Текст книги "Оккупация"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Гадина! – снова с надрывом выкрикнул он, и секундой позже разглядел в окне стриженную голову Зулуса. Активно жестикулируя, зек указывал ему на карниз.

– На станки! – орал он. – Взбирайся на станки и прыгай сюда. Выше метра эта дрянь не достает.

Не было времени удивляться и задавать вопросы. Чугунок послушно вскарабкался на ближайший оцинкованный стол, со стола перелез на токарный станок и, тщательно примериваясь, прыжками начал одолевать расстояние до окна. Один из дымных сгустков, почуяв его приближение, попытался было встать на дыбы, но Чугунок все-таки сумел его опередить, перепрыгнув на соседний станок. По пути пинком свалил вниз кювету с едким раствором, в котором местные умельцы травили платы. Ближайший сгусток отреагировал на это яростным шипением.

– Руку давай! Руку! – Зулус уже протягивал ему ладонь.

В два счета Чугунок вылез из окна, спрыгнул на штабель из ящиков. Оглядевшись, задохнулся от ужаса.

– О, Господи! Эта тварь уже повсюду!

Он был прав. Черная пелена времени зря не теряла, успев окутать всю территорию зоны. Во всяком случае, с мыслью о спасении следовало распрощаться. Что умело делать это чудище с людьми, Чугунок уже насмотрелся вволю.

– Ну? – он нервно усмехнулся. – Значит, будем помирать?

– Зачем же, есть одна идея… – Зулус кивнул на лежащие поверх ящиков доски. – Я ведь сюда за молотком и гвоздями прибежал. Уже начал сколачивать ходули, а тут гляжу в окно – ты.

– Зачем тебе ходули?

– А как еще от нее уйдешь? Сейчас сколотим себе костыли повыше и пойдем аки посуху! Она ведь только живую органику жрет, а дерево с металлом ее не интересуют.

Покрутив головой, Чугунок с интересом присмотрелся к раскрасневшемуся лицу собеседника. Кажется, тот и впрямь поверил в свою идею. В любом случае, это было лучше, чем ничего.

– Откуда взялась эта гадость?

– Кто ж ее знает. На это теперь и самые большие ученые не найдут ответа. – Приколачивая к доскам подобие дощечек, Зулус продолжал рассказывать:

– Только мы, значит, Лепилу к вам проводили, Шут отбой объявил. У нас в последнее время с этим не так строго, поэтому часть на нары полезла, а остальные швейными делами занялись. Тут эта погань и заявилась. Я-то наверху был, но не спал, конечно. Вы же там мою судьбу решали, как тут заснешь. Вот она и взялась сначала за тех, кто внизу. И ведь бесшумно так! То ли в легкие сразу проникала, то ли еще что. Короче, мы и глазом моргнуть не успели, как она сглодала половину барака. А там кто-то закричал, кто-то убежать попробовал – и началась паника. Те, кто наверху, вниз сигать начали, а там она их и цепляла. Чпок! – и нету человечка. Сначала ноги исчезают, потом и прочее туловище. Я тоже хотел вниз спрыгнуть, да вовремя спохватился. Как сообразил что к чему, начал к дверям переползать. Все равно как обезьяна – с одной койки на другую. В общем, выбрался, а она уже до ворот и до колючки добралась. Короче, полный абзац.

– А до ходуль-то как додумался?

– Так я ведь все детство в деревне провел. У нас там это первой забавой было. Любили на ходулях бегать, даже в догонялки играли. Вот я и вспомнил старые времена.

– Думаешь, действительно, поможет?

– Конечно, поможет. Тут всего-то сантиметров сорок высоты и нужно.

– Так-то оно так, но я ведь на ходулях никогда не ходил.

– Наука не хитрая! Кроме того, я ведь не настоящие ходули делаю, – тут у нас не дрыны, а доски. Заноз, конечно, насажаем в ладони, зато шагать гораздо легче. А если что, – помогу. Я-то на этих штучках, помнится, как зайчик прыгал.

Некоторое время Чугунок наблюдал за его работой, потом взял в руки доску и начал прибивать одну за другой ступеньки.

– Так годится?

– Все верно. Нам, может, и одной пары ступенек хватит, но мало ли как там сложится. Лучше, если есть возможность выбирать. Чтобы, значит, и выше карабкаться, и ниже, если понадобится.

Рассадив неудачным ударом палец, Чугунок слизнул выступившую каплю крови, длинно сплюнул. Внизу тотчас зашипело. Кровушку, черная тварь, по всему видать, обожала.

– А ведь Жбан, похоже, еще ни о чем не знает. – Чугунок кивнул в сторону вышки. – Напялил наушники с плеером и дрыхнет, сволочь жирная. Как думаешь, может, позвать его?

– А надо ли? Этот баран всю жизнь нас понужал. – Зулус покачал головой. – Да и не поверит. Чесанет из автомата – и все дела.

Чугунок кивнул. То, что говорил Зулус, походило на правду.

– Можно, конечно, попробовать и здесь отсидеться, только очень уж странно себя ведет тварь. Вон и плеваться уже пробует. А впереди еще целая ночь. Как бы чего не придумала. Может ведь и на стеллаж вскарабкаться, – кто ее знает.

– Лучше, конечно, сматываться отсюда побыстрее. – Согласился Чугунок. – Как твои ходули, готовы?

– Да вот на верхнюю ступеньку гвоздя не хватило. – Зулус пристукнул ладонью по доске. – Ну да, ладно, и так сойдет. Нам ведь только до леса и нужно добраться?

– А там думаешь, ее нет?

– Да вроде не видно. В крайнем случае, на дерево заберемся. Все лучше, чем на вышке со Жбаном куковать…

Все получилось гораздо проще, чем ожидал Чугунок. Тренировку они устроили в проходе между двумя штабелями ящиков. Делали расчет на то, чтобы в случае чего можно было за что-то ухватиться. Однако Зулус своего напарника не обманул: сохранять равновесие на двух досках оказалось совсем несложно. Сначала уверенно прошагал вперед и назад сам Зулус, потом на самодельные ступеньки поставил ноги Чугунок. С непривычки его основательно пошатывало, но очень скоро он понял: равновесие сохраняется само собой, если не стоишь на месте. При этом дымная пелена, обволакивающая землю, на доски реагировала крайне вяло. Пару раз скользкие пиявки скользнули было вверх, но очень быстро отлипли. Это придало Чугунку уверенности, и он зашагал бодрее.

– А что, по-моему, нормально! – выдал ему похвалу Зулус, и от этого незамысловатого комплимента Чугунок ощутил в груди непрошенное тепло. Забавно, но к голосу этого человечка, которого еще недавно все они в грош не ставили, теперь хотелось прислушиваться. Как ни крути, а именно Зулус вытащил его из цеха – и ему же принадлежала идея насчет ходуль.

Поудобнее обхватив шероховатые поверхности досок, он оглянулся на напарника.

– Ну что, двигаем? А то уже темнеть начинает.

Кивнув, Зулус встал на свои ходули, и, стараясь далеко не удаляться друг от друга, они размеренно зашагали по направлению к воротам…

Скорее всего, у них все бы получилось наилучшим образом, но, кажется, начинала прозревать и тварь. Более того, каким-то невообразимым образом она просчитала их маршрут, и задолго до КПП они разглядели, как около десятков сгустков торопятся туда же, норовя пересечь беглецам путь.

– Черт! Ты посмотри, какая громадина!

Чугунок встревожено обернулся. От административного здания к ним и впрямь приближался сгусток размерами превышающий добрую корову. Шишки и бугры выпирали у него по всему телу, в передней части, словно усы, шевелились тонкие ищущие щупальца. Видимо, тварь не собирался упускать добычу из рук и предпринимала свои меры.

– Ходу, браток!..

Они поднажали. Сгусток двигался значительно медленнее людей, и они, конечно бы, успели, но в этот момент встрепенулся на вышке Жбан. Вытянув голову, вертухай протер глаза и схватился за автомат.

– А ну стоять!..

Этот дуралей по сию пору не понимал, что происходит. Видать, проспал со своим плеером все самое интересное.

– Стоять, я сказал! – вспыхнул прожектор, и пронзительно яркий луч ударил им в спины.

– Вот придурок! – ослепнув от синего, залившего пространство электричества, Чугунок сделал неосторожное движение, и правая нога его сорвалась со ступеньки.

– Спокойно! – Зулус вовремя поддержал его под локоть. – А теперь ногу – на дощечку и снова вперед!

Чувствуя, как гулко бьется в груди сердце, Чугунок подчинился Зулусу. Починился, точно солдат первогодок суровому сержанту. КПП было совсем близко, но ходули все сильнее увязали в дымчатой пелене. Черные пиявки жадно облизывали дерево, гибкими змеями пытались скользить вверх. По счастью, эта высота была для них еще недоступной, и до прибитых гвоздями дощечек они не дотягивались.

Автомат ударил в ту минуту, когда они уже проходили через ворота. Чугунок ускорил движение и за рокотом «Калашникова» не сразу услышал сдавленный стон.

– Попал таки, падла!..

Чугунок обернулся. Уронив голову на грудь, Зулус стоял уже одной ногой на земле. Перебитая кисть не в состоянии была держать доску.

– Давай помогу! – Чугунок рванулся к нему, но, собравшись с силами, Зулус помотал головой.

– Поздно, Чугун. Он еще и в спину мне угодил…

С ужасом Чугунок смотрел, как черные пиявки заползают под брючины Зулуса, как болезненно кривится лицо зека. Еще более страшно было наблюдать, как медленно и неотвратимо наплывает со спины Зулуса огромный колеблющийся сгусток. Кажется, и Жбан на своей вышке что-то такое сообразил. Автомат вновь захлебнулся в злобном клекоте, однако бил он теперь уже по чудовищу. Брызнули черные ошметки, но, увы, судя по всему, это не производило никакого эффекта. Чудовище не дрогнуло и не замедлило своего движения. Пули утопали в нем, как в болоте, и хищник просто не обращал на них внимания.

– Уходи! – шепнул Зулус. – Уходи, пока можно…

На глазах ошеломленного Чугунка огромная бесформенная масса навалилась на Зулуса, в несколько секунд обволокла плечи, грудь и голову все тем же непрозрачным дымом. Только руки, оставшиеся снаружи, еще дергались и напоминали о том, что совсем недавно хозяином их был живой и невредимый Зулус. Раздался утробный чмокающий звук, и тело несчастного зека оказалось полностью проглоченным.

Не помня себя, Чугунок ринулся к лесу. Жбан больше не стрелял, и очень скоро авторитет ступил ногами на сухую траву. Прихватив ходульные доски под мышку, он припустил в лес. Пожалуй, так быстро он не бегал еще никогда в жизни. Как бы то ни было, но чудо, в которое он уже не верил, свершилось. Он был жив и свободен, а ужасы сегодняшнего дня остались позади…

Глава 11

Шумел за окном ветер, и билась в стекло скучающая муха. Секунды весомыми камушками перекатывались в головах собравшихся, помимо воли складывались в необычную мозаику.

Киллер Роха покачивался у стены и ошеломленно моргал. Голова его кружилась, он по-прежнему ничегошеньки не понимал. В течение короткого времени Роха трижды был умерщвлен. Сначала его сожгли заживо, потом расстреляли из автоматов и, в конце концов, проглотили неведомые твари. Самое чудовищное заключалось в том, что в реальности всего произошедшего сомневаться не приходилось. Он был трижды мертв и по всем параметрам должен был сейчас пребывать где-нибудь в аду. Тем не менее, мир, зона и кочегарка – все невообразимым образом вернулось к нему: язык вновь холодила тонкая полоска бритвы, а он стоял поблизости от стола на своем привычном месте – за спиной гостей, держа лицо Хана в зоне видимости. По правую и левую руку от смотрящего, как и прежде, сидели зоновские паханы: Бес, Гек, Кардан и Чугунок. А напротив – Роха даже похолодел от ужаса – напротив Хана пристроился Зулус – тот самый, которого Хан заказывал киллеру еще неделю назад.

Впрочем, сейчас это казалось уже не главным, и Роха продолжал свирепо пощипывать собственное бедро и зубами стискивать нижнюю губу. Зачем? Он и сам толком не знал. То ли продолжал проверять себя на предмет вменяемости, то ли все еще сомневался в своем очередном оживлении. Ведь черт подери, – он действительно погиб! И гриб ядерный был, и пули, с хрустом входящие в грудь, и та черная дрянь, что подобно кислоте разъедала кожу и кости!..

Слезы, кстати говоря, стояли не только в глазах Хана с Чугунком, но никто из авторитетов не стеснялся их утирать. Сидящие за столом продолжали молчать, пребывая в состоянии шока. Пару минут назад все они изнемогали от страха и, сломя голову, пытались покинуть зону. Все они так или иначе пережили свою смерть и все успели узреть в облике Зулуса товарища и брата. Тем не менее, возвращение в кочегарку оказалось столь внезапным, а смена чувств – столь стремительной, что тягостное молчание продолжало окутывать собравшихся. В головах царил сумбур, эмоции преобладали над мыслями. Собственно, последним здесь вообще не находилось места, поскольку принять и поверить во все случившееся было попросту невозможно. Тем не менее, кому-то следовало заговорить первым, и, спасая честь Хана, инициативу взял на себя Лепила.

– Ну? – учительским тоном вопросил он. – Кажется, мы хотели сегодня что-то обсуждать?… Вы уж простите меня, но я взял на себя смелость пригласить еще одного гостя. Думаю, без него обсуждение было бы неполноценным. Или я не прав?

Судя по взгляду Лепилы, вопрос был обращен к хозяину стола, однако Хан только и сумел, что чуть шевельнуть губами. Говорить он по сию пору не мог.

– Пожалуй, я постараюсь помочь вам. – Продолжил монолог Лепила. – Мы все сейчас пережили нечто, чему просто невозможно придумать название. Смерть и катарсис одновременно. Колоссальное очищение с последующим переходом в иной мир. Это было страшно, и это было больно, но уверяю вас, только после таких состояний люди приобретают новое качество. Достаточно вспомнить казнь Достоевского, отмененную в самый последний миг. Но в его случае это было всего лишь подобие казни, вы же свою смерть пережили воочию. А значит, и дух ваш должен был существенно преобразиться.

Хан наконец-то нашел в себе силы утереть ладонью глаза. Украдкой переглянувшись с Чугунком, кое-как выдавил из себя:

– Что это было?

– Я уже сказал: катарсис возрождения. А вернее – перерождения. Вы уже не те, что были полчаса назад, и подтверждением тому будет то, что Зулуса вы более не тронете. Не потому что я так сказал, а потому, что вы сами уже поняли, что он тоже человек. Такой же, как и вы. У господина, что топчется за моей спиной, по сию пору во рту спрятана бритва. Зулус здесь – перед вами, я тоже никуда не собираюсь бежать. А теперь поглядите друг на друга и подумайте – стоит ли нас лишать жизни? Особенно после всего, того, что мы с вами пережили?

Лепила ослепительно улыбнулся, и вновь Хан ощутил радостную дрожь под сердцем. Положительно, ради этого человека он готов был умереть. Более того, отчего-то Хан ни секунды не сомневался, что именно Лепилу следовало благодарить за их чудесное возрождение. Черт его знает, как он это сделал, но он спас их, и одно это давало ему индульгенцию…

Хан и сам подивился странному словечку, неведомо откуда возникшему у него в мозгу. Индульгенция… Да знал ли он его раньше? Нет, конечно! Как не знал и замысловатого слова «катарсис». Значит, прав был Лепила, заявивший, что с ними произошли серьезные изменения.

– Хуже нет преступление, чем убийство собственных родителей. Уже хотя бы потому, что они подарили нам жизнь. И так же кощунственно поднимать руку на того, кто однажды спас тебя и выручил. А ведь сегодня Зулус вам крепко помог. И тебе, Хан, и тебе, Чугунок, и тебе, Бес.

– Это правда, – медлительно подтвердил Чугунок. Бес тоже нехотя кивнул. Хан ограничился тем, что не стал возражать. В иных случаях молчание и впрямь граничит с согласием.

– Вы, наверное, долго еще будете ломать головы над тем, что же в действительности стряслось, но поверьте мне – сути это никоим образом не меняет. Даже если бы ядерной войны и черного чудища не было вовсе, они вполне могли зародиться в наших головах – и что еще важнее – в наших душах. – Лепила шумно вздохнул. – Как бы то ни было, но сегодня вы стали другими. Это и есть то главное, что я хотел до вас донести… А сейчас, увы, мне пора уходить. Очень хотел бы потолковать с вами более обстоятельно, но, к сожалению, нет времени.

– Но почему? – невольно вырвалось у Беса, и он сам устыдился за свою мальчишескую торопливость. Авторитет – на то и авторитет, чтобы не суетиться и не переспрашивать без особой нужды.

Тем не менее, Лепила ему ответил:

– Видишь ли, Бес, время мое истекло. Свой лимит я без того перебрал. С минуты на минуту меня должно забрать отсюда…

Он не договорил. По окнам ударил усиленный мегафоном голос:

– Хан, Бес и другие! Здание окружено! Медленно выходите с поднятыми руками. Первым выходит Лепила!..

От окна тотчас метнулся встревоженный зек.

– Хан, там ментов – полон двор! И собаки на поводках.

Гамлет, скакнувший к окну, немедленно подтвердил:

– Все верно, Хан, это чужие. И автоматы почти у всех.

– Это что же… – смотрящий зоны побледнел. – Все, значит, снова?!

Лепила уверенно покачал головой.

– Увы, на этот раз все чистая правда. Но беспокоиться вам не стоит, вы им не нужны. Эти ребятки приехали за мной.

Вся компания с изумлением взглянула на Лепилу. Бросив взор в сторону окна, Хан тяжело опустил голову. Теперь он смотрел на свои татуированные руки, на перстень, что украшал его указательный палец, на кривые буковки, наколотые в далекой юности. Имя «Костя», о котором он практически не вспоминал. С некоторых пор Константин обратился в Хана, и как казалось ему, обратился безвозвратно. Смотрящий смотрел на свои руки и сумрачно молчал. Неизвестно, какие мысли ворочались в его голове, но неожиданно для себя он глухо предложил:

– Может, нужна помощь?

– Спасибо, Хан. Мне хватит и того, если ты скажешь слово за Зулуса. Боюсь, ему придется первое время туго… Ну, а тем, что во дворе, нужен только я. – Лепила пожал плечами. – Если я не выйду, они и впрямь могут наломать дров.

Вновь выглянув в окно, Гамлет вжал голову в плечи.

– Хан, они стрелять собираются! В натуре, говорю!..

– Вот, твари!..

– Не дергайтесь. – Лепила спокойно взглянул на зеков. – Крови на этот раз не будет, могу гарантировать.

И снова захрипел, заухал за стенами барака мегафон:

– Вадим, это я, Потап. Саня Миронов тоже тут, так что ничего не бойся, никто тебя не обидит. Главное, чтобы ты вышел из кочегарки целым и невредимым. Нам нужно только поговорить.

– Вот видишь! – Лепила подмигнул Хану. – Всего-навсего поговорить.

– Слово даю, – продолжал рокотать мегафон, – у нас самые мирные цели. Ты слышишь нас, Вадик?

– Слышу, Потап, слышу, – произнес Дымов, и фантастическим образом голос его прозвучал все из того же сверхмощного мегафона за окном. – Войскам отбой, автоматы – в землю. Я выхожу…

Часть 2
УГРОЗА

«Поднатужившись, он разгреб пространство и время, чтобы вставить собственное имя. Не удержавшись, сунул и голову, да так и сгинул…»

Сергей Кинтуш

Глава 1

Совещались, как и в первую встречу – все на том же высотном этаже, в кабинете с зеркально гладкими стенами. Дюгонь – на этот раз в мундире с генеральскими погонами – сидел непривычно собранный, забыв о вульгарных манерах, о кубинских сигарах и щегольской фляге с алкоголем. Готовясь к встрече, он даже не забыл тщательно побриться, хотя уродливая бородавка на подбородке наверняка делала эту процедуру мучительной.

– Вы сами-то понимаете, что он с ними сделал?

– Более чем. – Потап кивнул. – Я ведь тоже успел переговорить с заключенными, так что картина кажется узнаваемой.

– Что значит – узнаваемой?

– Видите ли, нечто подобное Вадик однажды уже проделывал с нами…

– С вами?

– Да, около года назад. Как раз, когда пытался убедить вашего представителя в том, что он не Палач, а всего-навсего честный труженик «Галактиона».

При упоминании о «представителе» Дюгонь невольно поморщился, раздраженно ущипнул себя за бородавку. Тема для него была явно неприятной. Да и кому понравится вспоминать о прежних промахах? Издав породистым носом свистящий звук, он глухо поинтересовался.

– И что же, убедил?

– Еще как! Если до этого у нас были определенные сомнения, то после сеанса они напрочь исчезли. Как бы то ни было, но все ощущения были предельно отчетливыми – и видимые, и тактильные, и обонятельные.

– Может, и не совсем реальными, – вмешался Миронов, – но мы ведь и во сне не всегда понимаем, где явь, а где фантазия. То есть во сне, понятно, все фантазия, но нам-то с вами кажется иначе, верно?

Генерал машинально кивнул.

– Вот так же обстояло и тогда. То есть, может, что и было не совсем так, но внушение оказалось настолько сильным, что даже малейших сомнений не возникало. Собственно, всей картинки Вадику и не нужно было рисовать, – он задавал основной сюжет, а подробности мы дорисовывали сами. Это уже потом задним числом стали всплывать кое-какие несуразности.

– Что, например? – Дюгонь хищно прищурился.

– Например, собственные поступки. Я имею в виду импульсивность и искренность. – Миронов призадумался. – Мы ведь все по жизни хитрим. Даже наедине с собой. Любим там или не любим – до последнего сомневаемся. А тут все четко и ясно. И с врагами, и с друзьями – никаких вопросов. В реалиях так не бывает. Но повторяю: это мы уже потом дотумкали, а поначалу все принимали за чистую монету.

– Хорошо, с прежней историей выяснили. Но сейчас-то ему зачем нужна была эта игра?

– Не знаю… Видимо, для него это что-то вроде эксперимента. – Миронов хмыкнул. – Вадим вообще любит поэкспериментировать. Хотя об этом, думаю, лучше спросить его самого.

Дюгонь бросил взор на ручные часы.

– Что ж, и спросим. Минут через пятнадцать его должнысюда привезти.

– Только один совет… – точно ученик на уроке Миронов поднял руку. – Можете заговаривать с ним о чем угодно, но только не о прошлой его жизни.

– Это почему же?

– Но вам же нужна его дружба?

– Нужна, – со всей серьезностью подтвердил Дюгонь.

– Вот и не копайтесь в его биографии. Вадик этого не любит.

– Что ж, не любит – так не любит… Тем более, что многое мы и сами знаем. – Генерал со вздохом выложил на стол кипу зарубежных журналов. – Ну, а пока, чтобы не терять время, ознакомьтесь, пожалуйста. Уверен – получите массу удовольствия.

– Что это?

– Статьи вашего Дымова. В «Гардиан», в «Психолоджи Сайнс» и прочих авторитетных журналах. Он даже псевдонимом не счел нужным прикрыться. – Дюгонь фыркнул – то ли с издевкой, то ли наоборот – с ноткой уважения. – Полезно вам будет знать и то, что его не раз приглашали в западные университеты читать лекции. Известно мне, что были приглашения и от лечебных учреждений в Иллиноисе, Лондоне и Бостоне.

– Вряд ли он согласился… – усомнился Миронов.

– Верно, он отказался. Однако статьи, как видите, кропает охотно, и данные, которые он в них приводит, вызывают порой настоящую оторопь.

– А что, Вадька – он такой! – Сергей довольно улыбнулся. – Не удивлюсь, если однажды он сам возглавит какой-нибудь научно-исследовательский институт.

– Ну, возглавит или нет, это дело долгое, а вот вычислили мы его именно по этим журнальчикам. Оказывается, несколько статей он успел написать, пребывая на зоне. Видимо, о какой-либо конспирации не беспокоился, – тексты отправлял по обычной электронке с почтового ящика начальника зоны.

– Хорошо устроился!

– Еще бы! Ходил там, говорят в лаковых туфельках, в фирменном плащике. Ни ворье, ни беспредельщики – никто его не трогал. А видели бы вы, во что он превратил собственный барак!

– Да мы вроде видели…

– Видеть мало, там надо пожить. – Дюгонь восхищенно причмокнул губами. – Ни вшей, ни клопов, ни крыс. А стены в бараке он просто раздвинул. Думаете, каким образом?

– Откуда же нам знать. Это уже, наверное, тема для физиков. – Потап покосился в сторону друга. – Ты-то что думаешь на этот счет?

– А что мне думать, я тоже не специалист. – Миронов пожал плечами. – Может, какой-нибудь пространственный сдвиг? Скажем, за счет четвертого измерения?

– Любите фантастику?

– Люблю!

Дюгонь не стал ни фыркать, ни усмехаться.

– Что ж, в наших условиях любое предположение имеет цену. Собственно, этим сейчас и занимаются наши ученые. – Генерал сделал выразительные глаза. – Там у нас теперь целая лаборатория. Приборы, датчики, пытаемся понять, что за фокус произошел с бараком.

– А заключенные где?

– Пришлось временно расселить по соседним баракам. Тесновато, конечно, но что поделаешь… – Дюгонь снова ущипнул свою злосчастную бородавку. – Кроме того, выяснилось, что Дымов лечил на зоне туберкулез, простудные заболевания и зубы. Даже с опухолями справлялся. Я беседовал с начальником зоны, так тот давно уже стал фанатом вашего Дымова. Христом богом молил не наказывать его, выдавал самые блестящие аттестации. Словом… – генерал пожевал губами. – У меня сложилось такое впечатление, что если бы он захотел, то мог бы легко удрать оттуда в любую минуту. И даже не удрать, а преспокойно выехать на машине того же начальника.

– А мы вам что говорили!

– Да, но ведь не вышел и не уехал! Спрашивается – почему? – Дюгонь озадаченно поскреб в затылке. – Конечно, мы будем с ним разговаривать, но мне бы хотелось сложить о нем мнение уже сейчас.

– Что же тут непонятного? Вадик – трудоголик. То есть, я хочу сказать, что ему действительно нравиться лечить людей. Он и в зоне наверняка работал, как вол. Статьи-то в журналах у него о чем?

– Ммм… Собственно, все о том же. Главная тема – психология взаимоотношений надзирателей и заключенных, склонность к садизму и возможности его корректировки, коэффициент исправляемости для разных характеристических типов. Собственно, и характеристические типы он предлагает совершенно иные, отказываясь от прежних классификаций. Это, кстати, и послужило причиной яростного спора в европейской печати. Да вы сами почитайте. Если, конечно, владеете английским.

– Увы, только со словарем, – признался Миронов.

– А я вообще никак. – Потап с интересом покрутил в руках глянцевый журнал, не удержавшись, понюхал. – Вот если бы кто перевел…

– Есть у меня и перевод, с удовольствием одолжу. Потому как материалы действительно стоящие. – Дюгонь щелчком стряхнул с рукава несуществующую пылинку. – Очень может статься, что мы посодействуем изданию его статей отдельной брошюрой. Не для того, чтобы сделать Дымову приятное, а потому, что это и впрямь может оказаться полезным для медиков, судейских чинов, тюремной администрации, наконец.

– А у меня более серьезное предложение! – ляпнул Миронов. – Давайте скинем нашего министра здравоохранения и посадим на его место Дымова. Во всяком случае, порядок он наведет, это я гарантирую.

– Чего же мелочиться? Может, его сразу в президенты выдвинуть? – хмыкнул Дюгонь.

– А что, можно и в президенты, – Вадик наверняка справится. Хотя сказать по правде, скучное это для него дело. Он ведь уникум, а уникумы во власть никогда не рвались.

– Мда-а, действительно уникум… – Дюгонь забарабанил пальцами по столу, вновь с пристальным вниманием оглядел собеседников. Столкнувшись с глазами Сергея, отвел свои в сторону.

Как показалось Миронову, фразу насчет уникума Дюгонь произнес с явной неохотой. Видимо, возможности будущего союзника несколько пугали столичного чиновника. В каком-то смысле Сергей Миронов его понимал.