Текст книги "Завещание волка"

Автор книги: Андрей Дышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Не ври! Я слышал, как ты говорила по телефону с одним из торгашей! Его зовут Алхаз. Час назад он был в кафе, разговаривал с твоим напарником и получил от него пятьсот долларов! Не надо изворачиваться, мне все известно!

Девушка поморщилась, повернулась к Кириллу так, словно намеревалась вцепиться ногтями ему в лицо.

– Что?? – произнесла она. – С каким торгашом я говорила?.. Господи! Что у тебя в голове! Если ты подслушиваешь и подглядываешь за людьми, то хотя бы не торопись с выводами!

– А я не тороплюсь, – ответил Кирилл спокойнее. – Я уже целую неделю отмахиваюсь от них, как от мух.

– Ты что-то путаешь! – упрямо стояла на своем девушка. – Я работаю переводчицей по контракту с двумя учеными, представителями «Гринписа», и не знаю никаких торгашей, никаких похитителей!

– А кому в таком случае твой ученый передал пятьсот долларов? Младшему научному сотруднику?

– Представь себе, да! – уверенно ответила девушка. – Младшему научному сотруднику! Этот человек работает в институте ихтиофауны и занимается отловом крупного дельфина для моих клиентов.

– Да этот крупный дельфин – я!

– Не похож, можешь не стараться.

– Они тебя обманывают! – заверял Кирилл. – Эти, как ты говоришь, ученые приехали сюда за мной!

Девушка не верила. Она с подозрением смотрела в глаза Кирилла.

– Может, у тебя мания преследования?

Кирилл от бессилия даже руками развел. У него не было веских аргументов, чтобы убедить девушку в своей правоте.

– Хочешь, я перескажу твой телефонный разговор с сотрудником института ихтиофауны? Ты сказала: «Я звоню по поручению представителя экологической организации. Как идет процесс отлова объекта?» Правильно?

– Ну и что? – пожала плечами девушка. – Сейчас любой разговор запросто можно подслушать.

– Я его не подслушивал, – ответил Кирилл, вздыхая. – Я стоял рядом, приставив к голове младшего научного сотрудника пистолет.

Девушка смерила Кирилла настороженным взглядом.

– Очень похоже. Я не сомневаюсь, что ты на это способен.

– А почему ты сказала «отлов объекта», а не «отлов дельфина»? – спросил Кирилл, неожиданно обхватив плечи девушки рукой.

– Какая разница? – ответила она, скидывая с плеча его руку. – Я переводчица, и обязана слова своего клиента переводить дословно.

– Значит, это твой индеец так сказал? Ну да, правильно, чтобы держать тебя в неведении…

– Во-первых, он не индеец…

– А кто? Перуанец? Боливиец?

– Колумбиец. И что дальше?

– Второй «ученый» тоже из Колумбии?

– Допустим.

– Ты можешь назвать мне их имена?

Девушка мгновение колебалась, раздумывая, не кроется ли в этом вопросе какой-нибудь подвох и не пострадают ли ее клиенты.

– Линчо и Мэнгри, – ответила она. – Все! Интервью закончено. Открой дверцу!

Кирилл замер с открытым ртом.

– Как ты сказала? – едва слышно произнес он. – Мэнгри?

– Да, Мэнгри.

– Негр?

– Негр, – подтвердила она и посмотрела на Кирилла уже с любопытством: откуда он узнал, что Мэнгри негр?

– Это кошмар, – прошептал Кирилл и схватился за голову. – Ты представляешь, с кем имеешь дело?? С начальником личной охраны самого могущественного наркодела Колумбии Августино Карлоса!

Девушка ахнула и прикрыла рот ладонью. Но ее шокировал вовсе не самый могущественный наркодел Колумбии.

– Ты сумасшедший, – прошептала она, прижимаясь спиной к дверце. – Я тебя боюсь… Отпусти меня, пожалуйста…

– Сидеть!! – крикнул Кирилл, словно собаке.

– Я не думаю, что это тебе поможет…

– Где они остановились?

– А тебе не все равно?

Кирилл обрушил кулаки на панель.

– Все, – тихо сказал он, глядя в темное стекло. – Ты меня довела. Сейчас мой больной разум заставит мое покорное тело делать страшные вещи…

– Ой-ой-ой! – то ли в шутку, то ли всерьез запричитала девушка. – Не надо, я тебя умоляю! Мне всего двадцать пять лет, я еще очень мало прожила!

– Где они остановились?

– В гостинице «Мерилин». Только не надо их убивать! Экологическая обстановка на грани катастрофы. А «Гринпис» хочет объединить усилия всего человечества…

– Можешь идти, – прервал ее Кирилл, отключая блокировку дверей.

Девушка немедленно выскочила из машины. Отойдя от нее на шаг, она встала на обочине. Сорвала хвойную иголку, стала ее покусывать.

– И как это, интересно, получается? – с озорством спросила она. – В кафе Линчо нос к носу с тобой столкнулся, но никаких попыток украсть тебя не предпринял. А?

Она на всякий случай отошла еще дальше от джипа, готовая показать высочайший класс спринтерского бега по ночному лесу.

Кирилл молча вынул из бардачка трофейную фотографию и кинул ее на панель.

– Что это? – спросила девушка. Пересилив страх, она быстро подошла к машине, взяла фотографию и поднесла ее к свету фар. – Не знаю этого молодого человека…

– Таким я был шесть лет назад. Линчо думает, что я и сейчас выгляжу так же.

Девушка внимательно рассмотрела снимок и снова встала напротив дверного проема.

– Что-то общее есть. Но сейчас ты… как бы точнее сказать…

– Закабанел.

– Нет! Зачем так грубо? Возмужал!

– Этот снимок я вытряхнул из кармана человека, которого ты называешь младшим научным сотрудником. Как думаешь, зачем ему было нужно это фото?

– Ладно, – сказала девушка, бесцеремонно опуская снимок в свой карман. – Я возьму его себе и на досуге подумаю. Хорошо?

Быстрым движением она схватила и визитку, лежавшую на панели.

– И это тоже возьму. На всякий случай.

Повернувшись, она смело вошла в лес и сразу же растворилась в темноте.

«Гостиница «Мерилин», – подумал Кирилл, глядя на синие тени, которые отбрасывали на асфальт стволы буков и сосен. – Кажется, в наш спортклуб ходит сотрудник этой гостиницы».

Он молил в уме бога, чтобы девчонка не проболталась своим «ученым» о встрече с ним. А если она не только проболтается, но также оставит им его координаты? Зачем, спрашивается, она взяла его визитку? Кто она на самом деле? Что у нее на уме?

Кирилл взял телефон и набрал номер справочной.

– «Альфатур», пожалуйста!

Через минуту у него уже был номер оператора фирмы «Альфатур», предлагающей услуги переводчиков и гидов.

– Прошу прощения, что звоню поздно, – сказал Кирилл, услышав усталый голос оператора.

– Не беспокойтесь, мы работаем круглосуточно.

– Я бизнесмен, – представился Кирилл. – В ближайшее время мне предстоит вести переговоры с коллегами из Испании. Поэтому мне нужен опытный переводчик.

– Пожалуйста! У нас есть переводчики с испанского. На какое вам число?

– Понимаете, друзья посоветовали мне одну вашу сотрудницу, но у меня из головы вылетела ее фамилия. Если не ошибаюсь, она сейчас работает с экологами из Колумбии.

– Секундочку! – сказала оператор и ненадолго замолчала. – Наверное, вы имеете в виду Юлю Кузнецову? Да, она сейчас работает по контракту с колумбийцами из «Гринписа».

– А когда у нее заканчивается контракт?

– Десятого июня.

– То есть через три дня? Что ж, три дня я могу подождать.

Он отключил телефон, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Юля отпадает, если только она не вступила с ними в преступный сговор. Хотя это маловероятно… Значит, Линчо и Мэнгри. Мэнгри… Кирилл никогда не видел начальника охраны, зато в память врезалось лицо его брата-близнеца Рая – рослого, хитрого и сильного негра, который служил у Августино в качестве пилота. Наверное, братья похожи, как две капли воды… Давно это было. Много воды утекло с той поры. Но что же заставило Мэнгри приехать в Россию, разыскать Кирилла и сделать попытку похитить его? Личный интерес или приказ Августино?

Не найдя ответа на этот вопрос, Кирилл взялся за руль и с силой надавил на педаль газа. Так он всегда проявлял свое нетерпение, если ему не удавалось с ходу решить какую-нибудь головоломку.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ РЫНОК. КОНЕЦ РАБОЧЕГО ДНЯ

– Ты прости меня, Алхаз, – сказал Ваха, выдувая сигаретный дым себе под ноги. – Но я больше не могу. Это все плохо кончится. А у меня трое детей.

Алхаз нервничал, ходил вдоль коробок с яблоками и ящиков с перцем.

– А у меня что?! Детей нет?! – взорвался он, размахивая руками перед самым лицом Вахи. – Ты думаешь, мне легко? Каждый день таскать эти ящики, каждый день разбираться с милицией, каждый день стоять на жаре и думать: «Как? Как больше заработать?!»

– Но ты же сам видишь, – не поднимая головы, сказал Ваха, – что мы не можем его взять. Он нас покалечит. Как я потом буду таскать коробки?

Он замолчал, вынул из кармана помятую фотографию, разгладил ее на колене.

– Посмотри, как он изменился! Мышцы накачал, бизнесменом стал. А здесь, – он выпустил дым на снимок, – какой-то худой оборванец. Такого мы с тобой запросто бы скрутили. Да, Алхаз?

– Ты уходишь от ответа.

– А что ты хочешь от меня услышать? Выше своей головы мы не прыгнем.

– Значит, ты предлагаешь вот так просто отказаться? – снова стал заводиться Алхаз. – Вот так просто взять и выбросить на ветер десять тысяч баксов? Это все равно что разрушить дом, который я хочу построить! Все равно что моих детей поставить за прилавок!

– Но ведь мы как-то жили до этого.

– Жили! – ответил Алхаз. Он схватил перец и злобно откусил его кончик. – А теперь я не хочу так жить. Нам предложили хорошо заработать! Такой шанс бывает раз в жизни. Его нельзя упускать!

Ваха молча рассматривал снимок.

– А сам-то монгол узнает его? – вслух подумал он. – Представляешь, мы привозим Вацуру. Монгол смотрит на него, смотрит на снимок и вдруг отказывается. И говорит: вы перепутали, это другой человек, это какой-то амбал. И ни шиша нам не платит.

Алхаз подошел к Вахе, выхватил из его руки снимок и поднес к глазам. Потом он опустил руку и стал ходить вдоль ящиков и коробок. Остановившись, снова посмотрел на снимок.

– Послушай, Ваха, – сказал он каким-то странным голосом. – Ты говоришь, что монгол хочет такого?

Он пристально посмотрел в глаза Вахи. Ваха почувствовал, что в вопросе прозвучал намек, но никак не мог сообразить, на что именно.

– Ну, раз хочет такого, – произнес Алхаз, еще раз взглянув на снимок, – то давай такого и приведем.

– Какого – такого? – не понял Ваха, но чего-то испугался.

– Худого и оборванного. Мы приведем монголу не Вацуру, понимаешь? Мы приведем к нему другого человека, который будет похож на эту фотографию.

– Ты что! – шепотом произнес Ваха и покачал головой. – Разве так можно?

Алхаз в сердцах сплюнул под ноги – перец оказался горьким и страшно щипал за язык.

– Что-то я тебя не узнаю, – сказал он, широко расставив ноги и сунув руки в карманы куртки. – Совестливый стал? А как ты месяц назад старую мытую картошку под видом молодой продавал? Совесть не мучила?

– Совесть тут ни при чем, – ушел от ответа Ваха и тщательно, чтобы оттянуть время, затоптал окурок. – Где мы похожего возьмем?

Алхаз оглянулся, словно хотел немедленно найти похожего на Вацуру человека, подошел к Вахе и сел рядом.

– Мы с тобой тут весь день торчим, да? Сколько людей мимо тебя проходит?

– Может, двести. Может, пятьсот.

– Вот положи фотографию под гирьку и присматривайся. И я буду присматриваться. Найдем похожего, скрутим и отведем в парикмахерскую к Гюндузу. Он его пострижет, подправит, подкрасит, и получится вылитый Вацура! Отдадим его монголу поздно вечером, чтоб темно было, возьмем денежки и смоемся. Понял?

Ваха задумался. На душе у него кошки скребли. Когда они выслеживали Вацуру, Вахе было все равно, что будет с этим человеком, после того как он попадет в руки монгола. Он был уверен, что ни в чем не виновного человека никто похищать не станет. Может, Вацура задолжал монголу. Может, когда-то обидел его. Может, слишком много зарабатывает, что тоже грешно. Но тащить к монголу постороннего человека, как барана на забой, – это очень жестоко.

Алхаз, словно подслушав мысли Вахи, хлопнул его по плечу и сказал:

– Не переживай! Увидит монгол, что это вовсе не Вацура, и отпустит его на все четыре стороны. Вот и получится, что волки сыты и овцы целы.

– Уговорил, – пробормотал Ваха. Он вывалил из коробки на чашу весов уже подгнившие помидоры, поставил на другую чашу гирю и закричал: – Новозеландские помидоры! Специальный сорт! Тает во рту!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
СРЕДНЯЯ ШКОЛА ь 73. ВЫПУСКНОЙ ЭКЗАМЕН

Дребенчук отвечал последним, и Трушкин стал собирать конверты с билетами. Ему было грустно. Ответы выпускников его не порадовали. «Какие они легкомысленные! – думал Трушкин. – На уме только ролики, тусовки и музыка. Они слепые, потому что не замечают этот удивительный мир природы, где царят неподражаемая гармония и красота».

Дребенчук, уставившись в исписанный лист, что-то негромко бормотал про гомозиготу. Несчастный юноша! Кажется, он собирается поступать в какой-то технический вуз, где нужны только математика и физика – так называемые точные науки. Но кто сказал, что биология – не точная наука? Нет ничего более точного и совершенного, чем природа. В ней все выверено до мелочей, все сбалансировано. Ее структура необыкновенно сложна и стройна – намного сложнее и стройнее самой изящной математической формулы. Но ученики этого так и не поняли. Для них что эволюция, что мутация, что овуляция – все без разницы.

– Свободны, – сказал Трушкин.

Какой смысл слушать это вялое бормотание? Трушкин и без того знает, что Дребенчук биологию не понял в сущности. И останется ущербной личностью. Но все равно придется поставить ему четверку. Потому что на педсовете уже давно расписано, кому что поставить, кому какой аттестат выдать. А Трушкину никогда не хватало смелости настоять на своем.

Дребенчук положил на стол свой листок с каракулями и вышел. От громкого стука, с каким захлопнулась дверь, Трушкин вздрогнул. Он не выносил резких звуков. От любого неожиданного крика, свистка, звонка или хлопка он вздрагивал, а иногда даже подпрыгивал на месте. Ученики знали об этой его особенности и методично издевались над ним – то чихали на уроках, то неожиданно роняли на пол какие-нибудь тяжелые предметы, то со всей силы ударяли учебником по столу. Трушкин подпрыгивал, и весь класс взрывался смехом.

Он поправил на носу очки со сломанной дужкой, сложил ведомости и конверты в потертый портфель, порванная ручка которого была замотана изолентой, и подошел к окну. На подоконнике лежал пакет, из него тонким ручейком вытекала красно-бурая жидкость с кислым запахом. Заподозрив неладное, Трушкин заглянул внутрь и повел носом. Мама поручила ему купить на рынке два килограмма помидоров. Чтобы не таскаться по рынку после экзаменов, в самую жару, Трушкин забежал туда рано утром, к открытию. На отшибе рынка, пристроившись на деревянных ящиках, смуглый мужчина в черной куртке торговал помидорами. Он так громко расхваливал свой товар, что Трушкин без колебаний свернул к нему.

«Новозеландские! – убеждал продавец. – Особый сорт!»

Торговаться Трушкин не умел и верил почти всему, что ему говорили. «Особый сорт» имел непривлекательный вид, зато цена Трушкина вполне устроила. «А они не гнилые?» – спросил он, стыдясь того, что позволил себе заподозрить продавца в нечестности. «Ты что, дорогой! – воскликнул продавец, излишне пристально глядя на Трушкина. – Они мягкие, потому что тают во рту! Только тебе еще пять рублей скидываю!»

В общем, помидоры достались Трушкину не то чтобы бесплатно, но за небольшие деньги. Очень довольный выгодной покупкой, Трушкин поспешил в школу, благо она находилась недалеко от рынка. И вот теперь, спустя шесть часов, новозеландские помидоры почему-то прохудились и стали выпускать из себя кислый, сок с неприятным запахом.

«Наверное, я слишком размахивал пакетом, когда шел», – подумал Трушкин. У него не было даже мысли выкинуть эти помидоры и купить другие. Во-первых, Трушкин не так много зарабатывал, чтобы разбрасываться помидорами. А во-вторых, мама Трушкина была удивительно хозяйственной женщиной, и у нее ничего не пропадало.

Трушкин взял тряпку и вытер подоконник. Потом подумал, что тряпку хорошо бы помыть.

Он вышел в непривычно пустой и тихий коридор, еще недавно заполненный школьниками – шумными, агрессивными, в среде которых Трушкин неизменно терялся, и его невольно тянуло ближе к стене. Худощавый, скованный, в сером пиджаке с потрепанными обшлагами, он не вызывал у учеников ни почтения, ни благоговейного трепета, ни, разумеется, страха, что без усилий удавалось тупому и злому физруку. Ботаника старшеклассники вообще не замечали и нередко, гоняясь друг за другом по коридорам, налетали на него, едва не сбивая с ног.

Трушкин зашел в туалет, в котором лондонским туманом висел сигаретный смог. Пацаны, кучкой стоящие у окна, натренированными движениями спрятали сигареты за спины, но, когда увидели, что пришел «ботан», стали курить не таясь. Трушкин сразу заметил рыжего Алехина из седьмого класса, на редкость наглого и бессовестного ученика. Тот вызывающе смотрел на него зелеными глазами и кольцами выпускал сигаретный дым.

Помыв тряпку, Трушкин повернулся к двери, чтобы выйти, и тут Алехин громко сказал:

– Козел!

Трушкина будто ножом в спину ударили. Он замер и медленно повернулся. Алехин, широко улыбаясь, развел руками и сказал:

– А это я не вам.

Только Трушкин взялся за дверную ручку, как Алехин со злостью выкрикнул:

– Коз-з-зел!! Пидор!

Заливаясь краской стыда, Трушкин толкнул дверь, но от напряжения и скованности споткнулся на пороге и едва не упал. Пацаны громко захохотали.

«Какой я неуклюжий! – подумал Трушкин. – А еще учитель! Вот потому они и не любят мой предмет, что невольно увязывают биологию со мной».

Настроение у Трушкина совсем упало. Вернувшись в класс, он взял портфель, пакет с гнилыми помидорами и вышел. Думая о том, что давно обещал маме вынести из дома и выбить все половики и дорожки, Трушкин спустился на первый этаж. Рослая уборщица натренированными руками размахивала шваброй. Рассеянно глядя под ноги, Трушкин прошел по влажному полу и услышал, как уборщица недовольно проворчала:

– Протереть не успеешь – опять натопчут!

Трушкину стало стыдно. Чтобы оставлять меньше следов на мокром полу, он стал делать огромные шаги. Стремительно приближаясь такой страусиной походкой к выходу, он неожиданно поскользнулся и, стараясь сохранить равновесие, взмахнул руками. Как назло в это время в дверях появилась директриса и тотчас получила пакетом с помидорами по плечу.

– Ах, черт! – ужаснулся своему поступку Трушкин. – Извините!

Он попытался отряхнуть плечо директрисы от помидорного сока, но женщина нахмурилась и отошла от него на шаг.

– Не надо, – сказала она. – Ничего страшного…

Трушкин что-то невнятно пробормотал, откланялся и, повернувшись, переступил порог. Директриса вдруг окликнула его:

– Борис Борисыч! Подойдите, пожалуйста.

Трушкин был на целую голову выше директрисы, но перед ней он так сутулился, так вжимал голову в плечи, что казался ниже ее. Семенящей походкой он приблизился к ней, мучительно вспоминая, за какие огрехи сейчас получит втык.

– Борис Борисыч, – тихо сказала директриса, когда Трушкин, изогнувшись вопросительным знаком, встал перед ней. – Извините меня, конечно, но у вас опять штаны сзади белые.

Директриса тотчас поняла, что ее фраза очень похожа на глупую шутку Эллочки Людоедки, и едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Трушкин стал крутиться на месте, как кот, к хвосту которого привязали бантик.

– Ах, черт, – произнес он, хлопая себя по заду. – Где же это я на мел сел?

Директриса снисходительно посмотрела на «ботана» и покачала головой.

– Вы, Борис Борисыч, хоть бы разок посмотрели, на что садитесь! А если бы клей налили? Так и пошли бы со стулом?

– Ничего! – махнул рукой Трушкин. – Дома почищу. До свидания!

Выйдя из школы, Трушкин с облегчением вздохнул. Он очень любил свою работу, но в школе испытывал постоянный дискомфорт. С удовольствием думая о предстоящей поездке с мамой на дачу, где так много роз, ромашек и ночных фиалок, он пересек школьный двор и вышел за ворота.

Тут дорогу ему преградил невысокий, круглолицый мужчина в кожаной куртке.

– Добрый день, – сказал он с сильным акцентом и, улыбнувшись, обнажил ряд золотых зубов.

– Здравствуйте! – приветливо ответил Трушкин.

Незнакомец протянул Трушкину мятый обрывок бумаги и, тыча в него пальцем, спросил:

– Не подскажете, как найти эту улицу?

– Сиреневый проезд, – прочитал Трушкин, придерживая очки, чтобы не свалились. – Да это же совсем рядом! Вам надо будет пройти по этой улице прямо, а потом свернуть налево…

– Послушайте, – прервал его незнакомец. – Я по-русски плохо понимаю. Может, вы сядете со мной в машину и покажете?

И он кивнул на стоящий рядом желтый «жигуль».

– Конечно! – сразу же согласился Трушкин. В курортный сезон в городе было полно приезжих, и они часто обращались к Трушкину с подобными вопросами. Незнакомец обрадовался, подвел Трушкина к машине и открыл заднюю дверцу.

«Заодно проеду один квартал бесплатно, – подумал Трушкин, – а потом можно и пешочком».

Он сел на заднее сиденье и поздоровался с затылком водителя, который в ответ лишь молча кивнул. Мужчина с золотыми зубами сел рядом с Трушкиным и с силой захлопнул дверцу. Машина тотчас сорвалась с места.

– Не разгоняйтесь слишком! – предупредил Трушкин, прижимая к груди портфель и пакет с новозеландскими помидорами. – Сейчас будет поворот…

Тому, что произошло дальше, он не мог дать никакого объяснения. Сидящий рядом с ним мужчина вдруг вытащил из кармана куртки пистолет, больно ткнул стволом Трушкину под ребро и сказал:

– А теперь закрой рот и делай то, что я тебе скажу! А то убью!

От страха Трушкин сразу лишился дара речи. Руки и ноги перестали его слушаться. Язык онемел. Внутренности, казалось, охватило пламя. В ушах у него зазвенело, а в сознании стала кружиться одна и та же фраза: «Вот и все… Вот и все… Вот и все…»

Когда незнакомец надел на него лыжную шапочку, натянув ее на глаза, Трушкин даже не понял, почему вдруг перестал видеть.