Текст книги "Моя жизнь"
Автор книги: Андрей Маргулев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Предуведомление
С детства я, как, наверное, и многие в этом возрасте, мечтал стать писателем. После шофера, но одновременно с капитаном дальнего плавания.
Из этой моей детской мечты, однако, никоим образом не следует, что я претендую представляться автором нижеследующего произведения. Нет, я всего лишь выполняю волю его автора, Игоря Сергеевича, заключившего со мною, в преддверии своей смерти от неизлечимой болезни, договор о передаче мне исключительного права на свое произведение, которым он обязывал меня обнародовать его под моим именем.
С Игорем Сергеевичем, оказавшимся моим коллегой по профессии, я познакомился, примерно, в 2006 году, когда мы совместно защищали парк «Царицыно» от того насилия над природой и культурой, которое осуществлял в нем Лужков.
Лет двенадцать спустя, мы случайно встретились рядом с его бывшим рабочим местом – у Дворца пионеров, что на Ленинских горах (впрочем, и Дворец, и горы давно уже назывались иначе). Игорь Сергеевич только что вернулся из Израиля, куда репатриировался годом ранее в тщетной надежде излечиться от обнаружившейся у него злокачественной опухоли. Это были последние месяцы его жизни, он знал об этом, и тогда-то и был заключен между нами этот договор.
Единственное, в чем я позволил себе небольшую, как я считаю, вольность – это внести в переданный мне текст некоторые изменения и даже добавить в него свои собственные, подходящие, как я решил, к данному случаю, стихи. Из этого обстоятельства – как, впрочем, и из самого факта моего участия в данном договоре, читатель волен делать любые выводы, в том числе и о моем отношении к тому, что он найдет в этой небольшой повести.
Моя жизнь (начало)
«Этому дому сто лет». Так много раз я слышал от своей бабушки, у которой жил в этом доме. Потом я узнал, что этому дому действительно исполнилось сто лет в тот год, когда я его покинул, переехав с матерью на окраину. Мне было тогда двенадцать.
А через полвека я впервые привел к нему свою подружку, свое дитя и любовь – показать, где я родился и жил. И потом мы не раз вместе с ней к нему приходили, пока в свои семнадцать она меня не покинула.
В этом доме я часто бываю во сне. Иногда я застаю там ту же коммуналку, где перемешаны уже умершие с так и не родившимися.
Вчера я встретил там девочку, которую, наверное, знал еще совсем маленькой. «Мне уже четырнадцать» – гордо сказала она. «Надо же, совсем как моей подружке» – начал я было, а она вдруг спросила: «Той самой?» «Ах, ну, да, ты же нас видела!» – вдруг вспомнил я…
А потом мы с ней гуляли по дому, и я видел многих, и они меня узнавали.
И я понял, что скоро эта девочка станет моей. И мы будем с ней встречаться, хотя бы и во сне.
И я позабуду, наконец, ту, которая три года была моей жизнью.
Моя жизнь (продолжение 1)
Дом, в котором я родился, вырастал, а потом, возвратившись после смерти бабушки, взрослел – это один из параллельных миров моих сновидений. Но есть и другие.
Есть, например, мир моей первой работы, где я пробыл каких-то девять месяцев. А вот поди ж! Я прихожу туда во сне как будто спустя много лет и пытаюсь, пытаюсь кого-то найти, вспомнить былое… А что там было такого? Станки да простые работяги. Табельный режим учета рабочего времени. Но почему-то я мечтал много лет, чтобы снова оказаться там, за проходной. Почему-то приезжал иногда, спустя много лет, к концу рабочего дня, чтобы увидеть среди выходящих какое-нибудь знакомое лицо… Впрочем, даже когда я увидел таки своего мастера, совсем уже старого и сгорбленного, я не подошел. Он меня и не узнал бы, наверное. Что я ему – один из великого множества прошедших мимо за целую жизнь.
Только к одному человеку я подошел бы, если бы увидел – к своему «наставнику». Но его там уже не было…
А еще у меня есть миры, которые приходят не во сне, а как бы наяву. Люди называют это – «нахлынули воспоминания». Миры эти образуются из хранимого памятью как бы отдельными потоками в общем течении прожитого.
У кого-то это потоки, образованные какой-то особой любовью.
(А бывает ли другая? Не знаю.)
Моя жизнь (продолжение 2)
А еще можно сказать, что любовь – это параллельный мир с самого первого с ним соприкосновения.
Не всегда можно четко сказать, когда это случается. У меня, наверное, так произошло в четвертом классе; я хорошо помню ту девочку по имени Люба и как я плакал от своей к ней любви, которую никак не мог выразить. Впрочем, нет, как-то все же смог: взял нагретый утюг и прижег себе отметку на тыльной стороне ладони, между большим и указательным пальцем. И сейчас там можно разглядеть маленький рубец.
А потом была потрясающая тайная любовь к однокласснице Тане. Эта любовь обрушилась на меня внезапно, когда, возвращаясь из кино после просмотра фильма «Виринея», я оказался с ней в одном автобусе. Мы только-только стали учиться в одном классе после окончания восьмилетки…
Эта любовь длилась у меня четыре года. Я даже и близко не рассматривал себя достойным какого-либо ее внимания. Она была совершенно недосягаемым божеством. В конце 9 класса я узнал, что она «в отношениях» с нашим одноклассником, который воплощал для меня образец мужчины. Так что я воспринимал эту связь как вполне закономерную и справедливую, но мне от этого было не легче.
Четыре года, до самой армии, мучила меня эта любовь.
Но зачем все эти перечисления? Дело не в них. Дело в самой любви, поскольку с годами и опытом я не только не приблизился к пониманию сущности этой сферы бытия, но и, скорее, обнаружил, что горизонт этого понимания отдалился в неведомые пределы…
И первый знак того, что я имею дело с чем-то неведомым мне доселе, дал мне роман «Лолита», который я прочел в свои 33 года. Когда был уже вполне состоявшимся семьянином с красавицей женой.
Впрочем, с женой мы расстались, потом я безумно влюбился в свою будущую вторую жену, имел перед этим краткую близость с двумя тоже прекрасными женщинами…
Но любовь уже становилась для меня метафизической сущностью, и влекла, влекла к своему познанию…
Вот вопрос, пока для меня неразрешимый: имеет ли отношение любовь – к смыслу жизни, к его поиску и стремлению к нравственному идеалу? То есть к тому, что присуще лишь человеку и неведомо другим животным?
Или любовь всего лишь «основной инстинкт», хотя и очень прихотливо оформленный сознанием?
Но странно тогда получается: то, что имеет у других животных чисто служебную функцию, зачем-то приобретает у человека почти характер психической аномалии, вызывая сильнейшие, а иногда и губительные эмоции. А разум – он бессилен обуздать эту стихию…
Воистину, любовь – это то, «что движет небо и светила» (Данте).
Моя жизнь (продолжение 3)
Уж если я коснулся романа «Лолита», то сразу хочу сказать, что к Гумберту Гумберту, герою, от лица которого ведется повествование, вся моя жизнь до того возраста, до которого тому даже не удалось дожить, не имела ни единого намека на сходство.
У меня не было в детстве никакой «роковой» Аннабеллы, с которой я мог бы разделить возбуждение, возникающее у мальчика от женского образа.
Та единственная девочка в городе у моря, которой я, не в силах вынести томления плоти, указал на свой выпирающий из моих шорт символ страсти, долго выспрашивала, что же это у меня там такое. Неудивительно – она была на три с лишним года меня младше, а мне только что исполнилось четырнадцать.
Через восемь лет она стала моей первой плотской, хотя и без настоящего соития, любовью, которая продлилась три года. Но я откажусь переезжать к ней в ее любимый город и – потеряю ее в ужасных страданиях…
Первый же «намек» на «Лолиту» возник в моей жизни, когда я уже значительно пережил Гумберта.
Как сейчас помню – открылась дверь, и склонив головку с золотым волосами, на меня лукаво глянуло какое-то неземное, как мне показалось, создание…
Я влюбился в нее с первого взгляда, и по глупости или неопытности решил, что моя любовь к ней поможет мне в том, деле, которое и привело в ее дом – в преподавании физики отстающей восьмикласснице.
Это был самый жестокий мой профессиональный провал.
Обнаружив мое к ней чувство, она категорически саботировала все мои попытки чему-либо ее научить. И после нескольких месяцев бессмысленных занятий, закончившихся очередным учебным «неудом», от моих услуг отказались, чему я был бы даже рад, если бы не чувство позора.
Девочка эта была дочерью одного известного медийного деятеля, получившего, со временем, такую сомнительную славу, что признаваться хотя бы и в столь отдаленной с ним связи мне не хочется.
В наших долгих беседах на различные, кроме физики, темы, я пытался как-то развить ее представление о добре и зле, и мне, конечно, обидно, что все это попытки постигла, видимо, та же, что и физику, судьба. Спасибо хотя бы за то, что она, войдя, со временем, уже сама в эту медийную среду, не стала столь же одиозна, как ее отец.
Моя жизнь (продолжение 4)
Точно так же, как я не имел, казалось бы, никакого отношения к Гумберту, моя страсть, моя беззаконная любовь, которая, собственно, и является причиной появления этого текста, не являлась нимфеткой. Когда я встретил ее в том единственном на Земле месте, где мы только и могли встретиться, это была едва закончившая седьмой класс обычная на вид девочка-подросток. С «круглым животиком», как характеризует таких Гумберт.
Она была некрасива, и, хотя достаточно умна, – малообразованна и неразвита так, как это бывает у детей из простых провинциальных семей. Впрочем, оговорюсь: ее мама старалась исправить это – в меру своего понимания и возможностей. Горные лыжи, музыкальная школа (при полном отсутствии задатков), курсы 1С и, самое, очевидно, полезное – английский язык.
Это потом уже, спустя три года нашей близости, дурнушка, по-старушечьи прикрывавшая рукой свою улыбку, чтобы не были видны ее неправильные зубки, стала совершенно другой – уверенной в себе, цветущей и соблазнительной.
Я был старше ее почти на пять десятков лет…
Здесь должны последовать вопросы: как я посмел? – с одной стороны, и: что же она во мне нашла? – с другой.
Да, я посмел, и я горжусь этим. Я горжусь тем, что не побоялся ответить на ее любовь, не побоялся дать ей то, чего она страстно хотела, о чем тайно и давно мечтала. Она не была нимфеткой, но ей были уже знакомы демоны желаний, и три года я усмирял их, мечтая пробудить в ней другие, духовные интересы.
Я пребывал в иллюзиях.
Хотя время и моя любовь усмирили эти подростковые страсти, но…
Но об этом потом.
Моя жизнь (продолжение 5)
Итак, я не был Гумбертом, а она нимфеткой. Но есть и то, что нас с Гумбертом сблизило.
Мы оба, хотя и по разным мотивам, рискнули ступить на одну и ту же тропу острых, безумных ощущений. И мы оба стали рабами неведомой воли, называемой «Любовь».
«Отчаяние, стыд, слезы нежности» – вот, что я ощущаю, вслед за Гумбертом, при мысли о том, как можно описать все то, что было в этой безумной трехлетней связи. Но стыд – вовсе не за действия наших мыслей и тел, а за то, в частности, какую боль может все это причинить тем, кого я люблю и кто и помыслить не мог, в силу тех или иных причин, о такой стороне моей жизни.
И все же я буду писать эту повесть, этот сон из моей жизни, потому что это единственная возможность избавиться и от неизбывного отчаяния, и от никому уже не дорогих слез нежности.
А она, моя Лолита, нет, лучше просто Ли – она простит мне, если вдруг увидит тут написанное. Ведь она совсем уже не моя, а все, что с нами было – для нее лишь давнее наваждение.
Моя жизнь (продолжение 6)
Как быстро идет время!
Я не успеваю за ним следить!
А время так быстро кончается!
И что прошло – уже не вернуть.
Эти стихи написала Ли, когда ей было восемь лет, а я узнал об этом из Интернета, когда мы уже навсегда расстались.
Ли была очень нетипичной девочкой. Ее тянуло к познанию. Той единственной говорящей кукле, которую ей подарили, она вспорола живот, чтобы узнать, как та устроена.
Ли была очень доверчивым ребенком и не боялась нового. Такие девочки легко становятся жертвами педофилов. Настоящих, не придуманных «общественным мнением».
Я так и не узнаю, было это стихотворение написано до или после того, как в тот год «дядя Сережа», друг семьи, привел ее в свою квартиру.
Ей было восемь и ей было интересно. Только в самом конце уже не понравилось, и она выплюнула полученный от дяди Володи «десерт»…
Я прошу прощения, за эту отвратительную, в данном контексте, подробность. Но мне важно, чтобы читатель знал: Ли – не такая, как подавляющее большинство обычных детей, для кого вся эта история была бы прервана уже в самом начале ввиду очевидной ненормальности и даже дикости происходящего. Но Ли не была обычным ребенком. Ей было интересно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
