355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Дашков » Бледный всадник, Черный Валет » Текст книги (страница 10)
Бледный всадник, Черный Валет
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 18:05

Текст книги "Бледный всадник, Черный Валет"


Автор книги: Андрей Дашков


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

31. СВИНАРЬ

Человечек Начальника был далеко не на первых ролях во вражеском стане, однако занимал и не самое последнее место. Как раз такое, чтобы находиться в курсе всех важных событий и не слишком высовываться, рискуя своей шкуркой. В течение нескольких лет он подбрасывал Заблуде-младшему полезную информацию, оставаясь вне подозрений.

Гришку это не очень-то радовало. Он сделал вполне логичный вывод, что и среди его людей, вероятно, есть Иуда. Наверняка есть. Приходилось мириться с этим «фактором», поддерживавшим шаткое равновесие сил. Впрочем, Григорий лелеял слабую надежду на то, что игрок, перещелкавший его людей, невольно произвел чистку рядов.

Информатора звали Семен Щетина. Свои пятьдесят он прожил бобылем и жалел об этом крайне редко – чем старше становился, тем реже. Он заведовал свинофермой, располагавшейся на территории поместья. Под его началом было около десятка батраков и более пятидесяти взрослых свиней. Хозяйство приличное, хлопотное, но Семен считал, что ему повезло. Он жрал мясо дважды в день, и вряд ли ему грозила смерть от голода. Скорее от пули. Или от туго затянутой веревочной петли. Но лучше всего было бы умереть от старости…

Ферма постепенно расширялась, а подопечные Семена жирели и приносили здоровый приплод. Секрет высоких достижений в животноводстве был прост – Щетина питал к свиньям неподдельный интерес. Наблюдая за ними долгие годы и досконально изучив их поведение, он не переставал удивляться тому, до чего же эти твари похожи на людей. Особенно когда проголодаются… Его уверенность в физиологическом сходстве двух видов возросла еще больше после одной поучительной беседы, которая состоялась в кабаке. Какой-то пьяный в дымину интеллигент – случайный собутыльник – поведал Семену о том, что в старину неизлечимо больным людям пересаживали внутренние органы свиней. И, судя по всему, успешно.

Щетина тоже был, мягко говоря, нетрезв. Тем ярче оказалось впечатление от услышанного. Он был сражен наповал. Каково это – жить со свиным сердцем? Или легкими? Или почками? Или печенью? Или… Дальше Семен в своих фантазиях не заходил. Ему становилось не по себе. Слишком уж часто видел он эти самые внутренние органы, когда на ферме резали хрюшек. Зрелище не для любителя животных, к коим он причислял и себя. Кровь, пар, кишки, предсмертные судороги… Бр-р-р!..

В общем, мысль о пересадке крепко засела в голове у Щетины – тем более что самостоятельных идей у него отродясь не водилось. Он был не прочь провести некоторые предварительные опыты. Конечно, с разрешения Ферзя. Тот сперва поднял его на смех, но затем переговорил с Полиной и внезапно изменил точку зрения.

Получив хозяйское благословение, Семен рьяно взялся за дело. Он отобрал лучших поросят и внебрачных крестьянских детишек, которых в поместье хватало с избытком. Он оборудовал при свиноферме операционную. Выкупив у старьевщика набор хирургических инструментов, он заточил и начистил их до устрашающего блеска. В развалинах городской библиотеки он отыскал книжонку по трансплантации и чудом сохранившиеся анатомические атласы. Вооружившись всем этим, а главное, неугасимым энтузиазмом, Щетина принялся экспериментировать. Занимался он своими экспериментами по ночам, в свободное от основной работы время. Неудивительно, что вскоре ферма приобрела дурную славу.

Задача оказалась сложнее, чем он думал. Угробив с полдесятка малолетних подопытных, доморощенный хирург сделал паузу, чтобы переосмыслить проблему. Жертвы упорно отказывались дышать поросячьими легкими или переваривать пищу поросячьими желудками. Заодно выяснилось, что и нитки для операций нужны какие-то особенные, а Семен зашивал «пациентов» обыкновенными, льняными… Он был так поглощен своими изысканиями, что чуть не прозевал конспиративную встречу с Заблудой-младшим.

Они встречались в условленное время (обычно в новолуние) и в заранее оговоренных местах (порой довольно экзотических). Семен побаивался Начальника, но служил не за страх, а за совесть. У него были идеалы. Веселая и разгульная городская жизнь импонировала ему гораздо больше, чем скучная и однообразная деревенская, заполненная вдобавок отупляющим трудом. (Кстати, немаловажную роль при вербовке сыграло то, что Начальник вполне мог запретить Щетине появляться в городе – если бы они вдруг не договорились. Поскольку они договорились, свинарь по-прежнему расслаблялся, шляясь по кабакам, – однако не так часто, как ему хотелось бы).

Щетина мечтал о том дне, когда Гришка шлепнет Ферзя и установит в поместье свои порядки. При новом режиме Семен рассчитывал возглавить «коллективное хозяйство». Или, на худой конец, ветеринарную клинику. Его заслуги перед Начальником города Ина были весомыми.

Он жил в коттедже, стоявшем в двух сотнях шагов от главной усадьбы и совсем рядом со свинофермой. После того, как прошел слушок о непотребствах, творившихся в операционной, местные стали огибать Семена десятой дорогой. Бабы его возненавидели, а детишки панически боялись. Он не очень сильно огорчался и не слишком долго переживал по этому поводу. Учитывая его секретную миссию, находиться в изоляции и внушать малограмотным соседям суеверный страх было даже полезно.

Когда от одиночества становилось совсем невмоготу, Семен пользовал молоденьких свинок. Те оставляли приятное впечатление (если, конечно, забыть об ароматах) и не требовали дополнительных затрат на ухаживание. Умное словечко «зоофил», которое иногда употреблял помещик, Семена не обижало. Ради торжества идеалов можно было стерпеть многое…


* * *

Очередную встречу Григорий назначил на старой ветряной мельнице, служившей своего рода неофициальным разделительным пунктом между владениями Начальника и Ферзя. Сама мельница давно пришла в негодность и считалась нейтральной территорией.

Прежде сюда частенько забредали смешанные парочки, чтобы попытаться стереть грань между городом и деревней или по крайней мере уменьшить зазоры. Это удавалось им до тех пор, пока не случилась крупная ссора из-за одной скороспелой деревенской Лолиты и мельница не украсилась десятком трупов цветущего возраста. До полномасштабной войны дело не дошло, но идиллия безвозвратно канула в прошлое.

Щетине выбор Начальника нравился. В случае чего Семен всегда мог сослаться на то, что ездил на мельницу пообщаться с какой-нибудь неразборчивой городской бабенкой. Иметь алиби было жизненно важно. Свинарь неоднократно видел, что случалось с теми, у кого этого самого алиби не оказывалось. Ферзь не упускал возможности потренировать свою свору.

Поэтому Семен тщательно подготовился к встрече, стараясь не упустить из виду ни единой мелочи. Он даже положил в карман пару презервативов, изготовленных кустарным способом, надел новую рубашку и оросил себя сомнительными благовониями, чтобы заглушить неистребимый свиной запах.

Он решил прогуляться до мельницы пешком. Бояться ему было некого, кроме патрулей, а их маршруты Семен изучил с точностью до десяти метров и пяти минут.

Вечер выдался ветреный, и задолго до того, как Щетина приблизился к ободранным мельничным крыльям, он услышал душераздирающий скрип ржавой оси, далеко разносившийся по окрестностям, – еще одна причина, чтобы в плохую погоду это место никому не казалось приятным. Заблуде с его железным характером было, конечно, плевать, а вот свинарь не на шутку разнервничался…

Семен пошел на звук, раздвигая руками мертвые конопляные стебли и стараясь не свалиться в многочисленные мелкие овражки, избороздившие землю, как морщины – стариковскую рожу. Кое-кто утверждал, что это остатки окопов.

Луны не было. Все еще невидимые крылья перемешивали влажную темноту…

Щетине вдруг почудилось, что его засасывает в гигантскую мясорубку.

Ветер настойчиво подталкивал в спину. Скрип незаметно превратился в однообразный крик, будто где-то рядом страдало тупое животное, попавшее в трясину.

Семена охватила паника. Двигаться вперед и возвращаться домой было одинаково страшно. Единственное, на что он мог рассчитывать, это на пистолеты Заблуды-младшего. Сам свинарь боялся оружия – особенно той ответственности, которая возникает, когда его достаешь… Он побежал в сторону мельницы, однако попасть под защиту огневой мощи Начальника так и не успел.

Черный смерч налетел сзади. Семена оторвало от земли, и все ориентиры сгинули в мглистом тумане. Свинаря с бешеной скоростью завертело вокруг оси, проходящей через макушку и мошонку. В глазах у него померкло. Его стошнило, и он изверг из себя остатки полупереваренного ужина. Они слабо фосфоресцировали, летая по спиральным траекториям; снизу это было похоже на фейерверк или карнавал светлячков… Затем Щетина почувствовал запах эфира, которым и сам часто пользовался, усыпляя голозадых ребятишек, и погрузился в удивительно мирный сон.

Вначале сон был очень глубоким; позже Семену приснились свиньи. Множество свиней, однако не на ферме, а в операционной. Впрочем, не совсем свиньи – скорее всевозможные гибриды. С руками, ногами и прочими «излишествами». Похоже, кто-то интересовался пересадкой органов и конечностей не меньше свинаря (но с гораздо большим успехом). Собственный «близнец» Семена, болтавшийся поблизости, выглядел настолько странно, что хозяин его даже не сразу признал.

Это было одно из тех сновидений, после которых совершаются эпохальные открытия и раздаются крики «браво!», «эврика!» и прочие знаменитые восклицания. Щетина увидел операции по трансплантации во всех подробностях.

Однако воспользоваться полученными знаниями ему не довелось.


* * *

Начальник спокойно покуривал, пряча самокрутку в кулаке. Жуткий скрип мельничной оси и весьма вероятное наличие призраков не повлияли на его душевное равновесие. Он сидел на березовом пеньке в двадцати шагах от мельницы и, как всегда, был готов к любым неожиданностям. Например, к тому, что Щетина приведет с собой людей помещика. Чем еще можно было объяснить его опоздание? Сам Гришка был пунктуальным человеком, и ему очень не нравилось, когда другие опаздывали. Это означало, что в воспитательных целях он врежет Щетине под дых. Если же тот придет не один, то умрут все. Заблуда-младший умел сводить сложные и запутанные вещи к простым и понятным.

Он решил дать свинарю лишних полчаса – очень уж хотелось выведать, что там затевает старая сволочь Ферзь. Поэтому Начальник стал свидетелем необычного атмосферного явления. Внезапный порыв ветра сорвал шляпу с его макушки и забросил куда-то вверх. Подняв голову, Гришка увидел нечто, напоминавшее огромную крестообразную тень, вращавшуюся на фоне тяжелых облаков. Или попросту рваное полотнище, которое пронеслось мимо мельницы. В общем, Начальник не успел разобрать, тварь ли это, обман зрения или тряпье, сорванное с огородного пугала. Как выразился бы Жирняга, «НЛО». В любом случае, размеры черной каверны были впечатляющими. В ее середине мерцали искры, похожие на звезды…

Когда стало ясно, что Щетина уже не появится, Григорий мысленно записал себе штрафное очко. На всякий случай. Лучше переоценить, чем недооценить противника. Можно было не сомневаться, что свинарь расколется еще до того, как его начнут медленно поджаривать на костре или загонять иголки под ногти. Вероятно, мальчики Ферзя сейчас этим и занимаются…

Но если бы Начальник города Ина знал, что будет дальше, он не зацикливался бы на пустяках.


* * *

Придя в себя, Семен сразу же почувствовал: что-то не так! Он испытал целую гамму странных, непередаваемых ощущений. У него было чудовищно тяжелое, разбитое, желеобразное тело – и в то же самое время тела как бы не было. Нервы висели в пустоте, будто провода, протянутые во все стороны и прикрепленные изнутри к раздувшейся оболочке; по ним мчались сигналы боли. Кожа дико зудела. Кто-то грубо пощипывал окраины его бесформенной туши.

Открыв глаза, он увидел справа от себя голый розовый свиной зад с вопросительным знаком хвостика, деликатно прикрывавшим анальное отверстие. Чуть левее находилось разбитое корыто. Еще левее – рыло в отрубях. Запах стоял нестрепимый. Вокруг клубились мухи, сердито жужжали и норовили сесть на веки. Щетина поморгал. Даже это простое упражнение далось ему нелегко. Лицевые мускулы работали из рук вон плохо.

Значит, он лежал в свинарнике. Хорошо, что не на кладбище. Это был, вне всяких сомнений, его свинарник, знакомый заведующему до мелочей…

Шея болела так, словно на ней застегнули раскаленный докрасна металлический ошейник. С невероятным трудом Семен опустил голову ниже. При этом что-то захрустело у него на затылке.

Он увидел грязно-розовую плоть и загаженный пол. На полу толкались поросята, дрались за вакантные места у сосков огромной брюхатой свиньи и повизгивали точь-в-точь как невинно убиваемые детишки во время хирургических экспериментов без наркоза.

До Щетины не сразу дошло, что и брюхо, и соски, и молочные железы, и копытца принадлежат теперь ему – вместе со всеми свиными потрохами. Правда, от него самого осталась одна голова – так что еще неизвестно было, кто кому принадлежал!..

Он долго не мог поверить в это, а когда поверил, то завыл от ЖИВОТНОГО ужаса. Потом он увидел две пары сапог за деревянным ограждением и услышал низкий хохот Ферзя. Раскаты здорового, жизнерадостного смеха длились не меньше минуты. Ужас Семена сменился чисто человеческой предсмертной тоской.

– Доигрался, дебил? – спросил помещик, вдоволь насмеявшись. – Кто ж это тебя так, а? Хоть бы хряку твою тупую башку пришили!..

Щетина честно пытался, но обнаружил, что не может издать ни одного членораздельного звука. В глотке будто застряла сосиска. Жирная тяжелая муха врезалась ему в правый глаз и сорвалась в штопор.

– Извини, – сказал помещик и зевнул, потеряв интерес к бывшему свинарю. – Сам понимаешь, времена сейчас не те, чтобы народ пугать.

Он дал знак человеку, стоявшему рядом. Батрак подошел к кормящей «свиноматке». Щетина увидел одним глазом топор у него в руках и тонко заскулил.

Батрак перекрестился. Топор взлетел.

Хруст; мгновенная вспышка боли; черный колодец. Для головы заведующего свинофермой все было кончено. Ее зарыли на помойке. А его туша оказалась рекордной по количеству сала.

Что же касается копченых окороков, которые особо любил Ферзь, то их могло бы хватить на несколько месяцев.

32. БОЛЬШАЯ МАМА

Священник смотрел вслед удаляющейся ведьме так пристально, словно пытался просверлить взглядом ее затылок и разгадать тайнопись ее извилин. У него самого в голове была редкая кашица. Хотелось материться; попа сдерживали лишь необычность и мрачная торжественность обстановки.

Полина свернула за угол; некоторое время было слышно раздражающее шарканье ее подошв. Потом и эти звуки пропали. Священник остался один на один с неведомым «благодетелем».

«Если спросят… Спросят?!» Это было что-то новенькое! Впрочем, никто не потрудился объяснить священнику правила игры. Он согласился сыграть с завязанными глазами – и теперь мог обижаться только на самого себя.

Перед ним была дверь из гофрированного металла с надписью, состоявшей из огромных красных букв:

РЕАНИМАТОР БОЛЬШАЯ МАМА

Смысла надписи священник не улавливал, однако само слово «реаниматор» было неприятным, как скольжение мордой по гофру. Довесок «Большая Мама» успокаивал, но лишь частично.

У попа появились иррациональные идеи – например, относительно того, что за дверью может обнаружиться двухметровый скелет мясника с разделочным ножом в руке или нечто в этом роде… Оказалось, ничего похожего.

Он осторожно открыл дверь, отодвинув ею сугроб пыли.

Огромная темная комната сложнейшей конфигурации. Нагромождения металлических шкафов и пыточных приспособлений. То ли операционная, то ли вычислительный центр (из фильмов священник почерпнул сведения не только о подобных заведениях, но и о вокзалах, аэропортах, Ялтинском курортном комплексе, парижском кабаре «Мулен-Руж», буровых вышках, компьютерах, сверхзвуковых истребителях, Стене Плача, Берлинской стене, стриптиз-барах Нью-Йорка и алмазных копях ЮАР. Грамотный он был парень, этот священник! А вот что такое «реаниматор», он не знал. Ну ничего – скоро узнает!).

Все было присыпано толстым слоем пыли, смягчавшим цвета и очертания предметов. Отблеск свечи едва угадывался на мохнатых экранах мониторов. Мертвый мир пластика, стекла и листовой стали. Священник постоял в нерешительности. Зачем старуха послала его сюда?

Для очистки совести он решил все же сделать обход. Пересек незримую границу – и вспыхнул тусклый свет. Красный, аварийный, тревожный, липкий, будто доставленный по световодам из самой преисподней.

Священник шлепнул себя ладонью по лбу, чтобы выбить из головы дурь. Задул свечу и положил на пол прямо напротив входа – на всякий случай. Красные светильники были разбросаны хаотически; священник двинулся к ближайшему островку, озаренному одной такой багровой «луной».

Здесь был воздвигнут несимметричный храм, увенчанный большим экраном («И да узрит око Его все прегрешения твои!»). Перед фасадом храма – кресло (удобное, как раз для покаянной молитвы) и алтарь со множеством кнопок, клавиш, переключателей и приборов. Детектор для проверки на вшивость…

Священник, которому было в общем-то нечего терять, опустился в кресло. И услышал отдаленный гул. И увидел мерцание запыленного ока…

Когда до него дошло, что надо очистить монитор, на экране уже появилось сообщение. Для НЕГО. А для кого же еще?!

Он стер пыль тремя взмахами рукава. Закашлялся. Вгляделся.

Красивые ровные буквы. Изысканно-вежливый текст на старорусском. Священник был приятно удивлен.

«Сегодня 21 ноября 2098 года. 14 часов 08 минут по местному времени. Добро пожаловать в гости к Большой Маме! Будьте любезны, назовите свое имя, и мы сможем поколебать воздух ко взаимному удовольствию. Общение – роскошь. Ученье – свет. Неученье – тьма. Без труда не выловишь и рыбку из пруда. Конец».

Пара-тройка последних фраз несколько смутили священника, но не слишком, не слишком. Он не заметил, что по обе стороны от монитора ожили, замерцали и задвигались, нацеливаясь на него, два «глаза» поменьше. Мутные, будто с перепоя…

Священнику почему-то показалось глуповатым произносить собственное имя. Набор звуков, который наверняка ничего не скажет Большой Маме.

– Я священник, – нехотя пробормотал он.

И тут ОНО впервые заговорило. Голос был под стать инфернальному свечению – синтетический, лишенный интонаций, скрипучий, свистящий, ровный, безжизненный. Кошмарный голос загробного привратника. Болезненное воображение священника наделяло его эмоциями, сарказмом и оттенками смысла.

Состоялся следующий диалог.

– У вас есть пенис? – спросила Большая Мама без обиняков.

Священник смутился. Он хотел промолчать, но спустя несколько секунд из невидимых динамиков раздался душераздирающий свист, который подействовал на него, как удар бича.

– Есть, – поспешно сказал он и вытер пот со лба.

– А шарики?

– Какие шарики?

– Для карманного бильярда, уважаемый.

– Д-да! – Священник проявил чудеса сообразительности. – И шарики тоже.

(Он вовсе не был уверен в этом. Он даже машинально опустил руку, чтобы потрогать предметы обсуждения.)

Большая Мама продолжала:

– Открываю файл. Священник. Пол – мужской. Не женский. Не кастрат. Местоимения: он, его, ему, его, им, о нем. Замечательно выходит, не правда ли? – Затем слегка изменившимся, как бы ЧУЖИМ, подслушаннным голосом: – «Надо заменить этот хренов блок!..» Род занятий? – рявкнуло ОНО напоследок.

– Я священник, – повторил он растерянно и тупо.

– Так. Священник, – просвистела Большая Мама. – Поп. Святой отец. Чмокни перстень с рыбой. Каков поп, таков приход. Ваше Преподобие. Батюшка. Отец Федор. Поп монашку через ляжку… Целибат – зверство инквизиции. Дэмьен Каррас. Креста на тебе нет. Иоанн Павел Второй. Так, может быть, вы, святой отец, партийный? В тихом пруду черти водятся. Аминь. Хорошее слово. Успешно колеблем воздух. Испытываем взаимное удовлетворение. Сообщите, пожалуйста, цель входа в систему. Аминь.

– Я… – начал священник и осекся. Он ожидал чего угодно, только не подобной дикости. Он допускал существование иных форм жизни (неисповедимы пути Господни!), но здесь было нечто совсем чуждое. В его голове это не укладывалось. Он не осознавал даже, с ЧЕМ имеет дело. Любые слова в его исполнении прозвучали бы смешно, неуместно и жалко, будто детский лепет…

Наконец он решился:

– Мне нужна помощь.

– Принято. Помощь. Священник, сообщите, пожалуйста, род помощи. Ваш выбор. На экране – падающее меню. Дублирую для удобства: материальная безвозмездная, переместить объект, принять роды, сформировать симбионтов, фальсифицировать результаты опроса общественного мнения, поплакать в жилетку, инсценировать суицид. Следующий раздел: сексуальное удовлетворение, финансово-экономическое обоснование, аудиторская проверка, душевный разговор, ремонт системы… «У нее глюк. Крыша едет. Протрахался с материнкой до утра. Блок восемьсот семнадцать бэ-о-а необходимо заменить. Прошу тебя, как человека»… подготовка к эвакуации, личный гороскоп, диагноз физиологического состояния, полный бихевиористический прогноз… «Если бы только не этот хренов блок!» – «На безрыбье и сам раком станешь». Аминь.

Священник был раздавлен. Теперь он понимал еще меньше, чем вначале. Ведьме удалось-таки посмеяться над ним. Подлая старуха. Какое изысканное сочетание постклимактерического синдрома и маразма!.. А он тоже хорош. Доверчив, как гимназистка. Приперся сюда через болото, рискуя жизнью и остатками здоровья, – и ради чего? Такого стыда и такого неудобства он не испытывал давно…

Нарастающий свист вернул его к реальности. Бежать… или продолжать?! А что, собственно, он теряет?

– Понимаете, у меня есть труп…

– Принято. Выбор закончен: сексуальное удовлетворение. Пройдите, пожалуйста, на участок вэ-два. Через шесть минут труп будет подготовлен к использованию. Сообщите приблизительную продолжительность процедуры. «Как вам моя жена?» – «Что-то сегодня холодновата»… – «Еще бы – в такую погоду лежать и руку на манде держать». Объект отсутствует в пределах видимости. «Говори, падла, куда труп подевал?»… Извините, священник, скорректируйте выбор. Аминь.

– Нет. Все неправильно. Дерьмо собачье! – Священник понял, что это жутковатое нечто втянуло его в почти ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ разговор. Он заставил себя дышать глубже. – Меня привела сюда ведьма. То есть Полина…

– Принято. Рекомендации лучших собаководов. Мои поздравления. Полина Активная. Пол – женский. Не мужской. Детородная функция – отсутствует. Местоимения: она, ее, ей, ее, ею, о ней. Штатный сотрудник лаборатории с одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Особые заслуги – имеются. «Эх, засадить бы сейчас Полине по самые помидоры!» – «Интересно, она в рот берет?» – «Джентльмены такие вещи не обсуждают!»… Обращение к файлу Активной. Оговорен приоритетный выбор: краткосрочный ривайвл с формированием симбионтов. Объекты: лицо мужского пола, которое назовет себя «священник», и предоставленный им «феникс». Чудесно. «Если бы только не восемьсот семнадцатый! Меня недавно начальник на ковер вызывал». – «Ну и?» – «Что – ну?! Трахнул по полной программе!»… Приятно было поколебать с вами воздух, уважаемый священник! Будьте любезны, подтвердите ваше согласие на приоритетный выбор Активной. Аминь.

А что ему было делать? Он подтвердил. Знакомое слово «начальник», произнесенное в непонятном контексте, насторожило его, однако не настолько, чтобы спорить.

– …Принято. А вы симпатичный мужчина, священник! Может быть, пригласите как-нибудь на чашечку кофе? Меня зовут Большая Мама. Запишите. Не могли бы вы ознакомить меня с вашим пенисом? К следующему визиту я подготовлю запасные влагалища. Желаю вам успешного завершения процедуры. «Болтун – находка для шпиона». «Если б я имел коня, это был бы номер…» Пройдите, пожалуйста, в сектор эр-ноль один. Оставьте труп на приемном конвейере. Аминь.

Священник стал озираться в поисках «приемного конвейера». Знать бы еще, как эта штука выглядит!

– Где конвейер? – Спросить оказалось проще.

– Следуйте к источнику света, мигающему с частотой один герц.

Ученье – свет. Неученье – тьма. «Если б конь имел меня, я б, наверно, помер». «Мойте руки перед едой. Остерегайтесь кишечных паразитов». Восхищена вашей смелостью, священник! И вашими наклонностями. Родственная душа. «Мы так близки, что слов не нужно». Аминь.

Священник не понял, что такое «частота один герц», но в этом склепе мигала только одна лампа – справа от входа. Он вышел за дверь и вкатил во владения Мамы кресло с трупом Валета. Реаниматор назойливо комментировал каждый его шаг. И подавал команды.

– «Феникс» в поле зрения. Вторая степень разложения. Многочисленные ожоговые повреждения покровных тканей. Правее! Восемь огнестрельных ранений. Еще правее! Необратимые повреждения внутренних органов. Прогноз на краткосрочный ривайвл – благоприятный. Прямо! «Поторопись, сынок! Время – деньги. Деньги – грязь, но без них – никуда»… Перекладывайте труп, священник. Аминь.

Священник вздрогнул. Голос реаниматора царапал его уши, будто металлическая стружка.

– Вы закончили, священник? – Большая Мама стала вкрадчивой.

– Да, – проговорил он, заподозрив подвох.

И не ошибся.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю