Колдунья Лебедь и витязь Поток (СИ)

Текст добавлен: 1 августа 2017, 22:00

Текст книги "Колдунья Лебедь и витязь Поток (СИ)"

Автор книги: Андрей Демидов

Жанр:

Поэзия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Назад к карточке книги

И страх настал неизъясним.

Ударил колокол печально,

Священник ладан воскурил,

Добрыня песнь запел прощально,

Вход узкий камнем завалил.

Запели люди песни, после

Поочередно каждый брал

Земли заиндевевшей горсти,

И сверху камень осыпал.

Прощай же витязь, спи спокойно.

Прощай, любимец всех богов!

Приняв венец свой добровольно

Спи, победитель степняков!

Как только свет померк последний

Настала тишь, печаль и тьма.

Лучина высветила бледный

Лик Марьи, краешек стола.

Тулуп на лавку витязь кинул,

Во тьме кромешной глаз сомкнул,

Меч снял, кольчугу, лег на спину.

Спать не хотелось, но уснул.

Сгустился воздух, задохнулся

Огонь на кончике щепы,

А Поток в сотый раз очнулся,

И глаз стал видеть всё средь тьмы.

Увидел он и пол и стены,

И Марью-Лебедь в жемчугах

В гробу своём заиндевелом,

Припасы бренные в углах.

Вставал, ходил, опять ложился,

И вечность вязкая текла.

Вдруг потолок зашевелился,

Дубовый пол и край стола.

Сползла серебряная чаша,

Упала, звон, подземный гул

Глухой послышался тот час же,

Земля осыпалась в углу.

Раздались брёвна, и в могилу

Проникла змеева глава

И пасть огромную раскрыла,

Зажглись огромные глаза.

Шипя выстреливала жало,

Горючей брызгая слюной,

И чешуя заскрежетала,

Змеилось тело за главой.

Вот туша змея в пол обхвата

Сложилась кольцами на пол,

И змей изрёк: "Вот мне услада -

Живой мертвец ко мне сошёл!

Отдай мне душу, а за это

Тебя введу в подземный мир.

Бессмертным до кончины света

Войдёшь на наш сладчайший пир.

Всё, что мечталось в жизни прошлой,

Тебя там будет окружать.

А коль пресытишься, не сложно

Тебе в мир верхний попадать.

Чтоб там творить чего угодно

Средь беззащитных бренных тел.

Я усыплю тебя безбольно,

Возьму к себе – вот твой удел!"

Три головы змеи всё ближе.

У Михаила за спиной,

Пока не видит он, не слышит,

Марьяна крутит головой.

Глаза открыла, затаилась,

Взор устремила ледяной.

А тело змеево струилось.

Тут богатырь сказал: "Постой!

Дай мне напоследок мне напиться,

Потом пробей клыком своим.

Куда теперь нам торопиться?

Сперва давай поговорим".

А сам тихонько отступает

Туда, где меч лежит в углу.

Он очень быстро меч хватает,

И бьёт змеиную главу.

А змей струится, не даётся,

От чешуи искра летит.

Вот-вот вкруг витязя совьётся,

Того гляди клыком пронзит.

Вот Михаил за клещи взялся

Те, что Добрыня положил,

Со всею силушкой собрался,

За шею змея ухватил.

Терпел и жал, что было мочи,

Держал клещами смерть саму.

А змей всё бьётся и клокочет,

В огне могила и в дыму...

Но Михаил не отступает,

Хоть змею битва нипочем.

Он клещи к полу прижимает

И рубит головы мечём.

Ударил, что хватило силы,

И панцирь огненный пробил,

Поднявшись посреди могилы,

Он змею головы срубил.

Уже дышать в могиле нечем,

И только стон из бледных уст

Исторг наш витязь после сечи

И вдруг упал на пол без чувств.

Взывая к змею сладострастно,

Тут Марья медленно встаёт,

Неподражаемо прекрасна

Над мёртвым змеем слёзы льёт.

Немало времени минуло,

Жар разошёлся под землёй,

Прохладным воздухом подуло.

Очнулся Поток, встал живой.

Среди побоища умылся,

Ещё кружилась голова.

Он мёдом с хлебом подкрепился

И понял – Марья не мертва;

Лежит во сторону другую

От входа, сбились жемчуга:

На шее белой кровь и уголь,

Кровь на руках и на ногах.

Он к Марье бросился, дыханьем

Её пытался отогреть,

И оживить своим желаньем

Здесь, где сошлись и жизнь и смерть.

Потом он ковш с водой святою

Среди разгрома отыскал,

Обрызгал Марью той водою

И чудо света увидал.

Вот Марья дёрнулась и встала.

Сказала: "Здравствуй, милый мой! -

Затем добавила устало, -

Пойдём теперь скорей домой!"

К ней Поток бросился и обнял,

От счастья словно зачумлён.

Он ничего совсем не понял,

И льда в глазах не видит он.

Стучать он стал, кричать и биться,

Бог наверху услышит вдруг.

И вот, в счастливую седмицу,

Ему ответили на стук.

В дыре мелькнул лучины пламень,

Вдруг землю принялись копать,

Вот откатили вскоре камень,

И солнце стало проникать.

Из ямы проклятой ослепший

На солнце вышел Михаил.

Вдыхал блаженно воздух вешний,

Людей вокруг благодарил.

Все закричали: "Чудо света!" -

Когда услышали рассказ

И вышла Марья: "Правда это!"

Но чувств лишилась в тот же час.

И время общего веселье

Сменилось временем тоски,

Потом изрубленного змея

К народу вынесли куски.

Вернулись с вестью в город Киев,

Разлился звон колоколов.

Несли на пиках панцирь змиев

И пасти трех его голов.

Встречать их вышел князь Владимир

И бочку крепкого вина

Народу выставил и пили,

Пока не выпили до дна.

Один Добрыня был не весел,

Злодейства он почуял нить.

От Марьи ждал другой кудеси,

Пытался Потока хранить.

Всё успокоилось, но вскоре

Несчастье – вороги идут,

Как волки рыщут на просторе,

По льду, снегам сюда грядут.

Вот князь, помешкавши немного,

Охочий кликает народ,

Берёт дружины часть в подмогу,

И выступают все в поход.

Он рвался в бой неудержимо,

И сели разом на коней,

Его бояре и дружина,

И все двеннадцать сыновей.

А в Киев-граде оставляют

Добрыню, Потока, других,

И управление вверяют

В делах торговых, городских.

И дельно правили, без злости,

И наслаждались бытиём,

Когда с большим обозом гости

Вошли в ворота светлым днём.

Привел их царь земель далёких

Иван Окульевич – купец,

Любил поддерживать убогих,

На гуслях звончатых игрец.

И вот на торжище весёлом

Иван Окульевич гулял,

И неожиданно в торговом

Ряду он Марью повстречал.

Прожгла всё сердце молодица

Царю заморскому, и он

Искать стал встреч, болеть, томиться

В глухую ночь и ясным днём.

Когда Добрыня был в отъезде,

А славный Поток крепко спал,

Иван в окно полез без чести

И Марью-Лебедь там застал.

Сказал: "Неведомая сила

Меня в чертог твой завела.

Краса твоя меня пленила,

Уж сердце стонет от тепла.

Уйду, но дай мне наглядеться

И пропаду навеки прочь,

Чтоб там вдали в горящем сердце

Свою назвать Марьяной дочь.

Чтоб имя это постоянно

Напоминало о тебе,

О совершенстве без изъяна

И о не сбывшейся мечте!"

Молчала Марья, улыбалась,

Как будто женщина ничья,

Локтем прикрылась, засмеялась,

И в смехе милый звон ручья.

Она встаёт, идёт как в танце,

И изгибает стройный стан.

И страсть вскипает в чужестранце,

Кружится в мыслях ураган.

И вдругсказала: "Искуситель!

Ждала тебя, и ты мне люб.

Меня за море вы везите,

Ведь вольной жизни нет мне тут.

Всё хлев – мужицкая столица -

И тяжко в этом мире жить.

Хочу с тобой я удалиться

И жизнь и ложе разделить".

Иван Окульич удивился,

Но чары Лебеди крепки.

Он Марье низко поклонился

И нож взял из её руки.

Она во след его зазвала

И завела в просторный зал,

Где дворня раньше пировала,

А ныне Поток крепко спал.

Спал во хмелю он без тревоги,

А Марья, будто баловство,

Связала очень быстро ноги

И руки мужа своего.

Ивану ласково сказала:

"Вот, кто устроил мне тюрьму.

Убей его!" – и указала

Рукой на спящего ему.

Ножом уж было замахнулся

Иван, но сразу отступил.

А Марья смотрит. Он вернулся

И твердо ей проговорил:

"Я не могу вот так жестоко

Хмельного, спящего убить.

Коль хочешь, Потока я мог бы

На поединке победить!"

Смутилась Марья, разозлилась,

Но делать нечего – пошла,

Уже в дверях остановилась -

Прекраснолика и стройна:

"Бежим же, милый мой спаситель,

И их казну возьми скорей,

Мой царь, торговых дел ценитель,

Пока не заперли дверей!"

И прочь из дремлющих чертогов

Они бежали торопясь.

Не преградил никто дороги,

Ни стража грозная, ни князь.

Совсем из Киева исчезли,

Как будто по небу, легко,

А может чащами пролезли -

Про то не ведает никто.

Назад Добрыня возвратился,

В кручине Потока застал.

И тот от горя прослезился

И о побеге рассказал.

"Я ждал давно дурной напасти, -

Добрыня скорбно отвечал, -

Тебя учить я был не властен.

Прости, что ей не помешал.

И в погребении ужасном

Была Марьяна не честна,

И повторяю, что напрасно

Она во церкви крещена.

Она мертвец живой и вечный

И в злодеяниях её,

И в кознях злобы бесконечной

Сбылось предчувствие моё.

Ты не езжай за нею следом,

Тоску-кручинушку бросай

И не ищи жену по свету -

О новой свадьбе помышляй.

Мы не хотим тебя оставить

И не решимся отпустить -

Она тебя убьет, отравит,

Иль ты не хочешь больше жить?

Припомни ты Анастасию,

К ней даже сватов засылал,

Мы все её превозносили,

И сам ты страстью к ней пылал.

Живет в озёрах за Онегой,

И князя ищет там народ.

Ты больше от судьбы не бегай,

Продолжи свой великий род!"

Советов Поток и не слышит,

В глазах видение стоит;

Там тело Марьи страстью дышит,

Губами красными манит.

Стал пить он много вин заморских,

Не слушал боле никого,

Не пропускал потех он плотских,

Чтоб позабыть свое вдовство.

Всё сохнет витязь и страдает,

Не может память превозмочь,

Любовь его не покидает.

Он просит витязей помочь.

Богатыри же отвечали:

"В походе ратном, битве злой

Разделим мы твои печали,

Но против мы семьи гнилой.

Мы в подозрении великом,

Что христианству Марья враг,

И хоть она прекраснолика,

Тебе не пара, если так.

Казну украла без испуга,

Связала накрепко во сне.

Любовь твоя – лишь зло и мука,

Туман на чёрном колдовстве!"

Так Михаилу отвечали,

Но он опять коня собрал.

Пока дозорные дремали,

В ночи упрямо поскакал...

Уж снег сошёл, земля подсохла,

И витязь странствовать устал,

Зима ослепла и оглохла,

Искать жену он перестал.

Иван Окульевич как сгинул,

Никто про царство не слыхал,

Как будто верхний мир покинул,

Никто и Марью не видал.

Но вот однажды, в день ненастный,

Невдалеке от вод морских,

Увидел витязь холм ужасный

Из черепов, костей людских.

Вокруг ни тропки, ни следочка,

Пустынно, тьма и тишина.

Вдруг, видит Поток на кусточках

Часть лебединого пера.

Поднял былинку, пух прелестный -

По телу хлад волной прошёл...

Перо Марьяны... Это место

Надежду дали, что нашёл.

Она конечно возвратится,

Раз здесь её перо лежит.

Тут отдыхает лебедица

Иль чудеса свои вершит.

В овраге Поток схоронился,

Коню копыта обернул.

Не пил, не ел, не шевелился:

Три дня, три ночи не уснул.

И вот случилось утром ранним -

Он клёкот птичий услыхал,

И вслед за заревом багряным

Он птицу в небе увидал.

На землю птица опустилась,

На ребра, руки, черепа,

И в Марью-Лебедь превратилась

Богов языческих раба.

Мужей своих, что холм костями

Устлали, стала поминать

И, окруженная чертями,

Бросалась в небе танцевать.

И крылья к звёздам воздевала

Все называла имена,

И слёзы-жемчуг проливала,

Как будто сразу всем жена.

Но только Солнце появилось,

Заря по небу разлилась -

Марьяна птицей обратилась,

По небу быстро понеслась.

А Поток следом быстро скачет,

И к ночи он коня загнал,

Благодаря судьбе-удаче

Приморский город увидал.

Здесь и укрылась лебедица...

Иван Окульевич тут царь,

Сей град – Иванова столица,

И вместо гальки здесь янтарь.

Наш витязь смело в град заходит,

Как гость купеческий древлян,

Богатый торг он там находит:

Шелка, и бархат, и сафьян.

И чудеса, и говор странный,

Со всех земель товар лежит,

Огромный идол окаянный

На главной площади стоит.

Глазами идол тот сверкает

И говорит как человек,

Жизнь и судьбу он предрекает -

Кому какой отпущен век.

И плещет музыкой великой

Волна тут бьющая в гранит,

Хвала торговле здесь великой,

Как песня чудная звучит.

Среди толпы вечерней праздной

Он главной площадью прошёл,

И, не замечен, в терем красный

Проник, и в горницу вошёл.

Там перед зеркалом хрустальным

Сидела Марья, бровь черня,

И пела голосом печальным,

Слова неспешно выводя:

"Судьба, закончи дни пустые

И отнеси в заветный край

За море, горы золотые,

Где мне начертан вечный рай!"

О нивах, реках полноводных,

И смехе детском, и любви,

О поединках благородных

Слова прекрасные текли...

Тут Поток к Марье подступился -

Она от страха поднялась.

Вскричать хотел, но вдруг смягчился -

Она слезами залилась:

"Уже не чаяла, любимый,

Тебя на свете увидать

И в заточении постылом

В тоске решила умирать!"

Марьяна к Потоку приникла,

Рукою белой обняла

И взглядом внутрь его проникла,

К столу тихонько повела:

"Не верь наветам, Поток славный,

Меня насильно привели,

Сюда из Киева коварно,

На этот мрачный край земли.

Ты забери меня отсюда,

Свободы здесь мне не видать,

С тобою счастлива я буду,

Детишек буду наживать!"

Большую чашу выставляет,

Сажает витязя за стол,

Вино в ту чашу наливает

И продолжает разговор.

Глядит влюбленными очами,

И хлеб и чашу подаёт,

И за елейными речами

Сама стоит, вино не пьёт.

"Ты не тревожься, все в отъезде:

И царь Иван, и двор его.

Мы убежим отсюда вместе,

Когда стемнеет. Пей вино!"

Вот Поток пьёт, да не пьянеет,

И пена у него из уст,

И тело быстро каменеет,

И витязь падает без чувств.

Ему погрезились походы,

Вращенье звёзд, снег по весне,

Неистребимая свобода,

Смерть, жизнь и крылья на спине.

Везде Марьяна там царила,

Золотовласа и стройна,

Любовью страстною дарила,

Поила счастьем допьяна.

А Марья хлопнула три раза,

Сказала: "Вечных чёрных снов!

Эй, слуги! Выносите сразу

Его на поле валунов

И хорошенько закопайте! -

Она добавила, смеясь:

– Могилу лучше разровняйте

И возвращайтесь торопясь!"

И полуптицы-полулюди,

Явившись тут же во плоти,

Не удивившись той причуде,

Его на поле унесли.

Всё слуги сделали как нужно:

Несли во поле далеко

Живого праведного мужа,

Там закопали глубоко.

Закат пылал, как кровь на небе,

А облака, как след когтей,

Тянулись вдаль – земля свидетель

Тех горьких и проклятых дней!

Очнулся Поток – тьма сырая...

Рукой, ногой не шевельнуть,

Открыть глаза земля мешает,

Ни слова молвить, ни вздохнуть.

Он только стон исторг ужасный -

Так было горько умирать

Несчастной жертвою напрасной,

Жену проклятьем поминать.

Он было с жизнью распрощался,

Но вдруг услышал над собой,

Как будто кто-кто там топтался.

Раздался близко волчий вой.

И насыпь вся зашевелилась:

Могилу кто-то разрывал,

Земля комками покатилась

И в ухо кто-то зарычал.

Открылось вдруг ночное небо...

Над ним знакомый волк стоит,

Луна сквозь тучи смотрит слепо,

И в вышине звезда горит.

Зубами волк его хватает,

Рычит: "Пришёл мне, витязь, срок, -

И из могилы вынимает, -

Вернуть за жизнь свою должок.

Меня нашёл орел огромный -

Ты спас его от смерти злой.

Увидел он сей край укромный,

Как ты в могилу лёг живой.

Меня огромный сом по морю

Пронёс, как ветер на спине,

Чтоб твоему помог я горю -

Как ты помог сому в волне".

Яд разошЁлся, и поднялся

На ноги Поток Михаил

И с волком дружески обнялся,

Как мог его благодарил.

За разговором ночь пожухла,

Рассвету стала уступать,

В права свои вступило утро,

И волк собрался убегать.

Он напоследок заповедал:

За Марьей больше не ходить,

И пожелал в бою победы,

И до волос седых дожить.

Но только Поток не уймётся,

Он правду хочет соблюсти.

У града шумного он вьётся -

К ответу Марью привести.

Теперь его везде узнают,

Он и в ворота не войдёт,

Загонят в угол и поймают,

А Марья смерть ему найдёт.

Вот он оделся скоморохом:

Кафтан лоскутный, нос большой.

Шутом стал разным выпивохам,

И слух пошёл, что шут смешной.

Теперь не сила уж, а смётка

Могла помочь попасть к жене;

Сменились голос и походка,

Искрились шутки в певуне.

Шутом был Поток три недели

И стал кумиром бедноты,

И слуги Марьи захотели

Её отвлечь от скукоты.

Меч Поток взял, в тряпье закутав,

Пошёл смиренно во дворец,

И всех ужимками запутав,

Остался с Марьей наконец.

Она, прекраснее чем прежде,

Сидела тут среди палат:

В расшитой золотом одежде,

Улыбка, ярко-синий взгляд.

"Что мне споёшь, кудесник слова?" -

Спросила Марья у шута.

"Спою про мужа удалого

Кому отмщение – мечта!" -

Ответил Поток тряпки скинув.

В кольчуге звонкой он встаёт

И, меч над головою вскинув,

На птиц-людей ярясь идёт.

И рубит дьявольскую свору,

Куски во стороны летят,

По своему лишь приговору

Казнит кровавых паучат.

Кричит: "Не сгинут христиане

От вашей злобы никогда,

Вы растворитесь в океане

Из чёрной крови без следа!"

"Не убивай их, Поток милый,

Ты – благородный человек.

Люблю тебя я с прежней силой,

Готова быть твоей навек.

Иди ко мне, в мои объятья,

По-христианскому прости,

Сними с меня наряды, платья

И нова счастье обрети!"

Марьяна вскинула ладони

И призвала его к себе,

Но витязь в яростной погоне

Не поддавался ворожбе.

Он разрубил чертей последних

И встал в хоромах весь в крови.

Сказал: "Сполна хватило семилетних

Смертельных поисков любви.

В тебе краса есть, ум и чудо,

Ты всех прекрасней и милей.

Ты мироздания причуда,

Души истерзанной моей.

Тебе милей всего богатство

И власть над жалкими людьми.

Вся жизнь твоя есть святотатство,

Расправа с божьими детьми.

Я не сужу тебя за горе,

Что ты мне в жизни принесла,

Что нет детей, лишь ложь и хвори,

И к смерти ты всегда вела.

Твоя вина страшнее смерти,

Ты отвергаешь Бога свет,

Вокруг тебя волхвы и черти,

А христианам места нет.

Ведешь народ ты к преисподней

Дорогой жадности и лжи.

Но стану я рукой Господней,

Как достославные мужи!"

И Михаил как ангел грозно

К Марьяне быстро подступил,

Пока она рыдала слезно,

Мечём ей голову срубил.

Блеснул огонь, взметнулись тени,

Плеснул зловонной кровью труп,

А витязь рухнул на колени,

И меч упал из слабых рук.

И горько-горько он заплакал

И стал молиться и стенать,

И, хоть и не был он оракул,

Но знал, что нужно убегать.

Взял Поток факел, бросил в ткани,

Другой швырнул под дрань стропил,

Там загорелась как в вулкане:

Тела все маслом он облил.

В окно он выпрыгнул на крышу,

Вбежал в конюшню, взял коня:

Сшибая всех, погоню слыша,

Помчался прочь в клубах огня.

Иван Окульевич с дружиной

В воротах Потока нагнал,

Но тот, как тур неудержимый,

Их словно перья разметал.

Ивана он одним ударом

Рассёк от шеи до седла

И крикнул, видевшим всё, с жаром:

"Ему за подлые дела!"

Сгорел весь град в костре огромном,

А витязь ехал девять дней.

Его укрыл в краю укромном

Чухонец в хижине своей.

"Будь нам как князь, – сказал чухонец, -

Богаты мы, а князя нет.

Правь справедливо, змееборец,

И дай скорее нам ответ!"

Остался Поток строить город

И утверждать торговый путь.

Христовой верой переборот,

Крестился местный люд и жмудь.

Женился Поток в той сторонке,

Имел детей, судьбой храним.

От Марьи, в маленькой иконке,

Перо осталось только с ним.

Жена звалась Анастасией,

С ней Поток быстро позабыл,

О временах пустых усилий,

Колдуньи злой любовный пыл...

...Затихла буря, солнце встало,

Колдун над сушей стал лететь,

Закончил сказку он устало,

И начал тихо песню петь:

"Кто помнит нынче ту былину,

Теперь вся жизнь бедным-бедна,

Ушли навеки на чужбину,

Кто мог те вспомнить времена...

Колдун донёс меня до леса,

Где птицы с девичьим лицом

Себе в мужья искали бесов,

И пёс трехглавый грыз кольцо.

И в поединках рукопашных

Там великаны спор вели,

В озерах в танцах бесшабашных

Русалки пели о любви.

"Ты учинил бы ту расправу?" -

Спросил колдун, испив воды.

"Над кем?" – скал я, сев на траву.

"Кого из них убил бы ты?"

"Убил бы чудище обмана".

"А кто себя дал обмануть?"

"Все получилось так нежданно".

" "Все предвещали этот путь, -

Колдун на запад руку вскинул, -

Был долгий путь, да вышел весь.

Иди, покинь скорей чужбину,

Прощай! А я останусь здесь".

И я ушёл, всю жизнь скитался -

Безумством это назови.

Я потерял всё, но остался

Рассказ о смерти и любви.

Глоссарий

Дол – открытое пространство, поле.

Книга Шестокрыл – древняя астрономическая книга.

Косая сажень – древнерусская мера длины, около 1,5 метров.

Отчина – родина.

Князь Владимир – креститель Руси, родился в 960 году, умер в 1015 году. Киевский и новгородский князь по прозвищу Красное Солнышко, сын князя Святослава Игоревича, внука Рюрика.

Волхвы – колдуны, священники языческой веры.

Кумир – статуя языческого бога.

Перун – главный бог язычества, громовержец, аналог древнегреческого Зевса.

Хазары – тюркско-иудейский народ, создавший мощное государство в северо-западной Азии в IX веке.

Печенеги – в IX веке племенной союз, обитающий в волжско-донских степях.

Половцы – исчезнувший в XIII веке степной народ.

Варяги – мобильные группы воинов-купцов славянско-скандинавкого происхождения.

Император Роман – Роман II – византийский император.

Литургия – вид церковной службы.

Фризы – жители Италии.

Чертог – дворец.

Речёт – говорит.