Текст книги "Кодекс ордена (СИ)"

Автор книги: Андрей Емелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Что же до странного правила о вопросах, то наверняка и Зенара, и Лаурф обучили уже столько подопечных, что знали заранее обо всем, что те могли спросить.

И все же девушке было немного не по себе. Ей вспомнилось, как Эш говорил с ней о жизни и магии, охотно отвечая на все, о чем она спрашивала и ей сразу захотелось увидеть его вновь.

Лани высунула из воды стройную ножку и посмотрела на себя в зеркало.

– Как же это странно, Эш, – сказала девушка самой себе, а затем приподнялась, рассматривая свое лицо, стройные плечи и полную грудь с маленькими розовыми сосками. – Если бы ты не ушел тогда… Я ведь могла бы. Но зачем мне все это? Может я просто боялась тебя потерять?

Она вздохнула, понимая, что никто ей не ответит и вскоре вылезла из воды.

Решив не одеваться и в кои то веки походить, как она любила делать дома – полностью обнаженной, Лани обтерлась полотенцем и стала изучать свою комнату.

В будуаре находилось множество разнообразных баночек с косметикой, начиная от вязкой пасты для удаления волос на теле и заканчивая пудрой. На столе лежала бумага, писчее перо и несколько конвертов, а также пара флаконов с тушью.

Далее Лани испытала мягкость кровати и сочла ее близкой к идеальной, а нежный шелк бордовых простыней так приятно скользил по чистой коже, что в голове девушки тут же появились разнообразные игривые мысли. Решив, что для них еще будет не мало времени, она осмотрела гардеробную и решила, что, после написания писем, весь оставшийся день проведет примеряя одежду.

Так она и поступила, хотя ближе к вечеру, когда тщательную оценку прошло наконец последнее платье, девушка поняла, что очень устала и ей ужасно хочется есть.

К сожалению, Зенара полностью сдержала свое обещание и когда в двери других учениц постучались, чтобы позвать на ужин, к ней никто не зашел.

Попив горьковатой воды из душевой комнаты, девушка решила, что впредь нужно быть осмотрительнее, чтобы не получать наказаний, особенно за всякую ерунду. Она решила лечь спать пораньше, опасаясь проспать завтрак и, едва коснулась головой подушки, тут же задремала.

Ночью пришел странный сон.

Лани стояла в морозном зимнем лесу и смотрела на вход в грязную нору – то ли землянку, то ли медвежью берлогу. Снег вокруг нее был перепачкан кровью и мутной, комковатой жижей. Воздух странно подрагивал, будто в жаркий день, а где-то на границе чувств едва слышался низкий звук, напоминающий непрерывный стон неведомого исполинского существа. Преодолевая отвращение, девушка встала на колени и пробралась по узкому лазу внутрь.

Сквозь темноту, Лани разглядела ужасный беспорядок – повсюду лежали разорванные в клочья шкуры, разбросанные сухие травы и кости каких-то мелких животных. Среди всего этого хаоса она увидела лежащего на спине мужчину: обросшего, изможденного и жутко уставшего. Он бродил своим разумом между мирами, пытаясь найти выход, словно из стеклянного лабиринта, в котором не понятно, где начало и конец.

Увидев ее взгляд, он заговорил на неизвестном языке. Девушка не понимала его речи, и решила, что он так же не сможет понять ее, а потому просто покачала головой. Мужчина с сожалением поморщился, но вдруг его глаза в ужасе распахнулись, и он попятился назад.

Лани тоже сперва испугалась, однако быстро поняла, что страх у мужчины вызвал маленький пушистый лисенок, который, как оказалось, пробрался в землянку следом за ней.

– Да это она, а вот кто ты такой? – сказал зверек и мужчина перевел взгляд на Лани. – Я не знаю кто это, но, если ты ему не поможешь, он умрет, – добавил лисенок, на сей раз обращаясь к девушке.

– Но чем я могу ему помочь? Я ведь даже не понимаю, что с ним.

– Очень жаль, – услышала она тихий ответ.

Дальше во сне было что-то еще, однако Лани проснулась и поняла, что не может этого вспомнить.

За окном уже начинало светать. Некоторое время она лежала, нежась в кровати, вспоминая сон и некоторые детали их путешествия с Эшем, когда она впервые увидела духа.

Решив наконец, что из-за своих размышлений она может оказаться без завтрака, девушка поднялась и, быстро ополоснувшись в ванной, стала собираться.

Вскоре в ее дверь постучали и когда она открыла, то увидела перед собой того самого воина, который провожал ее вчера до комнаты. Он взглянул на нее со скучающим, безразличным видом и коротко сказал:

– На завтрак.

Они прошли в большой зал, где за длинным обеденным столом уже находились три ученицы. Девушки показались Лани очень хорошенькими, две из них были брюнетками, а одна, самая старшая, имела темно-каштановые волосы. При этом все они держались удивительно отстраненно – молча сидели, глядя на тарелки перед собой и, не смотря на красивые праздничные платья, создавалось впечатление, будто девушки находятся за поминальным столом, где не принято демонстрировать радости и вообще каких-либо ярких эмоций.

Лани не стала пытаться с ними заговорить, помня о правилах дома и решив, что скорее всего ей все равно не ответят. Она принялась за завтрак, который, по сравнению с трапезами ее последних полутора месяцев, казался по-настоящему королевским. На столе стояли ароматно пахнущие каши, приправленные ягодными желе, множество разнообразных салатов, ломтики аккуратно нарезанной красной рыбы, очищенные перепелиные яйца в чесночном соусе и еще очень много всего.

Несмотря на сильный голод и аппетитные блюда Лани ела через силу, почти не получая от этого удовольствия. Она чувствовала себя неуютно, внешняя красота вокруг казалась ей поверхностной и обманчивой из-за того, как вели себя все обитатели дома.

Спустя четверть часа в зале появился незнакомый еще Лани мужчина, одетый, как и другой воин, в черную стеганку и кожаный доспех.

– Закончили, – бросил он и ученицы тут же поднялись из-за стола, оставив недоеденной всю свою еду. Лани замешкалась лишь на пару секунд, однако воин огрызнулся на нее:

– Тебя, что отдельно приглашать?! По комнатам все.

Когда они вышли из зала, девушка увидела Лаурфа, идущего в сторону массивной красивой двери и едва не окликнула его, однако, вспомнив про правила решила пока этого не делать. В конце концов, возможно он и сам в ближайшее время решит с ней поговорить.

Время до обеда тянулось очень долго, Лани не знала как себя занять и, открыв окно, стала любоваться на сад, окружавший собой поместье. На некоторых деревьях уже начала робко проступать желтеющая листва, хотя до полноценного осеннего буйства красок должно было пройти еще не меньше месяца. Город Люви оказался расположен чуть ниже и левее от дома, а справа, у самого горизонта, виднелись величественные скалистые горы. Лани вспомнила, как брат рассказывал ей о том, что среди этих гор проходит граница с землями Рейха. Впрочем, это было очень давно, теперь же Ланкария стала лишь регионом чужой страны.

При мыслях о брате девушка взглянула на стол, где уже лежали в красивых золотистых конвертах три письма – Кристофу, Витору и отцу. Лани решила, что пока не началось ее обучение, она будет ходить по дому с ними, ведь это не противоречит ни одному из правил. А как только появится возможность, она передаст их Лаурфу.

Из раскрытого окна донеслись какие-то звуки и Лани увидела, что за воротами остановилась пара экипажей. Деревья мешали рассмотреть подробности, но через минуту на дорожке ведущей к дому появилась светловолосая девушка, в сопровождении очередного охранника в черном.

Вскоре хлопнула дверь, прямо напротив спальни Лани, и девушка догадалась, что в поместье ждали не только ее одну.

Она провалялась в кровати около часа, дождавшись пока соседку посетит Зенара и пока та приведет себя в порядок, а затем, осторожно выглянула в коридор. Темные стены с дверями в спальни других учениц смотрелись мрачно и траурно, не смотря на восемь ярких масляных ламп и золотистые узоры в виде распускающихся цветов.

Лани осторожно постучала в дверь и ей открыли почти сразу. Похоже было, что она застала соседку за примеркой нарядов из гардеробной, потому как та оказалась в черных брючках и короткой бежевой тоге.

– Привет. Можно к тебе войти?

Блондинка растерянно кивнула, и Лани тут же прошмыгнула к ней в комнату, прикрыв за собой дверь.

– Меня зовут Лани, я только вчера приехала тоже. Вот зашла познакомиться.

– Софи. Софи де Валери, – неуверенно проговорила блондинка, и, чуть помолчав, шумно выдохнула, расслабляясь. – Прости, я просто… Под впечатлениями от всего этого.

– Уже успела познакомиться с Зенарой? – Лани картинно прикрыла ладонью губки. – Ох, пардон, госпожой Зенарой.

– Да-да, – ответила Софи и засмеялась, но потом чуть грустно сказала. – Я правда опять напортачила и меня оставят без обеда и ужина.

– Не переживай, – ответила Лани с улыбкой. – Это похоже всем устраивают, в качестве демонстрации строгости. Я захвачу тебе сегодня что-нибудь на обеде.

– Спасибо, но может не стоит? Вдруг тебя из-за этого тоже накажут?

– С чего вдруг? Это ведь не противоречит никаким правилам, а, согласно пункту три, в комнатах можно делать что хочешь, – пожала плечами Лани. – Кстати ты сказала «опять», а что у тебя было до этого?

Софи развела руками, села на кровать и принялась стягивать с себя брючки.

– Да я завалила итоговый экзамен в академии. Так переволновалась, что на практической части зачерпнула уйму силы от демона и чуть не схлопотала одержимость, – она кинула брючки за спину и посмотрела на тогу, которая так сильно задралась при сидении, что совсем не скрывала трусики. – И как это носить интересно? – хмыкнула она, а затем продолжила свой рассказ. – Все так перепугались, храмовники тут же арбалеты наставили, принимающий экзамен архивариус закричал на меня, чтобы я не колдовала. Как будто я и сама без них не испугалась.

Лани подошла и села на кровать рядом с ней.

– Если честно, я уже думала, что меня после такого отчислят, – продолжила Софи. – Но нет, назначили доп занятия, и пообещали провести новый экзамен через месяц, однако началась война и стало не до этого.

– Ты как раз была в столице, в академии?

– Нет, я не из анрижской. Из анорской, она на юге. В городе Анора, соответственно.

– Да я знаю, – кивнула Лани. – Одна из четырех наших академий. А что потом?

– В общем-то ничего интересного. Экзамен я позже все-таки кое-как сдала, а вскоре отправилась уже сюда.

– А я должна была встретиться с куратором в другом городе, но все пошло немного не по плану, – с улыбкой сказала Лани, вспоминая свои приключения. – Подробности я тебе как-нибудь потом расскажу, там много всего странного и необычного.

Они еще немного пообщались, вспоминая обучение в академиях и сравнивая их друг с другом, а затем Лани отправилась к себе, опасаясь, что пропустит время обеда.

Примерно через час после полудня в ее дверь постучали, и история с напряженной молчаливой трапезой повторилась, разве что содержимое стола стало еще богаче и аппетитнее. Девушка первым делом взяла хлопковую салфетку и положила на нее несколько кусочков хлеба, сверху разместила на них пару запеченных колбасок, куриную ногу и устриц. Завернув все это в кулек, Лани принялась за обед и вскоре появился охранник, сообщивший о том, что время вышло.

Лани тут же поднялась и направилась к выходу, ожидая что ее остановят, однако мужчина, хоть и заметил сверток в ее руках, но ничего не сказал.

Как и после завтрака девушка заметила спину Лаурфа, заходившего в комнату с массивной дверью и решила, что даже для себя куратор выбрал строгое расписание несмотря на то, что принимает пищу отдельно от них. Ей безумно захотелось зайти за ним следом, чтобы передать письма, а заодно расспросить про брата, но она решила сделать это чуть позже. Раз уж в доме не запрещалось носить друг другу передачки, то строгость наказаний голодовкой выглядела по меньшей мере нелепой.

Софи оказалась очень благодарна подарку, и они просидели в комнате Лани пару часов, болтая о всякой ерунде вроде предпочтений в еде и нарядах. Затем соседка пожаловалась на усталость с дороги и отправилась к себе в комнату, чтобы лечь спать, не дожидаясь вечера.

Лани пожелала ей хороших снов и подумала, что не смотря на все странности этого места, возможность спокойно и откровенно с кем-то поболтать делала пребывание в поместье более чем приятным.

Чуть помаявшись от безделья, она решила, что дальше откладывать разговор с Лаурфом не имеет смыла. Потому Лани переоделась в самое строгое, но при этом изящное, платье из всех, что были в гардеробной и, прихватив с собой письма, выглянула в коридор. Как и прежде мрачные темные стены были исполнены тишины и безмолвия, казалось, что весь дом или спит, или свято соблюдает действующие в нем правила, не решаясь издать ни звука. Боясь столкнуться с охранниками, или, чего доброго, с самой Зенарой, девушка проскользнула к выходу и оказалась возле лестницы, за поворотом от которой находилась заветная дверь.

Немного постояв в нерешительности, Лани глубоко вздохнула и постучалась к куратору. Ей никто не ответил и через несколько секунд она постучала снова, а затем легонько толкнула дверь от себя, и та бесшумно отворилась.

Лаурф сидел за массивным письменным столом, облаченный в элегантный дублет из черного шелка со множеством серебряных нитей, опутывавших его словно паутина. Перед высшим магом лежал ворох каких-то бумаг, которые он рассматривал в свете яркой масляной лампы на позолоченной подставке. На другой стороне стола стояла высокая, в человеческий локоть, оловянная статуэтка изображавшая должно быть самого хозяина помещения.

– Простите… мастер, – вырвалось у девушки, однако он лишь поморщился, не поднимая на нее глаз и продолжая внимательно изучать содержимое документа.

Лани взяла себя в руки и решила, что надо делать то, ради чего она сюда пришла, а потому расправила плечи и подошла ближе, намереваясь сесть в кожаное кресло, напротив стола куратора. Но, едва ее ладонь коснулась спинки, девушка услышала голос:

– Разве я разрешал тебе присесть? – в словах Лаурфа не было злости, грубости или насмешки, только ледяное безразличие, словно он говорил не с человеком, а с оловянной статуэткой, стоящей рядом.

Лани растерялась от такого поворота в их разговоре и ответила:

– Простите, нет. Я просто…

– Отойди от моего стола. Встань ближе к двери, – он все так же не поднимал на нее глаз от своих бумаг. Лани послушно выполнила просьбу и услышала:

– Теперь говори. У тебя минута.

– Простите, господин… то есть, мастер Лаурф. Я просто хотела узнать, когда начнется обучение и нет ли у Вас информации о том, что с моими близкими? Из-за войны я потеряла с ними связь и подумала, может Вы могли бы помочь…

– Довольно, – остановил ее Лаурф. – Учись изъясняться короче. Никому не интересно твое блеяние, – он наконец поднял на нее взгляд, но лучше бы этого не делал, потому как от него девушке сразу захотелось провалиться под землю. Казалось, что она в чем-то непомерно провинилась и сотворила нечто ужасное, ведь Лаурф рассматривал ее так, словно решал, какую из всех известных человечеству жестоких казней применить к своей подопечной. – Обучение начнется тогда, когда надо. Твои близкие в Брунвее убиты все до одного туманом смерти. Брат отказался сложить оружие и бежал. Вероятно, скоро будет пойман и повешен. Еще вопросы?

Лани похолодела от ужаса и едва удержалась на ногах, пытаясь уложить в голове слова высшего мага, однако тот, увидев ее замешательство, продолжил:

– Сегодня ты нарушила два важных правила этого дома и полагаешь, должно быть, что тебе удастся избежать наказания, – он коротко взмахнул рукой и в сторону девушки устремился призрачно-серый шар заклинания. Тело Лани парализовало, так словно со всех сторон она оказалась опутана тяжелыми жесткими нитями, однако она продолжала все чувствовать.

Некоторое время Лаурф ее молча рассматривал, а затем сказал все тем же ледяным тоном:

– Запомни, мне всегда известно обо всем, что происходит в этом доме. Даже если ты уляжешься среди ночи в ванну и решишь потеребить себя между ног, я буду об этом знать. Не пытайся больше обмануть меня или моих слуг, – он поднялся и неспешно обойдя стол, облокотился на него спиной. – Новенькая заплатит свою цену за то, что пошла у тебя на поводу. Что же до тебя самой… Знаешь ли ты в каком виде предстает перед своими будущими магами Хашсаал? Среди его заклинаний есть иллюзия, позволяющая показать это непосвященным. Она не убивает, но сводит с ума. Обычно для этого достаточно сорока – пятидесяти секунд, хотя один человек на моей памяти продержался целых девяносто, прежде чем обмочился и начал пускать слюни. Для тебя касание Хашсаала пройдет куда быстрее, но запомни, что я буду повторять его каждый раз, когда мне просто что-то в тебе не понравится.

Лаурф щелкнул пальцами и справа от него, прямо из воздуха, начал возникать грязный сгусток холодного тумана. Серая клякса все разрастаясь, пока не обратилась в неровный шар размером в половину человеческого роста и внутри нее что-то противно зашевелилось, забегало и заскрежетало маленькими жвалами. Лани попыталась дернуться, но лишь пошатнулась, не в силах пошевелиться. Она уже видела, что за существа ползали в серой мути – это были черные волосатые пауки.

Туман двинулся на нее, и девушка замычала от страха. Словно почуяв это, пауки забегали быстрее, стараясь подползти ближе к жертве. Наконец, ледяная серость коснулась Лани и рывком окутала ее с ног до головы, а в следующее мгновенье восьмилапые твари забегали по телу молодой волшебницы, принялись жалить и кусать ее, выгрызая целые куски плоти. Девушка застонала еще громче, беспомощно принимая кару, чувствуя, как пауки пытаются заползти в ее раны, как яд растекается по венам. Она уже потеряла счет времени этой муки, но могла лишь протяжно стонать и слышать, как рядом тихо посмеивается Лаурф.

Глава 3

– Паук уже близко. Пламенная гусеница… что она там сделает? А, сгниет в его лапах или сожрет кокон, призвав какую-то пустоту, но человек из стали и льда… отставить льда, снега, чертова снега, сделает гусеницу бабочкой, если найдет ее в почерневшем городе, – Иован бежал сквозь холодный заснеженный лес, непрерывно повторяя слова пророчества. – Почему же, сука, мне?! Почему ты явилось именно мне, а не шаману в глубоком тылу, демоны тебя побери?

Мужчина перепрыгнул через корягу и обернулся. Погони видно не было, но это еще ничего не значило, ведь паре конных магов не составит особого труда выследить беглеца и запросто нагнать его.

Он решил двигаться в тыл войскам Рейха, а затем сделать широкий крюк к своим, иначе рисковал наткнуться на возвращавшуюся в лагерь армию врага. Солнце стояло уже высоко в небе, однако Иован решил, что будет продолжать движение до самого вечера, и так бы он и делал, но холод становился все невыносимее. Он понял, что еще немного, и ноги вконец одеревенеют, некроз живых тканей в них станет необратимым, а значит пора было доставать подшив.

Впереди замаячил небольшой овражек, Иован аккуратно спустился в него, опираясь на палку, которую он прихватил с собой из лагеря. Это был тот самый сук, что преграждал ему выход из клетки, но теперь деревяшке предстояло искупить свою вину перед бойцом, помогая ему в пути.

Мужчина задрал полушубок вместе с рубашкой и нащупал на животе небольшой рубец с торчащим из него кончиком тонкой нити. Набрав побольше воздуха в грудь и крепко-накрепко стиснув зубы, Иован обмотал вокруг пальца нить, а затем с силой дернул за нее, распарывая шов. Брызнула кровь и на белый снег, вместе с алыми каплями упали три маленьких флакончика с зельями.

Морщась от резкой боли, воин подобрал закрытый белой крышкой, с трудом откупорил ее и выпил содержимое. Согревайка должна была сработать быстро, в течение пары минут.

Второй флакончик, хранил в себе панациновую мазь. Ей Иован обработал рану и оторвав от рубашки рукав, перевязался. К счастью, мази могло хватить еще на одно-два применения, а потому он спрятал ее в карман. Последний флакончик, с черной крышкой, мужчина решил и вовсе пока не расходовать. Мертвая настойка на несколько минут полностью блокировала все болевые рецепторы бойца, оставляя разум чистым и ясным и не снижая скорость реакции, к сожалению, потом наступал жесткий эффект последствий, который мог вызвать сильную горячку и даже временную слепоту.

Пользуясь передышкой, Иован восстанавливал дыхание и разминался перед следующим броском, размышляя о дальнейших действиях. Если завернуть направо, то он мог выйти к Ледяному морю и продолжить вскоре путь по побережью, чтобы в итоге добраться до города Онег. Это было рискованно, зато уменьшало шанс того, что, прорываясь обратно к своим, он на время заблудится и начнет слишком сильно петлять. Второй вариант – идти через лес, на первый взгляд казался безопаснее и все же, воин знал, что Рейх наступает очень широким фронтом не давая обступать себя и прорываться в тыл, так как это очень любили делать ассийские диверсанты, уничтожая десятком другим зарядов гремучей смеси обозы с провизией врага. Стало быть, в лесу окажется немало колдунов, внимательно осматривающих окрестности с помощью магии и потому Иован решил воспользоваться первым вариантом.

Он поднялся и продолжил путь, с каждой секундой ощущая как тело приятно разогревается, вновь обретая чувствительность. У согревайки имелся недостаток – чтобы ее действие прошло для организма относительно безвредно нужно было много есть в процессе ее эффекта, а после него как можно больше пить. Увы, если с последним в заснеженном лесу особенных проблем не было, то решить вопрос пищи в движении почти не представлялось возможным.

Кедровые шишки смогли составить основной рацион Иована в течение дня и, хотя в большинстве из них почти не имелось орехов, это было лучше, чем ничего. Пару раз он так же замечал древесные грибы, однако есть их сырыми не решился.

Когда солнце уже начало клониться к закату мужчине стало казаться, что он уже никогда в жизни не забудет слова пророчества, так как повторил их уже несколько тысяч раз.

Найдя небольшой овражек и несколько елей, растущих неподалеку, Иован стал готовиться к ночевке. Колючие ветки послужили хорошим настом для шалаша, из них же, но тех, что покрупнее, он соорудил укрытие. В центре наста мужчина сделал широкое углубление, а затем отправился на поиски хорошего трута. Жечь собственную одежду не хотелось и вскоре, на старом высоком пне обнаружился достаточно сухой мох, который мог помочь при розжиге костра.

Вернувшись в шалаш, Иован стал добывать огонь трением, и добиться результата удалось лишь ближе к ночи, когда показались первые звезды и мировые кольца.

– Интересно, кто эта гусеница, – прошептал Иован, согревая у костра руки. – И кто такой этот человек из снега и стали. Лестно, конечно, если это обо мне. Хотя из какой я, к демонам, стали… Так, из дерева может быть, особенно головой. Рискнуть бы да придушить кого из рейховцев – паек, одежда, палатка. Нет, поторопился.

Он вздохнул и подложил в огонь немного дров. Конечно, под действием согревайки его тело могло бы перенесли даже ночь на голом снегу, однако зелья – это не магия, они берут силу не из потусторонних миров, а из тела, стало быть, чем больше этой силы отдаешь сейчас, тем хуже станет потом.

Вскоре Иован задремал и ночь пролетела для него, словно один короткий миг.

– Молот упал на цветок, чтобы поглотить звезды… – начал повторять он слова пророчества, едва сквозь еловые ветви забрезжил свет.

Утренний лес благоухал морозной свежестью, а ясное небо над кронами деревьев обещало безоблачный день.

Иован определил направление по солнцу и двинулся дальше, завернув к Ледяному морю. Действие согревайки еще продолжалось, и мужчина то и дело зачерпывал рукой пригоршню снега, отправляя ее себе в рот. Глотать его в таком виде не стоило, чтобы не поранить горло, а потому он подолгу рассасывал леденеющие комья, чувствуя, как немеют и тут же восстанавливают чувствительность десны.

Через пару часов пути Иован заметил впереди странный силуэт возле сосны. Затаившись, он некоторое время вглядывался, пока ни понял, что видит перед собой убитого человека. Воин подошел ближе и рассмотрел труп внимательнее. Им оказалось тело бородатого старика, с длинных волос которого свисали черные и белые тряпичные ленточки, что выдавало в нем шамана. Теплая меховая одежда была почти не тронута, разве что в районе груди виднелось несколько покрывшихся инеем бурых пятен. По всему выходило, что труп пролежал здесь от силы день или два, не больше. Так как уже успел окоченеть, но еще не стал пищей для волков, которых, в этих лесах водилось не мало.

Хорошенько обшарив карманы убитого, Иован не обнаружил в них ничего интересного. Затем, долго стоял рядом, решая, взять ли себе еще один комплект одежды или, напротив, озаботиться тем, чтобы воздать покойнику последние почести. Решив, наконец, что не стоит делать ни того, ни другого, мужчина с сожалением покачал головой и отправился дальше.

Он успел отойти метров на триста или четыреста, как вдруг под ногой что-то щелкнуло, Иован почувствовал неприятное давящее тепло, а следом за ним по телу разлилась пульсирующая боль. Стиснув зубы и замычав, чтобы не закричать, он медленно нагнулся и увидел под собой капкан, в который угодил правой ногой.

По-видимому, недавний снег слегка припорошил ловушку и потому она оказалась совершенно незаметной для глаз. Зубья и каркас устройства были деревянными, сделанными из грубых заостренных кольев, а вот механизм представлял собой серьезную металлическую пружину и крепления.

Иован ухватился за края капкана, развел их и высвободил ногу, преодолевая боль.

Откатившись в бок и ухватившись за рану, он наконец застонал.

– Вот тебе и донес пророчество, – прошептал он сам себе, пытаясь пошевелить ступней. Движение отозвалось болью и Иован понял, что задето много важных тканей. С трудом стянув сапог и ножные обмотки он обработал рану остатками панациновой мази, а затем перевязался вторым рукавом рубашки. Впереди ждал почти целый день пути до моря с организацией ночевки и добычей еды, а после этого не меньше пары дней по побережью до своих.

Иован понял, что не дойдет.

Это была простая и ясная мысль как светлое небо над макушками деревьев, однако, вместо того чтобы огорчиться, он лишь расслабился и даже улыбнулся. Когда нет смысла бороться, к чему тратить силы на это?

Кое-как натянув сапог, мужчина поднялся и стал насвистывать мелодию, которую сам же и придумывал на ходу. Нужно было решить, что делать дальше, все-таки просто лежать и помирать казалось слишком нелепым.

– А жаль, что я все-таки не… – сказал сам себе Иован и по его спине пробежали мурашки. – Шаман!

Опираясь на палку из лагеря рейховцев, он быстро заковылял назад к телу убитого старика.

Тот не мог оказаться здесь просто так! Наверняка где-то неподалеку у шамана имелось укрытие или даже дом и солдаты схватили его, когда он шел проверять, не поймалась ли дичь в ловушки. Это показалось слабой соломинкой, но хотя бы чем-то, за что можно было ухватиться.

Иован попытался отыскать под снегом возле трупа следы шагов, но их было слишком много, так как прошедшие после старика отряды Рейха все затоптали. Тогда он поднялся и решил ходить вокруг тела кругами все увеличивая радиус движения. Конечно, шаман мог уйти довольно далеко от своего дома, никто в здравом уме не будет ставить ловушки на зверя рядом с местом своего жилища. Зверь не дурак, близко подходить к человеку не будет и все же шаман выглядел довольно старым, вряд ли он ходил к ловушкам за несколько километров, ведь проверять и обновлять их желательно ежедневно, иначе пойманной тобой дичью с удовольствием полакомятся хищники.

Иован непрерывно шарил перед собой еще одной палкой, потому что попасться в очередной капкан было бы верхом неосмотрительности. Он все ходил, замечая, как солнце уже ползет к горизонту и вздрагивая от холода, так как кончившееся действие согревайки, отсутствие еды и потеря крови давали о себе знать.

То и дело идея с поиском убежища начинала казаться ему глупой и обреченной на провал, но тогда он вспоминал слова пророчества, думая о том, что если человек из снега и стали это он, то ему ни в коем случае нельзя умирать.

Наконец, когда солнце уже почти зашло, Иован увидел среди деревьев странный холм, явственно выделяющийся на фоне остального лесного пейзажа. Он немедленно отправился к нему, особенно тщательно обшаривая палками снег. С шамана станется устроить ловушку для непрошенных гостей у самого входа.

Однако, никаких сюрпризов не оказалось и перед мужчиной предстала присыпанная снегом небольшая круглая дверь. С трудом отворив ее, Иован пробрался сквозь небольшой лаз и оказался внутри земляники. Здесь было довольно тепло, видимо воздух еще не успел остыть, но из-за непроглядной темноты никак не удавалось сориентироваться. Овальные стены земляники оказались обшиты шкурами, а рядом со входом обнаружилась горячая глиняная печь. Иован нащупал рукой ее створку, моля святой круг, чтобы внутри оказался хотя бы один недотлевший уголек.

Ему повезло – несколько углей еще дымили, мужчина тут же вырвал клок меха от одной из шкур и принялся разводить огонь.

Неподалеку нашлись и дрова, так что вскоре печь затрещала, согревая его своим теплом.

Он сел, облокотившись на нее спиной, облегченно вздохнул и улыбнулся.

– Ассийские шаманы отшельники помогают своим даже после смерти, – прошептал мужчина и принялся изучать свое новое временное жилище. Неподалеку от печи обнаружилось несколько глиняных мисок, бронзовый кувшин и прочая кухонная утварь. Рядом Иован нашел железный светец для лучины и, оторвав несколько щепок, поджег их.

Землянка отшельника поражала своей жутковатой самобытностью. Над входом висело множество мышиных черепов, продетых через глазницы красной нитью, и складывалось ощущение, что шаман стремился придать им какой-то одному ему известный порядок. Почти весь потолок оказался увешан пучками лесных и полевых трав, вязанками грибов и кореньев. Большая их часть была помечена белыми, красными или черными лоскутами ткани, но что это означало Иован не знал.

Треть земляники также занимали ящики с различными скорняцкими инструментами, капканами и несколькими бутылками с дурнопахнущей жижей.

На самой крупной шкуре, некогда принадлежавшей бурому медведю, лежала толстая рукописная книга. Иован открыл ее и понял, что шаман делал записи о своих практиках погружений в круг духов, однако они были столь туманны и непонятны, что использовать их как некую инструкцию не сведущему человеку было невозможно.

Преодолевая усталость и не унимающуюся боль в ноге, мужчина взял из ящиков четыре капкана, и отправился на улицу, чтобы их установить. Голод уже давно терзал его желудок, а потому перспектива умереть от банальной нехватки пищи казалась все более опасной.