Текст книги "Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь"

Автор книги: Андрей Звонков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Правильно. За два часа водка частично расщепилась, зона инфаркта, к счастью, не задела проводящие пути, не повлияла на сократительную способность. Так что давление и пульс сохранялись в пределах нормы. Но если б мы не начали лечить, так продолжалось бы недолго: еще через час или два начал бы развиваться кардиогенный шок – снижение давления и, возможно, острая сердечная недостаточность[42]42
  Левожелудочковая недостаточность – снижение сократительной силы мышцы сердца и снижение насосной функции. Такой дисбаланс приводит к нарушению давления в малом кругу кровообращения и отеку легких.


[Закрыть] в левом желудочке и отек легких. Мы вполне могли эту картину увидеть. Нитро сработал очень неплохо. Гепарин и аспирин, а также зилт разжижают кровь, и это тоже способствует улучшению питания в зоне ишемии. Ты поняла, почему я запретил тебе вслух передавать диагноз от кардиологов?

– Чтобы он не запаниковал?

– Да. Пока я не ввел ему морфин и нитро, лучше было не создавать ситуации для стресса. Диагноз ведь страшный. Так?

– Но он довольно спокойно отреагировал. Сперва даже не поверил тебе.

– Теперь насчет сочетания морфина и алкоголя. Официально нельзя вводить морфин при алкогольном опьянении из-за угрозы развития блокады дыхательного центра. Но не надо путать легкую алкоголизацию – по сути, минимальную степень опьянения – и полную отключку. Если бы он выпил бутылку водки, я бы обошелся анальгином – ввел бы кубика четыре – или кетопрофеном. А теперь давай представим, что вот ты пришла в гости к его жене и застала такую вот картину. Приходит дядя из гаража и жалуется на жжение в спине, от него немного разит водочкой. Жена пилит. А он стесняется попросить у тебя помощи. Твоя тактика?

– Ну, не знаю, – сказала Таня честно. – Если б не попросил помочь, сама бы не полезла.

– Правильно, мы услуги не навязываем. И выходит, что дядя через пару часов, если б не принял еще сто граммов, начал бы задыхаться, жаловаться на то, что боль теперь во всей груди, и на сильную слабость. А ты, если б тебя позвали как соседку-знакомую, услышала бы влажные хрипы в легких, увидела бы картину истинного кардиогенного шока с давлением семьдесят на сорок и пульсом больше ста двадцати… Та-ак?

Таня кивнула.

– Кинулась бы вызывать скорую на острый коронарный синдром… инфаркт с отеком легких – и в целом шансов выжить тут было бы меньше одного к ста. А все почему?

– Почему? – как эхо повторила Таня.

– Потому что после пятидесяти лет нужно регулярно проходить полноценное обследование по кардиологическому профилю хотя бы один раз в год. С нагрузкой на тредмиле или велоэргометре[43]43
  На них в комбинации с электрокардиографом и компьютером, в котором заложена специальная программа, выполняется нагрузочный тест (электрокардиограмма при физической нагрузке).


[Закрыть]… И если, не дай бог, при нагрузке появится хоть намек на ишемию – делать коронарографию в плановом порядке. Иначе будет так, как мы сегодня видели. И наш разговор помнишь, когда мы вызов получили?

– Какой?

– А про несовпадение повода и реальной ситуации. Вот то, что мы обсуждали. Болит спина, а реально – инфаркт. Не пришлось долго ждать.

Водитель крякнул:

– Ну, я так и понял, когда вторая машина прикатила, что вы вляпались во что-то.

– Но ведь у него реально спина болела. Он ведь и нам все про спину говорил. Помнишь?

Таня устала висеть на перегородке.

– Мы домой едем?

– Да, возвращаемся. Надо марфутку[44]44
  Морфин (проф. жаргон).


[Закрыть] списать, пока начальство и аптека не разошлись по домам.

Ерофеев обернулся к устроившейся в кресле Тане.

– И все-таки, если б ты поняла, что у дядьки, ну, скажем, что-то не так… Ну не мог он крутиться с болью в спине. И тебя бы это насторожило. Допустим?

Таня согласилась.

– Что б стала делать?

– Пощупала бы спину, – ответила она.

– Боль не меняется.

– Померила бы давление.

– Сто сорок на восемьдесят.

– Дала бы нитро…

– Молодец! – Ерофеев улыбнулся. – Вот ты даешь ему нитроглицерин, он говорит: «Ура! Все прошло!» Ты думаешь: «Оба-на! Стенокардия или инфаркт». Так?

Таня подтвердила.

– Ну а он через пару минут говорит: «Снова печет». И на этот раз уже трет грудь. Ну… что дальше?

– Опять дам нитро и вызову скорую помощь.

– Хорошо. Это снова боль на три минуты уберет. Так и будешь ему по таблетке в рот кидать?

– А что еще делать? Хорошо, если нитро есть.

– Нитроглицерин есть у всех почти и везде. Но ты права: именно в такой момент его и не найти. Пошлешь жену в аптеку. Пусть купит что?

– Нитроспрей, ну… – Таня задумалась, – анальгин в ампулах, шприцы, салфетки спиртовые, ну… Что еще?

– Аспирин, клопидогрель (он же зилт) и обязательно валокордин или корвалол. Особенно если ты знаешь, что скорая не московская и приедет не через пятнадцать минут, а намного дольше придется ждать.

– Да! – вспомнила Таня и чуть не вскочила. – Я хотела спросить, зачем ты ему аспирин и зилт дал? Одного гепарина мало?

– Мало, – сказал Ерофеев. – Они все дезагреганты и антикоагулянты, то есть разжижают кровь и уменьшают тромбообразование. Но каждый действует по-своему. Аспирин уменьшает «слипчивость» форменных элементов, зилт то же самое делает с тромбоцитами, а гепарин блокирует один из факторов свертывания крови. В результате мы получаем отличную кровь, делая меньше риск образования тромбов и закупорки сосудов в сердце. Уже сформированный тромб это не растворит, конечно, но остановит его дальнейший рост.

– Я поняла. А валокордин – для мадам?

– Нет, для него.

Машина вкатывалась во двор подстанции. И, уже немного торопясь, Ерофеев объяснил:

– В валокордине есть фенобарбитал (снотворное), который в комбинации с анальгином усиливает его обезболивающее действие. При настоящем инфаркте это все, конечно, что мертвому припарки, но, чтобы дождаться бригаду, минут на тридцать или даже на час хватит. При условии, что анальгин ты введешь в вену, а валокордин дашь выпить.

– Сколько?

– Чтоб не тратить время на счет капель, набирай шприцем два кубика и давай, разведя водой, чтобы можно было выпить. Он подействует минут через десять. За это время введешь анальгин внутривенно. Понятно?

– Понятно. А если кто не умеет колоть? Можно пить?

– Можно. Что ж поделаешь.

Ерофеев открыл перед стажеркой дверь.

– Ты запоминаешь?

– Я стараюсь, потом даже записываю в тетрадку, – сказала Таня и опять почему-то покраснела, будто стыдилась.

Ерофеев отвернулся, притворившись, что не заметил ее смущения. А Таня решила, что он посчитал ее дурой, которая ничего не может запомнить.

Комментарий специалиста

Описанная в рассказе боль характерна для «нижнего» инфаркта, или, как его еще называют, диафрагмального. Именно эта стенка левого желудочка прилежит к диафрагме, и, когда развивается болевой приступ, импульсация может выглядеть и так, как описано в рассказе (в нижней трети грудины, ближе к солнечному сплетению, но сзади вперед), а может опуститься ниже в область солнечного сплетения, маскируясь под боли в животе, имитируя боль при гастродуодените, язве двенадцатиперстной кишки или остром панкреатите. Такая форма инфаркта называется абдоминальной (брюшной), потому что настолько симптомы напоминают проблемы в животе, что даже рвота присутствует. Сила, интенсивность боли при инфаркте часто пропорциональны тяжести заболевания, осложнений и прогноза. Поэтому нарастание боли, слабая реакция на нитроглицерин (кратковременная) или ее отсутствие, падение артериального давления, одышка (до 24–28 вдохов/выдохов в минуту), появление хрипов в легких при дыхании, которые можно услышать даже без фонендоскопа, – все это говорит о наличии осложнения. К счастью, у пациента бригады «03» осложнений не было, но, как справедливо заметил фельдшер Ерофеев, тут дело времени.

Информация для немедиков – участников событий

На что нужно обратить внимание?

1. При физической нагрузке (или после нее) появляется или усиливается боль в грудной клетке. Появление или усиление боли подтвердят ее сердечное происхождение.

2. Боль уменьшается, если нагрузка прекращается.

3. Проходит совсем, если дать нитроглицерин, и возвращается спустя несколько минут при возобновлении больным физической активности.

4. Присутствует остаточная боль. Человек в данном случае говорит: «Она как бы прошла, но чуть-чуть осталась, далеко где-то, напоминая, что может вернуться». Если попросить больного пальцем указать на больное место, он приложит ладонь ко всей груди, а конкретную точку указать не сможет. Часто пациент отмечает отражение (иррадиацию) боли в другие части тела: левую руку, шею, плечо или плечи, локти, иногда даже в пальцы, в нижнюю челюсть и зубы.

Что нужно делать?

1. Обеспечить больному покой – положить или посадить в полулежачее положение.

2. Измерить пульс и артериальное давление (если есть чем).

3. Если пульс на запястье определяется четко и ритм не нарушен, то можно дать 1 дозу нитроглицерина[45]45
  С нитроглицерином нужно обращаться очень осторожно. Сначала лучше дать больному аспирин, растолченный и немного растворенный водой, и только через 15–20 минут – нитроглицерин (при нормальном артериальном давлении (наполнении пульса) и ритме).


[Закрыть] в любой форме (таблетка, спрей, капсула, капля).

Для определения пульса на запястье нужно 3 пальца приложить к основанию большого пальца на руке пациента и прижать. Ощутимая пульсация и есть пульсовая волна. Нужно считать за 15, 20 или 30 секунд. После чего полученное число умножить на 4, 3 или 2 – и результат покажет пульс. Норма от 50 до 90 в 1 минуту. Субъективно пульс описывается как: нитевидный (слабый) или «мягкий», нормальный или «эластичный» и твердый или «напряженный», – эта оценка наполнения использовалась с древних времен еще до изобретения аппарата для измерения АД (рис. 5).

Рис. 5. Измерение пульса на запястье

4. Вызвать «03» с поводом «БОЛЬ В ГРУДИ».

5. Если боль после приема нитроглицерина уменьшилась или совсем прошла, значит, она, вероятнее всего, сердечного происхождения.

6. Если боль после приема нитроглицерина не прошла или вернулась через 2–3 минуты – это вероятный признак инфаркта миокарда. Давайте нитроглицерин и контролируйте пульс (его частоту и напряженность).

7. Внимательно следите за дыханием и цветом кожи лица. Появление бледности и пота на лбу – признак начинающегося коллапса (падения артериального давления). Давать нитроглицерин в этом случае не следует.

8. Можете дать ½ таблетки аспирина, 2 таблетки анальгина и 5–10 таблеток глицина, или дать сразу ¾ таблетки ацетилсалициловой кислоты (РФ) (или 3 таблетки аспирина кардио (по 100 мг), или 3 таблетки кардиомагнила), до 4 таблеток анальгина с 2 мл корвалола (валокордина, валосердина), или, если есть, любого успокаивающего средства, например настойки валерианы. Все варианты правильные и зависят от того, что есть под рукой в данный момент.

9. Если больной жалуется на сухость во рту, дайте ему некрепкий сладкий теплый чай.

10. Дождитесь бригаду скорой помощи.

11. Помогите с транспортировкой или организуйте мужчин-волонтеров, потому что переноска больного должна непременно производиться на носилках!

Можно ли давать алкоголь?

Для обезболивания вместе с анальгином можно дать 50 мл 40 % алкоголя (водки или коньяка), ни в коем случае не больше! Это предохранит от развития болевого шока, но при этом в диагноз больного врачи могут добавить приписку «алкогольное опьянение». Впоследствии возникнут проблемы с оплатой больничного листа.

Бывают ли безболевые формы инфаркта миокарда?

Спорный вопрос. Считается, что они бывают крайне редко, и в основном это боли, на которые человек не обращает внимания в силу особенностей характера или при наличии сахарного диабета, когда имеется полинейропатия (поражение нервной чувствительности) и болевой порог слишком завышен. Вероятность безболевого инфаркта не превышает 0,5–1 % и чаще всего обусловлена небрежным сбором анамнеза при первичном опросе и осмотре.

Ловись, рыбка!.

История восьмая, в которой Таня получает почти сорок килограммов живой рыбы в подарок и узнает, что такое «разрыв уздечки».

Дверь в квартиру была не заперта, но Ерофеев принципиально позвонил и, только услышав приглушенное: «Заходите», отворил ее.

Таня, заходя в комнату, ощутила тонкий аромат духов «Босс». Но отмела в сторонку эту деталь. Спина фельдшера закрывала ей часть панорамы, и больного она не видела, а только слышала.

– А пусть девушка ваша на кухне подождет.

Ерофеев повернулся к стажерке:

– Выйди, пожалуйста. Я позову.

Молодой человек сидел на кровати, засунув в трусы обе руки. Таня, на которую выражение «ваша девушка» произвело довольно странное впечатление, положила карту на стол и вышла, прикрыв за собой дверь. Фраза «ваша девушка» эхом отзывалась в голове и вызывала какое-то звенящее состояние. Пришлось сделать изрядное усилие, чтобы как-то заглушить это чувство. Пока заняться было нечем, прошла на кухню. Духами пахло возле ванной очень сильно. Она заглянула туда, но на полочке стояли исключительно мужские предметы гигиены, хотя одна вещичка никак не вписывалась в картину холостяцкого жилья или, наоборот, вписывалась – это две бумажки, которые отрывают от женской прокладки-ежедневки. И Таня похвалила себя за наблюдательность: женщина тут была, и была совсем недавно. Но зачем ей понадобились именно две прокладки? Это было нелогично. Других не было? Вдруг началось – и сразу обильно? Странно. Ежедневки хватит на час, чтобы добраться до магазина или аптеки. Или до дома. Да и как сразу две? Одну на другую? Это глупо. Девушка Ерофеева… А что? Если бы он пригласил на свидание, пошла бы? Пошла.

Ерофеев тем временем поставил стул и сел напротив больного парня, который так и не вытащил рук из трусов.

– Я слушаю внимательно. Что случилось?

– В общем, такая дурацкая история.

Парень явно смущался, мекал, хмыкал, краснел.

– У меня есть девушка.

Ерофеев кивнул.

– Вот… Она девственница.

Ерофеев опять кивнул, молча слушая.

– В общем, мы договорились сегодня… Ну, в общем, она решилась… Елки, – парень достал измазанную кровью руку из трусов, – а вышло так, что «девственность» потерял я. Там чего-то у меня лопнуло. И болит. Не то чтоб сильно, но кровь идет и не останавливается.

– Разрыв уздечки, – сказал Ерофеев. – Это бывает. И чаще всего именно в таких вот случаях. Доставайте, посмотрю.

Парень спустил трусы. Орган был обмотан женской прокладкой, которая сильно пропиталась кровью. Ерофеев натянул перчатки и осмотрел повреждение. Разрыв уздечки был совсем небольшим, миллиметра два, но из него обильно, капля за каплей, не собираясь останавливаться, шла кровь.

– Уже часа два идет, – сказал парень. – Я как-то значения не придал. Думал, покапает и остановится. Так, трещинка, а оно течет и течет… Всю постель испятнал. Что делать?

– Вопрос первый, – сказал Ерофеев, – поедете в больницу? Надо сделать несложную операцию, и сегодня же отпустят. А второй – можно ли показать коллеге?

– Я стесняюсь, – сказал парень. – Это обязательно? Она смеяться будет.

– Не будет, – сказал Ерофеев серьезно, – она не дурочка, она медработник, и вряд ли ей доведется еще когда-нибудь увидеть случай разрыва уздечки.

– Ну ладно. Если это так важно. А кровь-то можно остановить?

– Попробуем. Татьяна! Заходи!

Конечно, она не ожидала увидеть такое. Конечно, оторопела на долю секунды. Конечно, взяла себя в руки. Но вот надеть перчатки и взять в руки пострадавший орган не решилась. Смотрела из-за спины Ерофеева, кивала молча, пока тот объяснял, что да почему.

– Достань гемостатическую губку, – сказал он, – и марлевую салфетку. А еще бинт семь на четырнадцать.

Больного попросил:

– Держите за головку.

Наложил салфетку, обильно посыпанную гемостатической губкой, и несколько раз обмотал орган бинтом, потом пропустил туры бинта вокруг паха и таза, формируя что-то вроде стрингов.

– Одевайтесь – и поедем.

– Это обязательно?

– Операцию надо делать обязательно, – объяснил Ерофеев, – кровотечение остановится, а вот рубец там будет грубый, и когда-нибудь непременно порвете снова. Так что или вы с нами едете, или сами потом обратитесь к урологу, но не затягивайте с этим.

– Я не поеду. Спасибо вам.

Ерофеев протянул парню карточку – подписать отказ от госпитализации.

– Дело ваше. К любому урологу обратитесь. Операция идет полчаса. Ничего сложного. Пока ранка свежая. Потом придется иссекать рубец.

– Я понимаю.

Парень полез в кошелек:

– Я вам что-нибудь должен?

– Вы ничего не должны, – усмехнулся Ерофеев, – но можете. Это ваше право.

Парень сунул фельдшеру в карман куртки тысячную купюру. Тот сказал: «Спасибо».

– А если кровь не остановится, – спросил вдруг парень, – можно снова вызвать?

Ерофеев, который в этот момент пропускал стажерку из квартиры, остановился.

– Вы сами абсурдность этого вопроса не ощущаете? Если будет идти кровь через час, когда снимете повязку, то можете вызвать. Но лучше не трогайте ничего, ведь мочиться повязка не мешает. Главное, не тяните с визитом к урологу.

– Я понял.

Ерофеев закрыл за собой дверь. Таня в лифте тихонько спросила:

– А за деньги ничего не будет?

– Не будет, – ответил Саша, – если болтать не будешь.

– А брать можно?

– Вымогать нельзя. Условия вроде: «Бесплатно лечим по стандарту, а так, как вы хотите, стоит дорого» – ставить нельзя. Это скотство. Но если сами предлагают или суют в карман, то смотри, у кого берешь. Одно дело – вот этот мажорик, которому деньги распирают кошелек, и другое, когда тебе пенсионерка одинокая, извиняясь, двести рублей протягивает. У меня рука не поднимется взять. Просто думай: когда, где, от кого. Совесть подскажет.

На первом этаже, когда выходили из лифта, «крякнул» телефон. На экране высветился адрес.

– Куда нам дали? – спросила Таня, высунувшись в окошечко перегородки в машине.

Ерофеев, не оборачиваясь, сказал так, чтобы слышал и водитель:

– Речной вокзал. К причалу. Пароход «Профессор Звонков».

– А что там? – Таня не дождалась, пока Саша озвучит повод.

Почему она всякий раз спрашивала? Просто само собой так выходило.

– Там мужчина сорока пяти лет от роду с травмой ноги, – ответил терпеливо Ерофеев, но как бы намекая: «Чего спрашивать? Приедем – увидим».

– А ты не знаешь, кто это – профессор Звонков?

Ерофеев молча протянул Тане компьютер-планшет.

– Посмотри в Интернете. То, что он не медик, – это наверняка.

Таня зашла в Интернет и, возвращая планшет, сказала:

– Действительно, не медик. Это специалист по водному транспорту еще в СССР. Василий Васильевич Звонков – профессор, академик, его именем теплоход назвали еще в 60-е годы. Мы этот теплоход увидим сейчас.

– Саш, а ты бы хотел, чтоб твоим именем теплоход назвали? – спросил водитель.

– Нет, – довольно хмуро сказал Ерофеев.

– Почему?

– Я не собираюсь умирать. А при жизни героя пароходам его имя не дают.

– А представляешь, ходил бы по Волге теплоход «Фельдшер Ерофеев», и люди бы спрашивали: «Кто это такой?»

Таня тихонько хихикнула, чтобы Саша не услышал. Но подумала: «А что, вот работают люди, себя не жалеют, профессионалы. А кто помнит о них? Почему вот какого-то профессора увековечили в имени теплохода, может, даже какого-нибудь академика, врача тоже так помянули? А простые фельдшеры или медсестры? Они что, не заслужили?»

Водитель продолжил:

– И вот, как девушка наша, лезли б в Интернет, а там: «Фельдшер Ерофеев – работник скорой помощи и бла-бла-бла… спасавший героически…»

– Мне было бы все равно, – сказал Ерофеев. – Все равно тогда, все равно и сейчас. И вообще хватит трепаться.

Машина уперлась в шлагбаум служебного въезда на территорию речного порта. Из будки вышел охранник, поглядел в салон через окно.

– Езжайте до главного здания, там – направо и увидите теплоход. Вас ждут у трапа.

Поднялась красно-белая штанга. Машина скорой помощи, сверкая маячками, покатилась по аллее.

– Сирень[46]46
  Сирена. Ее иногда называют «дуделка», «крякалка», «цветомузыка», «люстра».


[Закрыть] включить? – спросил водитель.

– Зачем? – терпению Ерофеева не было предела. – Для понту? Шума тебе мало?

Теплоход только издалека казался большим бело-голубым красавцем. Когда Таня прошла по трапу и ступила на палубу, увидела проступающую сквозь белую краску ржавчину, ощутила, как играют доски под туфельками, услыхала скрип отворяемых дверей. Да, чувствуется, что это корыто построено еще в 60-е годы и ему уже больше полувека.

В каюте было невероятно тесно, потому что она, рассчитанная на двух пассажиров, вмещала четверых. Один пассажир лежал, упершись ногой в стену, а еще трое стояли рядом и смотрели на подошедшую бригаду.

Ерофеев осмотрелся, поставил ящик в коридоре, сказав негромко Тане: «Жди тут».

– Я буду очень признателен, господа, если хотя бы двое из вас освободят каюту и дадут мне пообщаться с больным и осмотреть его.

Он произнес эту тираду негромко, но все трое созерцающих пострадавшего и его ногу, закованную в палки и тряпки, повернулись и выскочили из каюты.

– Благодарю, не уходите далеко, вы мне еще понадобитесь.

Саша жестом подозвал Таню:

– Возьми ножницы в ящике и убери эти конструкции с ноги.

Пока стажерка выполняла распоряжение, он принялся расспрашивать травмированного. И вот что тот рассказал.

Он с друзьями, теми самыми, что ожидали в коридоре, рыбачил в низовьях Волги и поймал огромного сома. «Ну, гигантский зверюга!» И вот этот монстр потащил мужчину за собой. Может, и утащил бы совсем, да в бочажине[47]47
  Яма на дне реки с корнями и корягами.


[Закрыть] нога рыбачка застряла в чем-то.

– Вроде капкана. Я ничего понять не мог. Леску на руку намотал, потому что удилище пополам, это ведь углепластик! А он тянет, тварь, я ноздрями в воде. Орать хочу – не могу… Нога намертво. Думал, все… – рыбачок крепким словом обозначил перспективу. – Хорошо, ребята подлетели – у нас лодка моторная – и лесу-то обрезали. Я торчу из воды буйком… Хорошо, вода не очень холодная, мелководье, но дно илистое. И там, как я понял, коряг видимо-невидимо! Вот в одну такую нога и влетела. Больно так, что в глазах искры.

Ерофеев слушал не перебивая, с совершенно серьезным видом.

– Ребята нырнули, кое-как ногу из коряги вынули. Долго ковырялись. Пришлось и сапог резать, и гидру тоже…

Ерофеев кивнул.

– А как достали, вот… обе кости пополам.

– Давно это было?

Саша осматривал багровую опухшую голень.

– Третий или четвертый день сегодня.

– Я не понял. Вы прошли мимо нескольких крупных городов, почему там не сошли на берег?

Рыбачок пожал плечами.

– А я не знаю… Они меня сперва на лодке до причала, а там этот вот корабель стоит, и свободная каюта есть. Договорились с капитаном, он подождал немного, пока ребята вещички собрали…

– Погодите, но боль ведь должна быть… Как вы это все терпели?

Рыбачок запустил руку под койку и выкатил пару пустых бутылок.

– Вот, обезболивали…

– Вы хоть закусывали?

– А как же, ребята бутерброды из буфета приносили.

– А вот эти лангеты когда наложили?

– А сразу. Из удилищ соорудили и остатками гидрокостюма обмотали. Порезали на ленты. А что? Что-то неправильно?

– Да нет, все правильно. Зря только не сошли в Ярославле или Саратове. Или где вы там были. Вам бы уже и рентген сделали, и, может быть, операцию. А теперь не знаю, что там. Гематома огромная. Сосуды порваны.

– Ногу могут отрезать? – побледнел рыбачок.

– Не знаю. Сейчас шину наложим нормальную. И поедем.

Ерофеев выглянул в коридор к Тане и товарищам пострадавшего.

– Беги в машину, отнеси ящик, бери водителя, пневмошину[48]48
  Надувное приспособление для фиксации сломанной конечности в неподвижности.


[Закрыть] и волокушу[49]49
  Специальное мягкое средство с ручками для переноски пострадавших в неудобных местах – узких коридорах или по лестничным пролетам.


[Закрыть], а носилки пусть приготовит у трапа.

Водитель загрузил больного в салон, а один из компании рыбаков вдруг с криком «Подождите!» умчался на теплоход. Таня измеряла давление. От рыбачка несло таким жутким перегаром, что у нее слезы на глаза наворачивались.

– Зачем же вы столько пили? – спросила она.

– Я не пил, – сказал пострадавший, – я лечился. Вася сказал, что помереть могу от боли…

– И сколько «лекарства» вы приняли?

Рыбачок принялся загибать пальцы.

– На четверых одиннадцать бутылок.

Таня недоверчиво усмехнулась.

– Не верите?

– Почему? Верю… То есть вы один четыре бутылки выпили? Два литра водки? Это очень много.

– Четыре по ноль семь, девушка, это почти три литра – два восемьсот. Зато вот как-то пережил. Я тогда в воде боли не чуял: в горячке да от холода… А как понеслись на лодке, так я каждый толчок замечал. Несколько раз сознание терял. Хорошо, у нас было… Да и с пароходом этим повезло. А то конец бы мне.

В салон скорой распахнулась дверь, и на пол плюхнулся огромный резиновый мешок.

– Это что? – спросил с переднего кресла Ерофеев. – Вещи его?

– Не! Улов! Рыба тут! Щука, судак, пара сомов, севрюга.

– Стухла небось? – усомнился Ерофеев. – Которые сутки?!

– Да ни фига! В камбузе во льду лежала! А в жабры мы хлебного мякиша с водкой натолкали! Да крапивным листом переложили. Забирайте!

Рыбачки прощались с товарищем.

– В какую больницу повезете?

– В Склиф, – сказал Саша.

В приемном отделении рыбачок в ухо Ерофееву задышал:

– Рыбу заберите. Это вам.

– До утра не долежит, – сказал фельдшер. – Хлопотно. Может, родные заберут?

– Да нет никого, – шептал пострадавший. – Жена с детьми в Доминикане… Вернутся через неделю. А меня, эх, угораздило! Забирайте рыбу – пропадет. Раздадите друзьям.

В машине Ерофеев сказал категорично, повернувшись к стажерке:

– По дороге на подстанцию заедем к тебе, отнесем рыбу.

– И что я с ней буду делать? – удивилась Таня. – Зачем мне столько?

– Мне тоже некуда девать.

Ерофеев повернулся к водителю:

– Возьмешь рыбу?

– А много? Что там?

– Там килограммов тридцать или все сорок. Я прикинул. Несколько щук, сомы, судаки, стерлядка…

– Стерлядку возьму, – сразу сказал водитель, – через два часа смена кончается.

– Морда треснет, – отказал Ерофеев. – Щук заберешь. Ухи наваришь. И сома. Стерлядку Тане отдадим. Она без зарплаты работает!

– А сам чего не возьмешь?

– Возьму пару судачков – небольших. Мне хранить негде.

Пока препирались, доехали до Таниного дома.

Младшая сестра – Вика – удивленно встретила сопящего от натуги Ерофеева.

– Это чего?

– Ванну наливай! Холодной водой.

Младшая сестра послушно метнулась в ванную комнату, и там зашумела вода. Саша принялся вываливать рыбу. Темные туши плюхались на дно. Чуть шевелили хвостами.

– Надо же, живые еще!

– Что мы с ними делать будем? – в спину сестре спросила Вика.

– Вечером папа с мамой придут – разберемся, – пожала плечами Таня. – Так получилось.

На подстанции Ерофеев двух рыбок затолкал в морозилку на кухне. Водитель унес щук. Таня стояла рядом с фельдшером и ждала ценных указаний.

– Чего ты?

– Ну, я спросить хотела. Про дядьку этого.

– Ну, спрашивай.

Судачки наконец улеглись в ящик. Ерофеев захлопнул дверцу морозилки.

Таня, перебивая сама себя, начала быстро задавать вопросы, как обычно, когда ей что-то было непонятно.

– Вот он ногу сломал. Там закрытый перелом большой и малой берцовых костей в средней трети? А еще там большая гематома. Видно, сосуды порвались? А чтобы шока не было, он водку пил?

Ерофеев кивал молча.

– А вот они ему там типа шины наложили из палок. А это правильно? А почему мы ему наркотики не ввели? Хотя бы внутримышечно. Или ты что-то сделал? А зачем мы заменили их самодельные шины на нашу?

– Все?

– Все.

Ерофеев поставил кипятить чайник.

– По порядку. У него перелом обеих костей голени в средней трети, возможно, с повреждением сосудов, артерий голени. Напряженная гематома. Ногу он может потерять. НЕ обязательно, но риск большой. Если порвана была артерия, то в стопе почти наверняка за эти сутки началась гангрена. Сейчас его взяли на операционный стол, выпустили кровь из тканей и межфасциальных карманов[50]50
  «Карманы», ограниченные фасциями и образующиеся между мышцами при кровотечении. В таких «карманах» собираются «затеки». Иногда это кровь, иногда лимфа, а может быть и гной.


[Закрыть], может быть, сшили сосуды, и если артерия цела, хотя бы одна, то попытаются спасти ногу. Теперь насчет шин из удилищ. Рыбаки эти – люди опытные и все сделали правильно, кроме одного.

Таня наклонила голову, как умная собака с немым вопросом: «Чего именно?»

– Кроме того, что не надо было его тащить до Москвы, следовало сойти в первом же крупном городе. Там, где наверняка есть больница с травматологией и реанимацией. Любой областной центр. Главная их ошибка именно в этом, но я полагаю, что им помешала водка. Они просто спали. А когда просыпались, теплоход плыл дальше. Теперь насчет наркотиков. Для чего мы их делаем?

– Чтобы предотвратить шок.

– Правильно. А у него была угроза развития шока уже на третьи сутки?

– Нет, он же водку пил, – поняла Таня.

– Если только токсический, от перепоя. Но, как я понял, они его хоть и заливали, но по-умному. Сколько он выпил?

– Почти три литра, – сказала Таня. – Это по-умному?

Ерофеев сделал круглые глаза.

– Это слишком. Как бы к нему «белочка» завтра не наведалась.

– Какая белочка? – не поняла Таня. – О чем ты?

– Белая горячка, как после запоя. Ты знаешь, сколько ему хватило б водки, чтобы избежать шока?

– Нет. Сколько?

– Два стакана в день. Утром и вечером по двести граммов. Это по максимуму. А они явно перестарались. Понятно теперь, почему плыли до Москвы. Проспали все на свете, может быть, и ногу.

Комментарий специалиста

Два довольно разных случая, объединенные только наличием кровотечения.

Разрыв уздечки полового члена – явление нередкое и может происходить из-за излишней торопливости, врожденно короткой уздечки (анатомического дефекта), а также недостаточной увлажненности женского органа во время секса. Также часто это случается, как описано в рассказе, при первом половом опыте у девушки и недостаточном опыте у мужчины, переоценивающего свои возможности. Кровотечение при разрыве уздечки длительное, и связано это с тем, что пещеристые тела пениса богаты тучными клетками, которые выделяют гепарин. Поэтому кровь, циркулирующая в этом органе, не сворачивается в течение 10–15 минут. Именно на это время требуется прижать и держать пальцами место разрыва, чтобы кровотечение остановилось и рана закрылась.

Теперь о случае с переломом обеих костей голени.

Закрытым переломом. Отломки большой и малой берцовых костей довольно острые, и опасность такой травмы в первую очередь в том, что артерии, которые проходят в глубине голени между мышцами и костями, могут быть порваны этими отломками. Диаметр артерий голени небольшой – 3,5–1,5 мм[51]51
  Цифры даны в порядке уменьшения, потому что артерии тем тоньше, чем ниже они находятся от бедра. В области голеностопа диаметр артерии не превышает 2 мм.


[Закрыть]. Но, кроме артерий и вен, идущих вдоль костей, имеются еще и перфорантные вены, которые расположены поперек и соединяют наружные и глубокие вены. При переломе обеих костей голени в средней трети чаще всего разрываются сосуды рядом с отломками костей, и кровь изливается в межмышечное пространство, под кожу и пропитывает ткани. Давление гематомы идет на мышцы, нервы. Нарушение кровоснабжения тканей стопы может привести за сутки к необратимым изменениям, атрофии и некрозу тканей, а если присоединится инфекция, то и к гангрене. Поэтому главной ошибкой рыбаков было стремление везти пострадавшего непременно в Москву, в результате чего они потеряли много времени. Более серьезной ошибкой было бы наложение жгута на бедро. Злую шутку с рыбаками сыграла и водка, которая не только выполнила роль анальгетика, но и опьянила, притупила бдительность и понимание серьезности ситуации.

Информация для немедиков – участников событий

На что нужно обратить внимание?

Закрытый перелом двух костей предплечья, голени или трубчатой кости плеча или бедра опасен в первую очередь тем, что острые края сломанных костей режут мышцы, связки и сосуды. Признаками полного перелома участка конечности являются появление «ложного сустава» или явной деформации конечности, боль в месте перелома и невозможность управления конечностью.

Что нужно делать?

1. Необходимо приложить холодный предмет к месту перелома или обработать этот участок специальным охлаждающим спреем.

2. Нужно иммобилизовать (обездвижить) конечность с помощью лубка[52]52
  В данном случае твердая лечебная повязка, шина.


[Закрыть], для которого подойдут дощечки, дранка[53]53
  Старорусское название «надранных» досточек, которыми покрывали крышу как черепицей.


[Закрыть], ровные ветки (с обрезанными сучками), собранные в пучок, сложенный в несколько слоев гофрокартон от коробок из-под бытовой техники. Задача – обеспечить максимальную неподвижность отломков кости относительно друг друга и мягких тканей. Для прибинтовывания лангеты годится любая эластичная лента: бинт марлевый, бинт эластичный, клейкая лента, скотч, полоски любой прочной ткани или разрезанный на ленты неопреновый гидрокостюм.

3. После проведения иммобилизации необходимо вызвать скорую с поводом «ПЕРЕЛОМ» и с указанием места – перелом чего: «БЕДРА», «ПЛЕЧА», «ГОЛЕНИ» или «ПРЕДПЛЕЧЬЯ». В двух последних случаях, если очевидно, что сломаны две кости, нужно добавить: «ЗАКРЫТЫЙ, ДВУХ КОСТЕЙ».

4. В случае если нет связи или нет возможности вызвать скорую непосредственно к месту происшествия, например в лес, необходимо обеспечить транспортировку пострадавшего к дороге или ближайшему населенному пункту.

5. При наличии транспорта необходимо доставить пострадавшего в ближайшую больницу, даже если в ней нет отделения травматологии. Сотрудники больницы проведут профилактику болевого шока и самостоятельно организуют перевозку пациента в профильную клинику.

6. Допустимо в качестве противошоковой терапии использовать алкоголь, если очевидно, что в течение ближайших 12–24 часов не удастся доставить пострадавшего в медучреждение. Норма – 2–3 мл водки (или любого другого сорокаградусного алкогольного напитка) на 1 кг веса пострадавшего.