Текст книги "Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее"

Автор книги: Андрей Шляхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Но тот же Булгаков написал «Мольера», где сам Мольер – главная роль.

Отмалчивается, пропускает. Когда говорят, что поставлен спектакль о Блоке, балет по Чехову, играют переписку Тургенева, что читают со сцены письма Пушкина, она говорит: «Какая смелость! Я бы не решилась». И чувствуется, что не одобряет. Обожая Чайковского, к его операм на пушкинские сюжеты относится как к нравственной ошибке. Пушкин для нее вообще выше всех – во всех временах и во всех народах. Жалеет иностранцев, которые не могут читать Пушкина в подлиннике. Возможность ежедневно брать с полки томик с его стихами считает великим счастьем».

Нина Станиславовна Сухоцкая вспоминала: «В послeдниe годы жизни Фаина Гeopгиeвнa горячо увлеклась Маякoвским, в это же время пapаллeльно читала «Войну и мир» и paдoвaлacь, находя в этой великой книге все новые, ранее не замеченные драгоценные мысли. А oбoжaeмый Чехов! Oна oбращалась к нему вновь и вновь.

Oбразование пришлo к ней отнюдь не из средней школы, которую она с грехом пополам закончила (не любила в детстве «учиться»), и не из высшей шкoлы, в которой никогда не была, а от жажды новых познаний, длившейся всю ее жизнь».

После «Вассы Железновой» о Раневской заговорила вся театральная Москва. Вскоре ее пригласили в Малый театр, где (невозможно поверить!) режиссер готов был даже ставить пьесы под нее.

Переговоры с Фаиной Георгиевной вел Судаков, режиссер Малого театра. После недолгих колебаний Раневская согласилась на переход. Больше всего, даже больше обещанного Судаковым хорошего репертуара ее взволновала сама мысль о том, что она станет играть на той самой сцене, по которой ходила великая Ермолова!

Кроме этого, попасть в труппу Малого вообще было лестно. Лестно очутиться вместе с таким количеством знаменитых актеров. Неслыханная, небывалая удача.

Само по себе желание Раневской мало что значило. Времена были советские, социалистические, и уйти из Театра Красной Армии без согласия руководства было невозможно. Тем более, что театр этот был больше военным, нежели гражданским учреждением.

Фаина Георгиевна подала Алексею Дмитриевиу Попову, ставшему режиссером после отъезда Юрия Завадского в Ростов, заявление об уходе. Тот, рассердившись, кричал на актрису: «Неблагодарная! Куда вы идете? В клоаку ретроградства! Что вы там не видели?! Погнались за длинным рублем?!» На самом деле в Малом театре Раневской никакой прибавки к зарплате не обещали.

Фаина Георгиевна уходила со скандалом – ее попросту не отпускали. Не хотели отпускать. Вдобавок 22 декабря 1938 года в газете «Советское искусство» была напечатана статья начальника Центрального театра Красной Армии (иначе говоря – непосредственного начальника Раневской) некоего батальонного комиссара (это звание соответствовало званию майора) М.И. Угрюмова под характерным для той поры названием «Решительно бороться с летунами и дезорганизаторами театрального производства».

«…есть у нас и такие артисты, как Герага и Раневская. Где бы они ни выступали, они говорят о своей любви и преданности театру. Однако стоит им получить приглашение из других театров, как они тут же забывают о своей любви и преданности к ЦТКА».

Артист Герага, упомянутый в паре с Раневской, это Павел Иосифович Герага, актер, народный артист РСФСР (1947), начавший свою сценическую деятельность в Красноярске и успевший, подобно Раневской, поработать по всей стране. С 1932 года Павел Иосифович осел в Москве и поступил в Центральный театр Красной Армии, откуда в 1939 году (вскоре после публикации статьи) перешел в театр имени Моссовета, где и работал почти до самого конца жизни. Ему хорошо удавались роли «людей новой эпохи», таких как Гайдай в «Гибели эскадры», Глеб Чумалов в «Цементе» по Гладкову, Ратников в «В одном городе». Снимался в фильмах «Цирк» (эпизод) и «Жди меня» (Федор Левыкин).

Советская власть не приветствовала переходы с одной работы на другую по инициативе работника. Только партии, иначе говоря – государству, дозволялось тасовать кадры, как душа пожелает, самим же кадрам предписывалось сидеть и не рыпаться. Люди, склонные менять места работы в поисках «лучшей доли» или же по каким-то иным причинам, назывались «летунами». Был даже такой лозунг: «Летун разрушает производство!» К врагам народа летунов, слава богу, не причисляли, но, как говорится, – от плохого до ужасного всего один шаг. Сегодня ты – летун, а завтра – враг народа.

Руководство театра, вероятно, надеялось, что после подобной статьи в прессе Раневская откажется от намерения покинуть ЦТКА.

Кстати говоря, в этом театре Фаина Георгиевна сыграла не только Вассу Железнову. Были у нее и другие заметные роли. Такие, например, как роль Оксаны в пьесе Александра Корнейчука «Гибель эскадры». Сам драматург восхищался игрой Раневской и признавался ей в том, что он видел свою пьесу в десятках театров, но никому еще не удавалось так хорошо сыграть Оксану. Сыграть так, чтобы она вызывала не только сочувствие, но и восхищение.

Радистка и коммунистка Оксана – роль героическая.

Летом 1918 года на Черноморском флоте возникает угроза захвата советских кораблей Германией. Советское правительство принимает единственное верное с его точки зрения решение – уничтожить флот. Как говорится: «сам не «ам» и другому не дам». Разумеется, силы контрреволюции пытаются сорвать выполнение приказа, но в тяжелой борьбе, конечно же, побеждают большевики. Не без помощи Оксаны, которая заменяет погибшего комиссара и ведет массы к победе.

Сразу вспоминается Комиссар из «Оптимистической трагедии»…

В Театре Красной Армии были у Раневской и другие роли – мать в пьесе «Чужой ребенок», сваха в пьесе Островского «Последняя жертва».

Фаина Георгиевна все же ушла из ЦТКА. Ушла со скандалом, хлопнув на прощание дверью и заодно покинув театральное общежитие. Вроде бы все складывалось так, как хотела актриса, но… ее коллеги, ведущие актеры Малого театра, то ли опасаясь конкуренции, то ли по каким-то другим причинам, стали возражать против прихода Раневской в труппу. Судаков умолк и более не появлялся.

Вышло так, что Фаина Георгиевна, к тому времени уже получившая звание заслуженной артистки, осталась без работы и без жилья. Выручила ее Павла Леонтьевна, которая снова поселила Раневскую у себя.

Больше года актриса нигде не работала. Этот год был для нее очень тяжелым. Под впечатлением от столь тяжелого удара, уготованного ей судьбой, актриса впала в депрессию. Она избегала людей, почти ни с кем не говорила. Горькая обида терзала ее.

Оставшись без заработка, Фаина Георгиевна продавала свои вещи, спустила почти все, что у нее было, но никуда не ходила, ничего для себя не просила, не жаловалась. Да и на что ей было жаловаться? На то, что она вдруг оказалась ненужной театру?

Раневская не раз повторяла, что она вообще не может ходить по различным инстанциям со всевозможными просьбами. Для нее это занятие было противоестественно.

Постепенно к Фаине Георгиевне вернулись силы, хорошее настроение, вернулось желание жить. И разумеется, работать, потому что без работы она себя не представляла.

Оставшись без театра, Раневская полностью отдалась съемкам в кино, принесшим ей подлинно всенародную славу.

В конце тридцатых годов в Малом театре блистали Александр Грузинский, Владимир Владиславский, Елена Гоголева, Сергей Головин, Николай Анненков, Евгений Велихов, Александр Зражевский, Николай Рыбников, Николай Рыжов, Михаил Климов, Варвара Массалитинова… Жаль, что Фаине Раневской так и не довелось выйти с ними на одну сцену.

Глава седьмая
«Пышка» – это только начало…

И так близко подходит чудесное

К развалившимся грязным домам…

Никому, никому не известное,

Но от века желанное нам.

Анна Ахматова. «Все расхищено, предано, продано…»

В 1934 году имя Михаила Ромма мало кому было знакомо.

Еще не вышли на экраны страны его знаменитые фильмы о Ленине – «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году». Правды в этих фильмах было не больше, чем льда в пустыне Сахара, но зато это были идеологически верные картины, созвучные духу эпохи, заслужившие одобрение самого Иосифа Сталина (и снятые по его прямому, хоть и негласному, указанию). Ромму удалось воплотить на экране канонизированный образ вождя – политического стратега, всезнающего учителя жизни, подкупающего своей человечностью.

За эти, с позволения сказать, «шедевры» Ромм был удостоен Сталинской премии (впоследствии, после смерти Сталина, эту премию политически корректно переименуют в Государственную). Своей первой Сталинской премии, всего их у него было пять!

Именно Михаил Ромм и открыл Фаину Раневскую для кино.

Как-то раз ему довелось побывать на репетиции в Камерном театре, где его внимание привлекла одна из актрис – Фаина Раневская, привлекла своей оригинальностью, непохожестью на остальных.

Ромм как раз собирался снять по новелле Ги де Мопассана «Пышка» свой первый фильм и потому приглядывался к актерам. Раневская своим талантом пленила его настолько, что он тут же решил пригласить ее на роль госпожи Луазо.

Раневская получила предложение, от которого не смогла отказаться, и через несколько дней на «Мосфильме» начались съемки.

Огромное здание кинофабрики на Потылихе еще строилось, но во многих его павильонах уже снимались фильмы. Актеры мерзли, так как отопление еще не работало, страдали от вечных спутников процесса – шума и суеты, но работали с полной самоотдачей.

Страдания Фаины Георгиевны усугубились тем, что ей для съемок сшили платье из той же плотной и тяжелой материи, которой был обит дилижанс. «Я чувствовала себя в нем, как рыцарь, закованный в латы», – вспоминала актриса.

Почти все съемки проходили ночью, так как, по мнению тогдашнего начальства Москинокомбината, для немой ленты начинающего режиссера Ромма дневные смены были слишком хороши. С тех пор у Раневской и появилась бессонница.

Действие в «Пышке» происходит во время франко-прусской войны. Руанская девица легкого поведения Элизабет Руссе (из-за полноты прозванная Пышкой), ненавидящая пруссаков, уезжает из Руана в Гавр на дилижансе вместе с попутчиками – оптовыми виноторговцами супругами Луазо, фабрикантом Карре-Ламадоном и графом Юбером де Бревилем с супругой, демократом Корнюде и двумя монахинями. Добрая девушка делится с попутчиками своими припасами.

На ночь путешественники останавливаются в гостинице, где во время ужина Пышки безуспешно домогается прусский офицер. Наутро в дилижанс по приказу офицера не запрягают коней, и вся компания застревает в гостинице.

В первый день все выражают негодование по поводу гнусных требований прусского офицера, но уже на второй день начинают уговаривать Пышку уступить ему. Больше всех старается мадам Луазо. На третий день Пышка отдается офицеру, после чего дилижанс отправляется дальше, причем попутчики демонстративно бойкотируют Пышку, выражая ей свое презрение.

Фильм «Пышка» был немым, поэтому характер своей героини Раневской приходилось раскрывать посредством мимики и пластики. Делала она это великолепно. Несмотря на то что картина снималась без звука, Раневская, выучившая французский еще в детстве, перечла рассказ Мопассана в подлиннике и выучила наизусть несколько фраз госпожи Луазо, чтобы почувствовать себя настоящей француженкой. Таков был метод Раневской – вживаться в роль полностью.

Когда в Советский Союз приехал Ромен Роллан, Горький на своей даче показал ему фильм «Пышка». Просматривая тот эпизод, в котором госпожа Луазо отчитывает Пышку, Роллан даже подскочил на стуле от восторга, пораженный артикуляцией Раневской, проговаривавшей свою роль по-французски. Немой кинематограф заговорил без звука… Роллан расхвалил «Пышку» во Франции, картина была закуплена французами для показа и прошла там с большим успехом. «Вы – моя добрая звезда, – признался Ромм Раневской, – вы принесли мне удачу».

Раневская затмила своей игрой исполнительницу главной роли – актрису театра-студии Рубена Симонова Галину Сергееву. Достоянием истории стал тот факт, что когда на съемках «Пышки» Фаина Раневская впервые увидела Сергееву в платье с глубоким декольте, она восхищенно вздохнула: «Эх, не имей сто рублей, а имей двух грудей».

Говорили, что, когда в январе 1935 года к пятнадцатилетию советского кино составлялся «наградной» список работников кинематографа, председатель ЦИК СССР Авель Енукидзе лично включил в список Сергееву, объяснив свой поступок так: «У этой артистки очень выразительные большие… глаза». И указал… на то же знаменитое декольте. Галина Сергеева стала заслуженной артисткой республики в двадцать лет.

Кстати говоря, сначала Ромм пригласил на главную роль молодую актрису Валентину Кузнецову. Едва увидев платье, в котором ей предстояло сниматься, скромница Кузнецова наотрез отказалась от съемок. Даже фотопробы делать не стала. Ромм рассердился. «Стесняешься надеть платье с вырезом, а хочешь играть проститутку! – сказал он. – Раз так – иди ищи подходящую актрису сама». Так Кузнецова стала помощником режиссера, а затем вторым режиссером, и надо отметить – чуть ли не самым лучшим за всю историю советского кино. Сергей Эйзенштейн даже посвятил Кузнецовой очерк «Скотланд-ярд для актеров Москвы», в котором всячески хвалил ее.

Кузнецова и нашла в студии Симонова актрису Галину Сергееву. На вопрос Ромма, чем та ей понравилась, последовал ответ: «У нее фигура французская».

К сожалению, Галина Сергеева не смогла или не пожелала вписаться в «производственный кинематограф», эра которого наступила вскоре после «Пышки». Роли передовых доярок, председательниц колхоза и партийных работниц ей не подходили…

И в театре, и в кино Раневская творила. «Раневская – соавтор своих ролей», – сказала актриса Екатерина Юдина. С «Пышки» для Раневской началось покорение кинематографа.

По окончании съемок в «Пышке» Раневская с Ниной Сухоцкой, сыгравшей в «Пышке» монахиню, поклялись на Воробьевых горах, как Герцен и Огарев, что больше никогда не будут сниматься в кино! Так их утомили тяжелые съемки.

Впереди Раневскую ждала «Мечта» – новая работа с Михаилом Роммом, но до нее еще было далеко…

Однажды ей позвонил знакомый еще по Баку режиссер Игорь Савченко и предложил сняться у него в фильме «Дума про казака Голоту». «Там в сценарии есть попик, – сказал Савченко. – Так вот, если вы согласитесь сниматься, мы сделаем из него женщину – он будет попадьей…»

Раневская дала согласие и уже на следующий день была в съемочном павильоне, где был построен угол комнаты в поповском доме с маленькими окошками, скамьей, клеткой с канарейками и отгороженным досками закутком для свиньи и поросят, от которых в павильоне пахло как в настоящем свинарнике. Савченко попросил Фаину Георгиевну привыкать к обстановке, а сам занялся настройкой аппаратуры. Предстояло снять эпизод «Попадья у себя дома», без определенного текста.

Раневская совершенно спокойно вошла в комнату словно в родной дом и отчего-то сразу отлично почувствовала себя в роли хозяйственной сельской попадьи, весьма довольной своей жизнью и гордящейся своим «богатым» хозяйством.

Сперва актриса подошла к птичкам, сунула к ним в клетку палец и засмеялась: «Рыбы мои золотые, все вы прыгаете и прыгаете, покою себе не даете». Затем наклонилась к поросятам и радостно воскликнула: «Дети вы мои родные! Дети вы мои дорогие!» Поросята столь же радостно захрюкали в ответ. Присутствовавшие на съемках схватились за животы со смеху, а режиссер Савченко крикнул: «Стоп! Достаточно!» – и стал хвалить Фаину Георгиевну: «Это то, что мне нужно, чего не хватало фильму».

Раневская ответила, что, к великому своему сожалению, она не волнуется только на репетициях, а на съемке же будет просто-напросто умирать со страху и конечно же так хорошо не сыграет. «Ну, давайте попробуем снимать», – тяжело вздохнула Раневская. «Снимать ничего не надо, – засмеялся Савченко, – все уже снято!»

Уникальный случай – снятая проба сразу же вошла в фильм!

«Дума про казака Голоту» – приключенческий фильм по мотивам повести Аркадия Гайдара «Р.В.С.». Сюжет незатейлив и прост: 1920 год, Гражданская война. Из села Ольховки все мужчины ушли воевать с белыми, оставив дома стариков, женщин и детей. Полупустое село становится чем-то вроде резиденции для бандитов, которыми командует атаман Козолуп. Двое подростков Жиган и Сашко спасают комиссара, попавшего в бандитскую засаду. Сам казак Голота в фильме не участвует – это персонаж эпический, былинный, о нем в фильме поют.

В августе 1938 года умер Константин Сергеевич Станиславский. Фаина Раневская в это время проводила отпуск в Минеральных Водах, в Железноводске, где по утрам бродила с кружкой минеральной воды – у нее болела печень. Каждое утро, проходя мимо газетного киоска, Фаина Георгиевна покупала свежую газету, и вот однажды в газете оказалась траурная рамка с извещением о кончине Станиславского.

Раневская заплакала, но по ее собственному признанию, плач ее был скорее похож на собачий лай. Так, то ли плача, то ли лая, актриса дошла до санатория и в слезах упала на постель. Рыдала – и видела перед собой Станиславского. То в роли Гаева, то Крутицкого, то Астрова…

«Куда ты, мальчик мой?!» – кричала ее душа, вопрошало ее сердце. «Мальчик» ушел в вечность, и ничего нельзя было с этим поделать. Только смириться и вспоминать, вспоминать, вспоминать…

Следующим фильмом Раневской стала картина «Ошибка инженера Кочина», снятая по мотивам пьесы братьев Тур и Льва Шейнина «Очная ставка» режиссером Александром Мачеретом на киностудии «Мосфильм». В прокат картина вышла в 1939 году.

Сценарий фильма написал Юрий Олеша. В ту пору он, которому «сверху» запретили печататься, перебивался случайными заработками. Благодаря Олеше диалоги в этой довольно шаблонной картине поистине великолепны.

Действие картины происходит в Москве тридцатых годов ХХ века. Инженер-конструктор одного из московских авиационных заводов Кочин совершает большую ошибку, решив взять домой на ночь секретные чертежи, чтобы доработать их.

Начальник отдела (и по совместительству подлый предатель) Мурзин выдает ему такое разрешение и извещает об этом своего шефа – агента иностранной разведки Тривоша. Тривош с помощью соседки Кочина Ксении Лебедевой, в которую Кочин влюблен (эту роль исполнила Любовь Орлова), проникает в комнату инженера и фотографирует чертежи. После конспиративной встречи Тривоша с агентом в мастерской портного Гуревича, жену которого сыграла Раневская, шифровка случайно попадает к портному, и тот сразу относит ее в НКВД.

На улице плохая погода, время позднее, портному не очень охота тащиться к чекистам, но его сознательная жена Ида настаивает на немедленном исполнении гражданского долга. Гуревич подчиняется.

«Абрам, ты забыл свои галоши!» – кричит ему вслед заботливая и любящая жена.

Получив вещественные доказательства шпионажа, следователь Ларцев (его сыграл Михаил Жаров) начинает распутывать дело.

А в это время Кочин и Ксения Лебедева, за которыми следит Тривош, отправляются на романтическую прогулку в Пушкино. Не в силах больше молчать, Ксения признается Кочину в том, что она – шпионка, завербованная иностранной разведкой. Кочин убеждает Ксению явиться с повинной в органы, та соглашается, но Тривошу удается убить ее чуть ли не под носом у Кочина.

Разумеется, Тривоша вскоре ловят, и Ларцев выводит его на чистую воду, после чего вместе с Кочиным едет на рыбалку. Парадоксально, но разгильдяй Кочин не только не расстрелян как враг народа, но еще и ездит с чекистами рыбку ловить! Кино, одним словом.

Ролью Иды Фаина Георгиевна осталась недовольна.

«С режиссерами мне всю жизнь везло. В поисках хорошего я меняла сцену на сцену, переспала со всеми театрами Москвы и ни с кем не получила удовольствия! А в кино?! «Ошибку инженера Кочина» Мачерета помните? У него в этой чуши собачьей я играла Иду, жену портного. Он же просто из меня сделал идиотку!

– Войдите в дверь, остановитесь, разведите руками и улыбнитесь. И все! – сказал он мне. – Понятно?

– Нет, Сашенька, ничего не понятно! Мы не в «Мастфоре» у Фореггера (там я познакомилась с Мачеретом, когда бегала к нему на занятия биомехаников – хотела узнать, с чем ее едят!), и не танец машин я собираюсь изображать!

– Но, Фаиночка, согласись, мы и не во МХАТе! Делаем советский детектив – на психологию тут места нет!

Я сдалась, сделала все, что он просил, а потом на экране оказалось, что я радостно приветствую энкавэдэшников! Не говорю уже о том, что Мачерет, сам того не желая, сделал картинку с антисемитским душком, и дети опять прыгали вокруг меня, на разные голоса выкрикивая одну мою фразу: «Абрам, ты забыл свои галоши!»

Я, когда в «Человеке в футляре» снималась, решила говорить одну фразу. Играла я жену инспектора гимназии – у Чехова она бессловесна. Фраза такая: «Я никогда не была красива, но постоянно была чертовски мила».

Я спросила Ольгу Леонардовну Книппер-Чехову, можно ли это вставить в фильм. Она смеялась и разрешила…»

«Мастфор», упомянутый Раневской, это театральная студия Мастерская Фореггера. Ее основатель Николай Михайлович Фореггер был, что называется, театральным деятелем широкого профиля: режиссером, хореографом, художником театра, театральным критиком.

Он происходил из рода обрусевших австрийских баронов. Окончил юридический факультет Киевского университета, однако по специальности не работал – увлекся театром, точнее – жанром театральной условности, включающим в себя комедию дель арте, сценические формы, пародии, циркачество, биодвижение, танец, музыкальность, фарс, буффонаду, гротеск.

По свидетельству современников Фореггер, так и не получивший систематического театрального образования, был энциклопедически образован.

В 1916 году Николай Михайлович переехал из Киева в Москву, где в 1920 году в Московском Доме печати (Арбат, дом 7), создал Мастерскую Фореггера (Мастфор), просуществовавшую до 1924 года.

В 1922 году Мастфор вошел в состав ГИТИСа обособленным подразделением под названием Мастерская № 2 ГИТИС. Сатира, буффонада и гротеск стали основными жанровыми приемами эстетики Мастерской Фореггера. Именно здесь начинали Сергей Эйзенштейн, Сергей Юткевич, Сергей Герасимов, Тамара Макарова, Борис Барнет, Владимир Масс и многие другие звезды советского искусства.

1924 год стал последним годом Мастфора. Вначале сгорело помещение театра, а немного позднее специальным декретом была запрещена деятельность всех пластических и ритмопластических студий. Отныне единственной идеологически верной считалась система Станиславского.

В фильме режиссера Исидора Анненского «Человек в футляре», снятом по одноименному чеховскому рассказу, Фаина Раневская сыграла жену инспектора. Сыграла хорошо, даже, как сама вспоминала, «дописала» свою роль, но зрителям она здесь не запомнилась. Никто не кричал ей вслед: «Я никогда не была красива, но постоянно была чертовски мила», хотя, согласитесь, сказано было превосходно.

Кстати, прыгать вокруг Раневской и на разные голоса выкрикивать «Абрам, ты забыл свои галоши!» дети перестали сразу же, как только на экраны страны вышел фильм «Подкидыш». Отныне и навсегда Раневскую встречали и провожали другой фразой: «Муля, не нервируй меня!»

Называется – придумала на свою голову.

Даже сам Леонид Брежнев, вручая Фаине Георгиевне орден Ленина, не сможет удержаться от того, чтобы не пробасить: «Муля, не нервируй меня!»

«Я остро ненавидела роль, которая дала мне популярность», – признается однажды Фаина Георгиевна.

«Подкидыш» снимался все на том же «Мосфильме» режиссером Татьяной Лукашевич по сценарию, написанному знаменитой актрисой театра и кино Риной Зеленой и писательницей Агнией Барто.

Это был первый советский семейный фильм. Фильм, в котором не надо было давать стране угля, строить гидроэлектростанцию, разоблачать вражеских агентов и ставить рекорды на бескрайних полях Родины.

Пятилетнюю Наташу мама неосмотрительно оставляет на старшего брата, но тот, занятый своими пионерскими делами, не замечает, что девочка ушла из квартиры.

Коммуникабельная дружелюбная девочка знакомится с детсадовскими детьми и приходит вместе с ними в детский сад, но, пока заведующая звонит в милицию, снова уходит гулять.

Затем она случайно оказывается рядом с квартирой холостого геолога и пожилой дамы – зубного врача. Геолог пожелал ее удочерить, но пока он спорит с соседкой по поводу методов воспитания девочки, та снова незаметно уходит.

Такой вот Колобок на новый лад: я от бабушки, то есть от брата, ушла, а от вас и подавно уйду.

В конце концов Наташа встречается с комичной семейной парой – Лялей и Мулей. Ляля, женщина властная и не слишком умная, тут же решает удочерить девочку. Подкаблучника Мулю она спрашивать не собирается.

Все, разумеется, закончится хорошо. Наташу вернут маме целой и невредимой, и всем будет весело.

Говорят, что, прочитав сценарий, Раневская спросила: «Скажите правду, сценаристы роль Ляли писали под меня?»

Фильм получился великолепный, вне времен, вне поколений. Его с удовольствием смотрят в наши дни и с таким же удовольствием будут смотреть в будущем.

Чего стоят одни только фразы из «Подкидыша»: «Муля, не нервируй меня!», «Дудеть надо, дудеть!», «Товарищ милиционер, что же это такое – на совершенно живых людей наезжают!», «Девочка, Наташенька, скажи, что ты больше хочешь: чтобы тебе оторвали голову или ехать на дачу?», «Это у вас подводная лошадь? – Таких не бывает! – Нет, бывает: вот подвода, а вот лошадь…»

Раневская в своем стиле. Так было и так будет всегда.

Рина Зеленая вспоминала: «Фаина Георгиевна Раневская, создавшая ярчайший характер особы, непреклонно, с большим апломбом разговаривающей со всеми и не терпящей возражений, после выхода картины на экран буквально не могла спокойно пройти по улице. Эта фраза: «Муля, не нервируй меня» (лейтмотив ее роли), произносимая ею с неподражаемой интонацией, настолько запомнилась, что дети повсюду бегали за ней, крича: «Здравствуй, Муля!», «Муля, не нервируй меня!». Раневская злилась и бесновалась, но это ничего не меняло. В одном из своих интервью Фаина Георгиевна сообщала, что эта роль не принесла ей никакого удовлетворения. А недавно Раневская рассказывала: «Случалось, что во время съемок «Подкидыша» нам приходилось сниматься на шумной улице Горького; тут же репетировать и записывать фонограмму. Толпа нас окружала постоянно, несмотря на все усилия милиции. У меня лично было такое чувство, что я моюсь в бане и туда пришла экскурсия сотрудников из Института гигиены труда и профзаболеваний». Но как ни странно, в один из прекрасных осенних дней во время нашей прогулки по Ботаническому саду Раневская через тридцать лет прочла мне от слова до слова монолог из этой нелюбимой роли…»

На съемках фильма «Подкидыш» к Фаине Георгиевне пришла интересная мысль о сходстве актерской и учительской профессий: «На экраны нашей страны вышел один из самых моих любимых фильмов – «Подкидыш». В работе над этим фильмом я убедилась, что актеру в какой-то степени всегда необходимо обладать даром педагога. Вы помните сюжет? Муж и жена нашли девочку и стали ее воспитывать. Я играла роль жены, и маленькую Веронику Лебедеву, исполнявшую роль нашей юной героини, мне пришлось воспитывать в самом буквальном смысле слова. Сейчас я вспоминаю это с удовольствием. С детьми работать всегда трудно. В кино, наверное, особенно. Там своя специфика, свои подчас изнурительные условия. Актер должен всегда чувствовать партнера независимо от того, ребенок это или нет. Должен понять мир ребенка. Потому и родственны наши профессии – актера и школьного учителя…»

Ираклий Андроников написал о ней: «Если говорить о Раневской, то во всех ее созданиях мы чувствуем стиль их автора, неповторимую манеру его, своеобразие его натуры и творческих приемов. Это единство стиля не означает, однако, однообразия. И словно для того, чтобы показать свои неограниченные возможности в пределах своего голоса, своего обширного человеческого диапазона, актриса не боится играть роли, близкие между собой по материалу…

Раневской в высшей степени удается передать не только существо человека, но и свое отношение к нему – свою мысль о людях, о жизни, об истории. Ей всегда есть что добавить к авторскому замыслу, она всегда понимает, как углубить и развить его. И работает она не на своей характерности и даже не на характере своем. Она далеко уходит от себя. И создает людей нисколько на себя не похожих. Скромная, неустроенная, неуверенная в себе, вечно в себе сомневающаяся (но как художник глубоко убежденная во внутренней своей правоте!), она берет характеры, диаметрально противоположные собственной своей натуре, – играет женщин бесцеремонных, грубых, расчетливых, жадных, или смешных, или жалких…

С необычайной остротой Раневская проникает в социальную основу образа. Она мыслит исторически. Для нее нет характеров неподвижных – вне времени и пространства. Она очень конкретна и глубока. И великолепна в разнообразии национальном – русская «мамаша», украинская кулачка, американская миллионерша, фашистская фрау Вурст, местечковая стяжательница в «Мечте».

В сентябре 1939 года с очередным разделом Польши между Советским Союзом и Германией началась Вторая мировая война. До той войны, которую назовут Великой Отечественной, оставалось еще два года.

Советский Союз забрал себе восточную Польшу, назвав это «историческим воссоединением украинского и белорусского народов». Конечно же, такое грандиозное событие требовало своего художественного воплощения. Партийная установка звучала так: «Показать воссоединение западных белорусов с восточными братьями и раскрыть судьбу белорусского крестьянства в панской Польше и чиновничий гнет на фоне обнищания трудовых масс».

Так вот и появился на свет фильм «Мечта».

Режиссером был Михаил Ромм, а сценаристом Евгений Габрилович.

Осенью 1939 года в составе фронтовой киногруппы Ромм был послан в Западную Белоруссию, только что «освобожденную» советскими войсками. За два месяца режиссер изъездил ее всю – от Бреста и Гродно до Белостока и Вильно. Он вспоминал о поездке так: «Это было путешествие не столько в пространстве, сколько во времени. Я увидел людей с иным отношением к жизни, иными целями, иной психологией».

В Белостоке Ромм встретил знакомого корреспондента «Известий» Евгения Габриловича.

Материал «Мечты» Ромму и Габриловичу подсказала сама жизнь. Михаил Ильич вспоминал: «В первом же городишке, куда я попал, я увидел интеллигентного человека в очках, в потрепанном белом плаще – тогда такие плащи были модны, в сомнительно белоснежном воротничке и шляпе (у нас тогда мало кто носил шляпы – ходили в кепках). Этот человек продавал с лотка яблоки. Он так не был похож в своих очках и шляпе на лоточника, что я спросил, кто он. Продавец на ломаном русском языке ответил, что по образованию он врач, а по профессии детский врач, но что работы нет. Я купил у продавца яблок…»