Текст книги "Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Андрей Назаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  Он долго укутывался, стараясь принять удобную позу и не попасть под струи задувавшего внутрь здания ветра. Потом вынырнул из-под шкуры и сплюнул прожеванный табак в сторону. Глубоко вздохнул, ещё раз глянул, как там разместился Уве, и заснул, снова чему-то улыбаясь.

  ***

  Уве снилась столица – могучий и древний Фьяндхайм. Ему снова было двадцать, и он стоял на одном из многочисленных балконов, высеченных из скал, с видом на Залив Медных Волн и Непрестанной Мглы. Ветер гудел в вырубленных туннелях, уходящих к центру города. Прямо под ним были известные всем пяти королевствам Ворота Наннекки, состоящие из десяти колонн, на которых были высечены статуи самых великих королей Бурых Гор. Башни с бойницами на нескольких уровнях были освещены факелами. Внутри окошек поблескивали шлемы стражи. Уве лишь на миг увидел всё это. Его взгляд устремился в то место, где темные воды залива на горизонте почти сливались со свинцовым небом. Солнце закатывалось за край моря, но почему-то алый диск не освещал вокруг себя ни толики неба и не отражался в волнах. Однако это не мешало Уве даже во тьме полувидеть, получувствовать приближающееся нечто. Корабли? Рой гарпий? Просто шторм?

  – Уве! – кто-то окликнул его. Медленно и, как в тумане, Уве поворачивает голову и видит всех своих четверых братьев. – Надо идти, Уве, уходим. Надо спешить.

  Сон медленно рассеивается. Слишком медленно, с чувством, как будто выныриваешь из тягучей смолы, он проснулся и тут же понял, что спал недолго. Голова его была все ещё накрыта курткой. 'Прошло, наверное, совсем немного. Хорошо... Ещё можно отдохнуть,' – подумал Уве.

  Он снова прикрыл глаза.

  Шорох...

  Снова шорох и еле уловимое в завывании ветра глухое постукивание чем-то по полу. Звук шёл со стороны, где должен был прилечь Ремдаль.

  Уве стал вслушиваться и одновременно медленно, очень медленно убирать куртку с головы.

  Тогда послышался чуть заметный хруст и шорох вдруг стал затихать.

  Почти не двигаясь, все ещё в той скрюченной позе на боку, в которой он спал, Уве одним глазом пытался вглядеться из-под куртки в темноту. Ему пришлось потратить несколько секунд, чтобы начать различать предметы вокруг. Начали проступать контуры стен и предметов. Но то, что он увидел дальше, в глубине зала, там, где спал Ремдаль... Сердце Уве на секунду остановилось и сжалось, а по ногам и рукам пошла слабость. Он всё всматривался и всматривался, не веря своим глазам и цепенея от ужаса.

  В двадцати метрах замерло существо. Это была она – самка цмока. Она извернулась в неестественной позе, расставив длинные передние лапы широко в стороны, чтобы сохранить равновесие – чтобы укорениться. Хвост был приподнят в боевой стойке. Но взгляд Уве не мог оторваться от её пасти – тварь мёртвой хваткой сомкнула свои смертоносные челюсти на шее Ремдаля. Гном был обречен, но был ещё жив. Тело его уже обмякло и свисало в мелких конвульсиях. Но он смотрел. Смотрел прямо на Уве. И видел. Рот Ремдаля беззвучно шевелился, из глаз текли слёзы, а рука... Рука тянулась вперед, сжимая аметистовый амулет, и слабо стучала по каменному полу. Ремдаль в предсмертной конвульсии хотел разбить амулет и высвободить чура.

  Прошло лишь несколько секунд, но Уве показалось, что он уже часами смотрит на них. В голове со скоростью неслись мысли: 'Откинуть куртку и обнаружить себя! Броситься за топором! Но где я оставил топор!? Где!? Да, кажется, в том дальнем углу, где дом переходит в деревянную пристройку. Святой Годдварф – прародитель всех гномов, ему уже не помочь! Не помочь!... Нужно что-то придумать срочно! Если привлеку внимание, она тут же бросится на меня. А где малец – детёныш? Может он рядом? Надо выверить каждый шаг! Каждый шаг!

  Животное все стояло, почти недвижно, как хищник, спокойно ожидающий, когда сметь настигнет обреченную жертву. Мелкие глаза цмока жутко бликовали от света луны. Её гортанный клёкот перемешивался с противными шлепками капающей на каменный пол крови. Чудовище вновь перехватило челюстями, сжимая их посильнее на шее, и в этот момент Ремдаль из последних сил бросил кристалл о камень. Послышался звук разбитого стекла и одновременно снова хруст костей. Голова Ремдаля безжизненно упала, а прямо под ней из амулета вдруг с шипением вырвался аметистовый дым.

  Зал осветили сполохи света. Из дыма начали проступать очертания плеч и головы с рыжими волосами. Фигура росла и начала материализовываться. Разведенные широко руки сжимали два коротких меча. Чудовище взвыло и бросило добычу, нацеливаясь атаковать нежданного гостя из другого мира.

  Уве понял, что это именно тот момент, когда надо действовать. Он молниеносно скинул куртку, вскочил на ноги и кинулся к прислоненному к стенке топору.

  В этот самый момент предок Ремдаля начал угасать. Уве знал, что если хозяин заговоренного амулета умирает, вместе с ним и пропадают чары, вызывающие чура к жизни. Уве бежал сломя голову, но уличил мгновение повернуться. Он видел лишь спину чура – спину, которая начала истончаться. Чур принял стойку, занес правую руку для удара, но тут же упал на колено и вокруг его тела снова появился аметистовый дым. Тогда цмок прыгнул, целясь когтями в силуэт гнома и... Пролетел сквозь уже рассеивающийся дым...

  Только тут она заметила его.

  Но Уве уже был на месте.

  Когда огромная фигура цмока поднималась на ноги, Уве уже поднимал свою секиру, радуясь, что если умрёт, то в честном бою. Уве выпрямился.

  Раздался треск.

  Прямо под ногами у гнома проломились прогнившие половицы и он, даже не успев вскрикнуть, полетел вниз на первый этаж в гору хлама, занесенного снегом.

  ***

  На какое то время воцарилась тишина. В ноге садануло болью. Он приподнял голову. Ничего. Кажется, только сильная царапина. С топором в руке Уве выкарабкался из завала. Он стоял в главном холле на первом этаже. Вокруг него не было никого. Уве посмотрел наверх – никого. Проём на второй этаж, через который он упал, зиял чёрной пустотой.

  'Да что же это?! – крутилось в голове у гнома. – Иди сюда, тварь! Ну же! Где ты?!'.

  Тишина.

  Нет, что-то всё же доносилось сверху.

  Вот послышалась едва различимые возня, визг и чавканье. Потом треск разрываемой материи или плоти. 'Её выродок всё-таки там, с мамашей,' – Уве слышал, как оба копошились: жадные и ненасытные.

   Лошадь стояла с тыльной стороны дома и это её уберегло. 'Видимо цмок вышел из чащи и пошел сразу наверх, – думал Уве, осторожно, но быстро, шагая к выходу. – А может эта тварь достаточно умна, чтобы понять, кого надо бесшумно убить, не потревожив во сне? Или умна, чтобы не связываться с моим топором, если ужин уже подан?'

  Уве уже выбрался из дома и теперь приближался к тихо похрапывающей лошади. Мысли смешались.

  Страх гнал вперёд.

  Ноги гнали вперёд.

  Гном остановился перед лошадью. Прошла минута, две, а он так и стоял, уткнувшись лбом в шею Были. Та смирно ждала, тихо переминаясь передними копытами по снегу.

  'Эти твари жрут Рема... Они жрут моего Ремдаля, а я... Но что я могу сейчас сделать?! Отомстить? Есть в этой мести смысл, если никому кроме меня она не нужна, и никто о ней не узнает? А кому ещё может быть нужна эта месть? Кому!? Только мне! Грёбаные твари! – мысли Уве мелькали как стрелы, выпущенные в небо, и зависали у него в голове. – Мне не справиться одному. Только пращур! Только он может разорвать их. А если убегу, что потом? Что сказать Смарве? Рем не похоронен... Брошен... Трус! Ты так и будешь стоять тут?! Скоро нечего будет хоронить. Огня тебе в бороду, долбанный истукан – или иди туда или вали отсюда!'

  И он зашагал. Сначала медленно. С каждым шагом буря в груди нарастала, а мысли... Нет, они не приходили в порядок, они просто начали исчезать, пока всё не превратилось в движение, в цель, в направление, в месть и ярость!

  На ходу, уже не прячась и не смягчая шаг вверх по лестнице, он оголил кисть и извлёк из чехольчика зеленоватый стеклянный шарик. Внутри кристалла ярче чем обычно вспыхивали и переливались десятки ярких искр. Уве сжал его в левой руке и двинулся на второй этаж. В правой руке поблескивал на лунном свете топор, исписанный рунами с гербом клана Трёмов – перекрещенные молоты на фоне горы и надпись на диалекте Бурых гор 'Каменная твёрдость во всём'.

  Приближаясь к концу ступеней Уве замедлился. Чавканья цмоков не прекратились. Одолев последнюю ступень, он уже стоял в десяти метрах от того, что осталось от Ремдаля и от склонившихся над ним цмоков, которые были так поглощены трапезой, что даже не услышали его шагов. Луна проникала через разломы стен и потолка, и её свет падал сверху на сгорбленные спины цмока-матери и её отпрыска.

  Уве глубоко вздохнул, замахнулся левой рукой и заорал, разбивая о каменный пол ярко зелёный шар со своим щуром. Он заметил, как змеиные головы цмоков молниеносно повернулись на своих длинных, мускулистых шеях, но когда их глаза встретились, между ним и цмоками уже наросла зеленоватая пелена. Уве видел, как цмоки начали разворачиваться, но их силуэты плыли в этом зеленом мареве, разделяющем их. Потом последовали две ослепительные вспышки. Звери пронзительно завизжали. Уве пришлось прикрыть рукой глаза. К этому моменту он уже стоял в боевой позе, полуприсев, взяв топор двумя руками и отведя чуть назад для разящего удара.

  Когда он открыл глаза, марево почти испарилось, и он увидел перед собой своего деда – Къельда. Къельд был лучшим воином в своём клане. Десять лет назад он не вернулся с морского набега на дальние земли, который совершил совместно с флотом Речного народа. Многие корабли тогда не вернулись. Теперь же дед Уве стоял как живой, только раза в три больше чем при жизни – почти размером с цмока. Сначала то тут, то там тело Къельда истончалось и становилось почти прозрачным, но потом снова принимало обычную форму. Он был одет как в те времена – в простой кожаный панцирь, прикрывающий грудь и спину, широкие синие штаны. Колени и локти были перетянуты металлическими пластинами. Обе руки крепко сжимали молоты на длинных рукоятках. Таким появился щур Уве Трёма – Къельд Трём.

  В следующее мгновение цмок атаковал. Он оттолкнулся своими передними лапами от пола и взмыл вверх. Къельд чуть присел на левую ногу и, тоже оттолкнувшись, прыгнул вправо, разя молотом в плечо чудовища. Послышался глухой удар и визг. Цмок завалился на бок и, промахнувшись, щёлкнул окровавленной пастью в нескольких сантиметрах от головы щура. Тварь рухнула на правый бок, стараясь тут же подняться, но щур уже сделал очередной замах и, подскочив в два шага, левой рукой обрушил всю тяжесть молота на монстра. Молот с хрустом пробил грудную клетку твари. По груди начала расползаться темно-алая жижа, но этого явно не хватило, чтобы усмирить её. Самка цмога извернулась и намертво схватила лапой левую руку Къельда, не успевшую поднять молот. Къельд постарался вырваться, но не смог, и тогда он, расставив ноги, уже был готов добить тварь своим вторым молотом. Орудие уже чертило в воздухе дугу, искрясь зелеными бликами.

  Цмок оглушительно завизжал.

  Къельд заорал в ответ.

  Уве бежал к ним, закинув топор над головой, но не успел.

  Второй цмок – детеныш твари, сзади навалился на Къельда. Впиваясь острыми клыками в шею и затылок деда, а передними лапами разрывая спину, он повалил щура прямо на истекающую кровью мать.

  У Уве было время, чтобы оценить угол удара. Подбегая к вцепившемуся в Къельда детёнышу, он перехватил рукоятку топора, замахнулся и секущим движением снизу вверх полоснул по предплечью, стараясь выбить детеныша цмока со спины упавшего Къельда. Цмок отлетел на несколько метров, а его клешня, разрубленная острой секирой, полетела в другую сторону. Тело детёныша болотного чёрта протащило еще пару метров по каменному, запорошенному снегом полу к краю, где он обрывался и начинался большой разлом. Тонко завизжав, цмок попытался зацепиться за край пола лапой, но не смог и сорвался, оставив после себя лишь широкую полосу крови.

  Уве быстро развернулся и с удивлением увидел, что пораженная молотом мать цмока поднялась на клешни и борется с Къельдом. Сцепившись в рукопашной схватке, они таскали друг друга из стороны в сторону. Один молот лежал на земле, выбитый из руки, другой был в левой руке щура, но её крепко удерживала огромная мускулистая лапа цмока. Правым кулаком, облаченным в кожаную перчатку с металлическими накладками в виде небольших заостренных шишек, Къельд быстро наносил удары по цмоку. Тварь старалась укусить его: пасть, наполненная двумя рядами острых, как кинжалы, зубов, клацала зубами прями перед носом у гнома.

  – Уве! – закричал Къельд, и голос его показался таким знакомым. – Добивай! Моя сила на исходе!

  Было видно, что вся спина и затылок щура были разодраны, а часть шеи и вовсе отсутствовала. Не будь это дух из другого мира, гном бы уже давно лежал мёртвым. Из ран не текла кровь, но пораненные места как будто источали то самое марево, из которого появился щур. Оно прозрачными струйками растекалось вокруг как зелёная краска, сильно разведённая в воде, как раскаленный солнцем расплавленный воздух. Израненный пращур слабел. Цмок начал двигаться вперед, тесня упиравшегося Къельда. В этот момент Уве попытался атаковать сбоку, но цмок вовремя заметил его и ударил хвостом. Удар был страшный по своей силе. У Уве на секунду всё потухло в глазах. Он полетел кубарем в сторону к разлому в полу, но успел взмахнуть топором и ударить его о каменный пол, остановив скольжение прямо перед обрывом.

  В боку и ноге Уве нарастала боль, но он не обращал на это внимания. Адреналин заполнял каждую его клетку. Гном ещё мог двигаться, а значит, мог драться. Надо подниматься! Он увидел, как Цмок снова бросился на Къельда и навалился на него всей своей массой, буквально придавливая к полу. Послышался хруст – болотный чёрт вывернул и сломал левую руку щура, все ещё сжимавшую молот. Молот со стуком упал. Рука безвольно повисла. Къельд заорал и уже на коленях смог нанести два мощных удара прямо в морду монстра, но тот только отпрянул назад и раскрыл пасть. Алая воротниковая складка вокруг его морды вдруг развернулась и затрепетала, издавая клокочуще-шипящий звук. Глаза яростно блеснули. Стало понятно, что на этот разящий последний бросок тварь положит все силы. Мускулистая шея распрямилась. Это походило на бросок кобры – молниеносный, фатальный. Когда пасть цмока сомкнулась, Къельд не успел ничего предпринять. Зверь схватил зубами голову гнома и замотал в стороны, ломая шею в нескольких местах.

  ***

  Уве не было жаль щура, ведь это было лишь его временное воплощение. Его предок пришёл, чтобы спасти своего внука. Он уже был мёртв и теперь умирал снова.

  Когда Уве подбегал к цмоку, вцепившемуся мертвой хваткой в Къёльда, у него проскользнула только одна мысль: 'Это не должно быть напрасно. Ты пришёл не зря! Ты пришёл не зряяя!'

  – Нааа! – заорал гном, собрав все свои силы и метя ударом топора прямо цмоку в лоб.

  Адреналин пульсировал у него в висках. Уве увидел, как безжизненное тело Къельда начало подрагивать и по частям растворяться – таить. Прозрачное и в тоже время мутноватое марево разъедало остатки тела щура, которое всё еще моталось, терзаемое чудовищем. Вот расплылись ноги. Потом рука отделилась от предплечья, проплыла несколько сантиметров в сторону от тела и тоже растворилась как масло на сковороде, оставляя после себя в воздухе только полупрозрачную субстанцию. Последней с шипением исчезла голова гнома, и зубы цмока клацнули, смыкаясь. Цмок с удивлением уставился в муть, оставшуюся от Къельда и зависшую в воздухе. Он не смог увидеть, как к нему приближалось испещрённое рунами лезвие секиры. В этих остатках марева время как будто замерло, и Уве понял – он ЗАВИС в прыжке над чуть склоненной головой твари. Он всё летел и летел, напрягая изо всех сил всё свое тело, чтобы успеть прорубиться сквозь эту вязкую пелену и нанести удар сверху вниз прямо в череп чудовища. Казалось, они так и замерли на целую вечность – удивленно моргающий цмок с растопыренными красными воротниковыми складками вокруг головы и зависший над ним Уве, медленно, но верно, опускающий секиру цмоку прямо в морду. Голова цмока начала медленно поворачиваться вверх навстречу приближающемуся лезвию. Желтые глаза болотного чёрта встретились с глазами гнома. Уве не смог прочитать в них ни страх, ни гнев, ни что-то, что могло быть похожим на эмоции или чувства близкие и понятные гному. Глаза твари просто смотрели сквозь пелену и ничего не выражали. Мысли же Уве были чистыми – марево замедлило время, но никак не повлияло на его сознание, он только должен был успеть – успеть убить! Рот его был раскрыт в беззвучном вопле.

  Когда топору осталось преодолеть лишь каких-то полметра, последние остатки исчезающего Къельда испарились, а, следовательно, исчезла и та волшебная субстанция, из которой состоял щур, и которая окутывала обоих сражающихся. Неожиданно Уве снова почувствовал притяжение земли, а его топор обрушился со всей своей мощью вниз.

  Удар был такой силы, что просто расколол змеиный череп надвое, а топор завершил свой полет, врезавшись в каменный пол. При этом гном успел сгруппироваться и приземлиться на ногу и колено. Раскроенная голова цмока рухнула рядом, задние клешни расползлись, и тело медленно осело, мелко подрагивая.

   'Всё', – прозвучало в голове у Уве.

  Дальше он слышал только своё дыхание – только дыхание и тихие порывы ветерка, продолжающего задувать снег в расщелины стен.

  Было странное чувство, что он остался совсем один, а ведь ещё несколько минут назад тут боролись за жизнь несколько живых существ.

   Медленно поднимаясь с колена, он обвёл глазами пространство: тело цмока, голые и безжизненные стены, холодный и враждебный лес вдали, луна, снова тело цмока, топор. От места, куда вошёл топор, по полу расползались трещины.

  Постоял. Отдышался.

   'Надо похоронить Ремдаля, – подумал гном. – Я вернулся за тобой, Рем. Я отомстил.'

   Он нашёл остатки друга и положил их на плащ. Затем завернул и взвалил на плечо, не обращая внимание, что плащ сразу пропитался кровью. Потом нашел неглубокую рытвину рядом с домом, аккуратно положил туда труп и засыпал его землёй и камнями, собранными из развалин дома. Краем глаза он увидел детёныша цмока, бездвижно валявшегося в сугробе. Часть сугроба немного подтаяла и налилась тёмной кровью. Уве сплюнул. Зачем-то подошел к трупу цмока и со всей силы пнул сапогом в открытую зубастую пасть.

   Потом немного посидел у могилы Ремдаля. 'Твое тело не найдут ни волки ни эти твари, – подумал он. – Прощай, друг. Извини меня... Было слишком поздно. Ты же знаешь. Ты сам всё видел... Было поздно.' Уве закрыл глаза.

  Потом встал.

   Надо было возвращаться в Вандъяль. Он в последний раз залез на второй этаж, осматривая, что можно взять с собой. Прихватил остатки еды и котелок для разогрева воды. Затем спустился вниз и взобрался на смирно ждущую его лошадь: 'Давай, Быля. Домой!'

  ***

   Когда начало светать, его, наконец, перестало трясти. Он немного замедлил шаг лошади. Чуть нагнулся назад к дорожным сумам, пытаясь найти свой жевательный табак. 'Чёрт, я же его сюда точно положил, – подумал он, – куда же ты делся?' Ещё немого покопался, но ничего не нашёл. 'Точно Рем спёр, сукин ты сын, – неожиданно захохотал Уве. – Ты меня и мертвый достанешь. Надеюсь, пришелся по вкусу табачок, рыжая твоя башка'. Смех Уве смолк... и он смахнул солёную влагу с усов тыльной стороной ладони.

   Вдали виднелись отвесные склоны Бурых гор. Теперь до них и на юго-восток. Домой.

  06.05.2018