Текст книги "Арсенал эволюции(СИ)"

Автор книги: Андрей Морголь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Но чародей, оказывается, был готов. Он достал шар с палочкой и внимательно всматривался в темноту. Охотница тоже поднялась и приготовила оружие. На лице ее не было ни капли страха, только глубокая сосредоточенность. Однако поражаться выдержке барышни совсем не было времени. Издали уже стали проясняться темные силуэты нечистых.

Их было трое. Что ж, не так все страшно. По одному на брата, если мыслить арифметически, а если логически – пусть лучше Скокс один всех мочит. Но по мере приближения монстров оказалось, что ситуация не так уж проста: на спине одного из волколаков кто-то сидел. Волшебник извлек из шара синюю ленту, нарисовал заклинание и замахнулся палочкой, но атаковать повременил. Тройка нечистых не стала нападать с лету, а остановилась в десятке метров от нас. Наездник соскочил на землю, и стало видно, что это странная пачвара, в общих чертах похожая чем-то на Кащера. И был у нее в одной руке наливающийся зеленью шар, а в другой – кривая палочка. Перед нами, вне сомнений, стоял настоящий колдун и всем своим видом подтверждал мои недавние опасения. Волколаки, располагавшиеся по сторонам, принялись медленно подкрадываться к нам с флангов.

– Скокс, – прошипел нечистый. – Как давно мы не виделись!

– С тех самых пор, когда Сейм освободил тебя от обязанностей в Северном Регионе, ведь так, Гербат? – Волшебник говорил спокойно, хотя, уверен, сидел на измене конкретно и плотно.

Наличие колдуна сделало перевес явно не в нашу сторону – как если бы на точнейшие аптечные весы вдруг положили наковальню. Раз уж Кащер в свое время, практически сразу после собственного перевоплощения в пачвару, одолел четверку самых крутых представителей Сейма, то что уж от нашего рядового Скокса, кроме лужи, останется?

– А щенок-то не умер, оказывается. – Колдун оттопырил длиннющий указательный палец в мою сторону. – Какой промах! Надо непременно исправить. Хорошо, что они взяли меня с собой.

Чародей провел худой ладонью по морщинистой спине волколака и рассмеялся, заливаясь прерывистым свистом. Четвероногое чудовище осклабилось и глухо зарычало.

– Скокс! – шепотом позвал я, пока нечистый в одиночку наслаждался собственным чувством юмора.

Волшебник стоял, стиснув зубы, и, казалось, ничего вокруг не слышал.

– Скокс! – чуть громче повторил я.

– А? Что? – вынырнув из задумчивости, оглянулся он.

– Твои собаки, мой – колдун!

– Как?

– Делай что хочешь, но чтобы волколаки меня не зацепили.

– Угу, – неуверенно кивнул чародей.

Колдун, просвистев своим смехом нечто, напоминающее водевиль, вновь заговорил:

– Глупцы, не понимаете своего предназначения! Вам даруют могущество, а вы отказываетесь от него…

Американских фильмов, что ли, насмотрелся? Там тоже любят потрещать, вместо того чтобы молча добить. И, пользуясь эффектом неожиданности, не давая закончить напыщенную речь (возможно даже, заранее подготовленную), я в лучших традициях буржуйских блокбастеров рванул вперед. Надо сказать, реакция у проклятой нечисти еще та! В меня сразу же полетело бесформенное зеленое облако заклинания, но именно такая реакция тварей была нам необходима. В легком смятении колдун швырнул поток чар как раз в того, кому глубоко фиолетово на содержимое волшебного зеленого шара. Вот и облако, столкнувшись со мной, благополучно рассеялось в атмосфере.

Волколаки тут же ринулись на защиту своего предводителя, но Скокс выпустил картечью поток заклинания, который раскидал двоих чудовищ по сторонам. В третьего волшебник не попал, и тварь почти сшибла меня с выверенной траектории. Даже малейшее столкновение грозило закончиться катастрофически, так как нечистого чародея следовало достать за доли секунды, иначе тот мог успеть сообразить, в кого на самом деле необходимо шарахнуть очередным заклинанием. Зато Арлета сработала безошибочно: стрела угодила волколаку прямо в морду, и он отклонился достаточно, чтобы я успел проскочить мимо, – аккурат к колдуну для общения тет-а-тет. Нечистый попробовал стрельнуть в меня чарами еще раз – естественно, безуспешно – и принялся растерянно пятиться назад. Быстро настигнув колдуна, я уклонился от удара когтистой лапы и всласть оторвался на его худощавом теле, буквально изрубив на фарш. Лезвия проникали в плоть легко, практически без сопротивления, как игла шприца в ягодицу. Колдун жалобно посвистывал, пока после очередного взмаха не лишился горла. Еще удар – и на землю падает отсеченная рука. Выпад – лезвия насквозь прошивают грудную клетку твари. Будет знать, как щенком обзываться! Первые технические испытания боевых когтей в полевых условиях протекали успешно.

Когда растерзанное тело изменника Сейма наконец упало, я обернулся к спутникам. Они к тому времени уже добивали корчащихся в агонии волколаков. Замечательная у нас получилась связка, можно даже сказать – универсальная. Таким составом кого хочешь угробим! Скокс выстрелил молнией, приговорив последнего монстра, вытер пот со лба и, вместо того чтобы похвалить или хотя бы поблагодарить, решил провести разбор полетов:

– Зачем ты убил колдуна? Тебе следовало выбить шар или палочку, а потом допросить его! Как ты не понимаешь? Ну и елупень же мне попался! – Он устало закатил глаза.

В этом весь Скокс! Как-то влиять на него или перевоспитывать абсолютно бесполезно, поэтому я лишь отмахнулся от волшебника и подошел к Арлете:

– Нормально все? Не сильно испугалась?

– Нет. Я знала, что все закончится хорошо. – Охотница невозмутимо закинула на плечо лук.

Мне бы ее уверенность. С таким даром предвидения эту девочку надо водить по всем казино, чтобы подсказывала, после какой ставки все будет хорошо.

Чародей продолжал негодующе бубнить, уже обвиняя Сейм, правительство и каких-то личностей поименно во всех проблемах и неурядицах этого неорганизованного мира. Что ж, у каждого свои выходы после стрессовых ситуаций.

– Что дальше? – осведомился я у него.

Скокс не ответил, пока не завершил гневной тирады, и лишь затем соизволил произнести:

– Сейчас же выдвигаемся! Если второй волной появится точно такая компания – мы уже знаем, как с ними справиться. А если вдруг их прибудет больше – нас просто растерзают.

Мы с Арлетой принялись без возражений собираться в дорогу. Тем временем волшебник осматривал окрестности, что-то прикидывая.

– Если через час никто не объявится – можно будет идти без опаски, – наконец заявил он.

– Что, до рассвета не успеют вернуться отсюда в лес? Зуд замучит? – улыбнулся я.

– Зуд… – Скокс немного помолчал. – Зуд – это самая страшная вещь, которую только могла придумать природа. Жаль, на тебя не действуют чары. Я бы показал тебе, что такое настоящие мучения. Еще ни одному человеку не удавалось сохранить тайну под пыткой чесотки.

Я очередной раз поздравил себя с уникальной устойчивостью к заклинаниям. Уж Скоксу-то врожденная вредность непременно позволила бы с удовольствием периодически угощать меня какой-нибудь волшебной гадостью.

– Да, поэтому через час нам точно ничто не будет угрожать, – повторил чародей. – Утром сделаем остановку и с таким темпом после обеда уже будем в городе-факеле.

– Что за город-факел? – не понял я.

– Крипет по-другому называют городом-факелом, – пояснила охотница.

– Почему?

– Увидишь – поймешь, – отрезал Скокс.

Все произошло, как и говорил волшебник: через три часа начало светать, и вскоре солнце вовсю слепило нам глаза. Все! С этого момента о нечисти можно забыть и встречать ее лишь в ночных кошмарах! А там уж я могу себе хоть гранатомет, хоть гаубицу сочинить, и тогда – держитесь, твари!

С утра мы последний раз подкрепились и отправились в последний рывок на пути к городу. Местность несколько изменилась: равнина все чаще стала переходить в небольшие холмы, а кустарники с прочими зарослями попадались в гораздо больших количествах. Передвижение слегка усложнилось, зато глазу хоть нашлось на чем остановиться.

Один раз прямо из рощи на нас выскочил ошалелый кабан и тут же, не успел я отвесить челюсть, был подстрелен Арлетой. Она отточенными движениями принялась наскоро свежевать тушу, рассовывая по мешкам самые мясистые куски, шкуру и клыки. Мы с волшебником смирились с этим порывом рефлексов и молча ожидали в сторонке, пока охотница завершала свои манипуляции. К тому времени челюсть моя успела отвиснуть окончательно. Хрупкая девушка разобрала солидного хряка нереально быстро – как солдат винтовку, и вскоре о нем напоминала лишь кучка сиротливой требухи. Закинув на спину потяжелевшие килограммов этак на десять мешки, мы опять двинулись в дорогу.

Когда солнце обосновалось в зените и вновь предприняло свои попытки вскипятить содержимое черепной коробки, из-за поворота неожиданно, как первая беременность, выскочил он самый – город-факел. Крипет я узнал сразу и даже ничуть не сомневался, что это на самом деле он. Увидев такое зрелище единожды, уже ни с чем и никогда его не спутаешь. Кто-нибудь видел в своей жизни деревянный небоскреб? Нет, Крипет, конечно, не был небоскребом в прямом смысле этого слова, но просто более здоровенной конструкции из дерева раньше мне видеть не приходилось. И более нелепой, впрочем, тоже. Причем из любого материала. Кучи дощатых и бревенчатых сооружений совершенно разной формы и размеров были коряво налеплены, взгромождены друг на друга, а между ними по множественным настилам и мостикам сновали без тени опасения суетливые людишки. Высился этот конгломерат разношерстных теремков не менее чем на пять этажей в привычном понимании этого слова, а шириною мог поспорить с парой-тройкой среднестатистических стадионов. Типа Стэмфорд-Бриджа или Сан-Сиро. Местами виднелись торчащие из земли, доходящие до самых верхних уровней города массивные деревянные сваи, которые, видимо, служили более-менее надежным каркасом для крепления всего этого хлама. Теперь ясно, куда и на что уходят все дары Прилесья. Сразу в нескольких местах над Крипетом виднелся вьющийся сизый дымок, однако паникой в окрестностях не попахивало, да и пожарных в округе не наблюдалось.

Вопросы возникли сразу, и несколько. Во-первых, как можно жить в такой свалке скворечников? Во-вторых, зная людские наклонности, каким образом ее до сих пор случайно не спалили детишки? Не зря же город-факел! И, в-третьих, как здесь компенсируют отсутствие (а она сто процентов отсутствует) канализации? Тут даже выражение «удобства во дворе» не сильно применишь ввиду отсутствия дворов. Да, еще одно чуть не забыл: что ж там такое горит, если все спокойно к этому относятся?

– Ах, как давно я не была в Крипете, – мечтательным голосом вмешалась Арлета в ход моих размышлений. – Ведь именно здесь в детстве я научилась так ловко прыгать. Мы с мальчишками наперегонки лазили с первого на четвертый ярус, а потом вниз.

Поток ментальной деятельности несколько сбился с намеченного курса: а где же я научился так лихо скакать по веткам? Пожалуй, нигде. Скорее всего, в генотипе завалялось наследие далеких предков эпохи позднего палеолита.

– Ты здесь жила? – спросил я.

– Да, но потом, когда мне исполнилось тринадцать, нам с отцом пришлось переехать в Прилесье.

Спрашивать о причине, вынудившей их покинуть город, а также о судьбе до сих пор ни разу не упомянутой с момента нашей встречи матери Арлеты как-то не очень хотелось. Я всегда был любопытным в меру, поэтому нос мне разбивали из-за других особенностей характера. Если бы моему генератору соплей еще и за любознательность доставалось – имел бы он весьма плачевное состояние. А так вроде ничего такой шнобель, почти ровный. Тем более что с этими скрытыми фактами биографии моей спутницы, несомненно, связана какая-нибудь душераздирающая история, после прослушивания которой придется из вежливости долго извиняться за то, что полез ковыряться в ее печальном прошлом, и обильно посыпать соль на раны. В общем, тему я решил сменить, а заодно и расширить кругозор:

– Неужели никто еще не догадался зимой опосля трактира погреться у костра, да и сжечь ненароком весь город?

– В Крипете использование огня в неположенных местах карается смертной казнью, – объяснила, заодно и предупредила охотница.

Что ж, вполне мощный стимул не баловаться со спичками.

– Да, после того как город лет семьдесят назад сгорел почти дотла из-за трех пьяных наволочей[8]8
  Н а в о л о ч ь – приезжий.


[Закрыть], было решено ввести такое правило, – добавил Скокс. – Теперь Крипет буквально пропитан огнеупорными смолами и чарами. Правда, огонь все равно можно разводить только в специальных помещениях – жарках, обработанных мощными заклинаниями и обитых изнутри металлическими листами.

– Во многих домах есть камины, – снова заговорила Арлета, – но их разрешено разжигать только два месяца в году, во время заморозков. Вокруг них тоже накидана куча заклинаний. На втором ярусе построены три общественные бани.

– А еду где готовить? В этих самых специально оборудованных местах? Как в общаге – кухня на этаж?

– Да, на первых двух ярусах так и есть. На третьем по большей части живут купцы, ремесленники, пара стражников, и некоторые из них могут себе позволить отдельную жарку или одну на несколько семей. А на четвертом ярусе ратуша и дома только самых богатых людей. У них и камины, и жарки отдельные, и толпы следящей за всем этим добром прислуги.

– А зимой что? Зубами лязгать, коли камин семье не по карману?

– Зима… – протянула Арлета. – Зимой день в заботах, а вечер в трактирах, если хорошо летом поработал. Там не замерзнешь.

– А что зима? – возразил волшебник. – Бывало, если снег не выпадал, некоторые умудрялись даже голыми на улице переночевать.

– К чему такой экстрим – голышом на дворе дрыхнуть? – удивился я.

– А ты погуляй ночкой по первому ярусу, – саркастически заявил Скокс. – Не то что без одежды – без головы заночевать можно. Все отбросы города и близлежащих деревень собираются там.

– Ну, это само собой. Как же в мегаполисе без андеграунда! Кстати, насчет отбросов. Туалет в городе есть?

– Есть. Помногу, на каждом ярусе, – ответила охотница.

– Ясно, а на четвертом, как и с каминами, – у каждого свой плюс биде и джакузи, – предположил я.

Что ж, не все здесь так запущено. Правда, вопрос утилизации удобрений все-таки оставался открытым. Я очень опасался условий антисанитарии, может, даже чрезмерно. Местным-то перпендикулярно, они ведь чуть что – сразу к волшебнику на прием. А мне, ввиду отсутствия в Мидлонии развитого фармацевтического рынка, в частности антибиотиков и противовирусных препаратов, слишком не хотелось лицом к лицу встречаться с микрофлорой, промышляющей на Поляне. Придется раздобыть бутыль спирта и таскать за собой, чтобы в случае чего обрабатывать раны и органы пищеварения. Да, и с едой надо будет как-нибудь поаккуратней – травануться и помереть на горшке в мои планы пока не входит. Хотя жил ведь как-то здесь Радзивилл Первый да здравствовал, по крайней мере физически. Психические отклонения – уже другой разговор, а в целом – вполне безопасная житуха была у князя. Может, и меня пронесет, в хорошем смысле этого слова.

Город между тем приближался. Волшебник подвел нас к, пожалуй, самому оживленному месту этого муравейника. Вокруг суетилась куча людей, изображая бурную деятельность. Они разбирали дощатый подъем, ведущий на деревянный мостик вверху. Рядом с рабочими стояли двое мужиков с алебардами, одетых в одинаковую форму. Стражники ленивыми взглядами окидывали трудящихся, позевывали и периодически внимательно таращились в сторону ветхих трущоб, уходящих в глубь города, расположенных повсюду вокруг прямо на земле и образующих, как я понял, тот самый знаменитый первый ярус. Завидев нас, вялые служители порядка приосанились и скорчили до нелепости серьезные лица.

– Что здесь происходит? – подходя, строго спросил у них Скокс.

– Ваше могущество, ремонтируем пандус. Подгнил чуток – вчера сударь Пениум поднимался, и под ним доски провалились.

– Если Пениум и дальше будет столько жрать, под ним весь Крипет скоро проломится!

Стражники не удержались и скуповато хохотнули. Потом один из них произнес:

– Ваше могущество, с южной стороны можете подняться, или по первому ярусу вглубь немного пройдете, там тоже пандус есть.

– Знаю. Пока до южного подъема дойдем, уже вечер настанет. Пошли, – скомандовал нам волшебник, направляясь в трущобы.

– Может, сопровождение организовать, ваше могущество? – предложил стражник.

– Мне ваше сопровождение – что орлу двух комаров приставить, – сердито буркнул им Скокс, а нас предостерег: – Смотрите в оба: тут воришек больше, чем блох на дворняге.

Мы пересекли черту города и пошли гулять по первому ярусу. Хотя гулять – это последнее, чем хотелось бы заняться в данной местности. А первое – это спешно покинуть ее. Под ногами постоянно хлюпала грязюка сомнительного цвета и происхождения. Солнечный свет проникал сюда в крайне ограниченном количестве, делая очертания гнилых покосившихся лачуг совсем непривлекательными. Сверху постоянно раздавались гулкие шаги расхаживающих по дереву горожан, отчего первое время я себя чрезвычайно некомфортно чувствовал, опасаясь падения на голову с высоты кучи досок и чьего-нибудь мягкого, но тяжелого организма. Здесь же, на первом ярусе, люди вокруг сновали крайне подозрительные. Одни быстро шастали из подворотни в подворотню, пряча вороватые взгляды под козырьками в клочья изорванных головных уборов. Другие, немощные калеки, сидели прямо в грязи, протягивая руки к прохожим, и ежесекундно издавали странные звуки, похожие на завывания пачвар. Встречались бродящие по улочкам нищие, лохмотья и вид которых полностью скрывали их половую принадлежность. Пару раз на глаза попадались женщины, в коих мой опытный взгляд угадывал особ если не легкого, то крайне облегченного поведения. Как-то я даже заметил ребенка. Судя по всему, это была девочка. Она смотрела на нас из глубины разваливающейся халупы. Ее огромные глаза на худющем лице внимательно наблюдали за нами и при этом абсолютно ничего не выражали, как будто были пустыми. От этого взгляда стало даже как-то не по себе. А самая главная отталкивающая черта первого яруса – это, без сомнения, чудовищная смесь самых отвратительных в мире запахов. У меня складывалось впечатление, что добегать до туалета здесь считается дурным тоном. И это, между прочим, еще не самое плохое. Время от времени возникало такое ощущение, будто кое-где, совсем рядом с нашим маршрутом, имеется в наличии не совсем живой человек, причем уже далеко не первый день. Борьба с чувством тошноты приобрела жизненно важный оттенок, именно поэтому выражения лиц у нас с волшебником во время прогулки были примерно одинаковыми.

Внезапно я почувствовал чужеродное шевеление в левом кармане штанов. Ненавязчиво прихватив обнаглевшую руку, я довел ее обладателя, пытавшегося вяло выкрутиться, до первого попавшегося несущего столба и с глухим стуком познакомил их поближе. Лохматый бродяжка при встрече с препятствием откинулся навзничь и ухватился за нос, из которого вовсю брызнула кровь.

– Ой! Что случилось? – как бы невзначай, с усмешкой взялся я за голову. – Не ушиблись?

Я помог встать незадачливому карманнику, но тут же ударом в грудь вернул его в изначальное положение.

– Да что ж вы так неаккуратненько? – весело подмигнул я спутникам.

Скокса явно позабавило зрелище, однако при этом волшебник выглядел абсолютно по-глупому. А все оттого, что, пока наш несравненный чародей довольно скалился, другой воришка уже полным ходом извлекал из рукава кудесника волшебный шар. Судя по всему, наша компания попалась на четко спланированный развод.

– Стой! – вылупив глаза, возопил я, но было уже поздно.

Карманник резво бросился наутек, сжимая в руках добычу. Арлета тут же скинула заплечный мешок и рванула в погоню. Волшебник пару секунд обескураженно хлопал веками, но, сообразив, что к чему, решил было присоединиться к охотнице. Я схватил его за рукав:

– Куда уж тебе, раззява! На! – Я бросил под ноги Скоксу поклажу и понесся вслед за беглецом, скрывающимся в дебрях трущоб.

Огибая лачуги, перепрыгивая попрошаек и обильно разбрызгивая вонючую грязь, мы мчались за вконец потерявшим всякий страх щипачом, который в одночасье лишил ужасного волшебника всего могущества. В голове заводным ритмом ударных и электрогитар навязчиво стала играть смутно знакомая, очень динамичная мелодия. Ворюга улепетывал не оборачиваясь и явно со знанием дела. Очередной раз вильнув между кривыми хибарками, он скрылся в здании, разительно отличавшемся от остальных своим вполне крепким видом.

– Там ход наверх – давай за ним, а я низом пойду, – бросила охотница и метнулась за поворот.

Что ж, ей виднее. Я распахнул плечом дверь, за которой только что скрылся беглец. Не обращая внимания на жавшихся в испуге по углам обитателей, я взмыл вверх по лестнице, располагавшейся прямо напротив. Всего несколькими метрами выше слышалось торопливое громыхание шагов, поэтому сомневаться в правильности выбранного направления не приходилось. Одолев два пролета, я сшиб с ног какого-то зеваку, увлеченно задравшего голову, и оказался в самом верхнем помещении. Наскоро осмотревшись, я заметил в дальней стене маленькое открытое отверстие и выскальзывающую оттуда наружу стопу злоумышленника. Хорошо еще, что успел увидеть, так как лаз почти сразу захлопнулся крышкой, замаскировавшись начисто. Интересно, а что, если ворюга теперь стоит снаружи и ждет моего появления? Эдак можно и украденным шариком по голове отхватить, если ее первой высунуть из дырки. Но я все-таки последовал за жуликом и вскоре очутился на деревянном мостике, вдоль которого с одной стороны располагались дома, а с другой – торчали перила.

Внизу, с довольно приличной высоты, виднелись красоты первого яруса, там же выжидающе смотрела наверх Арлета. Я указал ей направление движения и вновь бросился в погоню. Мелодия, название которой я все пытался вспомнить, по-прежнему громыхала в сознании, причем весьма органично подходила к заданному темпу бега. Воришка наяривал по мостику, расталкивая ошарашенных прохожих. С другой стороны этой импровизированной улицы зеркальным отображением шел ряд бревенчатых домов и такой же деревянный настил с перилами. Местами два мостика сообщались друг с другом перемычками, а периодически давали боковые ответвления на другие улицы. Карманник шустро лавировал по этим чудесам инженерной мысли, углубляясь в город-мечту любого паркуриста или ямакаси, но я не отставал и даже успевал знаками показывать Арлете, куда бежать. Достигнув одного из перекрестков, щипач, видимо, захотел спрыгнуть вниз, но вонзившаяся в дом прямо перед его носом стрела несколько сбила с толку беглеца. Этого времени мне как раз хватило, чтобы выполнить намерение воришки, правда, в несколько ином виде. Ударом ноги я отправил его на первый ярус. Проломав перила, бродяга в головокружительном полете приземлился спиной в грязь, застонал, выгнулся дугой, но встать не пытался. Синий шар Скокса, изрядно запачканный грязью, откатился в сторону. К нему тут же подскочила охотница, сгребла в руки, а после склонилась над телом карманника. Глянув по сторонам, вскоре я нашел удобный несущий столб и съехал по нему вниз. Мелодия в голове оборвалась, но тут же всплыло и ее название «Ride the chariot to the devil»[9]9
  «Гони карету к дьяволу» (англ.).


[Закрыть], и группа «SUM-41», исполнявшая эту инструменталку на просторах моих извилин. Как-то удачно в этот раз подбор музыки получился, а то всякая ерунда обычно приедается.

– Ну что, живой? – спросил я у охотницы, и та утвердительно кивнула. – Допрыгался? Каскадер-самоучка, – уже к воришке обратился я.

Мужичок опять простонал, закашлялся, затем сплюнул в сторону и растянулся в болезненной ухмылке:

– Попались… кхе-кхе… куропатки! Попались! – Бродяга засмеялся, но гримаса боли тут же обезобразила его лицо, и воришка схватился за ребра.

– Откуда столько оптимизма? – не понял я такого разительного несоответствия настроения щипача сложившейся ситуации.

– Ну-ка, ну-ка! И кого это к нам занесло с верхних ярусов? – раздался голос из-за спины.

Там стояли трое оборванцев, а в руках у них что-то неприятно и раздражающе сверкало металлическим блеском.

– Небось карманы жмут, аж помереть хочется, – донеслось из соседней подворотни.

Оттуда тоже нарисовалась полностью аналогичная троица.

– Добро пожаловать, милостивые судари! – Еще двое стояли в тени с третьей стороны, закрыв оставшиеся пути отступления.

Теперь причина веселья настигнутого нами воришки стала ясна, как небо, в котором неожиданно прогремел гром. Черт, надо было нанимать экскурсовода! Осмотревшись вокруг, я лишний раз убедился, что все варианты просочиться наружу заткнуты плотнее, чем пробка в бутылке вина. Эх, опять вляпались! С привычным лязгом показались лезвия когтей, рядом со скрипом выгнулось древко лука. Теперь что, прорываться? Через тех двоих? Но эти бандиты вроде как раз самые здоровые, и места для маневра в том проходе меньше всего. Нападать на какую-нибудь тройку? А не дай бог умудрятся чирикнуть ножичком. Арлету, между прочим, в случае чего волшебники отшепчут, а меня кто станет заштопывать? Короче, я принял решение: поднял из грязи нашего беглеца и многозначительно поднес когти к его горлу. Будем надеяться, что жизнь боевого товарища ценится здесь больше ломаного гроша.

– С нас нечего взять, кроме пары лишних дырок в ваших телах. Дайте нам уйти.

Бандиты сообразили, что уже не до шуток, все нахмурились как один и начали медленно приближаться.

– Не рекомендую, – как можно более спокойно произнес я. – Еще один шаг – и моя подруга одного-двоих из вас без труда снимет еще на подходе. Я тоже постараюсь. Мы с ней любим соревноваться. Этого, – я встряхнул воришку, – считать не будем, правда, Арлета? – Я бодро улыбнулся спутнице. – Не слишком ли много потерь среди личного состава из-за какого-то шарика?

– Арлета? – донеслось удивленное восклицание со стороны прячущегося в тени дуэта.

Охотница обернулась к говорившему. Тот вышел на свет, и его теперь можно было детально рассмотреть. Что ж, перед нами, как пить дать, предстал атаман шайки собственной персоной. Молодой, статный, с, наверное, по их меркам лихо закрученными, а по нашим – просто дурацкими, темными усами. В ярко-алом кафтане, подпоясанном черным кушаком с золотыми нитями, полосатых шароварах, заправленных в чудом сохранившие блеск и чистоту на первом ярусе сапоги. В правой руке он держал, методично помахивая из стороны в сторону, шипастый шарик, насаженный с помощью цепи на посеребренную рукоятку. Его левая рука не слишком вежливо указывала на охотницу, периодически дергаясь от радости. Короче, вылитый джентльмен удачи, работник ножа и топора.

– Не верю своим глазам! – продолжал удивляться он. – Арлета! Это ты?

– Реван? – спросила охотница недоверчиво.

– Ха-ха! – обрадовался разбойник. – Точно! Ты меня помнишь! – Затем поднял вверх руку, обращаясь к своей банде: – Опустить оружие. Свои!

Надо бы отдать атаману должное – бродяги мигом попрятали погремушки. Дисциплина в тусовке этого главаря не хромала. Охотница тоже закинула за плечи лук и облегченно улыбнулась.

– Сколько лет, сколько зим! – Атаман спокойно приблизился и в дружественном жесте раскинул руки. – Где ж ты пропадала столько времени?

– В Прилесье, с отцом. – Арлета обнялась с молодым человеком.

– Ну и как там старик Игмат поживает?

– Неплохо. Трактир держит.

– Так и знал, что не пропадет мужик! – обрадовался атаман и уже другим тоном добавил: – А ты так изменилась!

Ого, мне как раз конкурентов больше всего не хватало! Я и так сейчас в сторонке стою и всем организмом ощущаю себя третьим лишним. И вообще – как же эталоны местной красоты? Где же приверженность к пышным формам? Или это лишь к деревням относится? Пришлось как бы невзначай прочистить горло, напомнив охотнице, с кем она здесь оказалась.

– Ах да! – опомнилась девушка. – Арсенал, это Реван. Мой друг детства.

– Знаю, – с невозмутимостью агента ноль-ноль семь заявил я.

– Откуда? – в один голос заявили собеседники.

Только у бандита это получилось крайне настороженно.

– Что еще может связывать приличную девушку и городского разбойника, кроме детских игр? – продолжил я в стиле Шерлока Холмса.

– А вы кем будете, сударь? – осведомился атаман.

– Это секретная информация. И если вы, не доведи Перун, узнаете, кто я есть на самом деле, мне придется вас убить. Надеюсь, вас удовлетворит, если я скажу, что меня зовут Арсенал и я очень близкий друг Арлеты. Не так ли, моя хорошая?

– Да, – несколько удивленная, кивнула охотница.

– Что ж, – вымолвил молодой человек, немного поразмыслив, – друг моего друга – и мой друг тоже.

Разбойник протянул мне руку. Без спешки, но и не слишком медленно я вытянул свою в ответ, и мы обменялись рукопожатиями.

В эту минуту, кряхтя и отдуваясь, вытирая обильно выступившую на лбу испарину, сгорбившийся под тяжестью двух мешков на спине, к нам из-за кривого домишки вышел Скокс. Вот уж кто объявился совсем вовремя, как Дед Мороз на Восьмое марта.

– Наконец-то! – Чародей растолкал замешкавшихся бродяг, подошел ближе и скинул поклажу. – Сколько можно вас искать?

Я вообще поражаюсь, как в этих катакомбах можно хоть кого-нибудь найти, да и вообще отважиться пойти на поиски.

– Нашли его? – строго зыркнул волшебник.

Арлета, неуверенно озираясь – видимо, всерьез опасалась за жизнь товарища по песочнице и его команды, – протянула Скоксу шар. Чародей выхватил инструмент из ее рук, запихнул поглубже в рукав и взглядом из-под нависших грозно бровей окинул окружающих. Пойманный нами жулик артистично прикинулся мертвым.

– Я хоть и сам прозевал, но если еще раз что-нибудь подобное случится – Сейм Чароведения в полном составе начнет зачищать от вас первый ярус, как от паразитов. Потом хлева тут построим. Пусть лучше крупный рогатый скот здесь обитает, чем такой, как вы!

Было видно, что главарь банды, как и все обычные люди на Поляне, боится злых волшебников не меньше, чем крановщик землетрясения, однако посчитает себя последним трусом, если не ответит на предупреждение чародея чем-нибудь гордым, оскорбительным и справедливым.

Из всех собравшихся лишь мне без напрягов давалось общество Скокса, поэтому понятно, кому довелось разряжать обстановку:

– Ой, давай грузи по полной! У Сейма с одной стороны пачвары, с другой – Казмад, а волшебники все бросят и дружно кинутся заниматься дезинфекцией на первом ярусе Крипета. Не смеши! – Я обхватил чародея за плечо и шепнул на ухо: – Отойдем поговорим.

Поманив охотницу за собой, мы отлучились в сторонку. Скокс начал сразу нас отчитывать:

– Вас и на минуту одних оставить нельзя! Уже с бандитами поякшаться успели!

– Мы в детстве дружили, – попыталась оправдаться Арлета.

– Подружили – и хватит! С такими только в детстве дружить можно, а после – все!