Текст книги "Игрожур. Великий русский роман про игры"

Автор книги: Андрей Подшибякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

К звёздам!

Вскоре Гной понял, что всё окончательно рухнуло, уставился на носки своих грязных ботинок и даже как-то успокоился. Вопли директрисы и извинительный бубнёж матери шли ровным фоном («Позор школы!..» – «Растёт без отца…» – «Наплевал на своих товарищей!..» – «Единственный сын…» – «У меня тысяча учеников, и все как дети мне родные, понимаете, гражданка Неловко, как дети!..»); Юрик стал привычно прикидывать, как повёл бы себя кибер-витязь (ничего дельного в терзаемую первым взрослым бодуном голову не приходило) и как бы напустить побольше объективности в обзор Diablo II.

Елена Георгиевна была настроена серьёзно.

– Даже слышать ничего не хочу, гражданка Неловко. Составляем приказ об исключении, – здесь директрисе пришла в голову новая интересная мысль: – …И оформляем заявление в детскую комнату милиции!

Гной подумал, что теперь настала материна очередь рыдать, но не тут-то было. На бледных щеках Елены Борисовны расцвёл нездоровый алый румянец. Директриса усилила натиск:

– Нет, а как вы хотели?! – хотя мама Гноя ничего не хотела и уже несколько минут страшно молчала. – Хулиганство, пьяный дебош, избиение Алёши Кривенко…

Гной удивился – Алёшей Кривенко был как раз Лёша Корявый, и насчёт избиения Елена Георгиевна явно что-то перепутала. С другой стороны, начала проясняться история с фингалом; неожиданно перспектива исключения из школы начала казаться Юрику не лишённой положительных моментов.

– Это просто в голове не укладывается, – продолжала накручивать себя директриса, – все детки как детки, а вашему больше всех надо! Нееет, пусть разбирается милиция. Таких надо изолировать от общества! Это же садист! Дегенерат! Он опасен для окружающих, вы понимаете это?! Благо четырнадцать лет уже исполнилось, наступает полная уголовная ответственность…

Юрик поднял глаза, чтобы посмотреть, как мама реагирует на директрисины эскапады. Та, кажется, ждала этого: в ту секунду, как их глаза встретились, мать неспешно отвела руку назад, замахнулась и влепила Гною страшную оплеуху. Елена Георгиевна заткнулась на полуслове и выпучила глаза. Юрик хрюкнул. Мать молча толкнула его плечом и вышла из кабинета. Во второй раз за последние двенадцать часов по щекам Гноя покатились слёзы: оказывается, не все жизненные проблемы мог решить вымышленный супербогатырь с фотонным мечом.

Эти выходные были самыми длинными в жизни Юры Черепанова. Не радовала даже боевая фантастика – он бездумно скользил глазами по строчкам, потом собирался с мыслями, перелистывал страницу назад и снова начинал читать со слов «…тяжёлые времена настали на базе православного звёздного мегадесанта “Русич”». «Мания страны навигаторов» была прочитана вплоть до «Редакция не несёт ответственности за содержание рекламных объявлений»; можно было бы, как обычно, выписать в тетрадку самые гениальные изречения любимых авторов («Ничего особо интересного, кроме легендарности, в игре не осталось»), но теперь это не имело никакого смысла: он, Гной, теперь тоже журналист! Пусть кто-то другой его выписывает. Работа над «статьёй» продвигалась медленно; сначала Юрик решил разобраться с самым сложным – главой «Выводы». Чтобы не гневить Фельдмаршала, следовало избавить её от всяких намёков на мысли и «эстетство» (Юрик сначала решил было соригинальничать и назвать заключительную часть словом «Итоги», но потом в ужасе себя одёрнул), после нескольких часов мучений получилось вот что: «В игре есть много положительных и отрицательных моментов, что говорит о попытке сделать качественный проект. Увы, разработчики не смогли не только воплотить в жизнь все свои обещания. И это неудивительно, поскольку Diablo II – сугубо коммерческий проект». Тут он, честно говоря, немного схитрил: взял старый номер «Страны навигаторов» и слово в слово переписал «Выводы» статьи Фельдмаршала про какой-то танковый симулятор, заменив только название игры. Вариант был беспроигрышный: в любимом Юриковом журнале такие вещи назывались «равняться на авторитеты». Поколебавшись, Гной решил и всю остальную «статью» исполнить в такой же суровой, увесистой тональности – конечно, жалко было смайлов, но, с другой стороны, теперь в его жизни наступал период серьёзной журналистики.

Мать с ним не разговаривала и вообще смотрела сквозь – поскольку исключение было делом решённым, следовало теперь озаботиться новым местом учёбы. Ситуация осложнялась вмешательством могущественной тайной организации ГорОНО: после всего произошедшего Гною светил в лучшем случае Бурситет для операторов станков, а туда с дискетой на рюкзаке нечего было и соваться.

Неожиданно Гноя посетила важная мысль. Раз уж его письмо произвело такой фурор в редакции «Мании навигаторов», раз уж ему заказали «статью», – следовало брать быка за рога. Точно!.. Кому нужна идиотская школа! Он приедет в Москву, откроет ногой высокую деревянную дверь (в представлении Гноя, редакция сидела не то в стилизованном средневековом замке, не то в гигантском небоскрёбе из стекла и бетона), размашисто проследует в кабинет Поплавского, отодвинет опешившую секретаршу и швырнет на стол главному редактору листки со своим трудом. «Что здесь происходит?» – донесётся из-за спины ангельский голос. Юрий Череп медленно обернется через левое плечо и встретится глазами с Анной, которая в этот момент выронит из рук стопку читательских писем…

В этот момент реальность вылила на Гноя очередной ушат ледяной воды: как быть с деньгами на билет? Про саму Москву Гной не беспокоился: в «Мании» ему наверняка положат большую (других в лучшем в мире журнале наверняка не водилось!) зарплату, да и вообще он быстро переедет насовсем к Анне, так что о жилье можно было тоже особо не думать. Наступало время решительных действий.

Гной решительно вынул с книжной полки том своего любимого писателя Епифаненко «Фальшивые игрушки звёзд», открыл на заветной сто раз перечитанной любовной сцене и не без трепета вынул оттуда две тысячи рублей – все свои сбережения. Сколько стоил билет в Москву, он не знал, но был уверен, что хватит. Воодушевлённый, Юрик полез на антресоли за чемоданом с надписью «Турист», от которого почему-то кисло пахло какой-то дрянью.

Гной, стараясь дышать ртом, выгребал из чемодана какие-то старые тряпки, когда в дверном проёме молча воздвиглась мама, о которой одурманенный бриллиантовым дымом кибер-витязь успел забыть. Гной уставился на мать, мучительно придумывая объяснение своим действиям – хотя оно, как оказалось, не потребовалось. Гражданка Неловко молча поманила его пальцем; загипнотизированный Юра подошёл… И получил вторую за последние несколько часов оплеуху. Мать, по-прежнему не говоря ни слова, проследовала в кухню – определённо, на сыне она мысленно поставила окончательный крест. Гной больше не рыдал – только стиснул зубы и метнул в освободившиеся недра зловонного чемодана трусы, две запасные майки (повседневную с надписью «Сбербанк России – 80 лет» и праздничную, украшенную логотипом Intel Inside), зелёные штаны с начёсом и… Здесь вещи закончились. Сложив изрядно похудевшую общую тетрадь, ручку с электронными часами и книгу про крейсер «Коловрат», Гной задумался. Во-первых, надо было что-то придумать с подшивкой «Мании страны» (поколебавшись, решил оставить её дома: всё равно в редакции ему по первому требованию выдадут любые номера в любом количестве). Во-вторых, было непонятно с припасами. От индустриального центра Западной Сибири до Москвы было пять дней поездом, а мать была явно не настроена собирать сына в дальнюю дорогу.

Тем же вечером, когда мать легла спать, Юрик совершил дерзкую вылазку на кухню и прошёлся по шкафчикам; в результате удалось добыть килограмм сахара-песка, почти не открытую банку майонеза и полбуханки бородинского хлеба. Консервов в доме не водилось, а сардельки ему были вроде как ни к чему: сварить их в поезде явно не удалось бы. Гной вздохнул. Мелкие трудности змеились у ног кибер-богатыря, несущегося вперёд, к победе, к славе, к звёздам!

Вечером в воскресенье Гной сходил на вокзал: провести, как сказал бы Фельдмаршал, рекогносцировку на местности. Стараясь не смотреть по сторонам, Юрик миновал чудовищных зловонных нищих, толстых усатых милиционеров, горы клетчатых баулов и другие вокзальные достопримечательности, сунул в окно кассы сыроватые от потной ладони купюры и пробубнил:

– Один до Москвы на завтра.

Всё, однако, оказалось не так просто: на фирменный поезд «Сибирская берёзка» билеты закончились ещё неделю назад, и в ближайшие несколько недель ситуация улучшиться не грозила: Новый же год, понимать надо. Обильно покрытая бородавками кассирша, всем своим видом выражавшая крайнюю степень презрения ко всем покупателям билетов вообще и к Юрию Черепанову в частности, нехотя процедила:

– Есть плацкарт проходящего Воркута – Владикавказ, стоянка в Москве на Курском две минуты. Отправление в понедельник в 7.41. Паспорт.

Такого развития событий Гной не предвидел: ему было 15, до паспорта ещё год жизни.

– У меня… это… нету…

Кассирша завелась с полоборота, неожиданно обнаружив портретное сходство с директрисой Еленой Георгиевной.

– Ходют тут голову морочают!!! Вас много, а я одна!

Хотя, вообще-то, у кассы было пустынно – ситуация с билетами была неожиданностью только для кибер-витязя.

– Глаза бы твои бесстыжие повылазили! Пошёл вон, милицию сейчас вызову!!

Гной уныло отошёл – милицией ему начали угрожать с завидной регулярностью. Уставился на табло. Покосился на киоск с вывеской «Компьютерные игры» («Спектрумы», ничего интересного). Неожиданно рядом материализовался энергичный вокзальный алкоголик, обдав Гноя сложносочинённым (перегар, моча, пот и множество других ингредиентов) облаком ароматов. Новоприбывший начал говорить, как будто возобновляя только что прерванную беседу:

– …ить оно вот как, писюн, бывает. В космос летали, Семёныч был ого-го, профессор, нет, подымай выше, Семёныч был генерал, вот такие писюны ему честь отдавали, а теперь чо – просрали всё, нету космоса, нету генералов, вишь, писюн…

Гной с неудовольствием понял, что под «писюном» имелся в виду он сам. Собеседник тем временем продолжал монолог:

– …еду по Красной площади, Сталин мне честь отдает, а теперь чо, теперь вот так: ни Сталина, ни советской власти трудящих!

С этими словами Семёныч с чувством харкнул Гною на ботинок. Юрик собирался было молча отступить, но тут беседа приняла интересный оборот. Семёныч неожиданно чётко проговорил вполне деловым голосом:

– Слышь, писюн. На владикавказский я тебя посадить могу. Подойдёшь со мной к Нюрке-проводнице, заплатишь две штуки, все будет чики-пуки.

Неожиданно для себя Гной спросил:

– А не обманете?

Если бы Семёныч начал божиться, клясться Сталиным и рвать на себе засаленный ватник (на рукаве которого было почему-то шариковой ручкой написано AC/DC – с молнией посередине), Гной, наверное, убежал бы, но все получилось по-другому.

– Смари, писюн. Поступим так – шобы ты меня не подвёл, оставь щас в залог тысячу, а завтра Нюрке отдашь ещё одну.

Юрик, пребывавший в состоянии аффекта, никакого логического противоречия не уловил и молча вынул из носка купюру. Семёныч осмотрел её на просвет, одобрительно хлопнул Гноя по плечу и бодро зашагал в направлении палаток с шаурмой и спиртным. На полпути благодетель остановился, посмотрел на Гноя и через весь зал ожидания проорал:

– Завтра в семь чтобы здесь был, писюн! Чики-пуки!

Ночь прошла без сна. Сначала Юрик хотел написать матери записку, чтобы не волновалась, но потом потёр щеку и мстительно решил этого не делать: ничего, скоро увидит его фото в «Мании страны навигаторов»! В обнимку с Анной! В школе ещё тоже о многом пожалеют. О своём незаконченном среднем образовании Гной не беспокоился: в «Мании страны навигаторов» гордились тем, что «институтов не кончали». Главное было – «увидеть жизнь» и быть объективным журналистом, остальное приложится. Кому нужны дурацкие дипломы ВУЗов, где заставляют читать унылую русскую литературу про старух и страдания!..

В полшестого утра Гной нацепил бомбер, положил в карман свидетельство о рождении, тщательно переписанный на бумажку адрес редакции «Мании страны навигаторов» и последнюю тысячу рублей. Решил обойтись без драматизма – не оглядывался и сентиментальных вздохов себе не позволял. Взял чемодан, запер дверь, бросил свой ключ в почтовый ящик («мосты сожжены», – мелькнула в голове красивая цитата из учебника истории) и побрёл по направлению к вокзалу: общественный транспорт в такое время ещё не ходил, такси было недостижимым.

Как ни странно, посреди пустынного зала ожидания стоял Семёныч. Спать он явно не ложился и был мертвецки пьян; на покрытой редкими пегими волосами голове красовалась свежая кровавая ссадина, полуоторванный рукав с «АЦ молния ДЦ» волочился по полу, оставляя за собой клочки ваты. Гною они напомнили хвостик зайчика, которого он играл на школьном утреннике в третьем классе; все учителя были в восторге, мама плакала, и только Алёшка Кривенко, которого никто тогда ещё не называл Корявым, отпустил Юре злой поджопник и громко прошипел слово «гомосек».

– Пссн… Иссуда…

Семёныч, кажется, собирался выполнить свою часть обещания. Юрик, морщась от запаха (заигравшего к утру новыми обертонами), подошёл поближе.

– Дй рррку… Гррой… Сталин… к ордену…

Опёршись на Гноя, Семёныч поковылял на перрон, где тяжело дышала громада сонного поезда «Воркута – Владикавказ». Когда Юрику начало казаться, что путешествие никогда не кончится, спутник уверенно свернул к вагону номер восемь, выпустил локоть провожатого и рухнул на грязный перрон. Оттуда Семёныч протянул указующий перст и изрёк:

– Нюрк… Пссна пссди…

Привлечённая шумом проводница выглянула из вагона, злобно взглянула на распластанного морской звездой Семёныча и быстро сказала Гною:

– Быстро залезай, место 32, деньги потом. Чтобы никто не видел!

Юрик забросил в проём чемодан и шмыгнул следом; Нюрка немедленно задраила дверь – поезд отправлялся. Шатаясь, кибер-витязь побрёл по спящему плацкарту искать место 32; вокруг храпели, портили воздух, кряхтели и издавали другие удивительные звуки. Резко пахло носками и спиртом. Загончик с 32-м местом оказался ярко освещён; Гной робко заглянул туда и понял, что путешествие будет долгим: за столом сидели двое весёлых жилистых мужчин в майках-алкашках и потный тюфяковатый дядька в спортивном костюме; не надо было быть кибер-витязем, чтобы моментально понять, что тут происходит. И верно:

– Очко, Иван Николаич, – бодро объявил один из жилистых и шлёпнул картами по столу. Гной успел заметить на его руке два татуированных перстня, паука и неожиданно милое в таких обстоятельствах слово «КОТ».

Тюфяковатый горестно вздохнул и суетливо полез в карман, но победитель остановил его царственным жестом:

– Оставь, Иван Николаич, потом сочтёмся, – перевёл взгляд на замершего Гноя и без пауз продолжил: – Ты не стой, пионер, ты присаживайся. Раскинь со старшими в дурачка.

В планы Гноя это не входило, но как отказаться, он не знал. Запинал чемодан под полку и робко присел. «Белый лебедь» начал лихо метать карты; ещё до того, как Гной успел к ним прикоснуться, произошли два драматических события.

В проходе появилась проводница Нюрка и зашипела, чтобы Гной давал деньги. Тот протянул последнюю тысячу, но не тут-то было:

– Две тысячи договаривались.

– А… Семёныч…

Не успел Гной возразить что-то внятное, как в беседу вступил третий, доселе молчавший игрок. Страшным гулким голосом, никак не вязавшимся с его хлипким телосложением, он задал на первый взгляд невинный вопрос:

– Ты с людьми без денег за карты хотел сесть, пассажир?

Этапом из Твери, зла немерено

Юрик попытался что-то сказать, но вместо этого только сдавленно вякнул. Не к месту вспомнилась фраза из какого-то боевика, который он смотрел в видеосалоне в ДК «Красный шарикоподшипниковец»: «Ты больше не контролируешь эту ситуацию, Мёрдок!» Гной ещё успел грустно подумать, что свою ситуацию он и не контролировал с самого начала.

Неожиданно за парализованного ужасом футуристического богатыря вступился Белый Лебедь:

– Вась, не труби, кнокай – пионер на кикосе. И ты, гражданочка кондючка, не кошмарь: щас пассажир наливу подгонит, ты попозже заходи.

Тот, кого назвали Васей, отвернулся к тёмному окну и отчётливо сказал непонятную, но страшную фразу:

– Добро гадалки не помацал, гумза.

Проводница оценила ситуацию, поджала губы, прошипела что-то про уголовников и застучала каблуками прочь. Здесь признаки жизни подал толстый Иван Николаевич:

– Ладно, ребятушки, я на боковую. Денюжки попозже отдам, ага?..

Белый Лебедь смерил попутчика колючим взглядом и сладким голосом произнёс:

– Ты не спеши, Иван Николаич. Дорога долгая. Может, отыграешься завтра. Только ты уж нас не обмани, милчеловек.

Вроде бы никакой угрозы во всём этом не было, но толстый Гноев попутчик смертельно побледнел, забегал глазами и суетливо полез на верхнюю полку, тяжело пыхтя и извиняясь. Лебедь посмотрел ему вслед, потом уставился ввалившимися блестящими глазами на ошалевшего Юрку. Тонкие губы растянулись в приторной улыбке (Гной сразу вспомнил цитату из какого-то фэнтези – там у злого короля усмешка была, дескать, похожа на ножевую рану в животе трупа), тускло блеснула фикса и попутчик сказал:

– Ну что, пионер, раз денег нет – может, на просто так раскинем?

Немедленно и необъяснимо оживился Вася – тихо рассмеялся и добавил:

– В дурачка, а? Чтобы дядям не так скучно было ехать?

Гной подумал, что в дурака-то на просто так большого вреда не будет и открыл рот, чтобы согласиться. В эту секунду раздался оглушительный кашель, и по проходу плацкартного вагона проковылял старик с полотенцем и разлохмаченной зубной щёткой в ладони. Как по сигналу, начали просыпаться и остальные путешественники, загремела подстаканниками Нюрка, и в вагоне стремительно закипела обычная железнодорожная жизнь. Двое попутчиков уставились на Гноя с нескрываемым сожалением, потом молча переглянулись. Наконец, Белый Лебедь поскучнел и равнодушно бросил:

– Ладно, чухнарь, спокойной-ночи-малыши. Шконка твоя сверху.

Гной засуетился, не зная, куда приткнуть чемодан: под нижними полками всё было заставлено какими-то баулами, а до антресолей он бы ни за что не дотянулся. Наконец, кое-как разместив пожитки, Юрик прямо в «бомбере» вскарабкался наверх и закрыл глаза. От нервов и холода его колотила крупная дрожь, уснуть не было никакой возможности. Постельного белья ему, естественно, не дали, поэтому пришлось скрючиться прямо на грязном матрасе. Внизу попутчики тихо беседовали – сквозь стук собственных зубов Гной слышал странные слова «чесать лохматого», «галантина насыпная» и «месить глину». «Наверное, строители», – понял без пяти минут великий игровой журналист Юрий «Череп» Черепанов и неожиданно для себя провалился в дурной, без сновидений, сон.

Путешествие шло муторно. К карточному столу его больше не приглашали: попутчики вообще в основном спали, накинув на костлявые плечи тонкие поездные одеяла. Следующим вечером Вася стукнул снизу в дно Юрикова ложа и сказал:

– За чайком сгоняй, гумза.

Гной попытался прикинуться спящим. Через минуту кулак врезался в верхнюю полку так, что наш герой подпрыгнул.

– Алё, универсал. Попутал там, что ли, совсем?

Юрий Череп вздохнул и сполз вниз. На полдороге к нюркиному царству возникла одна важная мысль, пришлось вернуться.

– А вам, эээ, этсамое, с сахаром?

Вася сначала непонимающе на него уставился, потом моргнул и отмахнулся.

– На твой вкус, чухнарь.

Белый Лебедь хмыкнул:

– Смотри, Вась, зашкваришься.

Нюрка, услышав просьбу, прошипела «в Красносибирске в милицию всех сдам» и крутанула какую-то ручку на водонагревателе. Неожиданно Гной услышал собственный срывающийся голос:

– Тёть Нюр… Они сказали на мой вкус… А я не знаю…

В глазах защипало, супержурналист с характерным звуком втянул соплю. Подбородок дрожал.

Нельзя сказать, чтобы проводница так уж прямо смягчилась: если каждого жалеть, как говаривал бригадир поезда Степаныч, поломается кровать. Но этот конкретный гадёныш был каким-то совсем несчастным. Нюрка поморщилась, взяла пачку чая, бухнула сразу половину в стакан (благо потребности такого контингента ей были хорошо известны), залила кипятком и положила сверху блюдце.

– Неси.

Гной побрёл обратно. В плацкартном вагоне бурлила обычная в таких случаях деятельность: в одном загончике бренчали на гитаре дембеля, выпендриваясь перед двумя некрасивыми толстыми девками. В другом молча сидели три страшные сморщенные бабки в платках. В третьем храпел и шумно портил воздух исполинский бородач в трещащем по швам спортивном костюме. Вагонное радио надрывалось песней «На теплоходе музыка играет, а я одна стою на берегу».

Белый Лебедь и Вася встретили Гноя неожиданно: хором захохотали и немедленно забрали стакан.

– Нормально ты, пионер, жизнь повидал, – с некоторым даже оттенком уважения заметил Лебедь.

– Чё ты с фраером балаболишь, чифирнем давай, – оборвал попутчик.

Скоро Гной проголодался. Пришлось затащить чемодан к себе на верхнюю полку, скрючиться в три погибели и… Здесь путешественника ожидал ещё один неприятный сюрприз: пакет с сахаром порвался, а баночка майонеза разбилась. В получившейся массе плавала Гноева парадная майка, томик про звездолёт «Коловрат» и все прочие Юриковы пожитки. Гной подумал, сунул в месиво палец и облизал. Тошно, конечно, но есть можно. Так, черпая из чемодана сладкий майонез, он и поужинал. Засыпая, кибер-витязь думал о том, как они с Анной поедут знакомиться с матерью (он её уже простил) в Западносибирск. У них будет целое купе – без попутчиков. Или даже спальный вагон!.. Ни одного спального вагона Юрик в жизни и близко не видел, но полагал, что это настоящий рай на колёсах.

Проснувшись следующим утром, Юрик обнаружил прямо перед своим носом милицейскую фуражку. Белый Лебедь и Вася исчезли. Как вскоре выяснилось, с ними исчез Гноев чемодан (вместе с остатками сахара и майонеза, а также с Гноевым свидетельством о рождении), все вещи давешнего картёжника Ивана Николаича и нюркины золотые серёжки. При этом проводница держалась на редкость мужественно, а вот Иван Николаич в голос, с бабьими подвываниями, рыдал. Гной попытался изобразить то, что в его любимых книгах описывалось как «тонко и презрительно улыбнулся». Ничто уже не было способно встать между ним и «Манией страны навигаторов» – самое дорогое, адрес редакции и несколько листков со «статьёй», ворам не досталось: он хранил всё это под майкой, поближе к сердцу. Естественно, все остальные потери ему в редакции возместят. Он уже представлял, с какой сардонической усмешкой будет рассказывать Анне о небольшом дорожном приключении: «Всё равно давно было пора сменить этот чемодан на что-то более приличное»… Да, вот так. Тут Гной подумал и мысленно заменил слово «приличное» на «стильное». Это была опасная грань: сразу за эпитетом «стильный» начиналось ненавистное эстетство, но Гной был уверен, что Анна оценит слог.

Остаток пути у них с проводницей установилась не сказать чтобы дружба, но некоторый нейтралитет. Юрик сказал ей, что как раз собирался оплатить остаток проезда – но тут негодяи спёрли его багаж, и что уж теперь поделаешь. Нюрка, в свою очередь, «вошла в положение» и подкармливала пассажира деревянной консистенции сушками и пряниками. Гной переносил страдания стоически: он мысленно примерил ситуацию на футуристического богатыря Юрия Черепа. Получилось даже неплохо: это был как будто такой транспортный звездолёт, несущийся из Внешнего Кольца обитаемых миров к столице Империи – планете Китежъ. В грузовом трюме левиафана и нашёл свой приют потрёпанный в боях, но не сломленный кибер-витязь, у которого псевдоразумные гнидогадоиды с планеты Янтарный Чухон попятили фотонный меч и этот, как его, ультрабластер.

Когда до Москвы осталась последняя ночь, изрядно запаршивевший к этому времени Гной заперся в туалете и привёл себя в минимальный порядок: побрызгал гнилой водой из рукомойника себе под мышки, почистил пальцем зубы, выдавил со лба два прыща и строго посмотрел своему изображению в красные глаза.

– Отлично выглядишь, Юрий Череп. Будущее уже наступает.

Тут дверь вагонного сортира распахнулась (Гной забыл запереть её на защёлку) и в проёме воздвигся один из дембелей и его абсолютно квадратная подруга с высокой причёской пергидрольного цвета. Кавалер был по последней дембельской моде увешан аксельбантами и блестящими значками, на его затылке удивительным образом держалась фуражка с гигантской тульёй и почему-то перевёрнутой кокардой. Подруга тяжело, с хрюканьем, дышала и что-то мычала. Всё это время пара шумно целовалась. Гной выпучил глаза и прижался спиной к грязной стене; дембель осознал, что случилась какая-то внеплановая помеха, зыркнул на Юрика из-под редких бровей и, не отрываясь от своей пассии, попытался пнуть его сапогом. Протерев бомбером всё туалетное пространство, Гной умудрился-таки выскользнуть в коридор, зайцем метнулся на свою верхнюю полку и скрючился там, поглаживая сквозь майку драгоценные листки. Ничего-ничего. Слава была уже близко. Юрий прикрыл глаза и стал в тысячный раз представлять, как произойдёт историческое событие. Вот Поплавский становится перед ним на колени… хотя нет, это как-то слишком. И вообще, начать надо сначала. Редакцию Гной представлял себе довольно смутно: знал только, что «Мания страны навигаторов» квартирует в каком-то высотном здании; возможно – небоскрёбе. Остальное Юрик додумал: огромный кабинет главного редактора… деревянный стол, кресло с высокой спинкой… вид на… на Кремль! (Наверняка в Москве отовсюду видно Кремль, но из кабинета Поплавского на него открывается особенно роскошная панорама.) После первых приветствий и заключения контракта его, Юрия Черепанова aka Dark Skull, наверняка поведут на экскурсию по просторным кабинетам, где творят его любимые авторы. Скажет суровые приветственные слова представительный Фельдмаршал. Улыбнётся в усы Игорь Шварцнеггер, привстав из просторного кожаного кресла. Про Анну он решил пока не думать… И вот в конце концов его проводят к собственному рабочему месту: большой комнате, пахнущей почему-то стружкой и сосновым освежителем воздуха. На огромном столе стоит гигантский монитор, новенький компьютер, подшивка журналов за последний год… Дальше фантазия Гноя пробуксовывала. По идее, ведущему журналисту должны были бы предоставить ещё и приставку Playstation, но ведь у приставок, как известно даже малым детям, нет души – тут было какое-то странное противоречие. С этими мыслями Гной уснул.

Москва встретила кибер-витязя адским холодом, грязью и нищими. Даже в родном Западносибирске Юрик так не мерз – здесь лютый ветер забирался прямо под бомбер, хлестал по щекам, заставлял щуриться и рыдать. Кремля пока видно не было.

Первые несколько шагов по платформе Курского вокзала дались Гною нелегко; пройдя несколько шагов, он остановился, чтобы собраться с мыслями. Вещей не было, доставать бумажку с адресом смысла не имело – адрес редакции он помнил наизусть: улица Василисы Кожаной, дом 6. Теперь надо было найти метро и…

– Хуль ты тут стал, эээ? – донеслось откуда-то снизу.

Гной с высоты своего невеликого роста уставился на источник звука: грязного чернявого мальчика лет шести.

– Давай-давай, ходи-ходи, пока жопа не отрезаль. Здеся Артур работает.

С этими словами мальчик прицельно плюнул Юрику на штанину.

Пришлось тактически ретироваться.

С метро сложностей не возникло: денег у Гноя не было ни копейки, но был он так грязен и так скверно пах, что бабушки у турникетов предпочли не обратить на его манёвры внимания – чтобы, как выразились бы давешние Юриковы попутчики, не зашквариться. Прижавшись к какой-то согбенной старухе с баулами, кибер-витязь проник в чрево метрополитена.

К станции «Динамо» он прибыл практически на автопилоте: несколько дней полуголодного путешествия сильно его вымотали, плюс начинала беспокоить некоторая неопределённость происходящего. А ну как Поплавский сейчас в командировке у ребят из студии Blizzard, а без него возместить Гною расходы никто не сможет?..

Темнело в Москве стремительно – в начале декабря в пять часов вечера уже ничто не напоминало о том, что в мире существует солнце. Немного поблуждав в длинном бестолковом переходе с множеством отростков, Юрик выбрался на поверхность – и замер. Невдалеке высилась стеклянная офисная башня, красиво подсвеченная со всех сторон прожекторами. Вот оно!.. Не помня себя (но не забывая придерживать под майкой листочки), Гной побрёл к редакции «Мании страны навигаторов» – в том, что это была именно она, сомнений уже никаких не оставалось.

У подножия сверкающей башни Юрик остановился. Надо было почувствовать этот момент, ощутить его вкус. Текли последние минуты его жизни в статусе Юрки Гноя, ученика 10-го Б класса, исключённого из школы за пьяный дебош и избиение Алексея Кривенко. Начиналось будущее в статусе мега-звезды игровой журналистики Юрия «Dark Skull» Черепанова. Прищурясь, Гной попытался разглядеть окна на верхних этажах дома номер 6 по улице Василисы Кожаной: хорошо бы заранее понять, на месте Поплавский или нет.

Разглядеть, конечно же, ничего не удалось. Кибер-витязь уверенно улыбнулся своим мыслям, потрогал лоб (выдавленные вчера вечером прыщи болели) и уверенно двинулся к огромным деревянным дверям «Мании страны навигаторов». Соответствующей таблички у входа почему-то не было, но это Юрика как раз не смутило: зачем всяким посторонним людям знать, где квартирует лучший в мире журнал о компьютерных играх!.. Информация об этом должна быть доступна только избранным. Только тем, кто каждый месяц открывает заветные страницы.

Гной положил ладонь на холодную медную ручку и секунду помедлил. Мечты начали сбываться. Будущее наступило. Кибер-витязь коротко улыбнулся и решительно толкнул дверь.