Текст книги "Джонни Оклахома- 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Саргаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Исчезновение колокола обнаружится только утром, когда придёт пора подавать сигнал к началу занятий. Но это когда ещё будет! До утра ещё далеко.

И затихает в ночи цокот копыт двух верховых коней, уносящих своих седоков в сторону далёкой Галлиполиды.

***

А к полудню следующего дня Университет напоминал пчелиный улей после взрыва петарды. Все входы и выходы были перекрыты императорскими гвардейцами, а количество сновавших туда-сюда служащих Шестиугольной Башни обещало сравняться с количеством студентов, а то и превысить его.

Виконта Оклендхайма, собиравшегося размяться с мечом на тренировочной площадке, остановил усатый сержант:

– Извините, ваша милость, но на время следственных действий всем без исключения запрещено покидать помещения.

Джонни не стал спорить и протестовать, только поинтересовался:

– А что случилось?

Сержант понизил голос и доверительно сообщил:

– Украли главный колокол Университета. Ведётся следствие.

Виконт хмыкнул:

– Из-за того, что кто-то дал студентам выспаться, нас не выпускают из общежития?

– Ну, не только это, – признался гвардеец. – Там ещё и декана убили.

– Которого?

– Не знаю, ваша милость, нам не сообщили.

Оклендхайм-младший машинально погладил рукоять меча и проворчал:

– Даже если их всех поубивали, то это не повод отменять тренировку.

Сержант с уважением посмотрел на молодого дворянина, не забывающего упражняться с оружием в любой ситуации, и согласился:

– Да, ваша милость, от учёных магов одни проблемы. Разве что на боевом факультете нужным вещам учат, да и то...

Джонни насторожился, а гвардеец, обнаружив в лице виконта благодарного и внимательного слушателя, принялся разглагольствовать о каком-то лейтенанте фон Швайнштайгере, которого нельзя допускать к военной службе даже после соответствующего образования.

– Разве это боевая магия? – рассуждал старый вояка. – Целый час делает огненный шар для прожигания замковых ворот, а тот до них даже не долетает, и взрывается среди своих. Да ещё подпалил две осадные башни, таран, катапульту и покалечил четыре десятка солдат. Если каждый будет так магичить, то нам и врагов никаких не нужно. А вы говорите – магия. Вот так-то вот, ваша милость.

– Ну, не все же такие косорукие, – виконт сделал вид, будто вовсе не удивился услышанному. – Нам на занятиях рассказывали...

Многозначительная пауза спровоцировала гвардейца на дальнейшую откровенность:

– Про риттера фон Хеемста-Шульца? Ну, так он единственный во всей армии, кто хоть что-то умеет. Но, честно говоря, его "воздушный кулак" по воздействию на противника всяко уступит залпу полусотни арбалетчиков. А жалованье ему платят как целой гвардейской роте.

Внезапно сержант замер и застыл с выпученными глазами. Джонни проследил за его взглядом и тоже замер.

Над университетской площадью летел колокол. Тот самый древний сигнальный колокол, что созывал на занятия уже не одно поколение студентов. А верхом на шедевре имперского литейного искусства сидел скелет в чёрной истлевшей мантии, колотивший по бронзовому боку старинным ржавым мечом и заунывно вещавший:

– Беда идёт! Чую большую беду! Быть гладу и мору великому, быть смертоубийствам на этой земле! Внемлите и трепещите, несчастные!

Сержант недолго пребывал в оцепенении – сработали вбитые за многолетнюю службу навыки, щёлкнула тетива мощного арбалета, и толстый болт влетел в пустую глазницу пророчащего беду скелета. Тот в ответ пригрозил костлявым кулаком, но вопли не прекратил. Зато к обстрелу присоединились воодушевлённые примером лучники.

– Прячься, сержант! – виконт успел нырнуть за дверь буквально за доли секунды до воткнувшейся в неё стрелы. – Какого чёрта?

Ответа не было. Джонни осторожно выглянул из укрытия и понял – отвечать уже некому. Гвардейский сержант лежал со стрелой в горле, а в стекленеющих глазах отражались синее небо и летящий колокол с устрашающим седоком.

Внезапно в голове что-то пискнуло, и появился невидимый посторонним монитор магического компьютера. Выплывшее уведомление озадачило:

"Обнаружено новое оборудование "Норвайский колдун". Разрешить использование 2% мощности для полноценного функционирования оборудования?"

Оклендхайм-младший мысленно нажал кнопку "Разрешить", и только потом сообразил спросить:

– Это наш Вова тут начудил? Да меня чуть кондрашка не хватила!

"Работа в тестовом режиме не представляет опасности для дружественных объектов".

– А гвардейский сержант?

"Форматирование нейтральных объектов не превысило допустимую норму".

– Твою мать!

" Да и хрен с ними, шеф!"

– Что ты сказал?

"Некорректный вопрос. Уточните формулировку и перезагрузите систему".

– Сволочь магическая...

***

Вернувшийся в общежитие виконт Оклендхайм колотил ногами по двери в комнату норвайского рикса и обещал обрушить на голову варвара все небесные кары, включая клизму из скипидара с патефонными иголками и медленное выворачивание Вовы мехом внутрь. Рыжая ведьма, как и подобает разумной женщине, в разборки мужа не встревала, хотя и сгорала от любопытства.

Норваец не открывал, но на каждый удар отвечал порцией варварских ругательств, в которых знающий человек легко бы определил идиоматические выражения великого и могучего русского языка. Знающие люди в коридоре были, а чуть позже заявились посторонние.

– Что здесь происходит, господа? – чиновник в мундире Секретариата Особых Дел при канцелярии Его Императорского Величества олицетворял собой памятник подозрительности. – Устраивать беспорядки во время работы особой следственной центурии строго запрещено!

Джонни был не в том состоянии, чтобы являть образец вежливости, поэтому ответил коротко:

– Отвали, мудак!

– Что? – удивился служащий Шестиугольной Башни, не привыкший к такому грубому обращению. – Что вы себе позволяете?

Виконт оставил в покое дверь и задал вопрос:

– Ты дворянин, рыло?

– Какое это имеет значение?

– Ага, стало быть, не из благородного сословия, – Оклендхайм-младший сделал шаг вперёд и пробил чиновнику в печень. – Будет мне тут каждая свинья указывать...

Глава 9

Королевство Грумант потихоньку оправлялось от последствий гномьего бунта, но столица ещё носила следы недавних беспорядков и уличных боёв. То здесь, то там подобно выбитым зубам в челюсти профессионального боксера зияли пустоты на месте сгоревших и разобранных домов, не со всех стен успели отмыть копоть пожарищ, а от развалин королевского дворца до сих пор несло мертвечиной.

Впрочем, Его Величество Джеронимо Первый пока не планировал устраивать многолюдные балы и шумные праздники, так что вполне обходился своим старым дворцом. Пусть он маловат и в нём не хватает места придворным щёголям и великосветским шлюхам, зато из каждого окна торчит бронзовое жерло, готовое в любой момент изрыгнуть сноп огня и тучу свинцовой картечи. А канониры куда как полезнее при королевском дворе, чем расфуфыренные хранители ночного горшка и подавальщики парадно-выходных кальсон. Магия позволяет обходиться без лишних людей, заодно проще стало заботиться о безопасности.

И вообще Его Величество выразился в том духе, что пока королевство не залижет раны недавнего бунта, он с недоумением отнесётся к появлению в столице праздношатающихся личностей. А недоумение быстро перерастёт в монарший гнев и массовые репрессии. Десятка два непонятливых уже испытали на себе действие нового закона "О благородных тунеядцах", и после обязательной конфискации имущества были отправлены рядовыми на границу с эльфийской степью.

Да, закон озадачил многих... В нём говорилось о возрождении древних традиций, когда дворянином мог считаться лишь тот, кто с мечом в руке доказал право на благородство. Отдал обязательные десять лет защите Груманта от внешнего и внутреннего врага – ты дворянин. Ежели нет, то иди в задницу ко всем поколениям благородных предков одновременно. Владения, естественно, верни в казну, и не забудь компенсировать полученные неправедным путём доходы с тех земель.

Зато воспрянули духом почти позабытые и позаброшенные во времена прошлого царствования старые вояки. И одна за другой стали приходить с рубежей Груманта победные реляции, самое удивительное – правдивые все до единой. Так, например, воодушевлённые отменой приказа не поддаваться на провокации, пограничники в прошлом месяце отбили набег многочисленной эльфийской орды, и, увлёкшись преследованием противника, вторглись на сопредельную территорию. Вторглись совсем чуть-чуть, всего на шесть дней ускоренного пешего марша, но успели догнать и вырезать разбойников, сжечь восемнадцать стойбищ, повесить на их собственных кишках четверых шаманов и отравить сто три колодца. Доля в добыче, причитавшаяся каждому участнику вылазки, вызвала неподдельное ликование во всей армии, и будущее сулило кочевым эльфам наступление чёрной полосы в и без того не слишком светлой жизни.

Бывший командующей пограничной стражей Груманта граф Форбарра передал отличившимся командирам монаршее благоволение, и твёрдо пообещал, что отныне ни один подвиг во славу отечества не останется без награды.

– Кстати, о наградах! – племянник Его Величества отвлёкся от разглядывания магического зеркала. – Когда мы начнём раздавать верным людям конфискованные по новому закону имения?

– Никогда, – Джеронимо Первый Ланца поставил на стол тонкостенный бокал с тёмным вином, через который разглядывал огонь в камине.

– Почему?

– Не вижу в этом смысла.

– Как не видишь? Доходы с земель позволяют...

– Да ни хрена они не позволяют, – король откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. – Средней величины имение приносит от семи до десяти марок, причём две их них украдёт управляющий, три уйдёт на содержание полуразвалившегося фамильного замка, а на остальные деньги благородный дворянин живёт впроголодь, клянчит у меня подачки, и сверкает тощей задницей через прорехи в доставшихся по наследству штанах. А новых у него нет и не будет, так как покупать не на что. Каждого третьего можно отправлять на плаху за оскорбление величества внешним видом.

– И что же теперь делать?

– Платить из казны. А на земли назначим королевских управляющих, которых за воровство недолго и повесить.

– Да, управляющих у нас много, их не жалко, – согласился граф Форбарра. – Тем самым мы накрепко привяжем благородных нищебродов к престолу и заставим их любить твоё величество больше собственной жизни. Ибо без короля этой жизни у них не будет. Только у нас не все дворяне нищие.

– На Оклендхаймов намекаешь? – усмехнулся король.

– Почему намекаю? Прямо говорю – внезапно разбогатевший граф Оклендхайм внушает мне подозрение.

– Вот за него не беспокойся. Это богатство, откуда надо богатство. Ты ведь до сих пор виконтессе за новую ногу даже спасибо не сказал?

– Я не успел, – смутился Форбарра.

Ну да, свадьба Оклендхайма-младшего оказалась насыщена событиями, и такая мелочь, как излечение леди Ирэной колченогого графа, осталась практически незамеченной. Уснул вечером лицом в тарелке с заливной рыбой не совсем комплектным, а проснулся там же, но уже с двумя ногами. Только и мог вспомнить, что разрумянившаяся от игристого вина рыжая ведьма о чём-то поспорила с главным королевским целителем на двадцать марок. И поблагодарить не успел из-за того, что сначала исцелённый племянник Его Величества долго плясал, проверяя работоспособность новой части теля, а потом бил за портьерой имперского посла, осмелившегося... Что именно осмелился сделать или сказать иностранный дипломат, тоже вылетело из памяти.

Отрывочно вспоминалась большая охота, взятие штурмом главного банка братства Маммоны, ещё одна ночь лицом в тарелке, тяжёлое утро и суровый опохмел в компании норвайского рикса, командование парадом столичного ополчения, одностороннее объявление войны Трансильвании... Так что когда граф Форбарра вернулся в Лютецию, виконтесса Оклендхайм с мужем и друзьями уже находилась на пути в империю.

– Не успел он, – хмыкнул Джованни Первый. – На что-то полезное и правильное у тебя всегда не хватает времени.

Племянник Его Величества поспешил перевести разговор на менее щекотливую тему и показал на магическое зеркало:

– Почему в своих донесениях виконт Оклендхайм называет тебя Лаврентием Борисовичем? Нет ли здесь неуважения?

– Это в целях сохранения тайны. Чтоб никто не догадался.

Граф с сомнением покачал головой. Вряд ли кто способен перехватить посылаемые Оклендхаймом-младшим сообщения – магическая наука вообще не догадывалась о существовании такого способа связи. А он есть! На гладкой поверхности зеркала появляется светящийся прямоугольник с ровными рядами цифр и букв под ним, а если нажать на символы в определённой последовательности, то даже слышен голос собеседника и виден его движущийся странными рывками портрет.

Но так не всегда. Чаще всего Его Величество просто читает текст с зеркала, переписывая на бумагу самые важные или интересные моменты. Да там практически всё важное!

Вчера, например, пришло сообщение о дворянском восстании в одной из провинций империи. Бунт вспыхнул в Галлиполиде, да так мощно и быстро, что имперских войск там совсем не осталось. В одну ночь вырезали гарнизоны, перебили лояльных Лунгдуму чиновников, повесили наместника, а захваченные в порту Берестейла военные корабли недорого продали грумантскому купцу Малютио Скуратти.

Все эти события произошли на прошлой неделе – до столицы новости добрались не сразу, а связавшийся с виконтом купец докладывал об отправлении вышеобозначенных кораблей в Грумант, и запрашивал инструкции по дальнейшим действиям. Ещё он требовал увеличить поставки оружия, так как в восставшей провинции образовался необычайный спрос на колюще-режущие, ударно-дробительные и метательные предметы. Так и придётся сбагривать туда залежавшиеся трофеи и почистить арсеналы от древнего старья, пока у бунтовщиков звенит кое-что в карманах.

Кстати, неплохо бы и в саму имперскую столицу что-нибудь отправить. Там родственники покойного Иоахима фон Зальца объявили войну клану ди Эспиноза и Фелицитат, и приступили к военным действиям, начав с неудачного нападения на Шестиугольную Башню, где в подвальной камере содержался бывший главный целитель императорского Университета Лунгдума.

Фон Зальца, являющиеся одним из самых влиятельных семейств империи, требовали показательной казни дона Хорхе Эухенио, и в случае отказа грозили приостановить добычу соли. Серьёзное заявление, учитывая монополию семьи на соляные шахты и варницы. И вооружались, вооружались, вооружались...

Звякнул колокольчик, извещая о просьбе королевского секретаря войти в кабинет. Джерпонимо Первый дважды прозвонил в ответ, и не оборачиваясь коротко бросил в сторону открывшейся двери:

– Что у нас там?

– Посол империи просит аудиенции у Вашего Величества!

– Ему назначено?

– Нет, сир. Но он заявляет о срочности, поэтому я позволил себе побеспокоить Ваше Величество.

– Неужели пришёл ответ на нашу ноту протеста по поводу ареста виконта Оклендхайма?

– Не могу знать, сир.

– Ладно, зови его сюда. А тебя, Фридрих, я попросил бы...

– А чего сразу попросил бы? – возмутился граф. – Я, как начальник разведки, контрразведки и министр внутренних дел нашего королевства имею право присутствовать на приёме иностранных послов. Более того, это моя обязанность.

– Он тебя боится.

– Вот и замечательно! Это поспособствует сговорчивости.

– Ладно, оставайся, – согласился король. – Только попрошу не корчить страшные рожи и не рвать на груди камзол.

– Ему?

– И ему тоже.

– Хорошо, не буду.

***

Посол вошёл с торжественным видом человека, чувствующего за собой всю мощь величайшего в известном мире государства, превосходящего Грумант по площади и населению по меньшей мере в тридцать раз. На его лице явно читалось – империя снисходит до объяснений с захудалым королевством. Именно так! Снисходит и милостиво объявляет волю Его Императорского Величества.

Но в следующий миг посол встретился взглядом с графом Форбарра и слегка побледнел. Потом споткнулся на ровном месте, сразу растеряв большую часть самоуверенности и спеси, но постарался взять себя в руки:

– Империя в моём лице выражает восхищение мудростью Вашего Величества, не пожелавшего раздувать конфликт из-за мелкого недоразумения, и благодарит за понимание.

Король кивнул и промолчал. Его племянник многозначительно кашлянул.

Посол, чувствуя ползущий по спине холодок, повторил:

– Выражает и благодарит, да...

А что ещё сказать, если в письме императора прямо указано на необходимость замять дело и сохранить мир? Потом, может быть, Груманту придётся сторицей заплатить за унижение и уступки, но империя пока не готова к войне с ним. Королевство оказалось слишком сильным, и способно больно ударить в ответ на недавний гномий бунт, организованный... Стоп, в этом даже самому себе нельзя признаваться!

Джеронимо Первый сделал глоток вина и вернул бокал на стол:

– А что-нибудь по существу?

Граф Форбарра улыбнулся краешком рта:

– И мне было бы любопытно услышать.

Посол собрался духом и выпалил:

– Виновные в неспровоцированном нападении на виконта Оклендхайма наказаны, Ваше Величество!

– Все наказаны?

– Да, все восемнадцать человек. Командир следственной центурии оштрафован в пользу пострадавшего на двадцать марок, разжалован, и отправлен младшим писцом в канцелярию наместника Галлиполиды. Его подчинённые переведены в городскую стражу Берестейла.

– Пусть сжалятся над ними Небесные Боги, – со странной ухмылкой прокомментировал известие граф Форбарра. – У императора много!

А Его Величество Джеронимо Первый кивнул послу:

– Хорошо, я удовлетворён ответом. Передайте императору мою искреннюю благодарность за быстрое разрешение мелкой проблемы. Да, и ещё напишите, что всё прогрессивное человечество в лице благородного дворянства Груманта осуждает бунтовщиков, и желает Его Императорскому Величеству скорейшей победы в гражданской войне.

Императорский посланник не понял половину королевского высказывания, но уловил главное:

– Бунтовщики? Какие бунтовщики?

– Вы разве не знаете о восстании в Галлиполиде? Надо же, какая досада...

– Простите, Ваше Величество, – имперский дипломат изменился в лице, превратившись из просто бледного, в очень бледного человека. – Мне ни о чём таком не сообщали.

– Сообщат чуть позже. Видимо в Лунгдуме не придают большого значения этой досадной мелочи. Ведь это мелочь. правда? Бунтом больше, бунтом меньше... Что могут сделать пятьдесят тысяч мечей против всей мощи великой империи?

– Сколько-сколько?

– Ну, может быть, и чуть больше. И мечей на всех не хватит, половина копьями и дубинами вооружится.

Посол неимоверным усилием воли справился с эмоциями и поклонился:

– Простите, Ваше Величество, но мне нужно...

– Утюг забыли выключить?

– Что?

– Уже ничего. Аудиенция закончена.

***

Граф Форбарра убедился, что за посланником империи плотно закрыли двери, и принялся рассуждать вслух:

– Итак, чем нам выгодна сложившаяся ситуация? Если не учитывать прибыль от продажи ржавого хлама из арсеналов, то ничем. Разве что будущие трофеи недорого скупать, но... Но кто их продавать будет, если вся добыча уйдёт в оплату за поставленное нами оружие? С другой стороны, ослабленная волнениями в Галлиполиде империя на некоторое время перестанет... А толку? Её армия закалится в боях и получит необходимый опыт, что сыграет против нас. То есть, выгоды нет! Но если ты, дядя, обращаешь на это пристальное внимание, то она есть. А где?

Король слушал племянника и молча улыбался. Фридрих замечательный полководец, лишь немного не дотягивающий до гениального, а вот политик из него никудышный. Неужели не может понять, что любое уважающее себя государство должно подкладывать свинью соседям просто из любви к искусству? Да так подкладывать, чтобы те радовались щедрому подарку и просили добавки. И в идеале – померли от несварения желудка.

В принципе, Его Величество ничего не имел против империи, и с удовольствием жил бы с ней в мире и согласии. Маленькому Груманту трудно тягаться с раскинувшейся почти на половину известного мира державой. Но так уж получилось... нельзя оставлять безнаказанным болезненный удар, а то сам себя уважать перестанешь. На мнение соседей наплевать, но им наглядный урок тоже не помешает.

– Фридрих, всех галлиполийцев из нашей армии сведёшь в один корпус.

– Но у нас в армии их нет.

– Это ты так думаешь! А если поискать, то при желании кого хочешь можно найти, хоть бывших подданных абиссинского негуса. Стоит только сильно захотеть.

Граф быстро сообразил:

– Точно, соберу всех черноволосых и носатых, выдам каждому имперские дворянские грамоты...

– Документы не обязательно. Они в Груманте необходимы, а в империи благородному человеку принято верить на слово.

– Да? Не знал... Тогда назначу наследников последнего герцога Галлиполиды. Как думаешь, штук пять хватит?

– Должно хватить.

– А как звали последнего?

– Их там трое было, и все они погибли в устроенной ими самими войне за герцогскую корону.

– Придётся больше наследников назначать. А меня добровольцем отпустишь?

– Нет.

– Плохо, вздохнул граф. – Хотел пушки с собой взять, а кому другому ты их не доверишь.

– С ума сошёл? – удивился король. Никто не должен заподозрить наше участие в восстании, а ты собираешься использовать оружие. однозначно указывающее на Грумант.

– Я просто предположил...

– Забудем об этом. Тем более сейчас в империи находится виконт Оклендхайм с супругой, а их совместное разрушительное действие превосходит любые пушки в любых количествах. Мы постараемся сделать так, чтобы императору пришла в голову мысль отправить на подавление восстания студентов тамошнего Университета. У тебя есть агенты влияния в непосредственной близости от Его Императорского Величества?

– Обидеть хочешь? – усмехнулся граф Форбарра. – У меня всё есть!

***

Всю следующую неделю племянник Его Величества посвятил подготовке добровольческого корпуса, и неоднократно успел проклясть тот день, когда дядя взгромоздился на трон Груманта. Раньше именно герцог Ланца занимался всеми вопросами, а жизнь командующего пограничной стражей протекала весело и беспечно, особенно если сравнить её с нынешней. Тогда времени хватало на попойки с сослуживцами, на охоту, на охмурение прекрасных дам... даже на личное участие в вылазках против ближайших к границе эльфийских кочевий. Сейчас же выспаться некогда.

Одно радует – выбил из короля почётное право возглавить добровольцев. Можно сказать, с кровью вырвал. И можно будет в боях и походах отдохнуть от утомительных тайных интриг, обязательных для должности главы разведки и контрразведки. Насколько легче и приятнее идти в атаку на острие рыцарского клина! Там хоть есть шанс умереть красиво и почётно, а не от брезгливости при допросе с пристрастием очередного имперского шпиона.

Как будто им, сволочам, королевство мёдом намазано! Как мухи слетаются! Прихлопнешь десяток в одном месте, и тут же в другом новая стайка жужжит. Крутятся, вынюхивают, дохнут в пыточных подвалах, а всё равно лезут. То пытаются выведать секрет алхимического состава для королевских пушек, то хотят сами огнедышащие жерла украсть, то Его Величеству яду в вино нальют. Вот уж неугомонные!

А недавно капитана гвардейцев подкупили. Всего за восемьсот марок, хотя тот имел прямое распоряжение продаваться не меньше чем за полторы тысячи. Продешевил, мерзавец, тем самым бросив тень на репутацию всей гвардии. Где это видано, чтобы офицер, тем более начальник королевской охраны, шёл по цене трех десятков трансильванских бояр? Из жалованья будет недостачу выплачивать, растяпа...

Стоило вспомнить про трансильванцев, как перед графом появился человек с характерных для уроженцев тех мест лицом – глуповатая рожа прирождённого простофили искусно маскировала хитрую и жадную натуру, склонную к обжорству, пьянству и праздному времяпровождению.

– Кто таков? – недовольный задержкой граф положил руку на рукоять меча. – Зачем под ноги лезешь?

– Так я же Стефан, ваше сиятельство!

– И почему я должен тебя знать?

– Меня все знают, ваше сиятельство. Будучи верным слугой и оруженосцем благородного норвайского рикса Вована Безумного из рода Синяя Борода, мне приходилось встречаться...

– Ага, вспомнил, – кивнул граф. – На пиру по случаю свадьбы виконта Оклендхайма ты срезал серебряные пуговицы с камзола трансильванского посла.

– Кто старое помянет, ваше сиятельство, тому глаз вон! Пьяный посол всё равно ничего не видел, а мне эта пуговица, все пятнадцать пуговиц, служит напоминанием о давным-давно покинутой родине.

– А сапоги абиссинского негуса чему служат?

– Не брал, ваше сиятельство! – твёрдо заявил Стефан, но тут же поправился. – То есть, не отдам, так как обозначенный негус сам их выкинул, перед тем изволив высочайше облевать правый сапог. Забыл спьяну, черномазая образина, и потом честных людей необоснованно обвиняет в краже.

– Ладно, разобрались. Так чего припёрся?

– У меня сразу три важных вопроса, ваше сиятельство. Или даже четыре.

– Вот как? Ну что же, вываливай свои вопросы.

– В порядке значимости?

– Да мне без разницы.

Стефан тут же жалобно шмыгнул носом и сообщил:

– Имею настоятельную потребность воссоединиться со своим господином, благородным норвайским риксом, для чего прошу вас взять меня добровольцем в направляемый в империю корпус.

– Это же государственная тайна!

– Да, ваше сиятельство, так оно и есть. В каждом кабаке о ней говорят, но предупреждают о строжайшем соблюдении секретности, стало быть, чтоб при посторонних языками не болтали. А братство Маммоны даже награду назначило за наиболее секретную и подробную версию. Но имперский посол даёт в два раза больше.

– Мать их... сквозь зубы выругался граф. – Ладно, давай второй вопрос.

– Так это он и был, ваше сиятельство. Только не вопрос, а сообщение о подозрительной дружбе святых банкиров и посольства империи.

Граф использовал ещё несколько крепких выражений для описания морального облика представителей братства Маммоны, упомянув их экзотическое происхождение от совокуплявшихся самыми затейливыми способами редких животных. Благочестивые ростовщики были давней головной болью Груманта, с которой не мог справиться даже Его Величество в бытность свою всесильным герцогом Ланца, советником покойного короля и фактическим правителем королевства.

Они набрали силу во времена прошлого царствования, охотно ссужая деньги под мизерные проценты на развлечения двора. Огромные суммы проходили мимо протестующего против безумных трат герцога, а взамен святые отцы получали привилегии и послабления, отменить которые могли разве что сами Небесные Боги. Да, самые жадные и беспринципные представители Ордена Маммоны часто умирали от несварения желудка, от укусов безвредных комнатных собачек, от не вовремя закрытых каминных вьюшек, ломали шеи в падении со спокойных и меланхоличных осликов... Но остальные давили количеством, постепенно прибирая к рукам почти все финансы государства.

А тут, видимо, обиделись на недавний разгром своего столичного банка и решили поискать защиты у могущественной империи в лице её посла. Что же, большие деньги и предательство часто идут рука об руку.

– Дружба, говоришь?

– Так точно, ваше сиятельство. Некто брат Гругус, бывший настоятель банка ордена Маммоны в городе Окленде, под видом имперского негоцианта каждый день приходит в посольство с докладом, получая плату необработанными изумрудами.

– Откуда знаешь?

Стефан тяжело вздохнул, вытащил из-за пазухи небольшой кожаный мешочек, и признался:

– Будучи в стеснённых обстоятельствах, я позволил себе... э-э-э... Но как честный человек...

– Не смеши и не рассказывай сказки, – перебил граф. – Срезал кошель, а потом увидел, что хапнул не по чину, и испугался. Так?

– Почти так, ваше сиятельство. Только не испугался, а поостерёгся. Я же знаю, что ювелиры и торговцы драгоценностями обязаны давать отчёт о происхождении товара.

– А скупщики краденого?

– Разве гномы их не всех подчистую вырезали? – на лице Стефана появилось ясно видимое огорчение. – Но всё равно, как честный человек...

– Эту старую шутку я уже слышал. Вот что, Стефан, в Галлиполиду ты не поедешь, но занятие по твоим способностям мы найдём. Завтра с утра придёшь в королевский дворец и найдёшь меня – есть кое-какие мысли.

– И постоянное жалованье будет?

– Ты куда деньги деваешь? Если я правильно помню, то рикс Вован заплатил тебе за год вперёд.

– Да много ли тех денег... Северные варвары на всём экономят, даже на мне! Вот давеча припёрлось их штук десять, а за ценную информацию даже дырявого эскудейро не дали.

– Постой, откуда в Лютеции десять норвайцев?

– Так короля своего ищут, ваше сиятельство.

– Какого ещё короля?

– Да ведь по-ихнему рикс как раз короля и обозначает.

– Рикс Вован...

– Ага, варварское величество и есть.