Текст книги "Багатырь (СИ)"

Автор книги: Андрей Дубравин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 16: В БАГдаде все спокойно?

Внутри дом был также на высоте. Без лишних вычуров, Русская печь с полатями, беленая, под ней сундук. Крепкий дубовый стол у окна, за которым уместились бы человек 10, и им не было тесно. Столешница толщиной с половину ладони. На столе солонка и плетеная из ниток салфетка. Пол не скрипит, видимо, тоже дубовый, начисто выскоблен.

Низкая дверь, так что пришлось нагибаться, в светлицу. Здесь кровать на две пары свингеров, настоящий сексодром. На ней перина, на ощупь набита не пухом, но мелким пером, мягкая. Такие же мягкие и огромные подушки. Поверх вместо одеяла, мохнатая шкура какого-то животного. Легкая и теплая. Рядом с кроватью сундук. Два узких окна под потолком. Свет пройдет, вор не пролезет. Еще одна дверь в сени. Запасной выход на случай пожара. Надо бы подобрать травки да сварить зелье, для повышения огнеопасности, пусть Митрич этим составом все пропитает.

Мой домовой молодец, хозяйственный и чистоплотный. Через полчаса во дворе за домом, натаскал в громадную полубочку воды теплой, я принял омовение. Митрич поливал воду, заботливо интересуясь, не горячо ли мне? Было райски комфортно, закрыл глаза, разомлел. Что еще для счастья нужно. Было далеко за полночь, звезды горели яркими светлячками, легкий теплый ветерок, трепал мои волосы, пока я с головой не нырнул в воду. Попробовал потренироваться. Попросил Митрича не поливать горячую воду, которой осталось уже немного в большом чане на приспособлении, издали напоминавшем каменный мангал. Под чаном отверстие для языков пламени, снизу печка, куда кидать дрова. Дров после реконструкции осталось множество. Их домовой заботливо выложил в дровницу под навесом, от дождя не промокнут.

Призвал в помощь стихию огня, смешал ее с водной. Ай, горячо, убавим огоньку, вот так нормально. Постоянно поддерживать мощность – быстрый расход маны. Восстанавливать ее можно при помощи Интеллекта, чем он выше, тем больше маны и тем быстрее она регается. Очень хорошо помогает Усиление. А вот Мудрость отвечает за силу магической атаки и расход маны. То есть, высокая Мудрость, уменьшает ее количество на одно и тоже заклинание. Так что качать нужно оба стата. При этом, необходимо не забывать и о физике, если уж я выбрал себе Волхва-витязя.

Легче всего брать очки для прокачки – повышая уровни. А тут расклад такой: до 10 уровня за каждый ап ты получаешь +5 к статам, до 25 +7, до 50+10. Плюс 15 идет после сотого и до бесконечности. Но есть хитруха, характеристики могут качаться и от частоты их применения, как и навыки. Правда, чем выше стат, тем больше нужно повторений. Та же Мудрость будет расти, к примеру на 10 уровне после 100 применений заклинаний огня. Следующий шаг уже за 200 применений и так далее. Но есть жирное «НО». Если вместо огня взять воду, то потребуется опять же сотня повторений. То же самое и с комбо, однако при синергии стихий, мана расходуется быстрее. Вот сейчас, после час кайфа, Мудрость поднялась аж на два пункта. Чтобы ее довести быстро до 26-ти, нужно использовать ветер.

Вылезаю из бочки, и включаю магический фен. Сотня обдуваний ветром и Мудрость +1, а всего +26. Нормуль, но дальше качать будет сложней. Сейчас у меня маны 11400 единиц. С учетом ее восстановления на простые заклинания можно тратить не боясь, практически «вечный двигатель». Но более сильные могут быстро ее опустошить, как и комбы. Если бы я во время купания держал в голове только огонь, мне бы маны хватала с избытком, но совместив его с водой, начал падать в минуса. Пусть медленно, но все же.

И вот я стою такой, рассуждаю, тренирую мозги игровой арифметикой, а из-за спины слышу женский голос:

– Достаток и спокойствие в ваш дом!

Я резко обернулся и увидел приятельницу Митрича, весьма эффектная мадам. Все при ней и фигурка, и грудь, и милая мордашка. Вот только ростиком с лилипута. Почувствовал стыд от своей нагоТы, прикрыл руками достоинство. Как же ее величают-то?

– Хозяин, это Аглая, – подсказал Митрич.

От смущения, что женские глаза, бесстыдно рассматривают меня с ног до головы, еще сильней прикрыл ладонями пах.

– Ой, что я там не видела, – хитро сверкнув глазками, Аглая вошла в дом…через стену.

Тьфу ты, никак не могу к этому привыкнуть, что домовым дверь не нужна. Я быстро надел длинную рубаху до колен, а вдруг вернется. И точно, озорная деваха вышла из стены, и добавила:

– А ты не поздоровался, невежливо. – но увидеть прежнюю картину ей не удалось, поэтому не дождавшись приветствия она снова растворилась в стене. Я по инерции брякнул:

– Здрасьте, – и от чувства неловкости еще раз покраснел.

Позднее уже за столом, под чарки с медовухой, напряжение исчезло. Я расслабился, а Митрича с Аглаей стал считать своей семьей. Все-таки алкоголь сближает людей… и домовых тоже. Митрич травил байки, Аглая заливисто смеялась. Я узнал, что ей всего 96 лет, по меркам домовых – это еще юная дева.

А потом мы запели песни. Точнее они пели, а я со своим «даром» исполнял одним голосом дуэт быка и петуха. Но всем было все равно, поэтому пели хором. Вот странное дело, если у человека нет слуха, то для него «прекрасное пение» ассоциируется с громкостью. Чем сильнее орет, тем лучше песня. Я об этом эффекте знал, поэтому «пел» тихо.

Под утро решили, что все же нужно поспать. Митрич расчувствовался и подошел меня обнять и дружески похлопать по спине. Но ростом не вышел, поэтому шлепки достались моим ягодицам, Он еще начал прижимать меня к себе руками…

– Митрич, прекращай, я не гей! – отодвинулся от домового я.

– Как не гой? А кто же ты? – искренне удивился Митрич.

– Я нормальной ориентации.

– НЕ знаю, какой ты рентации, но Гой точно. Не Изгой же, наш ты наш, родной, – и полез снова обниматься.

И только потом я узнал, что выражение «Гой еси!» означает родственные связи. Его буквально можно перевести, как «Ты есть наш, наших кровей». Как же много мне предстоит еще узнать?

Утром мы встали поздно, в семь часов, проспав петухов. Голова от похмелья не страдала. Позавтракали с Митричем «яишенкой» из 15 яиц. Аглая убежала домой рано, ей еще Зорьку на пастбище выгонять, хозяев будить, а потом дела по дому, которые никогда не заканчиваются. Работящая, как и все домовые.

В полдень я сходил на назначенную стрелку, но гопники не пришли. Их вообще не было видно сегодня утром в Селе. Убежали? Вряд ли, слишком было бы просто, скорей всего, замышляют чего. Ну да, Велес с ними, проблемы будем решать по мере их поступления.

Впереди с Митричем нас ждало еще одно важное дело – найти клад, который был указан на выигранной карте. По сути, как таковой карты и не было, была лишь тропка и очень примитивно обозначенные болото, Лес, граница Дремучего леса, Поле, само Село. Ни масштаба, ни направлений по сторонам света. Этакая записка с жирным зеленым крестом, в качестве указателя места клада. Но к нему пунктиром вела тропинка детально вырисованная. Словно сначала ребенок рисовал каляку-маляку, а потом топограф проложил маршрут. Это-то мне и не давало покоя, чувствовал, что именно тут скрывается отгадка. Сделал скрин листочка с рисунком. Дал задание интерфейсу совместить его с реальной картой, которую прорисовывала система, в тех местах, где уже ступала нога имени меня.

Через несколько минут верчения, рисунок Митрича точнехонько совпадает с границей Дремучего леса и тропинками, ведущими от Села. Вот только тропки к самому крестику нет. Да условный знак сокрыт туманом Терра инкогнита не открытой части карты. Зато в интерфейсе есть Речка, не вся, открыт лишь участок левого берега, дальше снова черная клякса. Но к этому берегу ведет тропинка, по ней и пойдем.

Рассуждал логически, лезть напролом – можно нарваться на что угодно. Вдруг там еще одна топь или непролазные скалы. Судя по ландшафту, не должны быть, но кто этих разрабов поймет. Возьмут и влепят по середине поля непроходимый участок, чтобы игрокам насолить. Пошли по тропке к бережку, а по мере открытия тумана, вдоль реки.

Проходя заросли камыша, услышал девичий смех. Неужто купается кто? Я не вуайерист, но на голое женское тело посмотреть не откажусь. Перешел на тихий шаг, ступая на носочках, двинулся к «камышовым джунглям».

– Куды намылился? К навкам в гости? Смотри, зачаруют, защекочут и утащат на дно, – тормознул меня Митрич.

– Ты это серьезно? Про русалок?

– Ага, про них, чертовок. Они хоть и не злобливые, но погубить могут и ради шутки. Нечисть же, что с них взять?

– А как они выглядят? С хвостом рыбьим?

– Вот же фантазия у некоторых людей. С чего с хвостом? Девки обнуковенные. Голые с волосами длинными. Не все нагишом, конечно. Есть и в рубахах, но тех стороной обходи вообще.

И Митрич поведал о русалках. Пусть они и водные создания, родились все на земле. Русалками становили девушки, умершие до свадьбы, хотя и были засватанными невестами. Могли стать купальницами и дети с молодухами, которым не повезло погибнуть на Русальной неделе. Как правило, такие русалки слезливые, часто плачут о несостоявшейся жизни, любят подарки и пытающиеся соблазнить мужчин. Губить не губят, доведут до беспамятства и с громким смехом убегают. Мужик может не прийти в сознание и захлебнуться. Но то уже несчастный случай, а не смертоубийство. Другое дело, если водянихами стали не случайно. Те, кого прокляла мать, или сама утопилась с горя, от несчастной любви, «особо, если от стыда, обрюхаченная». Вот такие русалки были мстительными, ненавидели мужское племя, старались навредить или сгубить любым способом. Отличить их было можно по длинной рубахи по типу ночнушки.

– Оне ж как, все зло мира в мужиках видят. Злые до вас жутко, а вот девкам могут и помочь, – наставлял домовой. – Но сейчас не их время, солнце светит, вот вечером… Да и при мне они токма хохотать смогут, а сурьезного что ни-ни.

– А почему? Боятся вас?

– Неее, не боятся, но и чары их при нас не действуют. Вот загляни ты вечером в глаза русалки, когда меня не будет, все, попался. Это же гипноз, самый натуральный. – Я продолжал удивляться словарному запасу Митрича, То у него «токма», а то и научное слово «гипноз» знает. – Но могут и не заболовать, если ты с подарком придешь, али полынь в руках держать будешь. Дюже они ее не любят. Подарки? Да, что хочешь, только нее съестное и не соль. Побрякушку какую, ленточку, гребешок. За это они благодарны будут.

Я вспомнил, что у меня в сумке есть лента на харизму. Не знаю, что меня подтолкнуло, но я подошел (под строгим приглядом Митрича) к камышам, нагнулся и повязал ленту на середине растения. Про себя сказал: «Носите долго, на красоту вам».

Постоял, но никто не вынырнул. Я повернулся и начал уходить. Легкий всплеск, обернулся ленты не было, а из речки мне в лицо полетели брызги и раздался мелодичный смех: «Какой красавец». «Щедрый». «Добрый», «заааботливый» – донеслись девичьи голоса. – «Приходи еще, приноси подарки, поиграй с нами, не обидим, атаманом клянемся».

– Ишь ты, знамо теперь точно не тронут, раз атаманом-водяным поклялись, – удивился Митрич.

Система тренькнула сообщением: «Везение +1. Итого 70. Репутация с русалками +10, нейтральная. До дружбы 90 очков репутации».

Я мысленно подхватил водную стихию, закрутил ее в спираль, создал цветок (самый простой) и кинул его навкам. Они весело засмеялись.

– Обязательно приду с подарками, – пообещал и пошел далее.

Судя по карте и наложенному на него рисунку, идти было уже недалеко. По мере продвижения вперед, черная клякса таяла, открывая новые подробности территории. Наш клад, находился где-то сверху крутого берега-обрыва. Ожидая подляны, двигался осторожно. Там где клад, там и неприятности разные. Или нежить, или приведение, или еще что. Подтверждал тревогу и Митрич.

– Лишь бы клад не запокойный был, не со сторожем. Чистый брать любо дорого. Это когда купец, где прикопал или муж от жены заначку сделал. Не в лесу понятно дело, но тоже такой закладец чистый. А вот если разбойник схоронил, да приятеля прирезал, чтобы тот после смерти золотишко охранял, жди беды. Тут только слово заветное знать нужно, али изничтожать потустороннее создание. Волхву-то это запросто, а смертный и с жизнью может расстаться или болезнь, какую подхватить запросто.

Но обошлось без приключений. Ни я, ни Митрич призрака не учуяли, а сундук оказался закопан вовсе не глубоко. Тут бы задуматься, но я расслабился, предвкушая яхонты, адаманты, смарагды и много-много золота.

Выкопанный сундук мы завернули в мешок, и понесли домой. Пока шел ожидал встретить почтальона Печкина с его ехидным: «А чего это вы в сундуке везете? – Это мы за грибами ходили, ясно вам? – Конечно, ясно, чего тут не ясного… Они бы еще с чемоданом пошли».

Но никто на встречу нам не попался до самой калитки. Возле дома нас встретила любопытная Аглая, но промолчала, зашла в гости, как к себе домой вместе с нами. Сундук водрузили на стол, замок оказался простейшим, и через пару тройку секунд сдался, щелкнув, открылся. Мы поняли крышку, но ни злата-серебра, ни каменьев драгоценных не нашли. Внутри лежала записка, на которой корявым почерком выведено:

«Сюрприз! Жадность до добра не доводит, особенно жульничество. Теперь ловите и выводите… Митрофан».

Из сундука резко выстрелило несколько раз бесцветной струйкой похожей на марево от раскаленного асфальта, когда пространство над ним кажется искаженным. Митрич заорал благим матом: «Держи их!!!»

Кого их я не понял, а Аглая села на лавку и обреченно произнесла: «Приплыли».

Так в нашем доме поселились злыдни.

Глава 17: Со злыднями жить, не в ТоБАГо отдыхать

Итак, что мы знаем о «подарке» Митрофна – злыднях? Прежде всего то, что от них нужно срочно избавляться. Это такая погань, от которой в дом приходят несчастья, беды и бедность. Сам я злыдней не видел, но мне и не надо, система подсказала:

«У вас в доме поселились злыдни. Удача минус 100, текущее значение минус 44. Вы не можете воспользоваться вашими деньгами до тех пор, пока не избавитесь от незванных поселенцев. Все параметры снижены на 10 пунктов. Задача: найти способ уничтожить злыдней. Награда классовый предмет не ниже редкого. Опыт + 1000, увеличение характеристики на +1 рандомно».

Злыдни у нас жили уже третий день и покоя нам не давали. Взять квест я не мог, все задания, даже найти вдову резко посерели, активным горело лишь последнее. Выспаться я не мог, так как ночью на грудь усаживалось нечто невидимое, но давящее весом в несколько тонн, от чего дышать было очень сложно.

Днем другая напасть, начали исчезать продукты сколько их не покупай и куда бы их не прячь. Злыдни всегда находили съестное и сжирали. Даже до сумки-инвентаря добрались, что казалось невозможным априори. Более того, они попадались нам на глаза, вспыхивая на мгновение образом бестелесного слепого старика или жутко косматой старухи… И исчезали в неизвестном направлении. Из-за печи слышалось злорадный хохот, но заглянув туда, никого обнаружить не удавалось. Это бесило! Митрич ходил понурым, виня себя за случившееся.

– Вот ведь мерзость, хуже клопов. И для чего такая пакость на свет уродилась? Хоть дом с ними сжигай. Не дадут они нам житья, Хозяин, как есть не дадут. Изведут до бедности, умрем от голода да болезней.

– Не кори себя, Митрич. Что-нибудь придумаем. Покумекать надо. Пойдем-ка на улицу, побеседуем.

В доме подозрительно стало тихо. Злыдни перестали шуршать, пытаясь понять, что мы задумали.

Отойдя подальше от дома, попросил Митрича рассказать все, что он знает о злыднях. А знал он многое. Злыдни рождены были в Нави, что и понятно. Один раз Вия укусила за шею змея. Он громко орал и на помощь к нему пришел сам Чернобог. Увидев, причину крика, Он схватил обоих и бросил в кипящий чан со смолой. Змея от жара отскочила и попыталась напасть на самого правителя Нави, тот схватил ее и ударил оземь, и гад превратился в злыдня.

– Злые они тупые, но если поселятся у кого, беда. Не плодится и дохнет скот, на поле постоянный неурожай. Молоко скисает, хлеб портится, стряпня хозяйки подгорает, посуда бьется… Они вечно голодные и жрут все подряд.

– А как от них избавиться? – спросил я.

– Да никак, проще дом сжечь. Вывести их из дома надо, потом схоронить в мешке или сундуке где-нибудь подальше и кол осиновый сверху вбить, чтобы уж наверняка. Но как их в мешок затолкать? Тут одного поймать-то невозможно, а попробуй-ка всех 12-ть? Нет, точно придется дом палить, а потом заново строить.

А ведь это мысль!!! Не пожар конечно устраивать, а напугать огнем злыдней. И я рассказал Митричу свой план. Вечером мы с ним начали таскать в дом солому и сено, складывать доски и обливать маслом стенки дома. При этом приговаривать, мол, сожжем дом, вместе с гостями непрошеными, а себе новый, краше этого купим.

– Давай Митрич, неси пламя, поджигать будем, – нарочито громко кричал я.

– Хозяин, неужто все жечь будем?

– Все Митрич, все.

– Давай хоть вещи теплые в сундук сложим.

– А если злыдни туда залезут? Мы их в новый дом унесем?

– Не залезут, их много, а сундучок маленький, вот сам смотри какой, – и Митрич выставил на стол тот самый сундучок, что мы откопали. Он начал складывать в него какой-то хлам, приговаривая. – Это продадим, на деньги еще лучше дом купим и мебель в нее. Тут даже на два дома хватит, а злыдни пусть сгорят, только сундук и заберем с собой.

Оставив ларец открытым, Митрич удалился в сени, «забрать очень дорогую вещь». Оттуда он тащил дырявый мешок из старой ткани. А подойдя к шкатулке, заорал от счастья:

– Хозяин, получилось!!! – и резко захлопнул крышку сундука.

Злыдни, как мы и предполагали, из-за своей тупости и жадности, залезли именно туда, куда они «поместиться не могли», гореть им явно не хотелось. Наш план сработал. (А по другому и быть не могло. Не могла же дать система непроходимый квест с такой небольшой наградой). Злыдни, почуяв неладное, осознав, что их обвели вокруг пальца, начали выть, проситься наружу, обещать несбыточное, умолять и угрожать. Но мы оставались глухими.

– А может их Митрофану подбросить? Он сам, как злыдень. Хотя нельзя, хозяева его не виноваты, а они тоже пострадают, жалко людев-то, – рассуждал Митрич, выбирая между местью и трезвым взглядом на жизнь.

Решили злыдней закопать, прибить осиновым колом, а Митрофана проучить по-другому. Так мы и поступили. Оттащили мешок с сундуком в глубь Леса, выкопали глубокую яму, куда и бросили неприятный груз. Над захоронением на вбитый на три четверти осиновый кол повесили надпись: «Осторожно, ЗЛЫДНИ!».

– Это ты грамотно придумал, а я вот не додумался даже. Теперь никто копать не станет, прочитав такое. А Митрофаныча прощать нельзя. Одно дело шулерством промышлять в картах, а злыдней, самых злейших наших врагов подбрасывать, не по-домововскому это, не по правилам.

Но наказывать провинившегося злодея не пришлось. Его уже к нашему возвращению наказало «обчество». Все домовые единогласно осудили проступок Митрофана на общем собрании, вынесли ему порицание в виде контрибуции нам в размере 50 золотых и бойкотом сроком на три года. С ним нельзя было разговаривать, общаться, пить медовуху, давать в аренду инструменты и играть в карты. Для домового, как пояснил Митрич, это было серьезным наказанием, как колония строго режима для преступника. Да и с золотишком жадному Митрофану расставаться было тяжело, но супротив «обчеста» не попрешь.

«Вам удалось уничтожить злыдней. Дебаф снят. Вы ожете воспользоваться вашими деньгами. Опыт + 1000, увеличение ловкости +1».

Вот только и нам эти деньги, как выяснилось позже, обошлись проблемой. Со всеми бонусными, выигранными и вырученное за продажу хлама у меня скопилось 172 золотых, не считая серебра и меди. Солидные деньги для песочницы. Если честно, мне их и тратить было не на что. Оружие именное, а броньку покупать в яслях – не вариант. Она только до 10 уровня. Вот, если бы масштабируемое, но где такую броню взять?

Решил наведаться к Корчмарю. Оказывается, его звали Солтан. Он сам назвал имя, после поднятия репутации с ним. В его заведении можно узнать что-то новое (выведать про вдову), получить квест, просто попить эля, а он у него особый на травках, что приятно освежает и холодит горло. Но дойти до корчмы не удалось. Меня окружили игроки из патруля, местные парни в количестве пятерых человек. Возглавлял сию компанию Староста по имени Стоян. Это я тоже узнал, апнув репы.

– Погодь, Ивашка, – обратился Стоян ко мне. – Давно тебя не видели, но вот нехорошее о тебе люди говорят, что тать ты окаянный.

– Это кто же такое сказал? – удивился я.

– Жалобу на тебя подали уважаемые Сверчок и Кендач. Ограбил ты их. Или отрицать будешь? – с надеждой спросил староста.

– Не буду, брал с них вещи, Велесу все отдал.

– И деньги тоже?

– Нет, деньги себе оставил, – врать не видел смысла. – Но их я в бою взял. Они сами на меня напали.

– А вот они другое говорят. Что шли на охоту, травки собирали по заданию. А ты на них напал, чтобы ограбить и покалечил еще. Кому верить? Ты себя хорошо проявил, людей не обижал, помогал даже. Но, то в Селе. Долго тебя не было, мало ли что случилось? Может в тати подался… И посох вижу у тебя не простой. Где взял?

– А это уже не твое дело, Стоян. Говори, что хотел, да разойдемся.

– Не получится мирно разойтись, говорю же, жалоба на тебя – официальная, на бумаге с подписями. Тут решение принимать нужно, виновного искать обязательно.

– Так вот он виновный и есть, – вынырнул из-за корчмы Папаня. – Он и раньше моих приятелей не чествовал, грубил им, словами нехорошими называл. Ведь было же такое?

Собравшиеся зеваки, которые решили посмотреть, что происходит, ответили нескладным хором: «Ыыыылооо». После чего двое игроков даже головой кивнули. Видимо посчитали, что этот поступок им зачтется впредь бандой гопников.

– Вооот. Было. А сейчас уже и до грабежа с рукоприкладством дошло. А дальше чего ждать? Смертоубийства? – нагнетал обстановку Папаня.

– А чем докажешь, что грабил я их, а не защищался?

– Так это тебе, мил человек, доказать нужно, что не злодей ты. А есть у тебя доказательства? Или может, поручиться за тебя кто сможет? Ан, нету ни кого. Видишь?

– Так и у тебя одни слова без доказательств. Чем обвинение подкрепишь? Словами побитых шестерок? Так они не свидетели, клевета их слова и навет. Другие нужны.

– Есть у меня доказательства. Свидетели есть. Вот Мамалыга и Шуруп тебя видели. Они испугались и в кустах схоронились, а так бы ты и их избил и ограбил. Но глаза не закрыли, видели все непотребство, могут подтвердить. Вот и выходит, Ивашка, что четыре голоса против тебя одного.

Я понял, что просто словами отделаться не получится. Папаня выбрасывал «факты», как тузы из рукава. Крапленые? Да, но крыть-то нечем. Народ все больше и больше склонялся на сторону «несчастных жертв».

– Хорошо, найду я доказательства своей невиновности, дайте только время, – пошел я ва-банк, так как, где мне их искать даже не предполагал. Вот уже и злыдней нет, а беды валятся. Хотя, как нет? Папаня и его банда ничем не лучше злыдней, да злыдни они и есть, пусть и в человечьем обличии. Значит, нужно брать хитростью, а для того, чтобы что-то придумать, требуется время. Его я и тянул.

– Хорошо, Ивашка, дам тебе сутки на поиск доказательств, а не найдешь, тебя суд суровый ждет, – подвел итог Стоян. – И да, из Села ни ногой, мои люди проследят.

Система выдала:

«Доказать непричастность к ограблению Сверчка и Кендача. В случае успеха: репутация +50 к жителям Села. Неудача – падение репутации на 500, выплата компенсации золотом, возможен княжий суд и каторга в каменоломнях полгода. Срок выполнение задания 24 часа».

Что же придумать, где найти эти гребаные доказательства? Ничего путного в голову не приходило. Выход подсказал Солтан, в корчму которого я все же добрался. Зашел, мы обнялись с хозяином, я заказал кружку эля похолодней, да мяса прожаристей и погорячее. После всего случившегося разыгрался зверский аппетит.

– Поклеп знатный, сразу от грязи и не отмоешься. А могут и на суд княжича отвезти, там разговор короткий – одна дорога – каторга. Судья для виду сидит, разбираться не станет, особенно, если карман потяжелеет. А эти могут его подмаслить, как пить дать. Что виноват ты в этих грехах, сразу скажу, не верю. Наслышался, что про Папаню и дружков его говорят. Но говорят-то шепотом, вслух никто не скажет, вот в чем беда. А ты его подельников покалечил, довелось видеть, краше в гроб кладут. Везли их тут на днях стонущих. Вылечить-то их вылечили, но убрал их главарь с улицы, чтобы глаза не мозолили, да тебе на пути не попадались. А то мало ли они каких дров с горяча наломают. Мстительные, да тупые. А вот Папаня, мстительный и умный. Вишь, как все повернул? Чужими руками покарать собрался. Но и у него есть грешок – жадный он. Я тоже золотишко уважаю, но то предпринимательство. Может, где и обсчитаю лоха какого, а как иначе, профессия у меня такая. Но сильно лишку не возьму. А вот тот сыч, что главный у этих бандюков, покажи ему грош медный, с рукой оторвет, да еще и по карманам порыщет. Жадный, ох жадный. Но это нам и надо…

– Говори.

– Да есть идейка, как тебе помочь, вот слушай…

Почему говорят, что утро вечера мудренее? По мне так просто время суток, можно и с утра протупить, и с вечера. Но важные дела все решают с восходом солнца. Час «Ч» наступил, и я направился к Стояну. Заявил, что у меня есть доказательства и готов их предъявить. Посыльный рванул за Папаней и его дружками, меня в сопровождении двух детин под надзором повели к капищу. Именно здесь я должен был снять с себя обвинения, а Боги будут молчаливые свидетели, коль соврал, могут и покарать. По крайней мере, народ верил в это.

К центральному месту начал собираться сельский люд, шли неписи, подтягивались игроки. И вот все в сборе, даже те, кого не звали.

– Ну, Ивашка, говори, – перекрыв гомон толпы поднятой рукой, обратился ко мне Стоян.

– Разрешите люди добрый узнать, сколько же похитил я у столь уважаемых в Селе людей золота? Никто же не говорил? Может, алтын золотой, а может 100?

– А действительно, сколько он украл? – начали перешептываться в толпе.

– Ну, – это уже к Папане обратился староста – Сколько?

– 50 золотых!!!

«Ого», – возмутились неписи. «Нифига-се», – ответили нубы.

– Есть у меня ровно 50 монет, но не простых, а гномьих, – я шел «all-in» второй раз за день.

– Так гномьи и унес, паршивец. Мне Сверчок сказал об этом, – не сдержался Мамалыга. – Гадом буду, Папаня, сам слышал. Чес-слово, люди уважаемые, гномье золотишко и грабанул.

Все ловушка захлопнулась, гопники попали.

План Солтана был полностью построен на корыстолюбии «нагибаторов». Дело в том, что «гномий злат» шел по цене один к пяти к обычному золотому. Поэтому срубить по-крупному, да еще и фраера «отправить на парашу», любо дорого. Жителям «городских общежитий пролетариата» (ГОП) казалось, что любые доказательства не вытянут отношения один к четырем «свидетелям».

Вот только прикол был в том, что в Селе такие деньги хождения не имели. «Гномий злат» можно встретить только в городе, а в Селе его нет даже в количестве единицы. Теперь нет. Дело в том, что как раз 50 монет отдал на хранение старосте заезжий гном, что привозил с собой кошель с такими купюрами на ярмарку от недостаточности информирования. Раз деньги не ходили в обороте, то и купить на них ничего было нельзя. Различные торговцы знали, что на сельской ярмарке можно купить товар в три раза дешевле и выгодно его толкнуть в других локациях. И Гном рассчитывал на это, вот только с валютой промахнулся.

Но оставил деньги в залог и под расписку, что отдаст 2 золотых за хранение (считай 10 обычных), привезет с собой обычные монеты и рассчитается за купленный товар. По рукам ударили, «гномьи златы» остались у старосты, да кто-то прознал про это и спер их темной ночью. Найти вора не удалось, а гном должен был вернуться за залогом. И где его брать?

– Говоришь, гномье золото украл? – вбил я крючок в пасть Мамалыги. Папаня попытался одернуть его, видимо сообразив, куда ведет тропинка, но «Остапа понесло».

– Гномье, гномье, тать ты окаянный. Думал, состояние сколотил себе, грабя слабых. Настал час расплаты. У сверчка карманы вывернул, сам видел в кустах шкерясь, – плевался слюной Мамалыга.

– Ну раз гномье… А где он его взял, не подскажешь?

Над площадью пролетел комар, и все услышали его писк. Тишина стояла гробовая. Кто-то разинул лоб, еще не осознав, куда я веду, кто-то же сообразил и чесал затылок. Кража 50 «гномьих злат» у старосты, что оставил гном под залог, долгое время было главной сельской новостью, которая несомненно уже обросла деталями и подробностями людей с фантазией.

– Где взял? – Мамалыга захлопнул пасть, явно не ожидая такого вопроса. – А не твоего ума дело. Может, бабка ему наследство оставила, а может клад нашел. На что ты намекаешь? Клевета все это, слухи и домыслы.

– Наследство говоришь… Есть у меня золото, скрывать не стану, да вот не гномье оно, а обычное, – добил я и открыл инвентарь для старосты.

– Это ничего не доказывает, может, прирыл ты его где, – торопливо прогундел Папаня.

– А ты свой инвентарь не покажешь людям? – глядя в злые глаза обвинителя, спросил я. И он сделал шаг назад, оступившись и явно растерялся. – Если и есть у кого золото гнома, так только в твоей сумке. Открой, докажи обратное.

Я работал на грани фола. Ведь и Папаня, не будь он такой скупердяй, мог зарыть украденное. Но «жадность фраера губит». Не станет Папаня расставаться с таким богатством, с собой носит, Не знал же он, что так может обернуться. Показывать инвентарь он не спешил.

– Ну? – подтолкнул его староста.

– Обыскивать не имеете права.

– Не имеем, покажи добровольно, – гнул свое Стоян.

– Не покажу!

– Тогда Божий Суд, – крикнул вовремя из толпы Корчмарь.

Народ зашумел. Это же бесплатное шоу. И вот одинокие голоса вразнобой, а затем и стройный хор начал скандировать: «Божий Суд, Божий Суд, Божий Суд!».

Божий Суд – это поединок один на один. Прибегали к нему редко и только в исключительных случаях. Считалось, что правого обязательно защитят высшие силы, они же и виновного определят. Бой шел до смерти, чем игроков не испугать. Но не в этом случае. Проигравший «умирал» на месяц реального времени, его система принудительно выкидывала из игры. Более того, он терял много репутации и все вещи, которые хранились у него в инвентаре выпадали полностью, а не частично, как в случае обычной смерти и респаума. В общем, проще умереть в поле, чем на поединке «Божьего Суда».

– Не будет никакого Суда, – резко ответил Папаня, дал подзатыльник Мамалыге и буркнул. – В зубы потом получишь, раз языку за ними тесно, – повернулся уходить.