355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Кокарев » Панк-рок от А до Я » Текст книги (страница 1)
Панк-рок от А до Я
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:58

Текст книги "Панк-рок от А до Я"


Автор книги: Андрей Кокарев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Андрей КОКАРЕВ
Панк-рок от А до Я

Сколько у нас в стране самодеятельных рок-групп? Несколько сот? Несколько тысяч? Десятки тысяч – вот приблизительный ответ. Половина из них клянется и божится, что играет панк-рок. Юнцы вешают себе на шею несколько пар цепочек, прокалывают уши булавками, стригут волосы ежиком или красят их вонючей краской. И называют это панком. Не верьте. Это игра в панк. Эрзац-панк, если хотите. Кастрированная, сниженная на полтона, едва волочащая ноги музыка не похожа даже на рок. В песнях слышатся какие-то отголоски выцветших заголовков газетных передовиц начала «горбачевской эпохи», и даже в напускном веселье улавливаются ноты разочарованного опустошения.

Да, отечественная рок-музыка развивается иначе, чем на Западе. Впрочем, во всех странах есть свои различия в этом процессе, и порой они оказываются очень существенными. У нас на первое место вышло слово, фраза, тексты песен – ведь рок-музыка была неподвластна официозу и в застойные годы оказалась единственной, по сути дела, трибуной, с которой молодежь обращалась к обществу со своими лозунгами и требованиями. Рок-музыка была в Союзе публицистичной «до мозга костей». Это одна из главных причин (существуют и другие: неразвитость поп-индустрии, убогость средств массовой информации), почему в СССР так и не произошло «рок-революции» даже тогда, когда рок был официально разрешен.

На Западе же таких «революций» случилось две: в 1956/57 году появился рок-н-ролл и в 1976/77 – панк-рок. С первого началась вся рок-музыка в целом. Второй произвел на свет новую волну и практически всю (кроме метала) современную рок-музыку.

Что касается основного содержания рока, то оно везде и во все времена идентично. Идея его – разрыв всевозможных пут, не позволяющих молодым людям чувствовать себя «в своей тарелке», ограничивающих свободу существования. В разное время, в разных странах путы эти различны, но идея избавления от них заложена в роке всегда. Особенно это было ощутимо в периоды «рок-революций». И если о первой – рок-н-ролльной – мы уже порядком наслышаны и начитаны, то о второй – панковской – ничего, кроме двух-трех газетных статей десятилетней давности, пожалуй, и не отыщешь. Вот почему мы взялись заполнить пробел. То, что написано в этой книге, – первая попытка систематизировать на русском языке историю панк-рока, подробно рассказать об этом сложном и противоречивом явлении.

Есть и еще одна причина, почему мы обращаемся к этой теме именно сейчас. В период своего «революционного» расцвета панк-рок был довольно однородным явлением. Но очень быстро под воздействием «среды обитания» он раздробился на множество течений, различных по музыкальным, политическим и эстетическим принципам. Каждый пошел своей дорогой. Похожее сегодня переживает и наша рок-музыка, вышедшая из «подполья» и оказавшаяся в совершенно новых условиях существования. Какой дорогой пойдут наши рокеры? Той, которой уже прошли их коллеги на Западе? Это маловероятно: мы видим не только начало, но и конец этой дороги, поскольку отстаем от Запада лет на двадцать и можем учиться на их опыте. Найдут что-то свое? В любом случае процесс расслоения, расчленения нашего рока (на коммерцию и искусство, политику и развлекаловку и т. д.) уже идет полным ходом.

Есть в среде советских музыковедов и композиторов сложившееся мнение, которое яснее других выразил Алексей Козлов на страницах «Музыкальной жизни»: «Панк – это антирок». Я прекрасно понимаю руководителя Арсенала. Он не может простить панк-музыкального глумления над роком как частью музыкальной культуры, ведь сам он – талантливый музыкант. Ему больно видеть музыкальный регресс в любой форме. Но, может быть, иногда нужно и отступить (как в бою), чтобы потом сильнее рвануться вперед? Невероятная простота панка была оправдана его идеей и служила ей – вот что главное. А идея эта была все та же, идентичная главному содержанию рока: срывание всех и всяческих общественных пут. Панк у Козлова предстает в виде издевки над рок-н-роллом, его антитезы. Но вторая «рок-революция» стала необходимостью только тогда, когда были забыты «завоевания» первой. Рок-н-ролл взрастил панк, который стал… простым возвращением к преданным забвению рок-н-ролльным ритмам.

И сам Козлов чувствует, что что-то в его рассуждениях не совсем так. В беседе со мной он на минуту задумался и не сдержался от предположения: «А все же, шут их знает, может, пройдет еще пяток лет и о Sex Pistols будут говорить с такими же эпитетами, как сегодня о Beatles.» Нечто вроде этого уже происходит. В ноябре 1989 года влиятельный в рок-прессе американский журнал «Роллинг Стоун» опубликовал список 100 лучших, по мнению своих редакторов, дисков 80-х годов. Его возглавил альбом одной из ведущих панк-групп Великобритании Clash – «Вызывает Лондон», вышедший в 1980 году. Чутье, похоже, не обмануло Козлова.

Панк-рок не возник на пустом месте. Его истоки корнями уходят в британский стиль мерсейбит начала 60-х годов и в творчество квартета Beatles. Rolling Stones, вообще, называют первыми настоящими панками, а история направления берет начало не в 1976 году, как думает большинство несведущих, и не в 1974 году, как предполагают некоторые, а в середине 60-х годов, когда в США впервые появилось это название.

PUNK – так в Англии XVII века называли на уличном жаргоне шлюх. В этом значении слово встречается в пьесе У. Шекспира «Мера за меру». В Америке в начале XX века его относят уже к заключенным-«шестеркам». Позже слово вошло в основной лексикон и сегодня употребляется в значении «грязь», «отбросы», «гнилье».

Панк-рок 60-х годов принято называть «гаражным роком»; с него мы и начнем рассказ.

«Гаражный рок» появился в США в 1964 году, где под впечатлением Beatles и Rolling Stones возникло огромное количество местных ансамблей. То, что они играли, заметно варьировалось в зависимости от регионов, местных музыкальных традиций, но в целом это была смесь блюзовых, белых народных мотивов с элементами доморощенной музыки скиффл. Значение этого события трудно переоценить – впервые с конца 50-х годов у американской молодежи вновь появилась «своя» музыка. Респектабельные и совершенно безобидные пай-мальчики типа Бобби Ви или Пола Анки, которыми фирмы грамзаписи подменили бунтовщиков-рок-н-ролль-щиков на рубеже 60-х годов, испугавшись, как бы рок-революция не зашла слишком далеко, были немедленно забыты. Они уступили свои позиции кумиров молодежи лихому напору свежей энергии, разбудившей в юных сердцах дух свободы помыслов и действий. Переломным моментом стало «британское вторжение» – массированное проникновение продукции английских групп мерсеибита the Kinks, Beatles, Gerry & the Pacemakers на американские рынки сбыта.

По примеру своих заокеанских сверстников американцы тут же решили взяться за гитары и делать то же: играть музыку собственного сочинения, разговаривая на понятном для «своих» языке об интересующих подростков проблемах – конечно же в первую очередь о любви и сексе, но так-, же и о многих других вопросах, волнующих молодежь. Спустя пару лет это мощное всеамериканское музыкальное движение вошло в анналы рок-музыки под вышеупомянутым названием «гаражного рока». Откуда появилось такое странное название? Все объясняется очень просто: любительские группы репетировали в основном в гаражах – больше им просто некуда было деваться.

«Гаражные» панки пели в свое удовольствие, не строили меркантильных планов и были известны только в среде своих родственников, друзей и соседей. Их творческие поиски отвечали на запросы не массовой, а локальной аудитории (школы, колледжа, района). Среди сотен непрофессиональных ансамблей тех лет едва ли наберется два десятка записавших на студии хотя бы одну грампластинку. Но в музыке они нашли самовыражение, почувствовали возможность раскрепоститься от заложенной обществом и родителями закомплексованности, хотя бы ненадолго стать самими собой, и поэтому вкладывали в произведения все накопившиеся чувства, всю душу.

Сегодня судить о «гаражном роке» можно только по немногим уцелевшим записям тех лет. Это. в первую очередь, две компиляции «Самородки» и «Дикая штука», а также диски самых известных групп тех лет: Electric Prunes, Standells, 13th Floor Elevators, Seeds и некоторых других.

Хотя все они играли музыку достаточно своеобразную, объединяли их границы ритм-энд-блю-за. Среди отличительных черт можно назвать использование «металлических» органных звуков, гитарные модуляции, недавно изобретенный фуззэффект, постоянная ритмическая 4/4-я сетка ударника, цементирующая все мелодические отступления, и, безусловно, неистовый, срывающийся, на грани причитаний, вокал.

Какими были «гаражные» ансамбли? Свидетельств сохранилось с той поры немного, но даже по таким крохам можно судить, что, например, музыканты Knickerbockers копировали Beatles, a Magic Mushrooms экспериментировали с электроникой.

Пластинку группы Standells («Грязная вода») английский критик Ян Бирч называл «классикой панка, созданной классической панк-группой»: повторяющиеся без устали гитарные ходы, взятые в основном у Rolling Stones, острая, порой грубоватая лирика и ко всему прочему такая деталь внешнего вида – длинные волосы. Такой была эстетика первых панков.

Хотя «гаражный рок» – явление типично американское, увлечение им не прошло незамеченным в Великобритании – центре тогдашнего рока. Английских групп, о которых можно было бы сказать, что они играли «гаражный рок», – единицы (Them, некоторые песни Kinks). Однако, несмотря на это, «визитная карточка» «сего стиля была создана именно здесь, на островах туманного Альбиона «Дикая штука» группы Troggs до сегодняшнего дня считается идеальной панк-песней.

Все же эра совершенно игнорируемых шоу-бизнесом панк-групп 60-х годов была непродолжительной. Это объясняется быстрым ростом числа музыкальных групп и расширением границ рок-музыки, переходом к прогрессивному року, а также развернувшимися как раз в тот период поисками новых стилей и направлений, которые были предопределены стремительным прогрессом в области музыкальной и звукозаписывающей техники. К концу 1967 года все панк-группы в США либо распались, либо оказались вовлеченными в прочие музыкальные течения, скажем, бабблгам мьюзик, как группа Shadows of Knight или в психоделию {таких было больше), как группы Seeds, 13'th Floor Elevators и др.

В дальнейшем, до середины 70-х годов течения, идейно близкого гаражному року, не существовало. Однако стремление играть простую, агрессивную рок-музыку с элементами эпатажа не покидало отдельных представителей молодежной субкультуры, тех, кому самодеятельная бескомпромиссность гаражного рока пришлась по душе. А зерна этого стиля оказались щедро разбросаны по всей Америке. Всходы, правда, появились лишь местами: в Нью-Йорке, Чикаго, Детройте, где во второй половине 60-х годов возникли группы МС5, Velvet Underground и Iggy Pop & the Stooges. Эти ансамбли со временем стали общепризнанными предтечами панк-рок-движения 70-х годов.

МС5 (Motor City Five – «Пятерка из города моторов», то есть Детройта, центра автомобильной промышленности США) обладала громким, жестким саундом. Яростный антиобщественный настрой музыкантов выражался в текстах песен и поступках исполнителей. Их деятельность в общих чертах очень походит на классический вариант более поздней панк-группы, за исключением маленькой детали: МС5 в духе 60-х годов были уверены, что рок-н-ролл способен изменить в мире все, что угодно…

Velvet Underground возводили уродство в ранг красоты и были еще более удивительным ансамблем для своего времени. В пору расцвета культуры хиппи и лозунгов типа «непротивления злу насилием», они поднимали в своих произведениях темы, на которые было наложено табу: половые извращения, растущее потребление наркотиков, социальное отчуждение, жестокость общества, полная безысходность и разочарование в будущем среди молодежи. Эти проблемы усиленно обходились всеми, хиппи просто предлагали уйти от них в мир собственных иллюзий. А в музыке и текстах песен Velvet Underground явственно слышалось разрушающее действие современной урбанизированной цивилизации, звучал, что называется, набат.

Stooges олицетворяли собой третью составную часть панк-рока – визуальную. Лидер ансамбля Игги Поп бесился и бесчинствовал на сцене: он мог спокойно снять штаны во время концерта или расцарапать себе грудь до крови, или плюнуть в публику, набрав в рот побольше слюны. Первое выступление Iggy Pop & the Stooges в 1967 году в городе Эрр Арбор (штат Мичиган) описывается американскими критиками таким образом: «Игги извивался всем телом, испуская нечленораздельные вопли, размазывал по голому торсу кровавые куски мяса, делал вид, будто режет себе кожу куском стекла, потом с разбега прыгал в зрительный зал. Все действо совершалось под примитивный и очень громкий рок».

К счастью или к сожалению, не знаю, но в те годы заряд ненависти, выплеснутый в эйфоричную среду полунаркоманов, прошел мимо цели. Большинство слушателей тогда не приняли ни музыки, ни идей МС5, Velvet Underground и Stooges. Мнение было общепризнанным: хуже не бывает.

Однако среди американском элиты нашлись-таки немногие, кто по достоинству оценил работы этих групп. Среди них были вполне известные в США личности: например, авангардист, художник поп-арта, кинорежиссер Энди Уор-холл, который на первых порах взял «под свое крылышко» Velvet Underground. Может быть, богемные «мальчики» просто пресытились роскошной и беззаботной жизнью и решили вкусить чего-нибудь эдакого? Вполне вероятно. Но может быть и другое: интеллектуальная богема оказалась в состоянии первой почувствовать обострение застарелого кризиса в развитых странах мира, особенно в США: кризиса морали, человеческих и общественных взаимоотношений, кризиса власти. Волна наркомании, захлестнувшая Америку как результат субкультуры хиппи, осознание полного провала вторжения во Вьетнам, попытки разрядки, которые так и не привели к уменьшению противостояния двух сверхдержав, поскольку Россия по-прежнему не желала расстаться с идеей о «мировой революции», жестокий экономический кризис, разразившийся в начале 70-х годов, и, наконец, Уотергейт – вот вехи разочарования молодежи в собственном обществе и в тех, кто им управляет.

Факел, зажженный «гаражниками» и пронесенный сквозь 60-е в 70-е Игги Попом, подхватывают в 1973/1974 годах вполне интеллигентные молодые люди из Нью-Йорка. Они собираются по вечерам в двух клубах – «CBGB» и «Max's Kansas City». Кумиром этой молодежи становятся новые группы: Television, New York Dolls, Ramones, которые представляются теперь первыми панк-музыкантами второй, настоящей волны панк-рока. Лидер Television Том Верлен бросает вызов: «А я люблю катастрофы и все, что потом…», а Патти Смит (Patti Smith Group) окончательно порывает с безволием хиппи и подписывает ему приговор:

 
Мать говорила
«Все, что требуется – это любовь».
Но как она ни старалась,
Все равно теперь живет в одиночестве…
 

Черта подведена. Ищется новое ключевое понятие вместо слова «любовь» (им скоро станет «ненависть»). Но пока деятельность американских панков не выходит за границы клубных вечеринок. Американцы остаются в рамках приличия, практикуясь в основном в музыке и авангардистской литературе – символизме, футуризме. В общем, интеллигенция развлекается. Ничего страшного. Так все и думали, пока гроза панк-рока не грянула над Великобританией два года спустя – в 1976 году. Англичане точно скопировали американцев – и ошеломили респектабельную Англию. То, что прошло в США не очень заметно, подняло за океаном бурю. А всему зачинщиком стал не особо известный содержатель лондонского магазина супермодной одежды и побрякушек Малькольм Макларен. В самом конце карьеры New York Dolls он подвизался у них в качестве менеджера, тонко уловил основные тенденции нью-йоркского прото-панка и решил использовать этот опыт на родине. Результат получился ошеломляющим. Назывался он – Sex Pistols.

Несмотря на то, что многое в британском панке действительно воспринимается с трудом, кажется диким, необузданным, подчас каким-то животным порывом, он видится закономерным явлением как в жизни современйого общества, так и в рок-музыкальной субкультуре. Панк стал реакцией «поколения без будущего» не только на нелегкие условия жизни и невозможность полной реализации духовных сил, но одновременно с этим и потребительско-ме-щанской сущности на интенсификацию общественно-политических и информационно-технологических процессов. Очень быстро он превратился в протест – форму, подходящую для любых столкновений на любой почве: идеологической, социальной, музыкальной. Поначалу напуганные властьиму-щие объявили панков хулиганами. Но когда хулиганят сотни тысяч, это называется по-другому – бунт. Причем бунт этот возник из трансформированного конфликта «отцов и детей». Поразительно: детей не устраивали именно те отцы, которые когда-то, 20 лет назад, повздорили с собственными родителями. Вспомните появление рок-н-ролла. А теперь уже новоявленные панк-бунтари из группы Generation X пели:

 
Пытаюсь выкинуть из головы
Всякое воспоминание о вашем поколении,
Используя любую возможность для этого.
Цель оправдывает средства,
Ваше поколение ничего для меня не значит.
 

Однако теперь все было куда сложнее. Старые мечты рухнули – новым никто не верил. Пришло время отчаяния, полного неприятия окружающего мира и нигилизма. При изобилии материальных благ ни у общества, ни у конфликтующей с ним молодежи не оказалось достаточно прочных моральных качеств для того, чтобы воспользоваться ими во благо себе и всему человечеству. Это тоже послужило причиной возникновения панк-бунта.

В начале 1976 года добропорядочным англичанам показалось, что британская молодежь сошла с ума. Улицы наводнили толпы отвратительного вида подростков. В кожаных куртках и нарочито разорванных джинсах на коленках, со шпильками в ушах и кольцами в носу, бритоголовые или ощетинившиеся разноцветными шевелюрами, с размалеванными краской лицами и унитазными цепочками, перекинутыми через плечо на манер шарфа, они оккупировали подворотни, местные пабы и кафе. Они хулиганили в кинотеатрах, вызывающе вели себя по отношению к полицейским и задирали прохожих. Таким способом они спешили выразить свой протест миру, в котором родились и выросли. Иные формы протеста казались уже малоэффективными. Философия панков была философией «потерянного поколения», простой до предела: в свинарнике лучше и самим быть свиньями. Они окончательно решили, что изменить мир к лучшему нельзя, и поэтому на жизни и карьере в старом понимании этого слова был поставлен крест. Мир потерял смысл. Жизнь потеряла смысл. Будущего не стало. Об этом, например, пели Sex Pistols в песне «Боже, храни королеву»:

 
Боже, храни королеву.
Ведь это – фашистский режим,
Он сделал из тебя болвана —
Потенциальную водородную бомбу.
Боже, храни королеву,
Ведь она не живое существо.
Нет будущего
В мечтах англичан
Нет будущего, нет – для тебя.
Когда будущего нет,
Как может существовать грех?
Мы – цветы в мусорном ящике,
Мы – яд человечества
Мы – будущее,
Ваше будущее.
 

Определяющим стало наплевательское отношение к окружающим и самим себе, установка совершать всегда только то, что хочется сию минуту. Мораль оказалась повернутой на 180 градусов: все, что считалось аморальным у нормальных людей, на улице становилось внешним проявлением «нравственности». Это отчетливо выразила группа Slits в песне «Враг №1»:

 
Если тебе нравится белый цвет, я буду черной,
Если ты любишь черный, я буду желтой,
Если ты ценишь рациональное, я буду безрассудной,
Если ты дорожишь рассудком, я буду ненормальной,
Если ты любишь мир и цветы, я принесу ножи и цепи.
Этакий дух противоречия встает за этими строчками.
 

Высмеять все привычное и устоявшееся, разрушить создаваемое веками, раз оно на пользу не всем, а лишь тем, кто в бриллиантах, – так и пробила себе дорогу идеология панков – идеология противления злу бессильным насилием… над собой и окружающими.

Но здесь важно отметить, и об этом еще будет сказано ниже, что нового внес панк-бунт в молодежный рок-протест по сравнению с предыдущими годами и даже «первой рок-революцией». Удар наносился не только и не столько по знакомым «мишеням» – религии и так называемой буржуазной морали, что обычно выливалось в пропаганду секса и свободной любви, но и по основным общественным устоям вообще – истеблишменту, милитаризму, королевской семье и т. д. Это, например, звучит у Clash. Вот слова из песни «Белое восстание»:

 
Вся власть у тех,
Кто
В состоянии купить ее.
Мы ходим по улицам, как цыплята…
И все делают то, что им говорят…
Я хочу, чтобы восстали люди
С белым цветом кожи.
Белое восстание – мое восстание.
 

Итак, предыстория панк-рока закончилась. 6-го ноября 1975 года началась вторая рок-революция. В этот день в Лондоне в Колледже искусств Святого Мартина состоялось первое публичное выступление ансамбля с вызывающим названием Sex Pistols. Группа исполнила всего пять композиций собственного сочинения, после чего напуганный сотрудник колледжа вырубил электричество. Концерт длился 10 минут.

Несмотря на неудачи, о Sex Pistols заговорили. В основном благодаря скандалам, которые сопутствовали появлению музыкантов в любых местах. Их ругали и костили, как никого еще не ругали и не костили в рок-музыке. «Мелоди Мейкер», ведущий английский еженедельник, обрушился на них с разгромной рецензией. Ответственный работник корпорации грамзаписи «WEA» Дейв Ди в интервью дал им такую оценку: «С музыкальной точки зрения это просто немузыкально. В том, что они исполняют, нет дисциплины – поэтому у меня не может проснуться любовь к ним. Я не думаю, что у этого направления есть хоть какое-нибудь будущее». А великий труженик рок-музыки Фил Коллинз небрежно отмахнулся: «Да у них просто нет таланта».

Конечно! И даже больше: у них не только не было таланта – они играть-то на музыкальных инструментах умели кое-как. В этом и заключалась идея панк-рока! Они играли свои песни не ради музыки, или развлечения, или денег, а ради таких же, как они сами, уличных мальчишек и девчонок. Они одевались так же, думали так же, действовали (читай: хулиганили) так же. Плоть от плоти – улица

Между прочим, так начинали многие рок-борцы: Beatles выходили на сцену с унитазными сиденьями на шее, Who разламывали каждый вечер дорогостоящую аппаратуру, Rolling Stones выгоняли из ресторанов и отелей за внешний вид – они были героями своего поколения. Они одевались так же, как все, были рядом и доступны. Это покорило молодежь. Равенство и братство – наивно и немного романтично, но, возможно, так оно и было.

А кто же еще мог стать во главе молодежи, у которой остался лишь один лозунг: «Бороться против всего»? Нон-конформизм рок-н-ролла давно уже был забыт. Рок-ансамбли увязли в тоннах электроинструментов и другой аппаратуры, их опусы в домашних условиях невозможно было воспроизвести, как когда-то песни Beatles или Rolling Stones. Рок-музыканты 70-х из Yes, Genesis, Deep Purple, Led Zeppelin, Pink Floyd превратились в бизнесменов и жили в особняках, разъезжали в лимузинах под охраной телохранителей. У них уже не осталось точек соприкосновения с молодежью. 12-минутные гитарные соло или диско-танцы под фонограмму не имели никакого отношения к уличным пацанам или молодым безработным

Это почувствовали несколько раньше панков так называемые паб-рокеры. В середине 70-х годов в Англии было много паб-рок-групп, главной целью которых было возвращение назад, к истокам рок-н-ролла – Чаку Берри и Литтл Ричарду. Но больших успехов эти группы не добились. Их приглашали выступать в основном в местные пабы типа пивных, а там аудитория была отнюдь не молодая, подвыпившая, желающая лишь спокойно отдохнуть и развлечься – в общем, среда, неподходящая для протестов. Постепенно паб-рокеры скатились до ансамблей при танцплощадках.

Поэтому-то панк и предложил создать свой собственный альтернативный мир рок-музыки, который не требует десятков тысяч долларов на покупку дорогостоящей аппаратуры, не нуждается в контрактах с солидными звукозаписывающими компаниями, не заинтересован в продаже пластинок миллионными тиражами. Все, что требуется этой самодеятельности, – пара дешевых гитар да ударная установка: каждый, обладающий минимальными музыкальными способностями (хотя и это необязательно), может организовать ансамбль под крышей собственного дома.

Вехой в становлении британского панк-рока стал фестиваль, прошедший 20/21 сентября 1976 года в лондонском клубе «100». К этому времени лидер Sex Pistols Джонни Лайдон уже взял себе псевдоним Джонни Роттен (англ. rotten – прогнивший) и превратился во «врага общественности № 1», став одновременно лидером «потерянного поколения».

Первая же песня Sex Pistols, получившая известность, – стала эталоном для всех подражателей: «Анархия в Соединенном Королевстве». В диком темпе Роттен словно плевался словами:

 
Я анти-Христос,
Я анархист!
Не знаю, чего я хочу,
Но знаю, как этого добиться.
Я хочу уничтожать прохожих,
Потому что желаю быть самой анархией.
 

Ненависть к общественному устройству так и рвалась у него наружу. Он говорил: «Я хотел бы взорвать весь этот мир. Грязный, отвратительный мир…» Выступая по национальному телевидению, музыканты Sex Pistols сквернословили во время интервью, говорили гнусности. Добропорядочная, чопорная Англия была шокирована.

На фестивале атмосфера была запанибратская. Выступали все основные группы, успевшие народиться за последние полгода под влиянием Sex Pistols: Clash, Subway Sect, Siouxsie & the Banshees, Damned, Vibrators, Buzzcocks. Из Франции специально приехали Stinky Toys. У этих ансамблей музыка и текст во многом были похожи. Главное – они были в массе своей дилетантами и старались копировать Sex Pistols. Песни, как правило, не продолжались более двух минут, исполнялись в очень быстром рок-н-ролльном темпе с однообразной басовой партией, подчеркивающей ритм. Многие старались звучать нарочито резко, немелодично, певцы хрипели, давились, орали, визжали в микрофон. Зачастую песни производили впечатление сырого, недоделанного материала. И все же это не помешало известному и очень популярному в те годы рок-гитаристу Крису Спеддингу сказать: «Они выглядели и звучали хорошо. Большинство групп скучны, а панк – нет. Они пришли в самое время. Я не понимаю, почему их некоторые критикуют… Очевидно, они плохо слышат».

Из выступавших на фестивале ансамблей наибольший успех сопутствовал, конечно же, Sех Pistols. Из других групп лучше всего смотрелись Clash и Damned. Subway Sect не имели ничего своего за душой. Утверждая: «Мы говорим, что хотим», музыканты во всем повторяли Sex Pistols. У них не было собственной аппаратуры и места для репетиций, поэтому они неотступно следовали за Clash и, как только те отставляли в сторону свои гитары, «сабвэйсектовцы» немедленно «пользовались моментом» и начинали репетировать. Правда, отсутствие аппаратуры – общая беда «подпольных групп»: их участники были, как правило, очень бедны. В связи с этим на фестивале произошла одна символичная история, о которой необходимо упомянуть.

Для выступления группы Siouxsie & the Banshees потребовалась ударная установка и гитары. Договорились с добряками Clash, что те дадут им свои. Но когда «клэшевцы» увидели, как Сиукси напяливает себе на руку повязку со свастикой, они тут же отказали ее группе в аппаратуре. «Мне кажется, она не совсем понимает, что делает, – сказал менеджер Clash Бернард Родз. – Мы не хотим иметь ничего общего с ЭТИМ».

Среди песен, звучавших два вечера в клубе «100», были всякие. Но общий настрой можно представить себе по названиям: «Скука», «Лондон в огне», «Я сражался с законом…» Панки пели о самих себе: о нищете и очередях за пособием по безработице, о детской преступности и неумолимом подорожании жизни, о жестокости на улицах и о наркомании, хаосе и анархии, о существовании вместо жизни, о нежелании подчиняться чужой воле и жажде быть свободными. Их песни были наполнены смутным недовольством, обделенностью и полной безнадежностью. Сокрушающий нигилизм сквозил во всем, словно панков тошнило от собственной жизни.

В первый год о панк-роке много писали и говорили как о музыке безработных, высказывались мысли об атаке на систему. Но даже в среде самих панков особых иллюзий на сей счет не было. Джо Стаммер из Clash говорил так: «Рок-н-ролл – совершенно бесполезен. Никто из нас ничего не изменит. Пройдет несколько лет, и все будут, как и прежде, копаться в дерьме, а в свободное от этого занятия время пойдут и купят четвертый или пятый, а может быть, к тому времени и шестой альбом группы Clash. Рок ничего не в силах изменить. Но после того, как я это сказал – а я это ска; зал только для того, чтобы вы поняли, что у меня нет особых иллюзий, – я все же хочу попробовать что-то изменить. Главное, за что я борюсь – за персональную свободу. За право выбора».

В 1977 году в Великобритании счет панк-группам шел уже на тысячи. Быстро создавалась новая так называемая «независимая» система рок-индустрии. Появлялись маленькие частные фирмы грамзаписи – индиз (первые и самые известные из них – «Чизвик» и «Стифф»), начали выходить самиздатовские журналы – фанзины – с информацией о панк-роке. Но это все, даже мысли о возможной конкуренции, не волновали «большой» мир. Он испугался самой панк-революции и боялся только ее политического итога. Важно было привести его к нулю. В задачу входило погасить в панке его социальный, а вернее, антисоциальный заряд и выпустить пар вхолостую. Прибегнули к испытанному средству – поп-индустрии. Из панка сделали доходный бизнес. Поначалу знаменитые фирмы грамзаписи отвергали его: в ноябре 1976 года фирма «EMI» подписала контракт с Sex Pistols на 40 000 фунтов стерлингов, но в январе следующего года указала им на дверь. В марте «A&M» предложила 150000 фунтов стерлингов, но уже на следующей неделе расторгла соглашение. А в мае их подобрала компания «Верджин». Теперь уже окончательно.

Эта молодежь оказалась сделанной из того же теста, что и все общество потребления: как скоро на горизонте забрезжили крупные деньги, барыши, панк погиб. Те, кто год назад с ненавистью грозили кулаком вслед разъезжающим в лимузинах рок-звездам, теперь уже сами мечтали о подземных гаражах. Атрибутика стиля панк вошла в моду и производилась на конвейере. Индиз получили отдельную колонку в хит-парадах ведущих музыкальных изданий Великобритании.

Обработка общественного мнения пошла в том направлении, что, дескать, в любой системе нет ничего хорошего, пока ей не противостоит антисистема. Эта угроза просто необходима, чтобы доказать жизнеспособность самой системы и ее правильный путь развития. Панк – такая антисистема. И если бы система была плоха, панк смел бы ее. Раз ему это не удалось, значит система прекрасна. Молодежь – это наше спасение, нечто вроде сторожевой собаки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю