Текст книги "Сказки старого дома -2"
Автор книги: Андрей Басов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Фавны тоже присутствуют в полном составе. Правда, на противоположном берегу, но и они мокрые после купания. Уселись в кружок, о чём-то посовещались – и над озером поплыла нежная и мелодичная музыка только что сделанных свирелей. Я опять погрузился в сонное, ставшее уже как-то привычным, сказочное забытье…
* * *
– Ты, помнится, сетовал на то, что мира Швейцера нам никогда не видать, – расхаживая по библиотеке и искоса поглядывая на опять очень уж эмоциональных игроков в шахматы, говорит мне Александр. – Теперь же мы знаем, где в него вход. Может, сходим посмотрим?
– Сходить-то можно. Посмотреть с толком нельзя.
– Почему это?
– Потому, что Швейцер немец.
– A-а, ну да, конечно. А вдруг?
– Какое может быть «А вдруг?», если он и прислугу из Германии выписывал. Нам в мире Швейцера без переводчика делать нечего. Антогора, ты немецкий язык знаешь?
– Кого-кого? – донеслось с кушетки.
– Вот, видишь, даже Антогора нас не выручит, если мы ее с собой возьмем. А, впрочем, почему бы и не взять? Наверняка в мире Швейцера нас ждет куча сюрпризов. А у нее нервы дай боже какие!
– А «нервы» – это что такое? – опять донеслось всё с той же кушетки.
– Нервы – это то, чего у тебя нет, Антогора.
– Чего, чего это у меня нет? – с угрозой в голосе спросила девушка, приподнимаясь со своей любимой кушетки.
– Нет-нет! – пошел я на попятный. – Есть, конечно, и у тебя, но, пожалуй, совсем немного и неизвестно где.
– Как это неизвестно? Можете все мои вещи осмотреть и меня тоже. Если есть хоть немного, то найдем. А зачем они вам?
– Нервы, Антогора, – это то, что позволяет тебе чувствовать. Например, боль или радость, горе или страх.
– Душа, что ли?
– Что-то вроде этого.
– Тогда в вещах мы этого точно не найдем, – и, немного подумав, добавила: – И на мне, наверное, тоже. И зачем тебе мои нервы? Тем более что, как ты говоришь, у меня их и так мало.
– Понимаешь, мы с Александром хотим сходить в одно интересное место через тот подземный зал в скале, который недавно прибирали. Я вот и подумал: а не взять ли…
– Взять, взять! Там и мне интересно!
– Вот, пожалуйста, – и договорить не даст! Тебе там может оказаться страшно и непонятно.
– А почему мне будет страшно, если и вы там будете?
– Действительно, почему? Такой аргумент, что и крыть нечем. Берем, Александр?
– Антогора нас никогда не подведет. Только вот во что ее одеть? Не в этом же виде.
– Крестьянские платья мы еще так и не вернули в село. Длинная женская одежда, где бы то ни было, паники и возмущения не породит.
– Точно! А мы свое оденем.
– Саша, а ты хотя бы какие-нибудь немецкие слова-то знаешь? Я – нет. Кроме «хенде Хох» и «бите».
– Так, кое-какие и смутно. Школа-то давно была. Деньги на всякий случай не забыть бы! Золото и серебро везде деньги. Поменяем, если что.
– Отдай башню! – донеслось из-за шахматного столика. – Так нечестно!
– Всё честно! Ты сама ее прозевала.
– Не ври! Эта пешка не там стояла.
– Да на тебе! Подумаешь, башня!
– Когда-нибудь они всё же подерутся, – вздохнул Александр.
– Никогда не подерутся, – засмеявшись, успокоила его Антогора.
– Уверена?
– Если подерутся, то их изгонят из племени. Хуже наказания у нас нет. Так что не обращай внимания. Споры между ними – тоже игра.
– Ладно, пошли переодеваться. Может быть, к ужину и вернемся.
Взяв Антогору за руку, я вошел в скалу вслед за Александром. Постояли немного в середине зала, наблюдая за мерцанием стеклянных шаров, и стали подниматься по лестнице номер один. За проходом солнечный день и не очень ровная местность, беспорядочно усыпанная вросшими в землю большими и маленькими валунами. Усыпанная, но, правда, не вся. И порядок кое-какой тут имеется. Порядок – это прямое как стрела шоссе, которое, сужаясь в перспективе, ведет к какому-то городу. Город совсем рядом. Наверное, и двух километров не будет. Урбанистических строений из стекла и стали не видно.
Откуда-то как бы у нас из-за спины вылезает странная машина – огромный продолговатый ящик на восьми членистых ногах – и резво ковыляет к дороге. В ящике сидят два человека, и один из них держит руками какие-то рычаги. Достигнув дороги, ящик опускается на полотно, ноги втягиваются в корпус. Под днищем-то, оказывается, есть колёса! Тоже восемь. Еще момент – и машина, рванув с места, стремительно уносится к городу, оставляя за собой небольшое белое облачко.
– Антогора, осторожнее, ты мне плечо сломаешь!
Хватка ослабла. Оборачиваюсь. Антогора бледна, как покойник.
– Я же говорил, что может оказаться страшно. Может, останешься?
– Мне не страшно. Мне удивительно, – судорожно сглотнув, соврала девушка. – Не останусь.
– Ну-ну, вот то, что ты сейчас ощутила при виде этой штуки, – и есть нервы. Значит, они у тебя всё-таки есть.
– Лучше бы всё же их не было, – призналась она, уже слегка порозовев, – как у вас.
– У нас тоже есть, но мы были готовы к неожиданностям.
– Ну что, будем выходить? – спрашивает Александр.
– Так мы же не стоять сюда пришли, – и я, опять взяв Антогору за руку, шагнул наружу.
Да, шагнул и вышел из большого, поросшего мхом валуна. Антогора и Александр за мной.
– Нам надо как-то место заметить, – побеспокоился Александр, – а то ландшафт однообразный. Как бы проход не потерять.
– Надо. Аварийной возможностью выхода пользоваться как-то неспортивно, когда опасности нет.
– А ее в самом деле нет? – с сомнением в голосе поинтересовалась Антогора.
– Пока не видно.
– А этот громадный железный жук с людьми?
– Это не жук, а такая повозка без лошадей. Ею люди управляют. Смотрите, вот справа от камня большая раздвоенная сосна, а слева кривая береза. Хорошие приметы. Если вдруг случайно разминемся, то встречаемся именно здесь. Город недалеко. Минут за двадцать дойти можно. Пойдем к дороге.
Пока стояли, осматривались и шли сто метров до дороги, по ней прошли три машины. Две к городу и одна от него. Они много больше похожи на известные нам машины, чем «жук». Если сделать скидку на отсутствие привычного капота и время лет на пятьдесят-шестьдесят назад. Разноцветные и шумят совсем не так, как наши. И колес не четыре, а шесть или восемь. Зачем столько колес? Полотно шоссе похоже на крупнозернистый асфальт, но только коричневого цвета.
– Тормознем кого-нибудь до города? – спрашивает Александр.
– Почему бы и нет. Чего стесняться-то? Антогора, не испугаешься поехать на такой повозке?
– Испугаюсь? За кого ты меня принимаешь? – храбрится амазонка. – С вами мне не страшно. Но только вы первыми.
Стоим у дороги с жаждущим перемещения видом. Две машины пролетают мимо нас, не останавливаясь.
– Может, оставим Антогору одну, – предлагает Александр, – а сами за камушек спрячемся. Не может быть, чтобы на Антогору не клюнули.
– Я не буду оставаться одна! – решительно заявила потенциальная приманка.
– Может, всё гораздо проще? – предположил я и поднял руку.
Первая же машина остановилась рядом с нами. Открытая, темно-красного цвета. Хорошо отделана внутри.
– Надо же, и здесь всё как у людей, – прокомментировал событие Александр.
Сидящая за обычным автомобильным рулем женщина средних лет что-то спросила у нас. Понятно, что по-немецки, но непонятно, что именно спросила. Александр собрался с мыслями и выдал на-гора:
– Вир нихт ин дойч ферштейн [24]24
Wir nicht in Deutsch verstehen – мы не понимаем по-немецки.
[Закрыть], мадам. Пардон, – фрау.
Женщина озадаченно посмотрела на нас и кивнула на заднее сидение.
Александр открыл дверцу и нырнул внутрь. Антогору пришлось подтолкнуть. Усевшись, она ухватила меня под руку и прижалась к моему плечу. Машина плавно пошла с места. Звук двигателя – не рокот, а тихое и частое пыхтенье одновременно с жужжанием, а позади остается белый, быстро исчезающий шлейф. Паровая машина? Допустим. А где тогда дым сгорающего топлива? На приборной доске внимание привлекает вертикальная у-образная трубка, явно показывающая уровень или состояние какой-то жидкости. Остальные приборы как копии некоторых наших. Чем быстрее машина разгоняется, тем сильнее Антогора прижимается ко мне. На лице ее удивление и одновременно восторг. Это понятно. Лошадь до такой скорости не разгонишь!
Город рядом, и буквально через минуту мы уже въехали на улицы и замедлили ход. Архитектура примерно начала двадцатого века. Чисто, довольно людно, но моды начала века в одежде людей не наблюдается. Значит, жизнь идет сама по себе. То есть Швейцер не лепил для себя ни сказку, ни фантастику. Наверное, просто привычный мир, в котором ему никто и ничто не мешает заниматься тем, чем он считает нужным и интересным для себя. Но почему восьмиколесные машины?
Наш кабриолет остановился перед одним из перекрестков. Светофор двуцветный. Нет желтого. Понятно. Вместо желтого сигнала мерцание света перед переключением. Почти как у нас. А машин-то, и притом довольно разных, вокруг порядочно. Вон и автобус среди них, а вот и такси. Женщина обернулась к нам, указала пальцем на себя, а затем налево.
– Предупреждает, что ей сейчас сворачивать. Давайте выходить, – понял Александр. – Данке шен, фрау. Походим теперь пешком. Город вроде не маленький, но и не мегаполис. С шоссе-то было видно, что он занимает далеко не весь горизонт. Интересно, как он называется? Генрихштадт или Швейцерштадт?
Оказалось, что ни то и не другое. Шли мимо почты и из таблички у двери путем дедукции выудили название города – Гешвиг. Антогора энергично вертит головой. Ей всё удивительно. И широкие улицы, и чистота, и высота домов, и одежда прохожих, и особенно предметы в витринах. Велосипеды на улицах привели Антогору просто в неописуемый восторг. А вот механического дворника всё же немного испугалась. Маленькая, но опять-таки членистоногая машинка толкает перед собой по мостовой вдоль бровки тротуара кучку мусора. Дотолкала до какой-то дыры в бровке, затолкала мусор в дыру и сама исчезла в ней.
К украшениям она равнодушна. А вот всякие незнакомые бытовые вещи ей интересны. Увидев, как внимательно амазонка рассматривает витрины, Александр наконец сообразил, что нужно бы изыскать для нас какие-нибудь платежные средства. Пока она еще только смотрит, а скоро ведь начнет и спрашивать о неведомых ей вещах.
– Знаете, что – давайте искать меняльную контору. А то мы здесь как некредитоспособные дикари.
– А что ее искать-то? Город очень даже цивилизованный. Пойдем прямо. Где-нибудь по пути и наткнемся на финансовое учреждение.
И в самом деле. Вышли, похоже, на центральную площадь с каким-то памятником и оказались перед пятиэтажным зданием с вывеской над первым этажом: «Teutonic der Bank».
– Тевтонский банк, что ли? Зайдем?
– Зайдем.
Солидная контора! Всё как в настоящем банке. Правда, в не очень большом банке. Огляделись. К какому окошку подойти? На всех что-то непонятное написано. Пихаю Александра локтем и указываю на сейф с пачками бумажных денег за окошком с надписью: «Bargeld [25]25
Bargeld —наличные, касса (нем.).
[Закрыть]».
– Наверное, туда.
– Попробуем.
Подходим, и Александр пытается завязать знакомство с человеком при сейфе.
– Э-э, мы, это самое, издалека. Как же это сказать-то. А, вир ауслендер [26]26
Wir Ausländer —мы иностранцы (нем.).
[Закрыть], – человек кивнул – значит, понял и, ожидая дальнейших откровений, замер. – Руссиш. – Человек не понял и пожал плечами.
Может, в мире Швейцера понятия о России вообще не существует? Александр полез в карман, добыл несколько золотых монет, положил на перегородку перед служащим и ткнул пальцем в сторону открытого сейфа.
– Банкнот, – просительно произнес наш полиглот и повел пальцем туда-сюда от монет к сейфу.
– Айн момент, – ответствовал служащий и нажал какую-то кнопку.
– Сейчас нас сцапают и посадят в каталажку, – предположил я. – И всё потому, что некоторые плохо учат в школе немецкий язык.
Но не угадал. Появился еще один служащий с усами а-ля кайзер Вильгельм. Состоялось небольшое совещание. Второй служащий внимательно осмотрел монеты, достал откуда-то несколько банкнот и, глядя Александру в глаза, проделал перед ним жесты, словно меняет монеты на банкноты.
Я, я [27]27
Ja —да (нем.).
[Закрыть], – на чистом немецком языке обрадовался тот.
Откуда-то появились весы. Взвешивание – и усатый согласно кивает кассиру. Тот что-то прикидывает на механической счетной машинке и начинает отсчитывать банкноты. Много банкнот разного достоинства. Совсем не хиленькая пачка. Александр облегченно вздыхает.
– Ты меня просто поразил своей способностью к контактам с иными цивилизациями, – признался я, когда мы вышли из банка и принялись рассматривать купюры. – Особенно когда в самом конце заговорил на чистом немецком языке.
– А то!
На всех бумажках повторяющаяся надпись: «Teuton Republik».
– Смотри-ка ты, Тевтонская республика. Не очень-то оригинален, однако, здесь наш Генрих Швейцер. Ладно, если ты, Александр, еще умудришься и накормить нас на эти деньги, то я окончательно поверю в твой гений специалиста по контактам.
– А это и в самом деле деньги? – спрашивает Антогора, вертя в руках ассигнацию в 20 марок.
– В самом деле, и Александр это нам сейчас докажет. Давайте искать забегаловку для проверки.
А ее и искать не надо. На другой стороне площади вывеска: «Cafe Heinrich». Ну, что ж – Генрих, так Генрих. Переходим площадь мимо памятника. Останавливаемся и глазеем на него. Импозантный бронзовый мужчина. Левая рука в кармане, а правая опирается на колесо со спицами. Позади него какая-то машина, смахивающая на «жука», которого мы уже видели. На постаменте надпись: «Heinrich Schweizer».
– Монумент солидный, однако, поставили благодарные жители, – с уважением в голосе произнес Александр. – Ладно, идем дальше. Так уж и быть – накормлю я вас.
Переступив порог кафе, Антогора оробела. Белоснежные скатерти на столах, невиданная посуда, играющая музыкальная машина, шикарно одетая публика и безукоризненные официанты, смахивающие на балетных танцоров. Никто и взглядом не намекнул на неуместность здесь наших заношенных и странноватых одежд. Проводили и усадили. Официант придержал Антогоре стул, когда она садилась. За что она с опаской посмотрела на него. Александр изучает меню, а официант терпеливо ждет. Наконец Александр находит нужную картинку и тыкает в нее пальцем.
– Вас ист дас? – спрашивает официанта.
– Дас ист вюрстхен, – следует ответ.
– Отлично. Тогда драй бир унд вюрстхен.
– Айн момент.
Угадал наш переводчик. Сосиски великолепные, а пиво превосходное! Антогора, поначалу растерявшись от множества вилок, ложек и ножей перед ней, внимательно следит, какими инструментами мы оперируем с сосисками, и всё в точности повторяет. Пиво ей очень понравилось. Сидит и наслаждается, как пузырьки шибают в нос. Немного послушали музыку и повторили заказ.
– И как мы будем искать следы деятельности Швейцера? – спрашивает Александр.
– Никак. Мы зашли просто на разведку. Искать будем с Анной Петровной. Я при случае с ней договорюсь. После кафе купим девочкам подарки и двинем домой. Мы и так узнали многое. Мир Швейцера существует, жив и доступен. Не враждебен, цивилизован и с известным языком. И даже сам Швейцер славен здесь. Раз ему памятники ставят. А отсюда вытекает, что велика вероятность сохранности его бумаг. Возможно даже, что есть и музей Швейцера. Нужно покопаться в библиотеках, архивах, поискать нужных людей. Это работа как раз для Анны Петровны.
– Смотри-ка ты – и впрямь немало. А, казалось бы, что просто прошлись туда-сюда.
Антогора уже освоилась с обстановкой и оживилась. В чём ей помогло хорошее и крепкое пиво.
– А я почему-то германцев себе совсем не такими представляла.
У Александра отвисла челюсть. У меня не отвисла лишь потому, что я в этот момент прикусывал сосиску.
– Сергей, я не ослышался?
– Вроде нет.
– Мы с тобой о германцах что-нибудь упоминали?
– Не было такого.
– Так, Антогора, почему ты решила, что эти люди – германцы?
– Они так похоже говорят.
– Похоже на кого?
– Похоже на старую германку, которая у нас в племени занимается шитьем одежды.
– Вот оно что! Германцы разные бывают. Эти, наверное, из другого племени. А мы уж понадеялись, что ты их язык знаешь, но скрываешь. Огорчила ты нас. Очень огорчила. Придется тебя наказать.
– Меня? Как наказать?
– Пойдем искать тебе и твоим подругам подарки.
Александр предоставил официанту выбрать из пачки денег понравившиеся тому банкноты. Добавил еще двадцать марок на чай. Получил устную благодарность, и мы отправились в обратный путь.
Косметика, как я понимаю, амазонкам и нафиг не нужна. Поэтому мимо нее проходим не останавливаясь. Кухонные принадлежности тоже побоку. Зашли в шикарный магазин женского белья. Александр остался на улице – постеснялся. Побродили с Антогорой среди нательного изобилия. Чулки не впечатлили. Панталоны и комбинации тоже. Остановились перед манекеном в симпатичном купальнике-двойке.
– Я вот думаю, – произнесла в размышлении Антогора, – а для чего бы эта штука была бы нужна?
– Какая штука?
– Вот эта.
– Наверное, чтобы грудь не провисала, а выглядела бы задорно и боевито.
– Не знаю, не знаю, а мне, как ты думаешь, она нужна?
– Понятия не имею. Чтобы иметь об этом представление, потрогать надо.
– Ну, так потрогай.
Трогаю не спеша и обстоятельно. Продавец отвернулась и издает какие-то всхлипывающие, сдавленные звуки. Видно, ее совсем скрутил приступ какой-то внезапной болезни с судорогами.
– Нет, тебе не надо. Во всяком случае, сейчас.
– Я тоже так думаю. Но, вот такую штуку я бы взяла.
Кое-как втолковал девушке-продавцу, что нам нужна не пара трусиков, а шесть дюжин и желательно разного цвета. Забрали пакет и вышли. На пороге Антогора обернулась, окинула взглядом зал, покачала головой и произнесла:
– Надо же.
– Куда дальше? – спрашивает Александр.
– В верхнюю одежду.
Здесь события развивались стремительно. Антогора сразу увидела на манекене комплект-двойку. Короткую, кожаную курточку на молнии. Рукав до локтя и много-много всяких карманчиков внутри и снаружи. К курточке идут еще и шортики тоже с карманчиками и широким поясом. Глаза разгорелись. Да и нам с Александром тоже понравился этот костюмчик. Вопрос только в одном – размерах. Наши девочки-то не мелкие. Однако повезло. В наличии оказались всякие размеры. Я посоветовал брать на размер больше. Обомнется и будет впору, без сковывания движений. Взяли темно-красный, темносиний и коричневый. Примерили один. На Антогоре сидит просто замечательно. Спрашиваю ее:
– Обувь будем смотреть?
– Не будем. Темнеет уже, а нам еще сколько идти.
За полчаса добрались пешком до кривой березы и нырнули в замшелый валун. Зря мы только Антогору в крестьянское платье переодевали! В мире Швейцера сейчас такая мода, что обычная одежда амазонки из кожаной жилетки и короткой юбки была бы очень даже к месту.
Охота и Ферида забыли про шахматы и прохаживаются по библиотеке, слегка поскрипывая обновками. Мы же с Александром провожаем красавиц взглядом и отпускаем в их адрес все известные нам восторженные эпитеты. И даже придумываем новые. Антогора опять завалилась на свою любимую кушетку и посмеивается. Мир и покой в доме. Просто не хочется покидать эту компанию.
Однако баланс моих каникул не очень утешителен. Месяц основного отпуска уже прошел. Остался месяц отгулов, а я еще не был ни в Багдаде, ни в Париже. Да и поиски наследия Швейцера еще неизвестно сколько времени займут. Завтра, пожалуй, вернусь в Дом и разузнаю, что и где происходит.
ГЛАВА 3: Арабские ночи
Вернувшись домой, первым делом занялся уборкой грязи в своей комнате, которая натекла с меня при побеге из-под расстрела. За этим занятием меня и застал Ахмед, затрезвонив в квартиру. Я успел только выглянуть в коридор. Дверь ему открыла соседка. Впустил Ахмеда к себе.
– Салам отпускнику!
– Здравствуй, Ахмед. С новостями?
– Не без них. Синдбад в прошедшее воскресенье вернулся опять из Китая. Вот разгрузится, и можно будет устроить что-нибудь такое-этакое.
– А как…
– Ждет, конечно.
– Скучаю я по ней.
– Немудрено. Такое бесценное диво подобрать на базаре всего за пятьдесят динаров! Даже я тебе завидую.
Мы переглянулись и дружно расхохотались.
– Я в подвал еще не заглядывал. Как там?
– Склад переехал, контора расширилась, а будущую квартиру Стеллы заканчивают расселять.
– Нам бы вот как-нибудь весь Дом расселить. Тогда у меня на сердце спокойнее было бы. Что ты думаешь по этому поводу?
– А тут и думать нечего. Это был бы предел мечтаний. Забаррикадировались бы, как Генрих Швейцер. Только, как понимаю, доходов с нашей торговли на это не хватит.
– Хватить-то может, но в долгом времени и это плохо. Темп расселений и переселений в городе возрастает. Если он захлестнет и наш Дом, то квартиры в нём начнут уходить в чужие руки. Выцарапать их оттуда будет трудно. Мы же не можем весь прибыток от торговли пустить на жилье. Иначе сам «Электрон» мигом вылетит в трубу.
– И какие тогда у тебя, Сергей, мысли на этот счет?
– Мысля одна. Натаскать сюда золота и за счет него быстро выкупить Дом.
– Думаешь, пропустит?
– Но пропускал же понемногу. Только вот раскошеливаться придется старым и богатым фантазерам. У меня еще больших запасов нет.
– Это как раз не вопрос.
– Ахмед, а Капитана не видел?
– Утром был здесь.
– Вот его-то я и озадачу добычей золота.
– У него что, золотые копи, что ли?
– Вроде того.
– Значит, мне не тащить?
– Пока нет. Счет ведь пойдет на сотни килограммов.
– Ого! И он…
– Я видел сокровищницу халифа Багдадского. Пожалуй, халиф будет победнее нашего Капитана.
– Даже так?
– Так. Пойдем к нему?
– Звони.
Капитан и в самом деле оказался дома и сказал, что гости его не отяготят.
– Капитан, тогда ставьте чайник – мы идем.
– А это самое… – напомнил Ахмед.
– Обязательно! – и направились в гастроном за фруктовым тортиком.
Для приличия поболтали о пустяках, а после второй чашки Ахмед завел разговор о цели прихода.
– У Сергея появилась интересная идея…
– Ага, само по себе появление у Сергея идеи не криминал, но у меня такое предчувствие, что по сценарию этой идеи мне придется попотеть и попыхтеть.
– Откуда такое предчувствие, Капитан? – возмутился я.
– Оттуда – из опыта общения с тобой. Иначе ты пришел бы уже с готовым результатом, а не идеей.
– Всегда восхищался вашей прозорливостью, Капитан.
– Давай, выкладывай.
– Нужно расселить весь наш Дом.
– Согласен, – подумав, ответил Капитан, – резон есть, и внушительный.
– Это четыре тысячи квадратных метров основного здания и три тысячи шестьсот квадратных метров флигелей. Если это делать за счет доходов «Электрона», то всё может затянуться не на один год. Нам это не подходит. Может помимо нас начаться стихийное расселение – и тогда столкнемся с проблемой новых собственников в Доме, от которых будет трудно избавиться.
– Да, такая опасность есть.
– Я прикинул, что по нынешним ценам на жилье для расселения потребуется где-то четыре миллиона долларов.
– Что-то уж много очень. Вряд ли наш Дом столько стоит.
– Это не стоимость Дома, а стоимость площади, которую нужно предложить нынешним жильцам взамен той, которая у них сейчас в Доме. Эта площадь должна быть привлекательней, чтобы за наше предложение хватались, не раздумывая.
– Понятно. Нет возражений.
– С учетом расходов на будущий ремонт нам на всё потребуется не меньше пяти миллионов долларов. Вот я и подумал: а почему бы не пустить на это благородное дело ваш балласт цветных металлов? А то как бы ваш корабль с пальмами не пошел на дно от перегрузки!
– Очень трогательная забота о моем корабле. Я так и думал, что мне попотеть придется. И сколько же нам нужно этого… м-м… балласта?
– По моим прикидкам четверть тонны.
– Да уж, и всё перетащить на руках.
– Если что, то я помогу.
– А Дом, думаешь, пропустит?
– В этом и загвоздка. Когда мы понемногу таскали, то пропускал ведь. Если большим весом не пройдет, то будем таскать понемногу из разных мест. У Александра сейчас под рукой килограмм пятьдесят есть. У тебя, Ахмед, сколько?
– Тоже полсотни наберу, пожалуй.
– Я могу на время в Верне тоже взять в долг. Анне Петровне скажем, чтобы тащила в меру возможностей. Вариант с вами, Капитан, – самый простой для всех.
– В принципе у меня возражений нет. Надо попробовать. У меня под рукой там есть немного. Ты видел шкатулку. Сколько там может быть?
– Килограммов пятнадцать-двадцать, наверное.
– Сейчас я за ними схожу. Если в Дом пройдет, тогда завтра можно будет протащить и то, что требуется. Сидите здесь.
Капитан вышел в соседнюю комнату. Мы с Ахмедом понимающе, как заговорщики, переглянулись и замерли в ожидании. Когда за дверью стихло, набросились на торт, уничтожив при этом и вторую законную порцию Капитана. Успели как раз вовремя. Капитан вошел в комнату и грохнул на стол знакомую мне шкатулку.
– Вот, пропустил-таки Дом! – с облегчением сказал он и тут узрел пустую коробку от торта. – Батюшки, как же я об этом не подумал! Мой торт сожрали без зазрения совести! В этой компании и на минуту отвернуться нельзя. Мигом разденут.
– А что делать, Капитан, мне же надо подкрепиться! Завтра ведь с вами сокровища таскать.
– Да ну тебя! Как-нибудь сам справлюсь. У тебя самого и здесь хлопот хватит. Но вот мне всё же интересно: почему сейчас Дом пропускает большие ценности, а раньше не пропускал?
– Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем, – сказал Ахмед.
– Может, и узнаем. Должен вас обрадовать. Мир Генриха Швейцера нашелся. И мы с Александром в него уже краешком глаза заглянули. Не исключен шанс, что мы позже и бумаги Швейцера увидим. Если он их сам не уничтожил, разумеется. Капитан, мешочка какого-нибудь не найдется? Заберу я от вас этот презренный металл.
Вернувшись домой, нашел визитку директора комиссионки и снял трубку.
– Аркадий Семенович? Я по поводу сувенирных монет из цветных металлов. Да. Не совсем. Другая партия. Нужно обсудить. Понял. В кафе через полчаса.
С директором магазина мне прежде встречаться не приходилось. Договаривались об обмене по телефону, а деньги за золото приносил посредник – продавец этой комиссионки. Директор оказался дородным человеком лет пятидесяти с уже обширной лысиной и как бы аристократическими манерами. Видимо, видел меня со стороны, когда я заглядывал в комиссионку. Когда я вошел в кафе, он поднял руку и помахал.
– Аркадий Семенович?
– Он самый. Присаживайтесь. А к вам как обращаться, молодой человек? Впрочем, мне говорили, что вы своего имени не называете. Пусть так и будет. Я не против, учитывая сомнительную легальность наших с вами отношений.
Я очаровательно улыбнулся и спросил:
– А результат наших отношений у вас сомнений не вызывает?
– Нисколько. Я готов продолжать и дальше, но вы что-то давно не давали о себе знать.
– Так уж обстоятельства сложились. Но зато за это время и изделий на обмен поднакопилось. Возьмете увеличенную партию?
– Конечно и моментально. Всё те же изделия?
– Такие же, но не те же, – и я положил на стол бумажку с дублоном, луидором и совереном.
Мой собеседник осторожно развернул бумажку, пощупал монеты пальцами, полюбовался блеском и опять завернул.
– Можете взять их для проверки или просто на память, – предложил я.
– Спасибо. И сколько штук будет?
– Не знаю, в этот раз счет на килограммы.
– И сколько килограммов?
– Четверть тонны на пять миллионов долларов.
Мой собеседник на минуту застыл, а потом совсем не аристократически начал скрести пальцами лысину.
– Я понимаю ваши затруднения, – продолжил я, – и готов рассрочить сделку. Ну, скажем, на три месяца. Хотя лучше было бы всё провести за один раз. Хоть через неделю, хоть через месяц. Вы можете сделать свои накопления, а потом произведем обмен.
– Да-а, партия хорошая и перспектива замечательная, но сумма неожиданная. Мне нужно время, чтобы оценить возможности.
– Разумеется. Но это не значит, что мы не можем сделать что-то и сейчас. Пятнадцать килограммов поднимете?
Он прикинул что-то в уме и ответил:
– Пятнадцать подниму.
– Отлично. Тогда ваш знакомый мне помощник и триста тысяч завтра здесь и в это время.
– Договорились.
– Что же касается остального, то я вам позвоню в течение недели-двух. Надеюсь, что к тому времени у вас что-то прояснится.
Я встал, пожал собеседнику руку и ушел.
Так, теперь нужно пообедать и поговорить со Стеллой. А можно и совместить. Подхожу к дому – и вот так сюрприз! Натыкаюсь на Александра.
– Я же только утром тебя там оставил.
– Дурацкая штука получилась. Я Стелле обещал сегодня прийти и совсем забыл за римскими событиями. Думал отдохнуть там немножко, а пришлось мотаться в Рим. Все дни сбились. Когда тебя проводил, то посмотрел на календарь и вот, немного погодя, двинул вслед за тобой.
– Стелла обойдется и без тебя. Тут новая работка для нас образовалась. Взвалим ее на твои плечи, пока каникулы. А Стелла мне и самому нужна. Пойдем.
Стелла оказалась на месте, одна и тоже не обедавши.
– Здравствуйте, ребята, с чем пожаловали?
– С приглашением на обед, Стелла. Или, если хочешь, то нас можешь пригласить. Главное, чтобы все сыты оказались или хотя бы червячка заморили.
– Тогда тут два варианта. Или идти в кафешку в соседнем доме, или курьера послать в эту кафешку, чтобы принес чего-нибудь сюда. Я склоняюсь к первому. Кто платит?
– Александр. Пусть рассчитается хотя бы частично за выпитый за счет фирмы кофе.
– Тогда идем.
Стелла выбралась из-за стола, надела на плечо сумку и зазвенела ключами от кабинета.
В заведении народу не очень густо. Стандартное обеденное время уже прошло, и мы удобно устроились в углу у окна. Заказанное принесли довольно быстро.
– Гм, а тут неплохо готовят, – удивился я, – даже как-то неожиданно. А зашли мы к тебе, Стелла, поговорить об одной небольшой идейке.
– Да? И что за идейка? У меня тоже есть кое-какая. Насчет развития фирмы. Пора бы уже кончать с подвальной жизнью и выбираться на свет с нашей конторой. Я уже и зданьице подходящее присмотрела. Не очень дорого, и мы потянули бы в рассрочку. Владелец на двухгодичную согласен.
– Это просто замечательно, что наши идеи совпадают. В нашей идее тоже есть место и для новой конторы «Электрона». Мы намерены расселить весь наш дом. Один из флигелей при этом пойдет под контору, а второй – под квартиры для сотрудников, испытывающих жилищные трудности.
– Грандиозно! С такими проектами мне со своими хилыми идейками тягаться трудно. Беда в том, что «Электрон» не потянет такую крупную затею. Нужно несколько миллионов долларов в короткий срок. У нас таких денег нет. Так что…
– Деньги будут не из бюджета фирмы, и они уже есть.
– Так-так, а я-то как дура гадала: почему это не услышала ваших восторгов по поводу выхода фирмы на чистую прибыль? Оказывается, что полунищие инженер и учитель где-то в неведомых далях ворочают такими невероятными суммами, которые мне и не снились!
– Ну, как бы да, иногда и при случае, связанном с необходимостью. В общем, деньги есть, задача есть и надо задачу решить. Не забивай себе голову всякими догадками.
– Так что от меня-то тогда нужно?
