Текст книги "Несогбенный (СИ)"

Автор книги: Андрей Соловьёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Несогбенный

Глава первая 

-Знаешь, есть теория, что если какая-то ситуация разыгрывается снова и снова, то это судьба подталкивает тебя к какому-то поступку, выбору, покуда не сделаешь угодные ей выводы. Ну или не сделаешь и угробишься, до новых встреч в последующих воплощениях.

Теперь я думаю, что это произошло и со мной. Судьба несколько раз тестировала меня на принципиальность, неподкупность и сопротивляемость.

Первый удар я отбил, даже не заметив. На абитуре появился у меня друг Славка. Ботанистый и застенчивый, пока на него не найдет, как вскоре выяснилось. К экзаменам он почти не готовился, целыми днями читал Бодлера и Верлена, чего-то рисовал в своем блокнотике, но математику и физику сдавал вполне успешно, и спокойно поступил.

Я же, первый раз очутившись вне дома, в общаге, как сорвался с цепи– ежевечерние пирушки, девчонки. Сочинение я еще сдал, а вот физику и математику, в которых шарил отлично, совершенно по-идиотски завалил, потому что с бодуна на математике налепил глупых арифметических ошибок, а на физике уже просто так перепсиховал, что был не в состоянии связно ответить что такое вес.

Поступать куда-то еще в этом году было уже поздно, и это означало, что я попадаю под ближайший призыв. Чего мне не хотелось ни в какую, а пересдавать на платное не было средств.

 То, что Славка на меня запал, я уловил почти сразу. Он глядел на меня как голодающий, от моего прямого взгляда вспыхивал румянцем, а когда думал, что я не замечу, просто лизал меня тягучим медовым взглядом, от макушки до коленей и обратно, особенно ему мои плечи и ширинка житья не давали. При том, он меня немножко побаивался. На пирушки он не ходил, сидел в нашей комнате со своими книжками и зарисовками, как сыч.

Ну и вот, а в вечер после завала физики, я был столь расстроен, что даже на пьянку не пошел. И в город не пошел. Мы сидели со Славкой в своей комнате, хлебали чай с вареньем, как детсадовцы, и почти не разговаривали.

Если честно, я не очень удивился когда ночью он скользнул ко мне в койку, прижался, весь дрожа, и замер. Я тоже замер.

От Славки пахло мятной зубной пастой, и каким-то карамельным жаром.

Потихоньку он перестал дрожать, вжался в меня покрепче и я ощутил как у него в паху твердеет и вылезает, упираетcя. Подумав немного, он присунулся к моему рту и мягко вцеловал мои губы. Я слышал как колотится его сердце, а член стучится мне в живот. Мне стало неудобно, потому что он придавил мой пах, и я отстранился, однако, устроившись поудобнее, прижался к нему сам. Он выдохнул мне в рот и его понесло. Поорудовая мокрым, мятным языком у меня во рту, Славка вычерпывал у меня под языком, прохаживался вдоль дёсен, щекотал нёбо, он всасывал мой язык и прикусывал губы, впивaлся в шею, вылизвал кадык и ключицы.

От таких ласк у меня заломило в паху, член стал колом. Славка заелозил, заприжимался, потом сполз вниз, быстро спустил с меня труселя и, не размениваясь больше на пустяки, обхватил головку влажными, крепкими, горячими губами и засосал.

Меня как прошило щекотной истомой. Долго стараться ему не пришлось – несколько всасывающих движений и я как-то остро, почти болезненно излился в его горло.

Мой член еще не обмяк и сердцебиение не утишилось, прежде чем я высвободился от Славки, выбрался из койки, натянул треники и вышел.

Не могу даже сказать, что я был в смятении чувств.Пережитое удовольствие еще сладостно тлело внизу, хотелось ещё. Но я знал, что больше не позволю себе поддаться славкиным ласкам. Это неправильно.

Ночь я проторчал в кухонном отсеке, а утром отправился в комнату собирать вещи. За Славкой приехал отец. Мы вежливо поздоровались. Это был солидный сорокалетний мужчина, немножко братковского вида, но располагающий к себе. У него были славкины черты лица, но ничего общего со славкиной беззащитной изящностью.

Мы поговорили о моих заваленных экзаменах и планах на будущее, и выяснилось что славкин отец может устроить мне пересдачу и устроить на платную форму обучения, но я, не желая таких одолжений, отказался.

И еще, когда мужчина вышел с сумкой, зачем-то присовокупил Славке в лицо «Спасибо, Слав, но я не педик».

Зачем и кому я это заявил? Ведь это звучало оскорбительно для Славки, оскорбительно и обидно. Славка дернулся, как от пощечины. Так мы и разьехались.

Глава вторая 

Вскоре мне выпала вторая возможность озвучить свою твёрдую мужскую позицию.

Я загремел в весенний призыв, попал в пограничные войска, и уже в учебке прочувствовал на себе назойливое мужское внимание.

С какой-то лютой похотью на меня пялились трое приятелей– горцев.  Это были коренастые, агрессивные парни и я их побаивался, вполне обосновано, как показали дальнейшие события.

Однажды меня вызвал наш взводный, сержант Мишаня. Он был тоненьким, ладненьким парнем, ниже ростом и мельче меня. Русенький, сероглазый, курносый, и совсем пацан, по первому впечатлению.

Мне казалось, он заглядывался на меня и робел. Однако, статус моего командира ободрил Мишаню на решительные действия.

Заведя меня в каптерку и заперев дверь, Мишаня уткнулся лбом мне в плечо, как-то всхлипнул, поспешно расстегнул пряжку ремня, ширинку, и выпростал аккуратненький, небольшой светлый бананчик, который тянулся вверх и уставился на меня розовенькой головкой.

«Поцелуй его»– смущенно пробормотал его хозяин, взводный командир и едва заметно качнулся ко мне, потупившись будто застенчивая девушка.

-Я не педик, товарищ сержант– бодро отчеканил я, и, протиснувшись мимо него, открыл дверь и вышел.

Вот что меня так переклинило? Мишаня был миленьким, чистеньким, мягким мальчиком, и ничего бы страшного не случилось со мной, приласкай я его невеликий член. Скорее всего, эти ласки закончились бы тем, что он сам меня бы и зализал.

Я видел, что ему нравился, и нравился очень. Он робел передо мной, вот и решился на такую глуповатую выходку, измучавшись желанием и не зная как подойти соблазнить.

А от горячей кавказской троицы мог бы меня и прикрыть как-нибудь.

Но я не педик.

Поэтому, я оставил его, как дурака, стоять вместе с членом в каптерке.

Третий раз эта заявка стоила мне изрядной трепки.

Двое из горячей троицы сперва несколько раз двинули мне в живот и в шею, так, что меня вырубило от боли, а потом очень убедительно объяснили мне, почему мне будет лучше пойти с ними и дать по-хорошему. Потому что иначе будет по-плохому.

Мне даже не хочется приводить здесь их аргументы. Но я понял, что либо я покорюсь, либо от меня ничего не останется. Я прохрипел согласие. Договор был, что я завтра пойду с ними в красный уголок.

К моей великой удаче, этот разговор каким-то образом услышал взводный командир. К моей еще большей удаче, он, не держа обиды, оказался офицером и джентльменом, и решил меня защитить. И защитил.

Когда меня уже разложили и приготовились пялить, Мишаня вломился в помещение. «Прекратить!»– скомандовал он. Однако, распаленные парни не обратили на субтильного сержанта внимания.

«Иди отсюда, командир»– пробормотал один из них, пристраиваясь меж моих разведенных коленей.

«Стрелять буду»– тихо сказал Миша. На него, наконец-то, посмотрели и заметили взведённое оружие.

Применить оружие, даже просто для угрожения– это было очень и очень рискованно, и просто так взводному не сошло бы. Но он пошел на это.

Проверять решимость хрупкого командира дальше не стали. Меня отпустили, парни принялись одеваться, не глядя друг на друга.

 Дослуживал я уже спокойно.

Когда я благодарил Мишаню за заступничество, он горько усмехнувшись ответил: «Да чего там. Давно пора им укорот дать, оборзели совсем. Одно обидно, я не додумался тебя попугать, добром просил и обломался, а под них, с ****юлями, ты и лег бы, непедик ты наш.»

Глава третья 

Четвертый раз я вляпался восемь лет спустя, когда по какой-то трусливой растерянности, поддался нашему генеральному, и поставил свою подпись на финансовых документах, которые подписывать и не стоило бы.

Генеральный то их не подписал. И фидиректор не подписал. А мне вот «доверили».

Аудиторская проверка грянула как-то слишком незамедлительно. Проверяльщик– элегантный, поджарый брюнет с по-лошадиному породистым лицом, бледными, холеными музыкальными пальцами– пригласил меня на разговор и как-то нехорошо прищурился на меня.

«Илья Алексеич»– начал он. "У меня на руках все основания передать документы для возбуждения уголовного дела. Если подлинность Вашей подписи будет доказана, Вам светит срок– как максимум. Судимость и пребывание в следственном изоляторе– как минимум.

Что Вы по этому поводу собираетесь предпринять?"

Что я мог предпринять, кроме как мысленно обосраться? Ничего.

Поняв это по моему опрокинувшемуся лицу, Проверяльщик прожурчал:

"Однако, мне видится, Вас подставило Ваше руководство. История известная: Вы на нары– они на Канары.

Если я лично взял бы на себя разгрести это безобразие что Вы тут натворили, не привлекая следственные органы..." Он помолчал и мазнул по мне холодными глазами из-за очков. «На какую благодарность я мог бы рассчитывать?»

Я сглотнул: «Все что в моих силах, я продам автомобиль и дачу и...»

 – Нет, Илья Алексеич, я не собираюсь вымогать у Вас деньги за сокрытие доказательств экономического преступления, Дело, между прочим, подсудное. И для Вас тоже– предложение взятки.Давайте подумаем в ...частной сфере.

Он облизал глазами мои губы и замолчал.

И тут меня черт дернул за язык: «Если речь о каких-то ...сексуальных ..благодарностях, то я не педик.»

Проверяльщик брезгливо поморщился: "Ну что за глоссарий, Илья Алексеич! Вы бы мне еще пояснили, что Вы очень, ну просто очень любите девушек. В отличие от педиковатого меня, который девушек и в глаза-то не видел.

Разве я Вас спрашивал педик ли Вы? Я, в любом случае, такими категориями даже не мыслю.

Но Вы правы, меня интересовало Ваше... мужское обаяние. Если уж Вам необходимо самоопределиться, я бы посоветовал Вам, прежде всего, не быть олухом и не подставляться так тупо со своим правом подписи финансовых документов."

Я лишь кивнул.

«К слову, то что Вас так незатейливо прокинуло руководство, наводит на мысли что Вы и там кому-то отказали в своем мужском внимании, и отказали примерно с такой же экспрессией. Я угадал?»

Oн угадал. Ко мне, действительно, подкатывал яйца финдиректор, но я ему вежливо и деликатно дал понять, что я не по этой части.

-Возможно– пробубнил я.

– Ну что ж. Нет так нет. Однако, я советовал бы Вам научиться обращать свою мужскую притягательность себе на пользу, а не во вред. И еще, даже не произносите этого гнусного слова там, в камере. Это приведет аудиторию в ярость. Всего доброго, Илья Алексеич.

Сколько вытрепаных нервов стоило мне выкарабкаться из той истории!! Вспоминать не хочется.

Эпилог 

Похоже, Мишаня оказался прав. Я бойко, наотмашь, отказывал мужчинам, которые увлекались мной, могли доставить мне удовольствие или оказаться полезными, но пасовал перед мужской жестокостью и ощутимой угрозой, когда ситуация уходила в полное дерьмо.

Спустя несколько лет я поглядел на них в соцсетях. Мишаня заматерел, но узнаваем. Женат. У него в альбомах двое подрощенных дочерей и толстенный, пушистый белый перс. Pыбалки с офицерской братией.

Славка тоже женат и при дочках. Сделал прекрасную карьеру в Газпроме. Публикует безразмерные стихи, которые комментируют. Выглядит он очень моложаво, в свои тридцать восемь сверкает рельефом и кубиками пресса на quasi-невинных водно-спортивных фотках с какими-то чрезмерно симпатичными молодыми парнями. Что наводит на мысли, что мужчины-любовники там тоже есть.

Проверяльщик, похоже, развёлся с предыдущей женой, и женился на молоденькой; у него годовалый младенец, такие же холодные глаза, и уйма инструментальной музыки на страничке– он серьёзно увлекается аранжировкой.

То, что у этого иезуита имеются и мужские связи я не сомневаюсь. Такой себе в этом не откажет.

– Знаешь, Илья, дело не в кармических уроках. Все мы можем вляпаться в ситуацию, когда вынуждены уступить и сдаться. Mне кажется, ты просто жалеешь об упущенной мужской близости:  с этим твоим поэтичным Славкой, с этим твоим офицером и джентльменом Мишаней, даже c этим иезуитом-инструменталистом...

Или ты и впрямь так уж самозабвенно любил девушек, что никак не мог отвлечься на мужские шалости ?