Текст книги "Эвотон: начало"
Автор книги: Андрей Крыжевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Землянин или абсидеум?
– С виду – непонятно.
– Как же ты тогда узнал: что в ней? – обратился он к Велу.
– Успел заметить, когда ко мне подошёл Фоллинг. Но я видел и сам Путь… Он идентичен моему…
– Что ты имеешь в виду? Как идентичен? Весь что ли?.. – непонимающе спросил Дифенти.
– Нет. Я говорил об участке с последней Точкой – она такая же пустая, как и у меня. Более того, как и в моём случае, пустая Точка не является последней в Пути…
– Я передам эту информацию твоему отцу с Милой, – сказал он после некоторого молчания. – А пока вынужден сообщить следующее: подкрепление к вам мы не сможем прислать ближайшие четыре часа – именно столько нужно для прибытия наших людей в Норвегию.
Он замолчал и стал прислушиваться.
– Диана?
Работник, который вывел звук на динамики, начал вглядываться в расположенный перед ним монитор и что-то набирать на клавиатуре.
– Велфарий? Вы меня слышите? – оживлённо повторил Дифенти.
– Бесполезно, господин Дифенти. Связь с ними прервана.
– В таком случае немедленно соедините меня с Вилирием.
– Секунду, господин Дифенти, – сказал работник, сидящий у стенки справа.
Неожиданно на одном из больших экранов появилось окно с сообщением красного цвета и изображением восклицательного знака.
– Сигнал с камеры на главном входе в здание! – очень быстро произнёс один из сотрудников.
– Выведите картинку на экран!
На экране появилось изображение улицы, на которой находилось здание, служившее домом для одесского отделения группы «Надежда». Улица была заполнена множеством различных автомобилей с включенными на них проблесковыми маячками. Между ними суетились люди в форме, а вдоль центрального входа по бокам выстроились две колонны полицейских, эвакуировавших людей из остальных частей сооружения. Справа стояла построенная в линейку группа вооружённых бойцов специального назначения, которые, вероятно, готовились к штурму.
– Всему персоналу немедленно очистить помещение! – тяжёлым голосом произнёс Дифенти. – Эвакуация через запасной выход в точке «Б». Всем сотрудникам службы охраны и всем тем, кто умеет обращаться с оружием – построиться возле меня.
Все в зале в спешном порядке встали и быстрым шагом устремились к выходу.
– Господин Дифенти, извините! – послышалось за спиной у итальянца. Он неспешно обернулся: перед ним стоял человек с коротко подстриженными волосами и лёгкой небритостью на лице, которое выражало спокойную улыбку. – Винтовку я держать умею…
Дифенти кивнул. Из открытых дверей, через которые совсем недавно вышел весь персонал, послышался топот и периодически прикрикивающий голос. Через мгновение в помещение ворвались десять-пятнадцать человек, экипированные не хуже тех, которые стояли на улице снаружи. Построившись в небольшом пространстве, командир отряда доложил:
– Господин Дифенти, отряд готов к защите периметра!
– Снабдите этого молодого человека плазменным пистолетом и бронежилетом. Будешь слушаться во всём командира и выполнять только его команды. Ясно? – Дифенти обратился к стоящему возле него новичку.
– Так точно, господин Дифенти! – резво прокричал он. – Капитан Гоуэнд, сэр! – он отдал честь командиру отряда.
– Вольно!
Гоуэнд подошёл к нему и отдал свой персональный плазменный пистолет.
– Запасного бронежилета у нас с собой нет, а выходы из помещения уже перекрыты! Так что будешь прикрывать нас с тыла.
– Есть, сэр!
Молодой человек обернулся назад и посмотрел на уже закрытые двери выхода, через который только что вбежал отряд. Всё пространство дверного проёма заполняла жёлто-оранжевая Субстанция, по которой периодически пробегали волны насыщенного ярко-жёлтого цвета. Затем его внимание привлёк экран: полиция перед входом уже разошлась, а штурмовая группа в количестве около тридцати бойцов начала заходить в здание. Каждый из них держал в руке плазму.
– Всем занять позиции! – приказал Гоуэнд. Основная часть бойцов «Надежды» перевернула столы и сделала небольшое укрытие из них. Остальные спрятались за четыре небольшие декоративные колонны. Дифенти с Гоуэндом вместе с новичком перевернули ещё один стол за колоннами и приготовились.
– Стрелять на поражение! – прокричал Гоуэнд.
– Разве ты можешь быть уверен, что среди них нет землян? – тихонько спросил у него Дифенти.
Гоуэнд не успел ему ответить: двери, прямо противоположные тем, через которые пришла группа бойцов «Надежды», с грохотом и треском разлетелись на мелкие кусочки. Сработала взрывчатка… На их месте осталась лишь та самая жёлто-оранжевая Субстанция.
– Восстановители! Немедленно! – крикнул во всё горло Гоуэнд. Бойцы «Надежды», укрывшиеся за столами, дружно бросили в разные стороны небольшие предметы округлой формы, каждый из которых упал на пол своим основанием, будто притянутый магнитом. Из отверстий каждого Восстановителя выросла голограмма трёхмерной модели определённого бойца с его именем и с постоянно обновляющимися данными в таблицах. Гоуэнд достал из-за спины второй Восстановитель и отдал его новичку. Тот быстро его взял, произнёс последовательно цифры и свои данные и так же, как и все остальные, отбросил его в сторону.
Новичок с немного испуганным видом осторожно выглянул из-за стола. По центру Субстанции в дверном проёме появилось густое белое пятно, которое начало расползаться во все стороны.
– Они сейчас отрубят защитное поле! – прокричал он.
Дифенти быстро выглянул, а за ним – Гоуэнд и все остальные.
– Да они же отрубают поле! Это – абсидеумы, сомнений нет!
Гоуэнд бросил напряжённый взгляд на Дифенти.
– Будем стоять до конца! – уверенно произнёс Дифенти.
Гоуэнд тяжело, но с пониманием кивнул ему. У новичка немного сбилось дыхание – было слышно, как оно переходит в одышку. Гоуэнд взглянул на него.
– Возьми себя в руки, солдат! – приказал он басовитым и повышенным голосом.
Тем временем поле, которое уже полностью превратилось в белое, сначала отключилось на долю секунды, затем – снова заработало. А через пару секунд, ещё раз совершив сбой в работе, совсем исчезло. В динамиках женский голос автоматически проговорил: «Внимание! Защита внутренних помещений нарушена!» Послышались стуки, словно кто-то бросил на пол жестяные консервные банки. Один из бойцов, укрывшихся за столами, выглянул и пришёл в ужас.
– Боже! Они запустили Пауков! – едва он произнёс последнюю букву, как пуля впилась ему в лоб. Справа голограмма с его именем и моделью пропала. Над ней стоял робот, внешне напоминавший паука с множеством металлических ног. Остальные выброшенные в зал Пауки резво устремились к ещё работавшим Восстановителям.
– О, Боже! О, Господи! – шептал новичок.
В зал залетели дымовые шашки и, наконец, за дверным проёмом послышалось: «Первый пошёл!» Как только в дверном проёме показался человек в специальной чёрной экипировке, кто-то из ребят «Надежды» привстал и расстрелял его на месте. Стрелявшего бойца сразу же убил выстрел из темноты напротив.
– Мы в ловушке! Нам некуда деться! – закричал кто-то спрятавшийся за укрытием.
Новенький снова украдкой выглянул и закричал во всё горло.
– Кровь! Там красная человеческая кровь! Это – не абсидеумы! Это – люди! Это – люди! – почти радостно прокричал он.
В это время в зал один за другим начали вбегать бойцы специального назначения, и вся тишина моментально растворилась в звуках стрельбы с обеих сторон. Но никто из стрелявших не применял плазму, предпочтя ей обычное огнестрельное автоматическое оружие.
– Немедленно выбросить Излучатели! – проревел Гоуэнд сквозь образовавшуюся непреодолимую стену различного шума.
– Нет! – крикнул Дифенти. – Ты с ума сошёл!..
– Брось свои гуманистические штучки! Я не готов и не хочу умирать сейчас.
Дифенти схватил его за ворот рубашки, выступавшей из бронежилета. В ответ Гоуэнд левой рукой вцепился ему в шею, обхватив её ладонью сзади.
– Ну что?.. Может, убьёшь меня? А может, ты заодно с ублюдками? – оскалился он.
– Одна твоя жизнь не стоит и пяти жизней этих ублюдков, и ты это прекрасно знаешь, – с невероятным спокойствием ответил ему Дифенти. – Может, ты боишься смерти?
Тем временем новичок испуганными глазами наблюдал, как Паук завис над его Восстановителем – последним в этом зале. Из центра небольшого робота возник мощный пучок лучей, который буквально расплавил конусообразное устройство. Но не успел Восстановитель растечься до конца, как мощный выстрел откинул Паука на несколько метров назад в сторону экранов. Дифенти с Гоуэндом оглянулись: присевший на одно колено, новенький обеими руками держал пистолет и весь дрожал. Неожиданно Гоуэнд с размаху нанёс плотный удар Дифенти в лицо, от которого тот откинулся назад и едва шевелил руками. Быстрыми движениями командир вынул из специальных карманов на штанах несколько Излучателей и начал их поочерёдно активировать. Внезапно на него набросился новичок и ударил в голову сбоку. Излучатели рассыпались на пол. Гоуэнд, вцепившись в него правой рукой, начал бить левой в живот, а потом в челюсть. Наконец, новичок собрался, схватил его за ворот и потянул на себя, откинувшись назад. Согнув обе ноги, он резким движением ударил его в грудь таким образом, что противника откинуло спиной к столам. В следующую секунду пуля с соответствующим звуком вошла ему в спину. Поднявшись, Дифенти бросился к нему, но Гоуэнд из последних сил оттолкнул его и упал, упершись ладонями в пол. Немного приподняв голову и посмотрев на Дифенти, он проговорил, слегка улыбаясь и хрипя:
– Забавно… Совсем нет страха!
Бездыханное тело Гоуэнда свалилось на пол… Дифенти машинально попытался найти новенького: тот нервно смотрел итальянцу за спину. Его взгляд был наполнен критической безысходностью, глаза слезились, а губы нервно подёргивались. Дыхание было неровным, а тихая и бессвязная речь складывалась в непонятные предложения. Дифенти поднялся и медленно оглянулся. Безусловно, он обо всём догадался и не рассчитывал на неожиданность. К нему мелким шагом приближалась небольшая группа бойцов, держа его на прицеле. В глаза неприятно били лучи света, исходившие из встроенных в оружие фонарей. Тихие шаги с левой стороны заставили его посмотреть на дверной проём: в зал вошла очередная группа с поднятыми винтовками. Мгновенно оценив обстановку, они нацелили оружие на оставшихся в живых двоих членов группы «Надежда». Прижатые к правой стене, отделяющей зал от остальных помещений, вход в которые по-прежнему был заблокирован плотно закрытыми дверями под мощным защитным полем, Дифенти с новичком оказались в ловушке. Новичок встревоженно смотрел то на одну группу, то на другую. Иногда его взгляд падал на лежавшие возле убитого Гоуэнда Излучатели…
Дифенти, уже ранее имевший опыт передряг, стоял молча. Он прекрасно понимал, что альтернативного выхода не существует. Хоть перед ними и находились земляне – это были всего-навсего исполнители чужой воли. Вряд ли они задумывались о целях приказа и последствиях совершаемых действий. У них была одна единственная оправданная цель на данный момент – убивать. А оправдана она была интересами абсидеумов. Но весь парадокс и абсурдность ситуации заключались именно в том, что стоявшие перед Дифенти ребята могли вовсе и не знать, кто такие абсидеумы… А оправдание, которое им подкинули, никак не согласовывалось с интересами заказчиков убийства.
Дифенти поднял глаза после нескольких секунд размышлений. В конце концов, он имел на это полное право. Право, данное ему пространством, как и право на жизнь, которое у него вот-вот отберут… Его взгляд упал на новенького… «Рано ему ещё… Ох, как рано… А убьёт его не выстрел землянина, а пространство, которое предусмотрело такой акт. Хм!..» – Дифенти приподнял брови, несмотря на угрожающую обстановку. Терять ему уже было нечего, а нацелившиеся на него люди перестали его волновать. «Может быть, они медлят именно потому, что не ожидали такой реакции… А, впрочем, прошло всего несколько десятков секунд за время моих размышлений». Дифенти вспомнил патрийские Пути и предусмотренные в них Точки. «Неужели выбора пространства хватает для того, чтобы полностью перечеркнуть мой собственный выбор? Я, например, совсем не хочу умирать. И новенький, наверняка, тоже. Весь трясётся и… задыхается?!» Дифенти быстро сделал несколько шагов к новичку и обхватил руками его голову. Новенький поднял уже совсем бледное лицо и безнадёжно посмотрел в глаза итальянца.
– Успокойся! Слышишь меня? Успокойся! – проговорил он, пытаясь передать хотя бы частичку своей неуязвимости.
Группы бойцов к этому времени обступили их полностью со всех сторон. И даже возле стены уже стояли несколько прицелившихся человек. «Чего же они ждут?» – недоумевал про себя Дифенти.
Наконец, сквозь тяжёлое и неровное дыхание, новенький сумел выдавить из себя лишь одно слово:
– Убьют…
– Ну и пусть! – внушительным тоном прикрикнул Дифенти. – Убьют наши тела, но не заберут наши души! – он окинул взглядом обступивших их людей. – Мне стыдно за человечество, когда я смотрю на вас!
– Мне тоже бывает стыдно… – монотонно сказал незаметно появившийся у дверного проёма мужчина. – Знаешь, меня в последнее время начало преследовать это чувство и, по правде говоря, я ничего не могу с этим поделать… – он подошёл немного ближе и остановился.
– Я знаю, что облегчит твои страдания! – с вызовом сказал Дифенти.
– И что же это за лекарство?
– Называется: «Поцелуй меня в зад, инопланетная тварь!»
Мужчина в костюме одобрительно кивнул бойцам…
– Сектор чист! – доложил один из них спустя несколько секунд.
– А я ведь серьёзно говорил о своих чувствах… – недовольно сказал пришелец, глядя на три лежащих у его ног трупа, два из которых истекали свежей красной кровью.
* * *
Мы провожали взглядами Андрея, поднимавшегося по широким ступеням Потёмкинской лестницы, символизирующей собой морской вход в город, так как спускалась она непосредственно к морю. Общее количество её ступеней – сто девяносто две. Оттуда, с самого верха, где тянулся Приморский бульвар вдоль крутого паркового склона, располагающегося по сторонам лестницы, открывался замечательный вид на Одесский залив, порт и Воронцовский маяк. Маяк представлял собой белоснежное сооружение с цилиндрической башней и красным фонарём, стоящее на краю уходящего в море мола. Именно он первым встречает заходящие в акваторию порта суда. Его построили вместо старого чугунного изящного маяка с сужавшейся башней, который был вынужденно взорван при обороне Одессы в 1941 году во времена Второй мировой войны. А если дул дневной морской бриз, то можно было подолгу стоять и получать истинное наслаждение, вдыхая полной грудью наполненный йодом морской воздух, забыв обо всём на свете…
– Присядем возле нашего любимого каштана, когда поднимемся?
– С удовольствием, – недвусмысленно ответила дочь. – Где оставим автомобиль?
– Можно проехать немного вперёд, чтобы не у самой лестницы…
Неожиданно меня охватило какое-то странное чувство, навевавшее что-то наподобие тревоги. Я не мог понять причину и начал анализировать обстановку, попутно решив поинтересоваться у Милы, которая копалась в каких-то файлах в голограмме своего Помощника.
– Ты ничего не заметила?
Мила подняла карие глаза и внимательно посмотрела на меня через зеркало заднего вида. Затем она перевела взгляд на улицу.
– Нет… – неуверенно и тихо сказала она.
Я внутренне собрался, сконцентрировался на дороге, и до меня дошло, что прошло уже несколько минут, как мимо нас не проехал ни один автомобиль. Более того, обе стороны дороги были совершенно пусты. Обычно заполненная туристами Приморская улица сейчас пребывала в полной тишине, будто находилась не в центре крупного города, а в тихом небольшом провинциальном городке. Лишь собака нарушила установившийся порядок, не спеша перебежав дорогу вдали от нас, на расстоянии примерно пятидесяти метров, видимо, не привыкшая к такой обстановке. Дул легкий ветерок, слегка волоча по асфальту сухие листья. Я открыл дверь и вышел из автомобиля, внимательно осматривая окрестности. С левой стороны находился порт и море, а с правой – лестница. Посмотрев на неё, я испытал небольшой шок, переходивший в крайнее удивление, при этом отнюдь не лишённое тревожного подтекста. Кажется, Мила также увидела представшую перед нами картину, приоткрыв заднюю дверь, но оставшись внутри салона.
Сверху, с самых верхних ступеней лестницы, от памятника Дюку де Ришелье, деловито спускались десятки людей в чёрных костюмах. Безусловно – абсидеумы. Именно они полюбили чёрные брюки и такого же цвета пиджаки, надетые на ослепительно белые рубашки, которые украшали аккуратно завязанные галстуки всё того же чёрного цвета. В течение всего времени, прожитого мною на Земле, я практически ни разу не видел абсидеума без своей униформы.
Инопланетяне спускались двумя колоннами один за другим вдоль левого и правого краёв лестницы, образуя своеобразный центральный коридор наверх. Когда первые два абсидеума, в головах колонн дошли до середины пути вниз, сюда к нам, я увидел силуэт, немного перекрывший на заднем плане памятник, стоявший и смотревший в нашем направлении.
– Кажется, это за нами… – сказала дочь, выходя из автомобиля.
– Оставайся здесь, а я прогуляюсь наверх, – я посмотрел на свою Милу, на её перепуганное лицо.
– Ты вернёшься? – взволнованно спросила она.
Я подошёл и по-отцовски обнял её, а она крепко прижалась ко мне дрожащим телом и по её щекам покатились слёзы.
– За меня не волнуйся, – я посмотрел ей в глаза. – Запомни, солнышко! Ты и Велфарий – единственные, кто у меня остался в этом мире после смерти мамы. И я дал ей слово, что позабочусь о вас.
Мила опустила заплаканное лицо на мою грудь. Я снова крепко прижал и погладил её. Затем, повернувшись к лестнице, поднял голову. Силуэт наверху стоял всё так же неизменно.
– Мне пора. Видишь, как ребята стараются ради нас, – я взглянул на Милу и слегка улыбнулся. – Не стоит их огорчать… Полезай обратно на заднее сиденье и не выходи из автомобиля.
– Хорошо, – сказала она сквозь слёзы, улыбнувшись мне в ответ.
Я уверенно направился к ступеням. Абсидеумы уже полностью спустились и молча смотрели, как я поднимаюсь наверх. Все лица выражали, как и всегда для представителей их цивилизации, максимальную сосредоточенность и спокойствие. Я взглянул на каждую из двух колонн, проведя глазами от одного края к другому. Всего их стояло несколько сотен. Выглядело всё действительно масштабно и пафосно – по-абсидеумски. Я снова посмотрел на стоящего в центре. На этот раз, он немного сменил позу, немного выставив вперёд другую ногу. Забавно, но меня охватило чувство ностальгии, хотя я абсолютно не понимал причины его появления.
С неба послышался крик чаек. Я на мгновение остановился и поднял голову. Над лестницей пролетали несколько птиц в сторону моря, переговариваясь между собой. А, может, пытаясь что-то сказать находившимся внизу живым существам. Я продолжил движение. Через несколько десятков ступеней, почти дойдя до верха, я в очередной раз попытался найти взглядом стоящего абсидеума. Я резко остановился и замер! Передо мной, провожая глазами улетавших птиц, стоял Алмий! Он не обращал на меня никакого внимания, полностью сконцентрировавшись в точку пространства над морем.
– Я бы всё отдал, чтобы на мгновение стать птицей и ощутить всю глубину пространства и возносящую в небеса силу ветра…
Я без лишних движений быстро устремился к нему и, что было сил, ударил его в челюсть. От столь сильного удара он не устоял на ногах, откинулся боком назад и приземлился на локти рук.
– Это спустит тебя с небес на грешную землю, ублюдок! – не выдержал я.
Вдохнув воздух полной грудью, и немного привстав, он сплюнул в сторону голубой жидкостью и язвительно рассмеялся.
– А как же отрицательные эвотоны? – спросил он не менее язвительно, чем ранее, окончательно поднявшись.
– А я получил истинное удовольствие при виде твоей боли с кровью… – сощурившись, произнёс я, старательно выговаривая каждую букву, пытаясь при этом не выдать своё притворство.
Он снова рассмеялся. Правда, на этот раз его смех, скорей всего, выдавал полную искренность.
– Узнаю настоящего абсидеума перед собой!
Я промолчал.
– И почему же ты с ревностью не заявляешь, что наполовину патриец? Неужели, наконец, махнул рукой на этих жалких людей, которых ты с таким усердием защищал? – не дождавшись от меня ответа и понимая, что пока меня не удаётся спровоцировать, он продолжал: – Разве в них может быть что-то ценное, кроме генерируемых эвотонов?
– Которые вы воруете?
– Мы заключили соглашение с их властными структурами, которые не доказали свою состоятельность и способность чётко придерживаться достигнутых договорённостей.
Я нахмурился.
– Ты уничтожил всех членов Совета?
– Только его главу. Испытывающие острую необходимость в контроле, люди моментально теряются, если их предводителя устраняют.
– И ты надеешься занять его место?
– Не обязательно. Но отныне руководить планетой будет абсидеум.
– С чего ты взял, что оставшиеся члены Мирового совета пойдут у вас на поводу и признают его легитимность?
– А что им ещё останется делать? В отсутствии иных кандидатов, о чём мы непременно позаботимся, у людей начнётся всё та же паника, результатом которой станет острая потребность в лидере. И мы им предоставим достойного претендента. Ты не согласен? – Алмий отреагировал на всю испытываемую мной неприязнь. – Ты, наверное, считаешь, что мы должны убраться отсюда? Но ты протри глаза и взгляни на человечество без своих розовых патрийских очков. И знаешь, что ты увидишь?
– Свободу выбора!
– Брось! Люди никогда не будут свободными только потому, что ничего не знают о свободе. В них живёт много страха, который способен предоставить человеку лишь иллюзию, тень свободы.
– Всё меняется и ничто не стоит на месте, – парировал я.
– Опять ты выдаёшь желаемое за действительность. И я, и ты прекрасно знаем, что страх человечества, как и сама их цивилизация – искусственное творение в лабораториях клаудеумов. Избавить их от страха – значит заново создать человека. Но это уже будет другое творение. И потом, зачем клаудеумы наделили человека не только страхом, но и столь мощной психикой, способной генерировать эвотоны в колоссальных количествах? Уловил ход мысли?
– Избавить от страха земляне могут и сами себя, а свои оправдания оставь себе в качестве туалетной бумаги, засранец! – я сделал шаг вперёд. – Мы ничего не знаем о клаудеумах и целях, преследуемых ими. Мудрейшая цивилизация не стала бы опускаться до уровня субъекта, который убивает, ворует и гордится тем, что совершает, выдавая свои действия за спасение и заботу об окружающих, – я снова с размаху ударил его в лицо. – Да, – я продолжал говорить лежавшему на спине абсидеуму, пытавшемуся привстать и облокотиться, – у людей присутствует страх. Но страх является недостатком только с одной стороны. А с другой стороны, он заставляет двигаться вперёд и развиваться. Но человечество само должно решать, каким образом использовать свой страх и никто не вправе им мешать…
– Значит, ты не согласен с законами пространства и двадцать пятого уровня, надо понимать? – парировал мне поднявшийся во второй раз Алмий, проведя рукой по нижней губе и сделав отмашку собравшимся ему на помощь нескольким абсидеумам из ближайшей колонны. – Второй удар, надо полагать, за Валидия? – язвительно спросил он и получил третий в то же место.
– Сукин ты сын! – с негодованием выкрикнул я. – Убийца!
Алмий некоторое время находился в полулежащем состоянии, пока осторожно не повернул голову в моём направлении.
– Сколько ещё ударов ты планируешь нанести мне сегодня? – возмущённо обратился он, в который раз вставая на ноги. – Может, сразу убьёшь меня здесь?
Я взял молчаливую паузу, собираясь с мыслями и усмиряя нахлынувшие чувства.
– Я вовсе не убийца. Убийца – тот, кто убивает ради удовольствия и наслаждения. Ты же не назовёшь мясника на скотобойне убийцей. Хотя по значению совершаемых им действий, если абстрагироваться от философии, он ничем не отличается от преступника. Разница заключается лишь в выборе жертвы. Но мясник убивает не потому, что ему нравится лишать жизни животное. У всех есть судьба, Вилирий. И от неё не убежишь, как бы ты не старался. Но её можно изменить, не спорю… Изменить не программу, а её качество. Словом, если кому-то суждено умереть, то он умрёт, в конце концов. Но каким образом – он сам выбирает. Судьба нам предоставляет выбор, а исполнители меняются в зависимости от принятых нами решений, – Алмий налился синевой. – Знаешь, мне в последнее время не даёт покоя какое-то странное чувство. Наверное, стыда… Или вины… Не разобрать!
– Если ты не убийца, то кто же тогда? Исполнитель воли пространства?
– Вот ты заявляешь, что человечество должно само решать, каким образом использовать свой страх. Но почему же тогда пространство даёт нам возможность до двадцать пятого уровня вмешиваться в дела низших цивилизаций? Может, именно вмешательство, а не страх, есть то испытание, тот потенциал развития? Может, именно мы, абсидеумы, станем ключом к совершенствованию землян, если на то будет их воля?.. А может, клаудеумы именно это и подразумевали, когда создавали человека в своих научных центрах? Ты не задумывался, что вся высокоорганизованная биологическая разумная жизнь в начале своего пути требует наличия страха? Может, в конце концов, это не клаудеумы придумали, а пространство так предусмотрело в каждом случае? – Алмий рассуждал с вызовом.
– Если пространство и предусмотрело наличие страха в качестве потенциала для развития, то этот факт вовсе не означает, что так и должно быть. Абсидеумы не придают значения силе выбора и игнорируют её. А ведь ткань пространства строится на выборе сознания, облечённого в биологическую форму с развитой нервной системой. Вот взять лежащий под моими ногами камень – та его материя, которая именуется сознанием, не имеет возможности выбирать. Это сознание имеет совсем незначительный уровень нейтральных эвотонов, которые по умолчанию медленно развивают его. Но совсем иная ситуация предусмотрена для землян, для патрийцев, для абсидеумов и остальных… Именно за счёт них и функционирует Вселенная, за счёт сделанного выбора каждого представителя таких цивилизаций. И если кому-то суждено умереть от твоих рук, то не факт, что это – неизбежность. Умереть можно и от упавшего на голову метеорита … Выбору твоей жертвы корреспондирует твой выбор. И именно поэтому ты – убийца в чистом виде. Да, может быть ты не получаешь удовольствие и наслаждение, но все твои жертвы – не скот у мясника. Мясник, конечно, убивает. Но делает это, в отличие от тебя, вынужденно. Некогда один мудрый землянин сказал, что грех – это всё то, что излишне, – я оглянулся по сторонам: стало темней, и зажглась ночная иллюминация Приморского бульвара. Невероятно красивое зрелище заключалось в свечении разноцветных гирлянд, бережно украшавших каждое дерево – все множество платанов, каштанов, лип, клёнов. Бульвар располагался на месте древнегреческого поселения, а в недалёком прошлом здесь находилась турецкая крепость.
– «Пути Господни неисповедимы». Кажется, так говорят люди? Как много знают наши цивилизации о пространстве и информационном поле, и как много новых вопросов появляется каждый раз, – Алмий сделал равнодушное выражение лица, после чего немного задумался, а потом рассмеялся. – Разве можно себе представить, чтобы люди каждый раз решали все свои конфликты так, как это делаем мы сейчас?
– Подумай о том, какими были наши цивилизации в своё время!
– Историю в те времена было очень легко подстроить в соответствии с чьими-то интересами.
– Детали! Детали можно подстроить. Но общий ход развития никак не скроешь…
– Были ли мы все похожи? Патрийцы – скорей всего, да. А мы – совершенно иная цивилизация, которая не похожа ни на землян, ни на представителей Патрии. У нас почти отсутствует нервная система, и мы вынуждены ради совершенствования заниматься добычей эвотонов, если можно так выразиться.
– Ты же наполовину патриец, как и я!..
Алмий сделал вид, что не слышал моих слов и продолжал:
– Пользуясь теми преимуществами, которые предоставило нам пространство, мы получили согласие от землян на забор их психической энергии. Взамен делимся технологиями. Так что нас упрекать не в чем. В конце концов, мы могли бы никого и не спрашивать!
– Хочешь сказать, что ты лично получил согласие от каждого землянина? А технологии, которые вы предоставляете, – я развёл руки, – где они?
– Согласие нам предоставил Мировой совет, который полномочно представляет всё человечество. Технологии мы добросовестно и регулярно предоставляли в рамках ранее действовавшего соглашения. Всё остальное – абсидеумов не волнует и даже больше – никак не касается. Это внутренние дела самих землян. Вот пусть сами и разбираются!
– Вы не заслуживаете именоваться космической цивилизацией! – произнёс я с негодованием. – Ваше общество основано не на высокоморальных принципах построения и функционирования. Вместо того чтобы помогать низшим цивилизациям развиваться, как следствие – содействовать развитию всего пространства вокруг, вы лишь заражаете их своим вирусом паразитизма и разлагаете с ещё большей силой.
– Нет! Всё упирается в два вопроса: моральности и заряда эвотонов. Перед тобой, – Алмий демонстративно показал рукой, – да и ты оттуда же, стоит представитель антиморальной цивилизации с точки зрения патрийцев и большей части землян. Первый вопрос… Но этот факт нам вовсе не мешает прогрессировать, развиваться, а именно – совершенствоваться за счёт положительных эвотонов. Второй вопрос… Вывод: так горячо любимая вами мораль – лишь часть соответствующего мировоззрения, но никак не обязательная часть развития.
Неожиданно я заметил периферическим зрением, как справа от меня на автомобильной дороге появился какой-то объект больших размеров. Я повернул голову и увидел, как над проезжей частью, которая ещё несколько секунд назад была совершенно пустынной, появились три космических корабля с открытыми входами, которые упёрлись своими основаниями в асфальт.
– У вас нет подобных технологий, – с улыбкой произнёс Алмий. – Новейшая разработка наших учёных. Полная прозрачность объекта, которая позволяет скрыть даже контуры и малейшие очертания границ. Как видишь, технократический курс развития имеет свои преимущества.
Я некоторое время молчал, но, в конце концов, решил сказать ему:
– В тебе душа патрийца, Алмий. Так же, как и во мне. И ты её никуда не спрячешь… Душа, чуждая технократу, в отличие от остальных абсидеумов. Но, что важнее всего, в тебе нет страха, нет склонности к контролю. А следовательно, ты в состоянии мыслить независимо и видеть то, что не могут другие. И вопрос моральности рано или поздно заставит тебя переосмыслить все твои представления о мире!..
