Текст книги "Обнуление. Лечение разума болью души. Часть I"

Автор книги: Андрей Масленников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4. Беседа Людовика XV с наследником престола Людовиком XVI

Спустя примерно два часа отдохнувший король прибыл в Версальский дворец. Быстрым шагом, минуя анфиладу комнат своих апартаментов он прошёл в расположенный рядом с опочивальней кабинет.

В ожидании прибытия наследника престола Людовика XVI он задумчиво прохаживался, размышляя о том, что ему предстоит отнюдь не лёгкий разговор с двадцатилетним, далёким от его собственных убеждений юношей, которого он многие годы демонстративно не замечал и о котором отзывался нарочито брезгливо.

Вскоре, громко стуча каблуками и бряцая огромной шпагой в кабинет вошёл невысокий плотный по причине частого переедания молодой человек, в облике которого не было ничего королевского. С первого взгляда было понятно, юноша – неуверенный в себе, сильно закомплексованный человек.

Многочисленным воспитателям так и не удалось преодолеть в нём ни природную вялость, ни приобретённую робость. Излишне уступчивый, удручающе непостоянный, не умеющий ясно высказать своё мнение, легко отвергающий любые принятые им же решения наследник престола не имел друзей и демонстративно показывал окружающей его свите своё презрение и полное равнодушие. Именно таким следующего короля Франции Людовика XVI знал двор.

Да, будущий монарх был человеком доброго сердца, но к большому сожалению властвующего деда, незначительного ума и нерешительного характера. Король не любил внука за пренебрежительное отношение к придворному образу жизни, на устроение коего сам он потратил много лет жизни, и за презрение дофина к его испытанной временем фаворитке Дюбарри. Держа юношу вдали от себя и государственных дел Людовик XV, тем самым, собственными руками взращивал в будущем короле чувство ненужности и полной своей несостоятельности.

Поздоровавшись высоким гнусавым голосом, дофин взглянул исподлобья на короля робким, недоверчивым взглядом и сразу же постарался раствориться в полумраке кабинета, отойдя как можно глубже в один из углов. Король брезгливо подумал: «До чего же смешон, неуклюж и труслив» – но вслух, благодушно улыбнувшись, приветливо произнёс:

– Я приветствую тебя, мой дорогой внук! Мы редко видимся с тобой по причине большого количества государственных дел, требующих моего внимания и обязательного присутствия, но я всегда внимательно слежу за твоими успехами, будущий монарх великой Франции…

Молодой дофин вздрогнул так сильно, что висевшая на его поясе шпага гулко ударила в пол. Казалось слова короля о том что он следит за ним сильно напугали наследника престола. Старик понимающе слегка кивнул головой и постарался улыбнуться как можно доброжелательнее:

– Ты стеснён, внук, сними шпагу и отложи её в сторону. И давай присядем. Я вызвал тебя для очень серьёзного разговора, имеющего государственную важность.

Молодой человек, быстро теребя перевязь трясущимися руками освобождался от шпаги. Отставив её в сторону, он облегчённо вздохнул и непонимающе уставился на деда.

Они сели друг напротив друга, и монарх, пристально глядя в глаза дофина мягким голосом заговорил о главном:

– Как ты знаешь, любимый внук, наш прадед, Король-Солнце, правил Францией семьдесят два года, я пользовался властью пятьдесят девять лет. И это несмотря на то, что мы были авантюристами, не очень заботившимися о чаяниях вверенного нам народа. Мы, честно признаться, неумело вели дела государства, нас мало интересовала судьба Франции. Но нам, можно сказать, везло. Мы весело проводили отпущенные нам годы жизни, без всякой меры наслаждались развратной любовью и искусством, мы, не задумываясь о последствиях, брали сполна то, что нам принадлежало по праву сильного. Но всё хорошее когда-то непременно заканчивается.

Ты уже вырос, Людовик, и скоро примешь бразды правления, и ты вправе спросить: что это за сила, которая даёт великим королям защиту и чьим заступничеством могущественна династия Бурбонов?

Сейчас, учитывая то обстоятельство, что я заранее осведомлён о своей скорой смерти, пришло время открыть тебе эту тайну.

Знай, внук, быть довольными жизнью, купаться в порочных наслаждениях, жить по принципу «кардиналу – власть, королю – развлечения» нам позволил не кто иной, как князь этого мира, великий сатана.

Людовик XV бережно достал из своих одежд аккуратно свёрнутый в трубку старинный документ и развернув его торжественным голосом зачитал внуку текст

Будущий король слушал с удивительным спокойствием, в его взоре была видна сосредоточенность, предельное внимание, лишь по быстроменяющейся мимике лица молодого человека можно было догадаться, что в душе его идёт жестокая внутренняя борьба.

Закончив читать, король, нисколько не сомневаясь в даре своего убеждения, мягко продолжил увещевания:

– Внук, будем честны, ты не совсем готов к власти. Прежде всего, ты должен понимать, за любым троном есть нечто большее, чем король. Ни один человек не способен удержаться у власти, если за ним не будет определённой силы вселенского масштаба. Нашему роду выпало быть под началом того, в чьих руках находится земной мир, с самого начала его сотворения.

Я осведомлён о твоём увлечении неправильными идеями книги Фенелона «Телемах». Поверь мне, прожившему жизнь и знающему изнанку верховной власти: история обеспокоенного счастьем подданных короля не более чем утопическая сказка, не имеющая никакого отношения к реальности. Идеями о равноправии могут болеть бедные люди, но никак не правители. Недопустимо для короля быть добрым, искренним и особенно доверчивым, это не только мешает править, но и, несомненно, является прямой угрозой для трона.

Мне регулярно докладывали, что ты запросто выходишь на улицу и беседуешь с торговцами, крестьянами, с обычными горожанами. Скорее всего это происходит потому, что тебе нравятся их широкие улыбки при виде тебя, тебе приятно видеть будто бы счастливые лица. И конечно же, ты в силу своей наивности пребываешь в лёгких мечтах о том, что в отличии от меня, будешь править справедливо, честно, правда?

Король снисходительно улыбнулся:

– Уверяю тебя, мой юный друг, с таким настроем ты быстро утратишь, прежде всего, уважение двора, подвергнешься жесточайшей критике со стороны придворных и в конце концов станешь презираем, неудобным и неугодным, и… ты потеряешь верховную власть.

Поверь моему опыту, тот же самый народ, улыбки которого тешат сейчас твоё самолюбие будет счастлив казнить тебя при случае. И именно знание многовековой истории, уроки которой ты соизволил регулярно пропускать, позволяет делать правильные выводы по поводу лояльности, любви народа к представителю верховной власти. Непозволительно тебе ошибаться, нет на это у тебя права, чтобы твоё тщеславие тебе не нашёптывало.

Король на минуту замолчал, задумавшись о чём-то своём, потом встрепенулся отгоняя от себя воспоминания и продолжил:

– Любимый внук, как мы правили долго и счастливо, так и тебе суждено стать великим и прожить долгую жизнь в приятном удовольствии. Знаешь, я ведь и сам был когда-то таким как ты, наивным идеалистом, витающим мыслями в радужных облаках. Ещё и этот набожный дурак, епископ Флёри, постоянно учил меня благочестию, не догадываясь о том, что моя душа изначально принадлежит всесильному сатане.

Жизнь, её правила, обстоятельства всё равно изменят, извратят твоё сознание, не сможешь ты, как бы ты сильно ни желал этого, остаться чистым, богоугодным. Твоё будущее предрешено задолго до твоего появления на свет, так стоит ли противиться провидению?

Пришло твоё время принять волю и всестороннюю поддержку оберегающего нас. Для этого необходимо всего лишь прямо сейчас принести защитнику рода нашего клятву верности. И тогда все беды и горести минуют тебя, будущего монарха, и позволят жить в лучах славы, в любви и признании подданных, на зависть другим королевским дворам Европы.

Встав и разложив на невысоком столике документ клятвы верности дьяволу, Людовик XV с нотками отеческой заботы в голосе подозвал внука:

– Подойди ко мне, дитя моё. Встань на колени, положи руку на документ, скажи: «Рады аду служить», и, прокусив губы до крови приложись к низу бумаги. И всё, ритуал будет считаться завершённым, и после этого ты смело можешь делать всё, что только твой ум пожелает, не боясь неожиданных и порой очень болезненных ударов судьбы. Сатана с несметным войском своим немедленно встанет на защиту твоих прихотей, заботой своей сбережёт тебя от всех жизненных невзгод…

Молодой человек резко вскочил с места и отпрянул от стола так, как будто его попросили прикоснуться к насыщенному спорами чёрной оспы предмету. Весь облик его: горящий взор, покрывшиеся ярко-алым румянцем скулы, сжатые кулаки, всё говорило о том, что он первый раз в своей жизни смог принять судьбоносное, не имеющее отмены решение.

– Король, – заговорил он уверенным, полным силы голосом, – я в присутствии вас, родного деда, раз и навсегда заявляю: Я отрекаюсь от сатаны! Свою жизнь, свою душу я сознательно и бесповоротно предаю Господу Иисусу Христу, о чём свидетельствую. Никакие испытания, даже угроза смерти, не смогут изменить моего решения! Господа люблю, Ему одному поклоняюсь, лишь на Его защиту уповаю! Вы, который всегда считал меня слабым умом, думаете я не понимаю, что зло непобедимо? Но тем не менее для меня это не повод переходить на другую, тёмную сторону баррикад! Я никогда не соглашусь на дикий по своей сути и неравноценный обмен: временные радости непредсказуемой по продолжительности земной жизни – на нескончаемые страдания в вечности. Вас обманули, король! Впрочем, вы и сами хотели быть обманутым раз согласились служить тому, кто в ком нет правды.

Тяжело, прерывисто дыша дофин дерзко смотрел монарху в глаза, прямо, не пытаясь отвести взгляд.

Бурбон, никак не ожидавший подобного исхода, вдруг сник. Плечи его опустились, отчего фигура сделалась горбатой, взгляд стал безысходно-грустным, как у больной старой собаки.

– Людовик, присядь, – в первый раз за время этой встречи король примирительно обратился к внуку по имени.

Молодой человек послушно сел напротив деда.

Как-то слезливо, беспомощно дед произнёс:

– Что же ты натворил, Людовик… Ты ведь сейчас не только предал свою жизнь на заклание, ты признанием любви к своему Богу подставил род наш, великую династию Бурбонов, под удар дикой, не ведающей чувства сострадания силы, которой нет равных. Я это знаю наверняка, ведь хозяин души моей приоткрыл мне завесу тайны будущего. Сейчас, проигнорировав мою просьбу, ты тем самым обрёк и мою душу на адские муки в вечности, именно ты оказался и судьёй, и палачом моим…

Из глаз старика потекли слёзы отчаяния.

– Как бы я страстно ни желал этого, я не смогу, внук, защитить тебя от мести князя мира, твоё упрямство – погибель жизни твоей земной. Страшись гнева, оберегавшего меня сатаны. Помни, вступая на престол: время расплаты за непослушание близко!

Да, безусловно, несмотря на твои будущие грехи, пусть и небольшие по сравнению с моими, тебя ждёт обитель Бога. Но это неправильно, несправедливо, мы должны быть все вместе, души наших предки не одобрят того, что сейчас произошло. Это плохо, очень плохо! – обречённым голосом произнёс король.

Взяв дрожащей рукой документ, он протянул его внуку:

– Возьми. По устоявшемуся закону я обязан передать его тебе, что бы не случилось. Сделай с ним всё, что захочешь. Твоя душа принадлежит Богу, тебе нечего бояться, так дай же мне возможность исполнить клятву мою, данную прадеду твоему. Бери. – Он с силой всунул плотный лист в руки дофина и добавил: – На всякий случай всегда держи эту бумагу вблизи себя, потеря её будет означать твою быструю кончину. А теперь уходи – внезапно ставшим твёрдым голосом сказал король, – я не хочу больше тебя видеть, встретимся на моих похоронах. Прощай.

– Монархия продержится ещё, пока мы живы, – грустно произнёс почерневший лицом старик, глядя вслед уходящему юноше.

Вернувшись в покои Большого Трианона Людовик XV приказал накрыть стол с большим количеством спиртного. Закрывшись в спальной комнате, долго пил мало притрагиваясь к еде. Череда произошедших днём событий выбила его из привычного состояния, ему хотелось лишь одного – забыться.

Встревоженная необычным поведением монарха, взволнованная последними событиями Дюбарри преданной собакой сидела снаружи, ожидая позволения войти к начинающему потихоньку звереть по непонятной для него самого причине Бурбону. С каждым выпитым бокалом в его душу проникала ненависть ко всему живому.

Он бесился понимая, что попал в хитро расставленный тёмной силой капкан, из которого уже не выбраться. Жадно пил вино, жалея себя и злясь на тех светлых душой и телом людей, которые непременно есть в мире, кто не поддался на яркую наживку греха, кто нашёл в себе волю противостоять соблазнам. Непривычно неуютно, страшно было покинутому всеми, кроме верной Дюбарри, королю. Чёрные мысли осиным роем клубились в отравленном алкоголем мозгу. Внезапно пьяному рассудку безумно захотелось чтобы все люди оказались грешными, развращёнными, испорченными донельзя, грязными как он.

Глава 5. Трагичная история девушки Элис

С трудом сдерживая пожирающее его изнутри жгучее желание причинить боль любому, кто даст для этого хоть малейший повод Людовик громко позвал Дюбарри и приказал немедленно доставить ему ту самую девушку, что была у него утром.

Вскоре заплаканная, дрожащая Элис вновь стояла, но теперь уже перед вдрызг пьяным, наполненном дикой злобой стариком. Она не замечала роскоши помещения, в котором находилась, не чувствовала согревающего тепла пламени камина, её трясло от пережитых событий, случившихся с момента её похищения. Элис не понимала, почему Господь рассердился на неё, чем она провинилась перед Ним, за что должна быть наказана бесчестием.

Где-то далеко-далеко, в маленьком домике на окраине небольшого городка Локронан, расположенного на севере Франции, остались любимые мама с папой, которые ничего не знают о её страшной судьбе и наверное сбились с ног в поисках единственной дочери.

При воспоминаниях о родном доме Элис вмиг начинала горько плакать. Мадам Дюбарри сильно ругала и нещадно била её по щекам за то, что она постоянно плачет и молится. Но от подобного несправедливого и жестокого обращения бедная пленница начинала молиться ещё громче, плакать ещё сильнее и никакие уговоры и угрозы на неё не действовали.

Элис с самого момента появления на свет росла в любви и заботе. Она была поздним, единственным и очень долгожданным и ребёнком. Как ей рассказывала мама, они с папой много лет посещали церковь Святого Ронана и неустанно молились его мощам с просьбой о даровании им наследника.

После рождения дочери вся семья, невзирая на погоду, раз в неделю посещала церковь, расположенную на другом конце города, где родители со слезами искреннего счастья возносили благодарные молитвы святому за чудо рождения малышки.

В тот злосчастный вечер мама внезапно приболела, и папа, ушедший к доктору за лекарством, по какой-то причине задерживался. И хотя Элис очень не хотелось оставлять маму одну, родительница настояла на том, чтобы дочь не нарушала многолетний порядок и, всего лишь раз, одна сходила в церковь помолиться за них всех. Мама боялась, что святой Ронан рассердится, если сегодня никто из семьи не придёт к нему.

Никто из семьи не мог знать, за каждым шагом девушки несколько последних дней следит неотрывно следующий за ней по пятам человек.

Помолившись перед гробом святого, попросив его помочь выздоровлению мамы Элис, вытерев выступившие слёзы, заторопилась обратно. Закутавшись большим шерстяным платком, вышла из церкви сразу попав в объятия мягкой снежной метели. Быстро пересекла по протоптанной в снегу тропинке главную площадь и нырнула в один из узких переулков с множеством закрытых на зиму ремесленных лавок. Пробегая мимо серых гранитных домов, она думала лишь о том, вернулся ли уже папа домой, смог ли он правильно объяснить доктору болезнь мамочки, хорошее ли лекарство дал доктор.

Внезапно, когда девушка поравнялась с низким, неказистого вида домом, которым как раз и заканчивался переулок, входная дверь резко распахнулась и чьи-то сильные руки схватив Элис за худенькие плечи моментально втащили её внутрь.

Жилище принадлежало кожевнику по имени Беленус, имевшего кличку «Нелюдимый». Такое прозвище прилипло к нему после ужасного, произошедшего много лет назад случая, когда жену мужчины, Агрону, самую красивую женщину городка ранним утром обнаружил лежащей на ступенях церкви местный кюре.

Злодей, которого так и не удалось найти, изрубил тело несчастной и унёс с собой её голову, а топор вонзил в двери дома молитвы с такой силой, что вынули его с большим трудом.

Вернувшийся через месяц с заработков Беленус узнав от вышедших ему навстречу соседей о убийстве любимой жены замер посреди улицы как вкопанный, с налитыми кровью глазами, с сжатыми кулаками. Так и стоял, не проронив ни слова сутки, никто не посмел потревожить утопающего разумом в горе человека. Утром следующего дня, поседевший за ночь, вдруг вздрогнул всем телом, задрожал крупно, упал на колени, задрав голову к серому небу зарычал диким зверем напугав округу, медленно поднялся и пошатываясь зашёл в свой опустевший дом.

Кто знает, возможно и излечило бы время душевную рану осиротевшего Беленуса, но вскоре, также ранним утром, в той же самой церкви святого Ронана, на статуе святого Роха, на посохе католического праведника была обнаружена насаженная голова мученицы Агроны, погибшей от рук неизвестного душегуба. Власти вновь бросились искать неуловимого убийцу, и опять не смогли арестовать его, как будто бы насмехавшегося над ними. А голову жены забрал тихо помешавшийся рассудком Беленус, превратившийся с того времени в нелюдимого, пугающего своим странным поведением жителей поселения отшельником.

Иногда люди встречали полоумного, видом похожего на седого лохматого чёрта, вдовца бродящим тёмными ночами по пустынным окрестностям города, монотонно бубнящим какие-то непонятные заклинания и непременно держащим в зубах свисающую до пояса дохлую змеи. Бывало, он, настежь открыв дверь своего дома, с громкими проклятиями огромной метлой выметал невесть откуда взявшихся там десятки огромных зелёных жаб и стаи противно пищащих летучих мышей. Горожане, случайно столкнувшись с Беленусом, который к тому же, по мнению большинства, не только повредился умом, но и продал свою душу дьяволу предпочитали обходить его далеко стороной.

Именно в доме этого страшного своей судьбой человека волей злого рока очутилась Элис.

Как только она оказалась внутри жилища Беленус с невероятной скоростью, как паук, моментально опутал её тело крепкими верёвками и заткнул рот грязной тряпкой. От охватившего её ужаса Элис онемела и не имея возможности издать ни звука лишь смотрела расширившимися зрачками вокруг себя. Вскоре, лёжа в углу на куче прелой травы она услышала звук громко хлопнувшей двери и вглядевшись в полумрак комнаты увидела две фигуры вошедших с улицы мужчин. Один из них тихим голосом заговорщика обратился к хозяину дома:

– Друг, это точно та девушка, что нам нужна, ты ничего не перепутал?

В ответ послышался грубый бас Беленуса:

– Деньги давай, да проваливайте поскорее. Моя очередь поставлять девственницу теперь только через три года подойдёт, на это время оставьте меня в покое, никого из вас видеть не желаю. А ведьме Мерге передай что навещу её скоро, дело у меня к ней важное имеется. Обещала она мне воскресить жизнь мою, так пусть исполняет, иначе порешу её, как и мою порешили, пусть знает чертовка – не пощажу если обманет.

По деревянному столу издавая гулкий звон запрыгали монеты.

Похитители подняли ничего не понимающую девушку с пола, торопливо вынесли из дома и бросили на за стеленный душистым сеном пол широких саней, запряжённых храпящими лошадьми. Накрыли девушку тяжёлой рогожей и приказали не шевелиться.

Послышались удары кнута и сани подпрыгивая на ухабах, скрипя рассохшимися досками, рванули вперёд унося невинную жертву в тёмный мрак ночи.

Бандиты торопились, лишь изредка совершая остановки в домах доверенных людей. С Элис за всё время пути они не обмолвились ни единым словом, лишь раз в сутки один из них, подавая ей кувшин колодезной воды и кусок хлеба грубо предлагал: «Ешь».

Пленница, не имевшая никакого желания брать пищу из грязных рук разбойника, попыталась отказаться от еды и тогда он, зыркнув мутным взглядом из-под лохматых бровей, тихо рыкнул: «Не будешь есть, убью и скормлю твой труп воронам, чертовка». Элис решила не испытывать его терпение и, опасаясь за свою жизнь, принялась жевать чёрствый, обильно смоченный горькими слезами кусок ржаного хлеба.