Текст книги "Абортарий"

Автор книги: Андрей Гамоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

На первой мутный светло-синий оттенок. Она отсылает к важному периоду, когда я рос с отцом. Ибо, как бы папа не злился, голубой цвет символизирует мужское начало.

На второй нечто розовое. То время, когда я остался один на один с женским миром. Главная тетрадь.

На третьей – на совершенно выгоревшем фоне какие-то мутноватые белесые потеки. Будто ледяные сталактиты. Особо не приходится раскидывать мозгами, чтобы сообразить, о каком периоде идет речь.

Не знаю, как вы, но я очень доволен придумкой.

***

Пишу я в самом помещении морозильной камеры, которое отделено габаритной дверью от так называемой предморозильни. Небольшая, продолговатая комнатушка с двумя огромными окнами. Через эти окна я машу вам рукой, тушки мои родненькие.

Тетрадь я выложил на столе, по размерам подходящим для игры в пинг-понг. Громадный, холодный, с нержавеющей стали. В другом углу громоздится куча из мешочков сахара, соли и всевозможных круп. Так же там находится аквариум с зеленоватой речной водой. Копошатся раки. Мои домашние питомцы.

Помимо этой камеры, есть еще одна.

Предморозильня гораздо обширней, но менее защищена. За занавеской из гибких пластиковых жалюзей находится уже отдел продаж. Собственно – мир. А мир, как известно, место кровожадное и до добра не доводит.

Возле стальной двери на стойке висело два комбинезона. Теперь они используются и как одежда и как спальный мешок. Хоть здесь и нет установок, откуда дует холодный воздух, и она не так велика, чтобы я не мог надышать и, пардон, вырабатывать кишечником тепло, но все же иногда пробирает. Особенно спросонья.

Первые мои сны в этом месте были довольно усложненным и условным, пришлось насобирать по всей территории камеры разного тряпья – полотенца, чепцы, мясницкие халаты, подстилки, скатерти. Теперь эта материя применяется как постельное белье.

Ректальный обогреватель хоть и работает на полную мощность, но едва ли справляется с отоплением.

Нет, туши, я ни в коем случае не жалуюсь. А знаете – почему?

Потому что не положено достойному мужчине жаловаться.

К тому же – сегодня мы благоухаем морским бризом.

***

Старые, вдолбанные с детства привычки. Мне сейчас тяжело писать, руки подрагивают. Пять минут назад я колотил размякшую тушу. Прости меня, пожалуйста.

Это все та же гадкая потребность держать тело в тонусе, а рельеф мышц подчеркнутым и напряженным. Ясное дело, ради женского внимания. Чтобы им приятно было смотреть и трогать. Чтобы увиливал вокруг них не гориллообразный примат, а подтянутый и обаятельный паренек.

Да, вот еще одна моя привычка. Сугубо профессиональная. Я не могу не мастурбировать. Вообще. Никак. Потому что я – Андрей IV Мозолистый.

Я делаю это через каждый час. Я даже определил специальный сосуд, куда собираю сперму. Это аквариум с раками.

Морозильная камера имеет несколько дополнительных отсеков. Комнатушек для интима, назовем их так. В маленькой, как грузовой лифт, конуре с температурой –10 я складирую испражнения. Выйти из гипермаркета с наступлением темноты страшновато – волки не дремлют. А дотерпеть до утра не всегда получается. Вот я и оборудовал помещение для нужд. Это очень практично, поскольку, когда я вновь открываю ее, предыдущая порция становится оледенелым брикетом.

И теперь их можно складировать даже наподобие старинных русских изб. Вот уж забава.

Хотя на самом деле это поддержка санитарии и борьба с неприятным запахом.

Чуть хуже обстоят дела с мочой. При здешних условиях оголять снасть не особо приятно. Легкое и примитивное решение – это мойка. Старинный мужской метод. Усложненная схема – сходить в ведро.

Ведро, поставленное в морозильный санузел, покрывается сверху плотной желтоватой коркой. Когда уровень поднимается, приходится мочиться на эту корку, отчего брызги летят во все стороны. Немного не гигиенично, но не беда.

Впрочем, здесь многое – не беда.

***

Еще на заре своей производительной карьеры я тяжело свыкался с мыслью, что все мои возможные половые партнерши – сестры. А если не сестры, то родные тетки.

Дружная сплоченная семья. Где все мы регулярно друг друга сношаем.

Не нужно вдаваться в глубокую аналитику и быть семи пядей во лбу, чтобы понимать сложившуюся ситуацию в Киеве. Настоящими незнакомцами в плане генов теперешние жители не являются. И, похоже, что подобное инцестирующее коловращение закончится не скоро.

Да уж, отец был прав – веселого мало.

***

Сегодня рождения мальчика – что-то наподобие чуда. Даже похлеще, чем электричество и пища в развалинах гипермаркета. Самки с мужским плодом ни с того ни с сего абортируют, за считанные минуты истекают кровью и превращаются в удобрение для почвы.

Это касается, разумеется, и самого плода.

Девочки же продолжают рождаться себе, хоть бы хны. Типичное женское нахальство.

***

Утром я видел змею. Она грелась на солнце у восемнадцатой кассы. В куче мусора и битого кирпича. Скрученный черный клубок, на потресканной резине конвейерной ленты.

Как это обычно бывает, я не замечал ее до тех пор, пока она не пробудилась и резво шмыгнула в заросли к тележкам.

Природа гораздо ближе, чем кажется.

***

И вот теперь одна мысль не дает мне покоя.

Выходит, что член современно самца человека является чем-то наподобие змеи эфы. Кусая, эта змея вызывает обильное кровотечение, что зачастую приводит к летальному исходу. Чем не аналогия с современным актом оплодотворения.

***

А гипермаркет действительно огромен. Нужно около часа, чтобы обойти его. Благо, находится он у черта на рогах, среди какой-то забытой миром степи. Хотя и прилегает к автостраде, по которой иногда проезжают электрокары. Нужно быть предельно осторожным, чтобы меня не засекли.

Несколько раз я осуществлял ранние вылазки. Рядом начинается лес, где протекает река. Кстати, именно в той реке я полтора месяца назад почти решил утопиться. Глупая блажь. А утопил в итоге додж.

Взяв из рыбацкого отдела резиновые сапоги по пояс, я выковырял из прибрежного ила раков. Правда, все никак не решусь их сварить. Откладываю на потом. Может быть даже потому, что плиты все равно нет, а разжигать костер я просто не умею.

Так и копошатся они в своей ванной. Хоть что-то живое рядом.

***

Раз начал о раках, следует рассказать подробней о своей наследственной привычке. И одновременно о своем главном предназначении.

Мир, откуда я сбежал, требовал от меня продуктивности. Я был никем иным, как бычком-осеменителем. Думаю, кому-то из вас это знакомо.

Но самой ущербной и неполноценной версией осеменителя. Загвоздка в том, что мне было запрещено совокупляться. Моей основной и единственной работой было наполнение пробирок спермой.

Сперма – это протеиновый коктейль с плавающими драгоценными головастиками. То, что нужно внедрять в самку, чтобы появилось потомство.

Каждый божий день я был вынужден цедить в контейнеры для спермы. В доме, где я жил, они были разбросаны повсюду. А когда выходил на улицу, они висели на ремне, как патронные гильзы.

Я до сих пор не могу избавиться от привычки мастурбировать. Кое-как наученный порядку, не могу позволить себе разбрызгивать стены морозильной камеры. И тут мне пригодились раки.

В качестве корма раки получают драгоценный коктейль из головастиков. Отлично устроились ребятки.

***

Баночки с живородящей жидкостью я передавал сотрудницам Дома Матери. В Доме тетки-лаборанты в белых халатиках и чепчиках, скрывающих неделями немытые волосы, колдовали над моим семенем. Наверно, до сих пор колдуют.

Из 250 миллионов клеток отбирали где-то миллиона два-три, остальное – в мусор. Те три расфасовывали по пробиркам, разделяя по четыре сперматозоида в каждую.

Когда Иена рассказывала мне это, я тут же спросил – а почему именно по четыре? Достаточно ведь для яйцеклетки и одного головастика. Что ему, скучно, что ли, будет?

Иена ответила, что сначала и брали по одному. Но оплодотворение не происходило.

– Все дело в мужской психике, – говорила она. – Вам нужен дух соперничества, борьба, схватка. Даже для сперматозоидов. Ну, какое удовольствие со всей прыти мчаться к яйцеклетке, если рядом никого нет – и некому завидовать и грызть локти.

Чтобы появилась возможность грызть локти, сперматозоидов группировали в две пары. Четыре оказалось оптимальным числом, чтобы хвостатые клетки начали наперегонки стремиться вклиниться в девичью огорожу и ощелачивать ее.

Так что, грубо говоря, работал я не один. Точнее, один, но в разных ипостасях. Как непосредственно, так и через вторые руки. Самки, не желающие, чтобы при зачатии участвовал пыхтящий волосатый примат, идут в Дом Матери и заказывают себе четверку моих прихвостней. Их помещают внутрь специальной ампулы, растворимой лишь в определенных условиях. С доставкой на дом.

Большая часть теперешних женщин первую брачную ночь проводят не с самцом, а с суппозиторием.

Кстати, этот суппозиторий можно поместить внутрь искусственного члена. А искусственный член привинтить к искусственному мужчине – чудесами пластической хирургии перекромсанной страшненькой дамочке.

Мы с папой называли этих недомужиков – валентинками.

Но об этом позже. Еще одна интрига, туши!

***

В прошлой жизни у меня был друг. Его звали Чак. Это был попугай – птичка размером с грушу, обильно присыпанная белыми перьями.

Мастурбировать при женщинах я так и не наловчился. Андрей IV Стеснительный, не иначе. Потому, каждый раз, когда распалялся достаточно для семяизвержения, приходилось спешно убегать в комнату, к Чаку, и там стряпать дельце.

Ехидные девчушки не преминули и тут поиздеваться надо мной. Стоило мне захотеть уединиться со вздыбленными штанами, как они тут же заявляли, что я иду кормить попугайчика. Так это обозначение и прилипло ко мне.

А теперь – буквально кормлю раков.

***

– Вот, полюбуйся, – говорил папа, – мы сидим в окружении стольких баб. Разных – красивых и страшных, кривых и ровных, худых и жирных. Очень разных, и их целое стадо. Но мы с тобой одни. Пусть они живут себе, копошатся, размножаются, умирают – эпицентром событий все равно остается мужчина. Понимаешь, в чем суть? – тут он заезжал мне по уху, чтобы я незамедлительно понял суть. И что самое интересное – я ее понимал.

Сгорбившись, быстро кивал и тихо глотал слезы.

– Мужчина владеет миром, а значит – владеет и бабами. Он создатель благ и ценностей.

Папа вдруг перестал речать возвышенным тоном, а перешел на злобное ворчание.

– Всех этих маленьких побрякушек, пестреньких вещичек и дешевенькой бижутерии, от которых они так тащатся. Натянет на себя платье, расфуфырится, расчешет волосню – и все, думает, что принцесса. Тьфу! Аж гадко смотреть бывает… Вон, идет, – показывал на какую-нибудь проходящую, вовсе перейдя на злобное сюсюканье. – Чучело чучелом. Сиськи как две горошины, жопа ровная, словно наждаком счесана. А харя! Ты глянь на эту противную харю – да ей надо в шахте работать, бессменно…

Не думаю, чтобы подобные фразы папа выдавал трезвый. Алкогольные испарения превращали его в слишком опасное животное. Делали его таким, каким он желал быть, а не таким, каким был на самом деле.

Я стыдился его. Честно. Наверно, нельзя так писать об отце, но своим поведением он причинял мне боль. И физическую и душевную.

В такие моменты лупил он меня нещадно. Он чувствовал, что я расту таким же, как он – хорошим, покладистым и пластилиновым. И любыми путями хотел воспитать меня другим.

Да, я и стал другим. Убийцей, что сбежал в морозилку.

***

Наследственно у нас закрепилось физическое, сугубо мужское воспитание. Закалка, я бы сказал. Но если дед раздавал люлей от души, они являлись прямым откликом его мятежной, вспыльчивой натуры, то отцовские подзатыльники носили чисто гормональный и воспитательный подтекст.

Ну что можно требовать от мужчины, окруженного миллионами одиноких самок, но вынужденного всю жизнь оплодотворять страшил и кикимор.

А мне и подавно – сцеживать в пластиковые стаканчики.

К тому же, напомню, папа был большим охотником заложить за воротник.

***

Был еще один эпизод, который я хотел бы стереть с памяти.

Мы с отцом, Андреем III Гостиничным, часто гуляли по городу. Он очень переживал, что не может обладать ни одной из тех девушек, которые будто нарочно вертели перед ним задницами, максимально оголяли ноги, вываливали груди, распускали волосы, красились и одурманивающе пахли.

И еще его невероятно злило, как демонстративно девушки занимались своими лесбийскими штучками, будто дразнили его, подначивали.

Все это выглядело, как жестоко спланированная провокация.

Бывали случаи, когда отец не выдерживал и переходил в наступление. Совершал резкие марш-броски. Но его гормональные атаки быстро гасились – рядом паслись охранницы, они оттягивали его подальше, едва он успевал шокировать девушку и спустить штаны.

Ну, один раз все же охранниц не оказалось рядом. Отец был с развязанными руками. И его забили до смерти.

Я наблюдал за расправой из угла вагона метро.

Часть шестая. Средина лопатки

***

То, что произошло с мужским населением планеты, не поддается логичному объяснению. Они просто, ни с того ни с сего, принялись давать дуба. Падали замертво, как подкошенные. Во сне, за рулем, за компьютером, в баре, в транспорте – в считанные мгновения превращались в удобрение для почвы. Сущий библейский мор.

На трусах, брюках, шортах и прочих предметах гардероба, что соприкасались непосредственно с гениталиями – обнаруживали или засохшие корочки и белесоватые хлопья, или влажные жемчужные пятна. И это дело пахло свежими каштанами. И это дело было невероятно токсично и стойко.

В момент кончины каждый мужчина непременно эякулировал.

***

Великой Бабуинизации подверглись не только родившиеся мужчины. У беременных мужским плодом женщин случался непроизвольный выкидыш. Но не сразу. А примерно в середине первого триместра беременности. Когда у плода обычно начинается процесс разделения на органы.

С роженицами происходили тоже странные вещи. Преждевременно освободившись от плода, кровь женщины теряла свойство сворачиваться. И ничего нельзя было с кровотечением поделать. Женщине просто приходилось наблюдать, как с нее выливается ведро крови – и на этом спектакль заканчивался.

А знаете что, туши?

Ведь такое происходит и по сей день.

***

Как я уже упоминал, официальная версия причин Великой Бабуинизации все же связана с пылью от хвоста кометы. То, что Землю оросило, не вызывает сомнений. Каждый видел собственными глазами легкую зеленоватую дымку в атмосфере. Также была доказана ее радиоактивность. И подтверждено, что анализ спермы пропавших мужчин значительно превышал допустимые границы в насыщенности радионуклидами.

Это косвенно объясняет, почему выжил прадед. Мол, он и так, можно сказать, отлеживался на самом злачном радиационном пикнике в мире.

Медик Зина не забывала о нем ни на минуту. Особенно, когда стали удобрять почву один за другим ее знакомые, а потом и вообще все.

В мире воцарилась жуткая паника.

– Представляю, – рассказывал папа, – как бабье рвало на себе волосы, причитало и заливалось горькими слезами. Как же, все теперь придется делать самим!

И когда отыскали прадеда, дефективного и разваленного, но живого – мир замер.

И принялся с небывалой женской лаской его выхаживать и лелеять.

***

То, что медик Зина верила в исключительную живучесть – конечно же было чудом. Она и подумать не могла, что такой образец отборного генетического коктейля пропадет даром. Все его внешние данные не то чтобы говори, а кричали – вот он, ярко выраженный альфа-самец.

Если б она только знала.

***

В больнице прадеду становилось хуже. Ничто не помогало. Организм медленно угасал. Вряд ли пролежав в кишащей радиацией развалине, можно отделаться, скажем, ночным недержанием мочи.

Медик Зина жила в его палате. Спала на кресле, меняла судки, стелила постель, чтобы избежать пролежней. Вводила лекарства.

Однажды, в тихую ночь дежурства, она заметила, что у прадеда топорщится центральная часть постели. Вводимые препараты дали своеобразный побочный эффект, вызвав эрекцию.

Свершилось еще одно чудо – у прадеда возник крепкий добротный стояк.

Неизвестно, как долго Зина боролась с соблазном, но в итоге не выдержала и надругалась над прадедом.

Она осторожно взобралась на койку, заняла вычурную позу парящей белки-летяги – и стала единственной на то время обладательницей настоящего совокупления.

***

Это продолжалось не одну ночь. Едва ли моего прадеда, Андрея I Дефективного, можно назвать гуру секса. Поскольку он лежал в коме, и ничем соблазнить был не в состоянии. Неоспоримым его достижением на то время было наличие дыхания и пульса.

Вскоре об оргиях разузнала постовая медсестра. Подглядела, подслушала, вынюхала – история умалчивает.

По той же причине с ним очень вовремя успел совокупиться весь младший персонал больницы. А затем и их родственницы. В течении долгого времени прадеда эксплуатировали по полной программе. В палату выстраивалась очередь. Шушукаясь между собой, молодые медсестры, уборщицы и няньки плотоядно распределяли графики дежурств.

Прадеда продолжали пичкать таблетками, чтобы эрекция не увядала, а затем скакали на нем, как на безотказной коробке передач.

Так с инвалида, любителя взрывать хризантемы, и высасывали драгоценную сперму.

***

Особенно популярным прадед был в последние свои дни. Когда стало известно, что он при смерти – он умудрился переспать с сотней, а то и больше, репродуктивных самок. Начиная от гардеробщиц и лифтерок, заканчивая заведующими всех отделений, главным врачом, а также их сестрами, племянницами и тетками.

Прадед был очень неразборчив в этом деле.

***

С бабуинами так бы не прокатило.

Самец-новичок, пришедший в чужое стадо, должен встроиться в сложную систему родственных и дружеских взаимоотношений в незнакомой ему семейной группе. Обычно он начинает с налаживания отношений со взрослой самкой, не выхаживающей в это время детёныша. Он повсюду следует за ней, чмокая губами, нежно ворча и строя гримасы. Это же происходит всякий раз, когда взгляд самки падает на него.

Если самка благосклонна, она может позволить ему почесать себя.

Спустя несколько месяцев самец может рассчитывать на прочные взаимоотношения с этой самкой. И, если повезет, даже на секс.

***

Можно смело утверждать, что прадед трахался до последнего вздоха. Он умер спустя пару минут, как с него слезла очередная распаленная самка. Медика Зину давно выдворили подальше, а в коридоре возле палаты выстаивали очереди с желающими совокупления.

Поговаривали, что иногда даже вспыхивали потасовки среди гормонально взволнованных дам.

И я верю, туши.

С некоторыми поправками на здоровье и общее самочувствие, моего прадеда можно назвать одним из самых счастливых мужчин, когда-либо существовавших на планете.

Часть седьмая. Тонкая лопатка, рулька

***

Недавно покормил раков. Стоит мне подойти и начать расстегивать ширинку, как они тут же начинают жадно копошиться и шаркать клешнями по стенкам аквариума.

Всем своим видом они напоминают мне женщин. И ту жизнь, которая была у отца. То же нетерпение и жажда поскорее получить результат, пренебрегая самим процессом. А вот что мне нравится в раках – это их молчание.

Мой живительный белок белесоватого цвета. Папа говорил, что таким он и должен быть. В отличии от прадеда, чья сперма после случайного курорта в четвертом реакторе стала фосфоресцировать и светиться в темноте, подобно приманке на первом спинном плавнике рыбы-удильщика.

Ну, прямо маленький фосфорный заводик между ног.

У деда, кстати, туши, сперма имела коричневатый оттенок.

Тоже не скажешь, что эталон здоровья.

***

Среди сотни счастливиц, воспользовавшихся безотказностью прадеда, забеременело около тридцати. Из них половина заполучила мужской плод.

Это те, кому выпала короткая спичка.

Те, кто проиграл в русскую рулетку.

Как вы уже догадались, туши, лишь одна из оплодотворенных самок смогла родить мальчика. То есть, выносила до сороканедельного срока и родила полноценного самца. Всего лишь одна женщина.

Лучше, чем ничего. И не спорьте, туши.

***

Роженицей была санитарка реанимационного отделения. Первая и последняя женщина, которой перелили чуть ли не таз донорской крови. В дальнейшем от подобной затеи отказались. Все равно не помогало.

Настоящей матерью моему деду, Андрею II Каплуну, стала все та же медик Зина. Затем она сама от него и забеременела. Дважды.

Не получилось с папочкой, так получилось с сыночком.

И родила она двух девочек.

Счастливый лотерейный билет.

***

Остальные беременные мужским плодом открыли плачевную статистику неудачно и не вовремя рожавших. Теперь эта таблица вместится в средних размеров учетной книге.

Новорожденные, как и пологалось недоношенным – выглядели весьма отталкивающе. Укороченные, скрюченные конечности, в неположенных местах расположенные органы, опухоли и дистрофии.

Жирная черта под Великой Бабуинизацией.

***

Все описаные дальние родственники сейчас плавают в банках, выставленных на обозрение в музее Мужского Наследия. Долгожительством они не отличились.

Они стали пионерами в трагичной традиции рождения уродов вместо мужчин.

Но, несмотря на ничтожно малую вероятность, несмотря на состояние подавляющего количества братьев, и несмотря на отсутствие стимула – дед родился и выжил.

Разве это не чудо, туши?

***

Сказать, что сам дед родился прекрасным карапузом, у меня не хватит смелости. Великая Бабуинизация, а так же тот факт, что прадед пребывал в радиационном отстойнике, внесли свою лепту и в его облик. Впрочем, учитывая, какие получились его братья, дед все же имел основания гордиться своей внешностью.

Неладное обнаружилось не сразу. А спустя несколько минут.

При осмотре орущего младенца никто из повитух не нашли анальное отверстие.

У моего деда, Андрея II, просто-напросто не было откуда какать.

***

Медицинский диагноз – атрезия заднего прохода и прямой кишки. Врожденный порок развития, при котором отсутствует часть кишечника и, собственно, сама дырочка. Попка у моего деда была гладкая, залюбоваться можно. Как и гладкая ложбинка посередине.

Не могу отделаться от воспоминания, что папа и тут злорадно пошутил:

– Ну хоть хризантему ему никто не взорвет.

***

Специалиста, обученного тонкой пластике, не нашлось. Женщинам еще не приходилось сталкиваться с подобной проблемой, а если и приходилось, то это было у самки. Таких просто списывали в утиль и отправляли доживать где-нибудь в богом забытой деревушке. Москве, Лондоне, Париже, или еще дальше.

Не забывайте, туши, что основные специалисты сейчас копошатся в шерсти друг друга.

***

Тем не менее, операцию Андрею II все же провели. Иначе дитя со временем грозило взорваться от накопившихся каловых масс. Незамысловатая операция состояла в проделывании отверстия, через которое протянули трубочку, сшив ее с расширенным концом кишки.

Мальчик выжил. Правда, с тех пор и до конца жизни к нему сзади крепился кулечек, куда вываливалось содержимое трубочек. Переваривать пищу крайний отдел кишечника был не в состоянии – и перистальтическими толчками в сосуд выходило то, что полдня назад он ел.

Все же это лучше, чем быть удобрением для почвы.

И не спорьте, туши.

***

Помимо искусственного отходника, патриарх современного рода человеческого не мог похвалиться выдающейся конституцией тела. Маленькие, дистрофичные ножки и ручки, широкое и выпуклое брюшко, рахитичная грудная клетка, отсутствие шеи, оттопыренные уши.

Подросший, всем своим видом он напоминал клопа-переростка.

Это, однако, не помешало ему стать самым успешным и эффективным кавалером среди женщин.

Чудо, туши, самое настоящее чудо.

***

Времена, когда огульствовал дед, были самыми насыщенными и вольными. Это была Эра Клоповьего Рая.

Медик Зина занималась его воспитанием. Оберегала, как курица-наседка. Потакала во всех мелочах, баловала. И потому дед вырос наглым, эгоистичным, властным, не знающим отказа самцом. И к тому же, как оказалось, он был впечатлительным и хитрым мальцом.

Дело в том, что медик Зина была курящей женщиной. С точки зрения репродуктивности не лучший ход. Но ей было плевать.

После кончины прадеда, любви всей жизни, обычные сигареты ее не успокаивали. И она перешла на сигары. Это такие крупные коричневые штуковины из табака. Наподобие вытянутого и спрессованного голубца. Кончик сигары обрезается гильйотинкой, чтобы увеличить отверстие для дыма.

В будущем Андрей II Валуй недобросовестно возьмет этот незамысловатый прием на вооружение.

***

В годы его молодости был преобразован Киев, построен дом на Трухановом острове. Тогда же зародилось и движение агрессивно настроенных лесбиянок-троещинок, нынче известное миру как Джинсовый Союз. При отце же оно расцветет пышным цветом.

Дело в том, что дед для достижения своих целей, для выполнения любой прихоти пользовался не самым честным способом. Стоило какой-нибудь смазливой курочке отказаться, условно говоря, задирать перед ним юбку – он тут же доставал из кармана гильйотинку для срезания сигар, вываливал свой репродуктивный орган– и, грозно сверкая глазами, размахивал инструментом и серьезно уверял, что откусит часть органа.

Очень долгое время никто не отваживался проверить угрозу деда на достоверность.

***

Итак, около тридцати лет дед умудрялся шантажировать женский мир. Собой, родненьким. На цепочке, вшитой в трусы, он носил приспособление, очень похожее по виду и по функции на гильйотинку для срезания кончика сигар. И в спорных вопросах грозился пустить ее в действие, с помощью карманного рычажка.

Перспектива увидеть дефицитный пенис валяющимся на полу отдельно от носителя подстегнула женщин создать мужчине всяческие блага и удобства.

Так, если бы не гильйотинка, жили б мы с отцом в какой-нибудь захолустной общаге, с общим санузлом и тараканами.

В свое время дед правильно смекнул, что не гоже раритетному самцу шастать среди скопления самок, как обыкновенному смертному. Он с большим энтузиазмом принимал участие в строительстве, рассчитывая на создание гарема. Одну руку он всегда держал в кармане, зримо напоминая, что перечить его архитектурным желаниям не стоит.

На Трухановом острове, что между киевскими берегами, отгрохали шикарный особняк. Там был бассейн, бильярдная, теннисный корт, тренажерный зал и множество других досужих мест. Но больше всего в нем числилось лежаков. Особняк кишмя кишел кроватями, надувными матрасами, широченными диванами, тахтами и кушетками. И почти всегда там кто-нибудь да валялся.

После того, как дед и мы, его мужские наследники, обжились в доме, остров принялись обустраивать дальше. Кафе, рестораны, клубы, кинотеатры. Но ничего жилого.

С тех пор милое киевское местечко больше не называют Труханов остров. От Крита, с его дивными пейзажами и белоснежным песочком, в нем тоже мало, само собой.

Его называют – остров Трахунов.

***

Если в вас, туши, как во мне, вдруг проснется юный любознательный натуралист, и вы спросите – а почему именно Эра Клоповьего Рая? Я отвечу следующее.

Потому что у клопов, как и у деда, с размножением вообще сложилась песня. По велению природы самки клопа не имеют дырок для совокупления, поэтому самцам приходится их выдалбливать своими острыми членами-перфораторами. При подобной долбежке совершенно не важно, в какой части тела клопихи проделать дырку – внутри награда найдет своего героя, благо подпанцирные «мишени-влагалища» у самок разбросаны по всему телу.

Самцы клопов очень любвеобильны, могут совокупляться до двухсот раз на дню, к тому же это не обязательно должна быть самка – в ход идет все, что движется. Потому любая великовозрастная самка внешне напоминает решето. Хотя обилие прострелов никак не влияет на ее самочувствие.

Чего не скажешь о самках после встречи с Андреем II Перфоратором.

***

Когда наступила дедова репродуктивная пора, к нему, говоря деловым языком, навалила масса интересных предложений. Сомнений ни у кого не возникало, что почетным первооткрывателем станет женщина, с которой он платонично ложился спать до двенадцати лет.

Поначалу дед вел себя скромно. Но аппетит, как известно, приходит во время еды. И к двадцати годам он превратился в ошалелого семяизвергателя. Создавалось впечатление, что он задался целью обрюхатить все движимое имущество Киева. Чревоногая статура и прикрепленный сзади кулечек совершенно не смущали его.

А медик Зина, знайте себе, как матрона, похваливала и пыхтела сигарами.

Женщины понемногу роптали, противясь безобразным клоповьим замашкам деда. Тогда же появилось и стало набирать обороты движение агрессивных лесбиянок. Именно они, спустя лет десять, подняли тему по поводу лепки валентинок, ввели обязательную охрану отцу, и лишили его прелестей свободного коитуса.

Ну и, кстати, именно одна из них отстрелила деду башку.

***

После того, как радикально угомонили деда, отец попал под раздачу. Хоть его все же и подпустили к кормушке, но медовый паек спаривания был кардинально урезан.

А вот со мной поступили и вовсе жестоко. Выдали пробирки, в которые приходилось изо дня в день выцеживать сперму.

Или, как говорил сам отец – коктейль из маленьких андреевичей.