Текст книги "1941. Забытые победы Красной Армии (сборник)"

Автор книги: Андрей Платонов

Соавторы: Владислав Гончаров,Мирослав Морозов,Роман Ларинцев,Александр Заблотский,Арвидас Жардинскас,Александр Подопригора,Валерий Вохмянин,Борис Кавалерчик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Действия 2-й танковой дивизии Красной Армии 22–23 июня

О начавшейся войне советский народ узнал не сразу. Вот как начало войны описывает Бережков, который в то время работал в советском посольстве в Берлине:

В шесть часов московского времени мы включили радиоприемник, ожидая, что скажет Москва. Но все наши радиостанции вначале транслировали уроки гимнастики, позднее пионерскую зорьку и наконец последние известия, которые, как всегда, начались новостями с полей и сообщениями о достижениях передовиков производства. […] Постоянно подходим к радиоприемнику. Из него продолжает звучать народная музыка и марши. Только в 12 часов московского времени Молотов прочитал сообщение Советского правительства. [30]

Поэтому не удивительно, что о начавшейся войне не сразу узнали и солдаты частей, находившихся дальше от границы. Как пишет в своих воспоминаниях Д. И. Осадчий [31] , 22 июня в 10 часов 45 минут во 2-й танковой дивизии читалась политинформация, а о начавшейся войне еще ничего не было известно.

Разбитые советские грузовики в районе Расейняя

И только тогда, когда прилетевшие немецкие бомбардировщики разбомбили бывшие в то время пустыми казармы в Рукле и в районе железнодорожной станции Гайжюнай (как ранее говорилось, дивизия располагалась в нескольких километрах, в лесу), стало ясно, что начались боевые действия.

Конечно, так поздно о начале войны узнали только рядовые бойцы, а командование округа (фронта), армий и корпусов о начале немецкого наступления узнало довольно скоро и сразу же начало готовить боевые приказы на оборону. Но пока эти приказы из штаба фронта прошли все инстанции и достигли 2-й танковой дивизии, прошло чуть ли не полдня. Например, директива командующего Северо-Западным фронтом была подписана в 9 часов 45 минут [32] . Пока эта директива достигла штаба 8-й армии, прошло немало времени, так как боевой приказ, в котором, кроме всего прочего, указывались действия 2-й танковой дивизии, был подписан командованием армии лишь в 14:0с) [33] . Непосредственно дивизия получила приказ около 16:00. И только в 17 часов 30 минут дивизия начала марш.

Уже в сумерках дивизия достигла Ионавы. Со стороны Каунаса беспрерывно двигался поток беженцев. Этот встречный поток очень осложнил движение, поэтому был отдан приказ изменить маршрут: после переезда моста через Нерис в направлении Расейняя двигались второстепенными пыльными дорогами. При движении колонны было категорически запрещено использовать радиостанции. Этот марш в темное время суток, без потерь от авиации противника, описывался в послевоенных учебниках как образец хорошей организации. Хотя потерь все же избежать не удалось – по техническим нормативам при движении в таких условиях нужно было обязательно каждые 2 часа менять воздушные фильтры двигателей танков КВ. Многие экипажи не обращали на это внимания, да и не имели такой возможности, поэтому немало танков остановилось на обочине, не достигнув конечной цели.

Приказ командующего Северо-Западным фронтом и повторяющий его приказ командующего 8-й армией в создавшейся ситуации были логичными. Направление наступления немецкого 41-го моторизованного корпуса вырисовывалось более чем очевидно: Таураге – Шяуляй – Рига. Советские дивизии должны были одновременно нанести удар по флангам и тылу немецких дивизий, окружить их и уничтожить. 23-я и 28-я танковые дивизии 12-го механизированного корпуса атаковали в юго-западном направлении по левому флангу немцев, 2-я танковая дивизии 3-го механизированного корпуса – в юго-западном направлении по правому флангу немцев.

Однако это были лишь благие намерения. Одновременный удар не был нанесен из-за элементарных и прозаических причин – не хватало топлива и боеприпасов, командиры дивизии из-за плохой связи не могли скоординировать свои действия.

Как бы то ни было, этот эпизод в исторической литературе получил название танковой битвы под Расейняем. По существу, она распадалась на несколько эпизодов: бой советских 23-й и 28-й танковых дивизий с немецкими 1-й танковой и 61-й пехотной дивизиями и бой советской 2-й танковой дивизии с немецкой 6-й танковой дивизией. Вот этот последний эпизод мы и рассмотрим подробнее.

Как уже говорилось ранее, 2-я танковая дивизия к вечеру 22 июня получила приказ командующего 8-й армией двигаться в направлении Расейняя. Точнее говоря, из-за отсутствия связи этот приказ дивизия получила не напрямую от командующего армией – его передал и дал дальнейшие указания прибывший в дивизию начальник Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта П. Полубояров. Он быстро пришел к выводу, что первичный приказ начать наступление в 4 часа утра невыполним, перенес начало наступления на 11 часов утра, информировав об этом командующего фронтом [34] . Однако, как выяснилось позднее, и новый срок был нереален.

В этом месте начинаются некоторые неясности со временем начала битвы. Евгений Дриг и некоторые другие авторы указывают, что 2-я танковая дивизия вступила в бой утром 23 июня [35] . Это утверждение взято скорее всего из воспоминаний Полубоярова [36] . Однако воспоминания не являются самым надежным источником для реконструкции исторических событий.

Росейняй и окрестности. Довоенная карта. Район боя взят в рамку; место боя выделена кружком с точкой

Значительно более надежный источник – документы тех лет. А в отчете боевых действий немецкой 6-й танковой дивизии за 23 июня указывается, что бой за Расейняй начался около обеда, поэтому танковая битва у Дубисы должна была начаться значительно позднее. Что танковая битва началась в 15 часов, пишет и Вернер Хаупт [37] .

Однако возникает вопрос, где была и каким маршрутом двигалась к полю боя 2-я танковая дивизия? Ведь от окрестностей Ионавы до Расейняя – около 100 километров. Конечно, танки двигались не самым прямым путем. Немецкая воздушная разведка сообщила, что заметила советскую танковую колонну у Байсогалы и Гринкишкиса. Посмотрев на карту, можно легко убедиться, что танковая колонна сделала большой крюк и прошла не менее 150 км. Поэтому не удивительно, что из-за этого стали возникать проблемы. Во-первых, не один и не два танка могли остаться на обочине, не выдержав такого «ралли». Во-вторых, и это главное – горючее. Даже если танки отбыли с полными баками горючего, в районе цели эти баки должны были оказаться уже полупустыми. Зная, каким было в те времена снабжение, наивно полагать, что горючее можно было пополнить в пути.

Район боя одиночного танка КВ

Таким образом, 2-я танковая дивизия двигалась до цели слишком долго. Как уже знаем, из района Руклы она вышла около 17:30, а Ионавы достигла уже в сумерках, то есть в 22–23 часа. От Ионавы до Дубисы дивизия шла около 16 часов. Многовато. Но это можно объяснить тем, что машины двигались по второстепенным дорогам, а карт не было. Вот как это описывает Д. Осадчий [38] (выделение мое – А. Ж.)

«Около 16 часов командир 3-го танкового полка майор И. Рагочий вызвал командиров батальонов и рот и поставил боевую задачу Из его устного приказа я понял, что враг перешел государственную границу и движется в направлении Расейняй. Полку придется совершить марш с возможностью встречного боя. Командир полка указал маршрут движения и возможные границы развертывания. Все это мы записали в блокноты. Топографических карт никто не имел».

Без карт, ночью, незнакомыми деревенскими дорожками проехать около 150 км… Поэтому совсем не удивительно, что дивизия провела в пути не так мало времени. Другая проблема – место битвы. Вот как его описывает Е. Дриг [39] .

«Утром 23 июня две боевые группы дивизии „Раус” и „Зекендорф ”, переправившись через Дубису, заняли плацдарм на восточном берегу реки. Как это часто случалось в ходе приграничного сражения 1941 года, назначенный исходный рубеж для спланированного советской стороной контрудара был уже занят противником. Части 2-й танковой дивизии встретили 6-ю танковую дивизию корпуса Рейнгардтауже на западном берегу реки Дубиса, в нескольких километрах к северу от Рассейняя. Вместо контрудара во фланг началось встречное сражение.

Несколько странное утверждение. Хотя немцы заняли плацдарм на восточном берегу реки, советские войска встретили врага на западном. Но, может, это ошибка корректуры? Но ошибками корректуры было бы трудно объяснить географические ошибки Алексея Исаева в журнале «Полигон», с учетом того, что в текст вставлена схема.

«У 1 тд был другой интерес – захват железнодорожного моста через Дубису. Этот мост находился вниз по течению реки от моста, который удерживал расеняйский КВ». [40]

Говоря о железнодорожном мосте, А. Исаев имеет в виду Лидувенай. Не надо быть большим специалистом в географии, чтобы убедиться: Лидувенай находятся выше по течению, нежели мост, который якобы, захватив, удерживал расейняйский КВ. О точном месте расположения танка – позднее.

«Захват 300-метрового железнодорожного моста снимал для 1 тд проблему преодоления реки Дубиса и пути продвижения вглубь Прибалтики».

Захват железнодорожного моста у Лидувенай имел стратегическое значение для успешного продвижения на восток конкретно 4-й танковой группы и вообще всей группы армий «Север». Тактической единице – 1-й танковой дивизии – для переправы через Дубису и продолжения успешного продвижения дальше на восток было совершенно достаточно автомобильного моста у того же Лидувеная. Между прочим, железнодорожный мост у Лидувеная длиннее в два раза. Этот мост является самым длинным в Литве, его длина – 599 метров.

«В 15:00 23 июня кампфгруппа Зекедорф 6 танковой дивизии захватила Расейняй и небольшой плацдарм на правом берегу Ду бисы».

Посмотрев на карту, видим, что река Дубиса находится примерно в 10 км северо-восточнее Расейняя и течет с северо-запада на юго-восток. Боевая группа «Зекендорф» двигалась дорогой Расейняй – Гринкишкис и заняла плацдарм на восточном, то есть на левом берегу Дубисы.

Но вернемся к самому сражению. Итак, столкновение советской 2-й танковой дивизии и боевой группы «Зекендорф» немецкой 6-й танковой дивизии началось 23 июня примерно в 15 часов на восточном берегу Дубисы северо-восточнее Расейняя. Не будем подробно анализировать его ход. Обратим внимание только на то, что, как писал Е. Дриг, вместо контрудара советским войскам пришлось вступить во встречный бой. Для немцев в этом бою оказалась очень неожиданной встреча с тяжелыми советскими КВ. Выяснилось, что ни немецкие 37-мм противотанковые пушки, ни пушки немецких танков не способны нанести ущерба этим монстрам.

Часто приходится слышать мнение, что в начале войны немцы не имели никаких средств против танков КВ, что последние были абсолютно неуязвимы. Это неправда. Немцы очень быстро, прямо на поле боя установили, что с КВ можно успешно бороться 105-мм пушкой или 150-мм гаубицей. А 150-мм пушка была даже избыточно мощна – известны случаи, когда после ее метких выстрелов с танка срывало башню. Но самым эффективным оружием оказалась 88-мм зенитная пушка. Там, где немцы успевали своевременно подтянуть эти орудия, советским танкам приходилось туго.

История одиночного танка

Во время боя боевой группы «Зекендорф» 6-й немецкой танковой дивизии и советской 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса северо-восточнее Расейняй на дорогу Расейняй-Шилува недалеко от поворота на Дайняй прибыл один советский танк. Как уже ранее говорилось, по этой дороге двигалась боевая группа Рауса из 6-й танковой дивизии. Ею уже был занят мост через Дубису и плацдарм на восточном берегу. Вот на этой дороге и появился советский тяжелый танк КВ, который блокировал все движение. Попробуем точно установить место, где он находился.

Часто пишут, что танк стоял у моста через Дубису или очень близко от него. Вот строки из «Антисуворова» А. Исаева:

«1-й танковой дивизии 41-го моторизованного корпуса, как и 36-й моторизованной дивизии того же корпуса, одиночный танк у моста через Дубису не мешал». [41]

Ту же ошибку делает даже переводчик книги Рауса в своем предисловии:

«Когда танк КВ, очень удачно встав на мосту через Дубису, разрезал надвое 6-ю танковую дивизию, все попытки танкистов привлечь авиацию для уничтожения зловредного танка успеха не имели. Летчики наотрез отказались заниматься такой мелкой целью». [42]

А вот как описывает первую встречу с танком сам Э. Раус:

«В нарушение принятых правил несколько пленных, захваченных в последних боях, в том числе один лейтенант Красной Армии, были отправлены в тыл на грузовике под охраной всего лишь одного унтер-офицера. На полпути назад к Расейняю шофер внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился». [43]

Таким образом, грузовик с пленными встретился с танком на полпути между Дубисой и Расейняем. Имея в виду, что расстояние между двумя этими точками составляет 10 км, можно считать, что танк стоял примерно в 5 км южнее моста. Опираясь на это, некоторые авторы утверждают, что танк стоял около самого перекрестка на Дайняй.

Само местонахождение танка удалось установить довольно точно. Как известно, танкисты были похоронены там же, на обочине, а в 1965 году перезахоронены на воинском кладбище в Расейняе. Причина перезахоронения была более чем прозаичной: в этом месте были намечены осушительные работы. Как велись раскопки могил танкистов, рассказал старожил тех мест Ионас Тамутис, он и показал место, где танкисты были похоронены первоначально. [44]

Другой интересный вопрос: когда точно танк остановился на дороге? Из сборника «Действия малых подразделений» можно понять, что танк встал недалеко от перекрестка на Дайняй еще 23 июня. Другие авторы этот вопрос не детализируют.

Общая схема боя в районе Расейняя

Примерное время появления танка на дороге удалось установить из журнала боевых действий 6-й мотострелковой бригады.

«24.6 Запланированный марш дивизии был остановлен. После сообщения воздушной разведки о сосредоточении крупных танковых группировок противника было приказано перейти к обороне.

Наступление замеченных вражеских танков было направлено только против боевой группы Зекендорфа. Тяжелые танки (позднее описаны как 52-тонные танки новой модели) прорвали линию обороны и вышли в тыл. Около 9 часов было сообщено, что два таких гиганта оказались на нашей дороге наступления.

Около 14 часов на помощь боевой группе Зекендорфа был послан 65-й танковый батальон под командованием подполковника Шенка. Обойти вражеские силы не удалось, он огнем занял наш плацдарм и с севера по обеим берегам Дубисы небольшими батальонами пехоты начал наступление.

Неожиданно один танк противника оказался недалеко от командного пункта нашей бригады. Он поджег два наших грузовика и остановился посередине дороги. Такая наглость произвела большое впечатление, однако тогда не было известно, что он остановился из-за технических поломок». [45]

Таким образом, согласно ЖБД мы примерно можем утверждать, что танк появился на дороге 24 июня около полудня. Между прочим, этот фрагмент журнала интересен тем, что присутствует упоминание немцев о «52-тонных танках». Вне сомнения, речь идет о танках КВ-2, только немцы в начале войны не знали их «официального» названия. Технические же характеристики танков они узнали очень быстро – от взятых в плен танкистов. Вот рапорт командира 41-го истребительно-противотанкового дивизиона:

«Экипаж одного русского танка дал показания, которые выслушал и записал переводчик: они рассказывали о своем 52-тонном танке. Толщина брони 85 мм, только люка 38 мм. В танке 15,2-см орудие, три 7,62-мм пулемета (в запасе еще два). Танки, участвовавшие в сегодняшнем танковом бою, якобы принадлежат 2-й танковой дивизии, которая сформирована в 1939 году, как бригада и недавно развернута в дивизию. За атаковавшей сегодня дивизией стоит пехотная дивизия, которая тоже имеет танки. Эта пехотная дивизия прибыла сегодня. Каждая танковая рота в среднем имеет 20 танков. В танковой дивизии артиллерия не используется. Дивизия дислоцировалась в Ионаве». [46]

Вполне возможно, что на основе этого рапорта было послано сообщение в Берлин, где с ним познакомился Ф. Гальдер. В записи за 24 июня он еще сомневается, что танк может иметь пушку такой мощности.

«На фронте групп армий “Юг ” и “Север ” появился русский тяжелый танк нового типа, который, видимо, имеет орудие калибра 80 мм (согласно донесению штаба группы армий „Север ” – даже 150 мм, что, впрочем, маловероятно)». [47]

А вот в записи за 25 июня Ф. Гальдер, скорее всего, получивший дополнительные данные о вооружении советского тяжелого танка новой модели, в калибре пушки уже не сомневается.

«Получены кое-какие данные о новом русском тяжелом танке: вес 52 тонны, лобовая броня – 34 см(?), бортовая броня – 8 см. Вооружение: 152-мм пушка и три пулемета». [48]

Но вернемся на дорогу Расейняй – Шилува. Оказавшийся на дороге танк создал немало проблем для боевой группы «Раус», командный пункт которой в этот момент находился в 1,5 км северо-западнее от танка. Прежде всего танк порвал провода, поэтому исчезла телефонная связь со штабом дивизии. Никто не знал, не появятся ли другие танки, поэтому боевой группе было дано указание готовиться к круговой обороне. Саперы получили указание заминировать дороги, а разведывательный взвод был срочно послан разведать окрестности. Вскоре он установил, что в окрестностях танков противника больше нет. Однако и один танк создавал много проблем. На дороге растянулась большая очередь санитарных автомобилей – было невозможно эвакуировать в тыл раненых. Некоторые из них, включая лейтенанта графа Плетенберга, умерли, не получив вовремя необходимой помощи. Со стороны Расейняя также остановилась колонна грузовиков с боеприпасами и продовольствием. Несколько из них (большинство авторов упоминает 12, в журнале боевых действий говорится о двух) танк уничтожил огнем своего орудия. Попытки объехать танк полями также не удались. Объезжая с одной стороны, автомобили застревали в песке, по другую сторону дороги местность была заболоченной, поэтому здесь объехать было вообще невозможно. Требовалось срочно изыскать средства для устранения преграды.

Немецкая автомобильная колонна в районе Расейняя

Приказ уничтожить танк был отдан артиллеристам 41-го противотанкового дивизиона. В книге Э. Рауса говорится [49] , что уничтожить танк должна была батарея упомянутого дивизиона, которой командовал лейтенант Вагенрот. А в журнале боевых действий 6-й мотострелковой бригады указано, что уничтожить танк должны были орудия 1-й батареи 41-го дивизиона, которой командовал обер-лейтенант Некенауэр [50] .

Еще одно несоответствие – это количество орудий. Раус говорит о четырех орудиях, в журнале же боевых действий сказано о двух. В любом случае это были полученные перед войной противотанковые орудия Рак 40 калибром 5 см. Но дальше опять идут нестыковки – с какого расстояния «паки» стреляли в танк? В «Действиях малых подразделений» пишется, что вначале противотанковые пушки приблизились на расстояние 1000 ярдов, а позднее осторожно сократили дистанцию до 600 ярдов. В русской версии книги Э. Рауса ярды превращаются в метры. А в журнале боевых действий говорится о расстоянии в 200 метров.

Немецкое 88-мм зенитное орудие ведет огонь по советским тонком в районе Расейняй – Василишкис

Как бы там ни было, стреляли немцы с достаточно близкого расстояния и весьма точно. Огонь был метким, удалось добиться восьми попаданий. И когда уже казалось, что все кончено, орудие танка медленно повернулось, тщательно прицелилось и методичным огнем уничтожило обе новенькие пушки. При взрыве боеприпасов, сложенных у одного из орудий, погибло два артиллериста, один был ранен.

Так немцы в очередной раз убедились, что даже новые 50-мм противотанковые пушки Рак 40 бессильны против новых советских тяжелых танков – накануне, в бою 23 июня, в этом убедилась боевая группа «Зекендорф».

Уничтожить танк попробовали полевой пушкой калибра 105 мм. Убедившись в точности огня танка, это орудие не стали выставлять на прямую наводку, а стреляли с закрытой позиции, корректируя огонь. Однако и это не дало эффекта – надо было попасть точно, а осколки разрывавшихся рядом снарядов не наносили танку вреда. Интересно, что этот эпизод не упомянут ни в книге Э. Рауса, ни в «Действиях малых подразделений».

Стало ясно, что имеющимися средствами уничтожить танк не удастся. Оставалась единственная возможность – 88-мм зенитное орудие. Одно из них, вызванное из Расейняя, начали осторожно подтаскивать к танку с юга. Сам танк все еще был развернут на юг, так как именно с этой стороны его атаковали первоначально. На дороге продолжали дымить подожженные грузовики. Дым мешал танкистам целиться и был в какой-то мере прикрытием, давая атакующим возможность приблизиться незамеченными поближе. Наконец, для орудия была выбрана позиция на опушке леса, примерно в 500 м от танка. Артиллеристы начали лихорадочно готовить свою пушку. Однако выяснилось, что у танкистов поистине железные нервы. Когда казалось, что подготовка орудия завершена, танк резко повернул башню и выстрелил первым. Выстрел был метким – зенитное орудие свалилось в канаву, несколько солдат оказалось убито, другие были вынуждены отступить.

Танк продолжал блокировать дорогу, боевая группа Рауса все еще оставалась парализована, приближалась ночь. В штабе бригады обсуждались различные варианты уничтожения танка. Одним из них была попытка взорвать танк, подтащив к нему взрывчатку. Группа саперов-добровольцев в ночь на 25 июня незаметно подкралась к танку и положила на него два пакета взрывчатки: один из них, побольше, на надгусеничную полку, меньший – у основания орудия. Но, как выяснилось позднее, взрывы не дали ожидаемого результата.

Наступило утро, а танк все еще блокировал дорогу. Немцам пришлось пойти на хитрость. Было решено отвлечь внимание экипажа танка. На восток, северо-восток и северо-запад от танка было редколесье. По нему начали двигаться Pz.35, стреляя в сторону танка. Танкисты занервничали (орудие стало поворачиваться вправо-влево) и не заметили приближающуюся с тыла опасность.

Отвлекая внимание экипажа танка, немцы установили на огневую позицию новое 88-мм зенитное орудие. Здесь надо упомянуть еще одну очень интересную деталь. В архиве 6-й танковой дивизии удалось найти радиограмму, в которой говорится, что на Расейняйский аэродром в ночь на 25 июня самолетом (!) были доставлены боеприпасы для зенитного орудия. Возможно, что они предназначались именно для уничтожения танка.

Одно из множества фотографий якобы «расейняйского» танка, опубликованных в западной литературе

Однако и этот последний эпизод боя связан с загадкой. Стивен Залога утверждает, что зенитное орудие принадлежало 298-му зенитно-артиллерийскому дивизиону (Flak.Abt.298) [51] . Видимо, вслед за признанным авторитетом то же самое утверждают и другие авторы. Однако это неправда. В составе 6-й танковой дивизии действительно имелся 298-й зенитно-артиллерийский дивизион, но он был сформирован только в 1943 году. На начальном этапе войны в германской армии имелся другой дивизион, сокращенно обозначавшийся точно так же —

Flak.Abt.298 , но он принадлежал Люфтваффе, дислоцировался во Франции и не имел в своем составе зенитных орудий, так как это был прожекторный дивизион Flakscheinwerf er-Abt. 298(v).

В составе 41-го моторизованного корпуса находилась только одна часть, имевшая на вооружении 88-мм зенитные пушки – 1-й смешанный дивизион 3-го зенитного полка (Fla.-Abt.gem.I./З.). Лишь орудия этого дивизиона могли уничтожить танк. Это подтверждает и запись в журнале боевых действий дивизии.

Правда, эта запись задает новую загадку: в ней говорится о трех орудиях! Так против танка было направлено одно или все-таки три орудия? Стреляло одно – или все три? Вряд ли мы когда-нибудь это узнаем.

Как пишет в своих воспоминаниях Э. Раус, немцы были поражены героизмом русских солдат, поэтому похоронили танкистов со всеми воинскими почестями.