Текст книги "Жила Жизни"

Автор книги: Андрей Шульга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

ЖИЛА ЖИЗНИ !

Глава 1

Майор ФСБ Якимов сделал последнюю глубокую затяжку сигаретным дымом, бросил окурок в пустую банку из – под кока – колы, выпустил дым из носа и приказал, рядом сидящему капитану из Пермского отдела ФСБ:

– Еще раз проверьте готовность!

Капитан Ерохин, человек по своей натуре весельчак, усмехнулся своими тонкими усами на итальянский манер, отстегнул от ремня рацию, нажал на кнопку приема. В рации, после железного скрежета, прозвучал твердый голос.

– Второй слушает.

Ерохин спросил без энтузиазма:

– Как у вас там, второй ?

– Все по – прежнему, без изменений.

Пока Ерохин проверял по рации посты засады, Якимов на секунду ударился в размышления. Во-первых, у него сильно ныла спина: сказывалось ранение, полученное им в 1994 – м в Грозном, во-вторых, ему не нравился этот оперативный УАЗ буханка, замаскированный под доставку пива Красный Восток, его ему предоставили коллеги из Соликамска, в-третьих, его раздражал тот самый основной аргумент, что объект, который они ждали уже вторые сутки, не появлялся. Он мысленно ругал, даже проклинал в очередной раз свою работу, ему нестерпимо хотелось вернуться в Москву, упасть в теплую ванную, потом принять на грудь хорошую порцию коньячка и конечно, конечно встретиться с Татьяной, кстати, с которой он месяц назад познакомился в гостинице «Украина», благодаря все этому запутанному делу. Он преследовал эту проклятую Росомаху, так была прозвана эта девушка, которая была его объектом преследования уже несколько месяцев. Ниточка оперативной работы привела его сейчас сюда, на эту заснеженную таежную трассу под Соликамск, Пермской области, к шикарному мотелю из дерева, похожего на сказочный царский теремок. В мотеле, без сомнения, имеется горячая ванная и коньячок, – Эх Якимов, Якимов, и это все за десять дней до нового года, никчемный ты человек – Якимов ! Из дурных рассуждений о себе его вывел бодрый голос Ерохина.

– Все без изменений, товарищ майор.

Якимов вновь закурил.

– Ладно, брось козырять, Андреем меня звать, Иванычем – по батюшке.

Ерохин усмехнулся.

– Да , я знаю из сводки, меня – Владимиром Владимировичем.

Якимов постарался пошутить.

– Как президента.

Ерохин тоже закурил, настраивая камеру наружного наблюдения на контрастность.

Точно, как Путина, только с фамилией не повезло.

И действительно Якимов только сейчас заметил, что Ерохин похож на нынешнего президента России.

– Мотель здесь давно ?

– Да, года три, может чуть больше, его приезжие прибалты построили.

Якимов задумчиво проговорил:

– Да, да, латыш Петерсон, если память мне не изменяет.

– Откуда ты его знаешь, ничего, что я – на ты ?

– Я этим делом занимаюсь почти год и знаю многое, а ты что не в курсе ?

Ерохин открыл термос, налил в одноразовые стаканчики горячий кофе.

– Так, в общих чертах не откажусь, если ты мне поведуешь детали. Времени, как я понял, у нас неограниченное количество. Все время ты был неразговорчив, если честно – с тобой можно умереть со скуки.

– А мне сказали, что дадут опытного оперативника, который в курсе этого дела.

– А мне сказали, что парню из Москвы нужен парень, который знает здешние места.

– Ты родом отсюда ?

– Можно сказать, что местный абориген, только несколько сотен верст в тайгу находится мой родной дом. Родился в глухой деревне среди леса, среди зэков и старателей с приисков, правда название моей деревни звучное – Медведьевка.

– Что, медведей много водится рядом?

Ерохин сделал глоток кофе.

– Может раньше и водились, но сейчас охотников там больше чем живности, ну что это мы все про меня, может о деле потрещим.

– Ну и сленг у тебя!

– Я же говорю, я – деревня.

– Не говори о себе, Володя, плохо, об этом скажут за тебя твои коллеги.

Ерохин поправил его.

– Согласен, только не коллеги, а друзья.

Якимов допил кофе, бросил стаканчик на дно фургона.

– Эту девку мы прозвали Росомаха, верней не мы, так она фигурирует во всех оперативных сводках. Без зазрения совести скажу тебе: она очень хитра, может менять внешность и в артистизме ей не занимать, на вид ей от двадцати до тридцати, хорошо знает технику и отлично владеет оружием, даже холодным.

Ерохин присвистнул.

– Просто террористка-профессионалка, она не из Чечни?

Якимов с иронизировал.

– Нам можно гордиться, она наша, российского происхождения. Ее профиль не взрывчатка, она занимается золотом и брилиантами, и по нашим данным является руководителем преступного сообщества под названием «За честь и славу», логово у них где-то здесь в вашей тайге.

Ерохин без любопытства спросил:

– Кто-же из блатных будет здесь в глуши жить, тут наоборот все бегут в город, молодежи-то в лесу не осталось, посмотри в Перми, сколько девок натурой приторговывают и все из таежных поселков и деревень, а тут воротилы золотом и брилиантами, это мне кажется все из области фантастики.

– В том то и дело, мы в Москве в недоумении от ваших Пермских коллег. Как мы только начинаем копать в ваших архивах, то натыкаемся на стену: никто ничего не знает да и в принципе особого желания нам помогать не проявляют.

– Но ты хватнул на счет желания.

– По-крайней мере, мне это кажется не одному.

– Откуда тогда у тебя вся эта информация, даже про этого хозяина отеля ?

– Где-то месяц назад Росомаха устроила своим покупателям брилиантов встречу в Москве, в гостинице «Украина», к нам из МУРа поступила информация об этой сделке. Покупателями были братки из Башкирии и ,по оперативным данным, хотели кинуть Росомаху.

– И что ?

– Внутри номера зрелище было впечатляющим: двенадцать трупов, девять башкир, трое – из людей Росомахи, третий – прибалт прожил неделю, в больнице его кто–то добил, прямо в больнице, несмотря на нашу охрану, но кое что мы смогли от него узнать. Бедняга понимал, что долго не протянет так как он оказался, по их меркам, в плену, они не доверяют тем из своих, кто хоть капельку обложался и побывал в лапах ФСБ или милиции.

– Значит Росомаха в этой перестрелке уцелела ?

– Не просто уцелела, несмотря на засаду, растворилась как привидение, я лично преследовал ее до самой улицы, на проспекте ее ждала машина, она прыгнула в нее и укатила. Я прыгнул в рядом стоящую иномарку и попросил шофера преследовать, мы ехали за ней, но потеряли. В той бойне я потерял своего друга, но нашел самую замечательную девушку на свете.

– Потерял одну, нашел другую?

– Да, так и получилось: за рулем той иномарки, на которой я продолжал преследование, была именно эта очаровательная девушка. – Якимов задумался.

Ерохин спросил :

– И теперь мы ждем Росомаху ?

– Прибалт сказал, что в этом мотеле она появляется в конце каждого месяца, здесь она передает своим курьерам товар.

– Она может здесь и не появиться, если они убрали прибалта, то наверняка продумали то что он мог сдать это место. Он сказал, что они не знают о том, что он знает это место, о нем ему рассказал один из его корешей, или как он его называл брат, которого в «Украине» положили с тем вторым.

– Понятно, – задумчиво протянул Ерохин. – Поэтому ты и приказывал без твоего командования ничего не предпринимать, даже мочиться ходить по твоему разрешению.

– Ты догадливый. Она хитра, скоро новый год и я хочу встретить ….

Якимов осекся, полез в карман своего пальто и достал свой сотовый. Ерохин слышал как у него работает вибрация на сотовом. Якимов торопливо нажал на прием и голос его стал ласковым.

– Рад слышать тебя, дорогая, я только что про тебя вспоминал, конечно только хорошее, разве у нас было что–то плохое. Нет, сегодня не могу, я в командировке, почему ты сама не звонила мне целую неделю? Может все-таки дашь наконец мне свой телефон ? Да определился, но он отвечает только тогда, когда ты его включаешь, и у меня складывается впечатление, что ты включаешь его только тогда, когда звонишь мне. Да, мне нужен твой рабочий, хорошо, когда ? Хорошо, когда вернусь в Москву, пока целую.

Якимов положил телефон в карман, посмотрел на Ерохина.

– Представляешь, знаем друг друга почти месяц и видимся только тогда, когда хочет этого она.

– Женщины всегда были загадкой, поэтому они нам интересны.

Неожиданно, как гром среди ясного неба, раздался треск рации на ремне Ерохина, он быстро ее включил и они услышали торопливый доклад.

– Докладывает шестой: мимо нас проследовал шестисотый мерседес с московскими номерами.

Ерохин отозвался.

– Хорошо, продолжайте наблюдение,– посмотрел на Якимова, тот сосредоточенно смотрел на экран монитора камеры наружного наблюдения, хриплым голосом признес.

– Всем внимание, будьте готовы: второй, третий, четвертый выходите на исходные позиции, готовность: десять – двадцать минут.

Ерохин удивленно спросил:

– Откуда ты знаешь что это она или ее партнеры?

– У меня на эту Росомаху чутье.

Мерседес появился через пять минут, Якимов зафиксировал, на часах было 23:35, Мерседес плавно подкатил к парадному входу, из него с заднего сиденья вылезли два парня, двигатель не глушили, шестой опять вышел на связь.

– Мимо нас проследовал снегоход Ямаха, с Дедом Морозом.

Якимов взволнованно уточнил.

– Снегурочка с Дедом Морозом, или он один ?

– Нет, один Дед Мороз.

– Хорошо, всем готовность пять минут.

Парни из мерседеса вошли в мотель, Якимов потер ладонями лицо, прогоняя дремоту и усталость, полностью сосредоточился на мониторе наружного наблюдения. Через пару минут появился Дед Мороз, сидя верхом на дорогом японском снегоходе. Якимов опять невольно подумал о приближающемся новом годе. Снегоход на медленном ходу проехал мимо мерседеса, миновал парадный вход и скрылся за дальним углом мотеля, Ерохин тихо прокомментировал:

– Там служебный вход и стоянка.

Якимов, неотрывая взгляда от монитора, взял свою рацию, проговорил.

– Пятый, видите Деда Мороза на снегоходе ?

– Да, видим. Дед Мороз зашел в мотель со служебного входа, снегоход не заглушил, хорошая тачка, таких во всей пермской области раз, два, да обчелся.

Чтобы не слушать рассуждения пятого, Якимов отключил рацию, задумчиво проговорил:

– Где же Снегурочка ?

Ерохин принял его слова как за предложение к разговору.

– Странным мне все это кажется.

– Что именно ?

– Время двенадцать ночи доходит, а тут Деды Морозы на крутых аппаратах разъезжают, да еще без Снегурок, необычно это для этих мест. Из местных, Деда Мороза себе могут позволить единицы, да к тому-же, в мотеле из приезжих всего трое из чувашии приехали на длительное свидание в зону, им то в пору девочек заказывать, а они Деда Мороза. Неувязочка, товарищ Якимов!

– Ты прав, Вова, поэтому вперед !

Якимов вытащил из – под пальто два пистолета и добавил:

– Я пошел. Как зайду в мотель, ровно через три минуты накрывайте мотель, стрелять только при исключительной мере.

Ерохин усмехнулся, достал свой пистолет, снял его с предохранителя.

– Все понятно.

Якимов толкнул от себя дверцу, на ходу бросил.

– Мерин с московскими номерами не упусти.

Ерохин уже привычно улыбнулся.

Якимов засунул пистолеты в карманы пальто, захлопнул за собой дверцу буханки, поднял воротник, поежился от сухого крепкого мороза и легкой походкой направился к мотелю. Поднимаясь по парадному крыльцу, он услышал как за его спиной щелкнула дверца мерседеса, он невольно оглянулся и увидел как из – за руля мерседеса вылезла очаровательная девушка в одеянии Снегурочки: ему даже показалось до боли в сердце знакомым ее лицо. Он даже на секунду растерялся и повернулся к Снегурочке, она пропорхала мимо него, как самое очаровательное привидение в жизни, которое если может попасть человеку. Морозный воздух смешался с приятным ароматом ее духов. Она плавно дернула на себя входную дверь, хохотнула бросив.

– С наступающим, молодой человек, счастья вам и долгих лет жизни! И впорхнула в мотель.

Якимов вышел из оцепенения и ринулся следом за ней, через секунду он оказался в полутемном холле: слева от него широкая деревянная лестница вела на второй этаж, справа расположился хорошо освещенный небольшой зал с барной стойкой, типичный интерьер для подобных придорожных мотелей. За барной стойкой бармен, парень в белой рубашке с бабочкой, лет двадцати пяти, приветливо улыбнулся.

– С наступающим новым годом вас, счастья вам и долгих лет жизни! Чем могу вам быть полезным?

Якимов приветливо кивнул.

– К вам в мотель только что зашли два парня и Снегурочка.

Парень вопросительно пожал плечами, опустил глаза за стойку, перелистывая регистрационный журнал, вслух проговорил:

– Что–то не припоминаю.

Якимов выхватил из кармана оба пистолета, направил на парня.

– Хочешь умереть молодым?

Он поднял ладони к верху.

– Вам ,наверное, нужны постояльцы ?

– Да, деревянная твоя башка.

– Они наверху, номер четыре.

Якимов резко повернулся и двинулся к лестничному маршу. В эту самую секунду его окликнул бармен:

– Эй, приятель !

Якимов повернулся к нему с дурным предчувствием, и оно его не подвело, опытного оперативника. Парень выстрелил ему в грудь из помпового ружья. Отлетая к противоположной стенке, он все же успел выстрелить в ответ из своих двух пистолетов, и ,прежде чем потерять сознание, еще успел увидеть ворвавшуюся в мотель группу захвата во главе с капитаном Ерохиным.

Якимов, привыкший к пробуждениям после потери сознания, на этот раз ощутил что-то неописуемое: грудь до боли жгло чем-то холодным, лоб и лицо тоже казались замороженными до немоты. Он открыл глаза и увидел перед собой довольное лицо Ерохина, который держал в руках большую горсть снега.

– Что , оклимался , Якимов ?

Якимов ,пошатываясь, поднялся на ноги. На нем не было уже бронежилета, рубаха и майка на груди порваны, и мокрые от снега. Сильно болел затылок, видимо, он ударился головой об стену. Рядом сновали ребята из Соликамского спецназа, возле барной стойки эксперт щелкал фотоаппаратом над трупом бармена. Ерохин заметил его взгляд:

Уложил ты его профессионально, из обоих пистолетов пули достигли цели, – протянул ему пистолеты. Якимов убрал их в кобуры под пальто, Ерохин продолжил:

– В рубашке ты родился, Якимов, бронежилет у тебя хороший.

Несмотря на боль в груди Якимов глубоко вздохнул.

– Он меня уже в третий раз спасает, израильская штуковина, стоит на вооружении в Массаде, тамошние коллеги подарили.

Ерохин развел руками.

– Что ж, и здесь нас братья евреи обошли.

Якимов запахнул бронежилет на груди и застегнул его, прикрыв голую грудь с внушительным размером синяка, спросил:

– Что я пропустил ?

Хорошую перестрелку, как в крутом голливудском боевике. Гора трупов и некому задать вопросы.

С волнением Якимов поинтересовался:

– Что со Снегурочкой?

Ерохин снял с головы шапку, виновато ответил:

– Не смогли, не обессудь.

– Убита !

– Если бы.

– Ушла ?

– На снегоходе. Не баба, а монстр! Одного спецназовца замочила, второго вырубила с ноги, ну и мне пару раз влепила, думал челюсть выставит, встречусь когда – нибудь, шанса ей не дам.

На этот раз усмехнулся Якимов.

– Поздравляю тебя с первым знакомством!

Ерохин искренне удивился.

– Что, это была сама Росомаха ?

– Она самая, Вова, и мы большие с тобой бестолочи, что упустили ее, – он стукнул кулаком по бревенчатой стене. Нет у нас к ней больше тропинок, нет, Вова, теперь ее не достать.

Ерохин вышел из задумчивости.

– Кое – что есть, Якимов.

– Что ?

– Дедом Морозом оказался мой земляк и однокашник – Колька Невиный. Его корни из рабочих переселенцев, дед его был первым директором Медведьевского прииска, может начнем с Медведьевки, не возвращаться же тебе в Москву с пустыми руками, взбучки от начальства не избежать, да и мне с этой сукой– Росомахой, счеты свести охота.

Якимов задумчиво щелкнул языком.

– Серьезная зацепка, Ерохин. Теперь вижу, не дурака мне в помощники определили, а просто гения.

– Как говорится, майор, чем дальше в лес, тем больше дров. Чем черт не шутит, поговорим с местными охотниками, мужики тамошнии много тебе чего чудного поведают, может чего и выловишь для себя. А банька у моих какая, венички пихтовые.

Якимов усмехнулся.

– Сладко зазываешь капитан! Чтож, познакомимся с Медведьевкой.

Глава 2

Служебный УАЗ резко затормозил у крыльца административного корпуса исправительно-трудовой колонии. Дежурный, прогоняя дремоту, успел определить по заляпанным снегом номерам, что машина из Соликамска, глянул на старый круглый будильник: шесть утра, через час светать будет, видать опять из управления, видать проверку прислали, даже не предупредили. На мониторе внутренней связи нажал на красную кнопку с надписью ДПНК, по принятым правилам нужно было срочно предупредить начальника колонии, благо что он нынешней ночью был дежурным по лагерю, а то пришлось бы будить на дому, а там от него матершинных словечек хапнешь с лихвой, все настроение испортит с утра. На другом конце провода отозвался дежурный помощник колонии.

– Куракин, тут видать из управления пожаловали, предупреди хозяина.

Якимов открыл дверцу УАЗа и медленно вылез из машины на снег. Снег приятно хрустнул под ногами, он заметил сильнозевнувшего за рулем Ерохина.

– Снег хрустит под ногами, видать, мороз хороший.

Ерохин по – молодецки выскочил из машины.

– Да, морозец у нас здесь что надо. Машину глушить не буду, а то мигом остынет, потом не заведем, аккумулятор слабенький.

Входная дверь – дверь административного здания осветилась небольшим прожектором, затем послышался треск какого-то механизма и дверь подалась внутрь. Якимов увидел как на крыльцо вышел высокий, крепкий мужчина в белом армейском полушубке нараспашку, на его лысеющей голове не было даже шапки, несмотря на сильный мороз, он молча уставился на ранних гостей, покряхтел, потом как – то по родственному проговорил.

– Ероха, Володька, ты что ли ?

Ерохин расплылся в довольной улыбке, поправив на голове вязанную шерстяную шапочку.

– Я, гражданин начальник.

– Какими делами, судьбами ?

– Вот друга из Москвы к вам в гости привез.

– Прямо к нам или вообще ?

– И в общем тоже, от вас помощь нужна будет.

Гости подошли и обменялись рукопожатиями, Якимов представился:

– Майор Якимов, Федеральная служба Безопасности.

– Полковник Ошейников, хозяин местного учреждения исправительных работ ну и всех дел нашего края, так сказать, вместе с участковым представляем местную власть. Ошейников как–то не по-дружески жестко посмотрел на Якимова, предложил:

– Прошу ко мне в кабинет там и поговорим.

Внутри каменного здания Якимов заметил, что архитектура относилась еще к сталинским временам, вслух спросил Ошейникова:

– Старенькое здание ?

– Да, заново отстроено еще в сорок шестом, первоначальное здание сгорело. Проходите до конца коридора, там лестница наверх приведет сразу к моему кабинету.

Якимов с Ерохиным двинулись вглубь коридора, Ошейников подошел к дежурному тихо, но твердо проговорил:

– Предупреди всех , что ФСБ из Москвы пожаловало, чтобы держали язык за зубами, и Воронова ко мне немедленно.

Ошейников сразу предложил гостям присесть и достал из холодильника бутылку водки и кусок мяса на плоской тарелочке, скинул белый полушубок, под которым оказалась защитного цвета форма с погонами полковника, выдернул из – за голенища унтов охотничий нож, вытер его о чистое полотенце, висевшее возле холодильника на стене, принялся нарезать мясо. Мясо показалось Якимову какого-то неестественного цвета, темно – красное. Такое мясо бывает, когда животное убьют и не сольют кровь. Ошейников будто прочитал его мысли:

– Это медвежатина. Могу поспорить, такое мясо вы еще никогда не ели. Местные мужики – единственные, кто может его готовить так, чтобы во рту таяло. Да вы что одетые сидите, раздевайтесь! У нас котельная отличная, топят хорошо. Володя, достань рюмки из серванта.

Якимов зевнул в кулак:

– Не рановато водочку употреблять?

Ошейников усмехнулся.

– Привыкай майор! Если хочешь что–то узнать у таежных людей ,в первую очередь угости или угостись беленькой, иначе разговор не получится.

Ерохин поставил на стол стограммовые рюмки, еще довоенного образца, Якимов скинул с себя пальто, повесил на вешалку возле двери. Ошейников заметил под мышками кобуры с пистолетами.

– Видимо, серьезные дела вас к нам привели, железками укомлектованы по полной программе.

Якимов вздохнул.

– Дела серьезные, товарищ полковник.

Ошейников заметно волновался, так как разливая рюмки налил их полными до краев и часть спиртного расплескалось по столу, поднял свою, предложил:

– Ну, по единой ? – выпили по одной, закусили медвежатиной. Она, несмотря на то что была мерзлой и с заметным душком, все-же показалась вкусной и действительно мясо было не жестким, жевалось хорошо и почти таяло во рту. Якимов продолжил :

– Меня интересует Николай Невинный.

Ошейников насторжился.

– Колька Невинный, а что он натворил ? Хороший парень из хорошей семьи, родители его первопроходцы здешних месторождений золота и бриллиантов, благодаря, можно сказать, им, эти места и процветают. Я хорошо знал деда с отцом, друзья с детства, Колька – его первенец.

Якимов закурил, резко бросил.

– Был первенцем.

– Не понял ?

– Николай Невинный на сегодняшний день мертв, его убили при задержании ребята из спецназа.

Ошейников приподнялся со своего места.

– За что ? За какие такие грехи ?

– По нашим сведениям в ваших краях орудует банда под названием «За честь и Славу», возглавлает ее очаровательная девушка по прозвищу Росомаха.

Ошейников опустился на свой стул, Якимов спросил:

– Вы изменились в лице, вам что–то известно про это ?

Ошейников нервно бросил:

– Нет, об этом я слышу впервые. Известие о Николае меня выбило из колеи, отцу-то с матерью каково, он ведь и мне как родной был.

– Вот такие дела, товарищ полковник. Надеюсь на вашу помощь, будем искать преступников вместе, если вам недостаточно моих полномочий, то завтра вы получите указание сверху. Теперь Якимов налил всем рюмки и , не чокаясь, выпил первым, закусив строганиной. На этот раз он вообще не ощутил неприятного тухлого привкуса, за спиной услышал.

– Разрешите?

Резко повернулся и увидел в черной форменной дубленке милиционера, его лицо показалось ему добродушным, даже глупым, он браво козырнул под форменную шапку-ушанку.

– Старший лейтенант Воронов.

Ошейников махнул ему рукой, – проходи. И опрокинул в рот свою рюмку водки.

Ерохин поздоровался и обнялся с вошедшим милиционером, обьявил Якимову:

– Это наш местный участковый – мой однокашник.

Якимов поднялся со своего места, поздоровался за руку с участковым.

– Очень приятно, майор Якимов – ФСБ. Присаживайтесь, вы очень кстати, вы нам очень пригодитесь.

До часу дня Якимов старался хоть что–то узнать из жизни Николая Невинного и о банде, которая орудует будто в районе деревни Медведьевка. Как бы не старался Якимов, ничего существенного от местных служивых и участкового не добился, все как сговорились: отвечали одно и тоже, – не знаем, не видели, не слышали. – Оставалось только местное население, если быть может что–то не знали представители закона, что уж гражданские могли и слышать, тем более, охотники, они ведь больше всей своей жизни проводят в тайге и могли бы наткнуться на что– либо подозрительное. Сидя в парилке, бане родителей Ерохина, он спросил Владимира:

– А, что , Володя, здесь все должности передаются по наследству?

– Как правило да, приезжих просто нет, а если же появляются, то ненадолго. Поработают на прииске и прощай, а начальство завсегда было из наших. Кто сюда в такую глушь поедет работать из города? Дети рождаются, их родители готовят сразу к будущей професии, отправляют учиться в город, а там запрос по инстанциям, и возвращается новый специалист.

– С одной стороны неплохо придумано, как в общине. Что, даже ни одного не было, чтобы в городе остались?

– Как нет? Я же остался, молодежи много разъехалось, кто-где.

Якимов зачерпнул ковшик горячей воды, скомандовал , – пригнись. – вода брызнула на камни и сильный пар ударил по спине и в лицо, на секунду показалось, что уши сворачиваются в трубочку. Ерохин опять выкрикнул:

– Ложись на полок. – и схватился за два больших веника: один пихтовый, другой-березовый и принялся махать ими над Якимовым, нагоняя пару.

Родители у Ерохина не скупились на угощение, по сравнению с городской столичной жизнью на столе находились продукты, поистине деликатесы: бочковые, белые и черные грузди, маслята, опята, огурцы и квашенная капуста. Все это было великолепной закуской к домашнему самогону. Родители были рады видеть сына, который не баловал их своим посещением. От всей этой домашней обстановки и Якимову стало тепло и уютно на душе, хорошо по–домашнему, такого ощущения он не чувствовал с самого детства, ведь жил он в строгих условиях, так как отец его был офицером КГБ, и только на летних каникулах, в деревне у бабушки, он мог дать себе волю в своих желаниях, бабушка разрешала все и кормила внука вдоволь.

После очередной рюмки домашнего горячительного, Ерохин старший затянул старую песню, смысл которой сходился к артели, моющей золото в тайге. Мать Ерохина подхватила песню на припев. Владимир, раскрасневшийся и довольный спросил:

– Ну как тебе, Якимов, у нас, нравится ?

– У вас хорошо, – согласился Якимов , и в деревне вашей, что ни дом, так прямо дворец из дерева.

– Времена сейчас такие. Стройся не хочу, тайга рядом.

– Мне кажется, лес тоже денег стоит ?

– А у нас люди не бедствуют, прииски еще работают.

Якимов, соглашаясь с этим аргументом, понимающе кивнув, спросил:

– Я хотел бы завтра переговорить с родственниками Невинного.

– Не рановато ли ? Люди, мне кажется, еще не в духе, чтобы отвечать на вопросы.

– У нас мало времени, я и так сегодня их не стал трогать, а они пока у нас первая ниточка к Росомахе, не может быть, что они ничего не знают о его делах.

Ерохин тяжело вздохнул:

– Пойми , Якимов, сбором оперативной информации здесь не обойдешься: все что ты узнаешь от здешних жителей, я тебе и сам смогу рассказать. Это тайга и люди здесь своеобразные. Ты правильно сегодня заметил: они живут здесь как общиной, одной семьей и никто, даже под пыткой, ничего не расскажет, если даже что – то и знает.

– Ты хочешь сказать, что все ваше село – пристанище бандитов Росомахи?

– Нет, просто люди своеобразные. Мне кажется, что нужно начать с леса, с тайги, вот там мы может что–то найдем, тот же прииск хотя бы.

– Возможно ты и прав, в этом что–то есть, по окрестностям мы пошарим обязательно. Но все-же с родственниками Невинного я завтра переговорю.

Якимов поднялся, мать Ерохина спросила гостя:

– Ты куда сынок ?

– Спасибо вам за угощенье, пойду подышу воздухом перед сном.

Владимир поднялся следом, Якимов остановил его.

– Посиди пообщайся с родителями, я тут рядом, во дворе, недолго, подумать надо на счет завтрашнего.

На улице было темно, но большая луна старалась будто компенсировать всю эту темноту, освещая деревню своим светом, висела низко, будто большой прожектор. Полная тишина непревычно давила на уши. Якимов застегнул пальто, под подбородок поднял воротник, спустился с крыльца и вышел со двора на улицу. Где-то неподалеку завыла собака, невольно Якимов подумал, неплохое место для съемок триллера, вдохнул через нос морозного воздуха, в носу приятно защекотало. Он вытащил из кармана сотовый телефон, циферблат показывал поиск сети, подумал:

– Теперь ты до меня не дозвонишься, Танюшка, да и я дурачок, так и не допытался твоего номера телефона, уж что–то ты слишком загадочная, даже телефон твой не определяется, хотя, если мне очень захотеть, я тебя вычислю две секунды, приеду, обязательно займусь этим: вот и будет тебе сюрприз.

Якимов решил пройтись до фонарного столба, метрах в тридцати и вернуться в дом. В голову ничего не лезло о Росомахе, и он опять предался воспоминаниям о Татьяне. Поэтому он вздрогнул от неожиданности, когда перед ним вырос здоровенный детина. Он хотел вытащить руки из карманов пальто, но его схватили за руки сзади. Якимов не успел рассмотреть стоявшего перед ним парня, так как свет от фонарного столба светил ему в глаза. Он открыл рот, чтобы проговорить стандартную речь в таких случаях, но в этот момент незнакомец брызнул ему в лицо каким-то раствором из баллончика, он инстиктивно вдохнул полными легкими, и тут-же образ незнакомца стал сливаться с лучами фонаря, он даже не успел о чем-то подумать, потеряв сознание.

ГЛАВА 3.

Исправительно-трудовая колония номер пять находилась, как говорили сами заключенные, у черта на куличках. Кругом за деревянным забором с колючей проволокой раскинулась пышная, непроходимая Уральская тайга. Рядом с колонией расположился ближайший кусочек цивилизации-деревня Медведьевка. В ней проживали старший офицерский состав со своими семьями в одноэтажном деревянном бараке и сто дворов коренного населения – челдоны, люди на вид европейской расы, что вообще для данной местности редкость, так как изначально эти места населяли Татары и Ненцы. Сами Челдоны о своем происхождении отвечали заученной фразой, что они из родни казакам, которые когда – то проходили в этих местах еще с Ермаком и оставались в этих местах жить с Татарами и Ненцами. Конечно советская энциклопедия об этой, малораспространенной нации говорит следующее: Челдон – человек данной местности. Но об этом никто ни в колонии, ни в самой деревне, никто не знал. Челдоны в основном занимались охотой, выделыванием шкур, которые продавали весной и летом на реке Вишера, где заключенные сплавляли лес, заготовленный за зиму. Мужчин в деревне было всего шесть человек: четверо крепких старика за шестьдесят, хорошо стоявших на ногах и чувствовавших в руках мужицкую силу и два молодых – пятнадцатилетних парня, не по годам взрослых, они были братьями близнецами: Митрофан и Кузьма Демидовы. Почему в деревне было так мало мужчин? Причина была простой, шел 1944 год. Декабрь полностью вошел в свои права, через неделю все и охрана Зоны, и местные жители готовились к новому году. Было шесть часов утра. В лагере за забором горнист протрубил подъем. Семья Демидовых жила в доме рядом с бараком администрации колонии. Мать – Евдокия Кирилловна уже испекла в печи пресные лепешки, ведь сыновья уходили в тайгу. Митрофан спрыгнул с печи, одетый в белое солдатское белье, прошел к печи, ковшом зачерпнул из ведра воды, жадно осушил ковш наполовину, бросил его в ведро, повернулся к матери суетившейся у стола, спросил:

– Где Кузьма то, спит еще?

Мать усмехнулась.

– Кузьма то уже дров мне принес, он не ты – соня.

Митрофан накинул на себя, поеденный молью, полушубок, сунул босые ноги в прошитые валенки, вышел на улицу. Кузьма стоял у сарая, ладил лыжи, с утра сильно морозило и Митрофан довольно прокряхтел.

– Эх, хорошо, братуха. Ты куда вечером опять ходил ?

Кузьма, по сравнению со своим братом, был молчалив, относился к любому делу с большим усердием, любил рыбалку и охоту, тайга для него была все: без нее он себя не представлял. Ему не хотелось отвечать брату на этот вопрос, так как он скрывал от своих близких одну тайну. Он сделал вид, что будто не услышал вопроса брата. Митрофан был человеком задиристым, сильным: он мечтал о власти над людьми и как говорится спал и видел когда сможет уехать в город из этих лестных дебрей. О жизни в городе он слышал от старшего лейтенанта Брючкова Леонида, который работал в лагере старшим Кумом, на тюремном сленге, а по официальной должности – начальник оперативной части. С офицерами колонии местная молодежь встречалась в местном клубе, где товарищи офицеры очень часто приносили патефон и проводили танцы, на которых собиралось много местных девушек и вдов, еще в полном рассвете сил. Всего офицеров, работающих в колонии было пятнадцать человек, и только один из них был женатым – это начальник колонии Шляхтин Павел Петрович. Ему было уже за пятьдесят а жене всего тридцать и она была большая любительница танцев. Благодаря ей, они и проходили, она была не прочь пофлиртовать с офицерами, и если получалось, наставить мужу рога. В клубе проходили танцы и грандиозные пьянки, которые заканчивались мордобоем, одним словом, по вечерам в деревне было весело: почти все пили горькую, и вели беседы о войне и городах, в которых кому приходилось жить. Митрофан мечтал добраться хотя бы до Соликамска, до которого было 350 верст по непроходимой тайге. Митрофан толкнул кулаком Кузьму вплечо, грубо с издевкой, проговорил: