Текст книги "Операция «Санта-Клаус»"

Автор книги: Андрей Иванов

Соавторы: Дмитрий Рубин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

21

На следующий день в Двенадцатое отделение милиции из Управления приехал полковник Федор Степаныч Воронков. Мухомор еще несколько дней назад пригласил его посмотреть на присланную из Гемании мебель. С утра у Петренко были дела в Управлении, поэтому в «контору» они с Воронковым прибыли вместе.

–  Ты сам-то уже видел этот шкаф? – спросил Воронков у Мухомора в машине.

– Никак нет, Федор Степаныч. Мои только вчера вечером закончили его собирать.

Воронков улыбнулся.

– Подарки получать приятно всегда,– изрек полковник.

Черная «Волга» остановилась у подъезда отделения. Петренко и Воронков вошли в здание. В коридоре им встретился майор Соловец.

–  Здравствуйте, Федор Степаныч, Юрий Саныч,– сказал он.

– Здравствуй,– ответил Мухомор.– Ну как там наша мебель?

Соловец замялся.

– Все в порядке. Мебель в одиннадцатом кабинете. Старшие лейтенанты Дукалис и Волков успешно справились с поставленной задачей.

– Хорошо,– сказал Мухомор,– мы сейчас зайдем ко мне и через пятнадцать минут будем в одиннадцатом. Передай Дукалису и Волкову, чтобы тоже туда подошли. Отчитаться о проделанной работе.

– Будет сделано, Юрий Саныч.

Петренко и Воронков прошли в кабинет Мухомора. Там подполковник вынул из сейфа заветную бутылку, и офицеры выпили коньяка за успешную службу. Второй тост был за жен и детей. Настроение у обоих приподнялось, они были готовы к презентации немецкого шкафа.

– После просмотра закончим,– предложил Воронков,

– Не возражаю.

Мухомор убрал бутылку обратно в сейф. Коллеги проследовали по коридору в одиннадцатый кабинет. То, что увидели Петренко и Воронков, войдя в помещение, заставило их удивленно переглянуться.

– Может, кабинетом ошиблись? – спросил Мухомора Воронков.

Петренко недоуменно посмотрел на находившихся в комнате Дукалиса и Волкова.

– Здравствуйте,– сказали хором старшие лейтенанты.

– Здорово,– произнес Мухомор.– А это что такое?

Прямо посреди кабинета, сверкая полировкой, стояла большая двуспальная кровать.

– Вот, Юрий Саныч,– сказал Волков.– Закончили только вчера, поздно вечером.

– Семь потов сошло,– пожаловался Дукалис.

– А где же шкаф? – недоумевал Мухомор.

–  Шкафа, Юрий Саныч, там не было. Может, посылки в аэропорту перепутали,– предположил Волков.

Мухомора такой ответ не устроил.

– Нет, дело не в аэропорту!

Подполковник обошел вокруг кровати.

– Дело в отношении к работе! – продолжил он.

Волков и Дукалис переглянулись. Оперативники привыкли к самодурству шефа, но в данном случае они не понимали, в чем их вина. Между тем, лицо Мухомора начало наливаться кровью. Но тут в разговор неожиданно вступил Воронков.

– Да ты не кипятись, Юрий Саныч,– сказал он,– твои немцы, наверное, так пошутить решили.

– Ничего себе шуточки,– процедил сквозь зубы Мухомор.

– Знаешь, что я тебе скажу,– продолжил Воронков,– есть у меня одна мысль по поводу этой кровати. Пойдем-ка обратно в твой кабинет, обсудим.

Услышав благодушные слова начальника, Мухомор сразу отошел и погладил рукой по гладкой поверхности кровати.

– Хорошо, Федор Степаныч,– сказал он.

Затем подполковник обернулся к Волкову и Дукалису.

–  А с вами мы на совещании поговорим. В два часа.

Начальники вышли из кабинета, оставив старших лейтенантов наедине с элементом красивой немецкой жизни.

В кабинете Мухомор вновь открыл сейф и извлек из него початую бутылку.

Так что вы говорите по поводу кровати? – обратился он к Воронкову.

– Вам здесь в отделении она все равно ни к чему,– сказал тот.

– Совершенно верно.

Мухомор наполнил стаканы.

– Место она много занимает...– продолжил Воронков.

– Почти целый кабинет,– согласился Петренко.

–  Так вот я тебе помогу избавиться от этой головной боли. Должны же мы поддерживать друг друга.

– Обязательно должны. Давайте за взаимовыручку!

Мухомор поднял стакан. Офицеры выпили.

– В понедельник пришлю сюда бригаду, и вывезем твою мебель подальше от отделения.

– Куда же?

– Это уже моя забота. Главное, чтобы вам здесь работать ничто не мешало.

– Спасибо большое, Федор Степаныч.

Жена полковника Воронкова давно пилила мужа, чтобы тот приобрел красивую кровать в их спальню. Однако каждый раз заходя в мебельный магазин Воронков ужасался ценам и под разными предлогами откладывал покупку. Неожиданное решение семейной проблемы очень устраивало полковника.

22

В два часа в кабинете Петренко началось оперативное совещание. Кроме подполковника присутствовали Соловец, Ларин, Дукалис и Волков.

– Сначала по поводу мебели,– сказал Мухомор. Он посмотрел на старших лейтенантов.

– Работа проделана большая. Начальство ее оценило. Выношу вам благодарность.

– А что мы с этой кроватью делать будем? – спросил Соловец.

– Я и сам над этим голову ломал,– ответил Мухомор.– Но начальство пошло нам навстречу. Обещают в понедельник мебель от нас забрать.

– Слава Богу,– вздохнул Дукалис.

– Мне Федор Степаныч предложил свои силы, чтобы кровать демонтировать,– продолжил Мухомор,– однако я думаю, не стоит отрывать людей от работы. Справимся сами.

Волков и Дукалис почувствовали неладное.

– Что вы имеете ввиду, Юрий Саныч? – спросил Волков.

– Я имею ввиду, что у вас есть опыт, как ее собрать. Примените его теперь к разборке.

–  Может, они ее в неразобранном виде возьмут? – робко предложил Дукалис.

– Отставить разговоры,– отрезал Мухомор.

– Слушаюсь, Юрий Саныч.

– Итак,– сказал подполковник,– как у нас обстоят дела с Дедом Морозом?

Слово взял Соловец.

– Один из потерпевших Дмитрий Арутюнов при уборке в квартире обнаружил часы с дарственной надписью. Мы предполагаем, что эти часы были потеряны преступником во время его борьбы с Арутюновым.

– Как это – потеряны? – не понял Мухомор.

Соловец положил часы перед подполковником.

–  Видите, Юрий Саныч, застежка на ремешке сильно изношена, при резком движении могла расстегнуться.

Мухомор взял в руки часы.

– Часы изготовлены на Петродворцовом часовом заводе. Я съездил на завод, выяснил, что такая модель выпускалась с пятьдесят второго по пятьдесят девятый годы.

– Что из этого следует? – спросил подполковник.

– Прочитайте, пожалуйста, надпись на обратной стороне,– попросил Соловец.

Мухомор поднес часы к глазам.

–  «Дорогому Коленьке в день совершеннолетия» – прочитал он.

–  Таким образом, Юрий Саныч, мы приблизительно можем установить возраст преступника. Ему должно быть около шестидесяти лет.

– Что еще? – спросил подполковник.

– Еще нам известно его имя. Что же касается отпечатков пальцев, то их выявить, к сожалению, не удалось.

– Самое главное – не удалось,– махнул рукой Мухомор.– Где мы будем искать этого шестидесятилетнего Коленьку!

– У нас есть версия,– сказал Соловец.

– Слушаю.

– Ее изложит капитан Ларин.

Дукалис посмотрел на Ларина.

–  Видите ли, Юрий Саныч,– начал оперативник,– когда я попал в театр «На Неве», мне удалось выяснить, что единственный человек, который мог взять ключи от костюмерного цеха на вахте,– гардеробщик Николай Добычин. Возраст его совпадает с возрастом предполагаемого преступника. И еще. Когда я в театре спросил у Добычина, который час, он машинально поднес руку к глазам, но часов там не было.

– Это все твои догадки,– сказал Мухомор,– а есть хоть какие-нибудь доказательства?

– Доказательств нет,– ответил Ларин,– но все-таки я убежден, что Дед Мороз это Добычин.

– Но почему?

– Я поговорил с вахтершей театра, и она мне рассказала, что Добычина у них все называют «святой человек дядя Коля».

– Ну и что?

– Понимаете... Святой Коля, Святой Николай, то есть Санта-Клаус. Так называлась фирма, в которой потерпевшие заказывали Деда Мороза. А Дед Мороз и есть Санта-Клаус, то есть «святой Коля».

Петренко тяжело вздохнул.

– Ерунда какая-то,– сказал он.

–  Опыт работы, Юрий Саныч, подсказывает, что капитан Ларин прав,– заступился за коллегу Соловец.

– Что же вы предлагаете? – спросил Мухомор.

– Я думаю,– сказал Ларин,– нужно сделать быстрый и неожиданный ход. Этот Дед Мороз наверняка не предполагает, что мы его подозреваем. У него нет ни дачи, ни гаража, ни семьи. Наверняка он хранит награбленное дома. Предлагаю срочно сделать у него обыск, пока он не успел распродать или глубоко спрятать ценности.

– Ну-ну,– отреагировал Мухомор,– ничего лучше придумать не могли... Кто на основе твоих умозаключений даст ордер!

– В данном случае промедление чревато тем, что преступник уйдет от ответственности,– сказал Ларин.

– Боюсь, что прокурор таких аргументов не примет,– ответил Мухомор.

– А вы поговорите с ним, Юрий Саныч,– предложил Соловец.

Петренко налил из графина стакан воды и не спеша выпил его.

– Ладно,– сказал он,– я подумаю.

23

До начала спектакля «Тень» в театре «На Неве» оставалось около часа. Театр отдыхал между утренним и вечерним представлениями. Однако преддверие спектакля уже стояло в воздухе. Пришедшая в театр кассирша готовилась к продаже билетов. Уборщица протерла пол и вытряхнула урны. Гардеробщик Николай Добычин тоже появился в вестибюле и расположился на диване с газетой в руках. Николай Павлович всегда приходил в театр немного раньше своих коллег – женщин гардеробщиц. Это несколько приподнимало Добычина в собственных глазах. Он чувствовал себя главным гардеробщиком.

Вскоре после прихода Добычина возле входа в театр остановился милицейский «уазик». В нем кроме водителя Вити сидели Соловец, Ларин и Дукалис. Волков в этот день остался дежурить в отделении. Из машины оперативники увидели пару человек, стоящих у дверей театра.

– Что-то немного зрителей возле входа,– заметил Соловец.

– Еще рано, целый час до начала,– возразил Дукалис.

– Не волнуйся, через час их будет не намного больше,– сказал Ларин.

– Хороший, видать, театр,– сделал вывод Соловец.

На улице стоял легкий мороз. Ларин поднял воротник и открыл дверь машины.

– Ждите меня здесь, мужики,– сказал оперативник.

– Может, помочь? – поинтересовался Дукалис.

– Справлюсь.

Ларин вошел в вестибюль театра. Он заметил Николая Добычина, сидящего на диване с газетой. Гардеробщик тоже увидел вошедшего капитана. Он приветственно кивнул ему.

– Здравствуйте,– сказал Ларин.

–  Добрый вечер,– ответил Добычин.– Опять администратора ищите?

Оперативник подошел к гардеробщику и сел на диван рядом с ним.

– Нет, на сей раз я к вам,– сказал офицер.

Добычин сделал удивленное лицо.

– Думаю, вам знакома эта вещь.

Оперативник вынул из кармана часы с дарственной надписью. Ларину была очень важна реакция Добычина. Однако она оказалась иной, чем рассчитывал милиционер. Гардеробщик улыбнулся и ласково по-стариковски посмотрел на Ларина.

–  Спасибо большое, молодой человек,– сказал Добычин.

Он протянул руку за часами, однако Ларин продолжал держать их в своей ладони.

– Я думал, больше их не увижу,– признался гардеробщик.– Скажите, где вы их нашли? И как догадались, что они мои?

– Видите ли, Николай Палыч, я не могу вам сейчас отдать эти часы, так как они являются вещественным доказательством преступления.

– Преступления?

– Вот именно. Ограбления семьи Дмитрия Арутюнова тридцать первого декабря прошлого года.

– Интересно... Просто детектив.

В голосе гардеробщика неожиданно появились издевательские нотки.

–  Кстати,– сказал он,– часы я потерял за неделю до Нового года.

Ларин едва заметно улыбнулся. – Я не сомневался, что вы скажете это,– заметил оперативник.

Он достал из папки документ и протянул его Добычину.

– Что это? – спросил гардеробщик.

– Постановление на обыск в вашей квартире.

– Вы серьезно?

– Абсолютно. У входа стоит машина, на которой мы с вами поедем. Одевайтесь, пожалуйста.

– Но я на работе.

– Насколько я знаю, театр «На Неве» посещает не так много зрителей. Поэтому, думаю ваши коллеги справятся без вас.

Ларин кивнул головой в сторону женщин – гардеробщиц, которые прошли мимо по вестибюлю.

Через пять минут оперативник вместе с работником театра вышли на улицу и сели в милицейский «уазик», где находились Соловец и Дукалис. Машина тронулась в сторону Гражданки. Во время езды оперативники молчали. Добычин однако время от времени делал едкие замечания. Когда автомобиль, поймав очередную рытвину, громко задребезжал, гардеробщик посочувствовал древнему возрасту милицейской машины.

Добычин жил в дальнем районе Гражданки, в девятиэтажном блочном доме. Он занимал маленькую однокомнатную квартиру с узкой кухней и крохотной прихожей. Когда оперативники привели понятых, супружескую пару из соседней квартиры, им почти негде было расположиться. В единственной комнате было много книг по судостроению, на стене висела репродукция картины – большой современный лайнер бороздил открытое море.

– Вы мне скажите, что хотите найти,– обратился к оперативникам Добычин,– я с радостью все вам отдам.

– Почему же с радостью? – спросил Дукалис.

– Чтобы не терять ни ваше, ни мое время.

Ларин вынул из папки и положил на стол, за который уселся Добычин, списки вещей с новогодних ограблений.

– Золото... деньги...– просмотрел бумаги гардеробщик.

Он усмехнулся.

– Молодые люди,– произнес Добычин,– если бы у меня все это было, я бы не сидел здесь с вами, а лежал бы пузом вверх где-нибудь на Галопогосах!

Оперативники преступили к обыску квартиры. Осмотреть ее целиком было не сложно. На кухне кроме холодильника, небольшой полки, стола и двух табуреток ничего не было. Такая же спартанская обстановка царила в совмещенном санузле и коридоре. В комнате стоял шкаф с книгами, диван, стол и телевизор. Больше всего времени у оперативников отняли книги. Каждую из них нужно было пролистать в поисках тайника. Этим занимался Соловец.

– Интересуетесь судостроением? – спросил он, кивая на ряды специальной технической литературы.

Добычин вздохнул.

– Теперь уже нет,– сказал он.

Гардеробщик окинул взглядом книги, вынутые Соловцом из шкафа

– Я, молодой человек, всю жизнь строил корабли,– произнес бывший судостроитель.

– И что же вы построили?

– Теплоход «Александр Невский» знаете?

– Слышал о таком.

– Моих рук дело.

Гардеробщик с грустью посмотрел на свои руки.

– А теперь этими руками,– продолжил он,– я подаю выжившим из ума театралкам их облезлые шубы.

–  Что ж вы так о посетителях родного театра, Николай Палыч?

– Они того достойны!

После выплеска эмоций Добычин замолчал и погрузился в себя. Он сидел со стеклянным взглядом и, казалось, ничего не замечал вокруг себя.

Между тем оперативники за два часа работы перетряхнули всю квартиру гардеробщика, но ничего в ней не нашли.

– Скажите, до которого часа у вас рабочий день? – устало поинтересовался хозяин квартиры.

– Не волнуйтесь, Николай Палыч, мы скоро уйдем.

– Нет, вы можете еще посидеть.

Гардеробщик закинул ногу на ногу.

–  Я вас только попрошу все вещи поставить в том порядке, в каком они были до вашего прихода,– сказал он.

Капитану Ларину, как зачинщику произведенного обыска, пришлось приносить официальное извинение Добычину за причиненные неудобства. Соловец и Дукалис сдержанно присоединились к словам коллеги.

–  Спасибо за извинения,– сказал гардеробщик.– Жаль, что они не искренние.

Затем Добычин переписал имена и должности оперативников.

– Если будет время, напишу жалобу,– усмехнулся он.– Впрочем, я не злопамятен.

24

Когда оперативники вышли на улицу, стоял уже глубокий вечер. Звезды острыми иглами протыкали темное полотно неба. Зимняя свежесть приятно проникала в легкие милиционеров.

– Ну и артист этот Добычин,– сказал Соловец.

– На него работа в театре повлияла,– дополнил Дукалис.

Один Ларин молчал и о чем-то напряженно думал. Оперативники сели в машину

– Ну что, по домам? – спросил шофер.

– Вот что мужики,– наконец заговорил Ларин.– Я одно место знаю. Ближе к центру. Поехали туда. Есть разговор.

– Что за место? – спросил Дукалис.

– Не волнуйся, Толя, там и перекусить можно, и по рюмке дернуть.

–  А можно без этого обойтись? – недовольно отреагировал Соловец.

Майор явно был не в духе после неудачного обыска.

–  Нет, ну если перекусить...– робко вступился за предложение Ларина Дукалис.

–  Витя, поезжай на Каменноостровский,– тоном, не терпящим споров, сказал Ларин.

Коллеги поняли, что у него действительно есть серьезный разговор. Машина тронулась. На Каменноостровском возле Австрийской площади Ларин попросил притормозить.

–  Спасибо, Витя,– дальше мы сами,– сказал капитан шоферу.

Соловец, Ларин и Дукалис зашли в кафе. Небольшое уютное заведение с пятью – шестью столиками было безлюдно. Лишь одна пара сидела в углу. Оперативники расположились в углу напротив. Они заказали бутылку водки, три томатных сока и три мясных салата.

– За что будем пить? – спросил у товарищей Соловец.

–  Спроси у Андрюхи, он знает,– отреагировал Дукалис.

– За наступающий Старый Новый год! – отшутился Ларин.

Коллеги выпили.

– Хорошее кафе,– одобрительно сказал Соловец,– как ты его нашел?

– Мне здесь Мариванна последний раз свидание назначала.

– Вы что, помирились? – спросил Дукалис.

– Не то, чтобы помирились... Так... Встречаемся иногда.

– Да вы и когда вместе жили, тоже встречались иногда,– заметил Соловец,– ты все время на работе. А женщина требует внимания.

– Спасибо за совет, Георгич,– сказал Ларин,– когда в следующий раз буду жениться, учту.

Соловец разлил водку.

– Наше здоровье,—произнес тост майор.

Вторая рюмка пошла гораздо мягче первой.

– Так что ты хотел сказать по поводу нашего гардеробщика? – вернулся к делу Соловец.

Ларин полез рукой в карман. Он достал и положил на стол перед оперативниками жетон камеры хранения.

– Что это? – спросил Дукалис.

Соловец взял в руку жетон и внимательно его рассмотрел.

– Министерство путей сообщения. Московский вокзал,– прочитал майор надпись на жетоне.

– Это я нашел под диваном в квартире Добычина,– сказал Ларин.

Соловец и Дукалис не сразу поняли ход мысли своего коллеги.

– Ну и что дальше? – спросил Дукалис.

Ларин отхлебнул сок из стакана.

– Ты Ильфа и Петрова в детстве читал?

– В детстве нет. А в юности читал,– ответил Дукалис.

– Что именно?

– «Двенадцать стульев».

– А еще?

– Еще... «Золотой теленок».

Соловец соображал быстрее своего тучного коллеги.

–  То есть ты думаешь,– обратился он к Ларину,– что этот Добычин, как Корейко, свое добро на вокзале в камере хранения держит?

– Правильно,– кивнул Ларин.

За столом наступила пауза.

– Какие там условия хранения? – спросил Дукалис.

–  Каждые сутки камеру нужно перезаряжать,– ответил Ларин.– Я вот что думаю. Надо установить там наблюдение. Если ценности на вокзале, то в течении суток Добычин появится.

– Этого недостаточно,– добавил, соглашаясь, Соловец.– Надо установить наблюдение и за театром.

– А что скажем Мухомору? – спросил Дукалис.

– Пока ничего,– ответил Соловец.– Если спросит, то скажем, что проводим оперативные мероприятия.

Дукалис разлил остатки водки по рюмкам. Милиционеры молча чокнулись, выпили и доели остатки мясного салата.

25

На следующий день оперативники приступили к осуществлению задуманной ими операции. Милицейские «Жигули» подъехали к театру «На Неве» и встали недалеко от служебного входа. В машине сидели Соловец и Волков.

На Московском вокзале в зале с автоматическими камерами хранения была установлена видеокамера Ларин и Дукалис находились возле монитора в одном из служебных помещений. По рации оперативники поддерживали связь между собой.

Когда гардеробщик зашел в театр, Соловец включил рацию.

– Андрей, прием,– сказал он.

– Слушаю,– отозвался Ларин.

– Он в театре.

– Понял. Ждем сигнала.

В театре «На Неве» в тот вечер давали пьесу Островского «Волки и овцы». Это был самый посещаемый спектакль сезона в театре. Пьесу поставил Ветрянский, он был отнюдь не юноша, но среди прочих «молодых» режиссеров, чей средний возраст близок к пятидесяти, он казался мальчиком. От других режиссеров его отличала длина волос и длина спектаклей. Ветрянский носил огромную черно-седую шевелюру, а произведения его были такими длинными, что редкий зритель досиживал их до конца. Средний спектакль режиссера длился четыре – четыре с половиной часа. За это время зритель успевал и уснуть, и проснуться, и несколько раз посетить театральный буфет. У Ветрянского были поклонники и ученики, пытавшиеся отращивать волосы на манер учителя. Критики любили режиссера. В его спектаклях, которые никто не видел от начала до конца, можно было отыскать все: и мировую скорбь, и философский взгляд на жизнь. Но особенной любовью Ветрянский пользовался у девушек – журналисток, берущих интервью у театральных деятелей для телевидения или прессы. На экране или на фотографии в газете режиссер выглядел полудемоном и полупророком.

Итак, в тот вечер театр «На Неве» давал спектакль Ветрянского. Оперативники, следящие за входом в храм искусства, еще не знали, сколько часов ожидания конца пьесы у них впереди. Волков достал из сумки термос и пакет с бутербродами.

– Будешь, Георгич? – спросил он майора.

– Давай,– ответил тот.

Ларин и Дукалис тоже томились долгим ожиданием в служебном помещении Московского вокзала. Время от времени они поглядывали на часы. Приближался расчетный час в зале камер хранения. Ларин включил рацию.

– Але,– сказал он,– ну что там у вас?

– Глухо,– ответил Соловец.– Спектакль еще не закончился.

– До утра они его, что ли, играть собираются!

–  У них, как у нас, ненормированный рабочий день,– вяло пошутил Соловец.

Ларин вздохнул. Сидящий рядом Дукалис жевал сосиску в тесте из привокзального буфета. Ларин вновь посмотрел на часы и устало перевел взгляд на монитор. Вдруг его словно ударило током. Вдоль рядов автоматических камер хранения шел артист Олег Николаев, исполнитель ролей Дориана Грея и Деда Мороза, которого из-за кулис Ларин видел во время первого визита в театр «На Неве».

– Толя, внимание,– обратился Ларин к Дукалису.

Тот чуть не подавился от неожиданности.

– В чем дело? – спросил он.

Ларин показал на артиста в мониторе.

– Видишь его?

– Вижу.

– Ждем, когда берет вещи, и хватаем.

– Понял.

Оперативники вышли в зал и, когда Николаев забрал сумку из камеры хранения, подошли к нему с двух сторон. Артист был хрупкого телосложения с женственными ладонями и чертами лица. Увидев возле себя оперативников он беспокойно оглянулся по сторонам.

– Добрый вечер,– сказал Ларин.

– Здравствуйте,– робко ответил Николаев.

Милиционер достал удостоверение.

– Капитан Ларин, Уголовный розыск,– представился офицер.

– Старший лейтенант Дукалис,– сказал его коллега.

Артист облегченно вздохнул.

– Олег Николаев, чем могу служить?

–  Можем мы взглянуть на содержимое вашей сумки? – спросил Ларин.

Николаев пожал плечами.

– Видите ли,– сказал он,– я не знаю, удобно ли это. Дело в том, что сумка не моя.

– Другого ответа мы и не ждали,– отреагировал Дукалис.

– Чья же это сумка? – спросил Ларин.

– Нашего гардеробщика дяди Коли.

Оперативники переглянулись.

– А почему он сам ее не забрал?

– У нас сегодня очень длинный спектакль. Но я занят только в первом отделении.

Разговаривая с оперативниками Николаев внимательно разглядел их.

– Я живу прямо напротив вокзала,– сказал артист.– Мы договорились, что дядя Коля зайдет ко мне после спектакля и заберет сумку. Я согласился, ведь он столько раз меня выручал. Дядя Коля святой человек.

– В этом мы уже убедились,– произнес Дукалис.

– Думаю, вам придется вместе с нами подождать дядю Колю,– сказал Ларин.

– Где?

– У вас.

– Но я живу в коммунальной квартире.

–  Тем лучше. Не нужно будет далеко ходить за понятыми.

Поняв, что спорить бесполезно, Николаев повел новых знакомых к себе домой. Ларин связался по рации с Соловцом.

– Але, Георгич,– сказал он.

– Слушаю, Андрей,– отозвался майор.

– Когда появится Добычин, поезжайте за ним. Скорее всего он направится в сторону Московского вокзала. Когда зайдет в дом, оставайтесь внизу.

– Что удалось выяснить?

– Потом объясню.

– Хорошо. До связи.

Ларин, Дукалис и Николаев перешли Литовский проспект и вошли в большое здание с облупленными стенами. Поднявшись на второй этаж они оказались в огромной коммунальной квартире. Комната Николаева находилась недалеко от входной двери. Зайдя в нее, оперативники расположились на стульях возле стола, а Николаева попросили присесть на диван. До прихода Добычина у них было достаточно времени, чтобы рассмотреть содержимое сумки из камеры хранения. Как и ожидалось, в ней оказались ценности, награбленные Добычиным – дядей Колей – Дедом Морозом тридцать первого декабря.

Вскоре последовал сигнал на рацию от Соловца.

– Слушаю,– сказал Ларин.

– Он вышел из театра. Следуем за ним,– сообщил Соловец.

Театр «На Неве» находился минутах в пятнадцати ходьбы от Московского вокзала. Когда раздались три коротких звонка в дверь, Ларин велел Николаеву впустить Добычина в комнату. Дукалис на всякий случай снял пистолет с предохранителя. Раздались шаги в коридоре. Дверь в комнату отворилась, и на пороге возник дядя Коля.

– Добрый вечер, Николай Палыч,– сказал Ларин.

Добычин мгновенно оценил ситуацию.

– Вы оказались проворнее, чем я думал,– усмехнулся он.

– Мы тоже сначала вас недооценили,– ответил оперативник.

Гардеробщик вошел в комнату и тяжело опустился на стул. Ларин по рации сообщил Соловцу, что можно подниматься наверх.

Через пять минут в комнате находились все оперативники, Добычин, Николаев и двое понятых из соседей. Дядя Коля сидел посреди комнаты, закинув ногу на ногу и, казалось, был безразличен ко всему, что происходит вокруг.

– Как же вы дошли до такой жизни, Николай Палыч? – спросил его Соловец.

– Это не я дошел, а меня довели. – Кто вас довел?

– Я, молодой человек, всю жизнь мечтал об одном – о своем доме.

– У вас же есть квартира.

–  Что квартира! Я хотел иметь дом. В лесу, у реки, под соснами. Много лет на это работал, пока деньги не скопил. И место уже присмотрел.

– А дальше?

– Дальше банк, где лежали деньги развалился. И все! Помирать мне, значит, в этой городской конуре.

– Боюсь, что в вашу конуру, как вы выразились, вы вернетесь не скоро,– сказал Ларин.

Гардеробщик угрюмо покачал головой.

– Давайте сразу расставим точки над «и»,– выдохнул он.– Артист ничего не знал.

Он кивнул в сторону испуганного происходящим Николаева.

– А Снегурочку,– продолжил гардеробщик,– я вам не сдам. Ищите сами.