Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга пятнадцатая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

«Оно [святилище Бастет] целиком, за исключением входа, лежит на острове. Ведь из Нила ведут два канала, до входа в святилище идущие отдельно. Они обтекают храм с обеих сторон. Каждый канал шириной в 100 пусов (ок. 30,8 м) и осенен деревьями. Преддверие же высотой в 10 оргий (ок. 18,51 м) и украшено замечательными статуями в 6 пехиев (локтей – ок. м) вышины. А святилище расположено посреди города, и вид на него открывается из всех частей города».

Геродот «История». Книга II

Вот и заветная дверь в комнату-зал, где установлена машина времени. Я шагнул первым и Бает вошла следом за мной. За неё я не волновался. Ауру моих двух ещё неродившихся малышей мгновенно распознала автоматическая система охраны и приняла богиню за свою. Теперь осталось определиться с годом, в который мы собирались отправиться.

Проблема была в том, что существовала длинная, средняя и короткая хронология истории Египта. Следовательно, к Хатшепсут были применимы сразу три даты её правления и все они были разные. Разброс составлял почти семьдесят лет, между 1525 и 1458 годом до нашей эры. Но все историки сходились на том, что она правила Египтом около двадцати двух лет. Вот от этого мы и будем плясать.

Главное, что я знал точную дату смерти её мужа, фараона Тутмоса II. Это был 1490 год до нашей эры. После него на престол был возведен Тутмос III, который был сыном Тутмоса II от наложницы Исет. А Хатшепсут стала регентом при двенадцатилетнем новом фараоне. Но через 10 месяцев по одним источникам, а по другим через полтора года, малолетний фараон был отстранён от трона легитимистской партией во главе с фиванским жречеством Амона, которая возвела на престол Хатшепсут. В результате у меня есть 1488 год до нашей эры в качестве основной временной точки для нашего темпорального перемещения.

А местом, куда мы должны были попасть, я мысленно представил себе древний Бубастис. Но не сам его центр, а северную окраину города. Нам необходимо было немного привыкнуть и адаптироваться не только к окружающей обстановке, но и к местным климатическим условиям. Вдобавок, следовало полностью войти в образ и сжиться с ним. Но это нужно было скорее мне, а не богине-кошке. Правда, о том, что она кошка, в её облике уже ничего не напоминало. Но настоящей богиней она после этого быть не перестала.

Я посмотрел на Бает в образе Иман и улыбнулся.

– Волнуешься? – спросил я её.

– Немного, – ответила она и прижалась ко мне. – А ты?

– Я уже привык путешествовать во времени.

И в то же мгновение мы оказались на дороге, представляющей из себя удивительно ровно уложенные и плотно подогнанные друг к другу большие известняковые плиты. Справа и слева от нас за деревьями виднелась раскалённая пустыня, а впереди, метрах в ста пятидесяти, возвышался город, посвященный моей божественной спутнице.

– Ну вот ты и дома, – сказал я Бает.

Я оставил себе свой привычный образ, только сделал свою кожу более смуглой. Не хотелось выглядеть среди бронзовых и темнокожих египтян «белой вороной». Моё лицо европейского типа, став загоревшим, уже не так должно было бросаться в глаза.

– Да, – ответила та, вздохнув горячий и сухой воздух полной грудью, от чего у меня возникло естественное мужское желание, так как Бает теперь выглядела как знаменитая сомалийская фотомодель, что будоражило мою сексуальную фантазию. – Как же я давно здесь не была.

На удивление, народу, идущего и едущего в Бубастис, было довольно много. Наше неожиданное появление оказалось замечено только с одной из крестьянских повозок, запряженных парой лошадей ездовой породы, а остальные путники спокойно шли и переговаривались между собой скорее всего о том, что они уже совсем скоро доберутся до города и тогда смогут отдохнуть. Из повозки на нас вопросительно посматривали две пары глаз, но наш вид богатых путников в дорогих одеждах их успокоил.

Я заметил у каждого, шедшего по дороге, на руках, в виде браслетов, или на шее, в виде цепочек, стилизованные изображения кошек. Многие опирались на посохи, увенчанные знакомой головой божественного животного. Сразу становилось понятно, что это верящие и верующие в мою Бает. Поэтому эмблема в форме мордочки кошки на головном уборе моей спутницы-богини была очень даже к месту.

Вдоль дороги были высажены пальмы и я заметил несколько колодцев по левой и правой стороне от нас. Это давало возможность путникам, идущим издалека, передохнуть в тени и сделать дополнительный глоток воды. Мимо проезжали колесницы и приходилось уступать им дорогу. Пока мы шли, я сканировал мозг каждого, идущего рядом, и учился древнеегипетскому языку. В нём уже оставалось совсем мало слов из атланского языка. Это было последствием насильственного влияние гиксосов, которые привнесли много своих чужеродных выражений. Они управляли Нижним и Средним Египтом в течение ста лет из Авариса, расположенного в дельте Нила… То есть до 1550 года до нашей эры. Прошло всего 62 года, как их выгнали за пределы Египта, но все еще долго будут помнить их вековое правление. Только сами египтяне называли свою страну Та-Кемет, что означало «Черная земля». Имеется в виду плодородный слой почвы, который образовывался после частых разливов Нила. Само же название «Египет» восходит своими корнями к одному из названий Мемфиса – «Храм души Птаха», которое звучало по-вавилонски как hikuptah и по-древнегречески как Агуиптос;, айгюптос.

После «скачивания» языка Та-Кемет, я стал прекрасно понимать окружающих. Да, они говорили о том, что им осталось идти совсем немного и спорили, кто из мужчин выпьет больше вина на празднике Бает. Так вот почему их так много идут сегодня в Бубастис.

– Мы попали на праздничные гуляния в честь тебя, – сказал я Бает, которая шла молча и смотрела на приближающиеся стены своего города. – Тебе сегодня в жертву принесут многочисленных быков и овец. Если я не путаю, то коров можно приносить в жертву только богине Исиде.

А молчала моя богиня потому, что подпитывалась энергией верующих в неё людей. Она улыбалась и я её прекрасно понимал. Это была её страна, её город и люди, которые считали её богиней и отдавали частичку своей души, благословляя её и молясь ей. Это был созданный ею эгрегор. Бает и сама толком не знала, что существует такая энергоинформационная структура, объединяющая людей с одинаковыми идеями и убеждениями. Религия Древнего Египта – это мощнейший эгрегор, который мы ощущаем даже в XXI веке. Богиня была не в курсе этой терминологии, но всё прекрасно чувствовала и с удовольствием пользовалась этим.

– Очень удачно у нас по времени всё получилось, – ответила она. – Эти праздники я очень люблю. Народ гуляет, пьёт и веселится. А нам нужен храм, посвященный мне. Это самое прекрасное здание в городе. В нем есть множество красивых каменных строений, но моё самое лучшее из них. Оно построено из красного гранита и по размеру самое большое.

Чем ближе мы подходили к городу, тем становилось прохладнее. Это из-за двух каналов, которые были прорыты от самого Нила. Многие паломники добирались до Бубастиса на больших и малых лодках. Уже показались впереди высокие гранитные статуи богини Бает. Она была изображена в виде шагающей женщины, держащей в руках кошку или пшеничный колос. Были и сидящие её скульптуры. А также стояло много высоких обелисков, покрытых картушами и иероглифами, которые восхваляли богиню любви и веселья. Египтяне называли свои обелиски «Солнечный луч», вершину которых обивали золоченой медью. Поэтому пирамидионы, направленные в небо, блестели на солнце, усиливая впечатление богатства и величия у окружающих. Удивительно то, что сейчас в современной Европе находится египетских обелисков больше, чем осталось их в самом Египте. Самый знаменитый и красивый из них установлен в центре Парижа и называется Луксорским.

– Мы идём прямиком в мой храм, – сказала Бает. – Там ты меня, когда я скажу, превратишь снова в богиню-кошку. Я буду разговаривать с Ур-Суну. Это верховный жрец моего храма. Его титул означает «Великий врачеванием».

– Слушаю и повинуюсь, моя богиня, – ответил я.

Бает задорно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Ей было приятно, что я её так назвал.

Когда мы подошли к воротам города, то штук двадцать кошек сразу устремились к Бает. Все идущие рядом мгновенно обратили на это внимание. Со всех сторон послышался шёпот, что кошки почувствовали свою жрицу. А Бает присела прямо посреди площадки на корточки и гладила мяукающих животных, что-то тихо им говоря. После чего встала и пошла дальше вперёд и кошки, словно привязанные, потянулись за ней. Ведь только они знали, что в город вернулась их богиня.

Все расступались, понимая, что идет непростая женщина, раз эти божественные животные признали в ней свою хозяйку. Так мы и шли, собирая за собой всех кошек, которые были в округе. Да, это была главная кошачья столица Египта. В Бубастисе их, в том числе, и хоронили, привозя со всей страны. Здесь был построен для них самый большой в стране некрополь.

Вообще, надо заметить, что египтяне с большой любовью относились ко всем без исключения животным. Геродот говорил, что во многих египетских городах кошек и ихневмонов (мангустов) бальзамировали, после чего погребали в священных местах: «Трупы кошек отвозят в город Бубастис, бальзамируют и погребают там в священных покоях. Собак же хоронят каждый в своем городе в священных гробницах. Так же, как собак, хоронят, ихневмонов; землероек же и ястребов отвозят в город Буто, а ибисов – в Гермополь. Медведей, редких в Египте, и волков, которые несколько больше лисиц, хоронят там, где найдут их мертвыми».

Сам город меня приятно удивил. Прежде всего большим количеством зелёных насаждений и своим огромным свободным пространством. Размах строительства был грандиозен. Никакой тесноты и скученности зданий не было и в помине. А сами здания выглядели монументальными, благодаря своей строгой красоте. Многие из них были построены из привозного асуанского красного гранита. Поражали взор многочисленные колонны, расположенные за фасадами храмов, которые греки называли пилонами. Подобные десятиметровые каменные колоссы обрамляли также внутренние пространства дворцов богатых сановников и вельмож. А храмов в Бубастисе, как и дворцов, было немало.

Согласно древней мифологии, город основала сама богиня Исида, одна из главных богинь египетского пантеона. Исида являлась проявлением «ба» (личностные качества) бога солнца Ра. «Ба» Исиды это Бает. А «ба» Бает это кошка. Одно из имен Исиды звучит как Bast baAset – душа Ба Исиды. Поэтому храм Исиды тоже по праву находился здесь. По правую сторону от нас были видны храмы фараонов Тети II и Пепи I.

Храм богини Бает являлся самым большим и располагался в центре города. Он по площади и по красоте был подобен Луксорскому храму. К нему вела аллея сфинксов. Рядом с храмом Бает в VIII веке до нашей эры построят небольшой храм бога Мехеса, единственного сына Бает. Не считая тех моих двух, которые родятся у неё через девять месяцев. Но они являются плодом нашей с ней любви, а не инцеста, как её первенец. Надеюсь, что им тоже воздвигнут здесь храмы и немаленькие. Ну, или один совместный, но достаточно величественный. Я ведь в будущем собирался часто бывать в Древнем Египте вместе со своими сыновьями.

На большой площади перед храмом уже собралась огромная толпа, ожидавшая выхода к ним главного жреца. Который должен был торжественно объявить о начале празднеств в честь богини Бает. После чего все желающие смогут пройти внутрь и помолиться многочисленным статуям богини-кошки, положить к её ногам денежные пожертвования и попросить у неё помощи и защиты для себя и своих близких. И только по окончании этого начнутся всенародные гуляния и весьма обильные праздничные возлияния.

Бает уверенным шагом прошла сквозь расступающуюся толпу ко входу в храм и даже два двухметровых нубийца, выполнявших роль грозных стражников с копьями в руках, молча пропустили её. Я тоже последовал внутрь следом за ней. Кошки остались снаружи и сели на ступеньках в ожидании возвращения своей хозяйки и госпожи.

Войдя в немаленьких размеров дверь, которая была с двух сторон окружена башнеобразными сооружениями в виде усеченных пирамид, мы попали в прохладный полумрак вестибюльного зала храма. Там нас встретил верховный жрец, абсолютно лысый мужчина, так как ему было положено по его сану раз в три дня брить голову. Он попытался что-то сказать, явно недовольный нашим приходом. С ним рядом находилось несколько таких же лысых жрецов рангом поменьше. Среди них были Нт-ntг, то есть «слуги бога» или «пророки бога» и wab-жрецы, то есть «чистые», которые сделали попытку остановить нас. Но Бает ментально передала мне просьбу вернуть ей настоящий её облик, что я мгновенно и сделал.

Жрецы, увидев такую потрясающую трансформацию, в результате которой их глазам предстала сама богиня, сначала замерли с широко отрытыми от удивления и ужаса глазами, а затем пали ниц перед ногами Бает.

– Прости нас, о светлейшая богиня, – произнёс дрожащим голосом главный жрец. – Мы сразу не признали тебя. Не гневайся на нас, твоих земных слуг, недостойных даже видеть тебя.

– Встань, Ур-Суну, – сказала Бает. – Я не гневаюсь на тебя. Я приняла облик своей же жрицы, чтобы спокойно попасть на мой праздник. Отпусти своих помощников, нам надо поговорить наедине.

Главный жрец махнул рукой и сопровождавшие его, так и не посмев поднять глаза на Бает, встали и начали пятиться назад, постоянно кланяясь. Во как опасаются мою сожительницу, аж спину ей боятся показать. Правильно, нельзя поворачиваться спиной к богине, так как она может воспринять это как знак неуважения к себе. Это они знали хорошо.

– Божественная госпожа, позволено ли мне будет узнать, что за человек пришёл с вами? – спросил Ур-Суну.

– Это не человек, это бог Монту, – произнесла Бает и я тут же принял образ и внешний вид этого египетского бога войны.

Главный жрец, увидев перед собой еще одного бога, только в этот раз мужского пола и с головой сокола, опять бухнулся в ноги. Ну, что ж. Вот и ещё раз сработали мои знания и способности, полученные от Лэ. Одно дело тренировать их перед зеркалом или на Бает. И совсем другое проделывать это на глазах египетского жреца. Эффект был тот, на который я и рассчитывал.

Правда пришлось обойтись без копья и анха, но они сейчас были не нужны. Меня, как и Бает, верховный жрец узнал сразу. По нему было видно, что боги своими посещениями жрецов не часто жаловали, что уж тогда говорить о простых людях.

– Встань, – приказал Ур-Суну уже я. – Мы спустились с неба, чтобы порадовать в этот праздничный день весь народ Египта.

Жрец встал, ошарашенный тем, что боги с ним разговаривают, как с равным.

– Как обстоят дела в моём доме? – спросила богиня-кошка, называя храм своим домом, так как древнеегипетское название города Пер-Баст переводилось, как «дом Бает».

– Всё хорошо, божественная госпожа, – ответил Ур-Суну. – По приказу царицы Хатшепсут скоро начнется строительство большого гранитного портика к храму. Это придаст вашему дому ещё больше величественности и монументальности.

– Значит, женщина-фараон помнит обо мне, – улыбнувшись, сказала Бает. – Но ты, я смотрю, не особо весел сегодня.

– Да, великая богиня. Мой старший сын вчера умер от ран. Мы не смогли его вылечить после того, как он вернулся из военного похода против мятежных сирийских городов.

– Я смогу воскресить его, – сказал я. – Проводи нас к нему.

У жреца отвисла челюсть от удивления. А потом в его глазах засветились надежда и радость. Он готов был снова упасть на колени, но я махнул ему рукой в жесте отрицания и он понял, что я этого не люблю. Я, как-никак, бог войны, поэтому все эти излишества и избыточная помпезность ритуалов претили мне.

Ур-Суну провёл нас сначала через огромный гипостильный зал, так называемый зал с многочисленными колоннами и имеющий ряд нефов. Все его стены были испещрены рельефами со сценками из жизни Бает. Вот она с головой грозной львицы идёт вместе с Исидой, а вот она стоит рядом с Амон-Ра, своим солнцеподобным отцом. Каждое такое изображение было украшено иероглифами, в которых описывались божественные свершения Бает.

В отдельном помещении на каменной скамье лежало тело сына главного жреца. Хоть его титул и переводился как «Великий врачеванием», но спасти Зубери он не смог. Имя сына жреца означало «сильный», но сейчас он представлял из себя просто мертвую человеческую плоть, которую уже начали готовить к бальзамированию и мумификации.

Бает знала, на что я способен, поэтому была полностью уверена во мне. Ур-Суну тоже излучал надежду. Он всегда верил в своих богов, поэтому верой и правдой служил им. Увидев, как мои ладони засветились божественным зелёным светом, он замер и старался даже не дышать, чтобы своим дыханием не отвлекать меня.

Да, я приступил к уже знакомому мне ритуалу воскрешения. Двоих я уже смог воскресить, а, как известно, бог троицу любит. На теле война были видны проникающие раны от копья и стрел. Я понял, что они были отравлены и именно поэтому спасти его обычными медицинскими средствами той эпохи было невозможно.

Процедура оживления оказалась непростой. Тело уже всё пропиталось ядом, поэтому пришлось сначала выводить его через поры его кожного покрова. В комнате запахло гнилым мясом, но никто не стал зажимать нос. Отец умершего понимал, что процесс пошёл и усиленно молился мне и своей богине.

Затем я стал направлять волны энергии жизни внутрь тела, отвоёвывая у смерти сантиметр за сантиметром. Пришлось поднапрячься, чтобы процесс особо не затягивался. Минут через десять тело дернулось и раздался первый вздох. Жрец не выдержал и попытался коснуться своего оживающего сына. Но я крикнул:

– Яд.

Ур-Суну отпрянул, поняв, что та слизь, которой было покрыто всё тело Зубери, смертельно опасна для него. А затем его сын открыл глаза. Жрец стоял счастливый и ещё до конца не верил, что чудо свершилось. Боги услышали его молитвы и сами спустились к нему, чтобы вернуть его сына из загробного мира. Значит, он праведный человек, раз на небесах знают и заботятся о нём.

– Отнесите сына в купальню и очень аккуратно обмойте его тело, – приказал я.

Жрец позвал своих помощников, которые тут же прибежали на зов и застыли в немом удивлении от увиденной ими картины. Сначала они заметили меня и сразу поняли, что перед ними стоит ещё и бог Монту, а затем они обратили внимание, что сын их главного жреца подаёт признаки жизни. Получив приказ от Ур-Суну, они со всеми возможными предосторожностями положили Зубери на кусок ткани и вынесли его из комнаты.

Вот тогда жрец снова упал перед нами на колени в знак безмерной благодарности за спасение сына. На этот раз я понимал, что это его душевный порыв, идущий из глубины сердца, и останавливать не стал. Как ещё человек может выразить богам свою признательность? Теперь эта новость облетит сначала весь город, а затем и весь Египет. Так как воскрешение произошло в храме Бает, то именно ей припишут этот небывалый случай. Вера в неё ещё больше окрепнет. К тому же в скором времени Бубастис станет столицей Египта. Помимо этого сам город является важным пунктом на сухопутном пути из Египта на восток – в Синай, Палестину и морском пути (через канал) на юг – в Пунт.

– Сегодня у меня двойной праздник, – сказал жрец радостным голосом. – Я благодарен вам за спасение моего сына. В этот день я буду праздновать его второе рождение.

– Для нас это было несложно, – ответил я ему. – Теперь слава богини Бает и бога Монту станет известна не только в Египте, но и за его пределами.

– Встань, Ур-Суну, – сказала Бает. – Нам нужны священные книги имён.

– Сейчас их принесут, – ответил жрец. – Вы хотите дать кому-то новое имя?

– Да, нашим двум сыновьям.

– О, это великая радость для всех нас. В их честь мы построим новый храм. Мы собирались возвести один в честь вашего сына Махеса, а теперь мы заложим сразу два. Сегодня мы соберём много пожертвований, которых должно хватить на еще одно новое строительство.

Тут принесли папирусы и жрец пригласил нас присесть, чтобы мы могли внимательно ознакомиться с записями.

– Если ни одно из божественных имён вам не подойдет, – сказал Ур-Суну, – то тогда можно обратиться к оракулу.

Но я уже выбрал два коротких и простых, на первый взгляд, имени. Оба означали «божество». Ведь у нас с Бает родятся настоящие боги. Можно было использовать, например, очень длинное, такое как Джед-Амен-иуф-анх («сказал Амон: он будет жить»). Но это было явно не имя Сына Света.

– Оракул нам не нужен, – сказал я, вставая. – Я выбрал, какие у моих сыновей будут имена.

– Я рада, что ты принял решение, – высказалась Бает. – И я уверена, что ты им дашь такие имена, которые прославят их в веках.

– Мы можем сразу записать эти в именные свитки и уже сегодня весь народ будет славить каждое имя, – предложил с поклоном жрец.

– Пишите: Кнеф и Мендес.

– Прекрасные имена ты дал нашим сыновьям. Они скоро станут двумя великими богами Египта.

Жрец заострённой кисточкой, сделанной из тростника, вписал два этих имени и его лицо сияло от счастья. Впервые в жизни ему пришлось делать такую запись. Ведь сами боги пожелали этого.

– Теперь мы должны возвращаться, – сказала Бает.

– Всем верящим в вас очень хочется увидеть свою любимую богиню, – опять с поклоном проговорил жрец. – Я прошу госпожу выйти на ступеньки храма, чтобы они, как и я, могли пасть ниц перед своей небесной покровительницей. Если бог Монту сочтет возможным тоже появиться вместе с божественной Бает, то это будет двойной радостью для всех.

– Мы не против, – коротко ответил я.

Первым из дверей храма вышел жрец и громогласно объявил толпе собравшихся:

– Братья и сёстры. Сегодня великий день. Сегодня к нам на свой праздник спустилась с небес наша любимая богиня Бастет вместе с богом Монту.

Народ в восторге зашумел, ожидая встречи с богами. Но жрец на этом не остановился и продолжил свою речь.

– Они только что воскресили моего сына Зубери и поэтому я вдвойне славлю наших великих небожителей.

В этот момент появились мы. Для создания большего эффекта божественности, я и Бает использовали левитацию. Так что мы не вышли к толпе на своих двоих, как обычные смертные, а выплыли сквозь стены храма по воздуху и зависли над толпой. Да, я представляю себе, какое открылось перед людьми фантастическое зрелище. Они всю жизнь мечтали увидеть чудо богоявления и, наконец, увидели его. Они надеялись хоть раз взглянуть на свою богиню, а тут они смогли лицезреть воочию сразу двух богов вместе.

Реакция толпы была предсказуема. Они упали на колени со счастливыми лицами. Верующие должны были пасть ниц и не поднимать головы, но не смогли оторвать глаз от нас. Они хотели запомнить каждое мгновение, каждую черточку наших лиц, чтобы сохранить этот образ на всю жизнь, а потом рассказать об этом своим детям и внукам. Отныне лики богини-кошки и бога-сокола станут для них самыми почитаемыми в пантеоне египетских богов.

Сегодня настал великий день для Египта. Чтобы дополнительно усилить впечатление от нашего появления, я решил воспроизвести ещё одно чудо. Это чудо было для Египта такое же редкое, как и явление живых богов. Я взмахнул руками и на людей упали первые капли дождя. Этому меня научил Лэ. В этом не было ничего сложного. Опять всё упиралось в правильное использование энергии, которая окружала меня повсюду.

Люди не верили своим глазам. Среди ясного неба на них сверху лилась живительная влага. Я знал, чем удивить людей. Можно было, конечно, воспроизвести снег, как это мы делали совсем недавно в Хьюстоне. Но я посчитал, что это будет уже чересчур. Только представление не должно было быть долгим. Я опять взмахнул руками и дождь прекратился. И тогда раздался радостный рёв толпы. Мне даже на секунду показалось, что это закончился очередной концерт нашей группы и публика восторженно кричит нам, благодаря нас за ещё одно прекрасное выступление.

Я видел, что и Бает об этом подумала. Суть и того, и другого публичного действа была одна и та же. На наших концертах нас принимали за музыкальных богов, а здесь мы были для египтян реальными богами. Но те и другие верили в нас, заряжая своей энергией. Это была энергия любви и веры. И надежды, конечно.

В завершении мы вместе с Бает свечкой взмыли в небо и ушли в направлении дельты Нила. Где-то в той стороне богиня-кошка собирала когда-то ингредиенты для своих эликсиров.

– Ну, мы с тобой и устроили шоу, – сказала Бает, когда мы оказались в устье реки. – Прямо как в Хьюстоне. Особенно красиво выступил ты со своим дождём. Я такого даже не ожидала от тебя.

– Это всё мои новые энергетические возможности, – ответил я, возвращая нам прежний вид богатых путешественников. – Зато теперь твой город станет местом паломничества всех египтян. И не только их. Скоро здесь появятся греки и будут почитать тебя, как свою богиню охоты и плодородия Артемиду. По египетскому преданию, которое сообщит эллинам через несколько тысячу лет греческий драматург Эсхил, Артемида является дочерью Деметры. Когда боги бежали в Египет, она превратилась в кошку.

– После сегодняшнего совместного выступления нас станут считать мужем и женой, хотя у Монту есть супруга, которую зовут Тененет.

– У него есть еще несколько других жен и одна из них носит забавное имя Рат-Татуи. Так что ничего страшного не случится, если ты будешь называться очередной его супругой. А скорее всего, образы всех его жён теперь соединяться в тебе и только тебя будут почитать, как его главную жену и богиню.

– Почему тебе показалось забавным имя богини Рат-Татуи? Потому, что она ходит голой или из-за её коровьих рожек?

– Ни то, ни другое. И я знаю, что её имя означает «Солнце двух земель». Просто у французов есть очень вкусное овощное блюдо и называется оно рататуй.

– Теперь понятно. Главное, что ты выбрал замечательные имена нашим детям. Скоро их узнают все жители моего «дома» и это будет ещё одной радостью и дополнительным поводом, чтобы людям позволить себе чуть больше выпить вина в эти праздники. Тебе понравился мой город?

– Он прекрасен, как и ты. А люди здесь добрые и искренне верующие в тебя.

– В твоём времени к нам с Анубисом тоже хорошо относятся. На последнем концерте я заметила в руках у многих людей наши портреты. Для них моё изображение тоже оказалось неким оберегом или амулетом.

– Также, как и египтяне, они стали верить в тебя. Человеку нужна вера. Он готов верить в древних богов, так как знает о них из учебников истории. А тут появляешься ты и люди вспоминают о тебе, как о хорошем знакомом или даже дальнем родственнике. Так что скоро и в Америке будут строить храмы, посвященные тебе. Знаешь, я сам построю храм в честь тебя. Это будет точная копия твоего «дома» из Бубастиса.

– Это прекрасная идея. Ведь там, у тебя в твоём времени, я буду появляться чаще, чем здесь.

– Сюда мы тоже будем иногда возвращаться. Хотя здесь немного скучновато, но довольно интересно. Ты, кстати, свои травы будешь собирать или нет?

– Сейчас начну.

– Тебе помочь?

– Сама справлюсь. Только мне нужен острый нож в виде серпа.

Пришлось материализовать уменьшенную копию хопеша. Египтяне к такому привыкли и богине он должен подойти. Ей он понравился и она пошла срезать те растения, которые понадобятся для эликсиров.

Весь процесс занял больше часа. Я сидел на берегу Нила и наблюдал за Бает. И одним глазом поглядывал за проплывающими по полноводной реке лодками и торговыми кораблями. Судоходство было довольно активным. Большинство кораблей были парусными, одномачтовыми, но попадались и многовёсельные конструкции. Мимо меня даже проплыли несколько тростниковых барок с одним-двумя гребцами на борту.

Нас, естественно, заметили и посчитали лёгкой добычей. Два судна военного типа направились в нашу сторону. Пришлось принять образ Монту и подняться в воздух. Никаких враждебных действий в отношении них я предпринимать не собирался, хотя мог. У меня сегодня было благодушное настроение и я решил немного похулиганить. Поэтому направился по воздуху в их сторону.

С кораблей заметили мой манёвр и там началась нешуточная паника. Раздались громкие испуганные крики:

– Это Монту! Мы решили сделать рабом самого бога! Он нас за это накажет!

Когда я приблизился и завис над первым кораблём, они упали на колени и прижали головы к палубе. Оказалось, что это были речные флибустьеры, скрывающиеся под видом военного патруля. Было забавно смотреть на них с высоты. Бает в это время заметила, что я куда-то исчез, стала взглядом искать меня и обнаружила висящим над двумя судами. Ей тоже стало интересно, чем я там занимаюсь и она подлетела ко мне.

Я ей тоже вернул облик богини-кошки и она, громким голосом, заявила пиратам:

– Поднимите головы! Я богиня Бает, а рядом со мной бог Монту.

Увидев рядом со мной ещё и богиню Бастет, пираты испытали настоящий ужас. Они стали нас умолять отпустить их и обещали нам, что с сегодняшнего дня начнут вести праведную жизнь, а всё награбленное пожертвуют в храм богини. Нам было весело, поэтому мы отпустили их. Их ауры я запомнил, так что всегда смогу их найти.

– Завтра проверю, – крикнул я громовым голосом, от которого закачались мачты их кораблей. – Чтоб всё награбленное отдали Ур-Суну. Деньги пойдут на строительства новых двух храмов.

Мы с Бает вернулись на прежнее место и расхохотались.

– Это настоящий отпуск, – воскликнул я. – Одно сплошное веселье. Мог ведь эти два пиратских корабля просто сжечь. Но не хотелось портить такой замечательный день.

– А что такое отпуск? – спросила богиня.

– Временное освобождение от работы для отдыха.

– Да, тогда и правда получается очень похоже. Я все травы и необходимые растения уже собрала. Но всё это надо предварительно и как следует просушить на солнце.

– Высушим в моём времени. Крис на лунной базе с этим быстро разберётся.

Пришлось создать мешок для трав, куда Бает и сложила всё срезанное ею. Пока она это делала, я внимательно рассматривал, что она насобирала. Ничего знакомого я не увидел. Не было у моей бабушки таких трав. Всё правильно, где Новосибирск, а где Бубастис.

– Теперь в Фивы? – спросила женщина-кошка, которая уже опять выглядела, как модель Иман.

– Я бы чего-нибудь перекусил, – сказал я.

От рыбы Бает не отказалась, а я сделал себе обычные бутерброды с колбасой и соком. Особо заморачиваться с едой не хотелось, поэтому выбрал что попроще. Продукты, созданные мной, были уже неоднократно проверены другими. Поэтому материализовав их вместе с тарелкой, я с большим удовольствием принялся за еду.

Заморив червячка, мы отправились в сторону Фив. Так столицу древнего Египта называли греки. Сами египтяне называли её Уасет, что означало «Город жезла» или «Властвующий город». Расстояние от Бубастиса до Фив было довольно большое. На корабле мы бы смогли добраться туда не менее, чем за восемь-девять дней. Об этом писал ещё Геродот во второй книге своей «Истории» под названием «Евтерпа»: «А от Гелиополя до Фив девять дней плавания вверх по реке, длина же пути 4860 стадий, или 81 схен». Ну а вместе с каким-нибудь торговым караваном, путешествуя верхом на верблюдах, у нас ушло бы на это недели три. Меня и Бает это совершенно не устраивало.