Текст книги "Разящий крест (СИ)"

Автор книги: Андрей Панов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Annotation

Первая повесть фантастического цикла «Хроники новой Земли». В недалёком будущем в России назревает открытое противостояние религии и атеизма. На этом фоне описывается судьба двух воронежцев, друзей детства, православных христиан.

Сайт повести: panov-a-w.ru/krest.html

Страница повести в «Фэйсбуке»: www.facebook.com/hroniki.novoj.zemli

Страница повести во «ВКонтакте»: vk.com/hroniki.novoj.zemli

Аудиоверсию рассказа «Пограничник» можно послушать на странице: panov-a-w.ru/rasskazy/pogran.html

Поддержите написание продолжения: 410012176277599 («Яндекс.Деньги»)

Андрей Панов

Разящий крест

Октябрь 2043 года. Россия, Воронеж

Сентябрь 2042 года. Россия, Воронеж

Сентябрь 2042 года. Россия, Воронеж

Октябрь 2042 года. Россия, Воронеж

Ноябрь 2042 года. Россия, Воронеж

Декабрь 2042 года. Россия, Воронеж

Февраль 2043 года. Россия, Воронеж

Март 2043 года. Россия, Воронеж

Апрель 2043 года. Россия, Воронеж

Май 2043 года. Россия, Воронеж

Июль 2043 года. Россия, Воронеж. Крым, Ялта

Август 2043 года. Россия, Воронеж

Сентябрь 2043 года. Россия, Воронеж

Октябрь 2043 года. Россия, Воронеж

Ноябрь 2043 года. Россия, Воронеж

Декабрь 2043 года. Россия, Воронеж

Январь 2044 года. Россия, Воронеж

Январь 2044 года. Россия, Воронежская область, село Старая Хворостань

Январь 2044 года. Россия, Воронеж

Март 2044 г. Россия, Воронеж

Март 2044 года. Россия, Воронежская область, село Старая Хворостань

Апрель 2044 г. Россия, Воронеж

Июнь 2044 г. Россия, Воронеж

Июль 2044 г. Россия, Воронеж

Август 2047 года. Россия, Воронеж

Август 2047 года. Россия, Воронежская область, село Старая Хворостань

Пограничник

notes

1

2

Андрей Панов

Хроники новой Земли

Разящий крест

Содержание

1. Разящий крест (повесть)

2. Пограничник (рассказ)

Разящий крест

Октябрь 2043 года. Россия, Воронеж

С некоторых пор Савве Васильеву было неуютно на общекурсовых лекциях. Когда он подходил к аудитории, однокурсники презрительно косились в его сторону и кто-нибудь, бывало, цедил сквозь зубы «Отступник!» или «Сатанист!»

Но так было не всегда.

Сентябрь 2042 года. Россия, Воронеж

Савва провёл детство в самом густонаселённом районе Воронежа – Северном, где высотки без стеснения налезали друг на друга, а улицы лопались от вечных пробок. Отец, Леонид Владимирович, работал на городском молокозаводе начальником отдела сбыта. Мать, Алиса Михайловна, была бухгалтером в небольшом магазине. Семья Саввы, как и большинство обычных семей, регулярно посещала церковь и считалась православной. Леонид Владимирович крестил сына, когда тому не было ещё и года, а в дальнейшем воспитывал, как настоящего христианина.

В школе худощавый белобрысый Савва был прилежным учеником, не грубил, не спорил с учителями, старался не конфликтовать с одноклассниками. Видимо, поэтому он сдружился с чересчур активным черноволосым крепышом Андреем Коржаковым, который не мог минуты просидеть без дела, постоянно искал приключений и непременно брал с собой Савву. Сегодня он мог утащить друга в готовящийся к сносу дом искать тайники с сокровищами, а завтра увезти на левый берег воронежского водохранилища, чтобы вскарабкаться на маяк. Однажды одноклассники целый день провели в лесу за городом, безуспешно разыскивая тайную избушку сатанистов, где, по рассказам старших товарищей, часто приносились в жертву кошки и собаки.

Андрей также вырос в православной семье и с каждым годом становился всё более ревностным последователем христианства. В первый день учёбы десятого класса Коржаков пришёл с большим серебряным крестом на груди. Летние каникулы Андрей провёл в православно-патриотическом лагере, друзья не виделись почти три месяца, и Савве не очень пришлись по душе резкие перемены в поведении товарища. Тот стал совершенно нетерпимым к неправославным, называл их всех без разбору сатанистами и вредными для общества элементами. Класс Саввы был практически полностью христианским за исключением невысокого молчаливого Миши Гущина из семьи атеистов. С первых же дней по возвращении из лагеря Андрей начал придираться к Мише без всякого повода, оскорблять, а иногда позволял себе влепить Гущину подзатыльник или пинок. Когда Гущин попытался сопротивляться, Андрей чуть не вскипел, как чайник, от возмущения, побагровел, вытаращил глаза и, схватив Мишу за грудки, предупредил, что если тот вздумает ещё раз сопротивляться, не оставит от него и мокрого места. Савва стоял неподалёку, наблюдал всю сцену и не узнавал друга. Сам Васильев, разумеется, тоже считал атеистов и им подобных ограниченными и неполноценными, однако отец с детства учил его, что таким людям следует помочь раскрыться, пересмотреть жизненные позиции и прийти к богу с покаянием, но никак не унижать, оскорблять или желать им смерти. Савва попробовал поговорить об этом с другом, но Андрей только с сожалением покачал головой и заметил: «Смотри, Савва. Мягкотелость сейчас не в чести».

Ещё в четвёртом классе, когда им начали преподавать православие, целый урок был посвящён другим религиям и атеизму, где детям кратко рассказали, что представляют собой эти ошибочные верования. И только в десятом классе в курсе православия снова вернулись к этой теме. Каждой религии школьный священник посвятил отдельный урок. Так Савва узнал о теории Дарвина и её несостоятельности. И понял, что атеизм – такая же вера, как и все другие, только тут люди верят не в бога, а в его отсутствие. И что это страшнее для человека, чем даже сатанизм, ведь неверие в существование бога – один из самых больших грехов.

Как-то встретив на улице Мишу, Савва поинтересовался, почему тот избрал своей верой атеизм, а когда Гущин пустился в пространные объяснения о какой-то бритве Оккама, прервал его и воскликнул: «Как же ты можешь вот так вот своими руками душу свою в ад загонять?!» На это Миша ответил, что души нет, а Савва только развёл руками: «Не понимаю я тебя. Сам себя губишь».

С тех пор Васильева не покидала одна мысль: как человек, отрицая акт творения всего сущего, бессмертную душу и даже самого бога, может верить в какую-то эволюцию? Что такого особенного заключается в этом, что может завладеть разумом, обратить человека против самого себя и бога? И если это некая бесовская одержимость, как от неё избавиться? Можно ли изменить человека, привлечь его на свою сторону, сторону света, бога и веры? На какие такие потайные кнопочки следует нажать, какие рычажки секретные подвигать в душе атеиста, чтобы изменить его?

Для получения бoльших знаний об эволюции и атеизме, чем заключала в себе школьная программа, нужны были книги. Однако подобная литература имелась лишь в библиотеках университетов, и, к тому же, только для студентов некоторых специальностей. В сети же доступ к сайтам с атеистическими или эволюционными материалами был закрыт. Именно поэтому ещё в десятом классе, за полтора года до получения аттестата, Савва твёрдо решил поступать на биологический факультет воронежского Центрально-европейского федерального университета. Каково же было его удивление, когда, рассказав о своём намерении Андрею, услышал в ответ: «Я буду поступать с тобой. Хочу изучением природного разнообразия постичь всю глубину и величие творения господа!»

Центрально-европейский федеральный университет появился в Воронеже почти за десять лет до рождения Саввы. Образовали его на базе Воронежского государственного университета путём слияния с ним некоторых других учебных заведений города. Приоритет ВГУ в новой организации был неоспорим: он являлся старейшим в городе высшим учебным заведением, открытым в 1918 году. В его стенах преподавали такие великие учёные как профессор Борис Михайлович Козо-Полянский, предложивший филогенетическую систему растительного мира, Михаил Семёнович Цвет – создатель хроматографии, академик Николай Нилович Бурденко – организатор здравоохранения в Советском Союзе, основоположник российской нейрохирургии. Одним из выпускников ВГУ был лауреат Нобелевской премии по физике 1958 года Павел Алексеевич Черенков – за открытие и истолкование эффекта Вавилова-Черенкова: свечения заряженной частицы, которая движется в прозрачной среде со скоростью, превышающей скорость света в этой среде.

Когда-то напротив главного входа в университет стоял монумент времён СССР, изображающий земной шар, опоясанный надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Студенты 90-х прозвали его «чупа-чупсом» из-за длинной опоры, к вершине которой крепился шар. В начале 20-х XXI века стелу разрушили, а на пустующее место от Первомайского сквера перенесли более уместный металлический памятник, с давних времён носящий народное имя «ДНК». Сооружение состояло их трёх вертикальных штырей с нанизанными на них шарами различного размера. Вокруг по всей длине закручивалась спиралью лента с лозунгом «Слава советской науке!», а на квадратных щитах у подножия были изображены символы научной деятельности: микроскоп, атом с электронами, химические реторты, диаграммы и обвивающая медицинскую чашу змея.

По иронии судьбы именно тогда в ЦЕФУ появился факультет богословия, и в рекордные сроки была выстроена университетская церковь. Когда Савва и Андрей увидели свои имена в списке поступивших на сайте биофака, то сразу же приехали туда и поставили свечки преподобному Сергию Радонежскому – покровителю учащихся. А на следующий день отстояли благодарственную службу в Благовещенском кафедральном соборе, третьем по величине в России православном храме, построенном в начале 2000-х. Под строительство тогда отдали целый Первомайский сквер, и теперь храм, возвышаясь над оградой с коммунистическими звёздами и серпом-молотом, словно подавлял их своим величием и возвещал о победе православия в борьбе идеологий.

Конкурс при поступлении на биологический факультет в последние годы традиционно отсутствовал – лишь немногие школьники изъявляли желание обучаться по этой специальности. Отбор проводился, в основном, по анкетным данным: преимущество отдавалось абитуриентам из православных семей. Однако университет был обязан взять и некоторое количество студентов иного вероисповедания в случае, если таковые подавали документы. Потому среди тридцати четырёх учащихся на курсе вместе с Саввой и Андреем оказались два мусульманина и один атеист.

Последний, Данила Гусельников, русоволосый здоровяк с добродушным лицом, сразу пресёк всякие попытки поиздеваться над ним, пригрозив первому осмелившемуся «разбить мурло в кашу». Однако во всех остальных случаях он вёл себя пристойно и уважительно относился к собеседникам, хотя они находились редко: мало ли что на уме у атеиста – сегодня вежливый, а завтра – нож в спину.

Когда курс разделили надвое, Андрей оказался в одной группе с мусульманами, а Савва – с атеистом Данилой. Короткие перемены Гусельников проводил в одиночестве, сидя за партой с наушниками в ушах или стоя у окна на лестничной площадке. Во время больших перемен Данила куда-то исчезал и возвращался только к началу занятия. Никто из группы не общался с ним, и даже за партой он сидел один.

Сентябрь 2042 года. Россия, Воронеж

Первая неделя учёбы прошла спокойно. А вот вторую лекцию по «Основам современной биологии» невысокий седовласый профессор Трофим Сергеевич Нелюбов неожиданно начал со слов:

– Господа студенты, сегодня я расскажу вам о Дарвине, его путешествии на «Бигле» и о рождении теории происхождения видов.

При этих словах у Саввы всё внутри сжалось в крепкий комок: наконец-то у него появилась возможность услышать то, чего жаждал уже давно и нестерпимо. Все полчаса он внимал красочной речи преподавателя как завороженный, словно в реальности ощущая на лице солёные морские брызги и хлёсткие удары ветра побережья Фолклендских островов. Ему явственно представлялись туземцы Огненной земли в меховых накидках, стреляющие из лука в гуанако, скелеты вымерших ленивцев, бережно извлекаемые Дарвином из земли, галапагосские вьюрки с разнообразной формы клювами, порхающие среди тропических деревьев.

После перемены речь пошла о выводах, сделанных исследователем, и о самой теории. Ближе к концу лекции Савва заметил, что сидевший рядом Андрей начал беспокойно ёрзать. Не прошло и пары минут, как Коржаков не выдержал и крикнул:

– Трофим Сергеевич, а почему Вы не говорите, что теория в корне ошибочна?

Профессор перевёл взгляд на Андрея:

– А зачем, молодой человек? Вы, как видно, и без меня это знаете, не так ли?.. А теперь, господа студенты, – продолжил Нелюбов, – если больше нет вопросов, предлагаю всем заинтересовавшимся подойти ко мне и получить на свои электронные устройства файл книги Чарльза Дарвина «Происхождение видов».

– Во даёт! – вырвалось у Андрея, но, к счастью, не так громко, чтобы услышал лектор.

– А я возьму, – сказал Савва.

– Зачем тебе эта мура?!

– Врага надо знать в лицо, так ведь?

Коржаков не нашёл, что ответить, а Васильев направился вниз к демонстрационному экрану, где уже рядом с профессором стоял Данила.

Так Савва впервые открыл запретную книгу. Каждый день после занятий он, не дожидаясь Андрея, спешил домой и принимался за чтение. Постепенно Савва узнавал новый для себя мир: мир фактов, научного анализа и логических умозаключений. Прежде не до конца ясные понятия изменчивости, естественного отбора и борьбы за существование обрели теперь объём и глубину. Дарвин последовательно и невероятно обоснованно подводил к мысли, что эволюция – это единственно верное объяснение процессам, приведшим к разнообразию видов живых существ. Он показывал, что индивидуальная изменчивость – основа эволюции, а борьба за существование – неизбежна и не прекращается ни на минуту. Ведь в каждом поколении животных выживают те, кто наилучшим образом приспособлен к условиям, в которых им предстоит существовать. Однако и эти условия непостоянны. Они меняются, а преимущество в борьбе за жизнь получают особи с высокой изменчивостью, т.е. способные приспособиться ко всему спектру изменений среды обитания. Так происходит естественный отбор.

Недели хватило Савве для того, чтобы прочесть книгу полностью. И не только прочесть, а осмыслить и сравнить с тем, что рассказывали в школе. Так у него возникло несколько вопросов, с которыми Васильев и подошёл к Трофиму Сергеевичу после следующей лекции. Договорились встретиться на кафедре профессора после занятий.

– Ну, господин Васильев, – начал Нелюбов, садясь за парту рядом со своим студентом, – о чём вы хотели поговорить со мной?

Собеседники находились в пустой семинарской аудитории, куда профессор привёл Савву подальше от чужих ушей.

– О вашей книге... Ну, то есть не о вашей, а о дарвиновской. О «Происхождении видов».

– Вы прочитали её?

– Да.

– И что думаете по этому поводу?

– Мне трудно это выразить, Трофим Сергеевич. Я... в некоторой растерянности.

– Ну? Не стесняйтесь.

– Об изменчивости и естественном отборе я, в общем-то, всё понял. Но это же говорилось о каких-то предковых формах. А как сейчас? Сотни лет лисы оставались лисами, медведи – медведями, а зайцы – зайцами. Мы не видим изменений. Не видим эволюции. Она остановилась или, может быть, её нет совсем, и Дарвин всё придумал?

– Видите ли, Савва. На примере высших форм жизни трудно наблюдать эволюцию воочию, поскольку у них смена поколений требует длительного времени. Однако мы можем в полной мере изучить эволюционные процессы на примере микроорганизмов, бактерий. Ведь они размножаются очень быстро: некоторые виды – каждые пятнадцать минут. Вот возьмём такой случай. Если мы будем какое-то время постоянно воздействовать на культуру микроорганизмов определённым ядом, то весьма скоро можем получить новую культуру, устойчивую к этому яду. И всё потому, что имел место естественный отбор: менее устойчивые клетки погибли, а более устойчивые выжили и оставили потомство. В строении микроорганизмов произошли определённые изменения, например, клеточная стенка перестала быть проницаемой для молекул яда, отчего он не смог проникнуть внутрь клетки и убить её. Вот вам и изменчивость. Причём заметьте, что подобное вполне можно наблюдать и у многоклеточных организмов, однако для этого понадобится не один год.

– То есть, получается, изменяются все виды, но медленно, так, что мы не замечаем за свою жизнь этих изменений? Если рассуждать по аналогии с воздействием яда на бактерий, то, например, лисы постоянно совершенствуют механизмы ловли зайцев, а зайцы, в свою очередь, механизмы спасения от лис. И выживают лучшие. То есть, лучшие лисы и лучшие зайцы. Но как соблюдается такой баланс, почему лисы не уничтожат всех зайцев до того, как эти зайцы изменятся?

– Природа не может такого допустить, Савва. Реакция происходит мгновенно. В биологическом смысле, разумеется. И применительно к каждому конкретному случаю. Лисы просто не успевают съесть всех зайцев, как появляются те, кого они поймать не могут, и размножаются. А когда их становится много, реагируют уже лисы, потому что им не хватает еды – неизменившихся-то зайцев успели поесть. Это всё, конечно, утрировано и схематично, однако в природе всё именно так и происходит. Вы, господин Васильев, читали «Алису в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла?

Савва кивнул.

– Так вот, то, о чём мы сейчас говорим, называется «принципом Чёрной Королевы» и гласит буквально следующее: «В этом мире нужно бежать изо всех сил только для того, чтобы остаться на месте». Это есть суть борьбы за существование. Чтобы остаться в живых и размножиться, вид должен непрестанно «бежать», то есть изменяться. Приспосабливаться к меняющемуся климату, совершенствовать способы борьбы с паразитами. А те в ответ будут меняться таким образом, чтобы подольше прожить в хозяине. Вечная борьба изменений. Как говорил древнегреческий философ Гераклит, всё течёт, всё изменяется.

– А человек? Он тоже изменяется?

– Естественно.

– А обезьяны? Тоже? Почему же они тогда не превращаются в людей?

– А как вы думаете, Савва, могут ли два писателя независимо друг от друга написать абсолютно одинаковые книги? Слово в слово? Нет? А если они, к тому же живут в разных эпохах, если их разделяют тысячи лет?

– Я думаю, это невозможно, – уверенно ответил Васильев.

– Так и один и тот же вид не может независимо возникнуть дважды. Современные обезьяны – такие же потомки того древнего примата, нашего предка, что и мы с вами. Те условия, в которых наши эволюционные ветви разошлись, уже давно в прошлом. Даже если вдруг когда-нибудь возникнут новые подходящие условия, позволяющие потомкам какого-либо вида развиться в существ, не менее разумных, чем мы, они будут во многом не похожи на нас. Человек не есть венец эволюции, как многие того хотели бы. Наша цивилизация существует относительно недолго, и кто знает, что придёт ей на смену? Но то, что эта смена произойдёт, я глубоко убеждён.

– А знаете, Трофим Сергеевич, в школе нам говорили, что Дарвин сам был христианином и хоть и отступил от веры ненадолго, но перед смертью признал свою ошибку и отрёкся от теории. Это правда?

– Да, Савва, – признался профессор, – Дарвин был христианином. Однако, обосновав свою теорию, он перестал им быть. Хотя и не только поэтому. Тут ещё смерть его дочери повлияла, другие факторы... Но не будем о частностях. Главное, что он никогда не отрекался от теории. Всё, что вам говорили в школе – вымысел. И распространила этот вымысел некая леди Хоуп – британская проповедница. Она утверждала, что посетила умирающего учёного, и он при ней отрёкся от теории и принял Христа. Однако все последние дни с Дарвином пробыла его дочь, Генриетта, которая подтвердила, что Хоуп ни разу не приезжала к отцу, и что тот едва ли вообще когда-либо с ней встречался. А тем более не отрекался от своей теории, что стоила ему стольких сил, моральных и физических. Это всё зафиксировано в воспоминаниях современников, во многих книгах. Если будете иметь такое желание, я могу дать вам что-нибудь почитать. А ещё посоветовал бы вторую работу Дарвина – «Происхождение человека». Вам будет полезно.

– Спасибо, Трофим Сергеевич, – Савва чуть помедлил: – Скажите, вот Дарвин был первым, кто заметил возможность эволюции, а были ли другие учёные после него? Те, кто продолжал изучение и сбор доказательств. Или все остальные книги по эволюции, что читают атеисты, лишь толкования учения Дарвина?

– Молодой человек, – взмахнул руками профессор, – да вы, оказывается, не имеете ни малейшего представления, что читают и что думают люди, не верующие в бога! За время, прошедшее после выхода книги Дарвина, было проведено невероятное количество исследований. Вы знаете, Савва, что за наука – генетика?

– Немного, – замялся Васильев, опустив глаза. – В школе говорили, что в каждой клетке есть гены, по которым строятся белки, составляющие наше тело. Генетика изучает эти гены, чтобы понять, как формируются живые объекты.

– Мне всё с вами ясно, – хлопнул по столу Трофим Сергеевич. – Обязательно заходите ко мне на следующей неделе – я принесу вам несколько книг из своей библиотеки. Заметьте, бумажных, так что захватите крепкую сумку.

У входа в университет Савва столкнулся с Андреем.

– Савка, я тут тебя жду, – объяснил Коржаков. – Давно домой вместе не ездили. Ты освободился?

– Ага. Пойдём.

Друзья направились к остановке.

– Когда тебе папашка машину-то выделит?– спросил Андрей. – Возил бы меня в универ и обратно.

– Я пока особо и не стремлюсь. В принципе, доверенность он может хоть сейчас сделать. Только что-то рулить в пробках не тянет.

– Ну, ты уж как-нибудь решай побыстрей: я ведь тож страдаю! Девчонок на курсе полно, а мы без машины! Сейчас бы сели, в кафешку какую сгоняли, вот жизнь!

– Ладно, Андрюх, я подумаю, как тебя осчастливить, – подмигнул Савва. – Во – наш едет.

Друзья влезли в троллейбус и уселись на заднее кресло.

– Ну что, прочитал «библию» атеистов? – усмехнулся Андрей.

– Дарвина что ли? Прочитал.

– Ну и как?

– Да никак пока. Вроде всё логично: ископаемые там, птички, борьба за существование. Но ведь наша «Библия» совсем другое говорит.

– Вот-вот. А её не какой-то там Дарвин написал. Сам бог диктовал. Разве можно не верить богу?

– Но ведь и у Дарвина целая система выстроена. Всё одно к одному.

– И что? – хмыкнул Коржаков. – Я тебе таких систем навыдумываю! Хотя их и так в мире полно: ислам, буддизм, язычества всякие. Чёрт ногу сломит! И всё мимо цели. Ты же веруешь в бога, в Христа?

– Конечно.

– Ну вот. Чего ж тебе ещё надо-то?! «Люби господа своего, как самого себя», помнишь? Любишь – значит, и верить должен безоговорочно. Так?

– Так.

– Вот и весь сказ. Что там ещё Нелюбов тебе наплёл?

– Ну, во-первых, что Дарвин не отрекался от теории перед смертью.

– Это с чего он взял?!

– Так утверждала дочь Дарвина.

– Ха! Такая же атеистка! А ты поверил? Знаешь же – нельзя верить атеистам. Они соврут и глазом не моргнут. Это же кривые души, совершенно безнравственные люди.

– Не думаю, чтобы Нелюбов был таким уж безнравственным, – покачал головой Васильев.

– О-ой! – скривил губы Коржаков. – Ты его давно знаешь-то? Без году неделю! Он же окучивает тебя, неужели не понятно? Переманивает в свою секту. А ты уже и готов, нашёл профессор дурака!

– Похоже, – согласился Савва. – Он мне ещё обещал на следующей неделе принести книги по эволюционной генетике.

– Генетике? Это клеточки-белoчки? Ну-ну. Забивай себе голову мурой. Смотри только не увлекайся слишком, – Андрей легонько толкнул друга кулаком в плечо, – а то потом доставать тебя оттуда не буду.

– О чём речь, Андрюх! У меня пока голова на плечах имеется.

– Знаешь что, в воскресенье с тобой на литургию пойдём: помолимся, причастимся. Изгонишь из себя мысли атеистические.

– Давай. А то уже неделю в церкви не был.

Друзья ненадолго замолчали.

– Профессору твоему ещё повезло, что он уже давно профессор, – глядя в окно, заметил Андрей. – Вот двоюродный брат одногруппника моего, Лёхи Попова, стал атеистом в университете, а теперь работает рядовым инженером. И никогда ему не стать даже руководителем группы. Подумай над этим на досуге.

– Я уже об этом думаю.

Октябрь 2042 года. Россия, Воронеж

Осень сорок второго года была необычайно промозгла и холодна. Пробирающий до костей ветер и постоянная морось отбивали всякое желание выходить лишний раз из дома без крайней необходимости. В один из таких вечеров Савве позвонил Андрей и пригласил его посетить одно занимательное местечко. Едва Савва успел одеться, как в дверь позвонили.

– Здравствуйте, Леонид Владимирович, – поздоровался Андрей с открывшим дверь старшим Васильевым. – Я за Саввой. У нас на сегодняшний вечер запланирована культурная программа.

– Заходи, – пригласил хозяин.

– Я уже готов, – откликнулся Савва и появился за спиной отца, натягивая куртку. – Пошли.

– До свидания, Леонид Владимирович.

– Я позвоню, – бросил на выходе Савва.

– Ну, и куда мы направляемся? – поинтересовался Васильев, когда друзья вышли из подъезда.

– Ты слышал о клубе «Кресты»?

– Ничего определённого.

– Это на Миронова, недалеко от окружной. Там собираются Православные дружинники. Местные, в основном. Пока ты свои писульки атеистические изучал, я познакомился с одним парнем, дружинником. Он меня пригласил, а я решил и тебя захватить. Хоть отвлечёшься немного.

Клуб «Кресты» располагался в подвале жилого дома под магазином церковной утвари. Над лестницей висела яркая мигающая время от времени вывеска, где вместо буквы «т» был изображён православный крест. Спустившись вниз, Савва и Андрей оказались в большом слабо освещённом зале, уставленном деревянными столами с лавками. Колонны и стены были расписаны замысловатыми орнаментами, использующими крест, как центральный элемент. В глубине зала виднелась барная стойка, над которой красным светилась надпись «За Русь православную!» Звучала музыка. Сквозь тяжёлые гитарные риффы пробивался хриплый бас, поющий что-то о храме господнем на Земле. Людей было не много – человек двадцать. Большинство в чёрном. У многих на рукавах красные повязки с белым православным крестом – знак дружинника. Следуя за Андреем к стойке бара, Савва прошёл мимо приоткрытой двери в соседнюю комнату. Через щель он успел заметить иконы и горящие свечи – часовня.

Бармен, плотный паренёк лет тридцати с рыжей щетиной на лице, поинтересовался, что налить гостям.

– Пива, – ответил Андрей за двоих. – Нашего «Воронежского».

– Отличный выбор, – улыбнулся бармен, доставая кружки.

– Скажите, – обратился к нему Коржаков, – Пётр сегодня придёт?

– Он здесь, в часовне. Посидите, выпейте – он скоро к вам присоединится.

Друзья взяли кружки и опустились на лавку за ближайший стол. Когда пиво было уже почти допито, подошёл высокий коротко стриженый дружинник с бородой канадкой:

– Приветствую! – Пётр протянул руку. – Решил всё-таки прийти? И товарища привёл. Молодец!

Он сел напротив, заказал себе пива и спросил:

– Ну, как учёба идёт, перваки? Биолухи вам ещё голову не заморочили своими идеями?

– Есть немного, – ответил Андрей. – Вот моему другу Савве уже один профессор книжек надавал гору. Теперь читает.

– В самом деле? – поднял брови Пётр. – Тебе зачем?

– Да так, – отмахнулся Савва. – Для общего развития.

– Не в ту сторону развиваешься. Смотри, не увлекайся больно.

– Вот и я ему о том же, – поддакнул Андрей.

– Лучше жития почитай. Или вот – я тебе книжку нашу дам. Разберёшься, за что и против чего мы боремся, какие идеи несём в массы. Будете уходить – напомните.

– А ты, стало быть, дружинник? – поддержал тему Савва.

– Да, уже три года, – гордо ответил Пётр. – Надо же кому-то стоять на страже моральных устоев общества, если полиция не справляется. Мы делаем мир чище и светлее!

Тут дверь клуба распахнулась, и в зал ввалился объёмный бородач чуть за сорок в джинсовом костюме и с увесистым золотым крестом на шее. Компания за крайним столиком зашумела, к толстяку приветственно потянулись руки. Перекинувшись парой слов с приятелями, джинсовый бородач окинул взглядом зал, прищурился в сторону Саввы с Андреем и направился к их столу.

– Лёха! – крикнул он по пути. – Что за бурда у тебя играет?! Давай что-нибудь старенькое! «Морену» поставь или «Екклесиаста».

Бармен поспешил выполнить просьбу, а толстяк тем временем остановился рядом со вскочившим для приветствия Петром.

– Здорoво, Петя, – с улыбкой похлопал его бородач по плечу. – Что, новичков вербуешь? Меня зовут Назар.

– Лидер нашего отделения дружины, – вставил Пётр.

Гости представились, Назар сел за стол и спросил:

– Откуда вы, ребята, чем занимаетесь?

– На первом курсе биофака учимся, – ответил Савва. – В ЦЕФУ.

– О-о. В самом логове врага окопались? Умнo. И много у вас дарвинистов?

– На нашем курсе один всего.

– Повезло – мозги пудрить будут меньше. – Назар поднял руку: – Лёша, четыре пива и отбивных с картошечкой. Я угощаю, – объяснил он гостям. – И без разговоров.

– Я тут рассказывал ребятам о роли нашей организации в жизни общества, – начал Пётр. – Предлагал им литературу...

– А они хотят вступить в дружину?

– Ну, мы думаем пока, – уклончиво ответил Андрей.

– Думайте, – наклонился к столу Назар. – Хорошо думайте. Сейчас такое время... Скоро понадобятся все силы. Каждый человек будет на счету. Недолго осталось нечисти по городу шататься. И наше дело – этот процесс ускорить. Только когда адепты других религий перестанут выносить свою веру из храмов, когда на улицах не останется содомитов всех мастей, а все православные девушки будут считать рождение детей смыслом своей жизни, только тогда мы будем спокойны за будущее России.

– А что вы думаете с ними со всеми делать? – поинтересовался Савва.

– С верующими других конфессий договориться проще всего. А вот с остальными придётся решать дела грубой силой. Иначе ведь они не понимают! Геи, например, всякие, лесбиянки – этих уже не изменишь. Лично я бы таких элементарно ликвидировал. Но, скорее всего, их просто лишат гражданства и выпрут из страны без права въезда. Атеистам можно предложить отречься от эволюционизма и принять Христа. Либо тоже – вон из России. Не все они безнадёжны, надо признать. А всяких чайлдфри посадить на годик-другой: пусть подумают. Освободятся – сразу рожать кинутся.

– Законов пока таких нет, – заметил Андрей.

– Пока. Наша партия «Православная Россия» недаром тридцать шесть процентов составляет в Думе: ребята работают. Нужные законы пишутся, будьте спокойны. Скоро мы всех этих гавриков под уголовку подведём. И содомитов, и атеистов, и детоненавистников. Вот так!

Назар легонько стукнул кулаком по столу и откинулся на спинку лавки. Принесли ужин.

Домой Савва вернулся поздно. Голова трещала от выпитого пива и проповедей Назара. Сил хватило только, чтобы, умывшись, доползти до кровати. Рано вставать не было необходимости: завтра суббота, и занятий в университете не планировалось.