Текст книги "Комбат. За личное мужество"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Спасибо, – вздохнула Анжела. – Ты же знаешь, что я и так сижу без охранника. А если бы еще и эти уволились, совсем лажа…

– Все в порядке, – улыбнулся Гарик. – И охранника мы тебе найдем. Будет тебе охранник. Но нервы у тебя, мать, совсем швах.

– Знаю, – кивнула Анжела, нервно расхаживая по комнате.

– Так что ты делать собираешься? – поинтересовался Гарик. – Тебе же лечиться надо.

– Нет, – покачала головой Анжела. – Я просто давно не общалась с моим психотерапевтом.

– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул Гарик.

– Не хмыкай тут! – опять взорвалась Анжела. – Ты понятия не имеешь, какие у нас с ним отношения!

– Ах, так у вас с ним еще и отношения! Я смотрю, ты продолжаешь ему перечислять солидные гонорары, – сказал Гарик и тут же пожалел о сказанном.

Анжела в буквальном смысле взорвалась:

– Я попросила тебя проверить мои финансы не для того, чтобы ты учил меня, как я должна тратить деньги!

– Да тихо ты, Анжела, тихо, – проговорил Гарик, чуть приобняв ее, и добавил: – Тебе, Анжела, мужик нужен. Молодой, здоровый, полный сил и энергии. Может, в клуб тебя какой сводить?

– Сама разберусь, – чуть успокоившись, ответила Анжела, отстраняясь от Гарика. – Будет охранник – и сама разберусь.

– Разберешься, конечно, разберешься… – задумчиво пробормотал Гарик.

– Кстати, ты обещал, что придумаешь мне тоже какую-нибудь роль в этой твоей игре, – вспомнила Анжела. – Бомжихой я, конечно, быть не хочу.

– А давай я тебя поварихой или гувернанткой к кому-нибудь устрою, – не то в шутку, не то всерьез предложил Гарик.

– Поварихой – нет, – покачала головой Анжела. – А вот гувернанткой вполне. Я еще сильно не примелькалась. Постригусь. Покрашусь в какой-нибудь рыжий цвет, цветные линзы надену, может, очки для пущей важности нацеплю. Только сначала охранника мне найди. Кто-то ведь должен следить за моей безопасностью.

– Да, а то пропадешь, как иногда бывает. И кому тогда деньги? У тебя же ни мужа, ни детей, вообще никаких родственников, – как-то нехорошо взглянув на Анжелу, заметил Гарик.

– А разве в твоей игре бывает, что люди пропадают? – удивилась Анжела.

– Всякое бывает. Вот в последней игре двум парням из трех не по силам стало бомжевать. Одного какие-то отморозки так иссинячили, что на больничной койке оказался. А другому срочно приспичило любовницу свою с днем рождения поздравить. Думал, что наши люди не просекут. Зато третий как в воду канул. Может, прижился среди бомжей? Деньги мы жене передали. А где он, что с ним – нас уже не волнует.

– Когда ты охранника мне найдешь? – напомнила Анжела.

– Ты можешь хотя бы день подождать? – спросил Гарик. Теперь нервы, похоже, начинали сдавать уже у него.

Тут раздался звонок. Горничная поднялась наверх и, волнуясь, сообщила:

– Простите, там какой-то молодой человек предлагает свои услуги.

– Сексуальные? – спросил ее Гарик.

– Нет, – смутилась горничная, – он охранником может быть…

– Охранником?! – обрадовалась Анжела и тут же попросила: – Зови его. Пусть войдет.

Горничная, все еще смущаясь, молча кивнула и пошла вниз. Анжела же, победоносно глянув на Гарика, заявила:

– Ну вот. Видишь! Я сама, без твоей помощи, охранника себе нашла!

– Подожди, Анжела, – не на шутку испугался Гарик. – Ты что, собираешься пригласить в дом незнакомого мужчину? Может, он преступник…

– Я не преступник. И ты, Гарик, это прекрасно знаешь! – раздался с лестницы твердый мужской голос.

Гарик повернулся и побледнел.

– Вы знаете Гарика? – удивилась Анжела, с интересом присматриваясь к молодому человеку в кожаной куртке с заклепками и бандане. На плече у него висела спортивная сумка.

От незнакомца исходила та самая мужская энергия, которой Анжеле сейчас так не хватало. Она смотрела на него, как мышь смотрит на удава, который вот-вот готов ее заглотнуть.

– Кто ж в Москве не знает Гарика? – ухмыльнулся парень и, окинув всех пристальным взглядом, добавил: – Но знает ли меня Гарик – вот в чем вопрос. Гарик, ты готов за меня поручиться?

Гарику, видно, стало совсем не по себе. Он нервно сглотнул, а потом пробормотал:

– Но у тебя же была работа.

– Вот именно: была. Была, да сплыла, – сказал незнакомец и, чуть склонив голову, представился: – Меня зовут Константин. Если вам нужен охранник, я готов взять на себя ответственность за вашу жизнь и ваше здоровье.

– А рекомендации? Рекомендации у вас есть? – с трудом преодолевая волнение, спросила Анжела.

– Есть, конечно, – кивнул Константин и, улыбнувшись, окинул, точнее, ощупал Анжелу наглым оценивающим взглядом.

Анжеле в какое-то мгновение показалось, что он ее просто-таки раздевает. Она еще больше смутилась и покраснела.

А Константин, играя желваками, продолжил:

– Мой главный рекомендатель – это Гарик. Ведь правда, Гарик, меня не только можно, но и нужно взять на службу?

Гарик явно через силу кивнул и, взглянув на часы, добавил:

– Анжела, ты прости, но мне срочно надо отъехать в одно место…

– Езжай, – решительно сказала Анжела. – У меня же теперь есть Константин.

– Так вы берете меня? – спросил Константин, продолжая раздевать Анжелу взглядом.

– Простите, какую комнату ему подготовить? – спросила горничная, которая, оказывается, все это время стояла на лестнице и слышала весь разговор.

– Я сама покажу Константину его комнату, – заявила Анжела, чувствуя себя не в силах справиться с желанием остаться с этим мужчиной наедине.

Гарик, воспользовавшись моментом, поспешил ретироваться, горничная же продолжала стоять. Ей, очевидно, тоже не терпелось остаться с Константином наедине. Но Анжела на правах хозяйки заявила:

– Ты можешь быть свободна. И кухарка пусть уходит. Вы сегодня уже натворили дел.

– Но…

– Никаких «но»! – покачала головой госпожа Выспяньска. – Вы свободны. Чтобы через пять минут здесь и духу вашего не было.

Горничная обиженно поджала губы и спустилась вниз. Анжела же, вдруг решившись, резко повернулась и искоса, как бы отстраненно глянув на Константина, кивнула ему:

– Пойдем за мной.

Она открыла дверь своей спальни, где стояла огромная, покрытая мягким, леопардового окраса пледом кровать и зеркальный шкаф.

Константин сам прикрыл дверь и, очевидно почувствовав призыв изголодавшейся без мужского внимания дамы, набросился на нее и, сорвав одежду, принялся целовать, доводя до исступления.

– Ты хоть куртку сними… – простонала Анжела и добавила: – Заклепки… Больно…

Но в этом ее «больно» слышалось «сладко».

Когда Анжела после такого неудержимого порыва страсти наконец пришла в себя, Константин уже успел натянуть штаны и свитер.

– Ну, теперь, надеюсь, рекомендации мне не потребуются, – сказал Константин и усмехнулся.

Анжела лишь молча покачала головой.

– Жить я буду в соседней комнате, – заявил Константин, забирая свою кожаную куртку и вскидывая на плечо брошенную на пол сумку.

Анжела кивнула и отключилась.

Когда она проснулась, то поняла, что впервые за столько лет уснула без снотворного и, более того, наконец выспалась. В комнате было совсем темно, и Анжела не сразу поняла, вечер это или уже утро. Где остался ее мобильник, она не имела никакого понятия. Часов в спальне не было, пришлось подниматься и выходить из комнаты.

Дверь комнаты, где собирался поселиться, как сразу вспомнила Анжела, ее новый охранник, была чуть приоткрыта. Полоса света и шуршание бумаг свидетельствовали о том, что Константин не спит.

Анжела хотела поначалу резко распахнуть дверь и королевой вплыть в комнату, но передумала и, прижавшись к стене, попыталась заглянуть внутрь. Константин сидел за столом и внимательно изучал какие-то документы. Через некоторое время он оторвался от бумаг и набрал чей-то номер на мобильном.

– Ну что, – сказал он кому-то, стараясь говорить потише, – пришла в себя? Она не может не знать кода замка. Пригрозите ей. Помучайте немного. Только не до смерти. Она мне живая нужна. Я бы приехал, но она меня узнает. Вы папаше ее звонили? Мой человек уже приехал, а мы кода не знаем.

Он выслушал, что ему ответили, и прошелся туда-обратно по комнате. Потом снова взял в руки мобильный.

– Гарик, ну что там слышно? Малиновский не объявился? Ни живой, ни мертвый? Это я так шучу… – сказал Константин и хохотнул.

Анжела, увидев, что Константин, разговаривая по мобильному, отошел к занавешенному окну, пригляделась к столу. И ей стало не по себе. На столе, кроме бумаг, лежал нож с узким длинным клинком и три бруска какого-то вещества, похожего на мыло.

Глава 5

Комбат отлично знал, что полковник ГРУ Бахрушин по пустякам беспокоить его не станет. Он обращался за помощью к Рублеву лишь в случае крайней необходимости, то есть тогда, когда проблема, которую следовало решить, была крайне острой, а никто из сотрудников совладать с ней готов не был или, как это нередко случалось, требовался не штатный сотрудник, а человек со стороны. Отношения у них были чисто мужскими. Полковник Бахрушин ставил перед Комбатом проблему, Комбат старался ее решить. Без всяких условий и объяснений.

Звонок полковника застал Комбата в тот момент, когда он вышел проводить, а точнее сказать, проследить Василия Титовца, который отправился на какую-то встречу. Комбата насторожило то, что Титовец, который всегда делился с ним своими планами, будучи уверенным, что тот никому ничего не расскажет и даст дельный совет, ничего не сказал ему о предстоящей встрече. Кроме того, находясь в большом городе, всегда стоит хотя бы одного человека поставить в известность, куда ты направляешься. После двух убийств, совершенных, без сомнения, одним и тем же человеком, по соседству с ним, Рублев никак не мог отпустить Титовца на встречу без подстраховки. Поэтому, поговорив с полковником Бахрушиным, он решил сначала проследить за Титовцом, а уже потом поехать на явочную квартиру и встретиться со своим начальником.

Василий спешил и, не очень хорошо зная новые транспортные маршруты, вынужден был поинтересоваться у Бориса Рублева, как скорее доехать до кафе «Аравия», где, очевидно, ему и была назначена встреча. Увидев, что Титовец садится на подсказанный ему автобус, Рублев взял такси и оказался на месте раньше Титовца.

Комбат зашел в небольшой цветочный магазин, витрины которого были уставлены цветами и выходили как раз на окна кафе «Аравия», где скоро появился Василий Титовец. Василий вошел в зал и сел за один из столиков. К нему тут же подошел официант и подал меню. Развернув его, Василий прочитал что-то, изменился в лице, забрал, как понял Комбат, записку и, оставив меню на столике, вышел из кафе. На крыльце Титовец посмотрел по сторонам, еще раз перечитал записку, закурил и начал набирать чей-то номер на мобильном.

Наблюдая за кем бы то ни было, Рублев обычно ставил свой мобильник на беззвучный режим. И теперь не услышал, а скорее почувствовал, что звонит Титовец именно ему. Отойдя вглубь магазина, он ответил:

– Слушаю.

– Борис, мою встречу перенесли. Ты дома?

– Нет.

– А когда вернешься?

– Думаю, вечером, – сказал Комбат.

– Тогда я возвращаюсь, отключаю телефон и ложусь отсыпаться.

– Хорошо. Я понял, – сказал Комбат, вздохнув с облегчением, и попросил: – Отзвонись, когда приедешь.

Комбат дождался, когда Титовец завернул за угол, и пошел в другую сторону.

И опять, как случалось с ним все последние дни, вплоть до сегодняшнего утра, Комбат почувствовал, что за ним кто-то наблюдает, причем, скорее всего, не в бинокль, а в прицел снайперской винтовки. Эта мысль, точнее, нехорошее предчувствие, знакомый с боевых времен холодок между лопатками подсказали Комбату один отвлекающий маневр. Прежде чем повернуть за угол и выйти на оживленную улицу, он сделал шаг вперед, одновременно резко откинувшись назад. Этого было достаточно для того, чтобы посланная в него пуля попала в витрину. Тут же сработала сигнализация, на улицу из магазина выбежали люди.

Сориентировавшись, Комбат дворами добрался до параллельной улицы, поймал такси, проехал несколько кварталов, а дальше опять двинулся пешком.

Кто и зачем в него стрелял, было неясно. Но если опасность угрожала ему, то, вполне возможно, она угрожает и Титовцу. Комбат хотел уже было позвонить ему, но он отозвался сам.

– Я дома. У меня все в порядке, отключаюсь и ложусь спать, – отрапортовал Титовец.

– Погоди, – остановил его Комбат. – Ты не сказал, почему тебе перенесли встречу.

– Сказали, хвост надо отсечь, – признался Титовец. – Я так понял, что за мной или за ними следили.

– За ними? – с тревогой уточнил Комбат. – Значит, ты собираешься встречаться не с одним человеком? Это опасно.

– У меня нет другого выхода, – сказал Титовец и отключился.

С одной стороны, разговор с Василием Титовцом только прибавил вопросов и тревоги. Но с другой стороны, Комбат понял, что в него стреляли как в соглядатая, который увязался за Титовцом. Возможно, его пасли еще от самого дома, а может, обнаружили здесь, в цветочном магазине. Так или иначе, теперь Комбату было понятно, что Василий Титовец готовится к встрече с серьезными, даже слишком серьезными людьми.

У дома, где Комбата должен был встретить полковник Бахрушин, его ждал еще один неприятный сюрприз. Издали взглянув на занавешенное окно, Комбат заметил выставленную на окно вазу с засохшими розами. Это было знаком предупреждения. Значит, кто-то наблюдал за полковником и Комбат ни в коем случае не должен здесь появляться.

Окинув взглядом безлюдный в это послеобеденное время двор, Комбат заметил прохаживавшегося между березками молодого невысокого блондина в светло-сером, аккуратно подвязанном поясом плаще, явно служивого. Он курил и время от времени оглядывался по сторонам.

Комбат не стал рисковать и, не дожидаясь, пока молодой службист его заметит, свернул в арку. Бахрушин, очевидно, успел заметить Комбата. Как только Рублев устроился на лавочке в соседнем дворе, полковник позвонил ему и сказал:

– Спасибо, что все понял. Вот такая у нас осень.

Сказав это, полковник сразу отключился. И Комбат понял, что все намного серьезнее, чем он думал. У злодеев обычно хватает средств, чтобы убрать с их пути любого, зато выследить, прослушать они могут далеко не каждого. А Бахрушин явно боялся не столько слежки, сколько прослушки. Это могло означать только одно – за ним следили свои. Это вынуждало работать практически вслепую. Но у Комбата с полковником были предусмотрены варианты на все случаи жизни. Фраза «вот такая у нас осень» тоже имела конкретное значение, точнее, конкретный адрес. Неподалеку располагалось кафе «Осень», а над ним еще одна конспиративная квартира. Комбат отправился туда первым. Полковник Бахрушин наверняка поводит того, кто за ним следит, за нос или направит по ложному следу, а потом уже появится у Комбата.

Начинало смеркаться, но Борис Рублев не спешил включать свет. Ему было над чем подумать. Однако не успел он заварить кофе, как у него за спиной послышался голос Бахрушина, который умудрился войти в квартиру совершенно бесшумно.

– Спасибо, Комбат, что пришел, – сказал Бахрушин, пожимая ему руку.

– За вами хвост. Свой, как я понимаю, – высказал предположение Комбат.

– Да, – кивнул Бахрушин и попросил: – На всякий случай давай-ка отключим мобильники и вытащим симки. Свет включим чуть позже.

– Да мы и так вполне сможем поговорить, – заметил Комбат, ловко разливая в полумраке кофе. – Кто этот мелкий пакостник, который пытался следить за вами?

– Из соседнего отдела. Старший лейтенант Кориков. Володинский кадр. Решил обыграть своего шефа, меня, а вместе с нами все ГРУ. Володин собирается в отставку, на пенсию, так у него в отделе все зашустрили. Этот малый вообще бежит впереди паровоза, – сказал Бахрушин и, помолчав, перешел к делу: – Долго рассиживаться у нас с тобой времени нет. Поэтому я коротко изложу тебе суть. Как нам стало известно, в Москве и Подмосковье действует тайная организация «Легион». В нее входят богатые и влиятельные люди.

– Все или только избранные? – вполне серьезно спросил Комбат.

Но Бахрушину почему-то в словах Рублева послышалась насмешка.

– Не ерничай! – не скрывая недовольства, одернул он Комбата. – Все это более чем серьезно.

– Я серьезен, как никогда, – заметил Комбат.

– Так вот, – продолжил Бахрушин, – у этой организации, как сообщают наши информаторы, есть выход на международные банки. Дисциплина в «Легионе» жесткая, можно сказать, жестокая. Тех, кто хочет выйти из организации или слишком много болтает, убирают, доводят до самоубийства и тому подобное. Средства, само собой, переходят в кассу «Легиона». Действует «Легион» по принципу пирамиды. У кого-то из его членов должны быть сосредоточены имена и банковские счета всех остальных членов организации.

– И этот «кто-то» должен находиться на самой вершине пирамиды? – уточнил Комбат.

– Так точно, – подтвердил Бахрушин. – Более того, есть сведения, что дипломат с этими данными хранит в одной из своих банковских ячеек некто Александр Малиновский, программист, который, выгодно женившись на приемной дочери одного из богатейших людей России, руководит известной компанией. Чтобы выйти на него, придется сблизиться с теми, кто владеет львиной долей российского капитала, который посредством «Легиона» полегоньку перекачивается за рубеж.

– Но, полковник, вы же знаете, я человек дела, – на минуту задумавшись, заметил Комбат. – Не по мне заниматься всеми этими театрализованными представлениями, прикидываться богатым и тупым.

– Если у тебя есть план получше, действуй, – сказал полковник. – Мне важен результат. Я хочу знать, действительно ли существует такая организация, кто в нее входит и каким образом средства утекают за границу. Здесь есть несколько вариантов: через благотворительные фонды, фиктивные браки с иностранками и иностранцами, ну и все такое прочее.

– Как я понимаю, – произнес Комбат, – вы все-таки сомневаетесь в том, что эта организация существует.

– Всякое может быть, – сказал полковник, – но если сигнал поступил, мы должны на него отреагировать.

– Это все? – спросил Комбат, поскольку почувствовал, что Бахрушин что-то недоговаривает.

– Есть еще одно препятствие – старший лейтенант Кориков, который хочет взаимодействовать с моими агентами, – сказал Бахрушин. – Он более чем настойчив в этом своем желании.

– Не люблю ищеек, – усмехнулся Рублев, – но попытаюсь пустить его по ложному следу. Пусть активно «взаимодействует» с каким-нибудь другим человеком. Пусть купит себе шляпу и пальтишко подороже и тоже внедряется в высшее общество.

– Это в девяностые богатые люди носили малиновые пиджаки и золотые цепи и всеми силами стремились выделиться из общей массы. Теперь модно сливаться с толпой. Если человеку при деньгах нужно выйти на улицу без охраны, он наденет простой свитер, курточку и джинсы, а не роскошное пальто и шляпу. Любимое развлечение наших нуворишей – переодеваться в бомжей, – заметил полковник. – Представляешь, спорят на деньги, даже на деньжищи, кто больше мелочи в переходе соберет или кто дольше пробомжует. Так что теперь, чтобы сблизиться с кем-нибудь из шишек, не в казино, а в дорожный переход на скрипке играть идти нужно. Или на худой конец страйкбол осваивать. У них там свои команды, соревнования, чемпионаты.

– Да, осень для страйкбола – золотое время! – оживился Комбат. – В лесу листья с деревьев облетают, прозрачнее делается, интереснее играть.

– Я вижу, ты в этом разбираешься! – одобрительно кивнул Бахрушин. – Это нам пригодится. Только не обязательно за город, в лес ехать. Теперь и на Таганке, считай в центре Москвы, в бункере организуют страйкбол. Там всегда много иностранных туристов.

– Иностранных туристов, говорите… – задумался Комбат. – Отлично. Лучше не придумаешь. Никогда не играл в страйкбол с иностранцами.

– Комбат, твоя задача не в страйкбол играть, – заметил полковник.

– Зато там все в очках и в масках. Можно по желанию спровоцировать любую ситуацию. Отличное место для переговоров и заключения самых разных сделок. Так что посылайте своего старлея в это воскресенье на страйкбол на Таганку, там с ним и разберемся. Будем расширять «Легион». Включим этого старлея в него. Пущу по ложному следу. Пусть шустрит. А заодно и этого господина Малиновского прощупать можно. Подумаем, как на него выйти. Не может быть, чтобы там никто о нем не слышал. Как всякий зять богатого тестя, он, наверное, комплексует, а где ему еще самоутверждаться? Или горные лыжи, или экстремальные игры, – четко и ясно заключил Комбат, поднимаясь из-за стола. Свет они так и не включили.

– Может, ты и прав, – кивнул Бахрушин и добавил: – А ты этого Корикова запомнил? Узнаешь?

– Я его сфотографировал. Главное, чтобы он меня не узнал и не вычислил. А я его узнаю.

– На связь выходи только в экстренном случае, – напомнил Бахрушин. – Наверняка прослушка везде.

– Прослушка – это дрянь, – покачал головой Комбат. – Но ее отлично можно использовать для передачи ложной информации.

– Только этим я сам займусь, – попросил полковник. – Ты лишний раз не высовывайся.

– Да понял я уже, понял…

Пожав Комбату руку, полковник ушел.

Комбат убрал со стола, помыл посуду и осторожно выглянул в окно. Освещенный одиноким фонарем двор был пуст, и Рублев поспешил покинуть явочную квартиру.

Из всех распространившихся в последнее время экстремальных игр Комбат уважал страйкбол больше всего. Может быть, потому, что он зиждется на честности играющих. Ведь пластмассовый шар, в отличие от пейнтбольного, не оставляет на обмундировании никаких следов, а значит, ответственность за учет попаданий несут сами игроки. Тот, в кого попал шар, прежде всего сам должен признать факт попадания и дать знать об этом – надеть белую повязку, поднять руки или вообще удалиться в «мертвяк» – специальное место, где ждут окончания игры условно убитые и раненные.

Борис Рублев познакомился со страйкболом, который в России известен с конца девяностых, совсем недавно. Напарник его давнего знакомого заболел, и этот приятель, зная, что Комбат находится в прекрасной физической форме, попросил его подменить, потому что по условиям игры участвовать в состязании могли лишь хорошо проверенные или рекомендованные кем-либо из проверенных игроков люди. Они выехали за город и, разбившись на две команды, пытались добраться до обозначенного на карте склада. Третья команда противостояла им и довольно умело отстреливала тех, кто зазевался. В результате из их команды до склада дошли трое, в том числе Комбат. Отбив у охраны склад, они сбили замок, ворвались внутрь, а там вместо коробок или ящиков обнаружили накрытые столы, где стояли дорогие напитки и угощения. Но в бункере играть в страйкбол Комбату еще не приходилось. Вспомнив, что у него сейчас гостит Титовец, Комбат решил и его захватить в выходные на Таганку. Тряхнуть, так сказать, стариной.

В горячих точках, правда, стреляли не пластмассовыми шариками, а металлическими пулями, которые оставляют кровавый след, даже пронесясь по касательной. Но и там, где они выполняли задания государственной важности, в отношениях между бойцами главным условием была честность. Вот с врагом приходилось хитрить. В условиях не открытого боя, где встречаешься с противником лицом к лицу, а постоянного напряженного противостояния с невидимой до определенного времени силой без хитрости и уловок было просто не обойтись.

Хотя было уже достаточно поздно, возле подъезда прохаживалась, кого-то ожидая, «вездесущая Серафима» в шляпке и светлом плащике.

Заметив Бориса Рублева, она бросилась ему навстречу.

– Я звонила вам, ваш приятель должен быть дома, но не отпирает. А у меня важная, очень важная информация, – постепенно понижая голос до шепота, поспешила сообщить Серафима Карловна.

Комбат про себя похвалил Титовца. Отпирать дверь было незачем, тем более Серафиме Карловне, отвязаться от которой не было никакой возможности. Комбат решил принять удар на себя.

– Что там у вас? – спросил он.

– В общем, оказалось, что спецназ, который приезжал, это никакой не спецназ. Они искали что-то. Меня милиция, то есть полиция… простите, никак не привыкну, так вот, следователь меня спрашивает: «Ничего не пропало?» Я посмотрела: вроде ничего. А потом вспомнила, что у Марусиного Санька, этого бомжа, который к ней прибился, сумка спортивная была с надписью. «Найк», кажется. Этой сумки нигде не было. Ни в подвале, ни у нее. Это спецназовцы, а может, убийцы эту сумку и прихватили. Там, в той сумке, бумаги какие-то были.

– А вы-то откуда знаете? – покачал головой Комбат.

– Да так получилось, – замялась Серафима Карловна. – Я как-то к Марусе зашла, ну и заглянула в эту сумку. А там бумаги, документы какие-то. Я еще удивилась, зачем бомжу столько бумаг.

– Так вы бы следователю позвонили, сообщили об этом, – посоветовал Комбат.

– Так звоню, не могу дозвониться, – пожала плечами Серафима Карловна.

– Хорошо, я эту вашу информацию осмыслю, – проговорил Комбат как можно серьезнее, думая только о том, как бы поскорее избавиться от навязчивой старушки. – А пока что давайте пойдем по домам, – добавил он, – а то холодно.

– Да, я совсем замерзла, пока вас ждала, – обиженно отозвалась Серафима Карловна.

Комбат открыл дверь подъезда и пропустил Серафиму Карловну вперед.

– Вообще-то в темный подъезд мужчина может зайти и первым. Вдруг там грабитель, – не преминула пококетничать Серафима Карловна.

Комбат никак не отреагировал на ее замечание. Дверь Марусиной квартиры была опечатана.

– Жалко Марусю, – вздохнула Серафима Карловна. – Она так долго ждала своего счастья.

– Всего доброго, – строго оборвал ее Комбат и поспешил подняться наверх.

Отперев дверь, он прислушался и понял, что Титовца дома нет. Он зажег свет – вещи Титовца были на месте, но сам он исчез. Комбат набрал номер его мобильного. Тот был недоступен.