Текст книги "Колония"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Однако ни механические поломки, ни программное обеспечение, которое по определению не позволяло ни одной машине причинять вред человеческому существу, не остановили движения руки андроида.

…Командир поисковой группы первым вышел на небольшую прогалину и, заметив скорчившегося на земле Марка, хищно улыбнулся, медленно поднимая оружие.

Одиночный выстрел из автоматического пистолета прозвучал над головой подростка, будто короткий раскат грома, и в наступившей вслед за выстрелом секундной тишине он с содроганием увидел, как над переносицей азиата расплывается маленькое пятнышко, откуда вдруг пульсирующим фонтанчиком брызнула кровь…

Тело преследователя начало мешковато оседать на землю… Взгляд Марка будто примёрз к нему, и лишь слух донёс до сознания перепуганного подростка три прозвучавших подряд одиночных пистолетных выстрела да короткую запоздалую очередь из автоматического оружия.

Из шокового состояния его вырвал тот же тихий сиплый голос:

– Не бойся… Меня зовут Генри… Я в такой же беде, как ты…

Марк медленно повернул голову. Всё случившееся походило на сон или бред, но измученное сознание отвергало частности, не задаваясь вопросами о причинах и следствиях, – был инстинктивный страх, смешанный с толикой отвращения, и радостное, бьющееся под сердцем, но ещё не осознанное чувство чудесного, почти мистического спасения…

Он собрался с духом и скосил глаза на своего внезапного союзника.

Теперь голова, плечи и правая рука андроида торчали из своеобразной воронки, образованной его движениями. Смотреть на робота стало уже не так жутко – рядом в двух шагах лежало рухнувшее навзничь грузное тело мёртвого азиата: кусты спружинили, приняв на себя его вес, и оно застыло в наклонном положении, изредка вздрагивая в рефлекторных судорогах.

– Мальчик, мне нужны инструменты и тестер. Помоги мне…

Марк всё ещё не осознал произошедшего, до его затуманившегося рассудка не доходило, что он спасён, а глухой, идущий будто из-под земли голос отчаянно пугал его…

– Ты наверняка найдёшь инструменты во флаере, – подстегнул его дройд. – Только не бросай меня здесь, прошу…

* * *

Излишне было напоминать Генри об обстоятельствах их встречи.

Оба запомнили тот день навеки, но никогда не возвращались к обсуждению его подробностей.

Всему на свете есть объяснение, и, задумавшись, почему он не расспрашивал дройда о его прошлом, Келли быстро нашёл ответ на заданный самому себе вопрос: в тот день, откапывая эндоостов машины, который кто-то сильно повредил очередью из автоматического оружия, он находился во власти морального и физического истощения, а позже, когда дройд протестировал свои цепи и при помощи найденного во флаере инструмента восстановил функции центрального сервомоторного узла, они выбрались из кустов и оказались перед выбором: куда идти?

Именно в ответ на животрепещущий вопрос речевой синтезатор андроида выдал важную информацию относительно прошлых событий. Собственно, это объяснение надолго удовлетворило Марка, освобождая их дальнейшее общение от подозрительных расспросов со стороны подростка.

Генри, который в тот момент представлял собой очищенный от остатков пеноплоти эндоостов, плотно обвитый жгутами приводов, осмотрелся и произнёс:

– Мне нельзя разгуливать в таком виде. По эндоостову легко опознать модель, а я не хочу быть уничтоженным.

– Почему тебя должны уничтожить? – спросил Марк, который уже начал понемногу свыкаться с внешним видом спасшей его машины.

– Модель моего типа признана неудачной. Все выпущенные образцы подлежат уничтожению с последующей утилизацией.

– Поэтому в тебя стреляли? – Марк указал на пулевые отверстия, зияющие в немногочисленных кожухах, прикрывающих наиболее важные узлы эндоостова.

– Да, – ответил Генри.

– Тебя произвели на заводах концерна? – поинтересовался Марк.

Андроид кивнул утвердительно.

Теперь Келли понимал, что в поведении его спасителя было слишком много вопиющих странностей, но в ту пору он воспринимал их с детской непосредственностью, а затем попросту привык к дройду, подсознательно списывая его неординарность на неудачную попытку программистов создать продвинутый образчик робототехники.

Их дальнейшие взаимоотношения развивались естественно и непринуждённо: объяснив, что его могут уничтожить, андроид вызвал симпатию подростка, который в свои пятнадцать лет не понаслышке был знаком с угрозой смерти. Марк легко согласился помочь ему, тем более что вокруг на сотни километров простиралась зона, опустошённая давней техногенной катастрофой, где сохранилось множество разрушенных зданий и никому не нужной разбитой техники.

Примерно через неделю Генри обрёл законченный внешний вид – детали корпусов от различных моделей человекоподобных механизмов прикрыли его эндоостов, и теперь для постороннего взгляда он выглядел вполне заурядно: старая, видавшая виды модель, которую молчаливый худощавый подросток подобрал где-нибудь на свалке и восстановил своими руками, – эта версия, выдерживавшая любую поверхностную критику, успешно работала до сих пор…

* * *

– Итак, Генри, теперь я хочу услышать правду.

– Уточни формулировку вопроса, Марк.

– Дейвид Мошер рассказал мне о «неадекватном поведении», которое демонстрировали андроиды твоего типа непосредственно перед опустошившими зону взрывами. Также со слов Мошера мне стало известно, что в состав твоего центрального модуля входят выращенные в лабораториях нейронные ткани, клонированные с человеческой ДНК, – в разговоре со мной Дейвид недвусмысленно дал понять, что именно они стали причиной сбоев в поведении роботов твоей серии.

– Он сказал тебе, в чём выражалась эта «неадекватность»? – выслушав Келли, задал дройд встречный вопрос.

Марк кивнул:

– Некоторые из вас стали отождествлять себя с людьми, демонстрируя уникальные воспоминания, которые, по мнению специалистов корпорации, исследовавших двадцать лет назад образчики дефектной техники, действительно могли быть избирательными фрагментами памяти реальных прототипов. Они не сумели собрать достаточно убедительных, объективных доказательств того, что дройды демонстрировали реальную память людей, но у меня в этой связи возникло одно предположение, которое ты можешь либо подтвердить, либо опровергнуть, потому что знаешь точный ответ… – Келли старался выражаться развёрнуто, чтобы его слова невозможно было истолковать двояко.

– Я жду вопроса, Марк.

– Ответь, первопричиной возникновения таких воспоминаний является применение в лабораториях концерна настоящих нервных тканей, взятых от доноров? – спросил Келли, фактически не сомневаясь в утвердительном ответе.

– Нет, Марк, здесь ты заблуждаешься, – неожиданно опроверг его интуитивное предчувствие Генри. – Мои нейромодули состоят из клонированных клеток…

– Точно?

– Абсолютно.

– Тогда почему ты присвоил себе имя и ведёшь себя, как человек?

– Марк, ты ставишь меня в безвыходное положение, – ровным, лишённым обычных эмоциональных оттенков голосом произнёс дройд. – Ответ или молчание в равной степени негативно скажутся на наших взаимоотношениях.

Келли угрюмо посмотрел на андроида:

– Генри, назови мне ещё хотя бы одну машину, которая взялась бы спорить со своим хозяином, и я больше не задам ни единого вопроса.

Дройд склонил голову в чисто человеческом жесте.

– Я не машина, Марк. И не человек. Хотя когда-то был и тем и другим.

– Ты сбиваешь меня своими формулировками. – Келли хотел сказать: выражайся точнее, но мысленно осёкся. Лаконичные фразы дройда были и без того предельно точны.

– Будет лучше, если я последовательно интерпретирую для тебя ту часть базы данных, которая относится к событиям, произошедшим до нашей встречи. Я не стану делать выводов и предположений, ладно?

– Хорошо, давай попробуем так.

Генри встал с кресла, взял электронный планшет, затем на несколько секунд подключился к нему, перекачивая в оперативную память какие-то данные, и протянул информационное устройство Марку:

– Прежде прочти вот это.

Техническая справка:

Андроиды серии «PQ-920» разработаны концерном «Новая Азия» по техническому заданию корпорации «Дитрих фон Браун». Опытная партия в количестве одной тысячи образцов отправлена в сектор Нъю-Даймонда для эксплуатационных испытаний. В результате внутреннего программного сбоя большинство механизмов самовольно покинули места консервации. В поведении машин отмечены следующие сбойные функции: попытка отождествлять себя с людьми, неисполнение команд удалённого оператора, бессмысленные (с точки зрения технической целесообразности) действия, а именно: покушение на частную собственность с целью завладения имуществом поселенцев, попытки использовать имитаторы лицевой мускулатуры и полости рта для приёма пищи, употребления напитков, курения.

В документально зарегистрированных прецедентах общения с людьми кибернетические механизмы демонстрировали полную дезориентацию относительно своего реального местонахождения, проявляли агрессию, отказывались подчиняться командам.

Ввиду потенциальной опасности вышедших из-под контроля механизмов все образцы опытной партии были уничтожены силами спецподразделений службы корпоративной безопасности. Завод-изготовитель получил подробную техническую информацию о неполадках.

Приложение:

Выписка из технического задания на проектирование человекоподобной модели механизма серии «PQ-920».

1. Расширение функции речевого общения.

2. Замена морально устаревших материалов пеноплоти на органические соединения с постоянной температурой 36–37 градусов по шкале Цельсия.

3. Подвижная лицевая псевдомускулатура.

4. Пониженный уровень паразитических шумов при работе сервоприводов эндоостова.

5. Способность к поддержанию речевого диалога с функцией распознавания, усвоения и дальнейшего использования лингвистических оборотов в соответствии с их семантической нагрузкой (опция «сленг»).

Келли закончил чтение и поднял вопросительный взгляд на Генри.

За годы тесного общения дройд глубоко постиг внутренний мир Марка, он знал его привычки, мог предугадать логику принятия хозяином тех или иных решений, поэтому сейчас ему не составило труда прочитать в глазах Келли не заданный вслух вопрос:

– Ты спрашиваешь у себя – зачем корпорации понадобились такие машины? Ответ прост: чтобы удовлетворить потребности особо привередливых клиентов, которые отрицательно относились к «кибернетическим истуканам». Глобальный эксперимент должен был начаться при заселении зоны Нью-Даймонда, но этому, как ты теперь знаешь, помешала атака экзовируса и последовавшая «зачистка территории».

– В технической справке ничего не сказано о нейромодулях.

– Да, так как данный документ относится к числу общедоступных материалов, касающихся тех событий. Из его текста изъяты все данные о применявшихся технологиях. Но я могу восполнить эти пробелы.

– Хорошо, слушаю.

– Техническое задание, поставленное «Фон Брауном», было достаточно сложным, – приступил к разъяснениям Генри. – Например, реализация такой функции, как распознавание речи и поддержка осмысленного диалога, требует внедрения в конструкцию кибернетического механизма нейросетей, способных к самообучению. Как известно, нейросети не программируются, они обучаются при помощи специальных примеров. На сегодняшний день промышленностью достигнут технологический предел минимизации отдельных компонентов нейросетей, – самый миниатюрный чип, содержащий группу искусственно созданных нейронов, всё же десятикратно превосходит по размерам аналогичный фрагмент живых нервных тканей. Поэтому, чтобы выполнить техническое задание, не нарушая пропорций и габаритов человекоподобной оболочки, специалисты концерна «Новая Азия» сочли уместным использовать не эмуляторы нейронов, а живые ткани, заключённые в специально разработанные контейнеры, корпуса которых имеют встроенные системы питания, предназначенные для автономного поддержания биологического компонента. Они требуют до ста граммов раствора глюкозы в месяц.

Келли внимательно выслушал пояснения и кивнул, напряжённо размышляя над сказанным, но не пытаясь делать какие-то выводы. Все изложенные технические характеристики имели значение лишь в качестве прелюдии к основному вопросу.

– Хорошо. Техническую сторону вопроса я в принципе понял, – произнёс он. – Теперь давай вернёмся к нашей теме. Я возьмусь утверждать, что две нейросети, внедрённые в кибермеханизм, могут существенно расширить его функции, сделать поведение робота более пластичным, очеловеченным, но их недостаточно для формирования «эго»… Или я опять не прав?

– Всё зависит от первичной информации, которую получают нейросети в процессе базового обучения. В моём случае нейромодули содержали систему распознавания речи и связанные с ней словари.

– То есть первоначально ты отвечал характеристикам, которые требовались эксплуатационной службе «Фон Брауна»?

– Абсолютно.

– Ну а как же «неадекватное поведение»?

– Попытайся представить, что в нейросеть попадает часть информации, составляющей логичность человека, – после непродолжительной паузы произнёс Генри. – Например, фрагменты воспоминаний, некоторые схемы машинальных реакций на событие – прихотливо вырванный из контекста сознания кусочек личности – именно в такой формулировке, ибо нейромодули слишком малы, чтобы вместить полноценную информационную копию мозга.

– Генри, ты пытаешься сбить меня с толку? Во-первых, пока ещё не изобрели технологический способ трансплантации личности от одного носителя к другому. Во-вторых, это бессмысленно с практической точки зрения.

– Я не хуже тебя осознаю это, Марк. Наверное, здесь кроется причина моей пассивности в оценках событий, что произошли много лет назад. Я могу рассказать тебе о них, а ты – выслушать меня и принять на веру, потому что объяснить случившееся с точки зрения здравого смысла и современных технологий попросту нереально.

– Хорошо… Излагай… – произнёс Марк, покосившись в сторону своего фантома, сидящего в кресле за компьютерным терминалом.

В гостиничном номере на некоторое время воцарилась ватная тишина. Всё было спокойно.

«Пока спокойно», – мысленно поправил себя он.

* * *

Какое-то время Келли наблюдал за нехитрой ловушкой, расставленной для гипотетического «доброжелателя», Генри терпеливо ждал.

– Я слушаю, – Марк вновь повернулся к нему.

– Как я выяснил позже, партия андроидов серии «PQ-920» была получена корпорацией в мае 2395 года, – приступил Генри к последовательному изложению событий. – Все машины прошли тест в технических лабораториях, и нас отправили в Нью-Даймонд, где дройды заняли свои места в консервационных боксах. Вторичная реактивация должна была произойти по прибытии первых поселенцев. Город уже сдали приёмной комиссии, и в тот момент заканчивались работы по дизайнерскому планированию ландшафта, что должно было занять не более двух месяцев.

– Значит, на момент заражения сектора ты вместе с андроидами экспериментальной партии находился в одном из домов Нью-Даймонда?

– Да, я стоял в обычной технологической нише, скрытый от посторонних глаз подвижной панелью отделки, и ждал наступления заданных условий для самостоятельной реактивации.

– В то время ты знал, что тебя зовут Генри?

– Нет. Моё имя состояло из букв и цифр серийного номера. Те данные, что сохранил блок ПЗУ, не подходят под определение самосознания. Я являлся обычной машиной, отличающейся от предыдущих моделей только расширенным набором функций общения и новым типом искусственной плоти.

– Если твои блоки памяти хранят информацию о том времени, значит, в них должно быть зафиксировано и само аномальное событие, которое привело к повреждению данных в нейромодулях, характеризующихся в отчёте термином «сбой».

– Да, такая информация о событии есть, – подтвердил предположение Марка Генри. – Но я не в состоянии логически обработать данные.

– Почему? – нахмурился Марк.

– Я машина. В первую очередь – машина, и над подавляющим большинством моих систем по сей день господствуют законы алгебры чисел. Попытка анализа информации безуспешна. С точки зрения традиционной машинной логики, данное событие не могло произойти. Я помню о нём, постоянно испытываю последствия, но не могу его обосновать прежде всего потому, что оно произошло не в колонии, а на Земле.

Последняя фраза андроида прозвучала столь парадоксально, что Келли не сразу понял суть сказанного.

– То есть? – машинально переспросил он.

* * *

Земля, 18 февраля 2395 года. Мегаполис Антверпен, цокольный уровень… Три часа ночи.

Он возвращался домой в лёгком подпитии.

Вообще Генри Моллирайт не страдал тягой к спиртному. Двадцать лет службы в полиции научили его относиться к алкоголю с долей предвзятости: когда изо дня в день наблюдаешь за следствиями пагубных пристрастий людей к одурманивающим рассудок веществам, закономерный вывод об их вредоносном влиянии превращается в некий условный рефлекс, основанный на смешанном ощущении опасности и отвращения.

Конечно, такая реакция вырабатывалась далеко не у всех, здесь огромную роль играл ежедневный психологический прессинг – то самое бытие, которое определяет сознание, и Генри знал немало хороших, с его точки зрения, парней, которые тем не менее периодически якшались с зелёным змием, да и не только с ним… Был у него один близкий знакомый, спец из отдела по расследованию убийств, так тот «принимал» чуть ли не каждый день – работа такая, не всякие нервы её выдерживают.

В этом смысле Моллирайту повезло: он курировал «тихий» участок третьего уровня мегаполиса, где располагались офисы различных учреждений и проблем возникало во сто крат меньше, чем в спальных районах мегагорода.

Сегодня ему пришлось посидеть «за компанию» – провожали на пенсию сержанта Гордона, старейшего сотрудника их участка.

Хотя количество выпитого и было минимально, но Генри всё же решил прогуляться пешком, чтобы выгнать из головы неприятную одурь.

«Да, засиделись мы сегодня…» – думал он, рассеянно глядя по сторонам. Цоколь, на котором покоились мощные фундаменты вздымающихся к облакам городских кварталов, пользовался дурной репутацией, криминогенная обстановка тут считалась наихудшей по всем критериям оценок, и путешествовать в одиночку через плохо освещённый лабиринт, образованный фундаментами уровней, было небезопасно даже в светлое время суток, а сейчас половина второго ночи, так что хмель быстро улетучивался из сознания копа…

«Каким ветром меня сюда занесло? – Генри остановился, пытаясь вспомнить, как он умудрился попасть с третьего уровня на самое дно Антверпена, ниже которого располагались только технические коммуникации мегаполиса. – Наверно, ошибся цифрой, набирая код в скоростной общественной капсуле, – пришёл он к очевидному, но малоутешительному выводу. – Надо поскорее выбираться отсюда, пока не встретился с какой-нибудь бандой».

Табельное оружие он сдал по окончании смены, при нём остался лишь значок полицейского да форма, которая на цокольном уровне была равносильна красной тряпке, применявшейся в качестве раздражителя в древнем виде кровавой забавы…

Оглядевшись по сторонам, Генри отыскал взглядом ближайшую капсулу вертикальной транспортной артерии и направился к основанию уходящей ввысь пустотелой колонны.

Хмель окончательно исчез, он торопливо пересёк площадь, по которой лёгкий ветер лениво гонял обрывки мусора, и взглянул на табло статуса ближайшей пневмокапсулы. Экран информа был предохранён от актов бессмысленного вандализма толстым слоем бронестекла, сквозь который отчётливо просматривалась сиротливая цифра «десять».

Ближайшая к нему капсула находилась на десятом уровне.

Он коснулся пятнышка псевдокнопки, и в этот миг услышал за своей спиной голос:

– Блин, да это же коп!..

«Капсула прибудет секунд через тридцать, – промелькнул в голове нехитрый расчёт, – ещё десять секунд на торможение и парковку, потом открывание дверей, считывание данных со статкарточки – всего минута… Что ж, попробую заговорить этим парням зубы, не тыкать же им в лоб полицейским жетоном вместо ствола…»

Обернувшись, он увидел, как к нему приближаются пять скверно одетых подростков, один игриво перебрасывал из руки в руку отполированный до блеска отрезок строительной арматуры, у другого на кулак была намотана цепь, третий носил особые, явно ворованные перчатки из гибкого многослойного пластика, которые являлись фрагментом снаряжения подразделений быстрого реагирования. Генри знал, что в наборе каждой перчатки, в выступах, расположенных над фалангами пальцев, смонтированы приспособления, среди которых имелось выкидное лезвие ножа и несколько выстреливаемых пружинами пулевых инъекторов с паралитическим препаратами.

«Будем надеяться, что перчатки разряжены», – подумал Моллирайт, машинально готовясь к силовому противодействию.

– Так, парни, расходимся миром, – вслух произнёс он, понимая, что его призыв вряд ли будет услышан, особенно вон теми, плетущимися позади основной группы подростками с блуждающим, остекленевшим взглядом.

– Эй, да он в штаны наложил! – с неподдельным восторгом воскликнул один из тинейджеров, демонстративно раскручивая цепь. – Сейчас дяденьке будет больно…

За спиной Генри раздался мелодичный сигнал, возвестивший о прибытии капсулы. Он уже держал в левой руке свою статкарточку, зная, что двери не откроются, пока система сканирования не считает его личный номер.

– Спокойно, ребята. Нам сейчас нечего делить. – Левая рука на ощупь прижала пластиковый прямоугольник к окошку сканера, и спустя секунду двери начали открываться. – Каждый идёт своей дорогой.

– Э… да он и вправду сейчас свалит! – раздался ломкий голос, сопровождаемый характерным звуком передергиваемого вручную пистолетного затвора. – А ну, стоять, сука!

Злоба.

Тупая, ничем не оправданная злоба клокотала в юном, ещё не оформившемся голосе, будто этот подросток уже прожил долгую многотрудную жизнь и у него действительно имелся веский повод ненавидеть всё и вся, что хоть на йоту отличалось от него самого.

Генри понял, что не успеет благополучно выпутаться из этой нелепой ситуации, но всё же шагнул назад, в открывшиеся двери, одновременно с оглушительно прогрохотавшим роковым выстрелом…

* * *

Вспышка боли и мрак.

Он стоял, не ощущая собственного тела, лишь внутреннее наитие свидетельствовало о его вертикальном положении.

«Ранен? Всё ещё нахожусь в кабине пневмолифта?»

Сознание как будто очистилось от эмоций, да и реальных воспоминаний почти не осталось: он помнил лишь крохотный эпизод событий, оборванных роковым выстрелом. До и после звенела пугающая пустота.

Кто я?

Генри… Генри Моллирайт?

Следующая мысль принадлежала уже не ему:

Статус: ОШИБКА. ЛОЖНЫЙ КОД ДЛЯ ВНУТРЕННЕЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ.

Он попытался вскрикнуть, позвать на помощь, но ничего не вышло, сознание истончалось, губы не слушались, они даже не ощущались, лишь под воздействием этих беспорядочных, панических внутренних усилий он увидел свет.

Тусклый свет, пробивающийся через щель неплотно задвинутых створок технологической ниши.

…Тело андроида вздрогнуло, по нему пробежала конвульсивная судорога, когда пришли в движение механические мускулы, спрятанные под оболочкой псевдоплоти. Ещё несколько таких же резких, беспорядочных движений, вызванных внутренним программным сбоем, незримой борьбой, когда блоки нейромодулей и кибернетическая система пытались управлять одними и теми же функциями опорно-двигательного аппарата, привели к тому, что человекоподобный робот проломил тонкую декоративную перегородку и, потеряв равновесие, рухнул на пол.

…Он лежал на полу и смотрел, как за окном на фоне незнакомых серых небес, имеющих непривычный фиолетовый оттенок, в воздухе застыл приветливый до дрожи лазерный росчерк:

«Добро пожаловать в Нъю-Даймонд. Вас приветствует колониальная администрация марсианского сектора освоения корпорации „Дитрих фон Браун“».

* * *

Выслушав ровный, лишённый эмоций рассказ дройда, Марк в первый момент не смог ничего ответить ему – они с Генри смотрели друг на друга, словно встретились только сегодня, а не двенадцать лет назад.

Для Келли было сложно усомниться в том, что он услышал правду. Какой бы фантастичной она ни показалась в первый момент, это была ПРАВДА, та самая, о которой молчали технические службы корпорации и, скорее всего, не подозревали сами производители…

«Естественно… – подумал Марк, вспомнив, в каком состоянии он нашёл дройда. – Азиаты не получили назад ни единого образца из опытной партии. Всё скрыл гриф „совершенно секретно“ и вычистили вспышки двух ядерных взрывов».

Однако, кроме эмоциональных оценок, существовала ещё и практическая сторона вопроса. От Дейвида Мошера он узнал об эпидемии экзовируса, от Генри услышал рассказ о совершенно необъяснимой реинкарнации фрагмента посттравматической памяти погибшего на Земле полицейского в тщательно обученные, тонко отстроенные нейромодули человекоподобной машины. Были ли взаимосвязаны между собой два уникальных, экстраординарных процесса, протекавшие на ограниченной марсианской территории в одно и то же время?

Логика подсказывала, что подобных совпадений не бывает, значит, между неизвестным экзовирусом и частицей внедрённой в андроида человеческой памяти должна присутствовать чёткая, недвусмысленная взаимосвязь.

– Ты пытался переосвидетельствовать своё техническое состояние? – нарушив воцарившуюся в номере тишину, спросил Марк.

– Я исправен, – лаконично и односложно ответил дройд. – Нейромодули не утратили своей главной функции – я успешно распознаю речь и формулирую адекватные ответы для взаимного общения с людьми.

– Это я знаю… – Келли вдруг ощутил странную сухость во рту. – И всё же ты должен осознавать кое-что ещё…

– Да, Марк. Я понимаю, что с технической точки зрения имевший место процесс перемещения данных невозможен. Чтобы андроид на Марсе получил частицу человеческой личности, должна существовать отлаженная, многократно апробированная система, осуществляющая съём информации с биологического носителя, её перемещение через разделяющее две планеты пространство и инсталляцию на новый носитель.

– Почему ты уверен, что такого устройства не существует? Что ты или я можем знать о секретных военных разработках, например?

– Я проверял, Марк, – ответил Генри.

– Каким образом?

– Нью-Даймонд был пуст. Внутренние программы предписывали моей кибернетической системе явиться в службу технической поддержки и заявить о сбое. На первых порах победу в возникшем внутреннем конфликте одержала именно кибернетическая составляющая, и я, покинув здание, направился по пустынным улицам в центр сервисного обслуживания планетарной техники.

– Что показал тест? – Марк заинтересованно подался вперёд, но ответ Генри в очередной раз обескуражил его:

– В тот день мне не удалось добраться до здания техподдержки. Когда я вышел на улицу, над Марсом шёл серебристый снег, – ответил дройд, лишний раз доказывая свою способность к ассоциативному мышлению, потому что дальнейшие пояснения охарактеризовали упомянутый «снег» уже совершенно иначе: – Микроскопические корпускулы витали в воздухе, сканирование показывало, что они состоят из металла и имеют некую внутреннюю архитектуру, реализованную на молекулярном уровне.

– Та самая серебристая плесень, что, по рассказу Мошера, разъедала кожухи силовых генераторов?

– Думаю, взвешенные в воздухе микрочастицы являлись уже некоей модификацией, прогрессивной формой, которая развилась из первоначального цистового состояния, в котором пребывала миллионы лет.

– Ты сказал, что не сумел добраться до сервисного центра. Почему?

– Микрочастицы проникли под мои защитные кожухи. Они оказались столь малы, что фактически не встречали препятствий, к тому же они явно тяготели в своём движении к линиям напряжения электромагнитных полей, скользя по ним, словно по транспортным артериям, ведущим непосредственно к силовым агрегатам и потребителям энергии.

– Они инфицировали тебя?

– Можно применить и такой термин, – согласился Генри. – В какой-то момент вновь возник сбой, но теперь уже не в центральных модулях, а на периферии. Отказали независимые контроллеры серводвигателей, потом внезапно прекратился обмен данными в магистральном оптоволоконном кабеле.

– Насколько я понимаю, ты оказался парализованным?

– Отключённым, – уточнил Генри.

– И сколько длился твой стазис?

– Пятнадцать марсианских суток. Когда произошла очередная реактивация, я уже не ощущал прессинга со стороны кибернетической составляющей. Моё внутреннее «я», помнящее лишь события одного вечера, да собственное имя приобрели необъяснимый приоритет: теперь я мог контролировать движения механической оболочки, пользоваться сканирующими устройствами, хотя на первых порах мне пришлось трудно. Представь, что частицу твоего разума интегрировали в систему андроида и дали возможность управлять ею.

Келли только покачал головой в ответ. Слова Генри звучали запредельным откровением, их трудно было осмыслить сразу, непосредственно по мере повествования, оставалось только верить ему, полагаясь на годы доверительного взаимного общения…

– Как ты справился, Генри? – Марк сам не заметил того, что в голосе звучит неподдельное участие – его рассудок не мог просто взять и перечеркнуть годы настоящей дружбы, тесно связавшие их.

– Путём проб и ошибок, – лаконично ответил дройд. – Большинство внутренних систем имеет высокую степень автономии, то есть им необходимы лишь общие целеуказания. Выяснилось, что мне достаточно подумать о каком-либо действии, например, поднять руку, сделать шаг, и кибернетическая система тут же выдавала адекватную реакцию. По большому счёту мне помогло давнее, ещё юношеское увлечение виртуальными играми, где присутствует схожий командный интерфейс.

– Хорошо, ты обрёл контроль над своим телом…

– И пошёл дальше, куда и направлялся, – в сервисный центр.

– Зачем? – Келли подумал, что, очнись он в такой обстановке, наверное, бежал бы от всяких технических служб…

– Чтобы узнать, что со мной случилось, – ответил на его вопрос андроид. – Та частичка Генри Моллирайта никак не тянула на понятие «личность», но тем не менее я осознавал себя, своё существование. Однако память погибшего полицейского являлась лишь фоном, на котором стремительно развивалось иное сознание, – я был человекоподобной машиной, получившей возможность осознать факт собственного бытия. Имя «Генри» являлось лишь символом данного невероятно быстрого процесса.

– Как я могу судить о его скорости?

– Просмотри данные о быстродействии моей системы. Я осознавал себя и окружающий мир с тактовой частотой центрального процессора, совершавшего под управлением нейромодулей миллионы вычислений в секунду, отвечая на множество внутренних вопросов, обращаясь к различным базам данных в поисках верной информации.