Текст книги "И опять Пожарский 5 (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Событие двадцать пятое

Князь Пётр Дмитриевич Пожарский из Москвы поехал в возке. Был один на подворье у Пожарских в Москве. Нет, не барствовал. Он решил совместить приятное с полезным. Не нравилось ему, как в Вершилово химия развивается. При всех грандиозных успехах по получению взрывчатых веществ, наукой это назвать было нельзя. Всё делалось методом научного тыка и только с его подсказки. Это была плохонькая практика, а ни как не наука. Он, конечно, как мог, рассказал практикующим химикам то, что запомнил из курса школы о химии. Но отклика в этих алхимиках не заметил. Покидая Москву, Пётр попросил доктора ван дер Бодля покопаться среди захваченных в Швеции книг и найти несколько штук, которые, по мнению самого доктора сейчас лучшие по химии.

Антуан ван дер Бодль выдал ему четыре огромных фолианта через неделю. Пётр как раз закончил все дела и хотел уже выезжать, но взглянул на книги и посмурнел. Они были на латыни. Пётр нарочно не учил этот мёртвый язык, пусть учёные учат русский, и он станет и языком науки и языком межнационального общения. На английском пусть они там у себя на островах в пабах общаются, а в любом университете мира студентов будут учить на русском.

Пришлось идти к царю батюшке и просить толмачёнка, что больше всех в латыни преуспел. Через час, они как раз с Михаилом Фёдоровичем в очередной раз поговорили о поведении императора на мирных переговорах, привели худенького мальчика лет двенадцати.

– Знаешь ли ты латынь? – спросил отрока Пётр.

– Разумею малость, – как-то печально улыбнулся парнишка.

Пётр ему книгу протянул:

– Прочти название и переведи.

– Френсис Бекон. Новый органон, – мальчик прочитал с остановкой на последнем слове.

– Что такое "органон"? – принял участие в беседе и Михаил.

– Прости, Великий Государь, то мне неведомо. Может быть, это имя греческое, – бухнулся мальчик на колени.

– Как звать-то тебя? – поднял за шкирку пацана Пётр.

– Полиевкт.

– Разреши, царь батюшка, забрать мне этого Полиевкта с собой в Вершилово.

– А как назад он доберётся? – задал неожиданный вопрос Государь.

Пётр об этом и не думал. Ну, пошлёт его с купцами. Только царь как-то неправильно отреагировал на просьбу. Жадничает?

– Да никак не буду отправлять. Я его в Вершилово усыновлю и в школу отдам нашу учиться. И толмач всегда под рукой будет, а то надоело каждый раз господ учёных дёргать, и парню хорошо, княжичем будет.

– В уме ли ты Петруша? – отпрянул Михаил.

– А что плохого. Парень умный, не спесивый. Будет на Руси на одного грамотного человека больше и будет на Руси на одного Пожарского больше. Это же замечательно. Будет со мною днём ходить с профессорами общаться, а по вечерам в школе для взрослых учиться. Извини, Великий Государь, но по-разному в приютах твоих и в вершиловских школах учат. Он вот пять классов закончил, а в Вершилово только в третий пойдёт, да и то догонять придётся одноклассников, – Пётр решил, что и правда так сделает, парнишка даже похож на Ванятку, такие же русые волосы и голубые глаза, да и ростом взял. На самом деле пусть на одного Пожарского больше будет.

– Что ж, благое это дело и Господу угодное. Сироту пригреть – хорошее дело. И Пожарские нам нужны. А вот про школы хорошо, что ты мне напомнил. Что сделать нужно, чтобы так же хорошо учили и в приютах и иных местах? – царь даже троекратно перекрестил обоих.

– Всё уже продумал я Михаил Фёдорович, – посерьёзнел Пётр, – вот через год появятся первые выпускники наших школ, их и будем отправлять в разные города, учить детей. И в Уральские города пошлём и на Волгу и в Смоленские вотчины и в Москву в приюты, конечно. И так каждый год. Всё больше будет у нас выпускников и всё больше настоящих грамотных людей на Руси. Они и будут учить следующих, а те снова следующих через семь лет. Смотришь, через полста лет вся Русь грамотная станет и настолько вшивую Европу превзойдёт, что уже им толмачи нужны будут.

И вот теперь он ехал в возке и слушал Полиевкта, сына будущего. Читал мальчишка довольно бегло, но смысла в том, что он читал, не было. Пётр ужасался, неужели всё так запущенно. Нужно будет срочно начинать писать учебник по химии. Не ждать этого от Глаубера или ван Бодля, да и от ван Гельмонта не стоит. Не напишут. Как он здесь главный математик, так и химик, причём не главный, а единственный. Остальные просто вредители. Подвигли его к этой мысли следующие сентенции из толстейшего фолианта.

"Сера – однородное вещество, очень крепкого состава. Её материя жирна, однако отделить её масло простой перегонкой невозможно. При накаливание сера как бы исчезает. Она летуча, как дух. Если металл прокалить с серой он сильно увеличится в весе. Все металлы могут вступать в соединение с серой: все – но только не золото! Ртуть образует с серой киноварь, сера – чёрное тело и не в силах обратить ртуть ни в золото, ни в серебро, на чём иногда настаивают иные философы".

Вроде бы всё замечательно. Дальше, ещё лучше.

"Ртуть встречается в недрах земли, она не прилипает к поверхности, по которой быстро течёт. И всё-таки свинцу, олову и золоту ртуть в большей мере сродни, нежели другим. Она также амальгамируется с серебром и очень трудно – с медью. С железом ртуть тоже даёт амальгаму, но только с помощью исключительно тайного средства нашего искусства. Все металлы (только не золото) плавают в ртути. Ртуть часто употребляется для золочения (золотом) поверхности разных металлов".

Пусть немного коряво, но всё правильно. Молодцы алхимики! Как бы ни так. Там ведь и продолжение есть. Дальше идёт образование семи металлов в зависимости от "родительской пары" ртути и серы.

"В основе этих семи металлов лежат сера и ртуть. Если ртуть чистая, тогда смесь образуется в любых соотношениях. При быстром охлаждении смеси получается золото. Если ртуть взять отдельно и прибавить серу в расплавленном состоянии, получается медь. Ртуть и сера, взятые в нечистом состоянии, дают вместо золота железо. Если смешивание этих металлов идёт очень быстро, то образуется олово; если присоединение не прочно, то образуется свинец".

Просто замечательно, что господин Гебер не знал про никель, кобальт, алюминий и ещё про почти сотню металлов, интересно было бы посмотреть, как он выкрутился бы.

Следующая книга была "Зеркало алхимии" Роджера Бекона. Интересно эти два Бекона родственники? Роджер вторил Геберу.

"Основа металлов суть сера и ртуть. Эти два начала дали происхождение всем металлам и всем минералам, которых очень много и которые весьма разнообразны".

И ведь какое замечательное объяснение этой галиматье нашли.

"Если все металлы растворяются в ртути, значит, она служит первичным материалом всех металлов".

Порадовал один Френсис Бекон, да и то с небольшим натягом.

"Если же кто-либо глубже рассмотрит работы алхимиков и магов, то он, пожалуй, придёт в сомнение, чего эти работы были достойны смеха или слёз. Алхимик вечно питает надежду, и, когда дело не удаётся, он это относит к своим собственным ошибкам. Он обвиняет себя, что недостаточно понял слова науки или писателей, и поэтому обращается к преданиям и нашёптываниям. Или он думает, что ошибся в каких-то мелких подробностях своей работы и поэтому до бесконечности повторяет опыт. Когда же в течение своих опытов он случайно приходит к чему-либо новому по внешности или заслуживающему внимания по своей пользе, он питает душу доказательствами этого рода и всячески превозносит и прославляет их, а в остальном хранит надежду. Не следует всё же отрицать, что алхимики изобрели немало и одарили людей полезными открытиями".

А в целом молодец. Если ещё жив, то нужно будет его в Вершилово пригласить. Пётр помнил, что в одном из романов про попаданцев, этот бывший лорд-канцлер Англии, обвинённый во взяточничестве и изгнанный из власти, был основателем первого Российского университета. Нет, университеты мы пока создавать не будем. Пока там нечего изучать. Еле знаний на семь классов школы наскребли. Но пусть умный человек живёт здесь, а не "Там".

Событие двадцать шестое

Как там в песне? «У дороги есть начало, но конца дороги нет», ну или как-то, похоже. Врут. Есть конец. Пётр велел остановить возок перед медведями и вышел на этот самый конец дороги. Всё. Дома. Как он устал. Больше года получилось, отсутствовал. В молодости генерал Афанасьев и на войне был и во множестве командировок, что от войны только названием отличались, но никогда так не радовался возвращению домой.

Спешились и спецназовцы, даже Полиевкт, до этого дремавший, вылез из возка. Дома! Мишки ещё подросли. Первых забрал батянька, вторых царь батюшка, третьих патриарх Филарет. И каждые следующие были на полметра больше предыдущих. Первые были всего два с небольшим метра, эти уже далеко за четыре перевалили. Выросло и Вершилово. Вернее не само Вершилово, а карантин. Он начинался уже практически у мишек. Сотни бараков, десятки бань. Правильно Коровин политику партии понимает. На днях начнут прибывать переселенцы. Пётр их обогнал, но в Москве больше недели пробыл, так, что вот-вот должны первые притащиться. А ведь их несколько тысяч. А до весны, когда большинство поплывёт на постоянное место, ещё несколько партий прибудет. Два раза должен де Нойрей гугенотов прислать и Якоб Ротшильд следующую партию морисков привезёт. Заселим уже начатые пять городков, да и про Самару пора думать. Там сера и железный колчедан, там плодородные целинные земли. И там сейчас вполне безопасно. А потом и до Царицына доберёмся. Понятно, что при современных технологиях Волгодон построить невозможно. Там необходимы шлюзы, слишком большая разница высот. Это только писатели про попаданцев нагоняют туда кучу пленных татар, и они канал прокапывают. Там почти пятьдесят метров разница высот. Это с учётом Цимлянского водохранилища. Так его тоже построить надо. Даже если эти сто километров прокопать, то весь Дон просто утечёт в Волгу. И водопад будет в полста метров. Рукотворная Ниагара. Смешно. А шлюзы построить можно, что уж, дерево есть, железо есть, даже резина есть. Нет малости – электричества и мощных насосов. Один вариант, правда, есть. Можно срыть на самом деле эту разницу высот и построить шлюзы. Только без насосов работать канал будет только в одном направлении из Батюшки Дона в Матушку Волгу. Или нет? Ладно. Пока пленных татар нет. Подождёт канал.

Отвлёк от мыслей шум. Явно механический. И только тут Пётр заметил, что чуть дальше медведей построили трамвайное кольцо и по рельсам к нему, окутывая дорогу паром и дымом, прёт самый настоящий паровоз с двумя вагончиками. Смогли, значит. Наградить надо механиков. Не справедливо, что все медали получают военные. Нужно, как и в Советском Союзе, ввести медали и ордена за трудовые достижения. Медаль "За трудовую доблесть" и орден "Трудового Красного Знамени". Стоп, красного нельзя. "Трудового Андреевского Знамени" ещё хуже. Пусть будет орден "Ударник Труда".

Паровоз меж тем доехал до круга и лихо, развернувшись, остановился в двадцати метрах от мишек. А из вагонов с криками и плачем повалили люди. И всей толпой бросились к спецназовцам и Петру. А за поездом нарастал гул. По дороге мчалось на лошадях целое войско.

Пожарский такого не ожидал. По-другому встречу представлял. Ну, жена с сынов выйдут из дворца, ну, турчанки, Ванятка. А вот, что всё Вершилово ломанётся, точно не думал. И откуда прознали?

Пётр обнимался, пожимал руки, утирал слёзы и сопли, целовал родных, а народ всё прибывал и прибывал. Так ведь покалечить могут, а ещё хуже сами покалечатся. Ещё Ходынки тут не хватало. Пришлось протискиваться к трамваю и забираться на него. Речь двигать.

Тишина наступила, едва он руку поднял.

– Господа вершиловцы, побили мы шведов. Больше на нашу землю они точно не полезут. Всё остальное войско скоро прибудет. Есть убитые. Павшие смертью храбрых. Тридцать два человека домой не вернутся. Списки героев, погибших за землю русскую, есть у Афанасия Бороды. Потом у него возьмёте, проверите, нет ли ваших родичей в том списке. От себя могу обещать, что семью погибших не бросим. Как и предыдущие, вдовы будут за мужа деньги получать, пока не вырастет сын старший, а если нет сына, то пока не выйдет замуж младшая дочь. Простите, что не уберёг сынов и мужей ваших. Только не в гости мы ходили. На войне были. Погибают вои в битвах. Всех мёртвых товарищей мы привезём сюда и здесь в Вершилово похороним, чтобы было куда родственникам поплакать прийти. А теперь расходитесь, пожалуйста, по домам. Я тоже устал и родных больше года не видел.

Пётр слез с вагончика и обняв Марию, потянул её к возку. Тяжело рассказывать жёнам и матерям, что их сын с этой войны не вернётся. За долгую свою жизнь генерал-лейтенант Афанасьев много раз рассказывал родственникам погибших, как погиб их муж или отец или сын, но так и не привык. И сейчас комок в горле стоял. И ведь не последняя война. Ещё ведь Белоруссию с Украиной домой возвращать, ещё с татарами разбираться крымскими. Ещё торгуты-калмыки по степи шастают. Ещё временные союзники османы зубы покажут. Да и тридцатилетняя война не кончилась. Скорее только началась. Теперь, надо понимать место Швеции займёт Дания. В прошлой истории Валленштейн им серьёзно навалял. А теперь как получится?

Событие двадцать седьмое

Клаус Краузе приехал в Вершилово только позавчера, за день до возвращения князя Пожарского. Это было его второе путешествие через половину Европы и половину России. Когда больше года назад ему пришло письмо от младшего непутёвого братца из той самой Пурецкой волости, то Клаус долго отказывался в это верить. Он не меньше десяти раз прочёл письмо. Как Иоганн мог очутиться в такой дали от дома. Он ещё шестнадцатилетним пацаном ушёл из дома на север, в Дрезден, чтобы стать там военным. За все эти десять лет Иоганн только раз и был дома, случилось это уже после смерти отца. Брат хотел жениться и осесть в Аннаберг-Буххольце, но тут началась очередная война. В Праге поднялось восстание против власти императора, и Иоганн примкнул к идущим через их городок на Прагу войскам.

Больше Клаус брата не видел, а потом пришло это письмо. Что письмо на самом деле из Пурецкой волости красноречиво свидетельствовала бумага. Купить такую белую, гладкую и тонкую бумагу мог позволить себе не бедный человек где-нибудь в Вене. В Дрездене точно не купишь. Брат писал, что он сейчас в этой "волости", про которую рассказывают всяческие сказки, живёт, и работает химиком. И вот хозяин этой волости, князь Пожарский, приглашает всю семью Краузе перебраться в Вершилово, это главный город в этой волости. Там им всем дадут по большому дому с двумя печами, что топятся по белому, совершенно бесплатно. Правда для этого надо привезти с собой как можно больше камней, которые называются ложным серебром или "кобольдом" и ложную медную руду, что горняки прозывают "купферникель". В дальнейшем нужно будет ездить в Саксонию, и привозить отсюда и дальше эти же самые руды. Иоганн писал, что в рудах нет ни меди, ни серебра, там другие металлы, которые нужны князю Пожарскому, но лучше Клаусу не говорить никому, зачем ему эта руда, а собрать её по отвалам незаметно. Ведь если узнают, что кому-то она нужна, то на неё сразу цены поднимутся.

Клаус с двумя взрослыми уже сыновьями Людвигом и Матиасом Лукашем и племянником, сыном их старшей сестры Марии Гертруды, Филиппом, за столом с сиротливой запечённой рыбой и небольшим кувшином подогретого пива весь вечер обсуждали, стоит ли бросать здесь всё и довериться непутёвому братцу. Скорее всего, не решились бы горняки, но война, прокатившаяся по Саксонии, практически оставила шахтёров без работы. Нет, Дрезден не был захвачен католиками, но вот чума, следовавшая за войсками, унесла больше половины жителей. А потом ещё и несколько голодных лет. Здесь, южнее, в глуши, в горах, было чуть легче, только вот цены на руду упали. Мастера, что плавили медь, кто умер, а кто просто разорился. Последние пару лет Клаус, чтобы прокормить семью откопал обе припрятанные на чёрный день захоронки. Настал чёрный день. Теперь же и эти деньги кончились. И решили горняки поверить Иоганну.

Была одна закавыка в письме. В Праге нужно было зайти в какой-то банк "Взаимопомощь" и рассказать, кто они такие и куда едут. Там им должны дать денег и помочь с переездом. Конечно, через Дрезден дорога до Варшавы короче, но без денег далеко не уедешь. К Клаусу примкнул и племянник Филипп со всей семьёй и ещё один родственник Ральф Краузе – младший брат отца. Продали они за бесценок свои халупы, набрали из отвалов по вечерам, чтобы не привлекать внимание, ложной руды. Кобольда получилась телега, а купферникеля чуть больше, почти две телеги. Выехали в Прагу на семи телегах. Всего набралось восемнадцать человек, вместе со стариками и детьми малыми.

Дорога была долгой. Почти полгода добирались до этой самой Пурецкой волости. Просто счастье, что братец не обманул и в банке им на самом деле выдали денег, помогли купить лошадей поздоровше и объяснили, как лучше добираться. Так и поехали, из Праги на Вроцлав, потом Лодзь, Варшава, Белосток, Гродно, Минск, Смоленск, Москва, Владимир, Нижний Новгород. Долгая дорога. Приятные неожиданности начались после того, как миновали Смоленск. Дороги словно подменили. Ровные, широкие, без ям, ухабов, колеи, засыпанные мелким дроблёным камнем. И через каждые двадцать километров ихних постоялый двор с хорошей конюшней и недорогой и очень вкусной едой. Никто из семейства Краузе ничего подобного и не пробовал в жизни.

В само Вершилово переселенцев не пустили, а к ним не допустили Иоганна, пока они не прожарили все свои вещи в русской бане и сами там едва не померли. Потом пришёл доктор, всех очень внимательно осмотрел, и всё искал, не осталось ли на немцах вшей да блох. Врач был магометанин, а для осмотра женщин, ведь и срамные места проверяли, с ним была дочь его, тоже врач. На самом деле Вершилово город чудес. И только на третий день к ним допустили непутёвого братца. Иоганн пришёл не один, а с целой оравой профессоров. Они долго осматривали привезённые Клаусом камни. И опять странности. Химики эти были со всей Европы: и из Франции, и с Нижних Земель, и имперцы. Видно, остались учёные довольны, они похлопали Клауса по плечу и забрали телеги с рудами.

Потом было новоселье. Всем женатым выдали по дому. Целых пять домов. Да каких домов, не наврал Иоганн, две печи сложенные из кирпича и побеленные, стёкла настоящие в окнах. Плюс конюшня и коровник, ну и страшная русская баня, тоже с печью. Клаус зауважал младшего брата. И сам вон пробился в люди и про родственников не забыл. Молодец. Так и должен Краузе поступать.

Всех родичей пока пристроили на работу к металлургам местным, а вот с Клаусом поступили по-другому. Вызвал его главный строитель и металлург в Вершилово Зотов и предложил вновь съездить за теми же камнями.

– Так дорога половину года занимает в один конец, это я семьи год не увижу, – расстроился Клаус.

– Мы дадим тебе в провожатые наших пареньков и кроме того лошадей нормальных, это не ваши клячи, они и по полста километров могут за день одолеть, – принялся уговаривать русский.

– А мне, что с того? – насупился шахтёр, понимая, что не отвертеться от поездки.

– За тонну руды тебе выплатят по двести рублей, привезёшь две тонны, получишь четыреста рублей, ну и кони тебе останутся, – хитро прищурился Зотов.

– Когда выезжать? – оценил сумму горняк.

– Чем быстрее, тем лучше. До Дрездена, скорее всего, кроме этих трёх парнишек тебя будут сопровождать ещё десяток наших. Потом они отправятся в Золинген, хотим оттуда мастеров по изготовлению холодного оружия переманить. Как думаешь, поедут?

– Чего ж, не поехать. Вершилово! Только там война, поди, идёт.

– Ну, нам только в одну сторону, там ребята с переселенцами отправятся в Антверпен и потом морем до Риги.

– А с семьёй моей что будет? – спохватился Клаус.

– Дети в школу пойдут, взрослые тоже, только вечернюю. И по десять рублей выплачивать будем ежемесячно, пока не вернётесь.

– А если не вернёмся? – вздохнул шахтёр.

– Тогда, пока младшие не начнут сами зарабатывать, платить будем.

Второй раз легче было. И дорога знакомая и денег больше и кони на самом деле другие. Парнишки попались интересные. Было ребятам по семнадцать годков, и знали они не только немецкий, но и польский и голландский и латынь. А ещё они могли за себя постоять. В Лодзи на постоялом дворе к ним прицепились пьяные шляхтичи с требованием продать им коней. Вернее, поменяться конями, ну и паны чуть доплатят. И ни какие уговоры на поляков не действовали. В конце концов, дошло до сабельной схватки. Трое его попутчиков легко уложили шляхтичей, хоть тех было в два раза больше. Только этим не закончилось. Один из поляков успел удрать и через час, когда русские уже запрягали коней, собираясь двинуться дальше, в ворота постоялого двора ворвалось десятка полтора поляков с саблями наперевес. Через пятнадцать минут Клаус вместе с парнишкам покидал постоялый двор. А во дворе горой были уложены двадцать раздетых поляков. Русские с них даже кресты сорвали. Оружие забрали с собой. Трое совсем молодых пацанов застрелили и зарубили четырнадцать шляхтичей, пока Краузе успел прочитать только один раз "Отче наш". А если бы тот десяток, что отделился от них днём раньше, был с ними? Русские бы весь Лодзь перебили?

Второй раз его охране пришлось применить свои навыки в самом Аннаберг-Буххольце. Имперцы решили тоже коней для армии реквизировать. Всех семерых закопали среди отвалов руды. В своём городке Клаус встретился с напарником по шахте Куртом Цогелем и предложил ему тоже привезти в Вершилово телегу купферникеля. Один чёрт, работы нет. Курт расспросил про дорогу и обещал подумать. Пусть думает. Двести рублей за полжизни не заработаешь.

И вот он дома. Вернее снова в карантине. И правильно. В Европе чума и прочие болезни, а здесь теперь живёт его семья. Зачем им болеть. Лучше он, Клаус, лишний раз в баню сходит.