Текст книги "Миссия выполнима"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава 27

Технари пошли очень простым путем. Потому что привычным путем. В отличие от аналитиков они не брали в расчет человеческий фактор, брали – технический. Их не интересовало, кто и по каким мотивам дернет вниз рубильник подстанций или переведет в тупик железнодорожную стрелку. Их интересовали сам рубильник и сама стрелка. Их устройство. И в первую очередь электронная начинка. Которая теперь есть везде, в каждом телевизоре, видюшнике, утюге, чайнике. И хочется надеяться, есть на подстанциях и железнодорожных станциях. Ну не вручную же русские управляют своим хозяйством!

Технари отправились в американские электрокомпании и на железную дорогу. Где нашли не только чайники, а нашли управляющую технологическим процессом электронику. Ну просто на каждом шагу…

После чего решили сравнить технику здесь и там. Разыскали русских эмигрантов, работавших в системе энергетики и железнодорожных перевозок. Привели их на “рабочие места”.

– Нет, – замахали руками эмигранты, – у нас все не так было. У нас здесь была такая хреновина, привязанная проволокой к такой же вот фиговине, и если эту фиговину дернуть, то хреновина ударит еще одну такую штуковину, а та долбанет по такой здоровенной х… ну, в общем, заразе, и все будет тип-топ.

– К чему привязанная? – уточнили слегка растерявшиеся технари.

– Ну, елы-палы, я же вам английским, блин, языком толкую, что хреновина привязана к фиговине, и если ее как следует дергануть, то та штуковина ка-ак долбанет…

– Проволокой привязана? – не поверили обучавшиеся в Кембриджах технари.

– Ну вы, блин, тут все как пробки… Ну, конечно, проволокой, а чем еще? Алюминиевой… Нет, конечно, можно хомутом, но хомуты никто не делает. Кому охота с ними возиться? Это пока его выпилишь, высверлишь, болт найдешь… А проволокой – самое милое дело. Проволоку загнешь крест-накрест, пассатижами скрутишь, затянешь и, блин, на века.

– А скажите, аварии у вас часто случаются?

– Как у всех, иногда. А на нашем узле последний год вообще не было. Я же говорю: если хорошенько пассатижами скрутить…

На низшем производственном уровне у русских электроники не было и даже чайников с программами не было, была сплошная алюминиевая проволока. Пришлось идти по технологической цепочке вверх.

– А начальник ваш, он тоже пассатижами?

– Нет, что вы, он же начальник, он вообще без пассатижей. Он наряды выписывает.

– А его начальник?

– Он смотрит, чтобы этот в нарядах ничего не перепутал.

– А компьютеры у вас вообще-то есть?

– Да как грязи! Что мы, хуже других, что ли?

– И как вы их используете?

– Как все – в “сапера” играем, в стрелялки разные…

Компьютеры отыскались. Другие, приехавшие позже, эмигранты даже вспомнили, какие на них, кроме игрушек, были установлены программы.

– Такие синие таблицы.

– DOS? – обалдели технари.

– Во-во – ДОС.

– Вы работаете в DOS’e?

– А что, клевая программа…

– И Windows тоже был, – вспоминал кто-нибудь другой. – Мы же не дикари какие!

– А где вы его приобретали? – оживлялись технари. Потому что с инсталляционным диском можно было сбросить на русские ПК какие-нибудь вирусы. Какие – пока не ясно. Какие – вопрос второй.

– Да ничего мы не приобретали, – удивлялся в свою очередь эмигрант.

– Как не приобретали? Вы же говорите, что Windows есть!

– Ну да – есть.

– Где же тогда вы его взяли?

– На рынке купили.

– На каком рынке? Европейском? Южноазиатском?

– Да каком европейском – на нашем, на базаре, который рядом с привокзальной площадью. Там этих сидюшников, как картошки – сто баксов мешок. И Виндоус ваш от девяносто пятого до две тысячи десятого.

– Но такого еще нет!

– У вас, может, и нет, а у нас есть!

– Но это же… это же пиратство! – возмутились технари.

– Чего?.. Пиратство рвать за диск сто баксов!

– А иные пути получения программ есть?

– Конечно, есть. Халявные.

– Как понять – халявные?

– Халявные – это значит дармовые. Бесплатные.

– Как бесплатные? Как это может быть?

– Да очень просто: я СашкА попрошу, чего надо, он мне на болванку перегонит, и всего делов!..

Сидиромный путь распространения вирусов отпал, так как распространение программ в России происходило по совершенно непонятным цивизизованному Западу схемам.

Технари зашли в тупик.

Но довольно быстро из него вышли.

– А компьютеры? Компьютеры вы тоже СашкУ заказываете?

– Тоже СашкУ. Он что хочешь!..

– И материнскую плату или процессор?!

– Нет, “маму” – нет. “Мама” ваша…

– Какая “мама”? Чья мама?

– “Мама” – это материнская плата. Просто у них, в смысле у нас, так говорят – “мама” – плата, “Клава” – клавиатура…

Это меняло дело.

По идее, компьютеры должны были быть везде – у энергетиков, на железной дороге, в министерствах, в Министерстве обороны…

Везде-то везде, но не совсем понятно, как это обстоятельство можно использовать.

Сбросить вирусы по сетям?

Но далеко не все ПК подключены к Интернету. А в случае военного конфликта будут отрублены даже те, кто подключены. Кроме того, нужно знать электронные адреса… Закамуфлировать послание так, чтобы его гарантированно открыли…

Нет, почтовый путь тоже слишком трудоемок.

А что, если?..

Если использовать не сети, не диски, а сам компьютер! Как таковой. Ведь Россия не выпускает свою вычислительную технику, а закупает ее в третьих странах!

Взять и подсунуть им запрограммированно некачественную машину. Или, может быть, даже не всю машину, а только какую-нибудь его часть – плату или процессор. Который в самый ответственный момент даст сбой.

Вот только как тот процессор узнает, что сбоить нужно именно в этот момент?

Поставить в каждом из них микротаймер и поставить таймер на определенное время?

Нет проблем. Но только если знать точное время начала Третьей мировой войны. Тогда, за минуту до ее начала, таймеры закончат отсчет времени, и все компьютеры дружно…

А как узнать, когда начнется Третья мировая? Кто это может знать? Или лучше сказать по-другому – кто способен взять на себя ответственность за развязывание термоядерной войны? Потому что только так можно узнать о сроке ее начала.

Есть такие?

Нет!

И, выходит, таймеры в этом деле пригодится не могут.

А что может?

Сбросить по электронной почте сигнал…

Нет, с электронной почтой уже тоже разобрались…

Что еще?

Можно было бы подать команду с пульта дистанционного управления. Вроде тех, что используются для управления бытовой техникой. Только взять не такие, а помощней. Доставить их поближе к компьютерам…

Опять фантазии.

Хотя не такие уж фантазии… Потому что ничего никуда доставлять не надо. Все, что нужно для подачи одновременной, на все проданные русским компьютеры, команды уже есть. И уже, можно считать, есть на территории вероятного противника. Вернее, над его территорией.

Есть спутники, которые без всяких сложностей пересекают границы. И пересекают страны. А если их будет в достаточном количестве и они будут перекрывать друг друга, то смогут одновременно охватить территорию всей страны.

И тогда…

Тогда однажды из Центра управления полетами на спутники уйдет кодовый сигнал. С направленных антенн он будет ретранслирован на Землю и будет принят компьютерами. Всеми компьютерами разом!..

Вернее, даже не компьютерами, а вмонтированными в плату микросхемами, которые будут отвечать именно за это – за прием и усиление спутникового сигнала. В качестве элемента приемной антенны можно использовать корпус компьютера, если слегка подкорректировать его форму.

Вот и все!

В документах эту микросхемку можно не отображать, а на плате на нее никто внимания не обратит. Ну микросхема и микросхема, мало ли их там… Впрочем, для пущей маскировки можно лишней микросхемой не отсвечивать, а просто впихнуть в любую из уже существующих дополнительный логический блок. После чего эта микросхема перестанет быть просто микросхемой, а станет очень коварной микросхемой, завязанной на работу компьютера и запрограммированной на преднамеренную его поломку.

И тогда, по сигналу со спутника, противник лишится всех, обслуживающих его оборону, электронных машин!

Вот такая примерно схема…

Технари подготовили техническое обоснование и представили его заказчику. Представили генералам.

Генералы все прочитали, не все поняли, но все равно остались весьма довольны. Они задали лишь один вопрос.

– А каким образом компьютеры окажутся у нужных потребителей?

– Этого мы не знаем. Нашим делом было обеспечить техническую сторону проекта.

Генералы увязали проект со сценариями будущих войн и доложили свои соображения на верх. На самый верх.

Где идея показалась перспективной. И соответствующим структурам было предложено проработать детали. Из бюджета Пентагона были выделены необходимые средства, назначены сроки и исполнители…

Опытные образцы изделия были представлены назначенной комиссии через полгода.

– И что, если я отдам команду, они встанут? – показал один из генералов на компьютеры, начиненные дополнительной микросхемой.

– Должны.

– Даже если они будут не здесь?

– Даже если они будут в Антарктиде.

Генералы сделали вид, что поверили. Но на самом деле не поверили.

– Развезите компьютеры по нашим базам. И мы посмотрим, что из этого получится. Если хоть что-нибудь получится…

Военными самолетами компьютеры растащили по всему миру. Два доставили на Аляску, один – в Африку, три в Европу, пять разбросали по территории Соединенных Штатов. Военнослужащим, которым их вручили, ничего не сказали – просто дали какие-то совершенно бессмысленные задания и приказали ежедневно докладывать о их выполнении и мгновенно – в случае возникновения каких-либо технических неполадок.

В условленный день и час на один из военных спутников передали зашифрованный сигнал. И стали ждать…

Ждали недолго. Через несколько минут с базы на Аляске доложили, что выполнение порученного задания невозможно из-за внезапной поломки компьютера. И тут же доложили с другой базы. Потом практически одновременно зависли компьютеры в Европе и в Африке. Затем в США.

Генералы были поражены.

– Но почему они вышли из строя не одновременно, почему по очереди? Ведь вы говорили!..

– Потому что спутник был один и отключение происходило по мере его продвижения над поверхностью Земли. Если спутников будет много, то отключение произойдет везде.

Результаты эксперимента доложили Президенту. Тот привлек военных экспертов, которые быстро просчитали перспективы применения нового “оружия”.

– Если половина предприятий энергетики и железных дорог будут использовать компьютеры с такой начинкой, то создадутся предпосылки для единовременного вывода транспортной и энергосети России из строя.

– А если они будут обеспечивать еще и оборонку? – поинтересовался Президент.

– Если их удастся внедрить в оборонный комплекс России, хотя бы в четверть частей стратегического назначения, боеспособность армии противника снизится на… сорок пять процентов, – быстро просчитали эксперты. – Если больше половины, то высокотехнологичные рода войск будут фактически парализованы.

– Проведите эту программу отдельным пунктом в проекте глобальной противоракетной обороны и представьте мне планы и сметы не позднее…

Планы и сметы представили.

Техническая сторона включала в себя создание новых чипов и, микросхем, в том числе используемых в электронной начинке высокоточного оружия, расширение их функциональных возможностей, строительство специализированных спутников и дооборудование существующих дополнительными антеннами, всестороннее испытание нового электронного оружия…

В организационной части предусматривалась проработка каналов внедрения техсредств в русский оборонный комплекс.

План был одобрен и был завизирован Президентом.

Смета, проходящая под грифом “Совершенно секретно”, в которой отдельной и очень значимой графой были прописаны расходы на взятки российскому политическому и военному чиновничеству, прошла по закрытым спискам и была утверждена Конгрессом США.

Сотрудничающим с Пентагоном электронным фирмам дан господряд на разработку соответствующего назначения микросхем. Системы спутниковой связи и сами спутники заказаны НАСА.

Техническим службам Пентагона следовало разобраться, какие из импортируемых Россией деталей используются в электронных схемах систем наведения баллистических и крылатых ракет, в штурманском оборудовании самолетов стратегической авиации и подводного и надводного флотов.

Центральному разведывательному управлению, ФБР, МИДу и ряду аналитических институтов дано поручение выделить из наиболее значимых политических и хозяйственных руководителей России и их аппарата, из высшего командования МО и ВМФ, верхнего звена соответствующих служб и ведомств людей, которые могут способствовать продвижению на российский рынок компьютерной техники.

При этом предлагалось обратить внимание на их родственников, друзей, любовниц, любовников и прочих близких людей, через которых можно оказывать на них давление. Но более всего на родственников и друзей, занимающихся предпринимательской деятельностью. И в особенности посредническим бизнесом в области торговли оргтехникой, компьютерами и комплектующими.

Кроме того, им предписывалось выяснить, кто в настоящий момент занимается снабжением стратегических российских ведомств компьютерной техникой, кто контролирует данный рынок в России и странах постсоветского пространства и с кем из западных бизнесменов они имеют дело.

И дело пошло…

Нда… уж лучше было бы по старинке – проволокой и пассатижами. Ей-богу, лучше бы так…

Глава 28

– Вот это и есть ваше новое место службы, – сказал вербовщик.

Это место службы было очень похоже на их прежнее место службы – на первую часть покойного генерала Крашенинникова. На вторую. Равно как было похоже на десятки других, в которых они служили раньше, воинских частей. Потому что все они были скроены по одним и тем же лекалам – казармы, склады, гаражи, труба котельной, покрашенные белой известкой бордюры…

Впрочем, были и отличия, которые сразу, наметанным глазом, отметили спецназовцы. Забор на вид был самым обыкновенным, но был под сигнализацией. А за первым забором был еще один, составленный из колец закрученной спиралью колючей проволоки. То есть часть была воинской, а забор все равно как на зоне.

– Проезжайте! – скомандовал дежурный с повязкой на рукаве.

Ворота открылись. И за ними еще одни. Автобус въехал внутрь.

– Питание здесь классное, – похвастался вербовщик, – как у натовцев – три блюда на выбор. И сауна…

– И забор под током, – тихо хмыкнул кто-то. – На случай, если кто-то от сауны откажется.

– Да, под током, – подтвердил вербовщик. – И еще есть мины и другие средства, препятствующие проникновению на территорию посторонних лиц. Часть наша секретная, и лишние глаза нам не нужны.

Больше никто не шутил, как-то расхотелось.

Спецов генерала Крашенинникова разместили в отдельно стоявшей казарме и первые несколько дней сильно не кантовали – кормили обедом и действительно из трех на выбор блюд, причем доставляли еду в термосах прямо в казарму.

– Однако у них тут сервис – как в ресторане!

– Ну да, только тюремном.

– Ты что имеешь в виду?

– В зонах, между прочим, тоже баланду по камерам разносят.

– Так ты думаешь, они нас просто отсюда выпускать не хотят?

– Не думаю, а так и есть…

И так и было! Потому что, когда спецназовцы пожелали выйти на свежий воздух, дорогу им преградил часовой с автоматом и штык-ножом на ремне.

– Стой! Туда нельзя.

– Как так нельзя?

– Так – нельзя!

– А куда тогда можно?

– Вам что, здесь места мало? – огрызнулся часовой.

– А если мы размяться хотим?

– Разминайтесь в тренажерном зале.

Осмотревшись сквозь окна, спецназовцы быстро поняли, что к чему. Похоже, внутри часть была поделена на несколько секторов, куда могли попадать не все. Кое-где виднелись сеточные заборы и грибки и будки для часовых. Тот, кто хотел перейти из сектора в сектор, останавливался возле грибков и что-то показывал часовым. Вряд ли семейные фотографии…

– Круто у них тут! – удивился кто-то.

Но долго им слоняться без дела не дали, безделье в армии штука недопустимая, потому что опасная. Не должен солдат бездельничать, лучше пусть плац зубными щетками чистит, лишь бы полезным делом занят.

– Выходи строиться!

Спецназовцы привычно выстроились в коридоре, где им представили их нового командира.

– Майор Симонов. Можете меня не любить, но жаловать придется. Вопросы есть?

– Так точно! Почему нас из казармы не выпускают?

– Не только вас. Я тоже далеко не везде пройти могу. У нас за одним забором квартирует несколько частей. Каких, сказать не могу, сам не знаю. И, честно говоря, не стремлюсь узнать. Чем меньше знаешь, тем меньше шансов проболтаться.

Тоже верно…

– Распорядок дня пока будет такой – в семь ноль-ноль подъем, зарядка в тренажерном зале, завтрак, теоретические занятия в классах.

Теоретические занятия оказались полной, вроде зубных щеток, мурой – их просто выдерживали в стенах казармы, рассказывая о том, что они и так знали.

– Может, мы лучше с самого начала начнем – с алфавита? – посмеивались спецназовцы.

Потом посмеиваться перестали.

В казарму заявились люди в белых халатах, наброшенных поверх одинакового покроя серых костюмов. Спецназовцев по одному приглашали в отдельную, оформленную как медкабинет, комнату.

– Лейтенант Егоров по вашему приказанию!..

– Проходите, лейтенант.

Садитесь.

Расстегните, пожалуйста, рубаху и закатайте левый рукав.

Лейтенант садился, расстегивал и закатывал.

Ему пристегивали к указательному и безымянному пальцам небольшие прищепки, оборочивали руку резиновой лентой, под которую совали металлическую пластинку, прикрепляли к груди и вискам датчики.

– Это что, детектор лжи, который мысли угадывает? – интересовался лейтенант.

– Да, полиграф.

– А на шиша он, я и так все могу рассказать.

– На всякий случай.

Мужчина в халате проверял надежность закрепления датчиков и открывал крышку ноутбука.

– Я буду задавать вам вопросы, а вы должны отвечать на них “да” или “нет”. Только “да” или “нет”.

– А если я не знаю ответа?

– Не бойтесь, таких вопросов не будет.

– Да ничего я не боюсь...

А зря, между прочим, не боялся.

– Для начала прошу вас сказать… – небольшая пауза. – Как вас зовут?

– Сергей, – не задумываясь отвечал лейтенант. На экране задергались, поползли вверх и вниз цветные линии.

– Как звали вашего отца?

– Михаил. Михаил Федорович.

– Вы любите сладкое?

– Ну люблю, а что?

– Отвечайте только “да” или “нет”.

– Ну, тогда – да.

Кривые, нарисованные полиграфом после ответов на эти и другие простейшие и однозначно толкуемые вопросы, были довольно похожи.

– Вы когда-нибудь врали?

– Да.

– Вы могли бы переспать с женой вашего близкого друга, если бы она была очень красивой и инициатива исходила от нее?

– А друг узнает? – спросил практичный лейтенант. Мужчина в халате на мгновение задумался. Такие оговорки в вопросе предусмотрены не были.

– Допустим, нет.

– Ну, тогда… Нет, все же нет.

Линии снова задергались, но теперь задергались по-другому. Потому что если с очень красивой, да по ее инициативе и никто ничего не узнает, то тут мало кто устоит. Потому что если нельзя, но очень хочется…

– Вы когда-нибудь испытывали затруднения в сексуальной жизни?

– Кто – я?! Да никогда!..

Оператор полиграфа сделал какие-то отметки на экране. Он пытался выстроить визуальные алгоритмы правды и лжи. На его языке это называлось калибровкой респондента.

Постепенно вопросы утрачивали безобидность.

– Вы готовы убить человека, если это прикажет ваш командир?

– Да.

– Вы способны лишить жизни своего друга, если этого потребуют интересы дела?

– Смотря какого дела.

– Отвечайте только “да” или “нет”.

– Да.

– Вы согласны с утверждением, что честь выше жизни?

– Конечно… То есть – да.

– Вы любите своих близких?

– Да.

– Вы готовы ради них пожертвовать жизнью?

– Да…

– Вы способны пожертвовать жизнью… Вопросов было много, так много, что испытуемый отвечал на них уже почти механически.

– Да…

– Да…

– Нет…

– Спасибо.

– Я свободен?

– Нет, вам нужно ответить еще на несколько вопросов.

“Несколько вопросов” на проверку оказывались сотнями.

Им задавали бессмысленные и даже смешные на первый взгляд вопросы, показывали картинки с оказавшимися в той или иной ситуации персонажами, просили выбрать из множества вариантов действий единственно приемлемые…

– Спасибо, вы свободны. Слава богу!..

– Тогда я пошел?

– Да, только не сюда, вот сюда.

Оказывается, в комнате была еще одна дверь…

– Следующий!..

Садитесь, расстегните рубаху, закатайте рукав…

Как вас зовут?..

Вы когда-нибудь воровали?..

Изменяли жене?..

Удовлетворены ли вы вашим положением?..

Любите ли вы деньги?..

Готовы ли вы за деньги пойти на неблаговидный поступок?..

А за очень большие?..

Есть ли у вас какая-нибудь, о которой никто не знает, тайна?..

– Спасибо, вы хорошо поработали. Можете идти. И очередной испытуемый возвращался в казарму.

– А Лешка где? – интересовались у него друзья.

– Как где? А разве он не вышел?

– Нет, не выходил. Мы думали, он там остался.

– Никого там нет.

Вот так номер, а куда тогда Лешка девался? И Иван? Иван тоже оттуда не вышел!..

На вечерней поверке спецназовцы потребовали у нового командира отчет.

– Где Иван? И Лешка… Где наши ребята, куда вы их девали?

– Никуда мы их не девали, они находятся на медицинском обследовании.

Объяснение звучало неубедительно, но проверить его было невозможно.

– Когда они вернутся?

– Точно не знаю, но обещаю, что вы с ними скоро встретитесь. Обязательно встретитесь.

Командир не соврал. Хотя было бы лучше, если соврал…

Люди в белых халатах обработали полученную информацию, отсортировали респондентов и доложили наверх выводы.

– Эти, – показали на первую стопку листов, – потенциально готовы подчиняться и принять новые правила, если они принесут им какие-либо ощутимые выгоды. Эти относятся к категории сомневающихся и способны принять как ту, так и другую позицию, в зависимости от того, как сложатся обстоятельства.

– То есть им можно доверять?

– Если провести соответствующую работу, усилить мотивации…

– Так можно или нет?

– Скорее да, чем нет.

– А эти? – кивнул заказчик исследований на последнюю, самую тонкую стопку листов.

– Эти не приемлют предложенные им новые условия и вряд ли способны пойти на компромисс. У них четко выраженная собственная позиция, которая вступает в противоречие с предложенными установками по целому ряду основополагающих моментов…

– Их можно исправить?

– Вряд ли.

– Выходит, они те самые “горбатые”?

– Что вы сказали?

– Не важно…

Я все понял. Спасибо…

На чем психологические изыски закончились…

– Строиться!..

Первое отделение нале-во! И… шагом марш!..

Первое отделение перевели в соседнюю казарму, где развели по отдельным комнатам, окна которых были забраны решетками, а стулья и столы прикручены болтами к полу.

– Садитесь, пожалуйста. Я следователь военной прокуратуры майор Шанин, – представился майор. – Я хочу задать вам несколько вопросов, касающихся вашего прежнего места службы…

И майор, и еще несколько майоров и капитанов со щитами и перекрещенными мечами на петличках начали задавать вопросы. Много вопросов, даже больше, чем задавали психологи.

– Где?..

Когда?..

С кем?..

Кто?..

При каких обстоятельствах?..

Спецназовцы врали, но врали каждый по-своему, не зная, что говорит другой. Их показания сравнивали, их ловили за язык и ловили на противоречиях. Безобидные на первый взгляд вопросы в сравнении с другими вопросами, задаваемыми другим бойцам, превращались в улики и тянули за собой все новые и новые скрываемые до того факты.

В открытом бою спецназовцы могли бы положить батальон таких кабинетных чинуш, а может, два батальона… Но с ними воевали не в чистом поле и не их оружием. С ними воевали совсем другим, незнакомым им оружием – карандашом и ручкой. И поэтому они терпели поражение за поражением.

Тихими, вкрадчивыми голосами им ломали волю надежней, чем если бы вздернули на дыбу. Их натравливали друг на друга, заставляя друг в друге сомневаться и друг друга ненавидеть.

– А вот лейтенант Смаков утверждает противоположное, утверждает, что не совершал того, о чем говорите вы, а что это сделали вы. Вот, можете прочитать его показания…

И у спецназовца сводило от злости скулы… Ах он гад…

– Так кто – вы или он? И языки развязывались…

Каждый эпизод деятельности генерала Крашенинникова протоколировался, обрастая новыми подробностями. Следователи писали, дела пухли, спецназовцы сдувались…

Потом их вернули в казарму, но вернули уже другими – уже сомневающимися во всем и во всех, уже не бойцами, а подследственными, не подразделением, а группой лиц…

Потом их стали выводить на плац, в спортгородок, на полосу препятствий... Они с удовольствием бегали, прыгали и крутили на турниках “солнышко”. Надоело им сиднем сидеть в четырех стенах предоставленным самим себе.

– Первое отделение, строиться!

– Куда нас?

– В тир. Посмотрим, на что вы способны. Вот и хорошо, хоть пострелять… И постреляли…

В тир шли по территории части, то и дело останавливаясь возле грибков часовых.

– Стой!..

Сопровождающий вытаскивал сопроводительные документы.

– Проходи…

По разбитым ступенькам спустились в бомбоубежище, переоборудованное под стрелковый тир. Потянули на себя тяжелые металлические двери.

– Нам налево. Повернули налево.

– Теперь сюда…

В узком, уходящем куда-то в темную бесконечность помещении остановились.

Щелкнул рубильник Вспыхнули забранные в сетки лампы под потолком Высветились далекие мишени.

Тир был примитивным донельзя – без стоек, без подзорных труб, через которые можно отсматривать продырявленные мишени, и даже без висящих на стенах плакатов и инструкций, регламентирующих порядок обращения с оружием. Какой-то каменный век…

– А из чего стрелять? Оружие где?

– Сейчас.

Сопровождающий сунулся в какую-то дверь и крикнул:

– Оружие принесите, пожалуйста.

В тир стали вбегать бойцы с автоматами. Но вместо того чтобы отдать их, разбежались вдоль одной из стен. Вдоль той стены, которая смотрела в тоннель тира. Замерли, выставив вперед оружие. Спецназовцы недоуменно переглянулись.

– Вы чего, мужики, вы чего?..

Клацнули передергиваемые затворы. И спецназовцы поняли, что дело швах – спрятаться, залечь, закопаться было негде – сзади находилась бетонная труба тоннеля, заканчивающаяся тупиковой стеной. Бежать туда – все равно не добежать. Их расстреляют, как мишени в тире, потому что в тире и есть…

Может, броситься на автоматчиков? Броситься можно, успеть что-нибудь сделать нельзя – пули быстрее самых быстрых ног. Их просто сметут автоматным залпом, как мусор веником – раз, и нет никого. Нет никого в живых.

Короче, влипли.

Спецназовцы переглянулись.

Ну и что теперь делать?

Наверное, лучше ничего. Хотя бы потому ничего, что автоматы молчат и, значит, убивать их пока не собираются.

– Руки за голову и шагом марш к стене! – распорядился молодой капитан, командовавший автоматчиками.

– А не пошел бы ты!.. – огрызнулся кто-то из спецназовцев.

– Я не шучу! Дроздов!..

Крайний автоматчик завалил книзу дуло автомата и нажал на спусковой крючок.

Короткая очередь оглушительно прогрохотала в гулкой пустоте тира. Отрекошетившие пули, взвизгнув, пролетели вблизи напряженно застывших спецназовцев.

– Подойдите, пожалуйста, к стене. Или мы будем вынуждены стрелять на поражение, – уже не приказал, уже попросил капитан. Было видно, что ему менее всего хочется кого-то поражать.

Спецназовцы сделали несколько шагов в сторону.

– Разойдитесь на шаг. Разошлись.

– Давай…

В раскрытую дверь бегом внесли несколько высоких, под грудь “ежей”, перетянутых колючей проволокой, огородили ими спецназовцев. Но один из них в последний момент вдруг психанул и схватился за каркас “ежа”, толкнув его от себя.

– Руку! – потребовал автоматчик.

– Да пошел ты!..

– Руку!!

Автоматчик попытался применить силу, но спецназовец перехватил его за рукав, притянул к себе и ударил кулаком в подбородок. Это была нормальная мужская разборка, которая должна была закончиться дракой. Но закончилась не дракой, закончилась выстрелом.

Взбунтовавшийся боец с коротким вскриком схватился за ногу и упал на бетонный пол. Раньше бы они этого не стерпели, раньше они, чем бы им это ни грозило, рванули на проволоку, чтобы достать обидчика. Теперь не рванули. Теперь двое или трое качнулись в сторону раненого, но сразу же вдоль строя простучала длинная очередь, и все, мгновенно отхлынув, прижались к стене.

Это была серьезная заявка – их не пугали, их убивали.

– Всем стоять! – крикнул командир автоматчиков. – Кто шевельнется – умрет! – И, смягчив тон, добавил: – Бросьте глупить, мужики. Или вы тут все…

Спецназовцы подчинились. Потому что неподчинение было равно смерти – глупой смерти, бессмысленной смерти, бесполезной смерти.

Раненного в ногу спецназовца оттащили в сторону и, разорвав индивидуальный пакет, стали перевязывать. Остальные мрачно стояли, рассматривая мир через переплетение колючей проволоки.

Где-то хлопнула дверь. Раздвинув автоматчиков плечом, вперед вышел незнакомый офицер. Судя по реакции окружающих, кто-то из начальства.

– Командир части полковник Громов, – представился офицер. И, быстро оглядевшись и заметив на полу раненого, поморщился. – Да… нехорошо получилось. Но вы сами виноваты. Мы ведь предупреждали, просили.

– Что вы от нас хотите? – прервали его спецназовцы.

– Всего лишь найти с вами общий язык.

– И для этого за колючку загнали?

– Для этого, – кивнул полковник. – Чтобы вы не наделали глупостей. Чтобы дать вам возможность доказать свою лояльность по отношению к нам.

– И как вы собираетесь это сделать?

– Очень просто. Стрельбой по мишеням…

Далеко, в том конце тоннеля, хлопнула дверь, несколько автоматчиков выволокли какое-то тело, привалили к стене, пристегнули к выступающей из разбитого в щепу деревянного щита скобе.

Так это же… Это же!..

– Это же Иван!.. – ахнули все.

Иван мрачно, исподлобья смотрел на своих, сбившихся в кучу приятелей. В отличие от них он догадывался, что сейчас произойдет, и поэтому не обрадовался встрече.

– Вы хотели пострелять – вот вам цель.

– Кровью хотите нас повязать? – сразу все поняли спецназовцы.

– Вы сами себя повязали еще раньше. Вы в той крови по самое горло… Неужели не понятно, что половины того, что вы со своим генералом наворотили, хватит для пожизненного приговора? Для двух пожизненных приговоров…

Так что это так, формальность. Но необходимая формальность. Если его отпустить, он вложит нас, а значит, и вас, первому встретившемуся на пути милиционеру. Чего допустить нельзя. Хотя бы из чувства самосохранения.

Спецназовцы молчали.

– Давайте, как в боевых… Это же ваши правила – жертвовать одним ради всех. Ну, кто самый смелый? Смелых не нашлось.

– Тогда решение принимать буду я. Давайте вон того.

Крайнего бойца выволокли из-за ограждения, защелкнули на запястьях наручники. Подталкивая в спину прикладами, погнали к мишеням.