Текст книги "'Г'"

Автор книги: Андрей Соломатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Я позабыл название деревни, – раздраженно ответил он. – По Мичуринскому проспекту часа четыре или больше на велосипеде. Врач посмотрел на санитара, и тот сказал:

– Мичуринский проспект весь можно проехать за десять минут. Если только четыре часа туда-сюда ездить.

– Я имел в виду, по этой дороге от Москвы, – едва сдерживая гнев, сказал Лупцов.

– Ну ладно. Все понятно, – сказал врач, не глядя на больного. – Идите, Игорь Петрович, в свою палату, отдыхайте. Завтра увидимся.

– Что вам понятно? – закричал Лупцов и почувствовал на своих плечах тяжелые руки санитара. – Это вы, вы здесь все сумасшедшие. У меня высшее образование.

– Ну и что? У меня тоже высшее, – вставил врач.

– А ничего! -заорал Лупцов. Врач сделал занк санитару. тот обхватил его поперек туловища железной хваткой борца и тут же получил локтем по носу. Одну руку Лупцов успел все-таки выдернуть.

На прощанье врач сказал санитарам какую-то непонятную фразу на психобольничном жаргоне:

– Два по два и полтора на сон грядущий. – После чего Лупцова поволокли в палату.

В палате Лупцова бросили на кровать, скрутили руки за спиной и придавили коленом. Он не видел, что происходит, слышал лишь кряхтенье санитаров, звон посуды и короткие фразы, которыми обменивался меж собой медицинский персонал. Кряхтел и сам Лупцов. Он пытался хоть немного освободиться из-под тяжелого гнета, боролся молча, чтобы не тратить силы понапрасну, но борющиеся были в разных весовых категориях, а потому лупцов быстро сдался.

Где-то через минуту Лупцов почувствовал, как с него буквально содрали больничные штаны, а еще через пару секунд в ягодицу вошла игла. Свет померк в глазаху лупцова, воздух застрял в бронхах на выдохе, и жидкий непереносимый огонь от места укола разлился по всему телу. В последнем яростном рывке Лупцов хотел защититься, закрыться рукой от мучителей, но обе руки его оказались прикованными тяжелыми железными цепями к столбу. Лупцов лишь пошевелил пальцами, прижался к столбу затылком и посмотрел на черное беззвездное небо. У штабелей вязанок с хворостом все еще возился огромный монах в черной рясе. Он тыкал зажженным факелом в те места, где еще не было огня, и ветер помогал ему, раздувая занявшееся сухое дерево. По краям огонь давно уже поднялся до уровней коленей, и рваный оранжевый венчик пламени нет-нет, да и прикладывался к ногам Лупцова, вызывая во всем теле какой-то леденящий трепет.

– Слава Марии Терезе! – крикнул Лупцов. – Слава Марии Терезе! – Он взглянул прямо перед собой и увидел в нескольких метрах от костра Люцифера. Освещенный неровным скачущим светом, тот сидел на стуле, положил ногу на ногу, и меланхолично наблюдал за аутодафе. Слева и справа от Люцифера, опустив лица долу, стояли монахи, и отблески пламени плясали на бледных плешках братьев во Христе. За спиной у Люцифера стояли епископ с судьей, оба в мантиях, соответствующих сану каждого, с раскрытыми книгами в руках и торжественностью на лицах. До Лупцова донесся голос епископа. Он говорил негромко, но заучено внятно:

– Дабы ты спас свою душу и миновал смерти ада для тела и для души, мы попытались обратить тебя на путь спасения и употребили для этого различные способы. Однако обуянный низкими мыслями и как бы ведомый и совращенный злым духом, ты предпочел скорей быть пытаемым ужасными вечными мучениями в аду и быть телесно сожженным здесь, на земле, преходящим огнем, чем, следуя разумному совету, отстать от достойных проклятия и приносящих заразу лжеучений и стремиться в лоно и к милосердию святой матери-церкви. Так как Церковь Господня ничего более не знает, что она еще может для тебя сделать ввиду того, что она уже сделала все, что могла, мы, указанный еписком и судья...

– Люцифер! – закричал Лупцов. Пламя, закручиваясь, уже облизывала ему бока, запах горелого мяса поднимался со ступней, которые Лупцов уже давно не чувствовал. Там, внизу, была лишь адская боль, которая, заполняя мозг, мешала сосредоточиться на какой-то одной мысли...

– Люцифер! – еще раз крикнул Лупцов, и тот откликнулся:

– Чего ты хочешь, смертный? Или тебе недостаточно тепло там? Кажется, еписком уже все сказал, – чернявый посмотрел назад, и священнослужитель кивнул ему головой.

– Люцифер, если ты действительно есть!.. – задыхаясь от дыма и огня, выкрикнул Лупцов.

– Есть, есть, что надо, говори, – развязно ответил чернявый.

– Я хочу заключить с тобой договор, – отворачиваясь от огня, кричал Лупцов. – На любыхусловиях! Если тебе нужна моя душа, бери ее. Я много не попрошу!

– А я много и не дам, – хохотнул чернявый. – Так чего же ты хочешь, смертный?

– Хочу обратно в тот дом в деревне, где мы с тобой жили... Где я тебя спас, – из последних сил выкрикнул Лупцов.

– Любите вы напоминать об оказанных услугах. Бескорыстно палец о палец не ударите, – проворчал чернявый. – Ладно. Будь потвоему7 – Он лениво махнул на огонь рукой6 и тот погас, будто его и не было. – Чего же ты еще хочешь? – спросил Люцифер.

– Ф-фу, – перевел дух Лупцов, – хочу, чтобы вся эта зараза плесень исчезла. И эти нелюди тоже.

– Этого я не могу, – ответил чернявый.

– Ты не можешь? – с идиотским, надрывным смехом спросил Лупцов.

– Да, не могу. Это не моя область. Ты еще попроси Солнце поближе к Земле подвинуть или на Марс тебя поместить. Так, слетать куда, водички принести – в этих пределах и проси. Лупцов обратил внимание, что монахи с епископом куда-то пропали. Он пошевелил руками и обнаружил, что они свободны, да и цепи со столбом куда-то исчезли, как и хворост, и черное беззвездное небо.

– Да, Люцифер, я хочу, чтобы та женщина, ну, которая набивалась ко мне в жены, проснулась что... В общем, нашла своего мужа.

– А тебе-то что до нее? – спросил чернявый.

– Да так, заодно. тебе же не трудно, – ответил Лупцов.

– Ладно, – ответил чернявый и поднялся со стула. В палате над дверью горела тусклая лампочка, словно в тюремной камере. Чернявый взял со своей тумбочки газету, свернул ее трубкой и встал у кровати на четвереньки.

– Я полез в землянку, буду наблюдать в подзорную трубу за монахами, – сказал он, – а ты поезжай в магазин, купи патронов. Знаешь, где? Угол Бродвея и проспекта Маркса, магазин "Патроны". Возьмешь десять пачек 136-го калибра. – Лупцов слушал его и не понимал, серьезно он говорит или шутит. Затем тихо, с каким-то злобным присвистом, спросил:

– А на чем же я поеду? – лежа под кроватью, чернявый кивнул в сторону стула и спокойно ответил:

– Возьми мою машину.

– Ясно, – кивая головой, ответил Лупцов. После этого он тяжело поднялся с постели и, не спуская с чернявого глаз, подошел к двери:

– Куда!? – заорал чернявый. – Ложись, та сторона простреливается.

– Да, да, – ответил Лупцов и вдруг принялся стучать ногами и руками в дверь. – Откройте! – кричал он. – Сейчас же откройте! При этом он смотрел под кровать на Люцифера, а тот скалил гнилые острые зубы и, прищурив один глаз, рассматривал в подзорную трубу ноги Лупцова.

Дверь открылась, и Лупцов чуть не вывалился наружу. Его подхватил санитар, впихнул обратно в палату и спросил:

– Ну, чего тебе?

– Я не хочу лежать с ним в одной палате. Он сумасшедший, выпалил Лупцов.

– А ты? – спокойно спросил санитар. – Ладно, будешь шуметь, реняй на себя. – Дверь закрылась, и чернявый насмешливо спросил:

– Ну, что, дурак, решился? – Лупцов закрыл ладонями лицо, тяжело вздохнул и, опустив руку, ответил:

– Да.

– Хорошо, – сказал Люцифер, – патроны по дороге купим. – Он вылез из-под кровати и сел на стул.

Зеленое небо, темное на востоке и сильно разбеленное на западе, было совершенно пустым и безоблачным. Ни одной птицы, ни одного насекомого не было видно в прозрачном, цвета прудовой воды, воздухе. Густые заросли плесени давно съели все неровности городского ландшафта, и местность напоминала холмистую степь с сочной луговой растительностью.

Машина Люцифера почти утопала в серебристо-голубом ворсе этого гигантского ковра. Это была хорошая машина, с мягкими удобными сиденьями, открытым верхом и крупнокалиберным пулеметом, ствол которого торчал над бампером.

– Иди садись за руль, – позвал Люцифер, и Лупцов, не заставляя себя ждать, перепрыгнул через дверцу и упал прямо в объятия кожанного сиденья. – Ну что, прорвемся? – спросил чернявый, не спеша залезая на заднее сиденье к пулемету.

– Не бойся, теперь-то уж точно прорвемся, Люцик, – ответил Лупцов.

– Ну, с богом. – Он включил зажигание, завел мотор и, взревев, машина рванулась вперед к заросшим плесенью воротам. Не сбавляя скорости, Лупцов обернулся назад. Сзади на сиденье важно восседал огромный черный дог – Люцифер. Он преданно смотрел хозяину в глаза и на кивок Лупцова ответил громогласным лаем.

– Держись, Люцик, – крикнул лупцов и, припав к рулю, на всей скорости врезался в ворота. Металлическая громадина плавно, словно в рапиде, перелетела через машину и мягко погрузилась в плесень. Сзади послышались крики, затем автоматная очередь, но Лупцов резко повернул руль и лихо выскочил на дорогу.

Ехать на такой скорости было невообразимо приятно, ветер со свистом огибал ветровое стекло и завихрялся где-то у затылка водителя.

Через какие-нибудь пятнадцать минут Лупцов въехал в знакомый ему населенный пункт. Он торопился и потому, не сбавляя скорости, проскочил всю эту небольшую деревушку, и только когда увидел дом из свежеструганных бревен, резко затормозил. На скользкой от плесени дороге машину повело юзом, несколько раз развернуло и бросило на обочину. Машина врезалась багажником в забор, и повалила его и только после этого встала.

– Ну что, Люцик, приехали? – весело спросил Лупцов. Чернявый, вольготно развалившийся на заднем сиденье, сплюнул за борт и кивнул наверх.

– Посмотри, – сказал он. Лупцов взглянул на небо. Прямо на них с большой высоты пикировапли две черные безобразные птицы.

– Ты же обещал, -дрожащим голосом сказал Лупцов. Чернявый пожал плечами и открыл дверцу.

– Может, еще успеем, – ответил он.

Лупцов первым выпрыгнул из машины. Сдирая с себя на бегу одежду, он нагибался, хватал руками плесень и запихивал себе в рот. Он уже не оборачивался,, знал, а скорее чувствовал, что Люцифер остался в машине или около нее.

Миновав огороды, Лупцов поскользнулся, упал и кубарем прокатился по мягкой, влажной плесени до самого спуска в овраг. Там он быстро поднялся, мгновенно нашел глазами то место, где уже однажды ему приходилось стоять, и бросился вперед по склону.

– Эй, ты, – кричал он на бегу. – Я хочу тебе помочь. Слышишь, ты, жаба марсианская. Я поцелуюсь с тобой, я поцелую твою задницу...

Уже у самого края ямы Лупцов посмотрел вверх. Одна из черных птиц пикировала ему прямо на голову. И тут в метре от себя он услышал знакомый спасительный голос:

– Я здесь, Игорек. Я здесь.

Закрыв голову руками, Лупцов прыгнул.