Текст книги ")(улыбка)"

Автор книги: Андрей Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

(Основано на реальных событиях)

Смех смехом, а…

Оборот русской речи.

Прелюдия
(для тех, кто любит смотреть фильмы с самого начала, и особенно для тех, кто не любит этого)

Читателю от почитателя.

Я

Ну, здравствуй, мой любимый читатель! Почему так сразу – любимый? Да потому, что между нами может (а, может, и не может) возникнуть определенная связь, а поскольку я страстно хочу сообщить тебе нечто соблазнительное по этой связи, мой дорогой, и опять же, горячо любимый читатель, то эту связь между тобой и мной я могу укреплять только своей любовью. Правильно? И вообще, я убеждён, что право читателя на любовь со стороны печатающего что-либо в адрес читателя должно быть закреплено прямо в Конституции. Как минимум. Кстати, ниже в тексте я в какой-то мере как-то раскрою похожую тему. Как максимум. Ну, коли у нас стало всё так серьёзно, то теперь я с тобой только на «вы».

Итак, чтобы моё лирическое наступление не было слишком тягостным, я предлагаю некоторое нововведение. Назову его – стереотекст. Смысл стереотекста не в том, что когда вы увидите пару параллельно-вертикальных (ну вот, уже зазвучали геометрические мотивы на тему разнообразных скрещиваний, видать, мне придётся с их помощью сказать новое слово в этом жанре, словно Сказанове) колонок текста, то попытаетесь правым глазом читать правую колонку, а левым – левую или даже наоборот. Нет, не в том. Умение читать по-македонски вовсе не требуется. А смысл в том, чтобы из двух колонок вы выбрали какую-то одну, на которой у вас взгляд задержится. Даже если взгляд не сразу задержится, а будет прыгать с колонки на колонку, как скучающий зритель с одного телеканала на другой, где одновременно идут два разных кинофильма, из которых он в конце концов по своим соображениям выберет, что смотреть, а что нет. Или как пассажир, который, едучи в наземном транспорте, не определится никак, в какую же сторону ему смотреть, пока не увидит аварийно столпившиеся машины. То есть, как вы совершенно правильно поняли, в этом тексте есть куски, запланированные именно для нечтения. Но каждому нечитателю – своё (как лихо я провещал, однако мне даже немного понравилось). Еще раз убедительно прошу вас – не читайте все подряд, пропускайте побольше. Уж поверьте мне на слово, я знаю, что пишу. Главное, начинать читать, набравшись терпения или ещё чего, чтобы уложиться в один подход, или присест, или даже приляг. А то будет непонятно, где вы ещё не читали, а где уже не читали.

Таким образом, по этим путеводным лентам текста вы комфортно и не сильно плутая доберётесь до начала, возможно, интересных для вас событий, а дальше всё по-старому – спасительным монотекстом. До следующего стереотекста, разумеется. Хотя, может, вам и понравится вертеть головой, как на экскурсии (об этом я как-то ещё не подумал). Вот такая не голословная у меня к вам любовь! Ну, и только теперь, надеюсь, недолгожданное начало, первая глава, как вы сами можете убедиться, называется…

Без Интернету жизни нету

Послушайте. Ведь если звёзды гасят,

значит это кому-нибудь нужно?

Не Маяковский

На каждый лайффак, найдется свой лайфхак.

Некто

Колонка левая

Лежу я, значит, в Интернете и жалею о том, что не могу сидеть в нём. У нас пока что так: либо сидеть, либо лежать. То есть когда сидеть в Интернете – это значит активированы модемные клетки мозга, которые получают информацию из Интернета, простите за банальность. Либо активированы портальные клетки в нужных частях тела. У меня они только в ладонях, и через них я получаю или отправляю объекты, энергию, простите опять за банальность. А вот когда лежишь в Интернете, то тебя самого с одних порталов на другие перебрасывает, и ты терпеливо перебрасываешься, не имея возможности как-то там продуктивно или не продуктивно использовать это время, опять же все-таки, сидя в Интернете.

Так вот, лежу я, значит, в Интернете и вяло наблюдаю за всякими мыслями, которые меня навещают. Я не очень-то гостеприимна с ними, но из-за событий, которые произошли потом, я должна отследить их ход. Это стандартный совет моего школьного психолога, которому я обычно следую. Да, правильно, слово «обычно» означает, что я не всегда следую его советам. И из-за этого я и стала тем, кем стала. Чувствую, что с вашего языка готовы сорваться разные вопросы. Поэтому специально для вас я расскажу о себе подробнее.

Зовут меня Ся. Фамилия у меня на Земле – Мороз, это Сан Саныч, недолго думая, постарался. Им для отчётности в больнице фамилию мне присвоить надо было. Но не буду забегать вперёд. Родители мои – без пяти минут попросту Боги. И поэтому, да и по многим другим причинам, я отношусь к ним с должным пиететом. Впрочем, у меня особого выбора на эмоции и нет, но об этом в другой раз. Эти их пять минут длятся уже несколько тысяч лет. Ну не получается у них так вот взять и стать Богами, как им предначертано. То одно мешает, то другое. Но рано или поздно они ими станут, дело к этому идёт. Родители – это не значит, что они мои мама и папа. Родители – это вся наша цивилизация. Мы – люди, такие же, как и везде, но наши технологии уже по всем параметрам подвели нас к черте, перешагнув за которую мы превращаемся в богов. А именно, мы должны совершить акт творения нового мира, и это и будет наш экзамен на Бога. А пока, мы много чего должны делать, в том числе должны и размножаться всеми доступными способами. Так вот, я – результат одного из способов размножения. Этот способ берёт за основу генотип либо Мистера Вселенной, либо Мисс Вселенной и делает на их основе зародышей, которые отличаются лишь на несколько долей процента от оригиналов, чтобы мы не были точными дубликатами. Оригиналы имеют право оставаться оригиналами, а они всегда любят и умеют пользоваться своими правами. Отличия достигаются за счёт не настоящей случайности, как это происходит в процессе натурального оплодотворения, а в процессе синтетической, то есть ненастоящей случайности. А синтетика – она всегда синтетика, даже если она искусственно генерированная случайность. Поэтому я являюсь общим ребёнком всей нашей цивилизации, как и миллиарды других, как я. С нашей помощью наша цивилизация, как будущее тело Бога, восполняет общие потребности, делая всех стопроцентно натуральных граждан более счастливыми с нашей помощью. Потому, как всегда, находятся профессии не очень популярные, но за счёт таких, как я, перестают быть вакантными. И второй момент, где наша роль просто не заменима в нашей цивилизации. Каждый стопроцентно натуральный гражданин или гражданка имеет право на любовь со стороны общих детей цивилизации, закреплённое в Конституции. Больше валовое производство любви – больше счастья на душу населения. А Конституция закреплена у нас в генах, то есть, встроена в личную конституцию.

Так вот, возвращаясь к моему школьному психологу, точнее к его советам, скажу так, она тоже была дитя цивилизации, поэтому она и работала школьным психологом и пыталась дать нам всё, что, по её мнению, могло нам пригодиться.

Заметив как-то, что я пропускаю некоторые факультативы, она вызвала меня к себе на разговор. Она объяснила мне, что я могу не посещать факультативы по искусству, по программированию, по прикладной биологии, особенно в части создания жизни, но есть факультатив, который она настоятельно мне рекомендует, это факультатив сексуальной атаки.

– Послушай, девочка моя хорошая. Я чувствую в тебе невероятный потенциал, я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Так вот, я хочу тебе сообщить, что из-за права на нашу любовь, которая принадлежит стопроцентно натуральным гражданам, у тебя в генах скрыт гигантский ресурс удовольствия. Он срабатывает в том случае, и только в том, когда к тебе будет испытывать любовь гражданин. Конституция у нас такая. В смысле, правовая, нервная, телесная и так далее. Это удовольствие, ещё раз говорю, на молекулярном уровне, и оно не доступно даже гражданам. Правда, у этого удовольствия есть и обратная сторона – возможность необратимого самоуничтожения в особых случаях, но до этого дело никогда не доходило.

Так вот, удовольствие я не просто испытала, я его испытала целых несколько раз. Причём одновременно несколько раз. Представь, что каждая клеточка, каждая часть твоей каждой клеточки испытывает безумный восторг. Мне повезло испытать двойную дозу этого удовольствия. И это можно сравнить только с тем, что как будто ты бесконечно счастлива в бесконечно счастливом мире. Запомни, девочка моя, я бы не испытала этого никогда, если бы я не получила в своё время навыки на факультативе сексуальной атаки.

Поясняю. Однажды я обратила внимание на двух граждан, которые были вакантными. Стандартные попытки знакомиться с ними ни к чему не приводили. Но я провела глубокое психологическое исследование и, используя их комментарии в соцсетях, пришла к интересным выводам. У каждого из них были свои фантазии, где, чтобы соответствовать образу их любимой, от меня требовалось в одном случае увеличиться в размерах, а в другом случае – уменьшиться. Я не поскупилась и купила нужное оборудование, которое заняло у меня место между косметической комнатой и комнатой нижнего белья. То, что я предстала перед каждым из них в нужном образе, позволило мне получить позволение провести каждому из них антиболевой приём, который вызвал сильную эмоциональную связь, и в результате у меня начались отношения сразу с двумя гражданами. Я встречалась с каждым из них при первой же возможности. Не всегда даже успевая привыкнуть к новому размеру. И иногда, будучи великаншей, я слишком стремительно двигалась. А будучи миниатюрной, я слишком осторожно и величественно перемещалась в пространстве. В конце концов, они узнали друг о друге. И между ними произошла дуэль. Дуэль косметических операций. Один сделал косметическую операцию на своей душе, преобразив её по типу Льва Николаевича (да-да, уважаемые и любимые читатели с планеты Земля, даже не рассчитывайте на монопольное потребление искусства, произведённого у вас (это уж я говорю – как бы как автор)). Другой прооперировался под Фёдора Михайловича. Таким образом, каждый принёс себя в жертву счастью другого. То есть, каждый уступил меня друг другу. В результате их возросшего благородства у меня вместо развития отношений хотя бы с кем-то одним из них остались лишь бесконечно приятные воспоминания. Но всё это произошло благодаря моим навыкам вызывания эмоциональной связи, полученным на факультативе, который я тебе настоятельно советую, детка.

После этого разговора с психологом я задумалась о выборе своей профессии. И если все мои одноклассники и одноклассницы при выборе профессии обязательно учитывали шанс попадания в поле зрения гражданина (гражданки), то моя формула была несколько иной. Я учитывала шанс не попадания. Почему-то я, обладая точно такой же внешностью, как и наша Мисс Вселенная, а свою внешность, чтобы вы знали, она полирует уже не одно тысячелетие, так вот я с такой же внешностью, решила не ловить заинтересованные взгляды граждан на себе. Я перерыла все непопулярные профессии, которые являлись приоритетными для детей цивилизации. И нашла профессию ресурсолога. Я нашла и получила эту профессию, я стала ресурсологом. То есть человеком, который мотается по безлюдным окраинам, но может, конечно, натыкаться на туземцев на каких-то зачаточных островках цивилизации, не имеющих никакого отношения к нам. Таким образом, вероятность контакта с гражданами сводилась к абсолютному нулю. Что за работа такая, спросите вы? Ну, это работа по извлечению нужных нашей цивилизации ресурсов из отдалённых уголков и по поставке их на службу будущему телу Бога. То есть всей нашей цивилизации.

Я лично была специалистом по звёздам.

Мне всего-то нужно было найти какую-нибудь звёздную систему и убедиться, что никому никакого ущерба не будет, если эта звезда погаснет. А если и будет, то оценить его и как-то компенсировать. Потом навести робота на эту звезду, который по поверхности, или точнее на намек поверхности, звезды раскатает портальный коврик, и всё излучение, которое должно было необоснованно расточительно уходить в бесконечный космос, начинало уходить в портал Интернета, ну и дальше уже поступало по назначению. Светило в домах, крутило моторы, синтезировало всё, что понадобится… А вы думаете, почему так много тёмной массы во Вселенной? Это всё моих рук дело! Моих и других ресурсологов. Гравитация звезды обнаруживается, а излучения энергии нет! То есть есть, но уходит оно в наш Интернет. Вот такая у меня работа. И вот сейчас я лежу в Интернете в ожидании, когда доберусь до нужного портала по Интернету и меня выбросит в районе интересующей меня звёздной системы. Желательно на планете, пригодной для моей жизни. Мне так комфортнее работать. Люблю разные обитаемые планеты. Я даже дачу сделала себе по этому типу. Между работами я на ней зависаю. Дача называется Терра-Терра, или Тар-тар, кому как нравится. Купила я себе необитаемую планету и наделала в ней полостей, точнее робот наделал по моему указанию, и каждую полость, но ещё пока что не каждую, есть ещё много в запасе, и в каждую отдельную полость я помещаю образцы разных экосистем с разных планет. На память. И вот, в самом центре этой Терра-Терры, что, как вы правильно поняли, переводится как миллион миллионов земель, так вот, в самом центре этой планеты получается невесомость, и вот я там зависаю в прямом смысле. Отлично высыпаюсь перед каждой командировкой.

Да, и вот ещё о чём я думала, к нам в наш отдел ресурсологов идейным вдохновителем пришла сама Мисс Вселенная. Я полагаю, что она и будет первым воплощением будущего Бога.

Обычно она каждый год, как это и полагается Мисс Вселенной, возглавляет самую актуальную отрасль, которую стимулирует своим присутствием, вдохновляет трудящихся на небывалые достижения, и тут, видимо, очередь дошла до нас. Но поскольку я в непрерывных командировках, то с ней особо не сталкиваюсь. А она, видимо, видя, что я работаю и работаю, не пытается меня отвлекать своими вдохновениями. И вот, в этот самый момент я почувствовала, что что-то происходит. Да как тут не почувствовать. Небывалая прежде боль бьёт меня по мозгам так, что я теряю сознание…

Колонка правая

Ранее утро. Подвальное помещение жилой пятиэтажки, куда это ранее утро даже не пытается пробиться. Словно напоминая своей беззаконностью о первых древних жилищах людей – пещерах, подвал содержит всякую инфраструктуру, мешки и ящики для ненужных вещей и книг, а также безногую девушку по имени Аня, которую судьба сюда занесла какое-то время назад, и так она тут и осталась, тоже никому не нужная. Обеспечивая себя пропитанием вылазками на ближайшую мусорку, непонятного возраста, непонятного образования, она позволяла себе непонятные мысли, которые иногда записывала на стене мелом, карандашом, гвоздём. И круглосуточно горящая тусклая лампочка позволяла ей же и быть благодарным и многократным читателем этих сверхкоротких произведений. Самое короткое было следующее – «тренируюсь жить». Вот ещё – «чтобы мысли не прокисли, нужно делать им записи», или вот такое – «во мне выспалась ночь, чтобы день растолочь на заботы, заботища и заботочь».

И сейчас Аня, глядя на свободный от записи участок стены, рассуждала следующим образом:

– Голод и холод – близнецы-братья… Вот мне сейчас холодно и голодно, и я думаю – пойти ли мне за едой по морозу или продолжать греться, прижимаясь к тёплой трубе, но терпя голод. Да тут ещё голова болит от них обоих.

Она привычно закинула таблетку в рот и запила содержимым из пластиковой не ею початой бутылки.

– Головные боли, склоните головы! К нам прибыл граф Цитрамон!

И не дожидаясь, хотя всё же надеясь на действие лекарства, она вернулась к обезболивающим мыслям.

– Я сейчас как арена для этих братьев-соперников, ведь голод – это тот же холод, только изнутри. А жизнь – это пламя, зажатое между темнотой внешнего холода и пустотой внутреннего. И боюсь, что моё пламя очень тонкое, и нужно постараться думать о чём-то другом, чтобы если бы эти братья меня и победили, то я успела перед смертью пожить своей жизнью и подумать о чём-то своём. Ну, например, если бы у меня был Интернет, то я бы по нему могла бы обратиться к другим людям, и, общаясь с ними, мне было бы легче умирать. Ой, я не это хотела подумать!

Ну или хотя бы фильмы смотрела, сериалы. Ну или, допустим, была бы я скульптором, хотела бы я подопускать бытие балериной, но этой мысли я даже допустить не могу. Поэтому остановимся на том, что вот бы была я скульптором. И, будучи скульптором, у меня была бы возможность, наверное, последняя возможность, создать какой-то памятник, какую-то скульптуру… Что бы я создала? Я бы, наверное, создала прекрасный постамент, на котором бы ничего не было. Это был бы мой памятник микробу, от которого мы все произошли. Неплохо бы поблагодарить его за это. Что он решил так повлиять на будущее, в котором мы теперь есть. Наверное, это был изобретатель самопожертвующего деления, ведь только так могли возникнуть многочисленные одноклеточные, а из них и многоклеточные, а впоследствии мы все – люди. И тогда я должна была бы выразить пояснения своему замыслу для зрителя надписью на этом постаменте. Наверное, текст гласил бы следующее: «Этот памятник посвящён гениальному озарению и героическому прорыву в области нечеловеческой мудрости нашего самого далёкого предка, который не только осознал, но и исполнил один из актуальнейших девизов нашей жизни», и отдельной строкой крупными буквами: «ДЕЛИТЬСЯ – НАДО!»

Да, наверное, так. Но мой возмущенно урчащий живот говорит, что голод побеждает, наверное, он болеет за него. Так болеет, что аж даже сам болит. Поэтому одевайся, Аня, собирайся, Аня, и ноги в руки в прямом смысле, и в экспедицию за провизией.

Через десять минут Аня выползла в долгий морозный рассвет. Декабрь – он и в крупном российском городе декабрь. Используя картон, как полозья, по промёрзшей тропинке к мусорным бакам пробиралась Аня. Она же «спайдер-вумен» по версии дворовых детей и подростков. Почти добравшись до ближайшего бака, Аня услышала сзади себя голос а-ля Боярского.

– Ага, да, ага, да! – говорил молодой мужчина, очень похожий на любимого актёра.

Она оглянулась и увидела, что а-ля Боярский идёт с мусорным ведром и одновременно разговаривает по телефону. Со всей прыти, что у неё была, она, густо покраснев, устремилась за бетонную стену, к которой были прислонены мусорные баки. А-ля Боярский вывалил ведро с неестественно громким стуком и, продолжая разговаривать по телефону, ушёл. Аня, прислушиваясь к сердцу, стучащему у неё в голове, думала: «Да, я понимаю, что это глупо, но ничего не могу поделать. Почему-то я боюсь, что я ему невольно продемонстрирую мою непреодолимую силу вони. Лучше я застрелюсь, чем позволю этому произойти». И, немного успокоившись и убедившись, что а-ля Боярский ушёл, она подумала, что для того, чтобы ей застрелиться, неплохо было бы для начала найти оружие. От некоторых бомжей она слышала, что иногда на мусорке можно найти всё что угодно. Но это слухи, подумала она, сказки, выдумки. Для начала найти бы немного еды, желательно не сильно испорченной, неплохо было бы и цитрамон, и анальгин. Но это уж как повезёт. Ей очень нравились эти противные на вкус таблетки. Аня была убеждена, что если бы Ромео назвали бы Цитрамоном, а Джульетту Анальгиной, то у них бы всё было хорошо, несмотря на все ухищрения даже Шекспира. И ещё она подумала, что если вдруг ей когда-либо повезёт и она сможет… К сожалению, эта мысль так быстро покинула голову Ани, что она так и не разобрала, так что же она подумала. С этими мыслями она приставила ящик к одному из мусорных баков и, подтягиваясь, вскарабкалась на него. Когда содержимое мусорного бака оказалось в пределах доступа, она стала исследовать его и думать, что если бы она была писателем, она бы написала рассказы про детектива, вполне возможно, что женского пола, который расследовал бы убийства с помощью исследования мусора, полученного от подозреваемых. И она представила, как бы эффектно эта детектидива ловила бы за руки, и в этот момент её кто-то схватил за погруженную в мусор кисть.

Аня истошно закричала и чуть не рухнула со своего ящика на землю. Сознание никак не хотело её оставлять, хотя она готова была даже в полувисячем положении потерять его. Сердце билось у неё в висках, и глаза рассматривали женскую руку, которая схватила Аню за запястье и не выпускала. Немного придя в себя, Аня расчистила от мусора эту руку, плечи и голову девушки, которая в бессознательном состоянии находилась в этом мусорном баке. С трудом разжав кисть неизвестной, Аня спустилась с мусорного бака и достала сотовый телефон, который в своё время дал ей хирург, оперировавший её, и сказал, что когда ей будет очень плохо, чтобы она звонила ему по этому телефону. И она звонила ему по этому телефону, когда ей нужно было отогреться. Хирурга звали Сан Саныч, и он всегда выделял ей койку на две недели в своём гнойно-хирургическом отделении, чтобы она могла отлежаться и откормиться и даже получить необходимые лечебные процедуры. И по этому телефону она вызвала скорую. А там и полиция подъехала.