Текст книги "Чистилище"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Чистилище

1

Перед судом он не волновался.

Зольц привык доверять адвокатам. Они брали с него большие деньги, но работу выполняли на оценку «отлично». У Генриха была возможность убедиться в этом. Жизнь, которую он прожил, нельзя назвать законопослушной и безоблачной, но цифры на статкарточке или, еще лучше, мерцающие банкноты банка «Галактика-Центр» открывали большинство дверей и являлись гарантом безнаказанности…

До поры, конечно.

Генрих не строил иллюзий относительно своего ближайшего будущего – влип он конкретно, но знал – максимум, что ему грозит, это заключение в криогенную камеру, где несколько лет подряд его мозг будет подвергаться насильственной «социальной терапии».

Плевать я хотел на методы вашего воздействия,– мысленно произнес Зольц, дожидаясь, когда в отсек орбитальной станции-тюрьмы придет его адвокат.

Герман Руз прилетел с утренним челноком и должен был появиться еще четверть часа назад, но что-то его задерживало, хотя на данной станции он бывал часто и местное начальство знал как облупленное.

Наконец, положив конец томительному ожиданию, открылась герметичная дверь.

Генрих мгновенно заметил, что Руз немного не в себе. Растерян, что ли?

– Доброе утро.

– Доброе… – Герман произнес слово с каким-то непонятным, зловещим подтекстом.

– Ну, выкладывай. Как мои дела?

– Скверно. – Руз не стал темнить, решил говорить напрямую, хотя понимал, что вспышка гнева раздражительного, привыкшего к неограниченной власти клиента может вмиг лишить его солидного гонорара.

– В чем проблема? Меня решили заморозить на такой срок, чтобы я очнулся в незнакомом мире?

Руз промолчал.

Его пальцы машинально сцепились в замок. Потом адвокат поднял голову и, взглянув в глаза клиента, произнес:

– Генрих, тебя вообще не станут замораживать.

– То есть… как?

– Учитывая возраст (Зольцу недавно исполнился сто один год), матрица твоего сознания будет помещена в логр.

На этот раз Генрих испытал волнение. Настоящее волнение, какого не ощущал давно, уже много лет.

– И ты называешь это скверной новостью? Постой, это точно? Ничего не перепутал?

– Я задействовал все возможные каналы осведомителей. Решение суда, которое будет вынесено по твоему делу, мне известно.

– Помещение сознания в логр?! – еще раз потрясенно уточнил Генрих.

– Да. Именно так.

– Мне казалось, что высшая мера наказания, которую Конфедерация придумала для преступников, это как раз лишениеправа обладать личным логром.

– Да. Потому я и сказал, что новость дурная. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Кому как не тебе это знать, Генрих.

– А если отвечу, что мне плевать? Вечная жизнь, пусть и в виртуальном пространстве, – это прекрасно. В конце концов, это не просто шанс обрести виртуальное бессмертие. Ведь ты не станешь сидеть сложа руки, Герман? Я отдам распоряжение, чтобы тебя спонсировали суммами, достаточными для привлечения к работе талантливого кибрайкера. Если фемида рехнулась и теперь за преступление даруют вечную жизнь – пусть будет так. Поживу в логре. А ты тем временем найдешь человека, который сможет извлечь мое сознание оттуда для записи в чистый рассудок клона.

– Да, естественно, я сделаю все возможное.

– Тогда что тебя смущает?

– Здесь что-то не так. Но где именно подвох, понять пока не могу, – честно признал Руз.

К его удивлению, Генрих, несмотря на патологическую осторожность и недоверчивость, на этот раз пренебрег привычками и выглядел весьма довольным.

– Бесплатный сыр, говоришь? – словно прочитав его мысли, хохотнул Зольц. – Посмотрим. Могу тебя уверить: на свете существуют мыши, которые угощаются бесплатным сыром и потом спокойно уходят.

* * *

Процедура суда показалась Генриху долгой и занудной, но все когда-то заканчивается, и вот…

Я в логре…

Мысль обожгла.

Естественно, обладая огромным состоянием, Генрих умирать не собирался. Да, Конфедеративное содружество имело «черные списки» своих граждан, которым по тем или иным причинам на официальном уровне отказывали в праве обладать личным логром. Но, как известно, спрос всегда рождает предложение, и черный рынок не дремал: в теневом обороте вращались десятки тысяч логрианских устройств и миллиарды изобретенных человечеством кредитов.

У Зольца был свой логр. И был человек, готовый в случае смерти Генриха доставить матрицу его сознания к общей массе таких же кристаллов, образующих Логрис.

Однако этого не потребовалось.

Пока что Зольц не задумывался всерьез над вопросом: почему все радикально изменилось, отчего вдруг поменялись знаки и привилегия внезапно приняла статус наказания?

Ответить на данный вопрос могли бы сотрудники мнемонического отдела штаба флота Конфедеративного содружества, но, к сожалению, ни один из них не являлся информатором адвокатов Генриха.

Посмотрим, что вы тут для меня приготовили…

* * *

Матрица сознания Генриха только что была инсталлирована в логр, и два сотрудника специального подразделения исполнения наказаний отправили кристалл к общей массе ему подобных.

Зольц был бы очень удивлен, увидев небольшую формацию, к которой присоединился его логр.

Любому школьнику известно, что Логрис огромен, он включает в свои структуры триллионы кристаллов, а это жалкое подобие насчитывало едва ли несколько тысяч логров.

– Ну вот, еще один отправился в чистилище.

– Слушай, а почему это место так называют? – Второй сотрудник подразделения был молод и, видимо, недавно приступил к исполнению своих весьма специфичных обязанностей.

– Разве ты не знаешь, что творится в человеческой части Логриса?

– Теоретически знаю. Нам объясняли, но как-то смутно, расплывчато.

– Ладно. Пойдем, перекусим. Я тебе расскажу кое-что, выходящее за рамки общепринятого курса подготовки.

2

Николай и Андрей – галактлейтенанты мнемонического отдела – продолжили начатый разговор за завтраком.

Николай работал на станции уже третий год, и ему было что рассказать своему молодому и менее опытному коллеге.

– Историю Логриса я тебе пересказывать не буду, – набирая заказ на встроенной в столешницу сенсорной панели, произнес Николай. – А вот об особенностях логрианских технологий можно побеседовать.

– Я слышал, что в последнее время стали поговаривать, будто людям не очень-то нравится «виртуальное бессмертие», – поддержал тему Андрей.

– Кому как. Логриане создавали систему логра под себя, ориентируясь на собственную психологию. Они – мыслители, и жизнь для них, по сути, лишь подготовка к вечному существованию в информационной нирване, где они могут сколь угодно долго размышлять над определенными проблемами или явлениями. Для них подобное времяпровождение является пределом прижизненных мечтаний. К тому же они пацифисты по природе, не склонны к конфликтам и потому редко или, можно сказать, почти никогда не уносят в Логрис бремя скверных воспоминаний о прожитой жизни.

– Да, преподаватели нам часто говорили, что память разумного существа, чье сознание попадает в логр, утрачивает спасительное свойство избирательности, – откликнулся Андрей. – Человек, к примеру, вдруг осознает, что помнит все в мельчайших подробностях, начиная от первых детских впечатлений и заканчивая предсмертными событиями. Многие не выдерживают этого, верно?

– Не многие, а большинство, – уточнил Николай. – Подумай сам: кто из нас безгрешен?

– Никто, наверное.

– Вот в этом и скрыта ловушка. При жизни мы заставляем себя забывать неприятные моменты, иногда придумываем несуществовавшие события и постепенно начинаем верить, что они действительно имели место. В логре все иначе. Там и виртуальное пространство формируется исключительно в унисон мыслям и переживаниям. А они, как ты понимаешь, у каждого человека свои.

– Значит, разрушение личности неизбежно?

– Ну почему? – Николай пожал плечами. – Вовсе не обязательно. Понимаешь, есть одна тонкость, присущая людям: часть из нас обладает огромной силой воли, и при этом такие волевые личности абсолютно уверены в правоте и правомочности собственных действий. Они не ставят под сомнение свои поступки, понимаешь?

– Смутно, – признал Андрей. – Если делить людей на категории «светлых» и «темных», то со «светлыми» все понятно, а как быть с «темными»?

– Вот тут ты опять не прав. Я же сказал – если человек верит в правильность собственных поступков, то его вряд ли замучает совесть. Даже в логре, при наличии абсолютной памяти.

– В таком случае, вместо наказания мы дарим преступникам вечную жизнь?

– Не всем. Единицам. – Николай не стал отрицать высказанную Андреем вероятность. – Но, – тут же оговорился он, – в виртуальной среде личной Вселенной разнообразия впечатлений ровно столько, сколько человек успел испытать и запомнить за время своей жизни. Новые чувства там не зарождаются, можно эксплуатировать только личные впечатления. Как именно это происходит, мы пока выясняем, для того и создана наша станция. Так что скучать не придется, ручаюсь.

* * *

Генрих осознал себя в логре.

Он понимал, что жизнь человека в бренном мире имеет свой предел, но если раньше смерть несла удручающую окончательность, то с появлением логрианских технологий человек получил больше чем надежду – он мог загодяподготовиться к переходу на иной уровень осознанного существования.

Подобные мысли возникли в его рассудке не в силу глубоких познаний, а в результате прижизненных впечатлений. Вообще, Генриха можно было назвать стопроцентным пользователем, вернее, потребителем благ, которые вырабатывала цивилизация. Он родился в обеспеченной семье, свои первые деньги сделал за игорным столом, а долгая жизнь среди мошенников и бандитов не прибавила ему реальных знаний. Он умел руководить людьми, обладал несомненным талантом администратора, который, в сочетании с жестокостью, бездушием и наглостью, помог Зольцу взойти по шаткой лестнице преступного олимпа.

О созданной Генрихом организации можно сказать, что она занималась всем понемногу, хотя основным источником дохода группировки традиционно являлись контрабандные поставки не синтетического (к фрайгу дрянную химию), а натурального биологического наркотика с одной из планет Корпоративной Окраины.

Генрих управлял преступным бизнесом, купался в роскоши, держал в кулаке своей железной воли около сотни человек, то есть, по сути, за свою долгую жизнь он не научился ничему полезному, для него являлось естественным техногенное окружение цивилизации, благами которой он пользовался без малейшего зазрения совести.

В этом, оказывается, крылась гигантская проблема, масштабы которой он начал смутно осознавать только сейчас.

Еще при жизни, приобретя на черном рынке драгоценный логр, Генрих при помощи специалистов посетил серое, унылое виртуальное пространство, неприятно поразившее его своей пустотой и необустроенностью.

Он хорошо запомнил слова кибрайкера, который проводил для него своеобразную экскурсию.

– Вы должны будете сами создавать собственный мир, господин Зольц, – пояснял молодой, шустрый парень с холодным взглядом закоренелого убийцы: спокойным, льдистым, никак не сочетающимся с суетливыми движениями фантомного тела.

– И как я, по-твоему, буду это делать? – буркнул Генрих.

– В Логре все зависит от вашего воображения, эмоционального настроя и истинных, подчеркиваю – истинных, а не поверхностных знаний.

– Очень интересно, – раздраженно проворчал Генрих. – По-твоему, мне пора садиться за учебники, как сопливому школьнику?

– Ну, зачем же? – усмехнулся кибрайкер. – Большинство необходимой информации можно закачать через импланты.

– А мне это надо? – В голосе Генриха сквозила подозрительность. Голова не резиновая, и, как он полагал, его мозг достаточно загружен текущими делами, чтобы пихать в него всякую чушь, без знания которой он умудрился прожить долгую, полную превратностей жизнь.

– Решать вам, – пожал плечами кибрайкер. – Могу я для наглядности провести небольшую демонстрацию?

– Ну, давай.

Секундой позже в серой хмари безмирья вдруг появилась настоящая твердь, вместе с ощущением земли под ногами вдалеке возник горизонт, вокруг зазеленела трава, прямо на глазах выросло несколько деревьев и, в довершение, появился участок дороги, на обочине которой стоял флайкар неизвестной Генриху модели.

– Прошу. – Кибрайкер мысленным приказом открыл двери шикарной машины, и Генрих, не в силах побороть любопытства, уселся внутрь, с удивлением посмотрев на работающие приборные панели.

Через некоторое время, совершив небольшую поездку, они остановились.

– Теперь вы, господин Зольц.

– Что?

– Попробуйте что-нибудь создать. Помните – окружающее пространство принадлежит вам. Оно реагирует на мысленные приказы.

– Ну, хорошо. Сейчас попробую.

Надо сбить спесь с этого молодого выскочки, – подумал Генрих, мысленно представив, что в его руке находится импульсная «Гюрза» – верный способ для решения многих, порой весьма сложных или деликатных проблем.

Он действительно ощутил успокаивающий вес оружия, почувствовал фактуру прорезиненной рукояти, но когда он решил несколькими выстрелами продырявить созданную кибрайкером машину, безотказное оружие почему-то не сработало.

– Твои выходки? – Он зло посмотрел на кибрайкера.

– Нет. Ваши, – спокойно ответил тот. – Вы создали муляж, господин Зольц. Дело в том, что пространство логра весьма адаптивно, виртуальная машина логриан может смоделировать любое физическое или природное явление, создать фантом требуемого механизма, но при этом, изъявляя волю, вы должны четко представлять не только форму предмета, но и принцип его устройства.

– Ты хочешь сказать: чтобы создать машину, я должен знать, как, черт побери, она устроена?

– До мельчайших подробностей. Конечно, сейчас, когда производство логров поставлено на поток, а в их структуре начали понемногу разбираться, появились и фирмы, выпускающие, если можно так выразиться, некое программное обеспечение.

– К примеру?

– Ну, допустим, создание стандартных ландшафтов, определенный набор растительности, типовые строения или их элементы, с десяток видов животных – все это может быть «предустановлено» в логр, чтобы человек только подумал: хочу лес, хочу, чтобы тут проходила дорога или стоял дом.

– Ясно… – Генрих быстро усваивал наглядные уроки, но вывод, который он сделал из первого посещения купленного за немалые деньги логра, оказался весьма своеобразным: вместо того чтобы внять совету кибрайкера, Зольц решил поступить по-своему. Наняв несколько специалистов, он привез их в свою загородную резиденцию и поставил задачу, выложив на стол драгоценный логр:

– Отправляйтесь туда, – он коснулся указательным пальцем колючего кристалла. – Нужно в точности воспроизвести в пространстве логра мой особняк со всей аппаратурой, техникой и окружающим ландшафтом. Только не пытайтесь скормить мне муляжи. В доме и на территории все должно работать, как положено в реальности.

Свой логр он обустроил, только вот беда: до него теперь не добраться.

* * *

Возвращаясь в отсек наблюдения и связи, Николай с Андреем продолжали беседовать на избранную тему:

– Наше с тобой дело – обеспечивать безопасность и отсекать попытки внешнего воздействия на группу логров с сознаниями заключенных, – пояснял Николай. – Ну и, конечно, следить, чтобы кто-то из них, не дай бог, не вырвался оттуда, получив связь с сетью Интерстар. Остальное нас не должно заботить в принципе.

– И все же, Ник, поясни, выходит, что пространство логра – это, собственно, сознание человека?

– Да.

– Значит, все – и формирование ландшафтов, и любые явления, вплоть до твоего собственного фантомного тела – существуют как бы в воображении, внутри сознания?

– Правильно. Логриане создали уникальное устройство. Их логры настолько адаптивны, что принимают любую нейроструктуру и могут поддерживать ее сколь угодно долго.

– А могут существовать в пространстве одного логра сразу несколько личностей?

– Могут, – кивнул Николай. – Здесь, насколько я знаю, действует принцип иерархии. Хозяин логра остается таковым, что бы ни случилось. Если в его пространство попадает иная матрица личности, логр автоматически предоставляет ей небольшой ресурс, поддерживая целостность виртуальной нейросети. Думаю, что в одном логре могут сосуществовать много личностей, но каждая будет обладать различной степенью возможностей воздействия на окружающий мир. Вряд ли пришлый фантом сможет серьезно нарушить целостность реальности, созданной истинным хозяином фантомного мира.

Андрей задумался.

– Интересно получается. И, по-моему, не очень-то справедливо. Выходит, преступники получают такие же возможности к виртуальному бессмертию, как и законопослушные граждане? – вновь вернулся он к высказанной ранее мысли.

– Не упрощай, – ответил Ник. – Я видел, что творится в некоторых человеческих мирах настоящего Логриса. Иные «добропорядочные обыватели» на поверку, когда с них слетают все маски, обнажая задавленные в себе, тщательно скрываемые душевные качества, оказываются похуже самых отпетых негодяев. Правду говорили древние: человеческая душа – потемки. А логр рассеивает эту спасительную для многих мглу. И относительно комфортности миров заключенных тоже не соглашусь – для них существует только одна программа предварительного формирования ландшафта: голая, безжизненная пустыня. Все остальное должен создать сам обитатель логра. Вот только они (Николай имел в виду заключенных виртуальной тюрьмы), на мой взгляд, не способны сотворить ничего путного. А вот их память обязательно вырвется наружу и сформирует в пространстве логра сущий ад. Это и является наказанием, понимаешь?

– Вечным наказанием?

– Вот этого я не знаю, – честно признал Николай, отпирая двери отсека.

* * *

Зольц стоял, осматривая окрестности.

Вокруг него от горизонта до горизонта раскинулся унылый, однообразный пейзаж – ровная, потрескавшаяся, словно опаленная неистовым огнем равнина без намека на растительность или жизнь.

Генрих был удручен.

В первый момент пришло настоящее отчаяние, но он сумел подавить его. Единственное, что имелось у Генриха в избытке, – это сила воли. Вот только чего она стоит среди унылого ландшафта личной виртуальной вселенной, а точнее сказать, виртуального узилища?

Я приговорен остаться тут навсегда?

Вопрос, заданный самому себе, не нашел ответа. Он не знал, что случится дальше. Ни одно волевое усилие не поможет ему изменить окружающую данность, потому что он не знает, как это сделать. Он понятия не имел о сути предметов, знакомый лишь с их формой, но не содержанием.

Что толку от дерева, если оно не будет живым?

Хотя в его положении сойдет и эрзац.

Солнца не было. Ровный свет шел отовсюду, не ощущалось ни тепла, ни холода, лишь росли недоумение и злоба.

Они действительно меня посадили. Посадили НАВЕЧНО.

О том, что случилось с его физическим телом, Генрих предпочитал не думать. В условиях космической станции его скорее всего кремировали.

Он вдруг поймал себя на том, что медленно идет по выжженному пространству, мрачно размышляя о сложившейся ситуации, а вслед ему непонятная сила закручивала небольшие (высотой примерно сантиметров семьдесят), устойчивые завихрения из праха, который щедро покрывал бесплодную равнину.

Зольц остановился, и маленькие смерчи послушно прекратили движение, лишь продолжали незаметно подрастать, удлинившись уже до метровой высоты.

Прах и пепел.

Генрих был зол, подавлен и думал о том, что его тело кремировали в мусоросжигателе станции, оставив только прах, который при замкнутом цикле жизнеобеспечения, наверное, будет использован в гидропонических отсеках.

От таких размышлений озноб продрал по коже.

Смерчи уже превышали его рост.

Есть ли взаимосвязь между смерчами и его мыслью? Наверняка есть. Не нужно строить иллюзий, тешить себя несбыточными надеждами – все окружающее, так или иначе, отражение его мыслей, его настроения…

Влиять на реальность виртуального мира он мог. Об адаптивности логра и его чуткой реакции на каждую мысль было известно всем. Даже Зольц, до поры не интересовавшийся новыми открытиями, знал это.

Надо с чего-то начинать, – подумалось ему. – Если уж попал сюда, буду приспосабливаться. – Генрих покосился на гудящие, набравшие силу смерчи, почти вплотную подступившие к нему, и постарался успокоиться, думать о чем-то нейтральном: быть может, он сумеет отыскать воспоминания, не связанные с дурными поступками, вечным моральным напряжением и гложущим страхом возмездия, который все годы жестоко подавлялся все той же силой воли.

Детство.

Я должен вспомнить детство. – Генрих интуитивно ухватился за эту мысль, не заметив, как неподалеку от него в дрожащем знойном мареве возник контур человеческой фигуры.

* * *

– Обычно личность заключенного в логре не выдерживает более трех, ну, максимум, четырех суток, если говорить мерками реального времени, – продолжил свои пояснения Николай, когда они с Андреем возвратились на пост.

– Почему?

– Они разрушаются. Ты же понимаешь, мы имеем тут дело с определенной категорией людей, в жизни которых не было ничего светлого. Их губят собственные воспоминания, материализующиеся в сущий кошмар, от которого попросту нет спасения. Несколько дней личного ада – и личность не выдерживает, матрица сознания теряет стабильность и начинает необратимо разрушаться.

– Не понимаю, почему это происходит? – Андрей повернулся в кресле, посмотрел на напарника. – Матрицы личности не должны разрушаться. Да, соглашусь, фантом заключенного будет окружен далеко не приятными для него личностями, которых исторгнет его память, но почему итогом становится разрушение виртуальной нейросетевой структуры? Насколько я знаю, логр будет поддерживать целостность матрицы сознания до последнего.

– Все так. Но личности тем не менее распадаются. Логры пустеют. И мы пока не знаем, с чем именно связан катастрофический процесс разрушения.

– Может, суицид?

– Вот это исключено. Убить себя фантом не может. Этого не позволит само пространство логра.