Текст книги "Огонь, вода и бриллианты"

Автор книги: Андрей Дышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 10

Мы вернулись в поселок уже в сумерках. Меня тревожила судьба моей машины. Что с ней? Она по-прежнему стоит на мосту или же ее эвакуировали на штрафную площадку? Как расценил милиционер наши прыжки с моста? Он доложил об этом начальству или махнул на нас рукой?

Я бесшумно открыл калитку, пропустил вперед Лисицу и шмыгнул во двор следом за ней. Почему-то хотелось говорить шепотом, а передвигаться, низко пригнув голову. Лисица сорвала горсть вишен и принялась стрелять косточками куда попало. Я поднялся на крыльцо и полез в карман за ключом. В этот момент из-за туч показалась полная луна. Луч света упал на входную дверь, и я увидел, что чуть повыше замка наклеена полоска бумаги.

– А это что за ерунда? – пробормотал я, опускаясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть этот знак, не обещающий ничего хорошего.

Один край бумажки был наклеен на дверь, а второй – на наличник. Мне показалось, что на бумажке что-то написано.

Я сунул руку в карман, отыскивая зажигалку, как вдруг из-за моей спины в дверь ударил яркий луч света. Я вскочил на ноги и обернулся. Меня ослепил фонарик.

– Ты кто? – услышал я незнакомый мужской голос.

Я щурился, прикрывая глаза ладонью, и не торопился отвечать. У себя во дворе такие вопросы должен задавать я.

– Убери фонарик, а потом будем знакомиться.

Свет погас. Мои глаза недолго привыкали к темноте. Луна проявила детали двора, застывшую у калитки Лисицу и незнакомого человека в милицейской форме.

– Я участковый, – представился милиционер.

«Сегодня на милиционеров мне везет», – подумал я.

– А я хозяин дома, – в свою очередь представился я. – По какому вопросу?

Я сам себя приятно удивил. Еще никогда я не разговаривал с милиционером так спокойно и уверенно.

– Не надо открывать дверь! – сказал участковый.

– А это еще почему?

– Дом опечатан прокуратурой.

А вот это уже серьезно. Если опечатан, значит, надо ждать обыска. Милиция хочет что-то у меня найти. Если деньги, золото, оружие или наркоту – то пусть отдыхает. А если часы на металлическом браслете – тогда мне каюк.

– Разве я не имею права зайти к себе домой? – спросил я. Голос начал предательски дрожать.

– Не имеешь… Да отойди ты от двери, а то наряд вызову!

Все, мирный период выяснения отношений закончился. Участковый начал угрожать. Он двинулся на меня.

– А когда можно будет зайти?

– Завтра утром.

– А ночевать где?

Участковый, игнорируя присутствие дамы, ответил нецензурно, но в рифму.

Мне ничего не оставалось, как выйти на улицу, попутно вытолкав Лисицу. Мы отошли немного в сторону и остановились. Лисица принялась теребить рукав моей майки – мол, сопереживаю тебе, милый друг.

– С чего это прокуратура тобой заинтересовалась? – спросила она.

– В самом деле! – ответил я. – Сам удивляюсь. Ничего плохого не делал, только сутки напролет труп закапывал и выкапывал, закапывал и выкапывал…

– А мне тебя жалко, – вдруг призналась Лисица. – А тебе?

– Что «тебе»?

– Тебе меня не жалко?

– Мне этого участкового жалко, – уклонился я от ответа. – Когда его начальство узнает, кого он упустил, с него погоны снимут.

– Значит, хуже мы ему уже не сделаем. Пойдем!

– Куда?

– Я его отвлеку, а ты тихонечко подкрадешься… – Лисица стала изображать, как я буду пробираться на цыпочках к заветной двери. – Достанешь ключик и…

Я не сразу решился на эту глупость – значит, какие-то зачатки здравого разума еще сохранились.

Лисица танцующей походкой приблизилась к калитке. Я следил за ней из-за кустов.

– Маладой чилавек! – голосом вышедшей на пенсию путаны произнесла Лисица. – Угастите даму сигареткой!

Служебная добросовестность участкового, притаившегося во дворе, чуть не сразила меня наповал.

– Слушай, ты, шалава немытая! – раздался из темноты гневный голос. – Знаешь, чем я тебя сейчас угощу?

– Ой! – пискнула Лисица, немедленно ретируясь. – Догадываюсь…

Мы снова засели в кустах и принялись думать. Я рисовал в своем воображении картины одна ужаснее другой: вот я сижу в кабинете следователя, и он вытаскивает из стола часы, кладет их передо мной и спрашивает: «Каким образом, гражданин Еремин, в ваш дом попали часы пропавшего без вести Рюмина?» Я моргаю глазами и отвечаю: «Гадом буду, гражданин начальник, но сам диву даюсь! Первый раз их вижу!» А следователь хитро улыбается и приглашает в кабинет свидетеля № 1. А это тот самый мерзавец на джипе, который мое ружье чуть не переехал. «Да, – с радостью подтверждает он. – Я видел этого гражданина на диком пляже с пневматическим ружьем!» Потом заходит свидетель № 2. Это мальчик с чупа-чупсом. Он подтверждает, что я грузил в свою машину большой мешок из-под сахара. Потом появляется свидетель № 3 – инспектор ГИБДД с чувствительным нюхом. «Да, – проконстатирует он. – Мешок из-под сахара лежал в салоне его машины и при этом шибко смердел!» Он же подтвердит, что я сбросил мешок на товарняк. Лучшие сыскные собаки кинутся по рельсам на север и вскоре найдут мешок на дне ущелья. А затем команда пиратов принесет в качестве вещдока плавки покойника. И кольцо замкнется! Моя вина будет доказана окончательно, с блеском и триумфом, за что в ближайшем будущем войдет в учебники по криминалистике как классический образец неотвратимости возмездия.

– Ты чего стонешь? – спросила Лисица и толкнула меня в плечо, возвращая в действительность.

– Если они найдут часы, – пробормотал я, – то дальше все пойдет как по маслу… Мальчик с чупа-чупсом… пиратский флаг…

– Какой пиратский флаг? Ты о чем?

– Отвлекай его, как можешь, – прошептал я с твердой решимостью. – Пусть он ругается, топает ногами и шлепает губами…

– А ты все-таки попытаешься пробраться на терраску?

– Нет, не на терраску. Я попробую забраться в сарай.

– А при чем тут сарай?

– Потом узнаешь, – ответил я и подтолкнул Лисицу. – Иди же!

Я побежал по темной улице, наполненной лаем собак. За мусорной кучей я свернул в заросли сирени, прошел сквозь них к своему забору и перелез в огород. По грядкам картошки продвигался уже по-пластунски. Я слышал, как за домом кричал участковый, и чем отчетливее слышался его голос, тем увереннее я продвигался вперед. У двери сарая я поднялся на ноги, приоткрыл прогнившую дверь и юркнул в темноту. Куры узнали меня и крик не подняли. У дровяника я нащупал канистру с бензином и, прихватив ее, поднялся по лестнице на чердак.

«У меня нет другого выхода», – еще раз убедил я себя и обильно полил солому бензином.

Спустившись на несколько ступенек, я щелкнул зажигалкой и поднес пламя к пучку соломы, свисающей с чердака. Огонь охотно ухватился за солому и полез вверх. Я спрыгнул с лестницы и, уже не таясь, со всех ног кинулся через огород к забору. Заросли сирени… мусорная куча… улица…

Я на секунду остановился и обернулся. Дверной проем сарая был заполнен ярким желтым светом, и плоской лентой наружу вытекал густой дым. Одуревшие от жары куры выскакивали из сарая, словно мужики из парилки на снег.

Я побежал дальше и в тени кустарника едва не сбил с ног Лисицу.

– Ну что? Принес часы? – зашептала она.

Не отвечая, я схватил ее за руку и потащил по самым темным переулкам. Мы запутывали условного преследователя до тех пор, пока Лисица не заметила отблески пожара.

– Что-то горит! – сказала она. Остановилась, посмотрела по сторонам.

– Хорошо горит? – спросил я, садясь на бревно.

Лисица встала на бревно, поднялась на цыпочках.

– Вижу пожар! – взволнованно доложила она. – Дом горит!

– Это не просто дом горит, – поправил я ее. – Это часы покойника горят.

Лисица с ужасом посмотрела на меня.

– Ты?.. Так это ты?!

– Не переживай, – ответил я. – Дом застрахован. Получу деньги, построю новый.

– А где ты до этого будешь жить? – растерянно спросила Лисица.

– Участковый ведь уже отвечал на этот вопрос.

Где-то далеко завыла сирена пожарной машины.

– Быстро отреагировали, – сказал я и зевнул. – Тем не менее, часы уже превратились в лужицу расплавленного металла. Вот такой грустный финал.

Я встал, посмотрел на небо, в котором отражались огненные блики, и протянул Лисице руку.

– Пока!

Она руки не подала, глядя на меня с недоумением.

– А ты куда?

– На городской пляж. Там полно топчанов. А ночь сегодня теплая.

– Я с тобой!

– Ни в коем случае! – категорично отказал я. – Твоя главная задача – не опоздать на завтрак.

Она еще что-то хотела сказать, но я круто повернулся и быстро пошел в темноту.

– Эй! – крикнула Лисица. Она до сих пор не знала, как меня зовут. Собственно, мое имя в этой истории уже не играло никакой роли.

На жестком топчане я долго не мог уснуть. Голова распухала от мыслей. Я все еще не мог поверить, что всего за сутки моя жизнь изменилась радикально. Еще вчера днем я с увлечением охотился на камбал, мечтал купить новый карбюратор для своей развалюхи и планировал переклеить обои в гостиной. Теперь у меня нет ни дома, ни машины, ни будущего. Бомж!

Я вынул из кармана портмоне покойника и при свете луны стал изучать его содержимое. Я внимательно рассмотрел фотографию в паспорте. Прическа короткая, бакенбарды переходят в аккуратную бородку. Под носом – тонкая ниточка усов, какие были в моде у карточных шулеров и альфонсов… Кто же ты, Рюмин Александр Николаевич, поломавший мою жизнь?

Глава 11

– На станцию Майоровка! – сказал я таксисту.

После ночевки на берегу я с наслаждением откинулся на спинку сиденья, закрыл окно и стал отогреваться.

– Замерз? – учтиво спросил водитель и включил печку.

Было еще рано. На траве блестела роса. В заболоченных низинах стоял туман. Мы неслись по пустынному шоссе и лишь один раз обогнали грузовик с доярками.

Такси взлетело на мост, с которого мы с Лисицей совершили беспрецедентный прыжок на товарный поезд. Убедившись, что на мосту нет ни моей, ни какой-либо другой машины, я хлопнул себя по лбу и сказал:

– Шеф, прости! Я забыл, что сегодня воскресенье и моя электричка не ходит. Поехали назад.

Шеф не удивился. Он привык к разным просьбам и все же поинтересовался, насколько я кредитоспособен. Пришлось вытаскивать из кармана портмоне и показывать ему сторублевки.

Успокоившись, водитель вернул меня на набережную, но там я «вспомнил», что коль сегодня воскресенье, то мне надо посетить любимую тетушку, и попросил отвезти меня в Старое Село. Следуя в эту деревню, мы проехали пост ГИБДД. Водитель, как положено, сбросил скорость, и я без напряжения увидел на штрафной площадке свой несчастный «жигуль».

Едва мы проехали пост, я в третий раз хлопнул себя по лбу и сказал, что сегодня яблочный Спас и тетушка непременно пойдет в церковь и проторчит там до обеда, а посему лучше вернуться.

Водитель развернулся только после того, как я оплатил ему весь маршрут.

Оказавшись на набережной, я искупался в море, выпил кофе в открытом кафе, а затем пошел вдоль ряда курортных лавок. В магазине одежды я отметил, что деньги мертвеца тратить легко и приятно. Мне приглянулись синие брюки, белая рубашка и изящные черные туфли. Упаковав обновку в большой пакет, я направился в парикмахерскую.

Там я долго и детально объяснял цирюльнику, как меня постричь. Он не сразу меня понял, так как я не знал названия причесок – по бедности меня уже несколько лет подряд стригла Маринка. Наконец парикмахер взялся за дело. Волосы полетели во все стороны, и вскоре на моей голове остался короткий и аккуратный «ежик». Потом брадобрей придал форму намечающейся бородке и усам, освежил меня одеколоном и сдобрил лачком.

Последним штрихом к новому имиджу стали черные очки.

– На авторынок! – сказал я очередному таксисту.

Там я купил две канистры по двадцать литров каждая, упаковал их в большую спортивную сумку и поехал на заправку. Наполнив канистры бензином, я попросил таксиста отвезти меня к реке. Едва мы выехали за пределы поселка и дорога нырнула в лес, я сказал, что выйду здесь.

Когда такси скрылось за поворотом, я взял сумку и пакет с одеждой, отнес все это в лес, где опустил в промоину и присыпал прошлогодней листвой. В качестве опознавательного знака я кинул на обочину большую сосновую ветку.

В поселок я вернулся на попутке. Там пересел на такси и попросил отвезти меня в Старое Село. Не доезжая до поста ГИБДД, я распрощался с такси и по обочине не спеша пошел к посту. Я брел походкой усталого туриста, сжимая в пропотевшей ладони брелок с ключами, и поминутно оглядывался, будто высматривал подходящую попутку.

Я знал, что рискую смертельно, что милиционеры могут открыть огонь на поражение, но необузданное желание покончить с собой гнало меня вперед. Мне уже нечего было терять, я сжег за собой все мосты.

Инспектор, похлопывая палкой по голенищу сапога, прохаживался рядом с постом. Он поглядывал на проезжающие мимо машины с кажущимся равнодушием. Так кот притворяется спящим у мышиной норы. На меня он тоже поглядывал, но с еще большим равнодушием. Я миновал «стекляшку» и поравнялся со штрафной площадкой.

Мой «жигуль», несчастный пленник, стоял в грязной луже, дожидаясь своей участи. Я замедлил шаги, искоса осматривая площадку. Огорожена столбиками и хилой цепочкой. На выезде – тоже цепочка. Замка на ней нет, только ржавый гвоздик.

За моей спиной раздался писк тормозов. Инспектор остановил бортовую «Газель», не спеша пошел к машине, а навстречу к нему уже торопился водитель с кипой оправдательных бумажек и справок.

Я не стал тянуть, морально готовиться, делать три глубоких вдоха, а просто перешагнул через цепочку и быстрым шагом пошел к «жигулю». Дверь была не заперта. Я сел за руль и тихо прикрыл за собой дверь. Кажется, никто меня не увидел.

Я вытянул заслонку, вставил ключ и прошептал молитву. У моего «жигуля» была одна особенность: в ответственные моменты он не заводился. Если он намеревался и сейчас продемонстрировать свой скверный характер, то меня ждали крупные неприятности.

Поворот ключа. Вой стартера. Тяжелый стук поршней… Я закрыл глаза и затаил дыхание. И вдруг – привычный гул мотора. Завелся!

Издав победный вопль, я рванул с места. Цепочка ударила по передку и тотчас оборвалась. Машина выскочила на дорогу. Какой-то нервный водитель протяжно посигналил и съехал на обочину. Я круто вывернул руль и ревущим бизоном промчался мимо «Газели» и изумленного моей наглостью инспектора.

Старикан «жигуль» медленно набирал скорость, но старался изо всех сил. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Инспектор куда-то исчез, а водитель «Газели» памятником застыл на обочине. «Давай! Давай!» – мысленно подгонял я машину. Мне хотелось выскочить наружу и подтолкнуть ее сзади. И как я мог раньше ездить на такой колымаге?

Крутой спуск, поворот – и я въехал в поселок. Если даже за мной уже гонится весь милицейский батальон, то на запутанных улочках поселка он потеряет меня навеки.

Я сделал несколько кругов по узким «нычкам», выехал на набережную, оттуда на непопулярную среди водителей грунтовку и взял курс на реку.

Вот и лес. Я остановился у сосновой ветки, добежал до своего тайника, вытащил сумку с канистрами и пакет с одеждой, закинул все это на заднее сиденье и погнал дальше.

За мной никого! Какое везение! Должно быть, патрульные перекрыли главные автодороги, а на грунтовки у них нет ни сил, ни времени.

Успокоившись, я стал более широко воспринимать реальность. Первым делом обратил внимание, что магнитолы в панели уже нет. Ее не просто выдернули «с мясом», а аккуратно и неторопливо свинтили, бережно разъединили клеммы и в опустевшей нише оставили окурок. Из «бардачка» исчез новенький атлас автомобильных дорог. Да черт с ними! Теряя голову, по волосам не плачут.

Вот и мост над рекой! Здесь Лисица швырнула мне в глаза песок, чтобы я не сбросил труп в реку. Узнать бы все тайны этой истории с пилотом второго класса. Но это потом! Потом, когда меня не станет.

Железная дорога уходила в сторону, втягиваясь в ущелье. Автомобильная тянулась прямо, через тоннель. Где-то впереди они снова должны приблизиться друг к другу. Я отчетливо помнил, что недалеко от того места, куда я сбросил труп, проходила автомобильная дорога.

Я включил габаритные огни. Тоннель наплывал на меня, словно пасть гигантского кашалота… Но что это? Перед самым тоннелем на дорогу выбежал милиционер, поднял палку и махнул ею, приказывая мне съехать на обочину.

Придется идти ва-банк. Я включил поворотник, делая вид, что намереваюсь остановиться, но, как только милиционер расслабился, до пола надавил на педаль газа.

Габариты погасить! Пригнуться! И откуда только я знаю, что надо делать именно так? Гены преступности сидят во мне? Не успел опустить голову, как заднее стекло покрылось сетью трещинок. Этот патрульный оказался решительнее первого и сразу открыл огонь. Тоннель изгибался, и «жигуль» зашел под прикрытие стены. Лишь бы на выходе не было засады!

К счастью, выход из тоннеля свободен. Я мчался по живописной дороге. Слева – отвесная стена, справа – крутой обрыв. А вот и железнодорожный мост! Значит, я уже у цели!

Обернулся. Никто не преследует. Не видно ни встречных, ни попутных машин. Я притормозил и съехал на обочину. Выскочил из машины, вытащил сумку и пакет. Ну, родной мой старикан! Прости!

Я снял машину с ручного тормоза, круто вывернул колеса и уперся руками в раму двери. «Жигуль» сопротивлялся, не хотел лететь в пропасть. Я начал раскачивать его и, когда он подался вперед, налег на раму изо всех сил.

Честное слово, впечатляющее зрелище! Ломая кусты, «жигуль» пошел вниз. Сначала медленно, словно раздумывая, а затем разъяренным быком, ломая все на своем пути. Он прыгал, гремел ржавым железом. Словно брызги воды, во все стороны разлетелись осколки стекол. Потом он исчез из поля моего зрения, но я еще слышал, как он буянит на дне ущелья.

Когда все стихло, я подхватил сумку и пакет и начал спускаться. Удивляюсь, как я не повторил полет «жигуля» и не свернул себе шею! Ладно, спускался бы с пустыми руками. Но с двумя полными канистрами бензина!

Мой несчастный старикан не долетел до дна ущелья. Мощная сосна остановила его последний забег, и он, изуродованный, словно консервная банка, попавшая под трамвай, застрял между ее стволом и большим валуном.

Я опустил свою ношу на камень и побежал к железнодорожному мосту, который нависал над ущельем. Отыскать мешок в камнепаде, среди можжевеловых кустов и карликовых сосен оказалось не таким простым делом. Я бегал по дну, поднимался на склоны, и меня даже посетила ужасная мысль, что труп уже был кем-то обнаружен и сейчас он лежит в морге криминалистической лаборатории.

Но все обошлось. Я нашел мешок под тяжелыми ветвями можжевельника, распластанными над камнями, словно крылья курицы, защищающей цыплят. Он источал совершенно невыносимый запах, и у меня не хватило мужества взвалить его на спину. Пришлось тащить волоком.

Я бурлачил мешок до самой машины, бросил его около сосны и принялся развязывать горловину. Предстояло самое неприятное. Стащив с покойника мешок, я снял с себя джинсы, майку и кроссовки. Стараясь дышать носом и не смотреть на страшное тело, я принялся одевать покойника. Джинсы я смог натянуть только до колен, а майку одел поверх рук. С кроссовками мучиться не стал, закинул их под водительские педали.

Как я заталкивал покойника на водительское сиденье – лучше не рассказывать. Но после этой работы ничто в жизни уже не вызовет у меня омерзения.

Закончив с этим, я отнес пакет с новой одеждой на безопасное расстояние и взялся за канистры. На покойника я вылил двадцать литров, а второй канистрой хорошенько облил машину. Остатками бензина я тщательно вымыл руки и вытер их ветошью. Затолкав канистры в покореженный багажник, я спустился ниже. Старая солдатская зажигалка, сделанная из пулеметной гильзы, не гасла даже на сильном ветру. Я высек пламя и кинул ее в «жигуль». Она пролетела над веткой сосны и упала на смятую гармошкой крышу машины.

Раздался мощный хлопок, и тотчас вспыхнуло пламя. Оно мгновенно охватило всю машину и перекинулось на сосну.

Я побежал вниз, к пакету с одеждой. Поглядывая на дьявольский костер, стал одеваться. Документы Рюмина рассовал по карманам брюк. Полистал напоследок свой паспорт, смял его и кинул на камни рядом с полыхающей машиной.

Даже если кто-то сверху заметит огонь, пожарная машина сюда никак не доберется. Все сгорит дотла.

Я быстро шел по дну ущелья, не имея представления, куда оно меня выведет. Новенькие туфли приятно поскрипывали. Белая рубашка была невесомой. Брюки отлично сидели на мне. Я испытывал удивительное чувство легкости.

Через час я выбрался на шоссе. В дорожном кафе вымыл руки с мылом, чтобы не было запаха бензина, а потом долго рассматривал себя в зеркальной витрине. Напротив меня стоял элегантный, уверенный в себе, преуспевающий господин, не имеющий ничего общего с вечным неудачником по фамилии Еремин.