Текст книги "Игра на выживание – 3"

Автор книги: Андрей Ходов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

То есть мое мнение такое – человек должен заниматься реальным делом. Тогда, если у него есть литературный талант, он способен написать одну, максимум две хороших книги, на основе накопленного за жизнь опыта. Или, если таланта нет, то хотя бы мемуары. А все остальное у него будет вымученная халтура.

Поэтому Союз писателей я и предлагаю разогнать. Никчемная организация, жутко вредная.

– То есть вы считаете, что художественная литература стране вообще не нужна? – уточнил Сергей.

– Почему же. Детская и юношеская литература крайне необходима. Правильной направленности, разумеется. Чтобы внедряла в неокрепшие умы нужные обществу модели поведения. А что до прочей…

Тут, как говорится, надо хорошенько разобраться. Чтобы не плодить "эстетов", прочитавших несколько модных в богемных кругах "шедевров" и на основании этого возомнивших интеллектуальной элитой. А "шедевры" эти на самом деле должны представлять интерес исключительно для психиатров. Ну, или для критиков из той же богемы, любящих гадать, что именно стимулировало авторов в их написании. В смысле застарелая педерастия или прогрессирующая импотенция.

И вообще надо больше делом заниматься, а не художественную литературу запоем читать. А если уж что-то читать, то тоже лучше по делу. Умение вовремя вставить в разговор нужную цитату на самом деле яйца выеденного не стоит. Да и цитаты те большей частью бредовые. То есть если у человека есть желание повысить свой культурный уровень, надо его на курсы повышения квалификацию отправлять. Или пусть курс каких-то лекций прослушает. Или научно-популярную литературу на худой конец почитает. А если его тонкости психологии интересуют, то на это тоже учебники есть. Пусть по ним и изучает. Получится гораздо эффективней, чем по худлиту, там все равно "психология" липовая, авторами вымышленная. Только людей дезориентирует.

– Ваша позиция понятна, – резюмировал Сергей. – Какой-то смысл тут есть, но, на мой взгляд, она грешит излишним радикализмом. Но вот зачем это в таком виде так срочно потребовалось товарищу Сталину посылать? Вы уверены, что он ваши идеи одобрит?

Глава 20

В последние месяцы Николая Ивановича никуда из расположения не возили, поэтому он с любопытством крутил головой пока машина ехала по улицам Куйбышева. Явочным порядком ставший чем-то вроде временной столицы город, этому высокому званию, по его мнению, не слишком соответствовал. Но формально остающаяся пока столицей Москва тоже, учитывая ситуацию, не соответствовала. По крайней мере, иностранные посольства по факту перебрались в Куйбышев. Причем предпочли устроиться не в центре города, где им предлагали более удобные и комфортные варианты, а по достаточно отдаленным пригородам. Видно опыт коллег, попавших под раздачу в Москве, особой радости не вызывал. Ходили слухи, что вскоре будет принято решение о строительстве новой столицы СССР, где-то на Урале или вообще чуть ли не в Сибири. И что столица эта будет именно новой, то есть построенной на новом месте и с нуля. Николай Иванович подозревал, что одним из важнейших критериев, по которым сделают выбор, окажется геология и это будет город с множеством подземных сюрпризов.

Под землей было довольно многолюдно, но в приемной долго не продержали. Поздоровавшись с вождем, Николай Иванович сразу заметил, что Сталин сегодня находится не только в хорошей форме, но и в хорошем настроении. Видимо разноса не будет.

Наверное, поэтому вождь не стал поднимать вопрос о противоречиях в ОИБ, а сразу перешел к обсуждению служебной записки. Первый вопрос был вполне ожидаемым, к нему Николай Иванович был готов.

– Товарищ Сталин, я не ребенок и догадываюсь, зачем вы создавали все эти творческие союзы. Они создавались, чтобы было удобнее держать этот гадюшник под контролем. Ибо нет лучшего способа отвлечь российских интеллигентов от антигосударственной деятельности, чем дать им денег и предложить самим поделить эти деньги по справедливости, то есть в зависимости от талантов и заслуг. А так как каждый там считает лично себя наигениальнейшим из гениев, а всех прочих и в грош не ставит, то результат вполне предсказуем. Сочинять антигосударственные памфлеты "творческой интеллигенции" будет просто некогда. Все силы и время займут написание доносов и пасквилей друг на друга, внутренние дрязги и интриги. И при этом все интриганы будут вынуждены апеллировать к государству, как к третейскому судье. Удобно.

Сталин усмехнулся. – И что тогда вас в этом не устраивает?

– Товарищ Сталин, такая система слишком зависит от индивидуальных качеств людей, этот контроль осуществляющих. Я знаю, что сейчас контроль над "творческой интеллигенцией" осуществляете лично вы. То есть, вы лично просматриваете выпускаемые в прокат кинофильмы, прочитываете книги и сценарии, просматриваете спектакли, прослушиваете песни и музыку. Хотя ни не все, но достаточно многое. Что в итоге позволяет держать руку на пульсе, проводить требуемую идеологическую линию, ну, и попутно не давать засевшим в творческих союзах "заслуженным" давить молодую талантливую поросль.

А что будет, если, допустим, у Ваших преемников не окажется должных литературных и прочих талантов, которые есть у Вас? И они будут вынуждены перепоручить это важное дело, какому ни будь там секретарю по идеологии? А он окажется исполнительным дуболомом, вроде нашего Суслова, и вместо того чтобы вести тонкую, индивидуальную игру тупо начнет все запрещать и недопущать? Что приведет к тому, что творческая интеллигенция на время позабудет о внутренних дрязгах, и объединится в борьбе против политики партии.

Или, напротив, этот секретарь по идеологии окажется скрытым врагом народа и либералом, вроде нашего Яковлева, возомнит себя "меценатом" и ниспровергателем "тоталитаризма" и вообще спустит "творческую" свору с поводка. Тут нужна более надежная система контроля, менее зависимая от личных качеств и талантов контролера.

Николай Иванович замолчал и обеспокоено посмотрел на вождя, какое впечатление на него произвели его слова. Но тот с непроницаемым лицом начал набивать трубку. Набил, закурил, и только потом произнес:

– Товарищ Прутов, вы сами около года назад писали, что идеальной системы управления государством создать невозможно. Тем более, невозможно сделать это на "вечные времена". Вы писали, что очень многое зависит от личных качеств и воспитания людей, занимающих высокие посты. Элиты, как вы их называете. Выходит, что теперь вы решили изменить свою позицию?

– Товарищ Сталин, – нервно начал оправдываться Николай Иванович, – я вовсе не отказываюсь от своих слов, но…

Здесь он запнулся. Объяснять вождю, что для того чтобы уверенно чувствовать себя в среде творческой интеллигенции, а тем более понимать ее "творческие" изыски, самому надо иметь повернутые мозги, почему-то не очень хотелось. Лучше зайти с другого конца.

– Но тут особая ситуация. Тут, учитывая специфику, необходимо сократить число объектов управления. Ведь прогресс на месте не стоит. Кинофильмов в дальнейшем будет сниматься все больше и больше, книг тоже будет писаться огромное количество, увеличится число газет и журналов. Еще в довесок к радио появится телевидение, а потом и Интернет. Я уже не говорю о широком распространении различной копировальной техники. Контролировать сверху весь этот девятый вал информации не представляется возможным, никаких контролеров не хватит. А попытки это делать, вроде постановки на спецучет всех пишущих машинок в стране, будут вызывать только ехидный смех врагов и раздражение собственных граждан.

Поэтому контролировать следует только самые важные, ключевые объекты. Кинематограф, печатная периодика, телевидение и тому подобные инструменты, рассчитанные на массовую аудиторию, на самом деле являются индустрией, а, следовательно, их можно контролировать методами близкими к тем, что и применяются в индустрии. А вот "высокое искусство", "искусство не для всех", то есть предназначенное для услаждения элиты, так контролировать не получится. И лучше его если не ликвидировать, то хотя бы задвинуть на любительский уровень. Там от него особого вреда не будет, только немалая польза. Пусть дети ходят театральные кружки, музыкальные и художественные школы. Пусть народ ставит любительские спектакли, организует любительские концерты и прочую самодеятельность в любых количествах. Пусть поет и пляшет, как его душеньке угодно. Как это веками делали наши предки. Пусть сами поют и пляшут, а не слушают завывания очередной "звезды" из телеящика. А вот на общесоюзном так сказать уровне, я считаю, нам этого добра не надо. Вредно это.

Сходная проблема имеется и со спортом. То есть массовый спорт, несомненно, очень полезен, ибо повышает физические кондиции, волевые качества и здоровье населения страны. А вот так называемый "спорт больших достижений" играет совсем в другую сторону. Опять появляются "звезды", высокопоставленные спонсоры и покровители, интриги, допинги, то есть химические стимуляторы, полоумные фанатики-болельщики с бутылкой пива в руке. Спортсмены еще в молодом возрасте становятся инвалидами. Громогласные декларации о любительском спорте превращаются в лицемерие. Всем ведь ясно, что в этом спорте место только профессионалам, где бы там они формально на работе не числились. Что-то во всем этом есть нехорошее. Не должны люди уподобляться призовым рысакам, на которых делают ставки на ипподроме, и приносящим славу подготовившим их "конюшням". А если так уж надо определить предельные возможности человека, или их продвинуть дальше, то в лабораториях армии и спецслужб это можно сделать ничуть не хуже, а вероятно даже лучше.

Николай Иванович опять замолчал и выжидательно уставился на вождя. Тот качнул головой.

– Так за что все-таки, товарищ Прутов, вы так театр, оперу и балет не любите?

Этого вопроса Николай Иванович тоже ожидал, на него имелась домашняя заготовка.

– Товарищ Сталин, дело тут не в любви или нелюбви. Просто эта часть мирового культурного наследства лично мне представляется сомнительной, не стоило ее пытаться вот так сразу, без должной адаптации, поставить на службу народу после революции. Понятно, что это было сделано с самыми лучшими намерениями. Рассуждали так: вот, мол, эксплуататорские классы наслаждались высокой культурой, а народ при этом держали в невежестве. А теперь, мол, высокое искусство будет доступно всем, теперь и рабочие с крестьянами по театрам и балетам ходить будут. А что на самом деле получилось? Это как роскошную карету в наследство от старого мира получить. Мол, ездили эксплуататоры на каретах, а теперь и все прочие на них кататься будут. Но не получается, на всех карет не напасешься, неэкономично. И в качестве общественного транспорта ее не приспособишь, не трамвай, посадочных мест маловато. И в итоге эту самую карету неизбежно начинают использовать по прямому назначению самые равные среди равных. Ну, те, которые равнее всех прочих. Так зачем поощрять барские замашки у элиты? И вообще, как мне кажется, не дело, что всякие там актеришки, певички и футболисты становятся идолами общегосударственного масштаба, то есть образцами, на которые начинает ориентироваться молодежь.

Николай Иванович бросил еще один взгляд на Сталина и продолжил:

– Возможно, Вы помните, что я писал об опытах этологов с обезьянами? О том известном эксперименте с попыткой установления товарно-денежных отношений у шимпанзе. Ну, где обезьяны качали рычаг, получали за это жетоны, а на жетоны, соответственно, фрукты. И как при этом животные разделились на поведенческие группы. Помните?

Сталин хмыкнул и кивнул.

– Вот и я как вспомню о той обезьяньей группе, которая с ужимками, принимая умильные позы, клянчила жетоны у награбивших их у "работяг" доминантов, то сразу пропадают все сомнения от кого на самом деле произошли "деятели культуры". И если дать этим "деятелям" волю в распространении присущих им поведенческих стереотипов…

То достаточно быстро окажется, что с ужимками клянчить у "сильных мира сего" различные материальные блага будет уже вся страна. У нас там, в Перестройку, как раз нечто подобное и произошло. Очень не хотелось бы, чтобы такое случилось снова.

Сталин встал из-за стола и несколько раз прошелся по кабинету. Николай Иванович сидел молча. Переводил дух после долгого монолога и ждал возражений. Но вместо этого Сталин остановился перед ним и посмотрел прямо в глаза.

– Товарищ Прутов, вот вы верите в возможность построения коммунизма? Только честно!

– Ничего себе вопросик! – пронеслось в голове у Николая Ивановича. – Причем тут это? Речь-то шла совсем не о том. – Но на вопрос все равно надо было отвечать.

– Нет, не верю, товарищ Сталин.

– Вы считаете, что нам не под силу создать для него материальную базу? – задал вождь следующий вопрос.

– Нет, то есть, да… Извините, немного запутался. В смысле, что с материальной базой лично я особых проблем не вижу. Ее вполне можно построить за пару тройку десятилетий. Если, разумеется, в известной формуле "От каждого – по способностям, каждому – по потребностям" речь идет о разумных потребностях. То есть развитие производительных сил в достаточно скором будущем вполне может обеспечить каждого хорошим питанием, вкусным, здоровым, разнообразным. Я ведь подробно писал о так называемой "зеленой революции" в сельском хозяйстве. Так же можно будет обеспечить каждого члена общества удобной и гигиеничной одеждой и обувью в необходимом количестве, и на все сезоны. Жильем людей тоже можно обеспечить, теплым, здоровым, если не комфортабельным, но уж точно комфортным. И транспорт общественный развить можно. И плюс ко всему этому предоставить людям широчайший спектр возможностей для саморазвития, как физического, так и интеллектуального. Полноценный отдых тоже всем можно обеспечить. Но, товарищ Сталин, где вы для этого коммунистического общества коммунаров возьмете?

Ведь сразу по получению всего вышеперечисленного, люди воспримут это как само собой разумеющееся и немедленно потребуют большего. А на любые возможности для саморазвития наплюют по причине банальной лени, будут лежать на диване, жрать чипсы, запивая их пивом, и пялиться в телевизор. И мечтать о шикарной вилле, яхте, полном гараже импортных машин, отпуске на Гавайях, прислуге и личном гареме из смазливых кинозвезд. О том, как прекрасно будет кушать заливное из соловьиных язычков, и запивать его самым дорогим французским шампанским. А отдельные индивидуумы будут не только мечтать, но еще и активно добиваться всего этого. По головам и трупам ради этого пойдут. Любые барьеры снесут, любые ограждения разнесут в щепки. Таких уродов разве только пулей остановить можно.

Николай Иванович закашлялся, и, попросив разрешения, налил себе воды в стакан. Выпил, полегчало.

– Товарищ Сталин, вы же сами все это прекрасно знаете! Ведь сколько уже было попыток создать реальные коммуны. И за рубежом их создавать пытались, в той же Франции, например. И у нас после революции множество таких попыток было. И всегда они заканчивались пшиком!

– А вы можете сказать, почему это происходило? – ехидно усмехнулся вождь.

– Товарищ Сталин, вы ведь и сами все прекрасно знаете!

– А вы все же скажите.

– Ну, – собрался с мыслями Николай Иванович, – проблема естественно в людях. Уж очень они разные. Сначала, вроде, все энтузиасты и единомышленники. Потом выясняется, что минимум треть из этих энтузиастов – это прекраснодушные мальчики-интеллигенты, начитавшиеся книжек, и никогда не державшие в руках чего-то тяжелее ручки. Мечтающие, что будут гулять по пасторалям и заниматься сочинительством. Вторую треть составят психи, болтуны и извращенцы из больной на голову богемы и прочих деклассированных элементов. Среди них обязательно затешется несколько придурков, у которых большие проблемы с женщинами, и которые будут уверены, что хоть тут-то они получат "по потребностям". Ну, и женщины подберутся соответствующие. Половина нимфоманок, сторонниц свободной любви, а вторая половина – крокодилы, на которых мужчины не обращают внимания. Ну, в оставшейся трети будут и действительные энтузиасты, они даже первое время будут усиленно пахать на благо общества. Но им это быстро надоест, ведь остальные при этом будут только постоянно митинговать, строить обширные планы построения светлого будущего, сочинять "нетленки" и заниматься свободной любовью. Да еще при этом постоянно указывать, как реально работающим соратникам следует правильно работать. А крестьянский труд на самом деле не такой простой, как кажется, это еще уметь делать надо. Поэтому жрать скоро станет нечего, обвинят в этом, ясное дело именно тех, кто пытался работать. Все переругаются, передерутся и в итоге разбегутся в разные стороны. Всегда одно и тоже!

– А если специально подбирать подходящих людей? Что тогда? – продолжил разговор, больше напоминающий экзамен, Сталин.

– Товарищ Сталин, все равно не получится. Эти "подходящие люди" ведь не сами по себе жить будут, то есть только в своем кругу, а в окружении всех прочих, которых подавляющее большинство. Во времена моей советской молодости было у нас в стране нечто подобное. В закрытых городах Средмаша, в далеких гарнизонах, в закрытых научных центрах и тому подобных местах. Подбирались нормальные люди, занятые важным и нужным делом, налаживали у себя вполне достойную жизнь. В общем, коммунизм, да и только. Но либо в далекой Тьмутаракани, где других людей нет, либо за высоким забором с серьезным КПП. А если автоматчиков на КПП не будет, то в данный райский анклав непременно в больших количествах заявится прочее народонаселение и обязательно все изгадит. Будет из жлобской экономии жрать в бесплатных столовых, сметать с полок бесплатные товары, а заодно на выходе и цветы с клумб с корнем повыдергает. Кстати, помнится, после революции в коммунах были уже похожие проблемы. В смысле, являлись туда окрестные крестьяне и тащили у коммунаров все, что гвоздями не прибито. Мол, раз люди таки дураки, ничего своим не считают, то нечего у них материальным ценностям задерживаться.

Опять же, есть весьма немаловажный женский вопрос. На женщин природой возложена основная забота о продолжении рода, и руководствуются они в этом деле большей частью не разумом, а врожденными поведенческими программами. И на всяческие "измы" им, в общем-то, плевать. К бабским мозгам тут не всегда возможно достучаться. Учитывая лошадиные дозы гормонов, которые достаточно часто устраивают свистопляску в женском организме, часто начинаешь сомневаться, а есть ли у них вообще эти мозги. По собственному опыту знаю.

Да даже от одной необходимости ходить в стандартной одежде, дамы и сами спятят, и мужиков своих до сумасшествия доведут. Опыт СССР тому прекрасный пример. Как ни пытались им угодить – ничего не вышло. Ладно, готовая одежда им не нравиться. Но ведь магазины были завалены отличными натуральными тканями: хлопок, лен, шерсть, китайский шелк. Куча журналов с выкройками, швейные ателье на каждом шагу. Любые расцветки. Шей не хочу. Нет, подавай им синтетику, как на западе. Плевать что дерьмо, и от нее аллергии. Запустили в производство синтетические ткани. Удовлетворены? Нет! Подай им именно фирменные тряпки, чтобы с заграничными наклейками. Тут ведь, если разобраться, вовсе не в стремлении к красоте дело, а в инстинктивном желании любой ценой выделится из общей массы, чем привлечь мужское внимание. Чтобы обязательно было что-то, чего нет у других. И как это вписать в коммунизм?

Нет, товарищ Сталин. Не получится у нас с коммунизмом. Люди есть люди, все они разные. Это надо учитывать. Мне кажется, что тот вариант солидарного государства, который я подробно изложил, более реалистичен. Он может и не идеален, как не идеальны сами люди, но воспроизводство качественной элиты обеспечить должен. Пусть и не на века, но достаточно надолго.

– Товарищ Прутов, читал я ваши бумаги. Там много интересного, много правильного. Но там, на мой взгляд, нет главного – идеи. Идеи, ради которой люди будут рвать жилы, строя новый мир, ради которой будут готовы идти на смерть. А раз так, то всем вашим вполне логичным и правильным построениям – грош цена. Их невозможно будет реализовать на практике, поскольку некому их будет реализовывать. А вот у наших врагов идеи есть. Путь людоедские, но есть. У германцев их расовая теория, позволяющая задавать долговременные цели: выведение пресловутых "белокурых бестий", борьба за мировое господство. У японцев тоже есть идея. Архаичная, средневековая, но за нее они с радостью идут на смерть.

Вы успели ознакомиться с вчерашней речью германского канцлера? Вижу, что не успели. В ней он пообещал в несколько раз увеличить расходы на образование и воспитание молодого поколения. Сказал, что молодые немцы должны ежедневно нести такие физические и умственные нагрузки, чтобы вечером с трудом до кровати доползали. Причем при этом будет производиться жесткий отбор и сортировка по личным способностям. Кто выдержит этот отбор – получит немалые преимущества в карьере, кто не выдержит – будет вторым и третьим сортом. Ладно, если бы речь шла только о преимуществах в карьерном росте, но Гитлер обещал еще и откорректировать проекты, связанные с евгеникой. Выдержавшие отбор получат право иметь много детей от разных женщин, причем государство берет на себя расходы по их содержанию. У прочих число детей будет ограничено, если только они не окажут выдающиеся услуги государству. А неудачников вообще стерилизуют. Как вам такие нововведения?

– Похоже, что поражение в войне с нами проняло Гитлера до самой печенки! – не смог удержаться от комментариев Николай Иванович. – Эдак немцы нам и в самом деле могут крупные неприятности организовать. Ведь говорил же я что их надо… Извините, товарищ Сталин, это от неожиданности.

– Вот именно, – продолжил Сталин, – Мы уже сталкивались в бою с выкормышами их Гитлерюгенда – опасный противник. И может стать еще опаснее. Прогресс в военной технике видимо в значительной степени обесценит массовые армии, и предъявит совершенно новые требования к качеству человеческого материала. Чтобы выжить, а тем более занять в мире достойное место, нам нужны люди, способные заткнуть за пояс их хваленых сверхчеловеков. Нам нужны настоящие коммунары.

Подумайте над этим, товарищ Прутов. Хорошо подумайте.

От Сталина Николай Иванович вышел в растрепанных чувствах. Странный получился разговор. Точнее в основном говорил он сам, а вождь даже и не подумал обозначить свою позицию по "Культурной революции". Зато неожиданно повернул разговор на построение коммунизма.

– Неужели он на самом деле в это верит? Вот будет фокус!