Текст книги "Чокнутый"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Значит, так. – Родж, как признанный временный вожак странной стаи, решил взять дело под свою опеку. – Все отходят в дальний конец пещеры под защиту камней. Бобо пробует опрокинуть, открыть или вообще хоть что-то сделать с камнем и, как только это получается, сваливает к остальным. Дальнейшее предоставьте мне.

Возражать никто не стал. Жители – потому что признавали Роджа за вожака, Бобо – просто потому, что не стал возражать. Разве это обязательно?

Медведь обошел камень со всех сторон, несколько раз усиленно втянул ноздрями воздух, потом приложил ухо к самому камню, ничего интересного не заметил и, обхватив его лапами, напрягся. Так он напрягался минут пять, пока не стало абсолютно ясно, что данный булыжник не в его весовой категории. С места не сдвинуть, от пола не оторвать. С досады Бобо плюнул и отвесил мощный удар по торцевой части упрямого камня.

Лично сам Бобо не раз замечал, что некоторые вещи гораздо удобнее не делать вообще, чем потом всю жизнь позориться из-за того, что сделал. Вот и сейчас получилось нечто похожее. Камень загудел – Бобо был уже на полпути к притаившимися за камнями приятелям, – верх его треснул строго пополам и откинулся в стороны. Наступившая вслед за этим мертвая тишина подсказала жителям, что слова медведя относительно нанесения увечий в ближайшие несколько минут не сбудутся.

– Ну давай, странник, двигай.

Ночной Родж огрызнулся, но, вытолканный твердой лапой медведя, отправился выполнять свою часть задания. Он осторожно приблизился на негнущихся лапах к раскрытому камню, на секунду замер перед ним, бросая прощальный взгляд на жителей.

– Не дрейфь, земель. – Альвареза высунул голову из-под мышки Бобо и пожелал счастливого пути.

В последний раз, насколько себя помнил Родж, он испугался в годовалом возрасте, когда он, еще совсем молодой волк, решил полакомиться детенышем оленя. Кто ж знал, что рядом с, казалось, беззащитным олененком окажутся чуть ли не все родственники детеныша, начиная от троюродного дяди и заканчивая дедушкой. Тогда ему здорово досталось. Его позорно приволокли в стаю и перед мордами всех остальных волков выпороли. До крови.

И вот теперь ему снова страшно. Но надо перебороть страх. Ведь что такое страх для жителя джунглей? Смерть? А разве она страшна?

Ночной Родж, вожак племени серых странников, бессменный лидер стаи волков, мечтающий о мире в джунглях, решился и заглянул в полую сущность камня. Чего не сделаешь ради джунглей.

– п, твое дерево, – только и смог вымолвить он.

x x x

...Мил проснулся мгновенно. Эта привычка сохранилась еще с незапамятных времен службы в патрульном флоте, где некогда разлеживаться и протирать глаза. Некоторое время он лежал не открывая глаз, пытаясь восстановить обрывки сна. Интересного, занимательного, но не более. Все-таки странные вещи происходят во сне. Они переносят тебя в такие миры, о которых ты даже и не подозревал, творят иной раз такие события, которых никогда не может быть наяву. Снился какой-то лес. Звери, зверушки... чушь, одним словом...

Хорошо в отпуске. Можно никуда не спешить, повалять дурака. А почему, собственно, он решил, что находится в отпуске? А как же иначе. Задание выполнено. Плохие ребята уличены в плохих делах. Все в порядке.

А вот и не в порядке. Он не помнит, как закончилось задание. Кажется... Да, точно, они вернулись, а потом...

В голове ясно нарисовалась картина, как тот парень по имени Дуглас нажимает на курок, целясь в него. А рядом уже лежит Кук с разнесенной вдребезги головой, черт. Вот тебе и отпуск. В лучшем случае госпиталь. Поэтому и такая тишина.

Мил вздохнул, открыл глаза и тут же закрыл их снова.

Это сон. Это все еще сон. И эта волчья харя над ним – тоже из сновидений. А если чья-то дурацкая шутка? Вряд ли. В управлении все знают его тяжелый характер. За такие штучки можно и по зубам получить. Тогда остается сон. Видение. Остаточные эффекты тяжелого ранения. Именно так. Сейчас он откроет глаза, и все будет как прежде.

– Это сон. А сейчас я уже проснулся и хочу увидеть нормальное человеческое лицо. – Мил проговорил это как заклинание и резко открыл глаза.

Волчья морда даже не думала исчезать. Наоборот, рядом с ней появилось еще несколько голов самых разнообразных животных, начиная от облезлой обезьяны и заканчивая черными здоровыми кошачьими. Одна из кошек вытянула толстые мясистые губы и сказала:

– Ни фига себе!

Насколько Мил знал из своего в общем-то не слишком богатого опыта общения с животными, последние разговаривать не умели. Именно это лишний раз доказывало, что он все еще спит. Хотя сознание говорило обратное. Совсем несложно отличить явь от сна. Существует слишком большая разница в восприятии звуков, объемов. Тем более Мил никогда в жизни не видел цветных снов. Откуда-то сверху, из-за головы выплыла мохнатая морда еще одного животного, которого Мил определил как медведь. Эта морда хмыкнула и пробасила:

– По башке он нам точно не надает.

Мил застонал и решил еще раз испробовать старый проверенный способ избавления от нежелательных видений. Закрыть глаза, сконцентрироваться и постараться прогнать иллюзию. Но когда закрыл глаза, он неожиданно для себя открыл весьма интересную вещь. Те животные, которые сейчас смотрели на него, и те, кто приходил к нему во сне, – одни и те же. Он даже помнил, как их зовут.

Но Мил не зря считался одним из лучших офицеров в управлении. Опыт подсказывал ему, что нельзя воспринимать увиденное как есть, без разумного объяснения. Сон это сон. А то, что сейчас перед ним...

Что нужно сделать, чтобы проверить, не сошел ли человек с ума? Правильно, оценить вещи, которые заведомо справедливы. Один плюс один – два. Два плюс два... К черту. У него все в порядке. Это и дураку ясно.

Мил решил, что достаточно поиздевался над собой и теперь стоит еще раз взглянуть на действительность трезвыми глазами офицера полиции.

Зверюги не исчезли. Смотрят. Как на потенциальную жертву. В глазах то ли удивление, то ли голод. Сразу и не разберешь. Но лучше бы удивление. А что, если ущипнуть себя? Говорят, иногда помогает.

Мил осторожно, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать нападение хищников, подтянул ставшую почему-то слишком тяжелую руку к бедру и постарался ущипнуть себя. Странно, но ничего не получилось. Рука, словно обмотанная бинтами, уткнулась в тело, но пальцы отказывались подчиняться и выполнять элементарное действие. Еще одна огорчительная неприятность. Тело его не слушалось.

Мил решил, не обращая больше внимания на собравшихся вокруг него животных, окончательно разобраться, что с ним. Он поднял руку и поднес к глазам.

Минуты две он тупо разглядывал покрытую плотным коротким мехом лапу с длинными острыми когтями.

– Что это такое?

Мил перевел глаза на волчью морду. Морда свела чуть заметные брови на переносице и сказала человеческим голосом:

– Это смотря о чем ты.

В жизни всякого человека случаются моменты, когда ему просто необходимо хорошенько прочистить легкие. Покричать, повизжать, поорать или просто поголосить. Поголосить о странностях жизни, превратностях судьбы, о невероятных превращениях.

Вопя, вернее, визжа нечеловеческим, естественно, голосом, Мил вывалился из конструкции, которую его проницательный ум мгновенно окрестил гробом для сумасшедших офицеров, попытался подняться на ноги, не удержался, упал, снова попытался и снова оказался на полу. Только через несколько минут Мил понял, что одним упрямством ничего не добьешься. Надо успокоиться и разобраться, почему тело не слушается, ноги не держат, пальцы не щиплют.

Также у всякого человека в жизни случаются моменты, когда хочется умереть и не видеть того, что преподносит неугомонная жизнь-злодейка.

Человеческого тела не было. Мил даже еще раз про себя проговорил эту фразу. Человеческого тела не существовало. Насколько хорошо Мил мог себя разглядеть, его тело представляло ослепительно белую шкуру, заканчивающуюся в четырех точках мощными лапами, в одной – длинным хвостом, а с передней...

Интересно, какая у меня рожа?

Первая нормальная, человечески связанная мысль проступила в голове, и едва она укрепилась на занятом участке коры головного мозга, к Милу пришло успокоение.

Я превратился в зверя. Я точно превратился в зверя. В белого, пушистого. Четвероногого и длиннохвостого. Все просто. Все очень и очень просто. Я уже никогда не смогу написать рукой рапорт. Никогда не попарить ноги в тазике с горячей водой. Не поковырять пальцем в носу. Не почесать пятерней за лопатками. Я много чего не смогу сделать. Я зверь. И меня окружают злобные дикие животные, которые только и ждут, чтобы растерзать меня. А не хотелось бы. Хоть и звериное, но мое. Но с другой стороны...

Офицеры полиции могут с честью утверждать, что они в любой ситуации видят не только плохие, но и хорошие стороны. Как сейчас офицер Мил. Надо только напрячься и отбросить черные мысли, а всю освободившуюся энергию направить на положительный анализ.

Звери? Ну и что? Я их всех знаю по именам. Они из моего сна, из моих сумасшедших видений. Знаю этого волка, этого медведя, орангутанга, А пантеры...

Милу словно между ушей приложились дубиной. Словно издалека пришло видение, как его, еще человека, сбрасывают с вертолета в джунгли. Как тащит его, пятясь задом, через стену дождя старая пантера Ириза. Как осторожно зализывает его раны.

Стоп! Разве это сон? Во сне не убивают так сверхреально. И не запоминается все так подробно.

– Ты? Ириза? Пантера по имени Ириза?

x x x

Когда серый странник, видя, что скрывается в камне, выругался, все спрятавшиеся рванули вперед, чтобы самолично рассмотреть то, что спряталось внутри. Ириза оказалась у камня самой первой. Она никак не могла смириться с мыслью, что страшная вспышка унесла Чокнутого, и теперь в ее сердце возникла крошечная надежда, что уродец жив и находится в камне. Но когда она заглянула внутрь, то душа ее сжалась. В глубине камня на спине лежала самая большая, виденная когда-либо, пантера, с невозможно белой шерстью. Первой мыслью было желание броситься на необычного чужака и вцепится в его горло, но когда Ириза собралась было выполнить задуманное, белая пантера открыла глаза.

Можно превратить уродца в настоящего красавца, но его глаза не дано изменить никому. Ириза растерянно посмотрела на Квара и встретилась с ним взглядом. Иризе показалось, что старосту посетили точно такие же мысли. Но больше всего Иризу поразил голос белой пантеры и вопрос:

– Ириза?

Старая пантера только кивнула. Что она могла сказать? Что не верит своим глазам и своему носу? Но это была бы неправда. Ириза узнала Чокнутого, как мать узнает своего ребенка среди сотен похожих.

– Чокнутый?! Это действительно ты?

Ну слава богу! Его узнали.

Мил попытался еще раз подняться на ноги, но теперь, помня недавний печальный опыт, сделал это осторожно. Он был достаточно умным человеком, чтобы понять и принять то положение, в котором оказался. Животное – ну и что? Есть и свои положительные стороны. И дай бог, когда-нибудь этот кошмар кончится и он снова проснется в своем теле. А пока смирение и уважение к телу, которое является его новым пристанищем.

Несколько непривычно стоять на четвереньках после того, как все сознание отчаянно вопит – встань на ноги, распрями гордо спину и окинь пренебрежительным взглядом обступивших тебя животных. Но вторая половина, которая почему-то казалась Милу гораздо более убедительной, нашептывала – прими все, как есть. Прими, смирись и привыкай. Впереди много удивительного, и ты должен осилить все.

Лапы предательски разъехались, и Мил больно ударился об пол ребрами. Небольшая неудача по сравнению с личным катаклизмом. Его неумелое действие сразу же нашло живой отклик среди зверей.

– Да он на ногах не держится!

– Может, недоношенный?

– Альбиносы – они все такие.

Мил подавил злобу. Чего хотят от него животные? Чтобы он встал и станцевал перед ними? Одна Ириза, добрая душа, подставила плечо и помогла приподнять переднюю часть туловища. И на том спасибо.

– Чего пасти разинули? – Подобного взрыва ярости от Иризы никто не ожидал. Смешки стихли.

– Ты, Ириза, не слишком доверяй ему. – Квар никак не мог успокоиться. – Если Чокнутый превратился в пантеру, это еще ничего не значит. Это сейчас он такой беспомощный, а потом придет в себя да вспомнит всем нам наши же слова? С него станет. Смотри, какую харю отъел.

– Может, его сразу... того. – Бобо в общем-то не был кровожадным жителем, но привык рассматривать все варианты в чистом виде. Если никто не смеет заикнуться об использовании одного из вариантов общения с новоиспеченным, почему это не сделать ему, медведю?

– А по мне, так он настоящий милашка.

Квар легким шлепком лапы отправил вылезшую со своим, никого не интересующим мнением Шейлу на положенное ей место. А именно за спины старших.

– Родж, а ты что думаешь?

Мил посмотрел на волка, которому предназначался вопрос Квара. По всей видимости, жизнь Чокнутого сейчас зависела только от серого странника. Мил чувствовал, что волк может сказать довольно неприятные для него вещи, но старик оказался гораздо привлекательней, нежели хотел казаться.

– Вы что, совсем здесь сбрендили? Я для чего половину стаи угробил? Ради удовольствия посмотреть, как Чокнутый станет плавать в луже собственной крови?

– Но это не совсем вроде бы и Чокнутый... – попробовал возразить рассудительный Бобо.

– Чушь. – Родж по своей старой привычке закружил вокруг озирающегося Чокнутого. – Самая большая чушь, которую я слышал за всю свою жизнь. Ответьте мне на один вопрос. Когда умирает житель джунглей, куда отправляется его душа? Совершенно верно. На небеса. А если душа не желает отправляться на небо и остается в джунглях? Ум, знание, опыт – вот что важно для нас, а не цвет шкуры или длина хвоста.

– Но Чокнутый не совсем, как бы помягче выразиться, в своем уме. Бобо должен был выложить все плохое, чтобы вытянуть все хорошее. И он не просчитался.

– А вы спросите его самого. – Ночной Родж совершенно не был уверен в том, что Чокнутый приобрел вместе с новым телом новые мозги, но вера волка в справедливость джунглей была настолько велика, что он мог поставить на уродца даже свою жизнь.

– Этим займусь я.

Лучшую кандидатуру нельзя было найти во всех джунглях. Когда дело касалось промывки чьих-то мозгов, Альвареза был как раз именно тот житель, на чьи плечи можно взвалить такую ответственную задачу. Альвареза взялся за дело с таким энтузиазмом, что даже видавшие всякое пантеры соблаговолили удалиться подальше. Орангутанг знает, что делать.

– Ну что ж, голубчик, начнем? – То, каким тоном произнес это орангутанг, заставило содрогнуться даже привыкших ко всему жителей. Орангутанги неплохие ребята, если их не раздражать и не поручать слишком важных занятий.

Квар задремал на первых же вопросах Альварезы, которые тот облекал в такие мудреные формы, что у старого старосты зубы заныли от нудности. Пантера дремал недолго, часа два. Когда Квар проснулся, он не поверил своим глазам.

Альвареза восседал на одном из камней, закинув ногу на ногу, что для жителей джунглей было совершенно нетипично. Сложенные на груди руки и лицо, выражающее высшую степень переваривания мысли, наталкивали на крамольную думу, что в сознании орангутанга происходят необратимые процессы. Вот только в какую сторону? Рядом с ним, распахнув пасти так, что туда могли спокойно залететь верхние жители джунглей без всякого ущерба для своего здоровья, сидели, навострив уши, все остальные. И у всех на мордах одно и то же выражение. Квар попытался дать определение этому явлению, но не нашел подходящего слова. Затишье джунглей перед бурей. Утренний туман, робко уступающий дорогу. Одним словом – внимание.

Квар приблизился. Как он и предполагал, все слушали Чокнутого. Тот вполне освоился со своим новым телом и теперь, сидя на задних лапах и энергично жестикулируя, разглагольствовал о довольно странных вещах:

– Таким образом, многоуважаемые животные, ваша планета представляет отнюдь не плоскую поверхность, как вы думали, а почти идеальную сферу гигантских размеров. Исходя из всего сказанного и обобщая все те узкие познания науки, известные вам, я прихожу к заключению, что вы, да простят меня джунгли, являетесь животными, стоящими на более низкой ступени развития, нежели Пришельцы.

Квар подумал, что это последние слова Чокнутого. Обвинение в принадлежности к низшей касте давало право любому жителю джунглей отстаивать свою честь и достоинство, не считаясь с правилами и способами. Но, к удивлению старосты, жители согласно закивали мордами. Что творится с джунглями?

Чокнутый закончил свое выступление и поднялся, чтобы немного размяться и опробовать свое тело в ходьбе по ровной поверхности. Пока он условно отсутствовал, Квар решил поинтересоваться столь долгим терпением жителей.

– Этот парень умен, – ответил за всех Родж, – он рассказывает такие вещи, что дух захватывает. Многое непонятно и слишком удивительно, но я не склонен принимать его слова за ложь. Но лично для себя я сделал один вывод – без этого парня нам никогда не одержать победы над мутантами.

– Но он тоже в некотором роде мутант, – возразил Квар. – Белая шерсть, габариты, превышающие допустимые.

– Дурень ты, Квар, хоть и староста стаи. Тебя послушать, так всех в мутанты записать можно. Вот ты сам без нормального хвоста ходишь, и ничего?

Обижаться не в характере жителей джунглей. Квар не обиделся. В настоящий момент его больше интересовал Чокнутый, а не его собственное состояние.

– Ну ладно, ладно, – моментально успокоился или сник Квар. – А что скажут остальные? Альвареза, ты что думаешь? Что есть Чокнутый?

Орангутанг сменил позу. Соскочив с камня, он уселся рядом с Роджем.

– Единственное, что я могу утверждать с уверенностью, голова у него содержит гораздо больше знания, нежели у всех жителей джунглей вместе взятых. А что касается того, что он Пришелец... Мы все знали данный факт, перед тем как отправиться вместе с серыми странниками. И думаю, что нам стоит теперь идти до конца.

– Бобо?

Пещерный медведь оказался более категоричным:

– Чокнутый в нынешнем виде несет в себе гораздо большую силу, нежели в том виде, в каком он был раньше. Его глаза, его сердце излучают столько силы, что если хотите знать мое мнение, то ни я, ни один из членов моей стаи не рискнет встать на его дороге. И поэтому я считаю, что нам просто необходим такой союзник. Он знает все про Пришельцев. Знает и про жизнь в джунглях.

– Ириза.

Квар мог бы и не спрашивать мнения старой ведьмы. Ее глаза так и светились счастьем. Еще бы, ведь это она подобрала уродца, выходила его. Гадкий утенок превратился в красавца с головой, полной умных мыслей и удивительных знаний.

Староста взглянул на дочь, и готовый вопрос застыл на его зубах. Шейла не отрываясь смотрела на совершающего променад Чокнутого. И если старый Квар хоть что-то понимал в жизни, в глазах молодой пантеры светилось чувство, знакомое старосте по молодым годам.

– Шейла?

Пантера вздрогнула, словно ее застали за поеданием падали:

– Да?

– Я не хочу спрашивать о твоем мнении, ты слишком молода, но хочу напомнить тебе, что в джунглях существует закон, приравнивающий альбиносов к мутантам. Тебе понятно?

Ах молодость, молодость. Квар, конечно, наврал про закон. Все равно его слова не достигли ушей дочери. Она еще глупа. Но все остальные! Они-то должны понимать, что появление в джунглях Чокнутого в его нынешнем виде может вызвать нежелательный резонанс. Во все века считалось, что альбиносы приносят в джунгли исключительно несчастья и смерть.

Родж понял, о чем думает пантера. Серый странник уже размышлял над столь необычным цветом шкуры Чокнутого. В стае серых странников белые детеныши появлялись довольно редко, и их постигала одна и та же участь. Мгновенная смерть от зубов самой матери. Но разве все они вправе распоряжаться жизнью Чокнутого? Тем более что альбинос-пантера – нечто удивительное. Что с того, что цвет его шерсти противоречит всем законам джунглей? Он с самого изначала не принадлежит ни к жителям, ни к серым странникам. Он сам по себе. И он не мутант.

– Серые странники берут Чокнутого под свое покровительство.

Квар не ожидал этого. По всем законам джунглей Чокнутый принадлежал его стае. И только он, и никто другой, мог распоряжаться жизнью Чокнутого. Его вырастила стая пантер, и сам он превратился в пантеру, чего же еще? Но Ночной Родж – а в его голосе и все серые странники брал Чокнутого под свою защиту, члена другой стаи. Неслыханное событие в джунглях! Теперь, даже если он, Квар, решит предать Чокнутого смерти, пантерам придется иметь дело с серыми странниками. Пренеприятная перспектива.

– Я, глава пещерных медведей, со всей ответственностью заявляю: мы тоже берем Чокнутого под свою защиту. Я так сказал.

Квар даже не удивился, когда Альвареза, достойный представитель своего народа, примкнул к оппозиции.

– Я, Альвареза фон де Альварезе, потомок великих Альварезов из клана Альварезов, беру под свою защиту Чокнутого со всеми потрохами и дефектной шкурой.

– Если ты хочешь смерти Чокнутого, то тебе придется сначала сразиться со мной! – Ириза выпрыгнула вперед и оскалила зубы. Вслед за ней поперлась и Шейла. Молча, но с пониманием того, что идет против отца, а значит, и всего племени.

Квар был в растерянности. Выходило так, что только он, староста пантер, желает Чокнутому смерти. Или его неправильно поняли, или он стал слишком старый и говорит неправильные слова. Как он может желать смерти Пришельцу в шкуре пантеры, если тот оказал ему столько услуг.

– Вы что? Сбрендили все? Кто говорит о большой крови? Разговор идет только о том, что появление в джунглях белой пантеры вызовет нежелательный резонанс. И вообще, все вы...

Тут Квар сказал слово, которое в джунглях не то чтобы считалось ругательством, но воспринималось всеми с нежелательной ответной реакцией. Но ситуация в пещере не располагала к драке, и положение исправил Альвареза, который спустил все на тормозах:

– А за козла ответишь. Но потом, когда покончим с мутантами. И вообще. Я считаю, что раз мы, представители разных групп населения джунглей, заварили всю эту кашу, то не подобает нам ссориться из-за цвета шкуры. Да, косолапый?

За что тут же получил словесный ответ от Бобо, направленный на подчеркивание такой отличительной черты орангутангов, как непомерно длинные руки и язык. На том и помирились.

– Эй, зверюги! Идите сюда!

Родж решил, что когда выберет свободное время, то обязательно объяснит Чокнутому, что называть жителей зверюгами то же самое, что наречь Пришельца болотной жабой. Нехорошо как-то.

Мил вполне освоился с новым телом и даже находил некоторое удовольствие, ощущая, как под кожей перекатываются сильные мышцы. От необычности положения поначалу немного болела шея, но боль вскоре ушла. Да и все существо Мила чувствовало необычайную радость. Он и сам не понимал – почему. То ли оттого, что многомесячный плен памяти закончен, то ли оттого, что его теперешнее состояние нравилось ему не меньше, чем человечье обличье.

Пошастав по пещере. Мил решил разобраться с той аппаратурой, которой было обставлено все помещение. Жители называют их камнями? Это их дело. Но он-то знает, какая сила может скрываться в небольшом, сделанном человеком, предмете.

Отодвинув в сторону ненужное кресло, он уселся перед центральным пультом управления станцией и несколько минут внимательно рассматривал панель. Ничего нового или необычного. Управление на уровне прошлого столетия. Убрать защитную оболочку и оголить клавиши, напоминающие компьютерную доску. Все как обычно.

Но тут перед Милом встала небольшая проблема. Его лапы не были приспособлены для работы. Одна его лапа перекрывала всю панель, делая невозможной попытку включить энергоносители станции. Но Мил не был бы человеком, если бы не нашел достойный выход. Самый элементарный, на который способен даже пятилетний пацан. Довольно трудно выпустить всего один коготь, удерживая на месте остальные, но Мил не растерял не только знания, но и человеческие способности. За что и был благодарен джунглям.

– Что ты собираешься делать? – Родж внимательно следил за движениями Чокнутого, но никак не мог понять, что он собирается сделать, разрушив до конца камень.

– Я попробую наладить контакт со станцией. Я хочу разобраться, для чего и кем она построена.

– Разве Пришельцы такие всесильные, что могут заставить разговаривать камни?

Мил на секунду остановился. Радуясь тому, что он возвратил память и приобрел новое тело. Мил как-то позабыл, что окружающие его животные хоть и разговаривают, но остаются всего лишь животными. Ввертываемые ими в разговор мудреные словечки, смысл которых они иногда не понимают, говорит лишь о том, что он на правильном пути, собираясь разобраться со станцией и с тем, что творится на планете. И следовательно, хоть он и пантера, он должен вести себя более просто.

– В общем-то это не камни. Это застывшие мысли, чьи-то спрятанные слова. Я понятно объясняюсь?

Жители закивали. Застывшие мысли? Чего ж может быть яснее.

Конечно, наблюдать за тем, как Чокнутый, склонившись над камнем и высунув язык, старательно тыкает в серые горошины с непонятными знаками, – довольно интересное занятие, но жителям это вскоре наскучило, и они разбрелись по пещере. Альвареза и Бобо, относительно уединившись, что-то обсуждали. Ириза свернулась калачиком и заснула, ибо для кошки нет ничего приятнее, чем вздремнуть на пустой желудок. Спорное, но мнение. Квар и Родж занялись обсуждением своего, стариковского. И только Шейла не покинула Чокнутого.

Кто может объяснить, почему в груди так нежно плещется вода Большой реки? Кто может объяснить, почему в глазах плывут стаи белых, как шкура уродца, облаков. И разве кто-то в джунглях знает, отчего так сильно стучит сердце молодой пантеры, когда она смотрит на чуть сгорбленные плечи Чокнутого. Шейла уже давно не была той маленькой девочкой, какой видел ее отец. Она знала, что есть в джунглях нечто, что способно заставить бросить все правила приличия и, поправ законы джунглей, безоглядно идти только за одним существом. Хоть на край джунглей. Хоть через большой водопад.

Она смотрела на Чокнутого, и теплый ветер ласково гладил ее душу. И как она хотела, чтобы эта теплота досталась и Чокнутому тоже. Еще когда он был Пришельцем, Шейла чувствовала необъяснимую тягу к этому сильному животному, Пришельцу. А сейчас, когда Чокнутый приобрел новое тело, которое так нравилось пантере, она поняла, что с этого дня в ее жизни наступил период, когда она чувствует в себе нечто, что способны чувствовать только взрослые пантеры. Она чувствовала... Кто объяснит маленькой пантере, что она чувствовала?

В какой-то момент Мил ощутил на себе пристальный взгляд Шейлы и обернулся. И что почувствовал этот необычный человек? Или животное? Кто разберет? Его никто не любил, его нигде не ждали. Не было во всей галактике места, куда он мог прибежать и сказать: здравствуйте, я вернулся.

Мил с трудом оторвал глаза от пристальных зрачков большой кошки. Он человек, а то, что он только что испытал, должно быть, просто привязанность к зверю, которого он спас. Не более того.

Но джунгли знали, джунгли чувствовали, что в эту минуту в их жизни произошло то, что на человеческом языке звучит довольно прозаично. Понимание.

– Господи!

Квар и Родж прервали беседу и подскочили к Чокнутому, который почти прильнул к осветившейся поверхности камня и всматривался в быстро бегущие белые букашки.

– Что случилось, Чокнутый?

Уродец только махнул лапой, давая знак не отвлекать его. Потом, все потом.

Мил сидел перед монитором и вчитывался в те скудные сведения, которые хранились в полустертой памяти станции. Господи, сколько же времени прошло с того времени? Сто, а может быть, тысяча лет. Как долго планета шла этим ужасным путем?

Экран потух, закончив передачу. Мил откинулся от него и на несколько секунд закрыл глаза, давая им отдохнуть. Но и этого небольшого удовольствия ему не дали. Родж осторожно дотронулся до него и потребовал объяснить, что происходит.

– Хорошо. Я сейчас. – Мил долго собирался с мыслями, соображая, с чего начать. К тому моменту, когда он заговорил, Квар подозвал орангутанга и медведя и разбудил Иризу. Если сведения, которые узнал Чокнутый, важны, об этом должны знать все в их маленькой стае.

x x x

– Я могу ошибаться, – начал Чокнутый, чуть заикаясь, – но то, что я узнал, достаточно невероятно.

– За последние несколько часов мы увидели и услышали столько невероятного, что несколько лишних весточек не окажут на нас никакого воздействия.

– Ну что ж. Тогда начну по порядку. И если вам не трудно, не перебивайте.

Все согласно кивнули. Зачем перебивать? Все знают, что жители джунглей отличаются непомерным любопытством.

– Я не скажу многого. Может быть, только дополню или восстановлю в своей памяти то, что говорил волк... Ночной Родж, прошу прощения. То, о чем он говорил, произошло примерно семьсот лет назад. Точную дату установить трудно, потому что я не знаю, какой год сейчас по вашему планетному летосчислению. Да это и не столь важно. Суть в следующем. На той территории, где сейчас расположена пустыня, стоял гигантский город. В нем жили люди, такие же, как я, или, вернее, такие, каким был я. Или как Пришельцы. Довольно развитая, по нынешним меркам, цивилизация, владеющая многими, даже неизвестными сейчас знаниями. Население города было немногочисленно. Уклад жизни не позволял людям, как бы это сказать, сильно размножаться. Но это не значило, что они зависели от природы. Наоборот, природа зависела от них. Вокруг города располагались гигантские заводы и фабрики, это такие скалы, в которых люди находили шкуры и пропитание. Но наступило время, когда самые старые и мудрые жители города узнали, что население города начинает резко уменьшаться. Да, из-за болезни. Когда самые старые и мудрые люди обратили внимание, что бедствие не распространяется на животных, было достаточно поздно, чтобы спасти всех. Через несколько лет, когда население страны достигло критической отметки, была построена данная станция, получившая название станции обработки. Умные люди открыли великую тайну, как спасти оставшихся людей. Требовался сущий пустяк. Переделать каждого из оставшихся – превратить в животных. Эта станция как раз и служила для превращения. Именно это произошло и со мной.

Мил перевел дыхание и обвел взглядом животных. Понимают ли они, к чему он ведет разговор?

– Первые опыты были неудачны. Многие подопытные погибли, но вскоре все наладилось, и по дороге, пролегающей через всю пустыню, в джунгли потянулись те, кто верил старым и умным людям. Специально заложенные программы сортировали людей и, согласно их внутреннему характеру и наклонностям, превращали их в различных животных. Но на планете жили также и те, кто не принимал нового. Они надеялись, что в глубоких и просторных пещерах, где много еды и воды, они смогут начать новую жизнь. Так планета раскололась на два лагеря. Те, кто пришел сюда, чтобы стать впоследствии жителем джунглей. И те, кто спрятался в пещерах. Через несколько лет почти опустевший город поглотила пустыня и ветер. Время завершило дело, и от некогда великого народа не осталось даже и следа. Вот и все, что я сумел раздобыть.