Текст книги "Большой выбор"

Автор книги: Андрей Измайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Татуировка на запястье – не эмблема на комбинезоне. Татуировка не проступит с изнанки своей противоположностью. Так что Хаки отдаст свой голос Доку и за особые заслуги перед Службой Безмятежности получит кучу монет. Или Хаки не отдаст свой голос Доку. Тогда другой разговор. Тогда он не отдаст свой голос Милашке. Так как его, Хаки, просто дематериализуют. Он, Хаки, давно обратил на себя внимание Службы Безмятежности своей сообразительностью...

Так что все оказалось просто. От него, от Хаки, которому вчера исполнилось сорок, зависело, кто взберется на Холм.

Так что все оказалось сложно. Потому, что человек Службы Безмятежности кончил объяснения, и тут раздался другой голос: «Любопытный ход!» И на фоне противоположного окна прорисовался еще один силуэт. Он тоже отдернул рукав комбинезона, и Хаки увидел точно такую же татуировку.

– Все верно! – сказал второй. – Только наоборот. Голос не Доку, а Милашке. В остальном – без ошибок. И про интересы Национальной Безмятежности, и про кучу монет, и про... дематериализацию.

И Хаки не знал, на кого ставить. Эти двое не кинутся друг на друга, как те четверо и четверо. Каждый сотрудник Службы Безмятежности практически неуязвим. Но он, Хаки, уязвим Службой Безмятежности. И еще как уязвим... И он, Хаки, сам бы отдал кучу монет, чтобы не стоять сейчас между этими двумя. По ногам ему сквозило, но мурашки по телу расползались не от этого. Хаки подумал – похоже на Финал спейсбола. «Один – ноль» устраивает. «Ноль – ноль» – куда ни шло. Но не «ноль – один»...

Хаки всегда ставил на команду Завра и всегда был в выигрыше. А сейчас Хаки не знал, на кого ставить. «Один – ноль» для одних означало «ноль – один» для других. И, любая сторона предпочтет «ноль – ноль», стоит только Хаки решить в чью-то пользу.

И по ногам ему сквозило. И окна из серых стали белыми. И первый вторник после первого понедельника вступил в свои права...

* * *

– Хаки – настоящий парень! – орали все эти в белых комбинезонах в свои усилители.

– Хаки знает, кому надо отдать голос! – орали все эти, натащившие с утра Ящики и сделавшие Аквариум.

– Хаки не из тех, кто отдает свой голос кому попало! – орали все эти с эмблемами двух видов.

Еще они орали, что Хаки – это вам не хлюпик Завр, заставивший содрогнуться в ужасе всю нашу благословенную страну. Что Завр – собака. А вот Хаки – это Хаки! Он, Хаки, знает, что ему устроили Аквариум! Что за каждым его движением следят миллионы добрых граждан, друзей, соратников, собратьев. Хаки понимает, какая на нем ответственность! Можно только восхищаться мужеству, с каким Хаки несет бремя этой ответственности. Хаки все нипочем, да!

– Друг мой! – позвал Док. – Друг мой! Хаки! Еще порцию колы! – Док после вчерашнего Инцидента держал руку на перевязи и был бледнее обычного.

– Плюнь на эту синюшную рожу, Хаки! Старина! Он корчит из себя трезвенника, а сам качается после вчерашнего запоя. А мне скрывать нечего! Я с вами, я такой же, как вы, добрые граждане! И налей-ка ты .мне, старина, порцию с содовой! И себе налей! – Милашка после вчерашнего Инцидента даже не переоделся и опирался на мощную трость.

У Хаки свербило в носу из-за утреннего сквозняка по ногам. Свербило в глазах из-за ночного бдения. И еще кое-где свербило из-за того, что Хаки после вчерашнего наглотался содовой. А все эти в белых комбинезонах помимо Аквариума устроили Стену. И ему, Хаки, было некуда деться.

Ничего, он потерпит! И даже нальет себе порцию с содовой. И даже нальет себе колы. И выпьет вместе с Милашкой. И вместе с Доком тоже выпьет. Хотя кое-где свербило все сильней. Лишь бы Они не подумали, что Хаки решил, кому отдать голос. Лишь бы Они его не дематре... Ну, вот это самое...

И Они могут сделать то самое с ним в любой момент. Они могли сделать с ним то самое еще утром, когда двое из Службы Безмятежности посетили его. Но тогда для всех них было бы «ноль – ноль». И Они правильно решили, что «ноль – ноль» от них никуда не денется. И сейчас все Они устроили для Хаки Аквариум с тем, чтобы весь избранный Богом народ мог видеть его, Хаки, каждую секунду. И не упустить момента Решения. И не упустить реакцию другой стороны на Решение. А реакция возможна только одна... И тогда – «ноль – ноль». Но при этом одна сторона будет козырять своей гуманностью против зверской реакции другой стороны. И выиграет. Но где какая сторона – ему, Хаки, будет уже все равно. Он будет демарте... Ну, то самое.

Лучше бы они ухлопали кого-нибудь, и соотношение нарушилось бы, подумал Хаки. Но потом вспомнил четверых и четверых, вспомнил Двойку Патруля, вспомнил Службу Безмятежности. И сообразил, что Они предусмотрели и такие варианты. Сколько трупов положит одна сторона, столько же положит и другая. Так что решать только ему. И как бы он ни решил...

Так что у Хаки свербило в носу, в глазах, еще кое-где. Но больше всего свербило на душе.

И Док, едва оклемавшись после Инцидента, продел руку в черную перевязь и с утра облюбовал уважаемое заведение Хаки, прихлебывая колу и показывая всем друзьям, соратникам, собратьям, какой он, Док, демократичный.

И Милашка после Инцидента тоже прихромал сюда-же и глотал порции с содовой, показывая добрым гражданам, какой он, Милашка, демократичный.

И оба они не говорили о политике, о красной и синей опасности, о законопроектах и поправках. Они просто демонстрировали, какие они отличные ребята.

И они на самом деле выглядели отличными ребятами, черт побери! А все эти в белых комбинезонах орали в свои усилители, что он, Хаки, отличный парень! И почему бы этим отличным ребятам не поладить между собой?!

И Хаки рад был поладить, но не знал, на кого ставить. Вернее, знал: на кого бы он ни поставил, его дермате... ну, то самое.

Так что больше всего у Хаки свербило на душе. И засвербило еще больше, когда в голове сверкнуло про Пигалицу. Слава богу, все Они ничего не знают про Пигалицу. Слава богу, что Пигалица далеко! Слава богу, что Пигалица осталась на Плато! Слава богу!..

* * *

Команда Дока – Те, Кто Мозгует, Запершись В Прокуренной Комнате, следила за Большим Компьютером.

Голоса распределялись «ноль – ноль». Команда Дока следила за Датчиком Аквариума – Датчик показывал стойкое равновесие.

– Ни черта он не решит! – сказал первый.

– Решит! – сказал второй. – Он должен отдать свой голос. Или по закону его дематериализуют.

– Кому бы он ни отдал голос... – начал третий.

– Вот именно! Но лучше бы – за Дока... – сказал четвертый.

* * *

– Вот именно! Но лучше бы – за Милашку... – сказал четвертый из команды Милашки.

– Копать надо! – сказал первый. – Копать, пока есть время. Должно быть у этого ублюдка что-то. Не может не быть!

– Времени, между тем, не так много, – сказал второй.

* * *

Они устали. Милашка стал терять контроль над собой и прихрамывал на другую ногу, демократично курсируя от столика к стойке за порцией с содовой и обратно. Док стал терять контроль над собой и хватал стакан с колой той рукой, что на перевязи, демократично провозглашая здоровье хозяина и процветание уважаемого заведения.

Но на них вряд ли обращали внимание владельцы визионов, прилипшие к экранам. Хаки! Вот сейчас фигура номер один!

Фигура номер один традиционно вертела в руках стакан, накручивая его на салфетку. Хаки занимался делом. Дел у Хаки в этот День было много. Например, приготовить Милашке очередную порцию...

– Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!! – надрывались усилители...

Например, откупорить Доку очередную колу.

– Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!! – надрывались усилители...

Например, протереть стойку...

– Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!!

...Накручивать стакан на салфетку Хаки мог долго.

Работа у Хаки такая. Накручивать стакан на салфетку, пока сил хватает.

И визионы крупно показывали его руки, усилители надрывались, что в этих крепких руках не только стакан и салфетка, но и судьба Холма на четыре года вперед.

Хаки заложило уши от усилителей, глаза воспалились от направленных пучков, кое-где уже не свербило, а пинало снизу в живот – тупо и мучительно.

Да, Хаки! В твоих руках судьба Холма на четыре года вперед, думал Хаки. Только собственная судьба в руках других. И не на четыре года, а на все время, оставшееся до встречи с всевышним, думал Хаки. И время это – даже не четыре года, а очень может быть – четыре часа. Если ничего не изменится...

Что может измениться?! Хаки отдает голос Доку – с Хаки покончено. Хаки отдает голос Милашке – и с Хаки покончено. Хаки никому не отдает свой голос – с Хаки покончено. По Закону.

* * *

– Что такое Пигалица? – спросил первый из команды Дока.

– Синюшник, – сказал второй.

– А я думал – леди!!! – рявкнул первый. – Что такое Пигалица?

– Сейчас... – сказал третий. – Пигалица. Кличка. Присвоена умиротворителем роты Корпуса. Хаки. Эмоциональный контакт «Пигалица – Хаки» категории А. Периодизация контакта – десять лет.

– Сейчас ему стукнуло сорок, – сказал четвертый. – Минус десять. Тогда он входил в Корпус на Плато. Этой... Пигалице было десять наших земных. И сейчас как раз...

* * *

– И сейчас как раз эмоциональный контакт категории А! – сказал первый из команды Милашки. – Это ход!!!

– Она знает только свой язык, – сказал второй. – В отличие от синюшников, осевших на Земле.

– Тем лучше! – сказал третий. – Хаки знает ее язык, язык синюшников. Кто еще знает этот синюшный стрекот? Ставлю десять против одного – их можно пересчитать по пальцам.

– Пересчитать надо, – сказал четвертый. – Только не по пальцам. Надо подключить Большой Компьютер. Данные получим через минуту. И сразу глушить канал визиона тем, кто поймет стрекот Пигалицы...

* * *

– Тогда Хаки будет единственным. Соображающим, что она ему говорит! – сказал первый из команды Дока.

– Остальные... Все остальные будут слушать переводчика. Нашего переводчика, – сказал второй. – Переводчик у нас высокой квалификации. Проверено!

– И еще! – сказал третий. – Канал с визионом Хаки – без обратной связи! А то он ей такое настрекочет.

– Да-а-а-а... – сказал четвертый. – Эмоциональный контакт категории А...

* * *

– Категория А – это выстрел в десятку! – сказал первый из команды Милашки.

– Канал! – сказал второй. – Пора! Времени всего час!

* * *

– Хаки – настоящий друг, соратник, собрат нашим младшим братьям! – ревели усилители. – Хаки еще десять лет назад был наш! Еще десять лет назад он признал за синюшниками все гражданские права, решившись на эмоциональный контакт категории А! Одновременно с принятием законопроекта нашего Дока – будущего хозяина Холма! Вглядитесь в визионы, друзья, соратники, собратья! Встреча сквозь годы!!! Вглядитесь!

– Хаки – настоящий добрый гражданин! – ревели усилители. – Хаки еще десять лет назад был наш! Еще десять лет назад он принял решение, которое далось ему нелегко. Оставить синюшника с эмоциональным контактом категории А на Плато! И он оставил ее на Плато! Полное единство с нашим Милашкой – будущим хозяином Холма! Хаки считает, что место синюшникам – на Плато! И только на Плато! Но каждый добрый гражданин имеет право входить в эмоциональный контакт любой категории с тем, кто ему подходит. Вглядитесь в визионы, добрые граждане! Хаки имеет право, и он им пользуется! Вглядитесь!

Хаки вглядывался в. экран. И вслушивался.

– Я плохо разбираюсь в ваших делах, – переводил один, с эмблемой Дока на легком гравискафандре. – Но до сих пор хорошо разбираюсь в тебе. Я знаю – ты примешь единственное решение. И это решение будет верным.

– Ты не допустишь ошибки, – переводил второй, с эмблемой Милашки на легком гравискафандре. – Ты никогда не ошибался. И теперь ты тоже выберешь правильно!

Эти двое стояли справа и слева от Пигалицы строго на расстоянии полутора футов. Хаки знал эти штучки. Хаки сам проделывал эти штучки десять лет назад. Давно. На Плато. Но тогда были времена Умиротворения. И эти штучки считались в порядке вещей. И Беременный даже их поощрял. Полтора фута – радиус, три фута – диаметр. Это Поле! Хаки сам держал Поле над синюшниками. Но ведь не над Пигалицей! Но ведь десять лет назад! Ведь времена Умиротворения кончились десять лет назад!

Эти двое справа и слева от Пигалицы держали Поле над ней сейчас... Сейчас! И несли всякую чушь. «Перевод» с синюшного.

Хаки остервенело накручивал стакан на салфетку. Синюшники лишены земной мимики. По выражению лица Пигалицы ни один владелец визиона не поймет, что с ней происходит. Остается только стрекот. Стрекот, который «переводится». И который понимает Хаки.

Итак. Они ей сказали, что ее жизнь зависит от решения Хаки. Хаки теперь не может даже нарушить Закон, оставив свой голос при себе. В таком случае будет покончено не только с Хаки, но и с Пигалицей. И с Пигалицей раньше, чем с Хаки. И если он не хочет всего этого видеть, то должен выбрать. Они просто будут держать над ней Поле, пока... И никто из владельцев визионов даже не поймет, что произошло с Пигалицей.

Другое дело – Хаки. Он поймет, что произошло. И если хочет, чтобы этого не произошло, то должен выбрать... И Они перестанут держать Поле. Так Они ей сказали. Так она сейчас говорила ему, вклиниваясь в паузы между «переводом».

Еще она говорила, что каждый из них обещает помочь ей, если Хаки отдаст голос за того, кто им нужен. Но их двое, говорила она, и называют Они разные имена. Еще она говорила, что больше не выдержит. Что с ней происходит Что-то! И Хаки знал: это Что-то – Поле.

– Сейчас он скажет!!! – ревели усилители.

Хаки думал о том, чтобы все скорее кончилось. Еще полчаса назад он так думал. Теперь же все кончится не только для него, но и для Пигалицы. С которой у него эмоциональный контакт категории А с периодизацией десять лет.

Хаки думал. Те двое держат Поле там. На Плато. И сначала покончат с Пигалицей. А потом здесь покончат с ним. Нет, думал Хаки. Хоть это я сделаю. Пусть сначала будет покончено со мной. А тогда и Пигалицу Им будет незачем кончать. Хаки думал, как сделать, чтобы с ним, Хаки, было покончено. Хаки думал про Поле. Там на Плато двое в радиусе полутора футов держат Пигалицу в Поле. Там на Плато их двое. Здесь на Земле Хаки один. Но сила тяжести вдвое меньше, чем на Плато. И Хаки думал, что может еще тряхнуть стариной. Ведь Беременный надолго вбил в его голову, как держать Поле. Только нужны двое в радиусе полутора футов, думал Хаки. Только нужно как следует собраться с мозгами, думал Хаки. И тогда получится, думал Хаки. Получится обратное Поле. Поле с него, Хаки, на двоих в радиусе полутора футов... И тогда с Хаки будет покончено. Пигалица – синюшник, она просто не поймет, что сделалось с Хаки. Не поймет даже при эмоциональном контакте категории А. Тем более, если Поле удастся здесь у Хаки, контакт «Хаки – Пигалица» прервется. И восстановится через десять лет. Тогда Пигалице будет уже тридцать земных лет – глубокая старость для синюшников.

Хаки представил пай-мальчика Дока и хулиганствующего Милашку после того, как они оба поймут, что сами сработали для него, Хаки, в обратном Поле. Представил их рожи.

И у Хаки вырвалось «Кхе!»

– Он решился!!! – взорвались усилители.

Да, он решился. Датчик Аквариума показывал стойкое равновесие. Датчик Аквариума не отклонился ни на одно деление. Ни на одно деление в чью-либо пользу.

Хаки оторвал взгляд от визиона, где Пигалица и двое в легких гравискафандрах. Док и Милашка были рядом. Каждый почти точно в полутора футах от Хаки.

Хаки чуть сдвинулся в сторону Дока, чтобы стать точно в середину. Он выдернул салфетку из стакана. Встряхнул ее. Перебросил через плечо.

Пустой стакан стукнул о стойку.

И...

У Хаки не получилось обратного Поля. У Хаки не получилось никакого Поля. У Хаки ничего не получилось. Он еще и еще раз пытался, но Поля не было. И Хаки поднял глаза к небу, мысленно призывая Господа в помощь. И сквозь потолок своего уважаемого заведения, ставшего Аквариумом, он увидел небо. И на фоне белого с голубым – шлюп. Шлюп, зависший над ним, над Хаки, и выпустивший Сеть. Сеть, которая снимает любое Поле...

Они и это предусмотрели. И Хаки перестал призывать Господа в помощь. И послал его к дьяволу.

Хаки потянул с плеча салфетку. Салфетка сползла и повисла у Хаки в руке. Белая. Хаки уткнулся в нее. И заплакал...