Текст книги "Перекресток времен. Золото и сталь (СИ)"

Глава 1

Город Уануко располагался на довольно широком и плодородном плато, окруженном со всех сторон горными хребтами. Он являлся важным административным центром империи, столицей одноименной провинции и находился на перекрестке основных транспортных артерий. Кто владел Уануко, тот контролировал движение по главной дороге с севера на юг, а также на запад, к побережью Тихого океана и на восток, в джунгли Амазонии.

Не зря губернатором этой провинции был назначен именно Майта Юпанки, законный родной брат безвременно умершего Сапа Инки Уайна Капака. Чужому такой лакомый кусок от пирога империи вряд ли отдадут. Поэтому при смене императора борьба за него будет жестокой и кровавой. И в этой борьбе новороссам суждено принять самое непосредственное участие, изменить историю Южной Америки и всего мира.

Путь от Белгорода до Уануко занял четыре дня. Шли не спеша, проводя разведку местности на день вперед. Наверняка противник уже знал об их присутствии на землях империи и мог устроить засаду. А среди здешних гор и ущелий сделать ее особого труда не представляло. Даже имеющийся у попаданцев огнестрел не помог бы. Несколько подстроенных крупных камнепадов в удобных местах и все. Врага можешь и не увидеть, зато половину людей потеряешь.

Но видно сам Виракоча оберегал новороссов. К плато добрались ближе к вечеру и без особых происшествий, но на него не спускались, а расположились в паре часов пути, в укромном месте, чтобы не обнаруживать свое присутствие. Разведывательным группам удалось перехватить небольшой караван беженцев из города, состоящий из нескольких семей мелких инкских чиновников когда-то ушедших из Майта-тампо, а ныне Белгорода. От них удалось узнать, что китонская армия возглавляемая генералом Кискисом, только сегодня захватила Уануко. Во избежания предательства, ведь эти беженцы могли оказаться и лазутчиками Атауальпы пытающимися пробраться в новоросский Белгород, их задержали, пообещав в случае победы отпустить в освобожденный Уануко.

Николай Антоненко внимательно осмотрел в бинокль город и окружающую его местность. Сверился с составленной Уваровым картой и описанием в его письме.

Уануко не был защищен крепостными стенами и другими укреплениями. Только сотни складов и постоялых дворов стояли рядами на окружавших его склонах. По информации беженцев местный гарнизон в настоящий момент располагался в построенной на ближайшем высоком холме мощной крепости, в которой также укрылось и все население провинциальной столицы.

Сейчас вокруг города и крепости находилось целое море шатров и палаток, возле которых горели костры. Это расположилась на ночлег армия северян Атауальпы.

– Что скажите, Михаил Николаевич? – поинтересовался Николай у стоявшего рядом Новицкого, также рассматривающего в бинокль место предстоящего сражения. – Какие возникают мысли?

– Да есть немного, Николай Тимофеевич. Про нас они знают. Это точно. – спокойно ответил бывший белогвардейский ротмистр, а сейчас начальник кавалерии Новоросии. – Видите, как они расположились. Меньшая часть блокирует крепость с гарнизоном, зато основная встала лагерем на дороге, что ведет к нашим границам. Судя по количеству палаток, у них около пятнадцати тысяч солдат. Три на одного нашего. Но мне интересно другое. Почему нет пожарищ и массы пленных? Почему они склады и город не грабят? Ведь в эти времена, при захвате чужой территории, все должно поддаваться разорению.

– А вот тут вы не угадали, – пояснил Антоненко. – Интерес у местных правителей другой, не такой как у нынешних европейских монархов. Война между Уаскаром и Атауальпой идет не на истощение или уничтожение, а за захват власти. Ведь если завтра генерал Кискис победит, то все это будет принадлежать новому Сапе Инке Атауальпе. А вы будете свою собственность уничтожать? Конечно же, нет. Вот и отдан приказ под страхом смерти ничего не трогать. Да, про нас Кискис знает. Но тут он лоханулся...

– Извините, не понял?

– Простите, Михаил Николаевич, – улыбнулся Николай. – Это сленг такой из моего времени. Просчитался, значит, совершил ошибку. Генерал Атауальпы знает, что мы есть, но не знает, сколько нас и на что способны. Давайте лучше подумаем, как мы их бить будем.

– Согласен.

С целью проведения рекогносцировки постарались подобраться к противнику как можно ближе и незаметнее. Вернее, как получилось. От спуска на плато и до лагеря китонцев местность была полностью открытой. Поэтому наблюдать за противником пришлось с ближайшего к нему выступа горного хребта, обходной путь к которому занял довольно длительное время.

– Местность благоприятствует для атаки кавалерией, – продолжил Новицкий. – Но удар моего полуэскадрона должного эффекта не даст. Конница атакует стремительно, а от места выхода на плато и до противника около двух верст. Пока наша пехота подойдет, китонцы успеют раздавить нас своей численностью. Даже с учетом паники от страха перед лошадьми. Тем более среди шатров и палаток, где всадникам маневр ограничен.

– Что предлагаете?

– Выманить Кискиса из лагеря. Пускай он нас атакует, а не наоборот. Нам необходимо добиться разделения его армии на части, чтобы они удалились друг от друга. И как можно дальше.

– Хорошо, – согласился Антоненко. – И минометную батарею со стрелками в обход пошлем, чтобы их с тыла покошмарили...

Завтрашний день покажет чего они стоят в этом мире. Это не дикарей по амазонским лесам гонять, сейчас противник посерьезнее будет. Регулярная инкская армия. Хотя, как писал Уваров, и ее бить можно, зная слабые места. Сражение с армией китонцев под Уануко, это как государственный экзамен после окончания учебы. Если победим, экзамен сдан. Не зря все это время готовились и людей вели за собой. А если нет? Про «нет» и думать нельзя. Победа, и баста. Другому, не быть! Мы – новороссы, дети богов! А значит, победители!

Пока шли обратно, на Николая Антоненко нахлынули воспоминания.

И черт его дернул поехать вместе с сыном Максимом и друзьями: Олегом Уваровым и Янисом Баюлисом на рыбалку в Чернобыльскую зону отчуждения. Сидели бы сейчас в его киевской холостяцкой квартирке и водочку с перчиком, по-скромному, пили, закусывая соленым огурчиком и украинским сальцом. Да нет же, захотелось на природе свежей ушицей побаловаться.

Побаловались. Природа, мать ее ити! Катаклизмы всякие, едрить их за ногу!

Жалеет ли он о том, что попал сюда?

Поначалу, да. Южная Америка, шестнадцатый век, амазонские дикари-людоеды, империя инков и испанские конкистадоры. За что такие испытания, чем он в прошлой жизни Бога прогневил?

А может все как раз наоборот!

Если бы не поехали на это озеро в Припятских лесах, остался бы ты, Коля, при своих бубновых интересах. Жил бы по-прежнему спокойной, но серой жизнью одинокого военного пенсионера, протирая штаны и оружие в тихом кабинете директора киевского магазинчика "Охота и рыбалка" до самой смерти. Но не пережил бы таких захватывающих приключений и эмоций.

Не встретил бы таких же бедолаг – своих современников, в том числе и бывшего подчиненного Лешку Нечипоренко. И не перенеслись бы они тогда во времени и пространстве, по пути подбирая красноармейцев из 1941 года и беляков из 1919-го. Не нашел бы свою новую любовь – Тани, дочь вождя местного союзного племени уанка. Не обзавелся бы кучей детишек. И не стал бы Правителем целого государства – Новороссии!

Но, если бы, да кабы... Случилось то, что случилось. И он об этом нисколько не жалеет. Даже очень рад. Как будто Бог дал ему шанс свою жизнь заново прожить. По-другому. Сделать и достигнуть того, что не удалось в прошлой жизни.

Едва начало светать, как отряд возглавляемый Алексеем Нечипоренко выдвинулся тайными горными тропами в обход предполагаемого места сражения. Отряд не превышал семи сотен, но он состоял только из тех, кто прошел специальную подготовку в Новоросске и Белгороде. В него входили: триста пехотинцев, отборная сотня девчонок-арбалетчиц и две сотни стрелков-гвардейцев вооруженных ружьями-двустволками под командой сына вождя уаминка Вайра. Все они должны были прикрывать минометную батарею Григорова с десятком ротных минометов навьюченных вместе с боекомплектом на лам. Остальная имеющаяся в наличии артиллерия в виде двух восьмидесятидвухмиллиметровых миномета, попавших сюда из сорок первого года, шестнадцати магазинных станковых аркбаллист и легких разборных катапульт, способных метать «вакумки» Слащенко, оставалась при основной армии. Также Нечипоренко брал с собой небольшую огневую группу вооруженную автоматами и ручным пулеметом. Посылая отряд в таком относительно небольшом составе, рассчитывали на его огневую мощь и внезапность нападения с тыла.

Не успел Николай закончить легкий завтрак, как подбежал посыльный и доложил, что разведчики Бажина вернулись из ночного рейда с несколькими пленными. Захваченных северян Атауальпы не стали вести в лагерь, а разместили неподалеку, дабы те не смогли увидеть и оценить всю силу новороссов.

Чтобы разговорить "языков" пришлось прибегнуть к ставшими уже традиционными методам физического воздействия. Как рассказал один из пленников, оказавшимся офицером, командиром сотни воинов, неудачно вышедшим проверить несение караульной службы своими подчиненными, генерал Кискис знал о существовании на землях уаминка пришельцев назвавших себя виракочам, детьми богов. Разведка у Атауальпы работала хорошо. Да и такое смутное время, каким является гражданская война, в любом веке, всегда порождает массу предателей, основное жизненное кредо которых – безопасность собственной задницы и получение при этом материальных благ. Китонцы также знали, что новороссы захватили и обустроили на свой лад Белгород, бывшую пограничную крепость инков. Пленный офицер сообщил неожиданную для новороссов новость. Генерал Кискис не собирался штурмовать крепость с оставшимся гарнизоном Уануко. А только ее блокировать. Основная же часть армии должна сегодня-завтра выйти на захват Белгорода.

– Вы бы это слышали, – рассмеялся Антоненко, пересказывая полученную информацию от пленных своим командирам. – Атауальпа решил одним махом ликвидировать, так сказать, опасность в зародыше. Видно много шума устроили ему Уваров и Синчи Пума на севере.

– Да,– поддержал Новицкий. – Без нас бы он спокойно захватил власть в империи. Все к этому шло. А тут мы как кость в горле или палка в колесе.

– Кость маленькая, но может легко убить если надежно застрянет в глотке, – поддакнул вождь уру. – Мы всех китонцев вырежем и сделаем из их кожи барабаны. Я прав, Ника Тима?

– Да. Мы победим. В этом не стоит даже сомневаться, – уклончиво согласился Николай. Он до сих пор не мог привыкнуть к жестокостям здешнего мира и каждый раз, по мере возможности, старался их минимизировать. – Как показали пленные, половину армии Кискиса составляют воины, взятые из племен, живущих на побережье океана. Они не привычны к горам и вчера уже выдохлись. Еле дошли до Уануко. Если сейчас китонцы выйдут в поход, то эта часть его войска будет слаба, что сыграет нам на руку.

– А если Кискис передумает выступать? – высказал сомнения вождь племени мохос Мунча. – Я его знаю. Он хитрый и изворотливый как змея. Трудно угадать, где и когда он ужалит. Исчезновение одного из командиров, встревожит его, что может изменить все планы.

– Это верно, – согласился Новицкий. – Я тоже об этом подумал. Значит, надо сделать так, чтобы эта змея высунула голову из норы. После чего мы ее и отрубим.

– А может, не будем выходить на плато? – предложил Качи. – Пускай китонцы понервничают. Ведь они не знаю где мы и сколько нас. Будут в поисках врага посылать отряды в разные стороны, а мы их по одному вылавливать и уничтожать.

– Нет. Ждать нам нельзя. Если будем медлить, то дадим противнику время для подготовки. Тем более, что отряд Нечипоренко уже на полпути, – Антоненко, на правах правителя, принял решение. – Выступаем через час...

Первыми вышли воины союзных племен. Они двигались привычным для себя скорым шагом, почти бегом, постепенно растекаясь широким веером по плато. Глядя со стороны, казалось, что нападавшие стараются охватить полукольцом расположившуюся в низине армию Кискиса.

Заметив приближающегося противника, лагерь китонцев превратился в растревоженный муравейник. Раздавались зычные команды, послышались призывный бой боевых барабанов и сигнальный вой морских раковин. Подчиняясь им, по лагерю замелькали разноцветные одежды воинов собранных из подчиненных Атауальпой народов.

С каждой минутой бесформенная разношерстная масса людей превращалась в дисциплинированную инкскую армию. Она делилась на отряды по арифметическому принципу: по десяткам, сотням и тысячам воинов. Засверкали на солнце наконечники бронзовых пик и топоров, медные нагрудники и украшенные перьями шлемы командиров, их красочные красные, голубые и желтые одежды. Подразделения строились строго по принадлежности к тому или иному племени. Над каждым отрядом возвышался стяг или штандарт, по которым можно было определить, к какому народу он принадлежит.

Не доходя до китонцев на расстояние броска камня из пращи, вожди-союзники остановили своих воинов. Им пришлось, уменьшая плотность рядов, растянуть шеренги таким образом, чтобы заслонить от взора врага происходящее у себя в тылу. Но все равно построенная армия Кискиса далеко выходила за фланги противника. Однако нашим союзникам помогало яркое утреннее солнце, встающее из-за их спин и ослеплявшее солдат Атауальпы.

Вслед за отрядами уру, мохос, уанта и чичас на плато начала спускаться новоросская армия. С целью маскировки, Антоненко приказал прикрыть металлические доспехи с оружием накидками и чехлами. В первых рядах находилась легкая пехота с арбалетчиками. За ними – тяжеловооруженные гоплиты под командованием Качи. Далее караван лам тянул станковые акрбаллисты, двуколки с катапультами и минометами. Последними вели под уздцы своих лошадей кавалеристы Новицкого. Это был козырь новороссов и его пока рано вынимать из рукава.

По местной традиции, перед началом сражения обе противоборствующие стороны начали громко шуметь. Находящиеся в каждой из армий музыканты, дудя в раковины-трубы и стуча в барабаны, пытались таким образом морально поддержать своих и одновременно ошеломить чужих воинов хаосом звуков.

Наблюдая за складывающейся обстановкой в бинокль, Николай увидел, как от каждой стороны вперед вышли по несколько десятков воинов. Они настолько сблизились, что могли легко поразить друг друга броском дротика. Между ними разыгралась сценка напоминающая эпизод из фильма "Храброе сердце", где гордые шотландцы возглавляемые Уильямом Уоллесом, в исполнении Мела Гибсона, выкрикивали оскорбления и показывали срамные места англичанам. Перебранка длилась недолго и доведенные до белого каления застрельщики драки, под крики и улюлюканье своих сторонников, яростно бросились друг на друга. При этом ни одна из армий не сдвинулась с места. Все ждали результатов "дуэльного поединка".

Как пояснил Качи, для инков главное – победа, а не кровавая бойня с полным уничтожением врага. Ведь в такой битве есть угроза потерять и много своих воинов. Кроме того, вчерашний противник завтра может стать хорошим подданным. Так зачем же его уничтожать под корень, если со временем он может принести империи пользу. Если коротко, то политика у инков такая: сначала завоевать с помощью оружия, а затем примириться по-хорошему. Но так было раньше, а как сейчас поведут себя генералы Атауальпы, никто не знает.

Пока шел бой местных "гладиаторов", новороссы заняли оговоренные ранее позиции. При этом расположились в довольно узком месте, в своеобразном закрытом дефиле между двумя небольшими горными отрогами выползшими на плато. Тем самым прикрывая свои фланги от охвата и не давая возможность противнику использовать численное преимущество. Отсюда до лагеря китонцев было чуть больше километра.

Антоненко с интересом наблюдал за строем инкской армии. Он существенно отличался от строя союзных новороссам племен, стоявших почти сплошной, но неплотной стенкой, скорее даже толпой. Построение инкских воинов напоминало римский легион. Как и легионеры древнего Рима, солдаты Кискиса стояли в три линии, где между отрядами каждой линии имелись интервалы, которые свободно могли занять подразделения из другой линии, образовав сплошную стену.

"Не зря Баюлис прозвал обитателей джунглей – зеленых человечков из племени лукано "римлянами", – усмехнулся про себя Николай. – Похоже, что действительно они побывали здесь. Уж больно смахивает войско инков на строй гастатов, принципов и триариев. А может это просто совпадение".

Но в отличие от римлян, где каждый занимал свое место в зависимости от возраста и боевого опыта, инки распределялись по виду оружия. Первую линию занимали воины с медными или бронзовыми топорами и маканами – длинными палками с каменным набалдашником. Во второй линии располагались метатели дротиков, а также вооруженные копьями в рост человека. Последними, выполняя роль арьергарда и главной силы, стояли солдаты с длинными пятиметровыми пиками. Причем только у первых двух линий были небольшие деревянные щиты со свисающим почти до колен длинным куском материи. Пикинеры же не имели щитов. Их левую руку защищал наручень из стеганого хлопка. Часть солдат Кискиса была облачена в плотные стеганые хлопковые туники, доходившие им до колен, а часть имела доспехи, изготовленные из деревянных дощечек. Как и у римлян в роли велитов в рассыпном строю перед первой линией находились пращники.

Массовая драка застрельщиков сражения подошла к концу. Большая их часть была убита или тяжело ранена. Оставшиеся, истратив в схватке весь свой боевой пыл и уже не обращая внимания на соперников, стали выносить к своим рядам раненых товарищей, еще подававших хоть какие-то признаки жизни.

Вдруг, как по команде, союзные племена бросились вперед, на ходу забрасывая противника градом камней из пращей. Пытавшиеся было убежать инкские "гладиаторы", получив свою порцию "летающих плюшек", попадали замертво. Только единицы из них смогли добраться до своих пращников. Те тоже не остались в долгу и послали в сторону врага свою тучу каменных снарядов. С обеих сторон падали наземь убитые и раненые, но в рукопашный бой никто не вступал.

Наконец, китонцы пришли в движение. Под барабанный бой, практически одновременно, медленно, но уверенно, плотные квадраты всех линий пошли вперед. Над первыми рядами на длинных шестах растянулись огромные полотнища, напоминающие транспаранты, носимые на первомайской демонстрации трудящихся в двадцатом веке. Они использовались для защиты от града камней, летящих из пращей противника. Каждый такой транспарант прикрывал около сотни воинов. Постепенно армия Кискиса разделилась на три неравных части. Центр, как самое большое подразделение, мощно оттеснял назад слегка поредевшую стенку союзников новороссов. Два других, с намерением окружить, начали заходить с флангов.

В середине линии пикинеров, над их головами возвышался довольно крупный паланкин, который несли на плечах двенадцать носильщиков. Судя по тому, как рядом с ним, то поднимались, то опускались шесты с разноцветными флажками и сновали гонцы, в паланкине находился сам генерал Кискис. Он с высоты осматривал поле битвы и отдавал необходимые команды.

Еще перед спуском на плато Николай строго-настрого приказал союзным вождям не ввязываться в плотное сражение с противником. Только дразнить его, оттягивая подальше от лагеря и крепости. Подавляя привычное желание любого местного бойца показать свое геройство в одиночной схватке, союзное войско также медленно, но организованно отступало. Не видя в действиях врага признаков поражения, а в глазах его воинов страха, инки усилили натиск. Только значительная дистанция не давала солдатам Атауальпы возможность броситься в рукопашную. И это их все больше раздражало, повышая боевой азарт.

Из письма Уварова Николай знал об одной из слабостей инкской армии. Обладая превосходящей численностью, в решающий момент сражения, как только противоборствующие стороны сходились вплотную, инки теряли это превосходство. Отряды рассыпались, дисциплина падала, а управление становилось практически невозможным. Каждый старался сражаться сам за себя, причем в пылу сражения все кричали и хвастались своими подвигами, толком не понимая и порой не зная, что делают его соседи. Победа наступала тогда, когда враг в страхе убегал. Побежденных, если они не сильно сопротивлялись, превращали в подданных, а буйных и непокорных, уничтожали.

Когда до первой линии новороссов, состоявшей из легких пехотинцев и арбалетчиков оставалось менее ста метров, последовала громкая команда:

– Горнисты! Играй "к отступлению"!

Воины союзников, услышав долгожданные звуки, наконец-то перестав пятиться, остановились. Резко развернувшись, при этом не применув специально показать голые задницы преследовавшим их инкам, они подхватили под руки своих раненых и бегом кинулись в приготовленные для них интервалы. Свою задачу на данный период они выполнили. Настал черед воевать армии новороссов.

Неудавшееся окружение разозлило китонцев. Они упустили момент. Сейчас уже сама местность не позволяла этого сделать. Фланги армии уперлись в склоны горных отрогов и были вынуждены входить в неширокий коридор, сжимаясь к центру. Видя спины убегающего врага, отряды первой линии вместе с пращниками по инерции бросились за ним. Жажда победы оказалась сильнее страха перед наказанием за нарушение приказа остановиться. Тем более, что он поступил с опозданием. Генерал Кискис с высоты паланкина не сразу заметил и осознал вдруг возникшую угрозу.

Впереди, пропустив через себя убегающих и сомкнув за ними своих ряды, стояли шеренги новых воинов. Но эти были другие, не привычные для генерала и его солдат. Да, их одежда и лица были знакомы. Это сыновья местных гор. Но оружие в их руках было другим, незнакомым. Кискис знал о чужаках, появившихся в этих землях и назвавших себя виракочами. Еще раньше он слышал о появлении бородатых людей на западных границах империи. После их прихода в империи наступили черные времена. От страшной болезни погибло много воинов, в том числе и сам Сапа Инка Уайна Капак. Затем началась кровавая война за власть между его сыновьями, которая самому Кискису была не особо по душе. Будучи человеком жестким и хитрым, но рассудительным, он выбрал сторону Атауальпы, поскольку посчитал того более вероятным кандидатом на трон, чем Уаскар. Сапа Инка Атауальпа пообещал отдать в правление богатую провинцию Уануко, если Кискис сможет ее захватить, убив Майта Юпанки и помогавших тому пришельцев. Но Майта Юпанки сейчас на севере, где успешно держит оборону в крепости Уамачуко, сражаясь против самого Атауальпы. В настоящий же момент для генерала основной задачей, поставленной молодым императором, было полное уничтожение чужаков. Иначе ему удачи не видать.

Кискис был опытным полководцем, выигравшим не одно сражение во многих уголках великой империи, но с таким противником он столкнулся впервые. Еще на слуху был полный разгром армии Урко Варанка и победное наступление старого губернатора Уануко на север. Ясно, что здесь без чужаков не обошлось. Старый Майта Юпанки сам бы такого не смог, силенок бы не хватило. Перед генералом Кискисом возникла дилемма. С одной стороны есть риск потерять армию и самому погибнуть в бою, как Урко Варанка. Чего не очень-то и хотелось. С другой, если ему удастся пусть не сразу уничтожить, но хотя бы победить пришельцев и отбросить их от границ империи, есть шанс стать лучшим генералом Сапа Инки и наместником этой провинции. Был еще и третий вариант. Остановить сражение и заключить мир с этими виракочами. После чего покинуть провинцию. Но при этом потерять все. В том числе и голову. Атауальпа такого не прощает. Ослушаться приказа и не дать возможность сесть на трон империи, такого никто не простил бы. Хотя... Если бы получилось переманить чужаков на свою сторону, то было бы не плохо. Но, зная характер своего повелителя, складывающуюся обстановку и учитывая возможные действия посланного ранее в обход крупного отряда, генерал Кискис принял решение.

Когда воинам Атауальпы оставалось добежать до врага всего несколько десятков метров, по рядам противника раздался непривычный для их уха громкий свист. Первые шеренги армии новороссов, словно подрубленные невидимым волшебным лучом, одновременно опустились на колено, прикрыв голову и грудь щитами, образуя сплошную бронзовую стену. В набегавших людей ударил мощный залп арбалетных стрел. Пробивая насквозь слабые деревянные щиты и хлопковые доспехи, а порой и человека, короткие болты практически полностью выбили передовую волну первой линии северян. Часть из них, по инерции пробежав вперед с торчащими из груди оперенными концами толстых стрел, упала под ноги легкой пехоты новороссов. Над их головами снова раздались трели командных свистков. Стена щитов быстро поднялась и ощетинилась стальными жалами коротких копий. Те из китонцев, кто не успел остановиться и повернуть назад, с наскока налетев на преграду, были тут же заколоты или зарублены. Причем новороссы практически не понесли потерь. Место выбывшего, сразу же занимал воин из следующей шеренги. Повинуясь запоздавшему приказу, солдаты Кискиса отхлынули назад, оставив на поле боя сотни убитых и корчившихся от боли раненых. Добивая нерасторопных, вслед им полетели камни, пущенные пращниками союзников, укрывшимися за рядами бронзовых щитов.

В сражении возникла довольно длительная пауза. Стороны, изучая друг друга, не решались дальше наступать. Если виракочи ожидали новой атаки противника, то генерал Кискис ждал другого.

– Посмотри, Ника Тима, – обратился Качи к Антоненко, указывая рукой в тыл китонской армии. – Кискис, как и гуаро под Уанка-канча, хочет нас вонючим дымом отравить. Его воины большой костер разводят.

– Да нет, Качи, – глянув в бинокль, ответил Николай. – Травить нас Кискис не собирается, иначе бы своих воинов заодно с нами перетравил. Тут другое.

– Николай Тимофеевич, он наверное сигнал собирается подать, – вставил стоящий за их спинами Бажин, старший лейтенант пограничных войск из сорок первого года, а ныне командир новоросского спецназа, отряда разведчиков-диверсантов составленного из попаданцев и местных лучших бойцов. – Но кому? Когда шли сюда, мы с ребятами все в округе прошерстили. Ничего подозрительного не обнаружили.

– Может быть вы и правы, Иван Михайлович, – задумчиво проговорил Антоненко. Затем хитро усмехнулся и добавил. – А давайте-ка ему в этом подыграем.

– Как? Займемся маскарадом? И затем, как говорит Олег Васильевич, сделаем бум-бум?

– Почти угадал, Ваня. Только переодеваться мы не будем, да и не успеем, время поджимает. По расчетам скоро Алексей Нечипоренко с минометчиками Григорова должны подойти, – пояснил Николай. – А вот на сигнал ответим.

– Понял, – обрадовался Бажин. – Кискис подумает, что это его воины к нам в тыл зашли, расслабится и ударит со всей дури, якобы с двух сторон. Тут мы его и накроем. По-нашему, по-русски. Дубиной по башке. Раз и готов. Чтобы лишний раз не трепыхался.

– Это как? И что мне делать? – не понял Качи. Он с самого начала сражения рвался в бой. Уж очень командир тяжелой пехоты – гоплитов жаждал испытать в реальной схватке с инками полученную в Новоросске "науку побеждать".

– Скоро увидишь, Качи. И не только увидишь, но и примешь в этом деле самое непосредственное участие, – пообещал Антоненко. Повернувшись к Бажину, приказал. – Иван Михайлович, бери всех своих орлов, в этой драчке вы пока не нужны и бегом к месту нашего спуска на плато. Там разведите костер с дымком, да таким, чтобы и в Уануко было видно.

– Понял. Разрешите исполнять? – обрадовался Бажин и рванул с места.

– Стой, – Николай еле успел его остановить. – Возьми с собой пару сотен воинов уанта, они эти края хорошо знают. Вместе с ними еще раз проверьте все окрестности. Чем черт не шутит. Может, действительно какой гад к нам в тыл пробрался.

– А я, Ника Тима? – не мог сдержаться Качи, сжимая рукоять сабли. – Мои гоплиты рвутся в бой. Хотят резать много инкских голов, чтобы сыновья могли гордиться своим отцами.

– Конечно, конечно, Качи, – Антоненко вспомнил про обычай союзного народа уаминка украшать свои жилища высушенными головами врагов. – Сегодня ты много вражьих голов посечешь. А задача у гоплитов будет такая...

Тем временем генерал Кискис завершал перестроение своей армии. Вперед выдвинулись пикинеры из третьей линии. Но встали они не сплошной стеной, а тремя колоннами наподобие швейцарских баталий. Их задачей было пробить бреши в шеренгах противника. Сразу за ними, также плотными колоннами, расположились все остальные его солдаты. Из-за узости коридора между отрядами практически не оставалось свободного места. Кискис рисковал. Если чужаки снова начнут стрельбу из своих небольших, но сильных перевернутых луков, то их короткие стрелы вряд ли не найдут себе жертву. Но как успел заметить генерал, стрелков у пришельцев всего около четырех сотен и стреляют они реже, чем лучники из дикой сельвы. Да, потери будут, но для него это не очень критично. С другой стороны, одновременный мощный удар всей армией в столь узком месте просто сметет уступающих по численности чужаков вместе с их союзниками. А это главное. Он одним махом уничтожит препятствие на пути Атауальпы к трону, а самому Кискису к должности правителя большой провинции. Тем более, что посланный в обход отряд уже зашел врагам с тыла, о чем свидетельствует поднимающийся за их спинами дым от сигнального костра.

Не отставали от китонцев и новороссы. Они так же решили поменять свой строй. В центре, как и просился Качи, плотным прямоугольником встали его тяжеловооруженные гоплиты. За их спинами расположилась часть воинов союзных племен. Остальных, вместе с легкой пехотой и арбалетчиками, Антоненко разместил по флангам.

Время близилось к полудню. Солнце остановилось в зените, словно захотело понаблюдать за схваткой людей. Обе армии замерли в напряжении, ожидая команды к броску на врага. И она прозвучала. Бой десятков барабанов и рев раковин-труб снова раздались над плато. Воины Атауальпы ринулись вперед. Поскольку до противника оставалось чуть больше сотни метров, это расстояние преодолевали быстрым шагом, постепенно переходя на бег. Чтобы нельзя было остановиться. Таранный удар будет настолько сильным, что не оставит чужакам никакого шанса на победу.