Текст книги "Космический Армагеддон"

Автор книги: Андрей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Романов Андрей
Космический Армагеддон

Андрей Романов

КОСМИЧЕСКИЙ АРМАГЕДДОН

П Р О Л О Г

К концу трех тысячелетий, пролетевших с той поры когда несметные полчища могущественного царя Асархаддона повергли в прах величие древнего Сидона, обрушив камни его крепостных стен в море, многое изменилось на Терре. Далеко шагнула человеческая мысль, широко раздвинув занавес неизвестного. Через тернии научных заблуждений и тупиковых гипотез, в трудах и свершениях человечество упорно прокладывало себе дорогу к звездам. От нескольких минут, проведенных на земной орбите до колонизации Луны и планет Солнечной системы; от первых, и не всегда удачных, попыток космических полетов к ближайшим звездам до освоения галактического пространства на расстояния в сотни световых лет.

Открытие возможности передвижения в космическом пространстве с помощью сингулярных переходов, наподобие червячных ходов, соединяющих подпространственными тоннелями, удаленные миры, позволило сократить время межзвездных перелетов с десятков и сотен лет до нескольких недель, требуемых для разгона звездолета и его торможения. Вслед за небольшими маневренными звездолетами-разведчиками, оснащенными современными сингулярными двигателями, в космические дали устремились мощные звездные корабли: грозные военные крейсера, оснащенные современным боевым оружием, способным сжечь термоядерным огнем поверхность целой планеты до самой мантии; изящные пассажирские лайнеры, созданные для возможности комфортабельных путешествий богатых клиентов; гигантские неповоротливые транспортники, уносящие в своих металлических чревах сотни и тысячи людей, желающих познать непознанное, увидеть невиданное.

Широкий поток колонистов, внимательно следящих за информацией, поступающей от межзвездных экспедиций, хлынул в новые миры. Каждый хотел найти свое Эльдорадо, преодолевая для этого сотни и тысячи парсек, испытывая порою неимоверные лишения и трудности. Каждый в глубине души лелеял мечту ухватить наконец-то за хвост синюю птицу удачи. Не всегда и не всем это удавалось. Большинству

приходилось полной чашей испить горечь поражения. Но это не останавливало идущих следом. Так уж устроен человек.

Рогнеда – вторая планета, вращающаяся вокруг Протея, звезды, по массе в несколько раз превышающей массу Солнца, открытая во время одной из многочисленных галактических экспедиций, не стала исключением. Как и многие другие подобные ей планеты, на которых сложились подходящие для жизни людей условия, она тоже привлекла внимание будущих переселенцев. Особенно подогревало их интерес открытие на планете гиперкристаллов, обладающих, как говорили сведующие в этом деле люди, естественным интеллектом, что позволяло с высокой эффективностью использовать эти гиперкристаллы в качестве основных запоминающе-преобразующих элементов при создании супермощных компьютеров, обладающих огромной памятью и скоростью счета.

Но тех, кто решился связать свою жизнь с Рогнедой было не так уж и много. Не всякому приходился по нутру слишком жаркий климат планеты, большую часть суши которой занимала каменистая полупустыня, а остальная территория находилась во власти океана, воды которого были разогреты до высокой температуры. Большинство из приехавших сюда не вынеся тяжелейших условий жизни и изнурительного труда в поисках призрачного богатства, покидало негостеприимную планету, кляня злую судьбину. Кто-кто успевал обрести вечный покой, оставив свое бренное тело, мумифицированное под лучами палящего солнца, на безлюдных пустынных просторах, за сотни световых лет от того места, где ему была дадена жизнь.

Первую партию людей, решивших остановить свой жизненный выбор именно на этой планете, не испугавшись ни адских условий жизни, ни большой удаленности от Терры и других заселенных миров, возглавил сэр Дэвид Клейтон, тот самый астронавигатор, которому и принадлежала честь открытия планеты. Это он заметил на большом экране внешнего локатора слабенькую искорку планеты, блестевшей в отраженном свете центрального светила, среди хаоса малых и больших звезд. Еще крепкий, но уже седеющий мужчина, лет шестидесяти, сэр Дэвид большую часть своей жизни отдал космосу. За это время он всего лишь единожды испытал радость открытия. Для него это было как первая любовь – навсегда. И пусть жребий, вытянутый им был не слишком удачен, но это был его жребий. После отставки сэр Дэвид вернулся на Рогнеду, чтобы прожить на ней оставшиеся годы. Он нашел сподвижников. Так на Рогнеде возникла земная колония.

1

– Я не люблю тебя. Вместе мы никогда не будем счастливы, – Патриция Клейтон, единственная дочь сэра Дэвида Клейтона, основателя земной колонии на Рогнеде, отрицательно покачала головой. От этого движения каштановые волосы, обрамляющие красивое лицо, разлетелись пышным веером у нее за спиной и упали тяжелыми прядями на девичьи плечи, обтянутые нежно-голубым шелком праздничного платья. Ее темно-серые глаза со стальным оттенком, напоминающим цвет волны в холодном северном море, смотрели сердито и недовольно. В то же время, в их бездонной глубине скрывалась некоторая виноватость за то, что она непроизвольно причинила боль другому человеку, совершенно не хотя этого и поначалу даже не подозревая об этом.

– Как все было хорошо, когда мы с тобой были просто друзьями, – доссадливо поморщившись произнесла она после некоторой паузы. – Ну зачем ты в меня влюбился! Ты ведь прекрасно знал, что я выхожу замуж.

Джимми Винклер, молодой человек, среднего роста, лет тридцати отроду, взглянул исподлобья на мисс Клейтон и растянул тонкие губы в горькой усмешке, больше похожей на оскал затравленного волка.

– Сердцу не прикажешь, – глухо произнес он и его лицо исказилось словно от резкого приступа сильной зубной боли.

Джимми многое успел повидать на своем коротком веку. Не раз приходилось ему рисковать жизнью во время службы в корпусе дальней галактической разведки. Но никогда еще у него на душе небыло так тоскливо как сейчас. Безнадежность застыла в его глазах. Лю бовь коварна. кого-то она окрыляет, вознося к вершинам блаженства, а кого-то ввергает в пучину душевных смятений, свербящей болью изъедая раненое сердце. Любая телесная пытка ничто по сравнению с этим.

– Останемся друзьями? – попыталась смягчить разговор Патриция.

– Нет, я уже не смогу быть тебе просто другом, – отрицательно покачал головой Джимми. – Но ты не беспокойся. Я не буду надоедать тебе своим присутствием. Я решил уйти. Зашел попрощаться. Так что... не поминайте лихом. И...желаю счастья. – Джимми развернулся и направился к выходу.

– И куда-же ты собрался уйти, чтобы не надоедать мне больше? – скептически спросила Патриция. – На Рогнеде не так уж и много обжитых территорий.

– На один из островов Большого Архипелага, – ответил Джимми. – На какой конкретно еще не решил. Надеюсь, что там наши дороги уже не пересекутся.

– Ты собрался на Большой Архипелаг? – переспросила Патриция и когда Джимми утвердительно кивнул головой, нахмурилась. – Не будь глупцом. Это же верная смерть. Я хоть и сердита на тебя, но не до такой же степени. Я вовсе не хочу, чтобы из-за меня погибал человек. Ты знаешь сколько гравилетов покоится на дне Штормового Пролива? А сколько таких как ты, искателей приключений, нашло свою погибель на скалах Мыса Разбитых Надежд? Этот мыс притягивает молнии, будто он сделан из чистого железа. А может быть тебе напомнить, как полгода назад вы с моим отцом едва живыми вернулись оттуда. Вы бросили там все ваше снаряжение. А второй гравилет? Где он? Потерпел аварию? Да вы в живых-то остались только потому, что вас было двое. А сейчас ты хочешь идти один. Неужели ты такой слабый, что ищешь смерти только потому, что тебе отказали в любви?

– Нет. Я сильный, – ответил Джимми. – Именно поэтому я и ухожу, а не валяюсь у тебя в ногах вымаливая твою благосклонность. Прощай.

Он развернулся и хлопнув дверью вышел. Лицо Патриции сделалось грустным. Завтрашнее бракосочетание с Максом Лернером, галантным молодым человеком, поселившимся на Рогнеде полгода назад и сразу же завоевавшим ее расположение, было омрачено. Она знала Джимми давно, с тех пор, как они среди первых колонистов приземлились на этой планете. Все это время она всегда относилась к нему как к другу. К надежному другу. Но никогда она не давала ему повода претендовать на что-то большее. Да он и не выказывал до сих пор никаких иных чувств кроме дружбы. Конечно, она догадывалась, что он неравнодушен к ней (как, впрочем, догадалась бы любая женщина, оказавшаяся на ее месте), но тоже не подавала виду. Неужели известие о ее свадьбе с Максом так сильно повлияло на него? Сегодня он нечаянно или сознательно преступил ту грань, которая отделяет дружбу от любви, и за это поплатился. Поделом.

Патриция подошла к двери гостиной, где ее ждали Макс и его друг Альфредо, прилетевший вместе с ним на Рогнеду. Она задержалась на секунду, чтобы поправить сбившуюся прическу и хотела уже было войти, когда услышала тихий разговор, доносившийся из гостиной.

– Надеюсь, что когда ты станешь зятем, старик поделится с тобой своим богатством? – спросил Альфредо. – Он один из немногих, кто знает путь к месторождению гиперкристаллов. Неплохо было бы выудить из него эту информацию.

– Постараюсь, – ответил Макс. – Не затем же я тащился в такую даль, чтобы жениться на провинциальной принцессе и получить в приданное участок выжженной земли. Я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Климат Терры мне больше подходит, чем эта душегубка.

– Да, но на Терре нужны деньги. Большие деньги.

– За этим мы и здесь. Сыграем свадьбу, а потом я найду способ как выкачать из папаши все его состояние.

Дверь чуть слышно скрипнула и растворилась. Они разом прекратили свой разговор и обернулись. На пороге стояла Патриция. Ее глаза были полны слез.

– Так значит все это из-за денег? Все эти ухаживания, признания, обещания. Какая же я глупая. Как я в тебе ошиблась. – она смахнула рукой набежавшую слезу. – Бедный Джимми, ты из-за меня отправился в пекло.

Патриция перевела взгляд с Макса на Альфредо, потом снова посмотрела на Макса.

– Свадьбы не будет. Я возвращаю тебе твой подарок. – Она сняла с пальца золотое колечко, подаренное ей Максом в день их помолвки, бросила ему под ноги и развернулась, собираясь уйти.

– Постой, любимая! – кинулся к ней Макс, пытаясь удержать.

– Не прикасайся ко мне, подонок! – вскрикнула Патриция, когда он схватил ее за руки.

– Ты меня неправильно поняла, Патриция! – торопливо зашептал ей Макс. – Я люблю тебя, люблю! Мы поедем на Терру вместе. Мы...

– Отпусти меня, негодяй! – она не дала ему договорить.

Пытаясь освободиться от Макса, который держал ее за руки, Патриция повернулась спиной к Альфредо.

– Дорогая, выслушай меня, – пытался уговорить ее Макс.

В этот миг он увидел как из груди Патриции выскочило тонкое лазерное жало энергоножа, потрескивающее синеватыми искрами высокого напряжения. Выскочило и тут же исчезло, словно его и не было. Только черное пятнышко обугленных тканей в месте нанесения удара, да запекшаяся капелька крови, похожая на приколотую к платью темно-красную бусинку, подсказывали, что это ему не привиделось. Девушка начала медленно оседать на пол.

– Что ты наделал? – вскричал потрясенный Макс. – Ты убил ее!

– Замолчи, придурок, – прошипел Альфредо. – Я спас тебя от позора. Ты, что, не понимаешь, что она бы все рассказала отцу. И тогда конец всем нашим планам. Пришлось бы убираться с планеты первым же рейсом.

– Но как же нам быть сейчас? Она мертва. Ты знаешь, что делают на Рогнеде с убийцами? – глаза Макса были полны страха.

– Не трепещи, мразь, – прикрикнул на него Альфредо. – Слушай меня. Только-что здесь был этот парень... как его... Джимми...Джимми... Джимми Винклер. Он влюблен в нее. Об этом весь поселок знает. Скажешь, что услышал шум в коридоре. Выбежал, увидел Патрицию, лежащую на полу. Я подтвержу. Подозрение падет на него. Обычное дело – ревность. Нам поверят. Ведь тебе незачем убивать ее за день до свадьбы, не правда-ли? Мне тоже незачем, так как я твой друг. Логично?

– Л-логично, – неуверенно пролепетал Макс, заплетающимся от страха языком.

– Вот и хорошо, – произнес Альфредо и, грозно посмотрев на Макса, добавил. – Смотри, не расколись раньше времени.

После этого он громко закричал.

– Помогите, помогите кто-нибудь!

Захлопали двери. На крики о помощи начали собираться люди. Появился сэр Дэвид. Увидев лежащую на полу Патрицию он приблизился к ней и опустился на колени рядом с телом.

– Что с ней? – спросил он тихо у подоспевшего доктора.

Тот внимательно рассматривал маленькое темное пятнышко на груди Патриции, покрытое запекшейся кровью.

– Энергонож, – произнес он закончив осмотр и добавил после некоторого молчания. – Били в спину.

– Она жива? – с надеждой спросил сэр Дэвид.

Доктор отрицательно покачал головой.

– Кто? – еле слышно спросил сэр Дэвид.

– Винклер, Джимми Винклер, – вступил в разговор Альфредо, пронзив грозным взглядом испуганного Макса. – Я только-что видел его. Он не так давно ушел отсюда. Мы с Максом сидели в гостиной, когда услышали шум в коридоре. Я выглянул... увидел ее... вот здесь.

– Я не верю, что Джимми мог это сделать. Он был мне как сын, – покачал головой сэр Дэвид.

– Наверное из-за ревности, – ответил Альфредо. – Все знают, что он любил вашу дочь.

Сэр Дэвид медленно встал.

– Найдите мне его. Я хочу посмотреть ему в глаза.

2

– О, боги! Как болит голова! Нет никакого спасения. Надо все-таки дать себе хотя бы небольшой отдых. Четвертые сутки без сна. Это слишком много для человеческого организма. Даже электроника не спасает.

Билли Лонг, исполняющий обязанности шерифа в поселке колонистов, поправил свободной рукой тонкий обруч энергобиостимулятора, надетый на голову с таким расчетом, чтобы его чувствительные пластины, выполненные из проводящего материала в виде тонких овальных лепестков, попадали точно на височные доли. Но энергобиостимулятор, предназначенный для снятия усталости, сейчас вызывал лишь тупую ноющую боль в черепной коробке. Это был первый и самый верный признак того, что все скрытые резервы его организма на исходе.

" Продержаться бы еще немного, прежде чем свалюсь от усталости. Хотя бы до конца дня. – думал Билли внимательно осматривая растилающуюся под ним поверхность. – Мне надо первым разыскать этого придурка. Прежде, чем его разорвут на части разъяренные колонисты. Ну попадись ты мне только. Уж я-то тебе по старой дружбе челюсть сверну. Эх Джимми, Джимми. Какого черта ты связался с этой девчонкой. Вот теперь расхлебывай ".

Билли был сильно зол на Джимми. Он не мог поверить в то, что его друг способен на убийство беззащитного человека, тем более женщины. Но факты – вещь упрямая. Есть свидетели совершенного злодеяния.

Билл вел свой гравилет на высоте не более ста метров от поверхности, выверяя путь по бортовому компасу. Это было совсем нелишне. При той однообразности ландшафта, который растилался внизу и представлял собой слабо-холмистую коричневато-желтую степь с редкими островками зелени, сбиться с пути было делом совершенно несложным.

Его руки лежали на штурвале, усталый, но внимательный взгляд был устремлен вниз на землю, словно он там что-то высматривал, а в голове грудились невеселые мысли. За прошедшие четверо суток он на своем гравилете прочесал всю округу на расстоянии не менее тысячи километров от поселка. И все безрезультатно. Оставался последний необследованный им сектор, находящийся в направлении к Мысу Разбитых Надежд. Билл специально оставил этот учаток на потом. Этот малоисследованный район редко кто посещал, а из тех кто все-таки рискнул пойти туда, редко кто возвращался живым. И если Джимми не до конца еще выжил из ума, то сюда он едва ли полетит. Хотя...кто его знает. Сейчас от него всего можно ожидать.

В данном направлении Билл летел уже несколько часов. В одном месте, там, где каменистая поверхность была перечеркнута узкой, но глубокой трещиной, он увидел на земле, невдалеке от небольшой рощицы, состоящей из нескольких десятков низкорослых деревцев, вперемежку с колючим кустарником, несколько прямых полос черного цвета – следы посадки гравилета.

"Похоже, здесь кто-то уже приземлялся, – подумал он и лихо заложив вираж зашел на посадку. – Вот и хорошо, хоть какая-то зацепка".

Приземлившись Билл, откинул прозрачный колпак гравилета и пружинисто соскочив на землю, огляделся.

Иссушенная зноем почва была сильно утрамбована, словно по ней прошлось стадо слонов. Многочисленные вмятины от следов, оставленные, как видно, во время последних дождей, довольно редких на Рогнеде, округлые, с рядом четких зазубрин давали ясное представление о том, что эта территория была местом обитания какого-то довольно массивного зверя. Это предположение, сделанное Биллом, не замедлило подтвердиться.

Навстречу ему из кустов переваливаясь с боку на бок выкатилось странное животное. на толстых тумбовидных ногах. Оно имело множество длинных толстых щупалец, черными змеями свисавших до самой земли; бугрообразную голову, посредине которой находился большой фасеточный глаз, и мощный торс, частично прикрытый складками кожи, нависающей над выпирающими буграми мышц. Прямо под глазом торчал длинный роговый клюв желтоватого цвета, как у неоперившегося птенца. Кожа существа была темно-фиолетовой и блестела на солнце.

– Эй ты, гриб многорукий. Поди сюда, – крикнул ему Билл, демонстративно положив руку на кобуру с лучеметом. – Ты кто?

Пока лингвоанализатор, висевший на груди Билла, переводил его вопрос, Билл брезгливо разглядывал подошедшее к нему существо. Оно было известно ему. Наделенное зачатками разума, подобными тем, что были у первобытного человека, оно относилось к представителям наиболее крупного вида местной фауны, обнаруженного на планете. По интеллектуальному развитию эти существа не шли ни в какое сравнение с человеком и, повидимому, находились в самом начале эволюционной лестницы. Возможно, что через несколько тысяч лет этот вид сумеет подняться до уровня цивилизации, а пока... Конечно, может статься, что Билл ошибался и эти существа, наоборот, деградировали с уровня цивилизации до нынешнего состояния. Кто его знает. По крайней мере Билла это в данный момент абсолютно не интересовало.

Данных о жизни этих существ было мало. Жили они довольно скрытно, в оазисах, которые располагались вблизи глубоких трещин, густой сетью покрывавших поверхность Рогнеды. Лишний раз показываться на глаза людей, невесть откуда появившихся на их родной планете, они не стремились. Чем они питаются никто не знал, но так как никаких агрессивных действий по отношению к людям со стороны этих гигантов замечено не было, то люди сделали вывод, что их нечего опасаться. Именно поэтому Билл не очень-то испугался подошедшего к нему монстра, который был почти на три фута выше его и, к тому же, гораздо плотнее и шире. Да и что бояться человеку, вооруженному современным оружием, какого-то дикаря-аборигена, которого и разумным-то можно назвать с большой натяжкой.

– Так кто же ты? – повторил свой вопрос Билл.

– Моя Крака. Моя карошая. Моя здесь живет, – перевел лингвоанализатор птичий щебет, вперемежку с похрюкиванием и шипением, вырывавшийся из клюва Краки.

– Ладно, ладно, живи, – разрешил Билл и снова спросил его. – Ты здесь одного человека не видел? Ну...вот такого как я. Только помоложе чуток, да глаза синие. А, впрочем, что я тебе объясняю. Ты и в лицах-то, поди, не разбираешься.– он на секунду задумался, потом махнул в сторону гравилета, серебристые бока которого ярко блестели на солнце. – Вот на такой штуковине он прилетел.

– Моя видел, моя знает где. Хорошая человека, – обрадованно зачирикал Крака.

– Правда? Вот удача! И где же он? Покажи.

– Моя покажет. Твоя надо спуститься туда, – Крака махнул тремя своими щупальцами в сторону зияющего провала. – Тот, который прилетел с неба, там.

– Там? Приятная новость! Ох и хитер же ты Джимми. Нашел место, где спрятаться. Думал не найду, – Билл самодовольно усмехнулся, предвкушая встречу с ним. – Интересно, какие у тебя сделаются глаза, когда ты меня увидишь.

– Да, да, он там, там, – подтвердил Крака, усиленно кивая своей грибообразной головой.

– А ты не врешь, чучело огородное? – вдруг закралось подозрение в душу Билла. – Дай-ка я тебя на правдивость проверю.

Он достал из нагрудного кармана небольшую коробочку с широким раструбом на конце – анализатор биотоков головного мозга – и направил его в сторону Краки.

– Отвечай мне честно, что он там делает?

– О-о-о! – восторженно произнес Крака. – Он там грийоргий ловит. Оч-чень вкусно. Судя по биотокам, поступившим в анализатор, Крака говорил чистую правду.

– Кого он там ловит? Как ты их назвал? Гр...грийорги? Это, что за существа такие? – поинтересовался Билл. Привыкший к осторожности, он и теперь не слишком доверял этому чудовищу, но ведь прибор не обманешь. Слушай, ты, дылда. Он туда вместе с гравилетом спустился?

– Да-да, вместе. Он там, – утвердительно закивал Крака и его клювообразный рот приоткрылся, обнажая острые пластины зубов.

– Наверняка это урод не травкой питается, – подумал Билл, на всякий случай незаметно снимая лучемет с предохранителя. – Надо быть с ним поосторожней.

– Ты мне про грийоргий не ответил, – напомнил Краке Билл. – Что это за твари, которые неизвестно для чего понадобились Джимми.

Крака в ответ разразился целой какафонией звуков: свистящих, шипящих, крякающих и даже причмокивающих. Лингвоанализатор перевел коротко "Хищник. Вкусный".

– Хищник!? Так Джимми в опасности? – заволновался Билл.

– Нет, нет. Сейчас опасности нет, – успокоил его Крака.

– Хорошо. Как туда спуститься? – спросил Билл, подумав, что сделать это на гравилете, не поцарапав обшивку, будет довольно трудно.

– Вот лиана есть. Твоя привяжется, моя будет держать. – просвистел Крака.

– Ага. Я привяжусь, а ты меня вместе с лианой туда и сбросишь, Ищи дураков в другом месте, – недоверчиво проговорил Билл и приказал ему: Ну-ка, смотри сюда.

Он снова направил антенну анализатора правды и добавил чувствительности.

– Отвечай. Бросишь меня там?

– Нет, нет. Моя не бросит. Моя будет крепко держать. Это моя самая большая драгоценность, – Крака потряс лианой перед носом Билла, который от такой фамильярности чуть было не выхватил лучемет.

Показания анализатора говорили о том, что и сейчас все слова Краки чистая правда.

– Ладно, привязывай, – разрешил Билл. – Но если обманешь... Вот, что получишь, – Билл демонстративно похлопал по висевшей у него на боку кобуре.

– Нет, нет. Не обману. Но надо сначала вот это одеть, – прокаркал Крака, протягивая Биллу предмет, напоминающий лошадиную сбрую, тесемками завязывающуюся на спине. К этой сбруе и была привязана лиана.

– Одеть? Зачем? – подозрительно спросил Билл.

– Твоя удобно будет,. – ответил Крака.

– Ну...раз удобно...давай одену.

Билл одел сбрую, предложенную Кракой и подошел к краю пропасти. Внизу был непроглядный мрак.

– Эх, Джимми, Джимми.! Какой черт тебя туда занес? Неужели страх перед расплатой под землю погнал? В таком случае я тебя и под землей достану, – подумал Билл. – А может действительно эти грийорги так высоко ценятся, что из-за них надо лезть в преисподнюю. Тогда почему я о них до сих пор ничего не слышал?

Он хотел было спросить у Краки как лучше спуститься, но тут получил сзади мощный пинок (наверное одной из толстенных лап Краки) и полетел вниз головой в пропасть.

– Гы,гы. Крака сегодня снова будет кушать вкусный грийорга, – удовлетворенно проскрипел Крака, поудобнее усаживаясь на краю пропасти и легонько подергивая лиану. – Этот глупый землянин поймает для Краки большой и вкусный грийорга.

3

Джимми Винклер сдержал слово, данное мисс Клейтон. В тот же вечер его гравилет, доверху набитый оборудованием, необходимым для проведения геологических изысканий, снаряжением и продуктами питания, взял курс на юго-запад.

Его путь пролегал через Ураганный Полуостров, к Мысу Разбитых Надежд. Отсюда было уже рукой подать до конечной цели его путешествия – островов Большого Архипелага, которые находились в самом сердце Горячего моря, на полпути к Южному материку. Горячее море, омывающее с юга Северный материк, на котором находилась земная колония, непреодолимой преградой становилось на пути тех исследователей, которые желали попасть на Южный материк. Перелететь на гравилете через Горячее море было делом весьма небезопасным, так как температура воды, больше похожей на крепкий солевой рассол, нередко поднималась до четырехсот градусов по Фаренгейту. Гораздо удобнее это было сделать с помощью космического катера. Для этого надо было сначала выйти на орбиту, а затем только приземлиться в нужном месте.

Но сам по себе Южный материк особого интереса для исследователей не представлял. Это была огромная бесконечная пустыня, раскаленная на экваторе до такой степени, что казалось даже песок здесь начинал светиться от переполняющего его жара. Кристаллы соли, встречающиеся здесь в великом множестве, отражали во всех направлениях солнечные лучи, преломляли их, пропуская через себя и разлагая в разноцветный спектр, отчего казалось, что пустыня переливается всеми цветами радуги. Это был блестящий мир. Яркий и искрящийся. Красивый, но безжизненный. И от этого для людей практически бесполезный.

Интерес представляла лишь небольшая полоска суши, самая ее кромка, протянувшаяся по берегам Горячего моря. Именно здесь наиболее часто встречались столь редкие и от этого супердрагоценные гиперкристаллы. Конечно гиперкристаллы находили и в других местах, например в пустыне, за многие тысячи километров от моря, но это были единичные случаи. Откуда они берутся, как зарождаются и для чего созданы природой – этого не знал никто.

Спасаясь от неимоверной жары, которая с приближением к Горячему морю становилась все более нестерпимой, Джимми вынужден был лететь ночью, а днем отсыпаться, найдя для себя какое-либо убежище в виде небольшой рощицы, состоящей из кучки низкорослых деревьев, на которых почти никогда не бывало листвы, неглубокого овражка или трещины.

Еще издали, за много-много километров, он увидел темную, с неровными краями, полоску, висящую над побережьем. Толстая пелена

облаков, образующихся в результате интенсивного испарения, идущего от разогретых до высокой температуры вод Горячего моря, закрывала всю его акваторию, не давая никакой возможности различить что-либо на поверхности моря. И только радиоволна, зарегистрированная с помощью космического локатора, пробив сплошную облачность принесла весть о том, что где-то посреди бескрайних просторов моря стоит незыблемая твердь, омываемая пенистыми бурунами бушующих волн.

Эти небольшие участки суши, затерянные среди волн, и были островами Большого Архипелага. Именно сюда и стремился Джимми, надеясь обрести здесь в тяжком труде и лишениях душевное спокойствие и, ежечасно, ежеминутно рискуя собственной жизнью, позабыть ту, которую так любил.

По мере приближения к Ураганному полуострову гравилет начало болтать из стороны в сторону. Он то и дело клевал носом, проваливаясь в многочисленные воздушные ямы, взлетал вверх, подбрасываемый встречным восходящим потоком, под действием бокового ветра заваливался то на один то на другой бок и, казалось, что только чудом не срывался в штопор. Чувствовалось грозное дыхание надвигающегося урагана.

Полуостров недаром носил название Ураганного. Турбулентные потоки, исходящие от поверхностей, нагретых до разных температур, закручивались здесь в гигантские вихри, которые будоража пересыщенную влагой атмосферу, способствовали образованию в этом районе ураганных ветров, разбивающихся о скалистые утесы полуострова. Особенного буйства силы природы достигали на самой оконечной точке Ураганного Полуострова, глубоко выпирающей в открытое море – Мысе Разбитых Надежд. В этом месте остервенелые волны с диким хохотом и воем набрасывались на скалистый берег, соревнуясь в титанической силе со шквальным ветром, швыряющим горстями водяные брызги в морду разверзнутым небесам в безуспешной попытке сокрушить громады прибрежных скал.

Джимми направил свой гравилет прямо в центр беснующейся стихии. Он хотел попасть в так называемый глаз тайфуна, где

разбушевавшаяся стихия несколько смиряла свой пыл. Только там было спасение. Безудержное веселье охватило его. Переполненный этим весельем, он запел. Это была песня, которую по неписанной традиции пели все звездоплаватели, оказавшиеся в беде – гимн смерти.

Яростные звуки песни, слетали с его губ, лихорадочным блеском светились глаза, а руки... руки крепко сжимали штурвал, заставляя гравилет буквально продираться сквозь стремительно накрывающую его мглу.

Тяжелые тучи громоздились одна на другую на его пути, то образуя величественные замки, высокие минареты и массивные башни, то превращаясь в диковинных зверей: громадного гиппопотама с тумбовидными ногами, грозящегося растоптать каждого, кто осмелится приблизиться к нему; сказочного дракона со змеиной головой, насаженной на длинную гибкую шею, и извилистым хвостом, в неистовстве хлещущим себя по округлым бокам; плоских черепах, медленно выползающих из седых волн древнего океана на обетованную землю. Яркие молнии вспарывали пространство между тучами и беснующимся океаном, заполненное ажурной пеленой, сотканной бурей из мельчайших брызг пенящейся воды.

Под брюхом гравилета промелькнули и сразу же исчезли, будто растворились в сером тумане, осклизлые зазубрины прибрежных скал, окруженные белыми бурунами волн, словно клыки, торчащие из слюнявой пасти затравленного волка; внизу бесновалась водная стихия. Исполинская рука урагана словно маленькую щепку со всего размаха швырнула гравилет в самое пекло, туда, где совершенно исчезала грань между водой и воздухом, между океаном и небесами. И закружило его, завертело в неудержимой круговерти, неся навстречу своей гибели.

Но у Джимми на этот счет были другие планы. У самой поверхности воды ему удалось выровнять гравилет и наперекор необузданным силам природы ввинтить его в взлохмаченное небо, избежав прожорливой пасти океана.

Первый раунд борьбы Джимми выиграл. Мыс Разбитых Надежд – самое опасное место, где многие находили свой конец – остался позади. Над морем тоже было не совсем спокойно, но не в пример тому беззаконью, которое творилось там, где океан встречается с сушей.

Джимми пересекал Штормовой Пролив в самом его узком месте. Клокочущий ад, видневшийся в разрывах облаков мог напугать кого угодно, но только не Джимми. Возбуждение, охватившее его когда он подлетал к Мысу Разбитых Надежд, прошло. Теперь он был внимателен, сосредоточен и предельно собран. Гравилет летел на такой высоте, на которой его не смогли бы слизнуть даже самые высокие волны и, в то же время, вероятность поймать молнию в металлический корпус была минимальна.