Текст книги "Вперед, к победе! Русский успех в ретроспективе и перспективе"
Автор книги: Андрей Фурсов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
А. И. Фурсов: – Не навсегда. Nihil dat fortuna mancipio – Судьба ничего не даёт навечно. Ленин имел в виду именно 7–9 лет. Поэтому когда наши «перестройщики» начали говорить, что у Ленина был «ленинский план построения социализма» – это были абсолютный бред и жульничество. У Ленина вообще были другие планы, и для него проблема НЭПа не была стратегическим решением вопроса строительства социализма – это был тактический ход по сохранению власти, потому что дальше отступать было некуда.
А вот бухаринский план предполагал превращение России в сырьевой придаток Запада. Поэтому в конце 1980-х годов у нас так Бухарина и полюбили. Тем, кто собирался превращать Россию в сырьевой придаток, бухаринские планы очень нравились.
Ликвидирован НЭП. В 30-е годы начинает отстраиваться «Красная империя». Посмотрим, как были разрешены перечисленные выше три базовые противоречия, о которые сломалась царская Россия.
Главная проблема: как в современном капиталистическом мире может существовать такая система, господствующая группа которой полностью освободилась от собственности на вещественные факторы производства? Ведь капиталистический мир основан на частной собственности и капитале, который является самовозрастающей стоимостью. Такая система может существовать только как системный антикапитализм – то есть капитализм со знаком минус.
Поразительная вещь: русская власть, очищенная от собственности, использовала капиталистические механизмы, чтобы реализовать себя как антисистемный капитализм. С другой стороны, левый якобинский проект Модерна смог реализоваться только на русской почве, где уже была готова для этого власть, способная очиститься от собственности. Но эту русскую власть подготовили четыре века русской истории.
Вот эта диалектика взаимодействия русской истории и истории Запада, капитализма и породила советский коммунизм. Коммунизм – это порождение не только русской истории. У коммунизма два «отца», или можно говорить о двух «матерях», как угодно, – это западный капитализм и русское самодержавие. Но возник он на отрицании и того и другого – это двойное отрицание. Поэтому о коммунизм как о теоретическую проблему истории обломали зубы множество маститых теоретиков. Здесь нужна теория более высокого уровня, чем для анализа только России или только капитализма.
Следующее противоречие: номенклатура – господствующая группа без собственности. А следовательно, ранжироваться она должна по объёму власти отдельного представителя и положенного ему по рангу объёма и уровня потребления. Номенклатура – это господствующая группа, чьё потребление носит иерархически-ранжированный характер. Секретарь райкома может себе позволить то-то, то-то и то-то. И только если он передвигается выше, то сможет позволить себе чуть-чуть больше. И очень жёсткий контроль над потреблением элиты, который со временем, естественно, размывался. А с ним размывалась и система.
Наконец, последнее противоречие между великодержавным статусом и сырьевой специализацией: Советский Союз к 37-му году, в том числе с помощью Рокфеллеров, стремившихся к прибыли, добился ситуации военно-промышленной автаркии по отношению к капиталистическому миру.
Да-да, именно Рокфеллеры профинансировали нам за бакинскую и грозненскую нефть наши пятилетки. А куда им было деваться, если директор Центробанка Великобритании Монтегю Норман закрыл от внешнего мира (прежде всего от Америки) Британскую империю, т. е. 25 % мирового рынка? Естественно, Рокфеллеры не от хорошей жизни профинансировали наши пятилетки и тем самым, кстати, усилили свою позицию по отношению к Ротшильдам.
Без жёсткого контроля над правящим слоем (вплоть до потребления), без ликвидации «пятой колонны», без создания ВПК невозможно было бы выиграть Великую Отечественную войну. Собственно, все так называемые «репрессии 30-х годов» нужно рассматривать под углом установления контроля прежде всего над элитой. Да, в тюрьмы шла не только элита, но есть поговорка: «Когда паны дерутся – у холопов чубы трещат». Увы, жизнь так устроена. Было бы странно, если было бы по-другому. Но по-другому не бывает нигде.
А. Фефелов: — Надо сказать, что именно дети этой элиты, собственно говоря, и создали миф о самом страшном 37-м годе.
А. И. Фурсов: – Да. Это Антонов-Овсеенко, Пятницкий и другие. И по-человечески это понятно, потому что уничтожили их родителей.
Только нужно помнить, что их родители были, как правило, левые глобалисты, которые обвиняли Сталина в отходе от идеалов мировой революции. Но Сталину и большой системе «Россия» не нужна была мировая революция, им нужна была Красная империя. Сталин играл в другие игры. С точки зрения политических идеалов тех людей, которых он отправлял на цугундер, понятно: Сталин кровавый тиран. Но нужны ли были эти люди России? Все эти коминтерновцы, которые приехали из других стран. Им на Россию было наплевать, им нужна была мировая революция.
Я понимаю, что это светлый идеал, но пусть этот светлый идеал реализуется не за русский счёт.
А. Фефелов: – Но, тем не менее, Советский Союз прошёл ряд трансформаций, в том числе и после смерти Сталина.
А. И. Фурсов: – Безусловно. Вот смотрите.
В 30-е годы Советский Союз благодаря системе, которая сняла противоречия самодержавия, и за счёт этой мощной энергии отрицания и капитализма и самодержавия отстроил ВПК, в первой половине 40-х годов сломал хребет Гитлеру, и за 10 лет СССР восстановился и превратился в сверхдержаву с атомным оружием.
О середине 50-х годов можно сказать словами из «Сказки о Мальчише-Кибальчише»: «Всё хорошо, да что-то нехорошо». Советский Союз поднялся в середине 50-х годов в качестве сверхдержавы, и именно в середине 50-х годов начал тикать тот механизм, который привёл Советский Союз к разрушению. Разрушение Советского Союза не было необходимым, но оно, безусловно, было закономерным.
Здесь не место подробно говорить о базовых противоречиях советского общества. Я когда-то описал их в опубликованной ещё в 1991 году работе «Кратократия: социальная природа советского общества». Сейчас просто отмечу, что было несколько базовых противоречий советского общества, как у любого общества.
Любое общество движимо противоречиями, и эти противоречия на рубеже 60–70-х годов обострились, то есть Советский Союз вошёл в зону структурного кризиса. Но здесь мы опять должны обратить внимание на то, что происходило в капиталистической системе. Выше я говорил об интересах «мировой верхушки» в начале XX века, этого наднационального субъекта, а он никуда не делся, более того, в послевоенный период он укрепился.
Во второй половине 40-х годов, сразу в послевоенный период, в мировой капиталистической системе оформилась новая хищная молодая фракция капиталистического класса – корпоратократия. И если государственно–монополистический капитализм был готов сосуществовать с Советским Союзом, с системным антикапитализмом, то корпоратократия в силу своей глобальной ориентации не собиралась это делать. Она стремилась к экспансии без границ. А как бы навстречу этой экспансии шло стремление советской номенклатуры интегрироваться в мировую систему.
1956-й год – официально провозглашённая доктрина о возможности мирного сосуществования государств с различной социально-экономической системой. Первым 10 марта 1953 года на Пленуме ЦК КПСС об этом сказал Г. Маленков. Его раскритиковал Хрущев, а через три года сам призвал к тому же. Вот это стремление интегрироваться в мировую систему, помноженное на нашу торговлю нефтью по бросовым ценам и несколько других факторов, привели к тому, что на рубеже 60–70-х годов в СССР сформировался советский сегмент корпоратократии. Это часть номенклатуры, часть КГБ и часть «теневой экономики».
Когда мы говорим, что Советский Союз разрушило предательство Горбачёва и «пятой колонны», то, с эмоциональной точки зрения, это верно. Но мы должны отвечать на этот вопрос с точки зрения политэкономии капитализма. А политэкономия капитализма говорит нам, что Советский Союз разрушил союз советских и западных корпоратократов. Эти люди уже в середине 70-х годов чётко знали, что они будут делать. Они отбирали лидеров у нас, здесь.
Недавно мне попалось в руки издание фонда А. Н. Яковлева. В коричневом томе, который называется «Избранные интервью Александра Николаевича Яковлева», «прораб перестройки» откровенно говорит, что он всегда ненавидел советскую систему, и называет середину 70-х годов как то время, когда у него и ряда других лиц созрела идея «демонтажа системы» с помощью дисциплины «тоталитарной партии». Именно тогда местные и зарубежные демонтажники начали отбор гнилых, замаранных, закомпромаченных людишек, формируя «спецназ» уничтожения СССР. Тех, кто помладше, проводили через созданный в Вене «Международный институт прикладных системных исследований».
Задачей этой команды было превращение структурных противоречий, структурного кризиса советской системы в системный. Когда в системе назревает структурный кризис, и она начинает болезненный переход в другое структурное состояние, её легко обрушить. Но для этого нужен удар одновременно изнутри и извне. Это и произошло с СССР на рубеже 1980–1990-х годов.
Что произошло во время и посредством горбачёвщины? По сути, была открыта страна, открыта система. Как известно из теории систем, чем больше любая система открывается вовне, тем больше она становится уязвимой, и в ней возникают хаотические колебательные явления. Вот эти хаотические колебательные явления и были использованы и усилены теми, кто в середине 1970-х годов решил рушить Советский Союз.
Я не думаю, что вся номенклатура, весь КГБ, все «теневики», которые функционально вошли в состав корпоратократии, хотели разрушить Советский Союз. Кто-то хотел просто поменять местами, например, спецслужбы и КПСС. Но в 1988-м, самое позднее – в 1989-м году произошло то, что называется «оперативным перехватом управления». Те люди, которые думали сыграть свою игру и сесть за один стол с Западом, просчитались и проиграли.
Думаю, именно тогда эти люди стали вывозить капитал из страны. Именно тогда стало уходить из страны «золото партии». Именно тогда начала функционировать система, которую иногда в художественной литературе называют «Система Союз». То, что стало уходить, нас в контексте данного разговора не интересует. Важно, что мировая корпоратократия и её советский сегмент нашли всех этих людишек – горбачёвых, яковлевых, ельциных и т. п., – а те структурный кризис превратили в системный.
В этом один из уроков СССР. Кстати, он похож на урок самодержавной России, когда структурный кризис также был превращён в системный. Самодержавная Россия экономически шла вверх, Советский Союз тоже экономически шёл вверх (управленчески-организационно – вниз, но это отдельный вопрос). Тэтчер в 91-м году в речи в Институте нефти (Хьюстон, США) признала это. Она сказала, что главная угроза Советского Союза в 80-е годы – не военная, у них был военный ответ; главная угроза была экономическая. Потому что Запад в 80-е годы переживал очень острый момент, а крушение Советского Союза, затем ограбление России и вообще всего постсоветского лагеря этот кризис отсрочили.
СССР нет уже 20 лет. И вот сейчас судьба опять стучится в дверь капитализма. Кто-то говорит о второй волне мирового кризиса. Я согласен с теми экономистами, которые считают, что нет никакой второй волны – первая не заканчивалась, просто идет латентный кризис. Крушение Советского Союза в 91-м году отсрочило этот кризис. Но, как правило, отсроченные кризисы бывают значительно сильнее, чем то, что могло бы произойти до отсрочки.
Для нас кризис должен стать шансом. Кризис – это время системно-исторического и цивилизационного реванша, но для реванша – я повторяю это постоянно – нужны воля и разум. Воля, чтобы порвать противника и нанести удар как следует, и разум, чтобы знать, кого рвать и куда бить. А затем начать строительство новой версии большой системы «Россия» – строительство, отталкивающееся от мировых процессов, использующее их энергию в наших целях. Без борьбы нет побед!
Письмо-отклик на статью Антона Гукало «Привычка быть первыми»
из выпуска СР № 5, 2012
Спасибо СССР
Спасибо СССР за красный флаг над Берлином.
За Советскую Армию, за уверенность в том, что никто никогда не нападёт на мою страну.
За улыбку Юрия Гагарина.
За то, что не было безработных, нищих и миллионеров.
За то, что моя милиция действительно берегла меня.
За то, что хранили великую русскую культуру и культуру других народов Союза от пошлости и законов рынка.
За непобедимый «Динамо» и его «Кубок Кубков».
За науку, за обсерватории, за синхрофазотроны.
За горы Кавказа, на которых можно было отдыхать и кататься на лыжах, не боясь получить пулю от фанатика.
За журнал «Астрономический календарь школьника» за 5 копеек.
За экологически чистые продукты и газировку с сиропом за 3 копейки.
За медицину и образование, которые действительно были бесплатными и профессиональными.
За гордость необъятностью Великой страны, в которой родился и живёшь.
Когда квитанция о квартплате представляла собой, по сути, фантик.
Спасибо СССР за те времена, когда дети без сопровождения родителей ходили в школу.
Когда гордо повязывая галстук, выходили на линейку пионерских лагерях.
Когда честные «дяди Степы»-милиционеры помогали старикам и детям перейти дорогу.
Когда мы мечтали стать лётчиками, космонавтами, учёными и путешественниками.
Когда всем городом пили газировку из автомата из одного стакана и не боялись заразиться.
Когда скорая помощь предоставлялась бесплатно всем без предъявления страхового полиса.
За бесплатный радиокружок.
Когда летали на самолётах в санатории Крыма по путёвкам, оплаченным профсоюзами, и не боялись, что самолёт могут захватить террористы или он просто разобъётся по причине его изношенности.
Когда все были дружными, добрыми и уверенными в завтрашнем дне!
Защитить правду об СССР
[5]5
Накануне.ru, 21.12.2012.
[Закрыть]
Сегодня отмечается день рождения Иосифа Сталина. Состоится ставшая уже традиционной акция «две гвоздики для товарища Сталина». Лидер КПРФ возложит цветы на его могилу. А через неделю коммунисты и сочувствующие советскому прошлому всем напомнят об еще одной дате, практически юбилейной – 90 лет со дня основания СССР. Несмотря на громкие заявления представителей американской администрации о российских имперских амбициях, люди все с большей ностальгией воспринимают советское прошлое. О том, почему это происходит, о страхах западных либералов, о том, почему СССР не стал сырьевым придатком Запада 90 лет назад, и о сложной природе сталинских репрессий рассказал Накануне. RU историк, социолог, академик Международной академии наук Андрей Фурсов.
Вопрос: – В настоящее время все больше разговоров идет о воссоздании СССР, а США обвиняют Путина в намерениях восстановить Советский Союз, обвиняя в имперских амбициях. На Ваш взгляд, уместны ли в данном случае параллели, соизмеримы ли условия тогда и сейчас?
Андрей Фурсов: – Первое, что хочу сказать: восстановить СССР невозможно. Все разговоры о восстановлении СССР-2, все страхи американские и наших либералов – это, на самом деле, страхи перед тем, что Россия восстановит свой суверенитет, восстановит свое влияние на постсоветском пространстве. Что такое СССР? СССР – это системный антикапитализм. Никто: ни Путин, ни его команда, – насколько мне известно, не собирается восстанавливать социализм в России. Речь-то идет о другом – об усилении государства и об усилении его экономической позиции в мире. Вот об этом идет речь, вот об этом наши западные «друзья» говорят, как о попытках восстановить СССР-2.
Вопрос: – Вы сказали, что СССР – это системный антикапитализм, но во время, когда был подписан договор об образовании СССР, в стране действовала политика НЭПа, проводилась либерализация экономики. В определенном смысле, это был формат рыночной экономики. Был ли это эффективный инструмент и почему НЭП был все же свернут и произошел переход к плановой экономике?
Андрей Фурсов: – Новая экономическая политика – НЭП – завела страну в абсолютный тупик. Во-первых, она не позволила установить нормальный товарообмен между городом и деревней. Во-вторых, НЭП – это уродливая политико-административная конструкция, которая состояла из трех элементов: коммунистический начальник – начальник треста – нэпман.
Нэпман выполнял функцию барыги. Это была коррупционная система – к концу 20-х годов уровень коррупции в Советском Союзе достиг очень и очень высоких степеней. НЭП похож на начало 1990-х годов тем, что нэпманов, как и капиталистов, тоже назначали.
Есть такая книга Лурье (это тесть Бухарина), выпущенная в 1927 году, называлась «Частный капитал в СССР». Там очень хорошо показано, как во времена НЭПа буквально назначали крупных нэпманов, так же как назначали в 90-е годы олигархов. Иными словами, НЭП не решил никаких экономических проблем, он, собственно, и не задумывался как решение экономических проблем. Ленин, вводя НЭП, сказал очень четко: «Мы еще вернемся к террору, в том числе к террору экономическому». Так оно и вышло. Кроме того, Ленин говорил, что «НЭП – не на один или два года, а на несколько лет». Когда вводился НЭП, многие думали, что это всего на полгода, на одну хлебозаготовительную кампанию. На самом деле, НЭП рассчитывался на восемь-девять лет, так оно и сработало. Прошло это время, и НЭП, как и было обещано, был ликвидирован.
Вопрос: – То есть сворачивание НЭПа было запрограммировано?
Андрей Фурсов: – Оно было запрограммировано, но если бы эту политику не свернули, то никакого Советского Союза как великой державы просто бы не было. Это был бы сырьевой придаток Запада, который, в конце концов, потерял бы свой суверенитет. Это был путь в тупик, это был путь в ничтоизацию. В этом плане интересы команды Сталина, безусловно, совпадали с национальными интересами России. И то, что прихлопнули НЭП, а вместе с ним, кстати говоря, и ленинскую гвардию – это можно поставить Сталину в заслугу.
Вопрос: – Отсюда неизбежно вытекает вопрос о борьбе с либералами, репрессиях 30-х годов и сопутствующих процессах. Весь последний год оппозиция твердит о 37-м годе, а некоторые эксперты проводят параллели с тем, как тогда и сейчас происходила борьба с «пятой колонной», «рукой Запада» и прочими разного рода либералами. Насколько здесь уместны аналогии?
Андрей Фурсов: – Нынешнюю ситуацию с 37-м годом и с 30-ми годами в целом сравнивать никак нельзя. Сравнивают их либо люди очень недалекие, либо политиканы. Что касается так называемых «сталинских репрессий» 30-х годов, то сталинского в них было очень и очень немного. Если брать конкретно 1937-й год, то уже появилось достаточно много исследований у нас, которые вскрывают механизм этих репрессий. А механизм этот был таков. Дело в том, что Сталин пытался вместе со своей командой разработать действительно демократическую конституцию в 1936 году. Например, предполагалось, что при выборах на различные должности должно было быть обязательно два или три претендента. Однако старая гвардия, оставшаяся от Гражданской войны, выступила резко против этого. Они ему прямо сказали, что «народ выберет контру» – помещиков, попов, бывших белогвардейцев.
И именно региональные бароны начали проводить террор, потребовали проведения жестких репрессивных мер. Главными там были Хрущев и Эйхе – это были главные стахановцы террора, у которых руки не то что по локоть, а по плечи в крови, у Хрущева особенно. В этой ситуации Сталин не мог переиграть своих коллег по Политбюро. Единственное, что он мог сделать, – ответить террором по верхам. И если говорить о «сталинском терроре», то это не массовый террор, который развернули в 1937 году люди типа Эйхе и Хрущева, а это ответный террор, который был направлен против верхушки.
Таким образом, то, что мы называем Большим террором 1937–38 годов, – это значительно более сложное явление, чем об этом говорят наши либералы, западные советологи и прочая шпана.
Вопрос: – Получается, эти репрессии – проявление внутриэлитного конфликта в тогдашней партноменклатуре?
Андрей Фурсов: – Это внутриэлитный конфликт, который по логике своей раскрутился и зацепил большие слои населения, как это всегда бывает. Есть же такая поговорка: паны дерутся, а у холопов чубы трещат.
Вопрос: – Давайте вернемся к НЭПу. После его окончания произошел переход к плановой экономике, Франклин Рузвельт, когда боролся с Великой депрессией, вводил элементы планового хозяйства, в обоих случаях происходил феноменальный экономический рост. Какая тут закономерность и является ли это примером того, что плановый стиль экономического руководства позволяет создавать лучшие условия для развития?
Андрей Фурсов: – У нас все чаще говорят о государственном стратегическом планировании. Это совершенно верные инициативы. Когда мы говорим о таких развитых странах, как Франция, Германия, Япония (про Китай даже не говорю), то у них есть планирование. Без планирования развиваться невозможно. У нас в 1991 году планирование было отменено по одной простой причине – чтобы легче было разворовывать государственные активы. С другой стороны, планирование должно быть гибким, гибким должен быть и механизм, объединяющий плановые методы и методы рыночные. Вопрос в их соотношении. Но в том, что плановое хозяйство должно быть доминирующим, у меня, например, сомнений нет.
Вопрос: – Некоторые эксперты говорят, что в советские времена для обеспечения эффективного планирования не хватало технических возможностей, но на данный момент они уже позволяют обеспечить работу плановой экономики, близкой к идеальной. И поэтому, считают они, переход к вот такому социализму не за горами. Согласитесь с такими предположениями?
Андрей Фурсов: – Безусловно. Но дело в том, что еще в начале 1960-х годов наши технократы-академики предложили введение вот такой системы кибернетического управления хозяйством в целом. Самое интересное – это то, как отреагировал Запад. Там началась кампания, выходили статьи в журналах и газетах, в которых говорилось, что «академики решили потеснить Политбюро». На Западе испугались этой ситуации, и, в общем-то, они напугали наших руководителей, и эта реформа не пошла. Вместо этого пошла реформа Косыгина и Либермана, которая не привела ни к каким результатам и была свернута.
Вопрос: – А как же признание кибернетики лженаукой?
Андрей Фурсов: – Дело в том, что кибернетика признавалась лженаукой в конце 1940-х годов, причем только в гражданской сфере. В военной сфере никогда так не считали. Что касается концепции 1950-х – начала 1960-х годов, о кибернетике выходила масса книг, в популярном журнале «Техника – молодежи» были статьи по кибернетике, печатались труды Винера. Это уже другая эпоха была.
Вопрос: – Сегодня состоится заседание Изборского клуба, в который Вы входите, и, насколько известно, будет рассматриваться проект создания музея СССР. Как Вы относитесь к этому проекту, чем он должен стать, какие функции в него должны быть заложены?
Андрей Фурсов: – Я считаю, что музей СССР – очень важная вещь. Функций у него несколько. Он должен знакомить молодое поколение, прежде всего, с достижениями СССР. Этот музей должен стать антидотом выдумкам лживой западной пропаганды и нашей прозападной «пятой колонны», которая льет грязь на Советский союз. Этот музей должен рассказать правду об СССР, которую искажают последние 20–25 лет. В свое время нашего покойного философа Зиновьева спросили: «Вы защищаете коммунизм?». А он ответил: «Нет, я защищаю правду о коммунизме». Вот главной функцией музея СССР должна быть защита правды об СССР как о великой стране. Я, например, горжусь тем, что я родился в СССР, в этой замечательной стране.
Вопрос: – Вы сказали о том, что в последние 20 лет идет активная кампания по очернению советского периода, десталинизация и т. д., однако соцопросы показывают, что к Сталину все больше людей относится положительно. Почему, с чем это связано?
Андрей Фурсов: – Этот процесс абсолютно логичен, потому что люди сравнивают то, что они знают, то, что они слышали, с тем, что они видят сейчас. Колоссальная социальная поляризация, ущербность субъектов международных отношений, а люди знают, что при Сталине было по-другому. Более того, наши десталинизаторы и все те, кто поливает грязью Советский Союз, делают это настолько тупо, что даже очень простым, неискушенным людям становится понятно, что что-то здесь не так. Кроме того, масса людей прекрасно понимает: советское прошлое поливается грязью именно для того, чтобы показать, что то, что происходит сейчас, – еще не так плохо, бывало и похуже. Но правду не скроешь, и лучшая агитация за СССР и за сталинский период – это наша сегодняшняя повседневная реальность. Достаточно на нее посмотреть, и у советского прошлого будет очень много приверженцев.
Вопрос: – Несмотря на опасения Запада о «воссоздании СССР», интеграционные процессы на постсоветском пространстве идут не очень активно. На Ваш взгляд, под силу ли Владимиру Путину запустить процесс «неосталинизма» с евразийской интеграцией, реиндустриализацией, усилением международного авторитета и т. д.?
Андрей Фурсов: – А вот на этот вопрос может ответить только история. Поживем – увидим!
«Накануне.ру», 21.12.2012
