Текст книги "Среда выживания"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

В условиях дальнего космоса решающее значение имеют две составляющие успеха: надежность техники и человеческий фактор. Они неразрывны. В проекте «Прометей» мы пошли дальше, используя все, в том числе и запрещенные, непризнанные на Земле технологии.

Знания цивилизации – основа эффективного выживания. Знания, имплантированные в мозг человека, хранящиеся там, всегда под рукой. Мы сузили постоянно растущую пропасть между человеком и машиной. Мнемонический интерфейс, разработанный для управления кибернетическими механизмами, интуитивен, удобен и прост. При крайнем стечении обстоятельств любой из жителей колонии может использовать свой разум, волю, опыт для мгновенного формирования мысленных команд. Они будут распознаны исполнительными системами – таким образом, даже ребенок сможет управлять сложнейшей колониальной техникой, использовать не только исправные, но и поврежденные механизмы, востребовать их сохранившиеся функции.

Андрей Русанов. Проект «Прометей»

Колониальное убежище. Затопленные уровни…

По темной глади воды перекатывались ленивые волны.

Егор присел на корточки. Препарат, синтезированный Метелиным, действовал. Нерв заткнулся. В мыслях ничего лишнего, лишь схема составленного Стременковым маршрута. Нырнуть, проплыть пятнадцать метров, всплыть в воздушном кармане, отдышаться и снова под воду. Начало простое.

Родион часто дышал, насыщая кровь кислородом. На бледном лице друга появились пунцовые пятна – верный признак волнения.

– Готов?

Родька кивнул.

Егор соскользнул в воду. Холод обжег, темные глубины казались бездонными, возможности ориентироваться нет, на миг пришла паника, он сделал несколько судорожных движений, но тут же опомнился, нащупал рукой стену, поплыл вдоль нее.

Родион двигался следом. На его спине ремнями закрепили нехитрое устройство, с которого разматывался трос. Когда они достигнут цели, подадут условный сигнал, пространство затопленного уровня должны преодолеть еще пятнадцать человек.

В груди Егора появилась резь. Он сжал зубы, но пузырьки воздуха все равно вырывались изо рта, устремлялись вверх.

Скоба! Над ней еще одна!

Он всплыл слишком резко, ударился головой о низкий потолок.

Судорожный вдох. Шум в ушах. По телу, несмотря на холод, пробежала испарина.

Рядом раздался плеск. Родион вынырнул!

– Хоть бы один фонарь на двоих! – Он отдышался, ослабил трос, протянул Егору скользящий карабин: – Закрепи за скобу!

Есть. Первый отрезок пройден. От холода покалывало кожу, мурашки пробегали ознобом.

– Оставайся тут. – Егор набрал воздуха, нырнул, стараясь погружаться вертикально. В чернильной тьме нет ориентиров. Он постоянно ощупывал рукой шероховатый бетон, пока пальцы не наткнулись на решетчатую крышку воздуховода.

Найти фиксаторы. Отщелкнуть. Не поддается! Сколько же их? Не четыре, а шесть? Точно.

Крышка отскочила, канула в глубину.

Наверх. Только не сбиться с пути, иначе захлебнусь.

Скоба. На ней карабин, туго натянутый отрезок троса уходит вверх.

Дышать… Легкие разрывались. Холод немного притупился.

– Родька, ныряй. Там есть проушина. Попробуй защелкнуть карабин.

Тихий всплеск сменила напряженная тишина ожидания. Темно. Зубы лязгают. Дрожь не унять.

Что-то холодное коснулось ноги.

Всплеск.

– Закрепил… – Частое, прерывистое дыхание друга придало сил. – Теперь прорвемся. Затопленный воздуховод длинный, но прямой, а вот за ним – неизвестность. Пашка особо предупредил: на воздушный карман не надейтесь.

Холод быстро отнимал силы. Нельзя задерживаться.

– Родька, ты сразу за мной. Только не тормози!

Внутри затопленной системы вентиляции ощущалось слабое встречное течение. Пространства не хватало, движения получались неловкими.

Егора вновь охватил приступ паники. Нет! Только не останавливаться и не суетиться!

Он вытянул руки, коснулся дна трубы, перебирая ладонями, поплыл вперед.

Встречный напор воды внезапно исчез. Руки провалились в пустоту. Технический бокс!

Нырять или попробовать всплыть?

Егора неодолимо тянуло вверх. Казалось, что под потолком затопленного помещения обязательно должен быть воздух.

Он не смог удержаться, начал всплывать.

Есть!

Ноги свело судорогой. Мышцы онемели. Рядом раздался шумный всплеск.

Егор пошарил рукой по изгибающемуся аркой рифленому своду. Осветительная панель! Болтается на одном креплении. Долой ее. Пусть тонет.

– Родька, тут кронштейн! Карабин зацепи!

Родион ничего не ответил. Тонет?!

Точно! Ушел под воду! Егор набрал воздуха, нырнул, успел схватить его за волосы, потащил вверх.

– Дыши!

Родька не отвечал. Потерял сознание?! Что делать? Егор боялся отпустить его. Трос! Зацепить за кронштейн. Получилось. Теперь рука свободна. Он врезал Родиону пару пощечин.

Зашевелился. Закашлялся. Молодец! Живой!

Онемение мышц все сильнее. Нужно нырять. Сейчас. Сразу!

– Ты как?

– Нормально…

– Ремни расстегни. Катушку отдай. Как только подергаю за трос – ныряй следом! У меня воздуха останется мало, ты понял?

– Угу…

И снова – чернильная тьма. Вода сопротивляется, выталкивает тело. Груз бы какой-нибудь! Высота бокса метров шесть, не меньше. Но и планетарная машина не игрушечная!

Уши заложило. Егор тщетно пытался что-то разглядеть в кромешной тьме. Ну, еще немного!

Рука коснулась осклизлой брони. Воздуха нет… Не справлюсь…

Он доплыл до кормы БПМ, нашел буксировочный крюк, судорожными движениями обмотал вокруг него трос.

Снова вверх. Сознание гасло. На фоне тьмы мельтешили разноцветные искры.

Родька сообразил, что к чему, нырять не стал. На этот раз ему пришлось вытаскивать Егора, приводить его в чувство.

Дышали молча, взахлеб. Сил на разговоры не осталось.

Ничего. Прорвемся…

– Ну? Готов?

Родька коснулся его плеча: поплыли!

Погрузились почти одновременно. Перебирая руками по тросу, быстро добрались до кормы планетарной машины, затем вдоль борта к шлюзу.

Паша молодец, все предусмотрел. Понимал: времени у них будет очень мало. Умудрился отключить коды доступа – это при такой скверной связи! Наверняка последние сутки не спал, опять использовал свой рассудок на всю катушку.

Внешний люк открылся, как только Егор сдвинул предохранительную заслонку и коснулся ладонью сенсорной пластины.

Пузырь воздуха вырвался наружу, вода с гулом ворвалась в тесный шлюз.

Нормально. Удержались. Теперь внутрь!

Люк скользнул на место, с легкой вибрацией заработали насосы. Воздух! Теплый воздух и тусклый свет!

Мышцы не слушались. Они вползли в десантный отсек, некоторое время лежали без сил.

Родион первым пришел в себя, привстал, цепляясь за поручни, выпрямился в полный рост, коснулся сенсора на выступе ребра жесткости. Сегмент облицовки скользнул в сторону, открывая нишу с бронескафандром. Он даже не смог улыбнуться. Посиневшие от холода губы лишь исказились в подобии усмешки.

Живем!

* * *

Трос, протянутый через затопленный уровень, был изготовлен из оптического волокна в толстой прочной оплетке и одновременно служил кабелем связи.

Егор занял кресло водителя. Из спинки и подлокотников выдвинулись механические приспособления, надежно зафиксировали скафандр, тонкие оснащенные сервоприводами шлейфы изогнулись, нашли ответные гнезда в экипировке, защелкнулись.

Включение боевого кибернетического комплекса похоже на вспышку света. Границы восприятия мгновенно расширились, сканирующее излучение пробилось сквозь толщу воды, очертило в глубинах затопленного ангара контуры остроугольных сегментов грузовой антигравитационной платформы.

Еще две БПМ стояли неподалеку, к одной из них медленно продвигалась фигура в бронескафандре.

– Родька? Как слышишь меня?

– Отчетливо. Только голова кружится. И никак не согреться.

– Ты не кисни. СиМБ [5]5
  СиМБ – система метаболической коррекции.


[Закрыть]справится! Жду телеметрию, понял?

– Угу… – Родион так и не признал сухих лаконичных, полных технических терминов фраз, принятых у военных специалистов. Ничто не повлияло на него, даже имплантация.

– БПМ-1, вызываю убежище, – Егор приступил к проверке подсистем.

– Рад слышать тебя, сынок! – ответ Малехова немного согрел душу. – Докладывай!

«Сейчас все население бункера собралось подле тактического комплекса. Ловят каждое мое слово».

Егор испытал острое, не поддающееся описанию чувство.

Все офицеры корпоративных сил безопасности, входившие в штатный экипаж колониального транспорта «Прометей», либо погибли, либо пропали без вести. Среди инженеров и ученых нашлось бы немало специалистов, способных управлять планетарными машинами, но справиться с боевой задачей, вырвать победу можем только мы…

Мысли путались. Сознание вновь раздваивалось, но теперь уже не под влиянием хондийского нерва.

Сколько ударов способна выдержать человеческая психика?

Егор закрыл глаза, переживая момент перерождения, чувствуя, как мысли смешиваются с отчетами подсистем. Кибернетическое ядро боевой планетарной машины установило постоянную связь с пилотом на уровне прямого нейросенсорного контакта, и теперь информационный пресс грозил смять рассудок…

Прошлый опыт, связанный с ремонтом и эксплуатацией простейших аграрных механизмов, не помогал. Навыки ручного управления сервами не шли ни в какое сравнение с невероятными возможностями интерфейса мысленных команд!..

Малехов терпеливо ждал, пока Бестужев адаптируется, не пытался вмешаться, ободрить или подстегнуть его.

Первая информационная волна схлынула. Егор сосредоточился на восприятии окружающего пространства. Нагрузка на разум стала значительно меньше.

Он осторожно открыл глаза.

– Бестужев на связи. Докладываю, реактивация БПМ-1 успешна! Завершен тест ядра кибернетической системы и силовой установки! БСК [6]6
  БСК – боевой сканирующий комплекс.


[Закрыть]включился без сбоев, антиграв работает!

– Молодец! Опиши, что видишь?

– Уровень ангаров полностью затоплен. Установлена связь с сегментами антигравитационной грузовой платформы, – ощущения по-прежнему смешивались, на вопрос «что видишь?» Егор не смог бы дать однозначного, исчерпывающего ответа. Мрак истаял, вода больше не служила помехой, он воспринимал не только детали интерьеров огромного помещения, но и его техническое наполнение: медленно разгорались энергоматрицы механизмов, БПМ-2 источала неяркое сияние, водородный двигатель планетарной машины уже заработал, а через мгновенье тонкая визуализированная сознанием нить соединила две кибернетические системы, два рассудка.

– Егор, я на борту! Принимаешь телеметрию?

– Да!

– Бестужев, я задал вопрос. Не отвлекайся! Что с сегментами грузовой платформы? – вновь напомнил о себе Малехов.

– Отклик получен от четырех устройств из пяти.

– Плохо! Стыковка четырех сегментов не даст нужной мощности и аэродинамики! Приготовься, я направляю к тебе группу техников!

– Принял, – Егор мысленно разделил каналы связи, вызвал Родиона:

– У?

– Осваиваешься?

– Понемногу. Я же тренировался на симуляторах, помнишь?

– Нет, но не важно. Справишься с управлением?

– Угу. Егор, у меня сомнения насчет Юргена.

– Ты же говорил: хороший пилот!

– Все так. Но он шарахается от своей тени! Может, все же потребуем, чтобы Пашка пошел с нами?

– Нет.

– Егор, этот Юрген в обморок упадет, как только увидит хонди! Отвечаю!

– У тебя было время на решение всех вопросов! Теперь менять состав групп некогда!

– Ладно, не злись! Я же не о себе беспокоюсь! Нам платформу прикрывать, не забыл? Второй попытки не будет!

– Если Юрген сдрейфит, перехвачу управление его машиной! – запальчиво отрезал Бестужев. – Все, мне некогда! – он заметил силуэт человека, медленно плывущего вдоль троса, включил прожектор, движением луча указал направление на шлюз третьей БПМ.

* * *

Время текло медленно. Десантные группы уже разместились в отсеках планетарных машин. Для участия в операции Малехов отобрал пятнадцать лучших специалистов, знакомых с технологиями хонди. В их число, к удивлению Егора, попал и Щедрин.

«Я бы его оставил в бункере», – он наблюдал, как четверо техников, облаченных в бронескафандры, медленно перемещают неисправный сегмент антигравитационной платформы к боксу БПМ-3.

– Юрген?

– На связи, – без особого энтузиазма откликнулся тот.

– Докладывай!

– Все системы в норме, – вялый, апатичный ответ только разозлил Егора.

– Вооружение проверил?

– Я же сказал: все работает! Только не пойму зачем? Наверху – всемирный потоп. Наш враг – погода.

– Много болтаешь!

– Слушай, я в добровольцы не рвался! – не выдержав, огрызнулся Юрген. – БПМ водить умею, что тебе еще от меня надо?

Егор побагровел от злости.

Вот урод! Прав Родька, в бою от него толка не будет.

– Ты должен выполнять мои приказы!

– Понял. Командуй, не стесняйся. Наверху посмотрим, кто выживет, а кто нет.

Егор скрипнул зубами. Хотелось ответить резко, наорать, вспылить, но толку, если этот долговязый технарь ни разу не видел крови?

– Думаешь, будет бой? – вдруг бесцветно поинтересовался Юрген. Коммуникатор передал не только слова, но и его частое, прерывистое дыхание.

«Трусит».

Злоба мгновенно схлынула. Егор вдруг остро вспомнил себя. Мальчишку, мечтавшего о путешествиях, приключениях, исследовании бескрайних ледников Пандоры. Вспомнил, как мутант стоял на крыльце школы, на улице стая тварей рвала серва, а он оцепенел, впал в ступор, обвешанный оружием, но беспомощный, раздавленный, ни на что не годный.

Нужно что-то ответить, как-то ободрить парня, но слов Егор не нашел. Свою ненависть через коммуникатор не передашь. А без нее лицом к лицу с чужими не выжить.

Неловкую паузу нарушил вызов на общем канале связи:

– Отремонтировать сегмент не смогли. Под водой нельзя нарушать герметизацию. Крепим его к корме БПМ-3. Разберемся наверху.

– В десантном отсеке – приготовиться! Начинаем движение! – Егор не узнал своего голоса. Он вдруг отчетливо понял: за чертой шлюзовых ворот они останутся одни. А пятьсот человек будут ждать. Надеяться и ждать до последнего.

* * *

Уровень воды постепенно понижался. Огромные литые колеса планетарных машин держали сцепление с бетонной поверхностью, вариаторы силы тяготения автоматически компенсировали плавучесть, они же помогут преодолеть сложные формы рельефа.

По воздуху БПМ, конечно, не полетит, но антиграв – бесценное дополнение к мощному водородному двигателю. Регулируемый клиренс и изменяемая нагрузка позволяли уверенно управлять машиной на зыбкой напитанной влагой почве, форсировать водные преграды, преодолевать крутые склоны.

Тоннель вел к главным шлюзовым воротам колониального убежища.

Вода плескалась подле самых створов. Егор остановил БПМ, включил прожектор.

– Техники – вперед!

Четыре фигуры появились в поле зрения. Сервоусилители мускулатуры позволяли истощенным людям двигаться быстро.

Двое несли герметичный кофр с энергоблоком. Хотят подключить питание?

Нет – Егор разглядел детали механического приспособления. Дима Щедрин – мастер на все руки. Он командует техническим отделением.

Пока техники возились подле ворот, он попробовал выйти на связь с убежищем, но тщетно. Коммуникатор ответил лишь треском помех.

Снаружи раздался гул, затем скрежет. Лобовой скат брони окатило излучением, пискнули датчики.

– Бестужев, сдай на пару метров назад! Не дай бог, ворота рухнут!

Правый створ дрогнул, начал поддаваться. Сверху вдруг посыпался угловатый бетонный щебень, лязгнул металл, по стенам тоннеля прокатилась вибрация, в паре мест с треском образовались вертикальные разломы, сквозь них тут же хлынула вода.

Шлюзовые ворота смещались медленно, по сантиметру.

– Достаточно!

– Еще немного! – ответил Щедрин. – Терпение!

Наконец гул стих. Внешние микрофоны теперь транслировали лишь плеск воды.

Техническое отделение скрылось в шлюзе.

Внешние ворота поддались значительно быстрее. Вода в наклонном тоннеле прибывала. Мрак подземелья разрезала узкая полоска блеклого дневного света.

– Щедрин, что у тебя? – не выдержал Егор.

– Путь свободен. Дождь хлещет. Города считай что нет!

– Начинаю движение!

* * *

По улицам города неслись бурные потоки воды.

Дождь хлестал по броне планетарных машин, мгла смыкалась, видимость не превышала одного метра, в стремнине потока катились угловатые камни, глухо били в борта.

Из кабины управления реальность воспринималась иначе.

– Егор, ты как? – планетарную машину Бутова медленно смещало мощным течением в сторону пропасти, постепенно разворачивая поперек дороги.

Бестужев молчал. Образы, возникшие в его сознании, парализовали рассудок. Он слышал голос Родиона, но не мог выдавить ни звука в ответ, лишь железы на тыльной стороне запястий вдруг испустили смрад.

Действие принятого препарата завершилось внезапно и, как казалось, в самый неподходящий момент. Принимать еще нельзя. Метелин так и не сумел точно рассчитать время действия. А вдруг организм отреагирует иначе, и, когда понадобятся мои способности, я не смогу ими воспользоваться?!

Нет. Больше никакой химии. Справлюсь сам.

Нерв тем временем резко проявил себя. Приборные панели расплывались перед глазами, казались чужими, незнакомыми. Метаболический корректор сжигал остатки сил. Дыхание замедлилось. Мышцы лица свело судорогой, все человеческое гасло, на смену приходили неуместные желания. Хотелось разорвать страховочные ремни, вырваться из кресла – он зажмурился, представив, как будет удобно бежать на четвереньках, как быстро он доберется до кормового отсека, окунется в блаженный жар, истекающий от работающего двигателя, и замрет, наслаждаясь теплом.

На экранах мгла сменилась четким изображением. Взгляд Бестужева зацепился за согнутую решетчатую конструкцию радиовышки, обрывки тросов, раскачивающиеся на ветру. Сполохи человеческих воспоминаний разорвали сумерки сознания.

Техники уже закончили осмотр и мелкий ремонт пятого сегмента антигравитационной платформы. Сбой в сознании, показавшийся коротким, едва ли не секундным, на самом деле длился достаточно долго.

Датчик вызова настойчиво мигал на коммуникационной панели.

– На связи… – выдавил Егор и тут же стиснул зубы. Язык казался разбухшим, нерв пытался им управлять, воспроизвести резкие скрежещущие фонемы чужой речи.

– Перестраиваемся! – Родион догадался, какого рода проблемы возникли у Бестужева, переключился на закрытый коммуникационный канал. – Егор, я приму командование, поведу колонну. Ты, главное, держись, повторяй мои маневры! Юрген замыкающий, он тебя подстрахует! Ответь, если понял!

– Да… ш… – выцедил Егор сквозь сжатые зубы. Ответ больше походил на шипение. – Сшпрафлюшьсь… – он больно прикусил язык.

– Давай тебя сменит Щедрин?

– Нетфс… Сам… – всплеск злобы парализовал хондийский нерв, ненадолго вернул нормальное человеческое восприятие. Егор едва не задохнулся от сконцентрировавшегося в рубке смрада.

Рот наполняла кровь. Язык действительно разбух. Фантомные ощущения стремительно таяли, он больше не чувствовал несуществующей пары конечностей, лишь в области живота остался зуд, такой сильный, что хотелось рвать кожу…

– Я в порядке… Следом за тобой… – фразы дались тяжело, но прозвучали без искажений. Родион облегченно вздохнул.

Машина Бутова отработала антигравом, кибернетическая система увеличила нагрузку на оси, две другие БПМ повторили действия ведущего в автоматическом режиме.

Дышать стало легче. Запахи постепенно улетучивались, лишь датчик контроля воздушной смеси тревожно сигналил, докладывая о наличии токсинов, но Егор не обольщался по поводу одержанной «победы». Неизвестно, как поведет себя нерв в бою.

Бестужев никогда не задавался вопросом, едина ли цивилизация хонди? Есть ли у них деление на соперничающие группировки, как, например, у эшрангов?

Скудость, неполнота знаний о существах, с которыми жил бок о бок, вызывала запоздалое, да и неуместное сейчас чувство досады.

Головная БПМ медленно двинулась вперед, придерживаясь центральной улицы разрушенного, фактически стертого с лица Пандоры города, и Егор полностью сосредоточился на управлении. Расширитель сознания снова включился в бортовую сеть, но теперь он сузил границы восприятия, отсек все источники тепла, опасаясь спровоцировать реакцию нерва.

Беречь силы.

Машина рывком увеличила скорость, едва не врезалась в головную БПМ.

Спокойнее.

Пальцы дрожали. На обзорных экранах проступали очертания полуразрушенных домов. Вода, несущаяся с гор, полностью затопила город. Повсюду возвышались груды камней, слышался неровный гул, пенистые брызги перехлестывали через созданные течением пороги.

Знакомые очертания скалы появились по левому борту. За ней на небольшой площадке когда-то стоял дом Бестужевых.

Острые, ранящие воспоминания внезапно помогли. Чуждые ощущения окончательно схлынули, имплантированный нерв притих, попав под пресс человеческих эмоций.

Окраина города. Несколько мутных потоков воды сливались здесь воедино, рушились вниз с обрыва, образуя дугу водопада.

Рев стал слишком громким, Егор понизил чувствительность внешних микрофонов, уже намного увереннее повторил маневр ведущего, плавно вошел в первое закругление серпантина. Дорога, вырезанная в скалах, соединяла три плато – верхнее, срединное и нижнее.

«Многие мифы стали реальностью за последний год. Взять хотя бы легенду об армахонтах, – он специально будил впечатления, воспоминания, давил ими любые попытки хондийского нерва вновь перехватить инициативу. – Их считали мифическими существами, но внезапное потепление вдруг обнажило скрытые в толще ледников тщательно спланированные инфраструктуры, связывающие между собой руины городов.

Древние коммуникации – наш шанс. Они приподняты над поверхностью на высоту двадцати метров, их мощные опоры и прочное покрытие не смогли разрушить удары плазмы, транспортная сеть армахонтов выдержала медленное, но постоянное смещение льдов, да и сейчас путепроводы стойко сопротивлялись стремительному движению воды. Трудно представить, какие технологии применялись при строительстве, но цивилизация, создавшая подобную инфраструктуру, достойна уважения…»

Огромная каменная глыба с грохотом обрушилась, едва не раздавив БПМ.

Бестужев отреагировал машинально, расширитель сознания, связанный с датчиками машины, зафиксировал падающий обломок скалы, когда тот еще только откалывался от отвесной стены. Все произошло мгновенно, на уровне подсознания. Резкое торможение, реверс, глухой удар, фонтаны осколков, окатившие лобовой скат брони, тонкий писк датчиков, встревоженный голос в коммуникаторе:

– Цел?!

– Да, – лаконичный ответ прозвучал сухо, односложно, и лишь мгновением позже по телу рванула дрожь.

– Осторожнее! – голос принадлежал Щедрину. – Предупреждать надо!

– Заткнись, – Егор все еще смотрел на огромную, расколовшуюся глыбу, преградившую путь. – Сказано было – не вставать из кресел!

Он взглянул на экран заднего вида. Замыкающую БПМ развернуло поперек дороги.

– Юрген, ты там спишь, что ли?! – Бутов нервничал, колонна прошла всего пару километров и уже едва не потеряли машину!

– Отказали электромагнитные тормоза по правому борту! – огрызнулся Юрген. – Я тут ни при чем!

– Родька, не заводись, – хмуро обронил Егор. – БПМ полвека простояли на консервации.

Из пелены давящих облаков спикировал остроугольный сегмент платформы. Многотонный обломок скалы приподняло в поле пониженной гравитации. Сильный боковой ветер тут же спровоцировал неуправляемый дрейф, заверещали датчики, серая угловатая масса едва не зацепила машину Бутова, прежде чем кануть в пелене дождя.

Начало пути не обнадеживало. «На злости и нервах не пройдем, – подумал Егор. – Маловато практики в дистанционном управлении».

Он вышел на связь с десантным отсеком.

– Щедрин, прими контроль над сегментами платформы.

– Понял. Сразу бы так!

Егор уже не обращал внимания на такие мелочи, как мстительные, торжествующие интонации, проскользнувшие в голосе Щедрина. После короткой вспышки чужого мироощущения любое проявление человеческих эмоций согревало душу.

* * *

Срединное плато встретило колонну безрадостными картинами.

Почву с полей давно смыло. Постройки агротехнических ферм снесло стремительными потоками, посадочные капониры отделяемых криогенных модулей «Прометея» доверху завалило камнями, и они снова напоминали «Курганы Спящих», только теперь их облик сформировала стихия.

Под ребристыми колесами БПМ дробились обломки горных пород. Машины то и дело попадали в ямы, погружались по самые борта или вовсе уходили под воду, но тут же выкарабкивались из природных ловушек.

Вспоминалось многое. Первые лучи солнца, проглянувшие из-за туч, ласковое тепло недолгой весны, – тогда никто еще не подозревал, что потепление обернется климатической катастрофой.

Нерв встрепенулся. Память выталкивала не только образы безмятежной юности, и Бестужев впился взглядом в экраны, но мысль уже сорвалась в пропасть. Сводящий с ума калейдоскоп событий накладывался на угрюмую панораму окрестностей. Набег мутантов. Гибель взрослых. Сбой в работе защитного поля – он вдруг отчетливо увидел призрачно-серый купол, накапливающий пепел извергавшихся неподалеку вулканов.

Скрипнув зубами, он оттолкнул призрачные силуэты родных.

«Не время сейчас».

А когда оно у тебя будет? – внутренний голос работал на врага. Он манил в черный бездонный омут. Обещал провести дорогой утрат, ненависти, разочарований.

Дробный звук камней под колесами, вибрации корпуса, а впереди – он сконцентрировался на показаниях расширителя сознания – впереди нижнее плато, тонкие, извивающиеся по краю полоски траншей, вырезанных в скальном основании, остовы боевых сервов, вплавленные в камень.

Мысль скользнула по кривой тропке ассоциативного мышления.

Сколько хондийских бойцов нашли свою смерть на подступах к древним укреплениям?

Скулы свело. Мир вокруг выцвел, исчезли и без того скупые краски, зрение стало монохромным, зато контур ведущей БПМ ярко очертила дрожащая аура теплого воздуха.

Вот так воспринимают мир хондийские бойцы?!

Невольно возник давний, безответный вопрос: почему они безропотно подчиняются эшрангам?

Внезапный ответ ошеломил Егора. Не мы первые встали на скользкий и опасный путь?! Птицы давно и успешно используют запахи для контроля насекомоподобных существ?

Да, но они действуют примитивно.

Образ эшранга возник перед мысленным взором. Нелетающую птицу окружало облако односложного запаха. Неужели так примитивно? Простой мотиватор поведения, маркер, помечающий эшранга как объект для защиты?

Желание следовать за призрачным, воображаемым образом, вновь и вновь ощущать этот запах, уничтожать любого, кто посягнет на источник феромонов, полностью поглотило все иные помыслы. Эшранги использовали древнейший, сильнейший хондийский инстинкт, который активируется уникальным химическим соединением.

Егор вдруг нервно рассмеялся.

– В чем дело? – тут же вышел на связь Родион.

– Нерв невольно ответил мне на давний вопрос, – Бестужев чувствовал, что пока справляется с ситуацией. – Родька, ты не поверишь! Сколько мы ломали головы, все думали, почему хонди оберегают эшрангов?

– Ну?

– Они тоже использовали запах!

– Да брось! Птицы никогда не имплантировали бы себе чужие железы! – усомнился Бутов.

– Верно. Но что мешало им создать синтетический феромон?

– Думаешь?

– Уверен! Эшранги использовали его… как духи! – Егор запнулся, подбирая наиболее точное определение. – Запах, видимо, воздействует только на бойцов, заставляет их забыть обо всем и следовать за источником, защищать его любой ценой! Наверное, это древнейший инстинкт, утративший значение, когда главным инструментом выживания стал разум!

– Сможешь синтезировать маркер?

– Понятия не имею. Метаболический корректор не знает формулы такого соединения. А экспериментировать с нервом сейчас не время.

– Жаль.

– А мне – нет. Хонди не глупы. Трудно не заметить, что эшранги при каждом посещении уводили за собой часть бойцов. Хонди должны были обеспокоиться, выработать защиту!

– Сомневаюсь. Если помнишь, почти все хондийские поселения за последние годы перешли под контроль птиц! – напомнил Родион.

Разговор прервался.

Машины, двигавшиеся по бездорожью, вышли к границе срединного плато, и перед ними возникло неожиданное препятствие – широкий, образовавшийся в результате землетрясения разлом преграждал путь.

«Метров пятнадцать, – мысленно прикинул Родион. – С ходу на антиграве перескочить можно, но сколько энергии истратим?»

Впереди клубился туман. Граница ледника отступила километров на тридцать. Сеть древних дорог пока не сканировалась.

Использовать сегменты грузовой платформы?

Тоже не вариант. Их энергоресурс ограничен. Если растратим его по мелочам, как будем транспортировать хондийский корабль? Не факт, что Егор сможет перехватить управление, использовать планетарные двигатели.

На выручку пришел Юрген.

– Я могу попробовать! – куда подевался его блеклый голос.

– БПМ весит шестьдесят тонн! Площадка на той стороне узкая! Разве не видишь, за разломом поворот дороги? С одной стороны скала, с другой – обрыв!

– Справлюсь!

– Откуда такая уверенность? – скептически переспросил Родион.

– На Эриде, где реконструировали «Прометей», сила тяжести в три раза меньше, чем на Пандоре. Там сложный рельеф, много похожих разломов. Да и площадки попадались поуже. Если перескочу – передам точные данные для автопилотов!

– Хорошо. Действуй.

* * *

БПМ-3 медленно сдавала назад.

Прыжок планетарной машины с использованием антиграва казался делом рискованным. Шквалистый боковой ветер серьезно осложнял расчеты, но Юрген не полагался на автоматику, он принимал к сведению рекомендации бортовой киберсистемы, действуя по-своему.

На самом деле условия Эриды были намного мягче. Планета, лишенная атмосферы, не создавала и половины помех, с которыми ему пришлось столкнуться сейчас.

Ладони взмокли. Он полностью перешел на ручное управление, зная, что в ином случае система машины заблокирует его намерения. По мнению автопилота, человек подвергал себя неоправданному риску.

Он взглянул на показания дальномера. Достаточно для разгона. Бурлящий водный поток остался правее. Слева, чуть в стороне от дороги, виднелся пологий выступ скал. То, что нужно.

БПМ-3 резко рванула с места, набрала скорость.

Все затаили дыхание. Тяжелая планетарная машина на мгновенье скрылась в пелене проливного дождя, затем чуткие микрофоны выделили глухой, сопровождаемый скрежетом удар, а через секунду по связи раздался голос Юргена:

– Чуть не снесло порывом ветра. Данные переданы. Включайте автопилоты.

Егор коснулся сенсора.

Двигатель взревел, его БПМ сдала назад, замерла и вдруг рванулась вперед под управлением кибернетической системы.

Пологий выступ скалы. Обрыв. Рев водопада. Мгновенное ощущение невесомости, и тут же – сокрушительный удар, скрежет брони о камень.

– Десантный?

– Все целы! Тряхнуло не по-детски!

БПМ уже двигалась вперед, освобождая площадку приземления для машины Бутова. Над колонной барражировали сегменты антигравитационной платформы. Сеть кибернетических устройств формировала цифровое пространство, сотни различных параметров транслировались с датчиков, но рассудок уже адаптировался, воспринимал лишь критически важные данные.