Текст книги "Первый поход"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Кого? – не сразу понял Ирландец.

– Да эту… сестру Венедикту. – Оффа махнул рукой. – Горда, говорят, слишком. Хотя как безумная может быть гордой? Ну, им виднее, конечно.

– А поглядеть на эту сестрицу можно? – Конхобар пытливо уставился на заметно запьяневшего Оффу. Они сидели в доме, жена Оффы и дети были отправлены спать в амбар.

– А что на нее глядеть? – удивился Оффа. – Девка как девка. Красивая, правда, – глазищи синие, волосы густые, темноватые, только вот остриженные, не знаю – сестры ее подстригли или так и раньше было. Завтра после заутрени пойдет на дальний луг ворошить сено. Если, конечно, дождя не будет. Там ее и можно увидеть. Где дальний луг? Я тебе, так и быть, покажу, уж больно человек ты хороший, братец!

Произнеся эту фразу, Оффа улыбнулся и, упав головой в деревянное блюдо с резаной капустой, резко и заливисто захрапел.

Утром, как и все в округе, поднялись с первыми лучами солнца. Судя по их яркости и лазурному, первозданно чистому небу без всяких признаков облаков, дождя сегодня явно не ожидалось, по крайней мере в первой половине дня.

Гость и все семейство Оффы плотно позавтракали овсяной кашей с пареной репой и, запив все это чистейшей ключевой водицей из монастырского родника – похоже, напитки покрепче водились в этом доме только по большим праздникам, – помолясь, вышли из-за стола.

– Во-он, видишь, дорога? – запрягая худую лошаденку, показал рукой Оффа. – А за ней – дубовая роща. Вот за этой рощей – луг, там и работает сестра Венедикта вместе с другими сестрами. Ну, счастья тебе. Вечерком заглянешь?

– Точно не обещаю, – честно сказал Конхобар и улыбнулся. Видно, чем-то по душе пришелся ему этот бесхитростный крестьянин.

Подтянув на плече суму, Ирландец поправил на голове зеленый колпак и быстро пошел в указанную Оффой сторону. Размышлял на ходу не о Магн – она ли это, надобно было еще убедиться, – о Черном друиде Форгайле, в руках которого находился теперь волшебный камень. Ха, не за этим ли камнем пожаловала Магн? Она уже увела его однажды из Тары и теперь, видно, надеется увести еще раз, из-под носа друида. Если это Магн… Впрочем, пока пес с нею. Пора и о себе подумать. Что ему, Конхобару, вообще теперь делать-то? Как-то пока не думал на эту тему Ирландец, некогда было – то неожиданная компания на кнорре мешала, то даны, то, вот, Магн. А поразмыслить над этим давно надобно было, ибо никого на свете, в общем-то, и не любил Конхобар, окромя себя самого. И жизнь свою нужно было устраивать. Эх, вот дурень, сидел бы сейчас в усадьбе у хозяйки Гудрун… по уши в ее проблемах с Альвсеном, Свейном, бондами и прочими, и прочими, и прочими. И при этом никакой реальной власти, что характерно. Все – от имени и по приказанию Гудрун. Нет, спору нет, красивая баба Гудрун, но и ведь и властная, да такая, что… Нет, хватит, наелся. Теперь – только своя земля, своя усадьба, свои крестьяне. Слава богам, хоть не маячит на горизонте Форгайл, чтоб он подавился камнем. Интересно, куда подался? Хм… Да чего тут интересного? Ясно куда – в Тару, в священный – когда-то священный – центр Изумрудного Острова, как поэты-филиды называли Ирландию. А для этого есть два пути: один по морю, вокруг английских королевств и Уэлльса, а второй – сначала по суше, а затем опять по морю. Второй гораздо короче и удобнее. Кто знает, может, и достигнет своего Форгайл? Поди ведь не бросил эту дурацкую идею – вселить в тело Хельги Сигурдассона свою черную душу. Ведь именно Хельги – как сказали боги – станет конунгом Гардарики, которую Форгайл хочет превратить в опорный пункт для завоевания власти во всем мире. Ну, пускай превращает. Не верил в последнее время Конхобар в успех этой затеи. Хотя кто знает, может, и выгорит? Помириться, что ли, с друидом? Нет, тот уж слишком злопамятен, да и… да и снова ощущать тот липкий противный страх, от которого так недавно и с такими трудами избавился? Нет уж. Пусть уж лучше не вспомнит про него Форгайл. Правда, может и вспомнить. А что ему нужно для того, чтобы претворить в жизнь свои мерзкие планы? Две вещи: Камень Лиа Фаль – он у него уже есть, и Хельги, сын Сигурда. Причем оба они – и ярл и камень – должны встретиться на древнем жертвеннике Тары. Тара – это третья составляющая. Конхобар усмехнулся – как он ловко догадался! Значит, если не будет ярла, то и нечего Форгайлу делать раньше времени в Таре – хоть с камнем, хоть без. Интересно, где он рассчитывает отыскать Хельги, отправившегося в военный поход месяца два назад? А ведь совершить подмену души, похоже, можно лишь в Таре, ведь в Халогаланде это не получилось, а Тара все-таки древнее святилище, и там легко докричаться и до кровавого Крома, и до… Ха! «Ну, я и дурень! – Остановившись, Ирландец хлопнул себя по лбу, да с такой силой, что зеленая шапка его, кувыркаясь, отлетела в кусты. – Мало тебе еще, дурошлепу!» – выругал сам себя Конхобар. Вчера ведь только этот самый Оффа взялся было талдычить про какого-то раненого дана, что был доставлен в монастырь по велению настоятеля… Дана зачем-то доставили в монастырь? Хотя известно, что все побережье Англии кишмя кишит данами и те могли бы сами оказать помощь своему. Тем более – если верить Оффе – конунгу. Что это за дан такой странный? А ведь Хельги ярл как раз в этих местах должен бы обретаться. Если, конечно, не прибился к Железнобокому Бьорну. Стоп… Кто это там так медленно тащится впереди? О, боги! Да это ж Трэль Навозник, ну прямо никуда от него не деться.

И правда, по той же дороге, навстречу Ирландцу, шагал, припадая на правую ногу, бывший раб, а ныне законный вольноотпущенник.

– Надо же, какая неожиданная встреча! – притворно расставил объятья Ирландец. – Что ж ты не поплыл с купцами дальше? Серебра не хватило?

Трэль вздрогнул. Вот кого он меньше всего хотел бы сейчас видеть. Нет, пожалуй, покойного ромейского купца – еще меньше.

– Нет больше ни купцов, ни кнорра, – хмуро, сквозь зубы пробурчал Трэль.

– Снова даны? – удивленно поднял глаза Конхобар. – Но ведь они нас уже грабили.

– Мало ли в море других разбойников? – уклончиво ответил вольноотпущенник и, обойдя стоящего прямо перед ним Ирландца, медленно пошел к обители.

– Эй, погоди, парень! – Подумав о чем-то, Конхобар бросился было за ним, но, махнув рукой, повернул обратно. В конце концов, никуда дальше монастыря Навозник не денется, а вот ситуацию с Магн следовало прояснить побыстрей.

Он вышел к лугу, изрядно проплутав. Все-таки дорога шла не совсем через рощу, а у холма раздваивалась: одна повертка вела к роще, а другая – на луг. Конхобар сначала повернул на ту, что вбегала в рощу, – уж больно она выглядела укатанной, сразу было видно, что этой дорогой часто пользовались, а как еще пользоваться, как не возить сено с луга? Проплутав в роще почти до полудня, Ирландец наконец услыхал женские голоса – и тут же вышел к лугу, затаившись в кустах орешника. Змеей подполз поближе, выглянул.

Две женщины-монахини в темных, наглухо закрытых балахонах деловито косили сено, а третья – в таком же балахоне – аккуратно укладывала в копны ранее скошенную и уже просохшую на солнце траву.

– А что было дальше, сестрица Венедикта? – обернувшись, крикнула одна из тех, что косили.

– А дальше – вот…

Конхобар вздрогнул. Это точно был голос Магн. Давно, казалось бы, забытый голос.

Магн запела старинную песню, и монахини – а может, это были всего лишь послушницы, уж больно молодо выглядели, – слушали ее с большим интересом, видно, песня нравилась им больше, чем молитвы.

 
Дракон проснулся
И распалился,
Чуждый учуяв
На камне запах…
 

Ирландец улыбнулся. Он тоже знал эту сагу о деяниях Беовульфа, славного конунга гаутов. Подложил поудобнее под голову руку. Слушал…

Песня вскоре кончилась, и монахини, судя по всему, стали собираться к обедне. Конхобар даже чуть пожалел их, прикинув, какое расстояние им придется пройти по полуденной жаре после изнуряющего физического труда. Ну да – как они говорят – Господь милостив!

– Ну, мы пойдем, смоем пот у ручья, – бросив копну, сказала одна из монахинь.

– Идите, сестрицы, – оторвалась от снопов сестра Венедикта. Магн! Точно Магн! Синеглазая, темноволосая, по-прежнему одуряюще красивая… – И я б с удовольствием пошла с вами, кабы не епитимья. Сами знаете, матушка аббатиса запретила умываться ровно месяц. Идите… А я доложу копну и догоню вас. Если что, ждите меня у ручья.

– Бог тебе в помощь, сестрица.

Монахини, перекрестившись, ушли, скрываясь за лесом, а Магн… А Магн, проводив их взглядом, быстро бросила работу, сунула в рот два пальца… и громко свистнула, как свистят пастухи – их, кстати, Конхобар видел с холма, когда несколько заплутал в роще.

«Однако», – удивился он. Следующее действие послушницы вызвало в нем гораздо большее удивление, если не сказать иначе…

Потянувшись так, что обнажились стройные тонкие руки, девушка развязала тесемки на шее, нагнулась, ухватив руками подол… и, резко стащив с себя балахон, бросила его на копну сена. И почти сразу же послышался стук копыт. Он быстро приблизился, и вот уже из-за кустов вылетел на луг всадник… юный ярл Хельги, сын Сигурда. За спиной его виднелся длинный охотничий лук. У луки седла болтались дрозды и заяц.

Едва он спешился, Магн – ох, а она по-прежнему все так же распутна! – обняла его за шею и увлекла за собою в копну, на ходу сбрасывая одежду.

– О, мой ярл, – извиваясь, шептала она. – Мы обязательно должны найти его… Мне так тяжело здесь… эти монахини… кажется, они за мной все время следят…

– Найдем, – наконец откинувшись, заявил ярл. – А что касается слежки… Там за орешником, сломана ветка – явно кто-то шел. Ха! – Он поднялся и нашарил на траве лук. – Похоже, он сейчас там прячется. Думаю, сейчас я смогу подстрелить его…

Вжжжик!

Посланная ярлом стрела впилась в ствол чуть повыше макушки Ирландца. Ярл доставал вторую…

– Эй, кончай свои шутки, Хельги ярл, – размахивая руками, выбрался из кустов Ирландец. – Так ведь и убить можно, – как ни в чем не бывало радушно улыбнулся он. – О, привет, Магн! Как поживаешь? А ты все такая же красивая. Да опусти ты, наконец, лук! Кстати, знаете, у кого волшебный камень?

Глава 5
СТРАТЕГИ ТАЙНЫХ ДЕЛ

Август 856 г. Мерсия.

 
Кто не сеет – жатве рад,
Кто не ищет – делит клад,
И мечом грозит не тот,
Кто в огне его идет.
 

П. Б. Шелли

Скользящая в тумане циула больше напоминала длинную широкую лодку, нежели морское судно. Покачиваясь на мелких волнах, она ходко шла вдоль низкого берега, направляясь из Нортумбрии в Эссекс или Кент и обращая мало внимания на стелющуюся над самой водой серовато-желтую хмарь. Видно, кормчий хорошо знал путь. Груз судна был вполне обычен – мед, воск, олово и несколько рабов, приобретенных хозяином циулы Гуинлетом – коренастым чернобородым саксом средних лет с угрюмым лицом и нехорошим взглядом – у конунга данов, с которым Гуинлет давно уже крутил общие коммерческие дела. Вообще-то, даны не часто продавали невольников в Нортумбрии, предпочитали везти в Скирингсаль или в Бирку, где за рабов можно было выручить во много раз больше. Избавлялись лишь от больных да слишком истощенных, кто вряд ли выдержал бы морской переход. Гуинлет хорошо знал это – недаром, словно коршун, кружил вокруг данов, в надежде на недорогую поживу. Вот и в этот раз не прогадал: обменял свой старый плащ на трех пленников-подростков – двух пиктов и одного норманна. Пикты, правда, были слишком щуплы, впрочем, и норманн мало чем от них отличался, хоть и выглядел чуточку старше, – из-под рваных лохмотьев сквозила бледная кожа, сквозь которую просвечивали кости. Плюс ко всему у норманна что-то было с правой рукой – рана заживала медленно, хорошо хоть не гноилась, да если б гноилась, не отдал бы Гуинлет свой отличный почти что новый плащ из тонкой фризской шерсти. В Кенте он рассчитывал выручить за рабов в три раза больше. Вот только подкормить их немного. Двое мальчишек-пиктов – судя по мозолистым рукам, крестьяне, – этих понимающий человек, гезит или тан, купит сразу, а вот что касается норманна – похоже, то викинг, ишь как щерится, волчонок. Не хотел Гуинлет его брать, да продавец навязал в придачу, бери, мол. Чего ж не взять на халяву? Может, кто и купит…

Туман между тем рассеивался, змеился у скал, жался к прибрежным камням узкими белесовато-прозрачными языками. Небо – с утра затянутое плотными облаками – прояснялось, пару раз уже выглядывало солнце, и Гуинлет видел улыбки на лицах своих гребцов. Что ж, видно, будет славный денек! И до Кента осталось не так и много. Кажется, появился и попутный ветерок. Гуинлет послюнявил палец. Да, вполне определенно, появился, скоро можно ставить парус. Хозяин циулы обернулся к кормчему, улыбаясь, хотел что-то крикнуть…

И в этот момент из-за мыса появился корабль. Небольшой – меньше циулы, – хищный, с головой змеи на форштевне. Гуинлет знал – даны и норманны называют эти головы «ормринн». Чужой корабль – с опущенной мачтой, на одних веслах – быстро шел наперерез. И откуда он здесь взялся?

– Копья! Готовьте копья, – заорал Гуинлет. – Берите под лавками стрелы. Да ставьте же, наконец, парус, идиоты! Может, уйдем.

На судне завозились, забегали, хватая вооружение. Несколько стрел полетели в сторону чужака – да так и не долетели, упали на полпути в воду. Впрочем, чужой корабль быстро приближался. Уже стали видны стоящие на носу воины… нет, это не викинги. Вооружены как саксы, в длинных кольчугах и островерхих конических шлемах. Вот только тот, на корме – в блестящей кольчуге и алом плаще, – тот, похоже, норманн. И вон еще кое-где мелькнули норманнские панцири из бычьей кожи. Странная команда.

– Приготовится к нападению! – крикнул Гуинлет и тут же обернулся к гребцам: – А ну, наддайте, ребята!

Может, и повезет – уйдем? Гуинлет скривил губы, понимая, что не стоит обманывать себя и других, – ну что там скорость почти плоскодонной циулы по сравнению со стремительным бегом хищного северного корабля? Да вон он уже нагоняет. Уже видны большие глаза змеи на форштевне, вырезанные из какого-то блестящего зеленоватого камня. Нет, не уйти…

– Эй, бросайте весла! – разгадав маневр нападающих, заорал Гуинлет. – Да не все, только левый борт… Все внимание – на правый… Не дайте им подойти, упирайтесь веслами. Лучники, не стойте же статуями. Стреляйте!

В приближающийся корабль полетели стрелы. Впрочем, было уже поздно. Не теряя скорости, чужак врезался в низкий борт циулы, на ходу ломая весла. В команду Гуинлета тучей полетели дротики и секиры. Вот один свалился с раскроенным черепом, вот двое других, скуля, повалились в море… Зловещая морда змеи возвышалась над левым бортом. Нападающие с громкими криками посыпались на обреченное судно. «Эх, не нужно было экономить на воинах», – запоздало пожалел Гуинлет и упал, обливаясь кровью…

– Судно потопить, команду – за борт, добычу – на снеккью, – спрыгивая на палубу циулы, деловито распорядился светловолосый предводитель пиратов. – Да поторапливайтесь, здесь могут быть корабли короля Уэссекса.

– Здесь есть рабы, ярл, – подбежав к вожаку, доложил один из пиратов.

– Рабов тоже за борт, – распорядился ярл. – Впрочем, подождите… – Он задумчиво почесал подбородок. – Сначала посмотрим. Может, среди них есть искусные ремесленники?

– Да пожалуй, что нет, ярл, – усмехнулся воин. – Для этого они слишком молоды. Да вон, взгляни сам.

Ярл обернулся: воины вели к низкому борту связанных пленников. Трех тощих мальчишек… саксов или пиктов. Ну кому такие нужны?

– За борт, – махнул рукой ярл. – Утонут, так утонут, ну а выплывут – их счастье.

– Хельги? – услышал он вдруг позади чей-то удивленный молодой голос. Задержал шаг, повернул голову. – Ну точно, Хельги ярл, клянусь молотом Тора! – произнес по-номаннски один из мальчишек-рабов.

Хельги присмотрелся… и губы его расплылись вдруг в радостной улыбке.

– Снорри! – воскликнул он. – Неужто это ты, Снорри Малыш?

Глотая слезы – и ничуть этого не стесняясь, – Снорри и ярл обнялись. За их спинами послышался шум падающих тел – это воины Хельги ярла сбросили за борт двух тощих мальчишек-пиктов. Снорри обратил на это внимания не больше, чем на легкий ветерок. Такое тогда было время. А мальчишки все-таки выплыли. Выбрались на низкий берег и, бросив проклятья в адрес уходящей ладьи, быстро побежали к недалекому лесу.

– Так вот, значит, как… – сидя прямо на борту снеккьи, произнес Хельги задумчиво и грустно. – Сначала – Ингви, потом вот – Харальд…

– Мы встретимся с ними в Валгалле, ярл!

– Не сомневаюсь… А Фридддлейв, говоришь, решил попытать счастья у данов?

– Да, говорят, он вступил в их дружину. Я бы тоже, наверное, подался к ним, если б не рука. Вся горела, словно в огне, – так и валялся все время в сарае, ничего не соображая… если б не старик-пикт, наверное, умер бы… Тот был лекарем, прикладывал какие-то снадобья, даны разрешали… – Снорри бережно погладил руку. – К тому же они почему-то приняли меня за раба, – обиженно дополнил он.

– А за кого же тебя еще принять? – засмеялся Хельги. – Тощий, оборванный, грязный! А что с ребятами с хуторов? Ты видел их?

– Кто погиб, а кто – с данами. Расскажи лучше о себе, Хельги ярл.

– А что рассказывать? – Погрустнев, Хельги пожал плечами. – Думаешь, это мой корабль? Напрасно. Это корабль местного ярла – отца Этельреда. А я служу ему, как обычный наемник.

– Но в этом нет ничего зазорного, ярл! Так многие делают. Да вот и знаменитый скальд Браги Старый тоже был наемником у…

– Знаю, Малыш. Но как же мне все это надоело. Я, свободный ярл, – не свободен! Мой корабль – не мой, а мои воины – не мои. Я не могу плыть куда угодно в поисках счастья и славы, я должен всегда возвращаться, словно собака, посаженная на цепь.

– Так давай уплывем прочь!

– С тобой вдвоем, Снорри? Не забывай, эти воины, саксы или англы, – впрочем, я не вижу меж ними различия, – это не свободные викинги, на берегу у них матери, жены и дети. На английском берегу, Малыш, а не на нашем. – Хельги помолчал. – Честно говоря, – немного погодя продолжал он, – я ввязался в это дело, желая выкупить вас из датского плена. Этельред обещал помочь мне в этом. Но теперь вижу, что никто в помощи не нуждается. Ты – здесь, Харальд Бочонок – мертв, остальные – у данов, пусть боги принесут богатство и славу Фриддлейву и всем прочим.

– Ты не рассказал обо всех, ярл, – глядя на тянувшийся по левому борту берег, напомнил Снорри. – Я понимаю – верзила Горм со своими людьми предал тебя, захватив драккар. Но куда делись Хрольв и Дирмунд Заика?

– Не знаю, Малыш, – покачал головою Хельги. – Может, их убили люди Горма, а вполне может быть – они сейчас на его стороне. Не знаю… Но с Гормом Душителем я посчитаюсь обязательно, клянусь конем Одина! – Молодой ярл с силой стукнул в борт кулаком. – Предатель должен умереть.

– Предатель должен умереть, – эхом повторил Снорри. – Только где же ты его теперь сыщешь, ярл?

– Сыщу, Снорри, сыщу, – нехорошо усмехнулся Хельги. – Ты думаешь, кто здесь потихоньку грабит прибрежные деревни? Осторожненько так, деловито. Не оставляя в живых никого – ведь почти все деревухи здесь платят данам, и если те узнают, с этим тихушником будет быстро покончено.

– Напрасно ты думаешь, что даны будут заниматься деревнями, – покачал головой Снорри. – Ну, может, конечно, когда и будут, но только не сейчас – точно. Сейчас почти все ушли в большой поход. Кто с Ютландцем, а кто и с Железнобоким Бьорном. Так что этот твой тихушник может долго здесь безобразничать. Думаешь, это Горм?

Ярл молча кивнул.

– Знаешь, кого я встретил третьего дня? – неожиданно усмехнулся он. И тут же ответил: – Никогда не поверишь – Ирландца!

– Ирландца? Но что он тут делает?

– А пес его… Говорит, ищет какой-то драгоценный камень, который у него то ли украли, то ли сам он его потерял где-то.

– Выходит, дорогой камешек-то, – покачал головой Малыш. – Уж Ирландец не станет из-за дешевого…

– Да уж, – согласно кивнул Хельги. – Похоже, все они на этом камне свихнулись – и Ирландец, и Магн, есть тут такая девчонка… Короче, вечером сам увидишь.

Летнее солнце висело в небе желтым ослепительным шаром, дул небольшой встречный ветерок, и нагруженная добычей снеккья тяжело переваливалась на волнах.

– Дым, хевдинг! – обернувшись к сидящему на корме Хельги, крикнул кто-то из воинов, указывая острием копья на ближайший берег, вернее, на дельту небольшой речки.

– Правый борт, навались! Левый – суши, – перехватив взгляд ярла, скомандовал кормчий, и судно, повернув по пологой дуге, быстро пошло к берегу, ловко вписываясь в излучину речки. Здесь снеккья и тормознула, бурно вспенив веслами воду. Двое воинов, взяв в руки длинные копья, встали на нос – промеривать глубину, еще двое прикрывали их длинными треугольными щитами.

Через некоторое время по левому берегу, на излучине, показалась деревня, вернее, то, что от нее осталось. Все, что можно было сжечь, – горело, а кое-где уже лишь теплились угли. Дома, амбары, изгороди – не осталось ничего целого: если и не подожжено, так изрублено. Не просто так рубили – пакостили изрядно, яблоневые сады и те – словно ураган прошел, поломал. Вокруг валялись обезглавленные трупы жителей – стариков, детей, женщин, – головы их обнаружились рядом, в колодце. Хельги вдруг почувствовал, как мозг его взорвался вдруг холодом и неудержимой барабанной дробью. И вовсе не от открывшейся картины, – собственно, ничего необычного в ней, по большому счету, и не было – ну, поразвлекались малехо нападавшие, ну, порубили голов, пораспарывали животы женщинам – нет, это не было чем-то необычным… Явственно ощущалось что-то другое, какая-то несуразность, и несуразность не тщательно спрятанная или замаскированная, нет, наоборот, торчащая на виду. Но что же? Конечно же… Обернулся:

– Малыш, ничего необычного не заметил?

Снорри пожал плечами. Пепелище как пепелище, ничего особенного, бывало и повеселее. Если вот только…

– Головы здорово срублены, – внимательно осмотрев трупы, сказал он. – Одним ударом.

– Хорошо, – кивнул Хельги. – Еще что? – Немного подсказал, видя, как Снорри озабоченно чешет затылок здоровой левой рукой: – Повнимательней взгляни на убитых.

Озабоченное лицо Малыша озарилось улыбкой:

– Убиты только женщины, старики и дети. Очень мало мужчин, воинов.

– Именно! – Молодой ярл задумчиво озирал сожженную деревню. Тем самым нездешним взглядом, от которого у Снорри шли по коже мурашки. – Значит, знали, – тихо произнес он, словно разговаривая сам с собой. – Знали, что мужчин не будет… А почему их нет? Гм… Спросим у Этельреда, ведь это, кажется, одно и то же мерсийское графство, что монастырь, что эта деревня.

– Куда делись мужики? – Отец Этельред внимательно посмотрел на ярла. С чего бы это ему интересоваться грязными, вонючими мужиками. – Какие мужики – свободные кэрлы или лэты?

– А пес их… – Хельги почесал голову. – Скорее, кэрлы… Не может же вся деревня ходить в лэтах? Там же ни монастыря рядом, ни поместья какого-нибудь тана.

– Много ты понимаешь, – буркнул про себя аббат. – Если нет поблизости укрепленного замка, это еще не значит, что в округе нет тана, – уже громче добавил он. – А кэрлы из той деревни наверняка ушли в фирд, что собрал вчера господин Гильдебранд, местный глафорд.

– Куда ушли? – переспросил ярл, отпивая прохладный эль из предложенного аббатом кубка.

– В фирд. Ну, ополчение. Гильдебранд иногда собирает их, во главе с вожаками, ну, проверяет, имеют ли кэрлы хоть какое-то оружие и не разучились ли им действовать. Из соседних деревень тоже все кэрлы туда ушли, в Эйстингс, к Гильдебранду. Да тот не будет их долго держать, завтра вернутся – скоро страда все-таки… К чему бы такие вопросы, ярл? – отец Этельред подозрительно взглянул в глаза собеседнику.

– Да так… – уклонился от прямого ответа тот. – Есть тут кое-какие подозрения.

Снаружи звякнул колокол, и настоятель, выпроводив язычника-ярла, поспешил к вечерней молитве. А вокруг догорал теплый августовский вечер с прозрачным воздухом, полным запахом жнивья, и плавившимся в колоколах горячим оранжевым солнцем. Хельги и Снорри медленно брели от монастыря к лугу. Брели просто так, безо всякой цели, вечерня их, как язычников, не очень прельщала.

– Вижу, нешуточные заботы омрачили твое чело, ярл! – насмешливо произнес попавшийся на пути Ирландец. Вот уж кого молодой ярл хотел меньше всего лицезреть, так это его. Хотя, конечно, была в этой истории с камнем какая-то тайна, словно бы недосказанность, хотя вроде бы и очень подробно рассказал ее Ирландец, кляня на чем свет стоит похитивших драгоценность воров, один из которых, по его словам, был самым натуральным паломником. Правда, Магн – ярл это видел – не очень-то поверила Ирландцу. Что ж, надо будет ее подробнее расспросить, вдруг да всплывет еще где-нибудь этот дурацкий камень. А Ирландец… нет, доверять этому парню нельзя.

– О, и славный Снорри здесь? – деланно удивился Конхобар, взглянув на спутника ярла, – о том, откуда и кто прибыл с Хельги, он давно уже знал во всех подробностях от того же Оффы, родной брат которого нанялся в дружину. – Поистине, сегодня день встреч. Местные говорят, даны сожгли соседнюю деревню, – как ни в чем не бывало продолжал он, игнорируя испепеляющие взгляды. – Впрочем, не все этому верят.

– Вот как? – насторожился Хельги.

– Судите сами: если вся округа исправно платит данам дань, какой смысл им сжигать деревню? – Конхобар оглянулся и понизил голос: – Причем напавшие – кто бы они ни были – хорошо осведомлены о местных делах. Даже, я бы сказал, слишком хорошо. Иначе б откуда они тогда знали, что в деревне в этот день почти совсем не будет воинов?

– Случай, – невесело ухмыльнулся Снорри.

– Случай? – Ирландец внимательно посмотрел на Хельги. – Ты тоже так считаешь, ярл? Как бы нам самим не угодить под такой вот случай. А мне не очень-то по нраву, когда кто-то, имеющий и военную силу, и корабль, пристально следит за округой, за каждым ее жителем… за нами, думаете, нет? Напрасно.

– Ты сам-то что обо всем этом думаешь? – превозмогая давешнюю неприязнь, быстро осведомился Хельги. Положительно, беседа с Ирландцем начинала ему нравиться.

– Я ничего не думаю, ярл, – тут же ответил Ирландец. – Кто-то из деревенских снабжает новостями… пока еще не знаю кого, но снабжает – точно, тут и думать нечего, не бывает таких совпадений.

– Согласен с тобой, – кивнул ярл. Они и не заметили, как дошли до луга, с пересекающей его небольшой речкой.

– Искупаться бы… – вопросительно улыбнулся Снорри.

– Пожалуй, – согласился ярл. – Если тебе, конечно, не помешает рука.

– Прекрасная идея! – поддержал Ирландец, почтительно осведомившись, можно ли и ему составить компанию двум благородным викингам.

– Вода ничья, полезай, – снимая тунику, пожал плечами Хельги, бросив долгий и печальный взгляд куда-то за дубовую рощу.

«И чем его прельстила эта злючка Магн? – осторожно заходя в воду, подумал Ирландец. – Впрочем, ясно чем…» – Он цинично улыбнулся своим мыслям и, набрав побольше воздуха, с уханьем присел в воду, где уже вовсю плескались Хельги и Снорри.

– Вот уж поистине словно дети! – завистливо прошептал Конхобар. – Так ведь и сколько им? Снорри – тринадцать, а ярлу нет еще и шестнадцати… или уже есть? Но вряд ли больше… Есть где развернуться Магн.

– Ты сказал – деревенские… – греясь на песке, продолжил беседу Хельги. – Почему? Почему не монахи?

– Потому… Потому что монахи все на виду. – Ирландец не сразу и сообразил, о чем спрашивает молодой ярл, а сообразив, подивился цепкости его мысли. – Их вожак… ну этот, с кислой рожей, отец Этельред, без своего ведома ни одного монаха никуда не выпустит. Стало быть, монаху быть тайным соглядатаем несподручно… Значит – деревенский. И это, скорее всего, не свободный – не знает простой кэрл разных тайн, хотя, может, конечно, и есть такой, на всякий случай… Думаю, это все-таки кто-то одинаково близкий и к деревенским делам, и к монастырским, скажем, какой-нибудь лэт.

– Пусть так, – кивнул Хельги. – Но ведь еще и должна быть какая-то связь!

– Не понял?

– Ну, как-то он должен докладывать то, что узнал.

Ирландец с уважением взглянул на ярла. Нет, положительно, он его раньше недооценивал.

– Тут надо подумать – как?

– Гонец?

– Может быть. Но не слишком ли накладно и рискованно держать здесь двоих? Хотя, конечно, гонец может и ничего не знать. Просто подаст условный сигнал…

– Сигнал. Вот это верно.

– Да. Как на острове, в Бильрест-фьорде.

– Угу. Помню. Здорово ты меня тогда скинул со скалы, ярл! Летел и думал – утоплюсь или нет. Ладно, не будем о прошлом. Но тут нет высоких скал. Таких, чтоб было видно с моря.

– Кто тебе сказал, что они обязательно будут приходить с моря?

– А корабль?

– Но его можно спрятать. Или послать гонца.

– Тоже верно. Да-да… Ведь любой условный знак – если его, скажем, расположить на холме или вон на той башне…

– На колокольне…

– Да, на колокольне… Любой знак будет виден не только тем, кому он предназначен. Значит?

– Значит, это простой знак. Ну, в смысле обычный, не вызывающий подозрения ни у кого из местных – ни у крестьян, ни у монахов.

– Значит, сначала подал знак. Один и тот же. Мол, имею вам что сказать. А затем…

– А затем в условленном месте встретился с посланцем. Всего и делов.

– Да… всего и делов.

– Эй, Снорри! Снорри! Да проснись же!

Пока Ирландец и молодой ярл были заняты весьма занятной для обоих беседой, Малыш Снорри преспокойно уснул прямо на песке, в тени кустов жимолости, подложив под голову левую руку. Со стороны монастыря слышалось громкое пение. То монахи возносили молитву. Смеркалось.

Магн ждала его на лугу, за деревней. Хельги привязал коня сразу же за околицей, оглянувшись, быстро исчез в орешнике. Ярл шел скорее на ощупь. Вокруг, в кустарнике, было темно, лишь наверху, между ветвями, кое-где мелькало светлое еще небо, да далеко на западе, за холмами и пастбищем, затухая, алела заря, играя в черных водах реки редкими кровавыми сполохами.

Увидев Хельги, Магн вылезла из реки, мокрая, как русалка. Привычно обняв, поцеловала… И голова молодого ярла снова взорвалась громким уханьем барабанов! Он не мог бы себе объяснить, что влечет его к этой женщине, что-то такое необъяснимое, похожее на страстную непреодолимую силу. Причем Хельги знал точно – он любит Сельму, и эта любовь в нем не угасала ни на миг, но вот Магн… Магн была иной. Пугающе непонятной, влекущей, загадочной. И сам Хельги со страхом чувствовал, что во время близости с Магн как бы становился другим, не Хельги, сыном Сигурла ярла, а кем-то еще… словно бы жил в нем, иногда просыпаясь, совершенно чужой человек… Это он, этот человек, заставлял его рассуждать… нет, не так… скорее не заставлял, а направлял, что ли, как ветер направляет корабль с поднятым парусом, но ведь кроме ветра бывает и штиль. Это он, чужой, неудержимо влек его к Магн, впрочем, здесь разум юноши не сопротивлялся. Что же касается Магн…