Текст книги "Собачий рай"

Автор книги: Андрей Егоров

Соавторы: Евгений Гаркушев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Евгений Гаркушев, Андрей Егоров
Собачий рай

Кабан навязал нам эту работенку не от щедрот доброй души и не за наши красивые глаза. Выбора у нас не было – или умереть сразу, или немного помучиться. Мы поразмыслили совсем чуть-чуть и решили помучиться. Поэтому громилы Кабана запихнули нас в автоматический почтовый катер и отправили на Дзету Змееносца. Точнее, на вторую и единственную обитаемую планету Дзеты Змееносца – Собачий рай. Так называется эта захолустная планетенка. Почему – понятия не имею. Прежде я на ней никогда не бывал.

Летели мы недолго – всего-то три унылых дня. За это время я успел неплохо познакомиться со своим спутником – Пликли Бородавочником. И даже отчасти подружиться. Бородавочник – это не прозвище, конечно, а принадлежность к галактической расе. Смердело от Пликли порядком. И это далеко не всё. Смрад – не главная особенность бородавочников. Выглядят они тоже совсем непрезентабельно. Мерзко выглядят, что и говорить. Чего стоят, к примеру, зеленые сопли, висящие над верхней губой, или покрытые коростой гусиные лапищи…

Об особенностях строения бородавочников я расскажу как-нибудь в другой раз, если случай представится – как вспомню сейчас Пликли, так на глаза слезы наворачиваются… Так мы с ним подружились.

Я, к слову сказать, совсем не брезгливый. Меня мало чем можно удивить. Так что Пликли я с самого начала воспринимал нормально. Ну, урод каких мало.

Ну, падают с него время от времени ошметки едкой слизи? Ну и что? По мне, так среди представителей человеческой расы тоже уродов хватает.

Кабан аж надрывался от хохота, когда нас, связанных по рукам и ногам, грузили в почтовик.

– Тебе, Вонючка, с бородавочником самое место. Сладкая парочка. Ха-ха-ха.

Вот ведь тварь какая. Ну да, враги действительно называют меня вонючкой – но вовсе не от того, что я пахну нехорошо. Я и дезодоранты использую, и одеколоны хорошие люблю, и ультразвуковым душем не брезгую даже в дальних перелетах. Просто я никому и никогда не спускаю наездов и реагирую на них соответственно. Люблю, знаете ли, пошмалять из газовой волыны. А что, имею право. У меня и разрешение на ствол было однажды. Хоть и липовое, и потерялось где-то пять лет назад. В общем, злобные наветы это всё, относительно вони. Вот от Пликли воняло так воняло, тут ничего не попишешь. Но на то он и бородавочник. Никому и в голову не пришло добавить к его прозвищу «вонючка». Бородавочник – и этим всё сказано. Натуральный источник дурного запаха, так сказать. В полный рост, что называется.

Когда почтовик стартовал, мы худо-бедно освободились от веревок и начали смекать, как бы прокинуть Кабана и свалить от Собачьего рая подальше. Точнее, это я начал смекать, а Пликли потирал ручки и рассуждал, как неплохо нам будет на этой самой планетенке. И как мы влезем в самый большой планетарный холодильник Собачьего рая, где среди связок бананов, окороков и коробок с протеиновыми брикетами Вова Моль, держащий по всему Раю сотню притонов, прячет труп кабаньего братца. Лично я не понимаю, на что мог сгодиться Кабану труп – но тот непременно хотел его добыть в личное пользование. И, поскольку самоубийцей он не был и людей своих берег, отрядил на это дело нас.

А чтобы мы не пошли на сторону, Кабан приказал, чтобы нам сделали татуировку клана Тушканчика, который авторитеты с Собачьего рая сильно не любят. Ну и данные наших чипов у Кабана все имелись в наличии. Так что, если бы он понял, что мы волыним или пытаемся свалить на сторону – один звонок по интергалактическому каналу, и наши шкурки оказались бы прибиты к местным баобабам. Ходили слухи, что с неугодными на Собачьем раю расправляются именно так. Как впоследствии выяснилось, способов было много, но большинство оригинальностью не отличались.

– Соображения у тебя есть? – поинтересовался я у бородавочника, как только вышел из душа. Смывал с побитой рожи и одежды кровь – свою собственную, как ни обидно это признавать.

– Прилетаем, устраиваемся разнорабочими на холодильную установку, проникаем внутрь, мочим охрану в том секторе, где лежит интересующий нас объект – и возвращаемся к почтовику, – пробулькал Пликли с интонациями, характерными для бородавочников. Признаться, такая разговорчивость меня удивила – обычно бородавочники немногословны. Полагаю, дело было в том, что Пликли изрядно воодушевился при упоминании холодильных установок.

Ключ к обратному старту Кабанюга, надо отметить, придумал хороший – рисунок сетчатки своего братца и отпечаток большого пальца руки. Так что без трупа нам возврата на катере не было. А пассажирские звездолеты летают в такое захолустье нечасто.

– Бегло излагаешь… Да только возьмут ли нас разнорабочими? Да еще на этот самый холодильник?

При слове «холодильник» Пликли судорожно глотнул, глаза его загорелись и он объявил:

– Еще бы! Ведь я лучший из специалистов по холодильникам на Собачьем раю!

Я оглядел бородавочника с головы до ног, хотя прежде старался не приглядываться к его бугристому телу.

– Что ты несешь? Ты – лучший специалист по холодильникам? Да ты такой же ворюга, как и все мы… Или до того, как попасть первый раз на астероиды, ты учился в техническом колледже? Постигал азы профессии, так сказать?

– Холодильники – моя страсть, – упрямо заявил бородавочник. – Если бы ты знал, как я их люблю…

– В каком смысле – любишь?

– В самом прямом. Ты вот любишь пирожные, или там торты, ватрушки всякие…

– Не грузи! Я люблю пиво! И только пиво.

– Ну вот! А я люблю холодильники. И знаю о них практически всё. Так что работа у нас в кармане!

Только сейчас я вспомнил конверт, который при расставании сунул мне за шиворот Кабан. «На, при случае почитаешь, гы!» В душе я переложил его в карман брюк, потому что подписан он был по-идиотски: «О любви к холодильникам». Я и читать не собирался. Но сейчас уединился в туалете и распечатал его. В конверте были вовсе не технические руководства или тому подобная ерунда. Там содержалось личное дело Пликли – «холодильничного извращенца».

Читая о том, что Пликли вытворял с интеллектуальными, программируемыми, способными распознавать владельца и исполнять его команды холодильниками, я покрывался холодным потом. Чего стоило разрубание одной из машин на сто двадцать семь кусков, стругание другой турборубанком по металлу, выколачивание радиатора третьей, доведение до саморазморозки четвертого, пятого и шестого агрегата… А маленький холодильничек, который бородавочник повсюду возил с собой? Когда тот потерялся при авиаперелете, Пликли убил служащего багажного отделения и едва не искалечил стюардессу. За что получил свой третий срок.

Когда мы приземлились на Собачьем раю, все наши планы пошли псу под хвост. Потому что нас уже ждали. Вова Моль и его ребята. Парни выглядели так, словно большую часть жизни разгружали мясные туши. В глазах встречающих я прочитал, что ничего хорошего нам не светит. Мерзавцы подготовились к встрече основательно – в носах у всех торчали ароматические затычки. Не иначе, кто-то доложил, что прибудет бородавочник Пликли и Стасик Вонючка.

– Кто из вас вонючка, а кто бородавочник? – спросил Вова. Типа, пошутил так.

– Стас меня зовут, – ответил я. Чего нарываться раньше времени? Хотя уже нарвались. Дальше плыть некуда.

– В почтовую карету забрались, – покачал головой Вова, – ничего не скажешь, смекалка у вас работает. Да только я поумнее вас буду, ребятки. И Кабанчика вашего тоже, которого при случае на вертел нашампурю.

Я горестно вздохнул – приходилось признать, что Вова переиграл Кабана вчистую. Ну надо же, такая непруха. Не успели прилететь, как попали в лапы к местному боссу. Что теперь нас ожидает – трудно сказать. Вернее, трудно представить, как именно нас станут убивать – в назидание другим. Я было начал задумываться о своей несчастливой судьбе, но Моль оказался парнем разговорчивым и в два счета расписал нам все перспективы на будущее.

– Сейчас мы поедем, ребятки, за город, – сказал он, – там, знаете ли, места очень живописные. И протекает славная речушка, известная по всему Собачьему раю как Последний Приют. Там мы оденем на вас бетонные ботинки и отправим поплавать. Как вам такая идея?

Пликли ничего не ответил, только хлюпнул носом, втягивая сопли. Не стоит думать, будто ему это удалось – зеленая слизь вскоре опять набежала и свесилась на верхнюю губу.

Что касается меня, то я решил вступить с боссом в переговоры.

– Идея, безусловно, хорошая, – дипломатично начал я, – но, по мне, она совершенно лишена оригинальности. Могу поспорить, вы примеряли бетонные ботинки не на одну пару ног, парни. Почему бы в этот раз не придумать что-нибудь поинтереснее? Например, отпустить нас на все четыре стороны. Подождать немного, пока мы умрем от старости. А?

– Болтливый сукин сын, – засмеялся Моль, – а он мне нравится. Обещаю, что убью тебя последним. Сначала этого урода.

– Я тоже могу говорить, – пробулькал Пликли.

– Да, я вижу, у тебя неплохо получается. Ладно, хватит разговоров. Грузите их в катер. Я, конечно, банальный лидер преступной группировки, иногда мне недостает оригинальности в поступках, я не умею творчески мыслить, но ничего надежнее Последнего Приюта я не знаю. Так что ботиночки вам примерить придется. – Он потер ладони. – Не зря же меня иногда называют Вова Сапожник. Ну, полетели?

«Грузчики из мясного отдела» надвинулись, схватили меня за руки и поволокли к катеру. Остальные в нерешительности замерли, не зная, как подступиться к бородавочнику – он вызывал у них острое отвращение, никому не хотелось марать руки о пропитанную едким потом одежду. Знали бы они, что Пликли вытворяет с интеллектуальными холодильниками, сошли бы с ума от омерзения.

– Ну же, – подбодрил их Вова Моль, – хватайте урода и тащите к катеру, я сказал.

– Босс, – отозвался один из парней, – может, грохнуть его прямо здесь? Посмотрите, какой он противный.

– А ну, бери его и тащи, придурок, – выкрикнул Моль, – не беси меня. Ты будешь улаживать проблемы с копами, когда они найдут труп?!

Меня уже затолкали в катер, и я видел всё происходящее через стекло. Вот один из парней Моли протянул к Пликли руку, вот бородавочник ухватился за нее, потянул парня к себе к пущему ужасу того и впился в его губы смачным поцелуем. Остальных немедленно вывернуло наизнанку. Блевали они яростно, исторгая на плиты космодрома содержимое своих желудков. Сдержался только босс. Он вытащил из-за пояса пушку и ткнул стволом в сторону Пликли.

– Ну, ты, – сказал Моль, – извращенец проклятый, пусти его и ступай к катеру!

Странное дело, Пликли немедленно подчинился. Отпустил рухнувшего без чувств бандита, развернулся и затопал к катеру.

– Подвинься! – попросил он меня.

Я слегка потеснился, и он растекся на сиденье, обдав меня смрадным запахом.

– А ты не только холодильники любишь, да? – прошептал я.

Бородавочник смерил меня презрительным взглядом и пробулькал нечто нечленораздельное. Должно быть, ему неприятно было, что кто-то упоминает о его прискорбном увлечении.

– Да ладно, не смущайся, – я аккуратно пихнул его локтем, – мы ведь с тобой теперь товарищи по несчастью. И вообще, слышал босса? Нам скоро примерят бетонные ботинки, и поплывем мы с тобой на дно Последнего приюта.

– Не поплывем! – отчетливо проговорил Пликли, глянув на меня исподлобья.

– Что ты имеешь в виду?

Ответа я не получил, потому что в катер затолкались люди босса с осунувшимися, тяжелыми лицами и сам босс. От Пликли они старались держаться подальше, а на меня глядели с ненавистью, как будто во мне крылась причина всех их несчастий.

– Парни, – сказал я, – не надо так на меня смотреть. Лично я ничего плохого вам не сделал. Я же не виноват, что босс послал меня на это невыполнимое задание.

– Заткнись, морда извращенская! – проворчал Моль, ткнул мне в лицо дулом пистолета. – Если вякнешь еще хотя бы слово, я тебе сделаю дырку в черепе, скотоложец проклятый.

– Почему скотоложец? – обиделся я. – И почему проклятый?

– Потому что ты с этой тварью три дня болтался в почтовике… И сейчас с ним любезничаешь. А ты… – Он хмуро посмотрел на Пликли. – Если еще хотя бы раз выкинешь что-нибудь этакое с моими ребятами, то… – Он замешкался на мгновение. – То смерть твоя будет ужасной. Прежде чем отправить тебя в плаванье, я лично выдерну тебе все ногти на руках и ногах, и… – Тут он заметил, что бородавочник улыбается. Затем Пликли, резко дернув, отсоединил один из ногтей от покрытого коростой пальца и протянул Моли.

– На, бери, пользуйся.

В этот момент даже я ощутил рвотные позывы. Что касается остальных, то они снова не смогли сдерживаться – и заблевали весь пол катера, все стены, иллюминаторы и даже друг дружку. Ну и слабые у них были желудки, скажу я вам!

– Трогай! – заорал Вова. – Жми на полную катушку! Мне не терпится их грохнуть! Бетонные ботинки – слишком хорошая участь для такой мрази! Не будем осквернять наш Последний Приют, мою любимую речку! Гони в горы!

Катер сорвался с места и понесся над землей.

– Зря вы это, – обратился я к бандитскому бугру. – Меня Кабан третировал всё время, сунул вот в почтовик с бородавочником. Думаете, это сахар?

– Лично мне было очень приятно путешествовать с тобой, сладенький мой, – проквакал Пликли. – Особенно мне понравилось то, что ты безропотно разрешал трогать твои волосатые полупопия.

– Проклятые извращенцы! – заорал Вова. – Нам не затычки для носа нужно было покупать, а звуконепроницаемые скафандры! Чтобы не слышать тех пакостей, что вы тут рассказываете!

– Да врет он всё, – мне даже стало немного не по себе. – Ничего у нас с ним не было.

– Конечно, – тут же квакнул Пликли. – Теперь не признаешься, шалунишка. А мне ни разу не возразил, разве только насчет запаха… Помнишь, как мы с тобой обработали тот холодильничек, на пару? А?

– Холодильник на пару? – заинтересовался флегматичный водитель. Единственный человек в катере с крепким желудком. – Обычно они на фреоне. Занятная, должно быть, штуковина, холодильник на пару.

– Ну да, – не стал спорить Пликли. – Занятная. Ею можно заниматься не один час. Кстати, ребята, вы дадите нам с Вонючкой попрощаться как следует? Может быть, запрете нас в какой-нибудь глухой пещерке на пару часов? А потом хоть на куски режьте! Лично мне хотелось бы, чтобы вы порезали нас на куски! Сначала – Вонючку, потом – меня. Еще можно нас пожарить на медленном огне.

– Почему меня – сначала? – поинтересовался я.

– Да потому, что я тоже хочу получить удовольствие, – объявил бородавочник.

– Непременно всё это осуществлю, – пообещал Вова Моль, кривясь от отвращения. – Можете не сомневаться, уроды. Сейчас, только отлетим в горы подальше. Есть у нас там сборное место, как раз для таких дел.

– А паяльную лампу вы с собой не захватили? – поинтересовался Пликли. – После холодильников я больше всего люблю паяльные лампы!

Бледный подручный Моли, сидевший на среднем сиденье, тихо сказал боссу:

– Вова, давай мочканем этих извращенцев по-тихому. Они же мазохисты.

– Кто? – удивился Моль.

– Ну, извращенцы. Ты будешь их на куски резать, а им только в кайф. А если их грохнуть по-быстрому, и нам спокойно, и им – никакой радости!

– Нет, нет, – заюлил Пликли, неожиданно схватил мою руку и припал к ней слюняво-сопливым поцелуем. – Скажи им, Вонючка, – мы хотим помучиться! Мы Кабанчику это сказали, и вам говорим!

Я вырвал руку из бородавчатых лап, а другой заехал Пликли в глаз.

– Так! Так! – заорал бородавочник. – Еще, мой хороший! Вспомни нашу первую ночь!

– Сажай катер, я выйду! – заорал хорошо одетый смуглый парень, похожий на итальянца. Говорил он с сильным акцентом макаронника. – Не могу видеть этого!

– Сидеть! – приказал Вова Моль.

– Можешь меня грохнуть! – заорал итальянец. – Я выпрыгну на ходу! Кабан прислал к нам сумасшедших извращенцев, – а ты повелся! Не удивлюсь, если он сдал их копам – и те только и ждут, когда мы начнем резать их на куски! Или просто спустим в реку. Там нас всех и повяжут!

Тут Пликли выхватил из-за голенища нож – брезгливые идиоты даже не обыскали его. Я было воодушевился – решил, что бородавочник сейчас всадит его в беззащитную шею Вовы Моли, а, может, и еще кого порежет. Но Пликли и не подумал нападать на бандитов. Вместо этого он вновь схватил мою руку и ударил острым клинком в кисть – да так, что едва не пробил ее насквозь. Хлынула кровь, а бородавочник спрятал нож и начал эту кровь слизывать.

Я просто впал в ступор. И от дикой выходки Пликли, и от того, что мне было совершенно не больно!

И вообще, сознание мое затуманилось. То ли от кровопотери, то ли, что гораздо вероятнее, от того, что мне впиталось в кожу с языка Пликли, – когда он целовал руку в первый раз. Бородавочник тем временем пнул меня ногой – так, чтобы никто не видел, а я слегка в себя пришел. Хотя, если бы и увидели – что толку, еще одна извращенческая ласка…

Но я понял, к чему клонит Пликли, который ни разу даже косо на меня не взглянул на почтовом катере – всё же предметом его любви были вовсе не люди, а интеллектуальные холодильники! Он размышлял логично, хотел произвести впечатление на бандитов Моли – чтобы они мучили нас не слишком сильно. А мне было не больно потому, что, облизывая мою руку, бородавочник пропитал ее анестетиком – я слышал, что они на это способны. Ведь бородавочники, по сути, те же жабы, только плотоядные. Когда-то в своих первобытных джунглях они охотились на огромных животных, похожих на слонов. Точнее, пили их кровь. Прокусив кожу, они впрыскивали своим бородавочным слонам обезболивающее – и слонам процедура даже нравилась!

– О да, – пересилив рвотный позыв, проговорил я. – Чувствую, мы не дождемся снисхождения от жалких людишек. Поэтому будем любить друг друга прямо здесь!

Не дожидаясь, пока катер снизится хотя бы до десяти метров над землей, итальянец открыл дверь и выпрыгнул на лету. Может быть, у него был парашют. Но, в общем-то, я в этом сомневаюсь. Следом за итальянцем прыгнул еще один. Моль попытался ухватить его за воротник, но опоздал на считаные секунды. Дверь за самоубийцами захлопнулась.

– Сидеть на местах, идиоты! – заорал Вова. – Подумаешь, извращенцы, меня таким не возьмешь!

– Не могу больше сдерживаться! – громко объявил Пликли и ко всеобщему ужасу выпустил в атмосферу газы такой степени зловонности, что все принялись чихать и кашлять, а водитель и вовсе схватился за горло и захрипел:

– Задыхаюсь!

Мне, конечно, тоже пришлось несладко, но я вел себя молодцом – сидел не двигаясь, только глаза сильно щипало.

– Возь… возьмите кто-нибудь штур…вал, – приказал Моль. По лицу было видно, что процесс говорения дается ему с трудом. Несколько бандитов кинулись оттаскивать хрипящего водителя от управления катером. Один из них занял его место.

– Тебе понравилось? – поинтересовался Пликли.

– Замечательно, – отозвался я. – Можно еще раз пукнуть, на бис?!

– Я вас пристрелю прямо сейчас! – глаза босса пылали безумной яростью. – Как вы мне надоели, уроды! – Пистолет отплясывал в его руке. – Ну, с кого начать? Говорите, подонки?

– С меня… нет, с меня… пожалуйста, с меня… – запричитали мы с бородавочником хором.

– Суицидники! – крикнул один из бандитов. – Я так и знал!

– Кто? – побагровел Моль.

– Погляди-ка на них. Они же только о том и мечтают, чтобы на тот свет поскорее отправиться. Помучиться им, видите ли, приятно. Да это же больные извращенцы!

– Ну да, ну да, – Вова поглядел на нас как-то странно. По его лицу было заметно, что в голове у него стремительно прокручиваются мысли, пока одна из них не оформилась в стойкую идею. – Значит, смерть им не страшна, и боли они не боятся? Сам черт им не брат? И Вова-бугор их не беспокоит? Ну, я тебе устрою. – Бандит погрозил потолку катера. – Ладно, Кабан, ты у меня еще попляшешь. Посмотрим, кто из нас хитрее. Так что, уроды, как насчет того, чтобы вернуться обратно к Кабану с кучей денег и спецзаданием?

– Нас не интересуют твои дешевые предложения, – заметил я. – Мы рассчитывали принять здесь смерть в страшных муках, а ты предлагаешь нам деньги! Тьфу на тебя, противный!

– Еще успеете умереть, – ответил Моль. – Это я вам обещаю. Кабан обработает вас гораздо лучше меня!

– Не очень-то верится, – заявил Пликли. – Кабан – настоящий слюнтяй по сравнению с тобой. А ты обещал нас помучить! По-му-чить! А-ха-ха-ха. – Бородавочник загоготал с довольным видом, замотал головой, разбрызгивая кругом зловонную слюну и сопли.

– Да я просто уверен, что он справится, как надо! – быстро заговорил Вова, с трудом сдерживая рвотные позывы. – Ну, подумайте сами, шлепну я вас по-быстрому – какое тут удовольствие?

– Никакого, – согласился я.

– А к Кабанчику вы подъедете на кривой козе… Всучите ему труп братца – уж я ради такого случая с ним расстанусь. И мочканете его. А потом его люди мочканут вас. Да так, что любо-дорого поглядеть. Тысячу дырок в вас проделают. Будут вас огнем жечь и ножами резать.

– Здорово придумано! – заметил я. – Только без трупа мы никуда!

– Заберете, конечно, заберете, – сообщил Вова, – можете, еще какой-нибудь труп прихватить с собой. Вас же двое. Вот и трупов будет два. – Он подмигнул мне. – Думаю, мы поняли друг друга.

– Думаю, нет, – ответил я с готовностью, – но это не меняет дела. Поможем, чем можем. Представляю бешенство ребят Кабана… А денег много дашь?

– А зачем вам много? – поинтересовался Вова.

– На пышные похороны, – ответил бородавочник. – Да и холодильников прикупить не помешает! – тут в глазах его проглянуло подлинное, ненаигранное безумие. Даже мне стало не по себе.

– Значит, так: два трупа, десять тысяч наличными и задание – грохнуть Кабана. Можете залюбить его до смерти. Так даже лучше. Ясно? Только чтобы по-настоящему. С извращениями. Интеллектуальными холодильниками. Поцелуйчиками кровавыми, как недавно. Чтобы всё не понарошку, а как у взрослых. Пусть Кабан развлечется по полной. Договорились?

– Будет доволен, – булькнул Пликли. – Я им займусь лично. И ты будешь доволен. И мы будем довольны.

– И все будут довольны, – подхватил я, – и наступит всеобщее счастье и радость, и благоденствие во веки веков, аминь.

Через пару часов мы вылетели с Собачьего рая в сопровождении двух трупов в холодильнике и небольшого чемоданчика с деньгами. Некоторое время мы с Пликли спорили, куда направиться. Он предлагал полететь на Бородавчанские холмы в западном секторе галактики, взять бородавчанских жеребцов и удариться в недельный разгул. Я настаивал на том, что мы должны разрулить ситуацию. Вова Моль – человек серьезный, может обидеться, если узнает, что мы его напарили. К тому же, бородавчанские жеребцы меня никак не привлекали. Я вообще к лошадям отношусь спокойно.

В конце концов Пликли внял моим доводам. Мы отправились к Кабану, выманили его из берлоги перспективой встречи с трупом братца – и залюбили до смерти при помощи паяльной лампы и пары бородавчанских проституток, которых я бы не отличил от Пликли даже с помощью лупы.

Кстати, выяснилось, что Пликли не он – а она. На Бородавчанских холмах Пликли – женское имя. И не такая уж она и уродина, как некоторые считают. Из нас, возможно, получилась бы отличная пара, если бы не ее пагубная страсть к интеллектуальным холодильникам.