Текст книги "Сказки Заброшенных Крыш"

Автор книги: Андрей Бондаренко

Старушка запела приятным и чистым фальцетом, правда, почти не попадая в ноты:

 
И, вот, когда приходит ночь,
То замолкают птицы в клетках.
И дождик – на осенних ветках —
Играет нам ноктюрн – о днях былых.
О тех, что вдаль умчались без возврата,
Оставив нам из листьев – горы злата,
И думы о делах Времён иных.
И думы о делах Времён – иных…
 
 
Как мелко мы живём, помилуй Бог!
Всё деньги и камения считаем,
И главного – совсем не понимаем,
Плачевный жизни подводя итог.
Как мелко мы живём – помилуй Бог!
 
 
А где-то там, в немыслимой дали,
Плывут себе – Нежданному на встречу,
Призрев, вот, этот скучный пыльный вечер,
По голубым волнам – красавцы-корабли.
Вот, где-то там – в немыслимой – дали…
 
 
И девушки – скромны и грациозны,
На берегу – ждут капитанов тех.
И молятся – за их Большой успех
В делах – по-настоящему – серьёзных.
Те девушки – скромны и грациозны…
 
 
Победных труб – знакомые мотивы,
Конечно, очень скоро зазвучат,
А циники – покорно замолчат,
Когда домой вернуться пилигримы,
Под музыки – победные мотивы…
 
 
И, вот, теперь, когда приходит ночь,
Я выпускаю своих птиц из клеток.
И их несёт отсель – порывом ветра,
От скуки и печали этой – прочь.
Их ждёт таинственная ночь!
Их ждёт – таинственная – ночь…
 

– Как вам, понравилось? – практически хором спросили старики, неуверенно и тревожно посматривая на слушателей.

Ник, стараясь быть максимально вежливым, улыбнулся:

– Конечно же, понравилось! Очень и очень романтично! Такие стихи, баллады, романсы и сонеты – непременно – должны воспитывать в юношах любовь к приключениям, вдохновлять их на бескорыстные подвиги и благородные поступки. Лично я – в очередной раз – несказанно рад нашему знакомству…

– А, вот, там, Наверху, решили совсем по-другому, – ворчливо напомнил о своём существовании Маркиз. – Доблестный Айвенго всё сочинённое скрупулёзно записал на листах пергамента, да и отдал их отцу Туку, дабы означенный образованный монах, прочитав, потом дал непредвзятую оценку этим опусам.…Но отец Тук, как это и свойственно многим лицемерным служителям Церкви, оказался самой натуральной свиньёй. В том плане, что жирным и абсолютно бесстыжим боровом…, – от навалившегося праведного возмущения Кот даже потерял дар речи и, изредка пофыркивая, потерянно замолчал.

– Бедняга Тук просто всё понял не совсем правильно, – миролюбиво произнёс Айвенго. – Он всегда был натурой слегка увлекающейся, любил пофантазировать избыточно…. Короче говоря, начитался отец Тук моих стишков, да и отправился – с ближайшей оказией – в дальние южные страны. А потом, неожиданно для всех, стал кровожадным и жестоким пиратом. Много за ним числилось всяческих гадких непотребств, и не сосчитать. Такой кровавый след тянулся – не описать никакими словами. Конечно же, через некоторое время его поймали, судили, да, как и полагается, отрубили буйну голову…. А потом – по дороге в Ад – доставили на Высший Суд, где отец Тук продемонстрировал те злосчастные пергаментные листы. И пояснил при этом, мол: – «Рыцарь Айвенго виноват во всём! С этих его стишков она и началась – тяга к дальним морским путешествиям. А, в конечном итоге, и к пиратству бесшабашному…».

– Мы с Айвенго, – подхватила леди Ровена, – умерли через много-много лет после казни кровавого отца Тука. В один день, как и полагается. Правда, Айвенго, – старушка недовольно нахмурилась, – опередил меня на несколько часов, негодник такой…. Естественно, мы были уверены, что попадём прямиком в Небесный Рай. Как же иначе, когда позади – столько лет безупречной жизни? Размечтались, наивные…. Оказались, как легко догадаться, на Заброшенных Крышах. На одной чаше весов – долгая безгрешная жизнь, полная благородных и богоугодных поступков. А на другой – служитель Святой Церкви, ставший, якобы из-за моего мужа, жестоким и подлым пиратом…. Ну, а я, как верная и любящая жена, была просто обязана разделить участь Айвенго. Муж и жена, они – сами знаете, «кто» – одна…. Вот, так неожиданно всё обернулось. Уже многие века мы безвылазно находимся на Крышах, ожидая окончательного решения местных Умников…

– Позвольте, как же так? – Ник уже стал немного разбираться в здешней логике. – Но, ведь, вам обязаны были предложить – вернуться Назад. То есть, дать реальную возможность – исправить ситуацию. Разве нет? – он вопросительно посмотрел на Кота.

Маркиз, позабыв о тонкостях этикета, отхлебнул «Агдама» прямо из горлышка бутылки, занюхал собственной лапой и охотно пояснил:

– Так всё и должно было произойти. Переносится Душа доблестного рыцаря обратно, в тот самый момент, когда ставится последняя точка на последнем листе злосчастного пергамента, встаёт Айвенго из-за стола и, не раздумывая ни секунды, бросает означенные документы в жаркое пламя камина…. Всё на этом! Ура! Разрешено досадное недоразумение! Добро пожаловать – в Рай! Но, не тут-то было.…Приснопамятные пергаментные листы фигурировал на Высшим Суде. Следовательно, являются наиважнейшей уликой, и подлежит хранению в Архивах – до Скончания Света. А отправлять храброго рыцаря Айвенго и нежную леди Ровену в Прошлое без этого пергамента – однозначно бесполезно и глупо. Ведь, при этом, ничего не изменится. Совсем ничего! Шарада такая, бессмысленная и неразрешимая…. Правда, лет двести с небольшим тому назад один опытный судейский стряпчий залетал – по пошлому недоразумению – на наши Крыши. Так, вот. Стряпчий говорил, что эту проблему можно решить без особого труда – необходимо с пергаментных листов снять копии, заверить их у Главного, ещё так у кого-то, дело и сладится. То бишь, копии останутся в Архиве, а подлинник отдадут доблестному Айвенго…

– Ага, конечно, – нахмурился старик. – Только ещё стряпчий толковал, что надо обязательно нанять хорошего адвоката. Мол: – «Без пройдошистого и наглого адвоката ничего не выгорит…». А, где, спрашивается, взять такого? Негде.

– Это точно, негде, – подтвердил Кот. – Адвокатов на Заброшенных Крышах сроду не бывало. Скажу по большому секрету, что и в Раю нет ни единого. Они все прямым ходом – оптом и поодиночке – следуют в Котлы кипящие…. Что это ты, дружище Ник, так активно крутишь головой? Поверить не можешь? Точно тебе говорю – ни одного! Вообще-то, официально считается, что самый страшный и непростительный грех, мол, «гордыня»…. Но и в Раю, торжественно даю любимый коренной зуб, хватает всяких, не в меру гордых персон. Мол, в глубине Души человек может быть записным и неисправимым гордецом, но – при этом – регулярно совершать дела добрые, насквозь богоугодные. Так-то оно! А, вот, «лицемерие»…. Это в Земном Мире к нему относятся излишне снисходительно и не серьёзно. А там, Наверху, давно уже просекли – что почём. То есть, осознали нешуточную опасность. После этого все лицемеры в Котлы следуют напрямую, с кожей ободранной напрочь, без единого шанса на иной исход…. Так что, бедные адвокаты. Страшна и незавидна их участь…. Никогда, дружище Ник, не связывайся с адвокатской братией. Никогда!

Ещё минут через десять старики засобирались.

– Пора нам уже, друзья, – словно бы чего-то немного стыдясь и смущаясь, негромко произнёс Айвенго. – Мы направляемся в библиотеку, которую открыли благодаря уважаемому Коту. Каждый день там проводим по несколько часов, если, конечно, так можно выразиться применительно к нашим благословенным Крышам. Изучаем разные юридические документы, сочиняем прошения, составляем многочисленные справки…

Завершилось короткое прощание, полное добрых взаимных слов и фраз. Ещё через некоторое время странная парочка затерялась в многообразии печных труб.

Только громкое шарканье – вперемешку с размеренными и неторопливыми ударами молотка по шляпке забиваемого гвоздя – напоминало о непростой Судьбе благородного рыцаря Айвенго и прекрасной леди Ровены…

– Все мы – лишь маленькие и неразумные дети, заблудившиеся в бескрайней пустыне, – глубокомысленно изрёк Кот, на этот раз умело прикуривая предложенную Ником сигарету. – Чёрная беспросветная ночь. Ни единого огонька вокруг. Небо покрыто плотными серыми тучами. Луна и звёзды? Забудьте…. А впереди – сплошные засады и горести…

Сказка третья
Жёлтая роза в её волосах…

– Все мы – лишь маленькие и неразумные дети, заблудившиеся в бескрайней пустыне, – глубокомысленно изрёк Кот, на этот раз умело прикуривая предложенную Ником сигарету. – Чёрная беспросветная ночь. Ни единого огонька вокруг. Небо покрыто плотными серыми тучами. Луна и звёзды? Забудьте…. А впереди – сплошные засады и горести…

Ник тоже закурил, машинально отметив про себя, что количество сигарет в пачке не уменьшается.

«Видимо, какой-то очередной местный фокус», – подумал он и через полминуты небрежно поинтересовался:

– Кстати, Маркиз, ты не забыл – за нашими дружескими посиделками – о некой загадочной особе по имени Анхелина Томпсон? Думаю, что от трёх с половиной часов, отведённых уважаемым Дежурным Ангелом, осталось минут сорок-пятьдесят, не больше.

Кот даже на месте подскочил – на добрые полметра.

– Как же это я так сплоховал? – забормотал извинительно. – Всё этот Айвенго, речистый не в меру. Как начнёт травить бесконечные байки о своих легендарных подвигах, да баллады героические распевать, так и забываешь напрочь о делах насущных, в транс впадаешь, что тот глухарь по ранней весне. Как же, читали об этих экзотических птичках…. А сейчас, друг Ник, давай-ка я – для ускорения и удобства предстоящего путешествия – заскочу на твоё плечо. Да и двинем, благословясь. Конверт с этим Небесным Посланием спрячь в карман, а по дороге я тебе всё подробно расскажу об этом деле, заслушаешься…

Удобно устроившись на плече у приятеля, Кот скомандовал:

– Видишь, вон там, на норд-осте, серую длинную трубу? Вот, и чеши смело в этом направлении! То бишь, прямо на неё, на серенькую. Она здесь одна такая…. Бог даст, не промажем.

Глядя то себе под ноги, то, сверяя правильность курса, на серую трубу, Ник упруго зашагал по Заброшенным Крышам. Тёмно-коричневая старинная черепица, металлические гладкие листы, нестерпимо блестевшие в лучах двух «половинных» солнц, серый рубероид, покрытый чёрными узорчатыми трещинами, снова черепица – на этот раз – ярко-красная, новёхонькая.

– Теперь можно и рассказ начать, – тихонько, по-домашнему уютно замурлыкал над его ухом Кот. – Значится, дело было так…

Эта история произошла лет сто двадцать тому назад, а может, и все сто пятьдесят. Карибия тогда только-только обрела независимость.

Стояла, жила-поживала на берегу тропического, лазурно-изумрудного ласкового моря большая деревушка. А может, просто маленький посёлок, регулярно и исправно дававший приют разным тёмным личностям и авантюристам всех мастей – пиратам, золотоискателям, охотникам за старинными кладами, закоренелым преступникам, скрывавшимся от правосудия стран Большого Мира.

Белые, вест-индийские негры, метисы, мулаты, дикие индейцы, всякие – в буро-малиновую крапинку. Короче говоря, та ещё публика, живущая весело, разгульно и беспутно….

А какое настоящее беспутство, собственно говоря, может быть, если женщин в деревушке практически и не наблюдалось? Так, только несколько индианок, да толстая старая афроамериканка донья Розита, владелица трактира «La Golondrina blanka [3]3
  – Перевод с испанского языка – «белая ласточка».


[Закрыть]».

И, вот, представь себе, в католической Миссии, что располагалась рядышком с этим посёлком авантюристов, появляется девушка-американка необыкновенной красоты – высокая, стройная, фигуристая, молоденькая. Ухаживает в Миссии за больными и калеками, детишек индейских обучает английскому языку и математике, а в деревне появляется только по крайней необходимости – купить в местной галантерейной лавке ниток-иголок, да наведаться на почту.

Звали девушку – Анхелина Томпсон. И была она такая хрупкая, грустная и печальная, что, глядя на неё, даже у злобных и вечно-голодных бродячих псов на глазах наворачивались крупные слёзы сочувствия. Ходили упорные слухи, что жених Анхелины трагически погиб где-то на северных золотоносных приисках, а она – от безысходности и тоски – уехала служить Господу в далёкую католическую Миссию.

Но разве это могло остановить тамошних головорезов, истосковавшихся по женскому обществу? Стали они поочерёдно оказывать мисс Томпсон различные знаки внимания – тропические цветы дарить охапками, через посыльных мальчишек-индейцев предлагать крупные золотые самородки, морские жемчужины и прочие ценности. Но только не принимала она тех подарков и цветов, всё с посыльными возвращала обратно.

Лопнуло тогда терпение у карибских бродяг. И однажды, уже под вечер, дружной толпой человек в шестьдесят-семьдесят пожаловали они к капризной недотроге в гости.

Жила мисс Анхелина в скромной глинобитной хижине рядом с Миссией и выращивала на крохотной клумбе жёлтые розы, неизвестные тогда в Карибии. Видимо, привезла с собой из Американских Штатов черенки. Вернее, роза была всего одна, остальные не прижились и со временем завяли.

Выдвинули пришедшие бандерлоги девушке недвусмысленный и жёсткий ультиматум, мол: – «Либо, красотка, ты сама незамедлительно укажешь на избранника, то есть, на мужчину, с которым согласна разделить брачное ложе, либо всё решит честный и непредвзятый жребий…. Так ли, иначе ли, но свадьбе к заходу солнца быть!».

Грустно и печально улыбнулась тогда Анхелина, и спокойно, не моргнув глазом, ответила, мол: – «Я, конечно, уступаю грубому насилию. А суженого выберу самостоятельно – сейчас срежу жёлтую розу и вручу её своему принцу…».

Радостно заволновались женихи, восторженно завопили – в предвкушении незабываемого свадебного спектакля.

А девушка взяла у ближайшего к ней примата острый кинжал, осторожно срезала с клумбы единственную жёлтую розу, тщательно удалила все острые шипы с её стебля и аккуратно воткнула – розу себе в причёску, кинжал – себе в сердце…

– Тут эту занимательную и, безусловно, поучительную историю заморозили на неопределенное время, – неожиданно прервал повествование Кот. – И оказалась наша прекрасная мисс Томпсон – в ту же самую секунду – прямо на Заброшенных Крышах. Цела и невредима, понятный хвост…. Долго её судьбу решали тутошние Умники. Очень долго. Решили, видимо. Не иначе, в конверте, принесённом Бородачом, и содержится данное судьбоносное решение.

– Как мне помнится, Маркиз, ты тогда возмущался нешутейно, мол: – «Сами, видите ли, не могут! Тоже мне, выискались трепетные неженки…». А, действительно, почему Дежурный Ангел самолично не вручил конверт мисс Анхелине? – Ник любил порядок во всём, и, вообще, уважал стройные логические построения, дающие однозначные ответы на самые заковыристые вопросы.

Кот, ловко почесав задней лапой правую «щёку», охотно пояснил:

– Они завсегда чувствуют – кто перед Ними. Помнишь, как этот крылатый Бородач с нами высокомерно разговаривал и презрительно «тыкал»? Это потому, что он точно знал: мы с тобой обыкновенные олухи и разгильдяи, вышедшие – безо всяких конкретных целей и задач – погулять по Заброшенным Крышам. Чего с такими незначительными и никчемными персонами особо церемониться? А, вот, перед мисс Анхелиной теряется их высокородная Братия. Видимо, чувствуют, Умники Небесные, что она совсем другого полёта птица, и им не ровня. В том смысле, что очень Высокого Полёта…. Извини, но не смогу объяснить лучше…. Кстати, вот, и нужная труба. Всё, делаем привал!

– Привал, так привал, – Ник присел на корточки и помог своему усатому товарищу спуститься на «землю».

Упруго выгнул спину, Кот устало зевнул и, осторожно выглянув из-за серой трубы, сообщил:

– Ага, практически пришли, метров девяносто-сто всего-то и осталось. Полюбуйся-ка, старина, на сказочную картинку.

Ник пристроился рядом. Действительно, открывшийся взору пейзаж был необычайно красив и эстетичен: аккуратная разноцветная палатка, а вокруг неё – многие сотни разномастных кадок, вазонов, горшков и горшочков, заполненных великолепными жёлтыми розами. Легкий ветерок ненавязчиво и игриво принёс воистину неземные ароматы, несколько вздохов – и голова закружилась, закружилась…

Вокруг горшков и кадок, напевая что-то светлое и мелодичное, зовущее и завораживающее одновременно, ловко перемещалась высокая, очень стройная и гибкая девушка с большой жестяной лейкой в руке.

– Почему же мы остановились? – не отрывая взгляда от необычной девушки, взволнованным шёпотом спросил Ник. – Давай выйдем, а? Нам же надо торопиться, как Ангел велел…

– Успеем ещё, – легкомысленно хмыкнул Маркиз. – Давай-ка конверт. Ознакомимся, для начала, с его содержимым. Давай, давай! А то, ведь, так и не узнаем, что произошло на самом деле. Только и останется, что верить сказкам, балладам и легендам…. А тут, как никак, первоисточник!

Кот непринуждённо вскрыл конверт, достал из него несколько тонких листов светло-розовой бумаги и погрузился в чтение. Ник покорно и терпеливо ждал, уже зная наверняка, что всякого рода понукания его хвостатый дружок – абсолютно и однозначно – терпеть не может.

– Однако! – Кот неуловимым движением достал откуда-то из воздуха самые настоящие очки, ловко водрузил их на пушистую мордочку и с удвоенным вниманием принялся изучать Небесный документ.

Ник непонимающе помотал головой: – «То раскладные стулья появляются «из неоткуда», теперь, вот, очки. Непрост этот кот – по имени Маркиз. Ох, непрост, бродяга усатый! Если он, конечно же, и на самом деле тот, за кого выдаёт себя…».

– Забавно и неординарно! – Кот, явно, был чем-то удивлён, причём, судя по внешним признакам, удивлён приятно. – Дай-ка, Николай, ещё одну сигаретку. Для ускорения умственного процесса, так сказать.

Прикурив, Маркиз со вкусом затянулся и продолжил:

– Представляешь, оказывается, что и нашим Умникам Небесным – ничто человеческое не чуждо. Выясняется, что иногда даже Они, непреклонные и консервативные до мозга костей, отваживаются на решения, наполненные слюнявым гуманизмом и истинной справедливостью…. Анхелина Томсон, как не крути, самоубийца. Грешница страшная, в Аду ей гореть вечно…. А, вот, на тебе, причислили к лику Святых. Ну, надо же! Невероятно и невозможно! Но в Небесном Документе всё прописано чётко и ясно. Безо всяких разночтений и лицемерных двоякостей. Послушай – с того места, где я недавно остановился….

…А девушка взяла у ближайшего к ней примата острый кинжал, осторожно срезала с клумбы единственную жёлтую розу, тщательно удалила все острые шипы с её стебля, после чего аккуратно воткнула – розу себе в причёску, кинжал – себе в сердце. И упала бездыханной.

Долго стояли бандерлоги над мёртвым девичьим телом, стояли и скорбно молчали. Потом похоронили несчастную девушку, а над её могилой возвели каменную часовню. Городок же нарекли – «Сан-Анхелино». И стали – все и повсюду – с искренним пылом и рвением выращивать жёлтые розы.

А ещё через некоторое время, как-то сам собой, родился один милый и симпатичный обычай. Когда мужчина хочет предложить девушке (или женщине), руку и сердце, то он ей дарит жёлтую розу. Если она согласна, то цветок принимает и бережно пристраивает его в причёску. Вот, здесь всё только и начинается….

Видимо, Призрак невинно-убиенной Анхелины Томпсон, так и не найдя покоя, всё бродит по городку и его окрестностям, да и вмешивается, ни у кого не спрашивая на то разрешения, в дела любовные.

Когда, например, мужчина неискренен, или намерения имеет нечестные и сугубо меркантильные, то тут же раздаётся негромкий хлопок, и виновник впадает в самый натуральный летаргический сон. Нет, не навсегда, каждый раз по-разному, видимо, в зависимости от степени нечестности. Кто-то десять-пятнадцать минут спит, а кто-то и полтора месяца.

Ну, и с женщинами-девушками, которые принимают цветок без должных на то оснований, то есть, без настоящей и искренней любви, происходит то же самое.

Бывает, правда, достаточно редко, что засыпают оба – и жених, и его потенциальная невеста. Одна брачующаяся пара полгода проспала. Потом несостоявшиеся супруги почти одновременно – с разницей в три часа – проснулись, встретились, поглядели друг другу в глаза, рассмеялись по-доброму и стали закадычными друзьями.

А ещё иногда происходит следующий природный казус: девушка втыкает в волосы жёлтую розу, принесённую кавалером-ухажёром, а над Сан-Анхелино неожиданно загорается-вспыхивает яркая многоцветная радуга. Это означает, по уверению знающих людей, что всё хорошо и Святая Анхелина благословляет этот конкретный брак…

– Красивая история! – Ник не знал, что ещё и сказать.

– Требуется слегка уточнить, – не согласился его полосатый и дотошный напарник. – Получилась – очень красивая История…. Эй, там, Наверху! Приём-приём! На этот раз – спасибо! Нормально придумали. Молодцы!

– И думали совсем недолго, всего-то лет сто пятьдесят, – лукаво подмигивая Коту, чуть слышно пробормотал Ник.

– Не стоит благодарностей, – равнодушно пророкотало с Небес. – Исполняйте порученное!

Девушка сама шла им навстречу. Тоненькое породистое лицо, белокурые волнистые волосы, наполовину скрытые капюшоном тёмно-синего плаща, и глаза – голубые, огромные, печальные. До чего же огромные, Боги мои! До чего же – печальные…

– Здравствуй, Кот. Приветствую вас, благородный Ник, – будто морской прибой прошелестел мелкой галькой о прибрежный песок. – Вы мне принесли вести от Них? Давайте же скорей! Давайте! Я любое решение приму с искренней радостью и полной покорностью…

Анхелина взяла протянутые бумаги, пробежала по ним взглядом, перечитала несколько раз, после чего подняла глаза на пришедших. До чего же огромные глаза, Боги мои! До чего же – счастливые…

– Прощай, Кот. Прощайте, благородный Ник, – мелкой галькой о прибрежный песок прошелестел морской прибой. – Я готова, Господи. Пусть всё состоится. Пусть! Только о розах моих, пожалуйста, позаботьтесь…

Мгновенье, и прекрасная Анхелина Томпсон исчезла, растворившись в Небытие….

– Вот, так-то оно, добрый мой Ник, – печально и мудро вздохнул Кот. – Ещё одно. Не успел сказать. На могиле Святой Анхелины, в просторной часовне, поставили белоснежный камень, а на нём выбили такое простенькое стихотворение:

 
Жёлтое солнце в её волосах.
Утро над быстрой рекой.
И о безумных и радостных снах
Ветер поёт молодой.
 
 
Жёлтое солнце в её волосах.
Жаркий полуденный зной.
И о мечтах, что сгорели в кострах,
Ворон кричит надо мной.
 
 
Синее море, жёлтый песок.
Парус вдали – одинок.
Ветер волну победить не смог,
И загрустил, занемог.
 
 
Жёлтая роза в её волосах.
Кладбище. Звёздная ночь.
И бригантина на всех парусах
Мчится от берега прочь.
 
 
Камень коварен. Камень жесток.
И, словно в страшных снах,
Маленький, хрупкий, жёлтый цветок
Плачет в её волосах…
– Красиво и справедливо, – задумчиво, в унисон другу, вздохнул Ник. – Бывает на этом Свете всякое, чего и присниться никому – на этом конкретном Свете – не может. Да и на всех прочих…. Никому и никогда, безвозвратно и навсегда…