Текст книги "Сказки старого дома-3"

Автор книги: Андрей Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Кто из вас соправитель Рима Антоний?

– Я Марк Антоний – соправитель Римской Империи, – внушительно заявляет тот, который без шлема. – Требую, чтобы вы немедленно освободили дорогу!

– Возвращайся назад, Марк Антоний. Из города ты не выйдешь.

Антоний побагровел от бешенства, но Антиопа опередила его, не дав раскрыть рот:

– Возвращайся назад, Марк Антоний. Ты же стратег и должен понимать, что силы не в твою пользу. Не добивайся поединка со мной.

Антоний перевёл метающие молнии глаза с Антиопы на Антогору, протиснувшуюся вперёд и, похоже, что-то вспомнив, сразу словно поник. Медленно развернул коня и махнул рукой страже, приказывая следовать за ним.

– Астра, Вилия, проследите! – скомандовала предводительница амазонок, разворачивая коня обратно. – Всем разойтись по местам!

Треугольник строя амазонок перед воротам распался. Сброшенный с лошади стражник поднялся, подобрал шлем, не с первого раза взгромоздился на лошадь и отправился вслед за своими.

– Что это было? – поинтересовался у меня подошедший центурион.

– Не обращай внимания. Небольшой конфликт между правителями и гражданами. Обычное дело.

Когда мы возвратились домой Марк и Ливий были уже там. Недовольные.

– Споры шли весь день, – сообщил Марк. – Обсудили всё, что только имело отношение к делу. Даже куда посадить свергнутых правителей и деньги за ущерб, нанесённый племени. Хотя про возмещение ущерба в жалобе ничего не было. Но голосование перенесли на завтра. У нас с Ливием такое впечатление, что у многих сенаторов ещё теплится надежда, что Антоний и Октавиан всё же сбегут. Это всем развяжет руки. Вот и тянут.

– Антоний сегодня уже попытался сбежать, – подала голос Охота. – Мы ему случайно помешали.

– Случайно?! – расхохотался Ливий. – Представляю себе эту случайность! Он хоть жив остался?

– Остался. Астра и Вилия его даже до дворца пошли провожать, чтобы с ним ничего по дороге не случилось.

– Не повезло Антонию. Интересно, что он завтра будет делать?

– Завтра? Ничего, – тихо, серьёзно и отчётливо произнесла Антогора. – У него нет завтра. Антоний не доживёт и до утра.

В гостиной повисла гробовая тишина. Все озадаченно уставились на амазонку. Только Антиопа одобрительно кивнула головой. Надо же, как быстро соображает Антогора! Я даже и не успел задуматься о возможных последствиях только что произошедшей стычки.

– Поня-ятно, – протянул Марк после трёхминутного раздумья. Отрезанный вами от своей армии Антоний становится не соратником или противником для Октавиана, а просто обузой. Причём опасной обузой, ибо его можно допросить. Мертвеца допросить нельзя, а вот свалить на него можно всё, что угодно.

– Если догадка Антогоры верна, то возникает вопрос о том, что будет делать Октавиан, когда разделается с Антонием? – продолжил мысль приятеля Ливий.

– Скорее всего, ничего, – предположил Александр. – Мальчик не по годам шустрый и решительный. Принципы его не сдерживают. Уход Антония со сцены предоставит ему возможность выкрутиться, как якобы несведущему в преступных махинациях своего соправителя. Правителем ему уже не быть, но шкуру может спасти. Меня вот смущает, что мы говорим о словах Антогоры, как о свершившемся факте. Нужно подождать всё-таки.

– И подумать, как добраться до Октавиана, – добавила Антиопа. – Нельзя позволить, чтобы он выбрался живым из своих подлостей. Марк, ты говорил, что в Сенате обсуждалось, куда поместить арестованных правителей. Куда решили?

– В Мамертинскую тюрьму у подножия Капитолийского холма. Туда всех преступников обычно запирают по решению Сената, пока идёт следствие и суд.

– Очень хорошо. Нужно заблаговременно позаботиться о мальчике, если он в неё попадёт. Как туда проникнуть?

– Никак, – ответил Ливий. – Вы же не будете брать приступом тюрьму. Нельзя этого делать.

В гостиную тихонько вошли, уже снявшие доспехи Вилия и Астра, успокаивающе кивнули Антиопе и устроились у стола.

– Александр, – напомнила Антогора, – ты же сам говорил, что в Риме любую проблему можно решить за деньги.

– Верно! – поддержал её Марк. – Только нужно знать, кому и сколько их сунуть. А у тебя, Александр, как раз есть для таких дел пронырливый и верный человек. Мы ведь не раз поручали ему щекотливые дела. Правда, до организации убийств ещё не доходило.

– Но всё когда-то бывает в первый раз, – философски изрёк Ливий. – Действительно, твой управляющий Панкратий мастер влезть в любую щель и не поцарапаться.

– Я с ним сама поговорю. Может, ему моя помощь понадобится. Значит, деньги я беру, Александр?

– Бери, сколько потребуется, Антогора. Мелочиться не надо, чтобы уж наверняка.

*

С утра, посекретничав с Панкратием и побренчав монетами в довольно большом сундучке в шкафу, Антогора ушла вместе с управляющим. Меня с собой не взяли.

– Это дело не терпит многолюдья, – объяснила мне одна треть чуда несказáнного. И они оба пропали до самого вечера.

Часа через два после их ухода из Сената прискакал посыльный с приглашением прибыть на оглашение решения Сената по жалобе племени амазонок на разорение и убийства по вине государственных лиц. Собрались и поехали теперь уже налегке. В кулуарах Марк успел нам шепнуть, что все уже знают о вчерашней стычке у Аппиевых ворот, а утром нашли Антония мёртвым в его кабинете. Признаков насильственной смерти нет. Его бывшие сторонники тихо радуются такой развязке. Они теперь никому ничего не должны, и готовы голосовать за что угодно. Сенату тянуть с арестом Октавиана больше не удастся.

Господа сенаторы разбились на кучки и что-то оживлённо обсуждают в разных местах зала совета. При нашем появлении расселись по своим длинным скамьям и замерли с важностью и мудростью на лицах. Принцепс развернул, поданный ему свиток и торжественным голосом огласил, к чему пришёл Сенат в процессе бурных обсуждений:

– По жалобе племени амазонок на бесчинства в отношении их, Сенат пришёл к выводу, что претензии племени справедливы. Сенат объявляет своё намерение преследовать всех виновных лиц по закону. Разумеется, из числа тех, кто будет находиться в досягаемости для правосудия Римской Империи. Одновременно Сенат налагает на виновных штраф в пятьсот золотых ауреусов за каждую погибшую гражданку Римской Империи из племени амазонок. Штраф будет взыскан за счёт имущества виновных. Одновременно Сенат назначает за счёт казны компенсацию племени по двести пятьдесят золотых ауреусов за каждую из двадцати двух погибших амазонок. Компенсация может быть востребована с момента оглашения данного решения и до истечения текущего года.

Принцепс свернул свиток и вернул его секретарю. Секретарь в свою очередь подошёл к нам и вручил Антиопе какой-то клочок пергамента с печатью. Антиопа приняла его и стоит как столб. Александр толкает её локтём:

– Идём, идём, спектакль кончился.

– Я так ничего и не поняла насчёт досягаемости виновных для правосудия, – ожила предводительница амазонок, выйдя из зала совета. – Это как?

– Мёртвые для правосудия недосягаемы. Равно как и сбежавшие за границы Империи. Думаю, они прямо сейчас вынесут решение об аресте Октавиана. Ваше нахождение в Риме очень нервирует сенаторов. Небывалое дело выплата такой большой суммы из казны и при этом без всяких проволочек. Они думают, что это подтолкнёт вас поскорее покинуть Рим.

– А что это мне вручили? – спросила, Антиопа, вертя в руках клочок пергамента.

– Это квитанция на получение денег в казначействе. Советую забрать их прямо сейчас. Спокойнее будет. Бери золотом. Серебро нам просто до дома будет не дотащить.

– Что, так много?

– Пять с половиной тысяч золотых – это сто тридцать семь с половиной тысяч денариев. Такой груз и слон не поднимет.

– И что мы будем делать с такой кучей денег?

Часа через полтора мы уже не спеша двигались домой. Перед девочками через седло перекинуты тяжеленные, звенящие мешки. Приехав домой, перенесли их в кабинет Александра и сложили на полу. Антиопа всё ходила и ходила вокруг кучи, время от времени тыркая мешки носком сандалии, и прислушиваясь к звону. Только обед отвлёк её от этого странного занятия.

– Что-то мне не по себе, глядя на эти мешки с деньгами, – посетовала Антиопа. – Вроде бы должна радоваться, а, поди же ты, кроме какой-то досады ничего не чувствую. А ведь у нас о таких деньгах и мечты даже никогда не было. Почему так?

Александр пожал плечами, а я подумал вслух:

– Может быть, потому что гибель девочек тебе очень близка, как и нам всем. Компенсация деньгами живым за смерть близких людей – это словно издевательство над их памятью.

– Похоже, что так. И что делать?

– Ничего особенного. Не тратить лишнего. Вот сейчас вам нужны ткани и железо. Купи их сколько нужно. Остальные деньги передай Одре. Она, думаю, сообразит, как их применить к вашему хозяйству. Наверное, вам нужны каменные хранилища для зерна, мастерская для изготовления мыла, погреб для будущего вина. Мало ли что для всех полезного можно сделать. Только на всякую ерунду не тратьте. Ушедшим девочкам было бы обидно, что память о них разменяли на пустяки.

Но полученные один раз деньги ведь это временное. Сегодня есть, а завтра истрачены. Вашему племени нужно что-то такое делать, что больше никто не делает, но всем нужно. Будете своё менять – будут и постоянные деньги. Мы тут с Александром подумывали, как бы наладить в их мастерских изготовление бумаги.

– Чего-чего наладить?

– Бумаги. Это такая штука вместо пергамента, ни которой можно писать. Удобная и всем нужная вещь. Делать легче, чем пергамент. Думаю, Александр не будет возражать, если бумагу начнёте делать вы, а не они. Вот и будет у вас постоянный источник денег. Наладить всё это я вам помогу.

– Ты не только хитроумный Сергей, но и мудрый Сергей, – улыбнулась Антиопа, и потрепала меня по волосам.

– Это не его мудрость, – выдал меня Александр. – Это у него мать и бабушка такие мудрые. Ты посмотри только, как он скромно потупил глазки от твоей похвалы.

– Ладно, вот Антогора вернётся, посчитаем, что мы теперь сможем купить для племени.

Антогора с Панкратием вернулись, когда уже начало темнеть. Оба мрачные, как тучи. Поздоровались с недавно пришедшими Марком и Ливием.

– Не вышло ничего, – призналась Антогора, ссыпая деньги обратно в сундучок.

– Тюремщики слишком боятся, – добавил Панкратий. – К наружной охране из преторианской гвардии не подступиться. Даже и думать нечего. Да и бесполезно. У наружной охраны доступа к камерам нет. Весь город истоптали, пока добрались через моих знакомых до родственников двух тюремщиков. А там и до них самих. Видно, что такое дело, как придушить кого-нибудь из узников на заказ им не впервой. Даже и цена этому есть – пятьдесят денариев. Но когда узнавали, кого нужно будет отправить в царство Плутона сейчас – наотрез отказывались. Ни один не клюнул на приманку Антогоры даже в двести золотых. Мести пугаются что ли?

– Мы из Рима не уйдём пока не разделаемся с Октавианом! – заявила Антиопа. – А что скажет наш хитроумнейший Сергей? А?

– Хитроумнейший скажет, что как раз здесь-то никакого хитроумия не надо. Раз в тюрьме Октавиана не достать, то нужно, чтобы он либо в тюрьму не попал, либо был оттуда выпущен.

– Не попасть он не может. Он уже там, – сообщил новость Марк.

– Тогда нужно, чтобы следствие не доказало его вины. Это по вашей части, Марк и Ливий. Следственную комиссию уже назначили?

– Завтра. Будет две комиссии. По Октавиану и смерти Антония.

– Всё у вас в Сенате завтра. Постарайтесь куда нужно попасть. Если не получится, то насколько возможно мутите воду в пользу Октавиана. Прямых улик против него пока нет. Он всё будет валить на Антония. Нужно, чтобы его бывшее ближайшее окружение разбежалось, кто куда и свидетельствовать против него не могло. Организуйте это. Антиопа, завтра заканчиваем ваши хозяйственные дела, снимаемся и уходим. Вы, Марк и Ливий, должны, как можно раньше предупредить Панкратия о том, что Октавиана освобождают. Панкратий, сразу же шли вестника на виллу Александра, а с Октавиана не спускать глаз. Девочки немедленно приедут и уж тогда-то его не упустят. Ждать, правда, нам придётся, наверное, долго. В Сенате-то всё идёт неспешно.

– Да уж, – подтвердил Ливий, – несколько месяцев следствие протянется. Да и ругани потом много будет. Компенсацию-то амазонкам назначили в расчёте на имущество в основном Октавиана. Что позволило бы и казну пополнить. Если же его отпустят, то имущество уже не тронут и в казне образуется дыра.

– Вот как хорошо, что я посоветовал Антиопе деньги забрать немедленно, – захохотал Александр.

*

За нашей колонной легко одетых амазонок тащится десятка полтора больших гружёных повозок с тканями, железом, мылом и ещё всякими полезными вещами, которые Антиопа всё-таки набрала для племени. Ну, котлы, кастрюли это ещё понятно и кифары – подобие лиры, флейты тоже, а краска-то для волос зачем? Всё же женщины непостижимый народ во все времена. Вон уже и виллу Александра видно вдали. Не учли мы при отбытии из Рима, что обоз будет нас сдерживать и в поместье прибыли уже в темноте. Вот радости-то Мару достанется!

Обоз с возницами оставили лагерем в поле. Амазонки своих лошадей тоже. Там спокойно. Зато в доме не пойми что творится. Мар поступил мудро. Варить что-либо уже поздно. Готовить столы тоже. Вынес из кладовых всё на кухню и сами берите, что хотите и катитесь с этим куда-нибудь, где место найдёте. Поэтому амазонки с плошками и кружками разбрелись по всему дому. Лишь бы, где присесть. Непривычно шумно и весело на вилле. Вот, опять визг и плеск воды в первом этаже. Снова кого-то в темноте спихнули в бассейн. Девочки ведь совсем девочки! Им и пошалить не грех. Но потихоньку всё утихомирилось и замерло. Чудо несказáнное, Антиопа, Александр с Клитией и я сидим в саду и любуемся звёздным небом. Лёгкий ветерок холодит лицо. Спать совсем не хочется.

– Как хорошо у тебя здесь, Александр, – вполголоса произносит Антиопа.

– У вас тоже не хуже. Небо-то одно.

– Но у тебя ещё чудесное озерцо с водопадом, нимфы, сад с фонтанами и статуями. Да и эти ещё, мохнатые которые. А где они живут?

– В лесу, конечно. Только я никогда не был у них в гостях. Не знаю, дом у них или шалаши какие-нибудь.

– Пещера, – подсказала Клития.

И снова молчание, тишина и таинственный шелест листвы.

– Антиопа!

– Что Ферида?

– Ты не беспокойся, мы Октавиана не упустим.

– Я знаю. Вы у меня молодцы!

Наутро гимнастика чуть не была прервана появлением Диониса, собирающего свою свиту из фавнов для осеннего праздника в его честь.

– Нам некогда! – прикрикнул он на них. – Сколько сёл нам нужно обойти с процессией! А вы тут расселись. Хотя нужно признать, что зрелище вы нашли достойное.

Но всё-таки Дионис не был бы Дионисом, если бы его нельзя было бы соблазнить фиалом [2]2
  Питьевой сосуд для вина


[Закрыть]хорошего вина. Дружно пропели в саду здравицу в его честь, и Бог всяких безобразий отбыл в турне по итальянским сёлам на своей увитой плющом и запряжённой почему-то ослами колеснице. Скучновато здесь будет некоторое время без привычной рогатой и мохнатой братии.

К римскому обозу присоединилось ещё несколько больших повозок с саженцами винограда и женщинами-виноградарями из села. Амазонки наняли их на посадку лозы и обучение амазонок уходу за ней. Мы стоим на террасе второго этажа и смотрим, как длинная процессия во главе с Антиопой уходит вдаль.

– У вас тоже всё выпросили и утащили? – спрашивает Антогора Фериду и Охоту.

– Всё. Осталось только то, что у нас сейчас на теле.

Чудо несказáнное переглянулось между собой и всё вместе вопросительно уставилось на меня.

– Вы что?

– Нам нужно в германскую лавку для женщин.

– Ну, так и смотрите на Александра. Он ведь тоже здесь.

– Он стесняется заходить в эту лавку. Стало быть, и посоветовать ничего не может.

– Да даже, если бы и не стеснялся, – хохотнул тот, – то ничего у вас не вышло бы. Мне нужно уходить. Вот Сергея и уговаривайте, а меня тут уже нет.

И в самом деле, по очереди чмокнул девочек в разные детали лиц, и только мы его и видели. Сбежал с террасы вниз и через мгновение прошмыгнул между домом и лесом.

– Вы что, хотите идти в Гешвиг прямо сейчас?

– Конечно. К обеду и вернёмся.

– Вьёте вы верёвки из нас с Александром. Ни стыда, ни совести у вас нет. Идите, переодевайтесь и свои наплечные сумки захватите.

– Антогора, деньги-то у нас есть или менять придётся? – поинтересовался я, когда мы через некоторое время сошлись в библиотеке.

Красотка вывернула карманы и принялась считать.

– Почти девятьсот марок. Должно хватить даже на мороженое и ещё останется.

Но я на всякий случай положил в карман несколько ауреусов.

– Пошли, наказание вы моё! А что станете делать, когда вернётесь в племя? В германскую лавку-то уже будет не сходить.

– Начнём сами шить.

Автомобилисты Гешвига как всегда тактичны и предупредительны. Не проедут мимо и не оставят прекрасных дам на дороге.

– Итак, куда идём первым делом? – интересуюсь я, когда мы высадились на главной площади.

Хотя, впрочем, мог бы и не спрашивать. Антогора решительно потянула нас через площадь в кафе "Генрих". Но не тут-то было. Мороженого там почему-то не оказалось. Но это девочек не обескуражило. Они всё равно знают, где это лакомство водится совершенно точно. Поэтому мы буквально через пять минут оказались в кафе при отеле "Швейцер". О, Господи, неужели это всё в них влезет? И сливочное, и шоколадное, и с орехами, и с вареньем, и Бог знает ещё какое. Но влезло. Не сразу, но вошло-таки. Правда, пришлось после этого с полчасика ещё посидеть в заведении, не делая резких движений, чтобы поглощённое улеглось. Но умиление и наслаждение, написанное на лицах девочек – искупает всё.

– Может быть, сходим к Францу? – провокационно предложил я. – На сабельках подерётесь для разминки.

– Девочки, он нашей смерти хочет, – возмутилась Антогора. – Понимает ведь, что ни на что, кроме лавок у нас сейчас сил нет.

Антогора-то в этом магазине женского белья уже побывала, а Фериде с Охотой он в диковинку. Они сразу затерялись в недрах изобилия невиданных вещей невиданного назначения для женщин. А Антогора наткнулась на продавщицу, которая обслуживала нас в прошлый раз, и никак не может понять, почему та сейчас, глядя на клиентку, и отсчитывая пары затребованных трусиков, просто давится от смеха.

Ферида с изумлением рассматривает шикарные, похожие на бальные платья пеньюары, а Охота не может оторвать глаз от манекена то ли в ночной, то ли в домашней голубой, байковой пижамке с карманами и яркой цветочной аппликацией слева на груди. Обойдёт манекен и так, и этак, и удалится подальше, и опять подойдёт вплотную. Потрогала ткань и вздохнула:

– Никогда не встречала такой мягкой на ощупь ткани. Наверное, приятно одеть её на тело. Сергей, а для чего женщинам такая штука?

– Можно спать в ней или просто носить дома. Называется – пижама. Спроси Антогору сколько у неё денег остаётся. Вдруг хватит вам и на пижамы.

Оказалось, что не хватит. Пижамная идея понравилась всем трём девочкам. Даже и цвета есть из чего подобрать по душе. Но отобранные три десятка трусиков для каждой обойдутся вместе в семьсот двадцать марок, а на пижамки нужно ещё четыреста пятьдесят. Нет у нас столько. Придётся опять воспользоваться услугами Тевтонского банка в обмене золота. Воспользовались, послав туда Антогору, как знающую худо-бедно местный язык общения. Оказалось, что золотые ауреусы там всё ещё в цене и пижамки тоже стали нашими.

Под рядами лип вдоль Генрихштрассе через каждые двадцать шагов стоят симпатичные деревянные скамейки. Почему бы и не присесть и не подумать, на что истратить оставшиеся марки.

– Может, Александру и Сергею тоже пижамы купить? – предлагает Охота.

– Нет уж, – отвечаю, – тогда мы себя с вами путать будем. Сидите здесь. Я быстро.

Только сейчас приметил чуть дальше магазина дамского белья торговлю радиотехникой. Вот это мне интересно! Радиоприёмники просто шикарные и по внешнему виду, и по характеристикам, и по размерам от масштабов обувной коробки до мастодонта с хороший буфет. С телевидением в Гешвиге гораздо хуже. Телевизоры по размерам экрана недалеко ушли от наших дедушек техники КВН-49. Правда, общим размером и весом много меньше. КВН-49 подмышку не возьмёшь, а эти запросто. Но меня поразили карманные приёмники на лампах. Они действительно карманные, как и наши на полупроводниках, но по частотности, чувствительности и избирательности превосходят транзисторные просто несравнимо. Однако батарейки занимают половину всего приёмника. Тёпленькие устройства. Звук великолепный и крошечные лампы светятся зелёным светом сквозь прорези металлического корпуса. Как такое чудо не купить! Купил. И батарейки запасные тоже, и источник питания от сети. Правда, сети питания в 110 вольт в нашей цивилизации уже давно нет, но это лишь вопрос трансформации и решается просто. Чудесная вещь!

Девочки сидят на скамейке и словно в каком-то нетерпении или возбуждении болтают ногами. Наверное, ждать меня надоело. Спрашиваю:

– Пойдём пешком или…

– Пешком, пешком, – обрывает меня Ферида и резво вскакивает со скамейки, – а то мы тут всё себе отсидели, ожидая тебя.

Вроде как что-то врёт. Меня не было всего-то минут десять-пятнадцать. До камня шли так быстро, что я едва поспевал за их длинными ногами. Чего это они так несутся? И при этом молча. Верный признак того, что, похоже, что-то натворили. Ерунда какая-то! Были-то почти всё время у меня на глазах. Чего можно натворить, сидя на скамейке? И шума никакого не было, и скопления народа не наблюдалось, и скамейка вроде бы осталась цела, и кругом никаких разрушений. Только когда поднимались по лестнице на второй этаж виллы, вдруг заметил, что в сумке, идущей впереди меня Фериды, вроде как что-то шевелится. Обалдели совсем! Спёрли чью-то пробегавшую мимо собаку или кошку?

– Девочки, зайдите в библиотеку. Ферида, что там у тебя в сумке?

Воровка расстёгивает свою сумку и вываливает на ковёр механического дворника. Тот вскакивает на свои членистые ножки и начинает крутиться на месте, словно озираясь и обнюхиваясь в незнакомой обстановке. Однако через некоторое время, словно в нерешительности замирает, и начинает помигивать красной лампочкой.

Кому это из них пришло в голову свистнуть машинку из чужого мира? Антогора и пальцем к ней не прикоснётся. Ферида заводилой редко когда бывает. А вот Охота часто выступает подстрекательницей на сумасбродства.

– Охота, твоя идея уволочь машину из Гешвига?

– А что, пусть у нас здесь в доме убирает. Их там много. Ты говорил, что тамошние машины заводные, как часы. Сделаем ключ и будем пользоваться.

– Охота, девочки, машина ведь хоть и бегает по городу без хозяина, а всё равно не ничья, а чужая. И завести её не удастся. Она работает не от завода ключом, как часы. Ей нужна волшебная, специальная сила, которой здесь в доме нет. Эту штуку нужно заправлять, как автомобиль, на котором вы ездили, но не тем, чем заправляют автомобили и паромобили, известные вам.

Воцарилось напряжённое молчание. Не буду ни ругаться, ни приказывать. Пусть сами сообразят, что делать. Охота посмотрела на подруг. Те без слов кивнули ей.

– Нести обратно? – с тяжёлым вздохом спросила саму себя виновница авантюры. – Значит, нести.

Пошли вдвоём обратно к озеру.

– Буду ждать тебя здесь через полчаса, – сказал я Охоте, выводя её из камня к дороге в Гешвиг.

Мар просто обомлел, когда вся троица явилась на кухню к ужину в пижамах, и плюхнул порцию своего варева мимо подставленной Антогорой плошки.

– Ну и ну! – только и нашёлся он что сказать, мотая головой. Хотя и давно привык ко всяким чудесам и чудачествам в этом доме.

– А что, Мар, разве плохо? – поинтересовалась Ферида.

– Нет, не то, чтобы плохо, а очень даже хорошо вам идёт. Только я вот такого ещё не видывал и вряд ли где увижу.

А ведь и в самом деле. Девочки в разноцветных пижамах выглядят настолько нежно и по-домашнему, что и всё вокруг словно преображается вместе с ними в гармоничный уют и покой. Антогора опять словно дремлет на своей кушетке, а на самом деле наблюдает за мной из-под приспущенных век. Шахматистки препираются по поводу того, кому играть белыми. И в голову кому-то не может прийти мысль о том, какая пружина смерти сжата здесь, и мгновенно развернётся, когда придёт известие об освобождении Октавиана.

Антогора словно прочла мои мысли.

– Не беспокойся, Сергей. Мы сами всё сделаем как надо. Ты когда уйдёшь?

– Завтра утром и, может быть, надолго.

– Мы будем скучать.

– Я тоже…

*