Текст книги "Прототип"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шустов попытался вновь вызвать Багирова, но тщетно.

Со стороны поселка сверкнуло несколько вспышек, донеслись звуки короткой, яростной перестрелки.

Обреченная злоба вспыхнула в душе. Ну, надо же, сами себя загнали в ловушку! Единственная дорога, ведущая от побережья в глубь материка, сейчас блокирована! Но откуда же мы могли знать о намечающейся операции военных?!

Связь так и не возобновилась. Звуки стрельбы быстро стихли, оставалась лишь слабая надежда, что ребята столкнулись с передовым отрядом, а не с основными силами.

«Они прорвутся, – убеждал себя Максим. – Бросят машину, уйдут пешком, к холмам, к реке… А мне что делать теперь?!»

Он обернулся и, придерживаясь рукой за выступ скалы, осторожно выглянул.

Нет. Святилища отсюда не видно. Да и надо ли? Ясно и так, люди переправились с того берега, чтобы защищать его. А я тут, как зернышко между жерновами?

В небе зародился отдаленный гул двигателей.

«Беги, Макс!» – панически заорал внутренний голос.

* * *

Шустов не успел. Он привстал, собираясь рвануть назад по тропе, как вдруг над его головой с оглушительным ревом пронеслась первая «вертушка».

«Искандер-18»! – Максим невольно вжался в скалу. «Шансов у защитников Святилища никаких, – промелькнула мысль. – Да и у меня тоже…» – Со стороны бухты уже накатывалась новая волна рокота, а в отдалении слышался характерный, пока еще приглушенный расстоянием звук двигателей БПМ [2]2
  БПМ – боевая планетарная машина.


[Закрыть].

С боевыми машинами последнего поколения сотрудников УОБ познакомили незадолго до начала эпидемии мнемовируса. Максим накрепко запомнил тот день, проведенный на полигоне. Новая техника, оснащенная кибернетическими комплексами, демонстрировала запредельные для человека возможности. Огнем управляли компьютеры. Они не пропускали ни одной цели, даже если экипаж их не видел, поражали мишени, установленные в бетонных укрытиях, филигранно маневрировали, одновременно вели огонь в разных направлениях, используя автоматические орудия, закрепленные на вращающихся подвесках.

Воспоминание, похожее на вспышку, промелькнуло чувством смятения, страха. Шустов резко сменил позицию, снова вжался в холодный камень скалы.

Со стороны Святилища раздался дробный грохот разрывов, вразнобой ударили автоматы, послышался истошный крик:

– Да выпускай же их!

На другой стороне пролива тьму внезапно разорвали два огромных, медленно гаснущих, закрученных в спираль выброса пламени. Скалы ощутимо содрогнулись.

«Искандер» стремительно пронесся над мысом, залпом разрядил ракетные установки, плавно отвернул, огрызаясь точным огнем орудий в ответ на разрозненные автоматные очереди, и исчез в ночи.

Сотни блуждающих огоньков отделились от развалин Святилища, рванулись вслед боевой машине, нагнали, взвихрились вокруг кабины, высветили силуэт «Искандера», который уже разворачивался для нового захода на цель.

Максим подсознательно ждал: вот сейчас что-то вдруг не заладится в управлении, и вертолет просто рухнет на землю!

Ничего подобного. Сгустки света оказались бессильны! Они отпрянули, словно налетели на невидимую преграду, затем медленно потянулись назад, к поваленным, раздробленным ракетными попаданиями мегалитам.

Максим на миг зажмурился, но не от страха, скорее от противоречивого, заданного самому себе вопроса: «На чьей я стороне?»

Разумеется, он – беглец. Но его ничто не связывало с инфицированными!..

Близкий разрыв внезапно решил все дилеммы. От смерти его спас выступ скалы, который разнесло в крошево. Ослепительный всплеск пламени, обжигающий удар взрывной волны, секундная потеря сознания, – все слилось в едином шоковом ощущении.

Едко вихрилась каменная пыль. Звуки боя теперь прорывались издалека. Из носа и ушей сочилась кровь. Он слепо шарил вокруг, инстинктивно ища оружие. Под руку попался приклад автомата, пальцы вцепились в него, но последствия контузии с каждой секундой проявлялись все острее: контуры скал расплывались перед глазами, к горлу подкатывала тошнота, язык и небо онемели, виски пульсировали, дышать стало трудно.

Максим, хрипя, повалился набок, прополз пару метров, затем все же умудрился встать, пошатнулся, замер. Сознание то расплывалось, то вновь обретало болезненную четкость.

Широкая темная расселина сбегала вниз к Святилищу. Слух медленно возвращался. Перед глазами плавали черные пятна, он несколько раз сморгнул, поднял взгляд, и вдруг спину окатило дрожью: он увидел, как падает «Искандер»! Ультрасовременная боевая машина резко снижалась, кренясь на один борт. Языки пламени вырывались из пробоин в обшивке, густой шлейф дыма тянулся вслед, на месте креплений подвесных орудий топорщились перерубленные детали оружейных пилонов.

Из поднебесья, со стороны звезд, на покалеченный вертолет пикировали три стремительные тени. Еще миг – и они приняли размытые очертания сфер. Лазерные разряды впились в обшивку «Искандера», его хвостовая часть внезапно раскалилась, начала с треском отваливаться, боевую машину закрутило в неуправляемом вращении, дым свился спиралью, а через миг ослепительный шар огня вспух подле Святилища Прототипов!

Три сферических аппарата проводили сбитый вертолет до самой земли и резко взмыли в ночные небеса.

Рассудок Шустова окончательно помутился. На миг проскользнула мысль: а может, все происходящее – бред?! Очередная галлюцинация?!

Нет… Он слышал крики раненых, стоны умирающих, видел, как ночное небо режут пунктирные трассы зенитного огня: они изгибались, перекрещивались, неумолимо настигая троих рагдов– слово вырвалось из глубин памяти одновременно с яркими, затмившими свет звезд вспышками.

Над головой пронеслись боевые вертолеты.

Бежать уже некуда. Рев БМП становился все ближе.

Открытым пока оставался только один путь – вниз по расселине, через позиции защитников Святилища, и дальше вдоль берега, во тьму.

* * *

Он бежал, что было сил.

Ноги подкашивались. После контузии целостность восприятия дробилась на фрагменты. Максим отчетливо понимал лишь одно: здесь у него нет ни друзей, ни врагов!

Вокруг бесновались разрывы. БПМ вышли на дистанцию прямой видимости, открыли ураганный огонь. Скалы дрожали, надламывались, по склонам катились камни. Земля вырывалась из-под ног, он падал, вскакивал и снова бежал, уже потеряв чувство направления.

В поле зрения случайно попал молодой парень. Встав на колени, он неистово рвал холщовый мешок. Вокруг кружили зловещие огоньки. Шов треснул, и на опаленную взрывами землю сквозь прореху в ткани вдруг вывалились два сферических аппарата, – точно такие же, как те, что сбили «Искандер»!

Максим невольно остановился. Две сферы, выпав из мешка, раскатились в разные стороны. Он неосознанно присел, не обращая внимания на адский грохот, свист осколков, вспышки выстрелов. Рука потянулась к загадочной сфере, приблизившейся к нему. Пальцы дрожали, страшно было прикоснуться ко внезапной материализации своего кошмарного видения!

Он не дотянулся до рагда, даже толком не рассмотрел его.

Сфероид вдруг активировался, неведомая сила плавно подняла его над землей, а секунду спустя полыхнул взрыв, корпус реликтового механизма разнесло в клочья, Шустова отшвырнуло в сторону, ударило спиной обо что-то твердое.

Воздух вышибло из легких. Он конвульсивно выгнулся, силясь вдохнуть. Рядом кто-то кричал.

Над головой с ревом пронеслись три боевых вертолета.

Чьи-то руки вдруг подхватили его, потащили прочь.

Максим уже не сопротивлялся. Его сознание меркло. Взгляд машинально выхватывал подробности происходящего. Всплески пламени возникали повсюду, мимо пролетали угловатые, дымящиеся куски камня. Кто-то упрямо, с силой тянул его в сторону обрыва, к лестнице, затем вниз по ступеням, к горящему причалу, подле которого покачивался на волнах неказистый баркас.

Ржавые поручни. Дощатый настил. Незнакомое перекошенное лицо. Гул двигателя, быстро удаляющийся берег, ощущение качки, затем сильный мягкий толчок, свист лопастей над головой, снаряды, впивающиеся в ржавый металл, и вдруг – обжигающая ледяная вода, мгновенно прояснившая сознание…

Он тонул.

Из носа и рта вырывались пузырьки воздуха, устремлялись вверх.

Нет! Максим рванулся, изо всех сил отчаянно заработал руками и ногами, вынырнул, жадно схватил ртом глоток воздуха, снова ушел под воду, и опять истовое рефлекторное желание вдохнуть заставило его бороться, всплывать…

Вынырнув, Шустов дико огляделся по сторонам.

Баркас, в который его затащили, затонул примерно посередине пролива. Понять, где какой берег – невозможно. Повсюду скалы, мечущиеся тени, вспышки выстрелов.

Он не стал разбираться. Уже не важно, куда плыть, если везде беснуется смерть.

Глава 4

Шустов пришел в себя с первыми лучами солнца.

Мокрый, продрогший, едва живой, он лежал на камнях, чуть выше полосы прибоя.

Волны, шелестя галькой, набегали на узкую полоску берега. Неприветливые иззубренные скалы высились стеной, – все это он видел и чувствовал, лежа на спине, раскинув руки, дрожа от холода.

Рассудок пытался абстрагироваться от болезненных ощущений. Разум откровенно предавал плоть, не желал прислушиваться к боли, ловил иные ощущения.

Солнце висело низко над горизонтом, проглядывало сквозь дымку облаков, согревало землю, что необычно для начала ноября.

«Всего-то пятьсот километров к югу, а мир словно подменили», – обрывочные мысли вспыхивали и угасали, промокшая, отяжелевшая одежда липла к телу. Серые скалы с желтоватыми прожилками и пятнами искрящихся на свету вкраплений удерживали внимание, словно на свете не существовало ничего важнее их изломов.

Максим не понимал своего состояния. Мысли постепенно обретали ясность, тело отзывалось болью и дрожью, а в голове роились вопросы, – нелепые, бессмысленные в его положении.

«А для тебя все бессмысленно», – внутренний голос ждал лишь повода, чтобы приняться за свое. В последние сутки он досаждал Максиму, как никогда раньше, словно стремительные события сломали некую преграду, выпустили на волю логичное, но надменное существо, обитающее в глубинах его подсознания.

«Ты хоть раз в жизни задумывался, зачем городу, не имеющему четких границ и явных внешних врагов, потребовалась армия?»

– Отстань… – потрескавшиеся губы едва шевельнулись.

«Надо двигаться», – Максим с трудом привстал, отполз чуть выше и тут же пожалел об этом. В тени скал таился могильный холод. Озноб сразу же усилился, даже зубы непроизвольно лязгнули.

«Сначала делаем, а потом думаем? – не унимался тихий шепот навязчивых мыслей. – Прислушался бы к словам Шепетова, сделал бы выводы, так не валялся бы сейчас тут!»

Ну да… Задним числом мы все умны. Хотя, действительно, надо было догадаться: поселок на берегу пролива, куда, по словам Андрея, исстари бежали люди с помутившимся рассудком, не лучшее место, чтобы скрыться, – запоздало упрекнул себя Максим.

«Вот! А я о чем? Ну, хоть теперь соображать начинаешь», – Шустову и так было тошно, а тут еще этот навязчивый шепот в голове!

Он не на шутку разозлился, это придало сил, а голос, словно того и добивался, – притих, как только всплеск эмоций мобилизовал волю Максима.

Он с трудом встал.

«Что делать? Куда идти?» – дрожа от холода, он озирался по сторонам.

Оружие потерял. Даже пистолет умудрился утопить во время отчаянного ночного заплыва.

Среди разбросанных по берегу угловатых каменных глыб внезапно промелькнули силуэты незнакомых животных. Стая из десятка особей двигалась в его сторону. Внешне они напоминали низкорослых поджарых собак с узкими вытянутыми мордами. Темно-серая шерсть, свалявшаяся клочьями, только усиливала ощущение худобы, звериного голода, исходившего от них. Одно из существ остановилось, принюхалось и вдруг завыло, протяжно, призывно.

Максима бросило в жар.

Если нападут, отбиваться нечем, разве что камнями!

Вой раздался совсем близко, вторя ему, над берегом прокатились и другие звуки, напоминающие детский плач.

Казалось, что не одна, а несколько стай, перекликаясь, окружают человека.

Он взглянул вверх, заметил узкую темную расселину. Страх придал сил. Он начал карабкаться сначала по осыпи, затем по крошащимся, ненадежным каменным выступам.

Стало теплее. Кровь быстрее побежала по жилам. Вой и плаксивые причитания теперь звучали совсем близко. Он страшился обернуться и посмотреть вниз. Как городской житель Шустов не боялся высоты, но тут, что называется, почувствовал разницу: одно дело стоять на балконе, смотреть вниз, облокотясь о перила, и совершенно иное, когда всем телом прижимаешься к холодной скале, а из-под пальцев выкрашиваются мелкие камушки, тело деревенеет от напряжения, начинается паника…

Рычание все же заставило его обернуться. Стая собралась в том месте, где он выполз на берег. Животные вели себя по-разному. Одни сидели, глядя на человека, терпеливо ожидая, пока он сделает неверное движение и сорвется, другие беспокойно метались, что-то вынюхивали. Их сходство с собаками при ближайшем рассмотрении не выдерживало критики. Скорее крысы, только необычайно крупные, отощавшие.

Лазать по скалам они явно не умели.

Шустов изо всех сил прижимался к отвесной стене. Ему удалось ухватиться понадежнее, но все усилия выглядели лишь отсрочкой неизбежной развязки. Расселина сужалась и начинала изгибаться, принимая вид нависающего над берегом обрывистого свода. Мышцы немели от напряжения, он боялся шелохнуться, чувствуя, как слабеют руки.

Помощи ждать неоткуда.

Он оказался совершенно в безвыходном, отчаянном положении: дикая природа с ее беспощадными законами выживания не оставляла безоружному, измученному, загнанному в ловушку человеку никаких шансов.

Твари, собравшиеся на берегу в ожидании законной добычи, не собирались уходить. В их взглядах читалось голодное терпение. Одна из «крыс» зевнула, усаживаясь поудобнее. Острые зубы, длиной в пару сантиметров каждый, усеивали пасть.

Максим отвернулся, пытаясь унять резкое головокружение.

Сужающаяся расселина сочилась тьмой. Он осторожно пошевелился, переставил ногу, – хотел перенести вес тела, дать отдых рукам, но вдруг потерял равновесие.

Его качнуло назад, внутри все оборвалось, замерло. Миг ужаса заставил инстинктивно взмахнуть руками, пальцы задели за выступ скалы, поймали точку опоры, и он, действуя в приступе паники, инстинктивно подался вперед, в узкий разлом.

В итоге Максим застрял. Его плечи зажало между двумя близко расположенными каменными выступами.

Хриплый смех внезапно раздался над берегом.

Твари, ожидавшие его неизбежного падения, вскинули морды, принюхиваясь и прислушиваясь. Их явно удивило поведение человека, а издаваемые им звуки даже напугали некоторых.

Шустов живо представил, как это выглядит со стороны: едва живой, в мокрой, изорванной одежде, застрявший в расселине, хохочущий… Жалкое зрелище.

«Повернись боком. Пытайся протиснуться глубже», – голос, вновь прозвучавший в рассудке, немного отрезвил.

«Чушь полная! Застряну окончательно!..» – он понимал, что спорит сам с собой, но даже такой диалог лучше, чем истеричный хохот.

«Соберись, в конце-то концов! Сдохнуть всегда успеешь! Мозги включи! Ты выберешься! Обязан выбраться, Макс»!

«Ладно… Не ори!..»

«Иззубренные скалы. Острые угловатые камни на берегу. Название поселка. Думай! Собери все вместе!» – настаивал внутренний голос.

«Укрепрайон-13?» – вспомнил Максим. – «Ну и что? Как это мне поможет?!»

«Укрепленный район, бестолочь»! – внутренний голос отвечал зло. Явное раздвоение личности пугало, но Максим списывал его на последствия контузии.

«Пролив очень похож на разлом! Скалы даже не выветрены, камни не обкатаны водой! Здесь в прошлом произошла катастрофа, отделившая часть материка! А теперь подумай, может быть, и укрепления оказались по обе стороны пролива? Куда, по-твоему, ведет расселина?»

Максим взглянул в глубину сужающегося разлома и подумал: «А ведь действительно, тьма очень плотная, вязкая, значит, расселина уходит глубже? Иначе я бы увидел тупик между сужающимися скалами».

В любом случае терять нечего, он шевельнулся, пытаясь развернуться боком.

Получилось. Грудь и спину сдавило. Дышать стало тяжело, мгновенным приступом паники накатили недавние воспоминания, как задыхался, тонул… Судьба насмехалась над ним, показывая, насколько никчемным, беспомощным становится человек в непривычных для него обстоятельствах.

«Если в глубине расселина расширяется, это будет необыкновенной удачей», – подумал он, стараясь дышать неглубоко, но часто. Под ногами нет опоры. Правая рука свободна, левая плотно прижата к телу. Как двигаться? Извиваясь?

Он попробовал. Бронежилет, едва не утянувший его ко дну, сейчас не позволял острым каменным выступам разодрать грудь и спину.

Так. Левая рука свободна. Плечо ломит. Нога все же нашла точку опоры. Он вытянул правую руку, пару секунд шарил в пустоте, пока не наткнулся на стену, ободрав костяшки пальцев.

Расселина действительно расширялась.

Вскоре дышать стало легче, и Максим позволил себе передохнуть. Он углубился метра на три в недра скал. Дневной свет теперь изламывался позади него узкой полоской.

Он сжал зубы, задавил страх, извиваясь, протолкнул себя глубже.

Давление на спину и грудь постепенно слабело. Выступ под ногами не крошился.

Еще одно усилие – и он внезапно потерял опору. Рухнув на колени, Максим оперся руками о холодный каменный пол.

Непроглядная тьма окружала его со всех сторон, полоска дневного света скрылась за незаметным поворотом теснины.

Где я оказался? В очередной ловушке?

Поблизости вдруг раздался царапающий звук, шорох мелких камушков и тяжелое, сопящее дыхание. «Час от часу не легче!.. Неужели эти твари все же умеют лазить по скалам?!» – он хотел вскочить, бежать, но лишь треснулся головой о низкий свод. После контузии приступы острой паники, немотивированной злобы, внезапного головокружения случались все чаще.

Радужные пятна поплыли перед глазами. Рука вслепую нашла острый обломок камня. Хоть какое-то оружие!

Шорохи и сипящие звуки звучали совсем близко, но Максим никак не мог сориентироваться, понять, с какой стороны они исходят?! Он резко обернулся, затем, не выдержав, ударил наугад. В глубокой тьме камень чиркнул о скалу, высек искры.

Звуки мгновенно стихли.

Бред. Зверь вдруг перестал дышать? Я же слышал, как он сопит!

Тишина.

Максим сипло выдохнул, медленно сел, обхватил голову руками.

«Ну, надо же… испугался самого себя!» – моральное изнеможение сводило с ума. Тьма обступала со всех сторон. События, произошедшие накануне, уже казались далеким прошлым, вырванным из какой-то другой жизни.

В глухой тишине зародился новый звук. Отдаленный невнятный рокот.

Вертолеты?

Скалы содрогнулись. Где-то в их глубинах с глухим ревом произошел обвал. Наверху продолжалась армейская операция, но Максима сейчас заботило совершенно иное.

Сидеть тут? Ползти назад? Или попытаться двигаться вперед?

Все три варианта казались неприемлемыми, но надо было выбирать меньшее из зол.

Ну, хорошо, допустим, поползу назад. Тварей распугали выстрелы. Но снова оказаться в зоне боевых действий, обессиленному, безоружному?

Нет. Не пойдет. Но и сидеть тут, замерзая, тоже не выход. Оставался только один путь – во тьму, в полную неизвестность?

Внутренний голос одобрительно промолчал.

* * *

Вот уже несколько минут Шустов полз на четвереньках, пригибая голову, одной рукой осязая пространство перед собой.

Слишком длинная расселина. Шероховатости стен, выступы камня исчезли. Словно прямой коридор с очень низким сводом!

Он не пытался осмыслить происходящее, лишь запоминал факты, складывал их в копилку памяти.

Серии глухих ударов повторились. На этот раз звука падающих камней он не услышал. Значит, все, что могло обрушиться, уже обвалилось. И то дело.

Еще немного, и Максим выбрался из теснины. Он по-прежнему ничего не видел в кромешной тьме, но стены узкого коридора раздались в стороны, он больше не осязал их. Рука слепо шарила в темноте. Под ногами ровный шероховатый пол. Сбоку и сверху все преграды исчезли.

Помещение. Но явно не пещера.

Он обессиленно повалился набок. Полное безразличие внезапно овладело им. Он ощущал себя погребенным заживо, но мысли скользили тускло, уже не цепляли за живое.

Через некоторое время Максим с трудом перевалился на спину. Влажная одежда липла к телу. Зуб на зуб не попадал. Так холодно ему еще не было ни разу в жизни.

Двигаться. Любой ценой… Иначе замерзну тут насмерть…

Он стиснул зубы, но не смог унять дрожь. Кое-как встав на ноги, вытянул руки, медленно побрел наугад во тьме, пока не наткнулся на препятствие. Материал гладкий и холодный на ощупь. Что-то металлическое, закругляющееся? Пальцы медленно осязали преграду. Чуть ниже закругления он обнаружил детали непонятного механизма, обросшего шелушащейся коростой ржавчины.

«Неужели я и вправду оказался внутри древних укреплений, от которых получил свое название рыбацкий поселок?!»

В душе вспыхнула слабая надежда. Если это бункер, то из него должен быть выход на поверхность, и не один! Тоннели, вентиляционные шахты, дренажные системы, что-то ведь сохранилось до наших дней?!

Он снова медленно пошел вперед, пока не отыскал стену помещения. Во рту пересохло. Хотелось пить. Движение немного согрело его.

«Я выберусь. Обязательно выберусь», – твердил себе Максим.

Рука неожиданно провалилась в пустоту. «Дверной проем?» – он медленно провел пальцами по гладкой холодной поверхности, случайно зацепил едва выступающий бугорок и невольно отшатнулся. Над головой внезапно сыпанули искры, на миг высветили едкие завитки дыма, сочащиеся из сплетения кабелей, труб, непонятных устройств.

Он оцепенел.

Рой крохотных огоньков отделился от искрящих, задымившихся терминалов, расположенных вдоль стен!

У Максима перехватило дыхание, горло сжало спазмом.

Он попросту не успел отреагировать на происходящее – с десяток сгустков холодного пламени неожиданно погасли, остался лишь один, – он метнулся к человеку, оставляя во тьме медленно тающий световой след, заинтересованно озарил осунувшееся лицо Максима и вдруг отпрянул, метнулся прочь!

«Что со мной не так?! – он оцепенело смотрел вслед удаляющейся световой капле. – Да какая разница?! Главное – он меня не тронул! Не важно, почему, но ведь не тронул!» – убеждал себя Максим. Он стряхнул оцепенение, вновь пошел вдоль стены, осязая ее кончиками пальцев.

Трещины. Пятна влаги. Глубокие выбоины.

Стена оборвалась. Пересечение тоннелей?

Максим в нерешительности переминался с ноги на ногу. Он уже понял: внутрискальные коммуникации протянулись на километры, если не больше. Возможно, в далеком прошлом они соединялись со Святилищем на том берегу. То есть заблудиться, двигаясь на ощупь, раз плюнуть.

Решение внезапно подсказал стылый ветерок, веющий по тоннелям.

Он без труда опередил направление тяги воздуха, пошел вслед за сквозняком и не ошибся в интуитивном предположении. Вскоре он вышел в просторный зал, где кромешная тьма сменилась мягкими сумерками.

Задрав голову, Максим увидел скупо освещенный ствол вертикального колодца, застывшие лопасти огромного вентилятора, даже различил ржавые скобы, ведущие вверх, к заветному пятнышку дневного света.

В центре помещения громоздились непонятные устройства. «Если взберусь на груду металлического хлама, то дотянусь до нижней скобы», – подумал он, начиная опасное восхождение.

Его состояние неуловимо менялось с каждым шагом. Откуда вдруг взяться оптимизму? Или человеку, оказавшемуся в безвыходной ситуации, достаточно слабой надежды на спасение?

Пальцы дотянулись до ржавой скобы, вцепились в нее.

Держится?

Скоба чуть-чуть поддалась, но не вылетела из креплений.

Он подтянулся, схватился за следующую, повис, раскачиваясь.

Третья скоба не выдержала, полетела вниз, Максим едва не сорвался, но нет худа без добра, – металлический лязг резанул по нервам, придал сил, от внезапного выброса адреналина зашумело в ушах, он рванулся, дотянулся до четвертой скобы, повис на согнутом локте, чувствуя, как мелко дрожат ободранные в кровь пальцы, но это был уже не страх, как некоторое время назад, а яростное желание жить, стремление к свету.

– Я выберусь! – согнутая в колене нога нашла опору. – Я выберусь, – хрипло твердил он, дотянувшись до ржавого кольцевого выступа, в котором крепился вентилятор.

Пятнышко света стало немного ближе, и это тоже придало сил.

* * *

Бой давно стих.

Максим, подслеповато щурясь, выбрался на поверхность. Теплый, но пасмурный, моросящий дождем день встретил его тревожащими запахами гари.

Зев вентиляционной шахты прятался среди скал. Вокруг угадывались остатки древнего сооружения: трухлявый, изъеденный коррозией металл, серые потрескавшиеся бетонные стены, детали устройств, превратившиеся в бесформенные комья ржавчины.

Живой…

Он сел на камень, глубоко дыша, не представляя, где именно оказался, сколько прошло времени, да это сейчас и не имело значения. Тишина. Безветрие. Нечеловеческий покой после нечеловеческого напряжения сил.

Шаги и негромкие голоса послышались чуть ниже.

– …говорю тебе, Серега, из трещин в скалах они появлялись! – двое молодых парней в военной форме внезапно промелькнули в поле зрения Максима. Его скрывал низкорослый кустарник, они же присели у края обрыва, принялись устанавливать среди камней электронное оборудование. – Зачем вообще мы сунулись через пролив? Жесть полная! Как вспомню, меня колотить начинает, веришь?

Второй лишь сумрачно кивнул. Его рука была перевязана чуть выше локтя. Сквозь тугую повязку проступало пятно крови.

– Три «Искандера» потеряли, – не унимался первый. – Никогда не забуду, как вертушки горели, а эти… – он запнулся, – ну эти твари, словно воронье, стаей кружат… – Он помолчал, затем снова нервозно заговорил: – Я сегодня у Евтюгина спрашиваю: что дальше? А он сам ничего не понимает. Твердит одно и то же: мол, закрепиться надо, подкреплений дождаться.

– Думаешь, дальше наступать будем?

– Тут и гадать нечего! Видел, сколько техники на том берегу?!

– Смысла не понимаю. Столько веков сюда никто не совался. Теперь-то чего полезли?

– Говорят, источник мнемовируса где-то тут! Типа, найти его надо. И уничтожить.

На некоторое время наступила тишина, затем пискнуло, включаясь, установленное этими парнями оборудование.

– Блин, Серега… Кроме твоего личного датчика на сканере ни одной отметки!

– А снайперы? Они же метрах в ста от нас!

– Да не сканируется то направление! Скалы мешают! Ну, скажи, как приказы выполнять? Сказано ведь: уничтожать всех, кто без электронной метки тут шатается! Но если сканеры сбоят…

– Ладно, не нашего ума дело. Пошли дальше. Вот включат глобальную сеть рубежа, так сразу станет ясно, кто тут свой, а кого валить!

Голоса начали постепенно удаляться.

Максим выглянул из укрытия. Хорошо хоть ума хватило сдержаться, не выдать себя. Пристрелили бы.

Вентиляционная шахта вывела его на склон невысокой скалистой возвышенности. Сквозь дымку моросящего дождя просматривались поросшие кустарником сбегающие вниз овраги, ниже и дальше темнел изорванный прорехами лес. Шлейфы дыма стелились над ним, отмечая места падения сбитых вертолетов.

Кроме трех «Искандеров» в ночном бою пострадала и другая техника. Моросящий дождь не дал разгореться пожарам, но поваленные деревья виднелись повсюду. Только в поле зрения виднелось десятка три обугленных проплешин. На одной из них чернел корпус сгоревшей БПМ.

Шустов тяжело задумался. Что делать? Военные сейчас напуганы, злы. Видимо, им прочили легкую, беспрепятственную высадку, а не мощное сопротивление. Потери, наверное, огромные.

Со стороны пролива послышался отдаленный гул двигателей. Максим окинул взглядом небеса, заметил силуэты вертолетов, движущиеся на фоне серых облаков. Каждая из грузовых вертушек транспортировала в специальных захватах боевую планетарную машину.

Они не встретили никакого сопротивления, пронеслись над головой, начали снижаться.

«Мне туда путь заказан», – Максим с тоской посмотрел в сторону наспех оборудованных посадочных площадок. Но и впереди – абсолютная неизвестность.

Идти в глубь неизведанной территории? Зачем? Что я там забыл?!

«А какие еще варианты? – встрепенулся мысленный шепот. – Как только включат электронный рубеж, соединят в сеть установленные по гребню высот датчики, тебе не жить! А произойдет это достаточно скоро, может быть, с минуты на минуту! Сам подумай, Макс, чем дальше ты уйдешь от берега, тем легче будет скрыться! Вспомни, что говорил Шепетов: на протяжении веков сюда бежали инфицированные. Может, где-то в этих землях есть их поселения?!»

Шустов не стал спорить с голосом своего рассудка. Отсюда действительно нужно убираться, чем быстрее и незаметнее, тем лучше, – взгляд настороженно скользнул по ближайшему, заросшему кустарником оврагу. Личные датчики… Может, удастся добыть для себя один? И оружие заодно?

Ему хотелось жить. Выбравшись из тьмы и могильного холода загадочных внутрискальных укреплений, вдохнув свежего воздуха, он преобразился. Словно в голове что-то переключилось.

Жить. Знакомое, затертое слово. Он и представить не мог, какие глубокие, темные инстинкты оно способно пробудить. Минуту назад казалось, что сил не осталось вовсе, а сейчас мышцы лихорадило, он дышал глубоко и часто, словно собирался нырнуть в омут.

Ближайшая, ведущая к оврагу расселина белела известняковыми уступами метрах в двадцати ниже. По ее краям рос чахлый кустарник. Проскочу?

Он привстал, ринулся вниз, стремясь короткой перебежкой преодолеть открытый участок, но его тут же заметили.

Сухо ударил одиночный выстрел, за ним еще один и еще. Пули высекали искры, крошили камень, визгливо уходили на излет.

Сердце глухо молотилось в груди. Дыхание сбилось. Свои же стреляют!

«Своих больше нет, Макс! – не упустил возможности укусить внутренний голос. – Теперь ты сам по себе. Замешкаешься, убьют!»

Пуля ударила в скалу подле головы. Мелкой каменной крошкой посекло щеку. Шустов оступился, упал, больно ударился плечом, безвольно покатился вниз по склону.

Выстрелы стихли. Снайперы сочли его мертвым.

* * *

На дне оврага пахло прелой листвой.

Максим пару минут лежал не шелохнувшись. Катиться по склону, изображая труп, незаметно отталкиваясь, чтобы не застыть удобной мишенью на открытом месте, оказалось непросто.

Кровь запеклась на щеке и губах. В висках пульсировало.

Им все сильнее овладевала злость. Сколько же можно?! Словно щепка, попавшая в ручеек! Несусь по течению событий!.. Он сел, огляделся. Густой кустарник надежно защищал его от наблюдателей. А как с электронными средствами обнаружения? Включили они рубеж, или у меня еще есть пара минут?

Выяснять не хотелось. Он встал и, пошатываясь, побрел вниз. Растительность неплохо маскировала его, но она же осложняла путь. Кустарниковые заросли быстро сменились низкорослыми деревьями с густыми кронами. Повсюду появились лианоподобные растения, усеянные шипами. Они оплетали ветви, стелились по земле, путались под ногами, цеплялись за одежду.