Текст книги "Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний"
Автор книги: Андрей Домановский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
После нивелирования греческой угрозы на североафриканском побережье карфагеняне получили возможность перейти в первые десятилетия V в. до н. э. к активным военным действиям против местных африканских племен. Юстин сообщает, что поначалу пунийцев преследовали неудачи и они были вынуждены по-прежнему выплачивать дань. Сыновья Магона Гасдрубал и Гамилькар, пишет он, «сражались… с афрами, которые в течение долгих лет требовали дани за землю, на которой стоял город [Карфаген]. Но так как дело афров было более справедливым, то и счастье было на их стороне, и конец войне с ними был положен не оружием, а выплатой им денег» (Just. XIX, 1, 3–5). Однако позже, когда за дело взялись внуки Магона Гимилькон, Ганнон и Гисгон (сыновья Гамилькара) и Ганнибал, Гасдрубал и Сапфон (сыновья Гасдрубала), им удалось избавиться от выплаты дани. Произошло это, по всей видимости, после 480 г. до н. э. Карфагенские полководцы «напали на мавров, воевали против нумидийцев, а афры были принуждены освободить карфагенян от уплаты дани за землю, на которой был основан их город» (Just. XIX, 2, 3). Произошло это, по всей видимости, во второй четверти – середине V в. до н. э., в результате чего пунийцы не только избавились от платежей местному населению, но и захватили часть их земель, присоединив их к Карфагену, что привело к образованию у города собственных сельскохозяйственных владений – так называемой хоры. Видимо, приблизительно в это же время пунийцами была окончательно покорена финикийская Утика и все остальные города на запад от Карфагена, вплоть до Гибралтара.
Гораздо менее успешно шли дела карфагенян на Сицилии, где в результате катастрофического поражения в войне с сиракузскими греками при Гимере в 480 г. до н. э. пунийцы потеряли 50-тысячное войско во главе с полководцем Гамилькаром, который и сам сложил голову в этой битве. Карфаген смог удержать лишь прежние владения на крайнем западе острова. Впрочем, здесь положение пунийцев было достаточно прочным, что приведет со временем к возобновлению их попыток установить господство над всей Сицилией.
Таким образом, к середине V в. до н. э. Карфагенская держава окончательно оформилась как одно из сильнейших государств в Западном Средиземноморье. В Африке ее сухопутные владения охватывали средиземноморский берег Африки к западу от греческой Киренаики до Большого Сирта, отдельные внутренние районы материка, примыкающие к побережью, а также небольшую часть атлантического побережья континента к югу от Гибралтарского пролива. В Европе пунийцам принадлежала юго-западная часть Пиренейского полуострова с Гадесом в качестве важнейшего торгового центра. Непосредственно в Средиземном море Карфаген владел большей частью Балеарских островов у восточного побережья Испании, значительной частью Сардинии, укрепленными пунктами на западе Сицилии, а также островами между Сицилией и Африкой. Опираясь на удобные порты, карфагеняне безраздельно господствовали в южной и крайней западной частях Средиземноморья, контролировали Гибралтарский пролив и представляли существенную силу в южной части Балеарского и Тирренского морей.
Уже к этому времени относятся первые контакты Карфагена с Римом, который с рубежа VI–V вв. до н. э. повел активную экспансию на Апеннинском полуострове и вошел в соприкосновение со сферой интересов карфагенян.
Глава 2. «Я частью стал всего, что мне встречалось»: Рим в начале пути к владычеству над миром
Мы считали необходимым рассказать, каким образом и когда римляне… начали преуспевать, а равно каким образом и когда, одолевши народы Италии, они отважились вмешаться в дела народов внеиталийских; рассказать это мы считали необходимым для тех, которые пожелают надлежаще постигнуть нынешнюю меру могущества римлян.
Полибий. Всеобщая история, I, 12, 7
В начале своего исторического пути Рим был всего лишь небольшим городком на реке Тибр в окружении десятков подобных ему поселений многоплеменной Италии. Ареной, на которой разворачивалась его ранняя история, стал Апеннинский полуостров – один из крупнейших полуостровов Европы, расположенный на юге континента и глубоко вдающийся в воды Средиземного моря. По очертаниям он напоминает сапог, вытянутый с севера на юг и разрезающий Средиземноморье на две части. Уже в древности за ним закрепилось название Италия, данное вначале южной оконечности полуострова древними греками, основавшими здесь множество колоний. Изобилующий удобными пастбищами регион использовался тамошними племенами для массового разведения крупного рогатого скота. Именно от употребляемого местными жителями слова «vitilus» (теленок) эллины образовали название всей страны – Виталия, «Страна телят». Поскольку в древнегреческом языке не было буквы «в», слово приобрело современное звучание, постепенно, к III в. до н. э., распространившись на центральную и северную части Апеннинского полуострова. К I в. до н. э. его стали применять также и для обозначения материковой части страны, вплоть до подножия Альп, выгнутой полумесяцем дугой отделяющих Италию от остальной части материка.
С востока, юга и запада Италия омывается внутренними морями Средиземного моря – Адриатическим, Ионийским, Тирренским и Лигурийским, причем восточное побережье полуострова практически не имеет удобных бухт и заливов, круто обрываясь в море либо образуя непригодные для судоходства песчаные отмели. Нет здесь и островов, в отличие от изрезанного заливами западного берега, у которого расположены острова Ильва (Эльба) и Капрея (Капри), а далее в море – крупные острова Сардиния и Корсика. К югу у берегов Италии находятся Липарские (Эолийские) острова. Особенности береговой полосы Апеннинского полуострова обусловили активное развитие мореходства у его западных и южных берегов.
Вдоль всего полуострова с севера на юг тянется хребет Апеннинских гор, разветвляющийся на юге на несколько горных цепей с расположенными между ними плодородными долинами с богатыми выпасами, пригодными для разведения всех пород домашнего скота. Естественным продолжением Апеннинских гор являются Сицилийские и горы Атлас в Северной Африке. Горы Италии, подходящие на севере и юге полуострова к его западному побережью, а в центральной его части – к восточному, преимущественно невысоки, с пологими, поросшими лесом склонами и плоскими вершинами, лишь немногие из которых возвышаются более чем на 2,5 тысячи метров над уровнем моря. Трудно проходимы Апеннинские горы лишь в северной части полуострова, южнее же они не препятствуют сообщению.
Расположение равнин, разделенных горными отрогами, при всем том, что они не образовывали полностью замкнутых и непреодолимо разобщенных между собой регионов, во многом определило расселение местных племен и образование историко-географических областей Апеннинского полуострова. Исходя из географических особенностей и сложившегося исторического районирования Италию принято делить на северную, центральную и южную части, каждая из которых, в свою очередь, включала по нескольку этногеографических комплексов, сложившихся к середине I тыс. до н. э. и заселенных различным по племенному составу населением.
На севере это были Цизальпинская Галлия (Gallia Cisalpina), то есть Галлия по эту сторону Альп, располагавшаяся на горных склонах и выходившая к морю Лигурия (Liguria) к западу и Венеция (Venetia) на востоке. Цизальпинская Галлия, в свою очередь, разделялась по течению реки Пад (современная река По) на Циспаданскую (Gallia Cispadana) и Транспаданскую (Gallia Transpadana), находившиеся, соответственно, к югу и к северу от речного русла. В древности вся эта область частью Италии не считалась.
Разноплеменной была Средняя Италия, границами которой считаются реки Макра и Рубикон на севере и Силар и Фертур на юге. Состояла она из шести областей. Вдоль Тирренского моря с севера на юг располагались заселенная этрусками холмистая Этрурия (Etruria), совпадающая в своих основных чертах с современной Тосканой, далее – болотистый в юго-западной части Лаций (Latium) с племенами латинов и плодородная равнинная Кампания (Campania). Зеркально этим регионам на востоке, вдоль адриатического побережья, находились гористая Умбрия (Umbria), Пицен (Picenium) и покрытый лесами Самний (Samnium), получившие названия, соответственно, от населявших их племен умбров, пиценов и самнитов.
На юге располагались подвергшиеся в VIII–VI вв. до н. э. греческой колонизации Лукания (Lucania) и Бруттий (Bruttium) в западной части полуострова и Апулия (Apulia) с Калабрией (Calabria) – в восточной.
Такой была историческая география Италии на тот момент, когда Рим вышел на арену истории и приступил к собиранию италийских земель. Традиционной датой его возникновения считаются 754–753 гг. до н. э. согласно современному летоисчислению, когда вскормленные, по легенде, волчицей и воспитанные царским пастухом Фаустулом братья-близнецы Ромул и Рем во главе выходцев из Альбы-Лонги основали новое поселение на левом берегу впадающего в Тирренское море Тибра, приблизительно в 23 км от устья реки. Поначалу Рим был лишь одним из небольших городов Лация, однако уже до середины I тыс. до н. э. римлянам пришлось немало повоевать со своими ближайшими италийскими соседями – этрусками, латинами, сабинами, вольсками, самнитами – и начать расширение подвластной им территории.
С конца VIII – начала VII вв. до н. э. римляне принялись подчинять себе города Лация. Третий легендарный римский царь Тулл Гостилий, правивший, согласно преданию, в 672–640 гг. до н. э., покорил Альбу-Лонгу, предварительно жестоко расправившись с ее вероломным правителем Меттием Фуфецием, разрушил город до основания и переселил его жителей в Рим, где им было предоставлено право римского гражданства. Разрушение Альбы-Лонги в середине VII в. до н. э. подтверждается археологическими данными. Население Рима, а вместе с ним и его военная сила вследствие этого удвоились. Также уже в царское время римлянам удалось закрепиться в устье Тибра, ценном не только выходом к морю, но и богатыми соляными разработками. Основав порт Цирцеи и колонию Сигнию, потомки сыновей волчицы надежно обосновались в Южном Лации. При царе Анке Марции (640–616 гг. до н. э.) на Тибре был возведен Свайный мост, соединивший город с поселением на холме Яникул на правом берегу реки. Успешно воюя с ближайшими латинскими соседями, он захватил и разрушил городки Политорию, Теллен, Фикан и Медулии, переселив их жителей в Рим на Авентинский холм и в соседнюю долину Мурции. Переселенцы стали основой для образования нового общественного сословия плебеев, вследствие чего Авентин стал позднее их традиционным оплотом. Осуществленное Анком Марцием переселение подтверждается как археологически, так и лингвистически, поскольку в языке классических римлян лингвисты обнаружили слова из лексикона северного и южного Лация, которые могли закрепиться в Риме лишь при условии проживания здесь немалого количества употреблявших их людей.
Значительно возросло могущество Рима при трех последних царях – Тарквинии Древнем, Сервии Туллии и Тарквинии Гордом, когда город существенно расширил свои пределы и подвластную ему территорию, окончательно заняв ведущую позицию в Лации и по сути возглавив союз тридцати латинских городов этой области. Надменный и высокомерный Луций Тарквиний (534–510 гг. до н. э.), склонный к жестокости и самоуправству, заключил с латинами равноправный договор о создании союзного войска, обещая делить с ними все захваченные территории. Воюя в Южном Лации с вольсками, он силой взял Свессу Помецию и хитростью покорил Габии, обеспечив прочные позиции для заключения выгодных мирных соглашений с соседними эквами и этрусками. К концу VI в. до н. э. казалось, что Риму обеспечены прочные позиции для укрепления господства в пределах Лация и дальнейшей территориальной экспансии, однако внутриполитические перипетии привели к усугублению положения города. В 510 г. до н. э. был свергнут и изгнан последний римский царь Тарквиний Гордый, что спровоцировало внутреннюю нестабильность и ослабило положение Рима как в пределах Лация, так и в плане отношений с ближайшими иноплеменниками.
Сложившейся после свержения Тарквиния Гордого ситуацией поспешил воспользоваться царь этрусского города Клузия по имени Ларс Порсенна, то ли придя на помощь изгнанному римскому царю, который нашел у него убежище, то ли стремясь установить собственную власть над городом, занимавшим важное стратегическое положение на пути на юг, к этрусским колониям в богатой Кампании. Война с Порсенной породила в римской традиции ряд патриотических легенд, живописующих героизм защитников Рима. Одна из них повествует об отважном воине Марке Горации по прозвищу Коклес (Одноглазый), который нес сторожевую службу на мосту, ведшем на левый берег Тибра. Когда враги подступили к реке, римляне не успели еще разрушить мост, и Гораций вместе с двумя своими товарищами, Спурием Ларцием и Титом Герминием, сдерживал неприятелей, пока остальные разрушали мост. Отослав соратников и оставшись один на захваченном этрусками берегу, храбрец дождался обрушения моста, после чего в полном вооружении бросился в реку и «невредимый, под градом стрел, переплыл он к своим – таков был его подвиг, стяжавший в потомках больше славы, чем веры» (Liv. II, 10).
Вторая легенда повествует о бесстрашном римском юноше Гае Муции, который проник в лагерь осадившего Рим Порсенны с целью убить этрусского царя. Убив по ошибке сидевшего рядом с царем писца, он был схвачен, и, равнодушный к угрозам страшных пыток, сам положил правую руку в разведенный на жертвеннике огонь. Заявив, что пришел убить вражеского правителя и что еще триста римских юношей поклялись и готовы это сделать, Гай Муций не издал ни единого стона, пока тлела его кисть. Он так поразил Порсенну своим мужеством, что этрусский царь отпустил его и, опасаясь, что вслед за ним придут еще три сотни воодушевленных любовью к родине героев, которые попытаются убить вражеского правителя, заключил с римлянами почетный мирный договор. Согласно этому соглашению Рим якобы должен был выдать заложников и уступить часть своих земель этрусскому городу Вейи. Муция, лишившегося правой руки, народная молва нарекла Левшой, по-латински Сцеволой (Scaevola, от слова scaeva – «левая рука»).
Реальность, впрочем, существенно отличалась от этих патриотических мифов – Порсенне удалось захватить Рим и навязать ему унизительные условия мира, согласно которым римлянам запрещалось изготавливать из железа что-либо, кроме сельскохозяйственных орудий. Подчинив Рим, Порсенна отправил своего сына Аррунта осадить латинский город Арицию. «Арицийцы поначалу пришли в замешательство от неожиданности, но затем, получив помощь от латинских племен из Кум, настолько воспрянули духом, что решились на сражение. Начался бой таким ударом этрусков, что арицийцы бросились врассыпную, но куманские когорты, употребив против силы искусство, несколько отошли в сторону, пропустивши врагов, пронесшихся мимо, а затем, поворотив знамена, напали на них с тыла. Так этруски, уже почти победители, были окружены и перебиты» (Liv. II, 14, 6–7). Римляне не только не участвовали в сражении на стороне латинов, но даже, по свидетельству Тита Ливия, предоставили убежище разбитым этрускам, которые «потеряв полководца и не найдя никакого пристанища ближе, добрались до Рима», где «они были радушно приняты и распределены по домам» (Liv. II, 14, 8). Видимо, это может рассматриваться как свидетельство того, что на тот момент Рим находился под властью Порсенны, и лишь поражение при Ариции в 508 г. до н. э. заставило его покинуть город и уйти с территории Лация.
Поражение и изгнание этрусских агрессоров с территории Лация, с одной стороны, и ослабление позиций Рима – с другой позволили латинским городам создать новую федерацию, полностью независимую от Рима. В нее вошли восемь городов: Тускул, Ариция, Ардея, Ланувий, Лаврент, Кора, Помеция и Тибур. Возглавил объединение Тускул, хотя весомую роль играла также Ариция, где находилась роща Ферентины, бывшая, вместе со святилищем Дианы на Немийском озере, местом собраний для городов Латинского союза. Исходя из места собраний, объединение принято называть Арицийской федерацией. Стремление Рима вернуть утраченные позиции привело к возрастанию напряженности между ним и новым объединением латинских городов, которое в итоге вылилось в Первую Латинскую войну. Согласно традиции, победителями из нее вышли римляне, выиграв под предводительством диктатора Авла Постумия битву при Регилльском озере в 499-м или 496 г. до н. э. Победа, впрочем, если и не является полным вымыслом, отнюдь не привела к полному разгрому городов Латинского союза, с которым несколько лет спустя римлянам пришлось заключить равноправный договор (foedus aequum). Текст этого соглашения, получившего название Кассиева договора (Foedus Cassianum) по имени заключившего его римского консула Спурия Кассия, приводит Дионисий Галикарнасский: «Между римлянами и всеми соседними латинскими городами пусть будет вечный мир, пока останутся несокрушимыми небо и земля. И пусть они не воюют между собой, и не накликают войны извне, и не дают свободного прохода врагам той или другой стороны. А если кто подвергнется нападению, пусть они помогают друг другу всеми силами, а за это пусть имеют право на равную часть всей движимой добычи. Частные споры пусть улаживаются в течение 10 дней в той общине, в которой они возникнут. К этому договору нельзя ничего прибавить, ни убавить в нем, иначе как только с общего согласия римлян и всех соединенных латинов» (Dion. hal. VI, 95). Вырезанный на бронзовой доске договор был выставлен на всеобщее обозрение в Риме на Площади комиций, где сохранялся еще во времена Цицерона, в первой половине I в. до н. э.
Как видим, формально Рим в это время ничем не выделялся из числа городов латинской лиги, на равных правах участвуя в объединенном войске и совместно отражая грозящую латинам опасность. Однако в реальности город на Тибре по своему значению приравнивался не к каждому латинскому городу в отдельности, а всем им вместе взятым. Уникальное географическое положение, экономическое значение и военное превосходство определило фактическое доминирование Рима над всем союзом, поэтому образование Арицийской федерации стало, по сути, первым этапом на пути объединения Италии под римской властью. Однако для дальнейшего распространения своего влияния римлянам нужно было, опираясь на поддержку союзных латинских городов, преодолеть грозившую со стороны внешних врагов опасность, ведь основной причиной, побудившей обе стороны пойти на заключение Кассиева договора, стала нараставшая опасность со стороны вольсков и эквов. Эти племена, начавшие переселение из Апеннинских гор на равнины, угрожали Лацию с востока и юго-востока. Борьба против вольсков и эквов нашла отражение в нескольких популярных римских преданиях, наиболее знаменитым из которых является легенда о Гнее Марции Кориолане, получившем свое прозвище за удачный штурм города вольсков Кориолы.
Будучи заносчивым аристократом, Кориолан выступал против усиления власти плебеев, желая ликвидировать должности народных трибунов, представлявших интересы римского простонародья. Для этого он попытался воспользоваться ситуацией, сложившейся в Риме вследствие так называемой сецессии 494 г. до н. э. – добровольного удаления плебеев из города с целью лишить патрициев военных сил и вынудить знать пойти на уступки. Результатом стало учреждение должности народных трибунов, задачей которых была защита плебеев от произвола патрицианских магистратов. Однако сецессия имела еще одно последствие – поля вокруг Рима остались невозделанными, что привело в итоге к нехватке продовольствия и голоду. Продовольствие пришлось закупать у соседей, и аристократы попытались воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы заставить плебеев отказаться от завоеванных ими прав. Особенно рьяно ратовал за это Кориолан, обвинявший плебеев в сложившейся ситуации и предложивший снизить цены на хлеб лишь в том случае, если они согласятся ликвидировать должности народных трибунов. Это возмутило римское простонародье, потребовавшее у сената выдачи Гнея Марция для суда над ним.
Вынужденный бежать Кориолан укрылся у своих недавних врагов вольсков, встав во главе которых пошел войной на родной город. Одержав ряд побед и захватив несколько латинских городов, он подступил к Риму и принялся опустошать его окрестности. При этом он следил за тем, чтобы нивы плебеев разорялись, а поля патрициев избежали разорения, рассчитывая усилить вражду между знатью и простым народом и расколоть их. Хотя этот план не удался, но и победить вольсков и прогнать их от города римляне также не смогли. Осажденные вынуждены были начать переговоры, однако Кориолан выдвинул неприемлемые условия: вернуть вольскам все отторгнутые у них земли, «если же римляне рассчитывают спокойно пользоваться плодами завоеванного, то он, Марций, не забудет ни обид от сограждан, ни добра от чужих и постарается показать, что изгнание ожесточило его, а не сломило» (Liv. II, 39, 11). Последним средством, к которому прибегли римляне, стало обращение к матери Кориолана Ветурии и его супруге Волумнии. Отправившись в лагерь вольсков, они смогли убедить сына и мужа отвести войско вольсков от Рима. В честь знатных матрон, спасших город, был возведен храм Женского счастья (Fortuna muliebris).
Еще одно предание повествует о Луции Квинкции Цинциннате, которого в 458 г. до н. э. избрали диктатором для отражения нашествия громадного полчища сабинов и эквов. Войско римлян было окружено неприятелями в лагере и могло рассчитывать лишь на помощь извне. Лишенный ранее за бесчинства своего сына Цезона всего имущества и ютившийся в убогой лачуге за Тибром, Цинциннат получил известие об избрании в тот момент, когда собственными руками обрабатывал свою ниву – то ли копал канаву, то ли вспахивал поле. Выслушав посланцев сената, он повелел жене принести из хижины тогу и, утерев пыль и пот со лба, отправился в Рим. Прибыв в город, диктатор действовал умело и решительно. Объявив тотальную мобилизацию всех способных носить оружие горожан, он повелел им явиться в войско, неся по двенадцать заостренных кольев. Выдвинувшись затем к окруженному сабинами и эквами римскому лагерю, он приказал за ночь окружить врагов валом и частоколом из принесенных кольев, после чего обрушился на врагов. Навстречу ему ударили римские воины из осажденного лагеря. Сабины и эквы были разгромлены, их вождей заковали в цепи, а остальных воинов заставили пройти «под игом» – символическим ярмом, сооруженным из трех копий в виде буквы П: два из них были воткнуты в землю, а третье располагалось над ними в качестве перекладины. Это означало признание побежденных рабами победителей. Сокрушив врагов Рима за две недели, на шестнадцатый день диктатуры Цинциннат сложил диктаторские полномочия и удалился в свое захолустье, где вернулся к прерванным сельскохозяйственным занятиям. Это популярное предание о диктаторе-землепашце, добровольно отказавшемся от власти, было призвано подчеркнуть суровую простоту нравов и добродетельные обычаи предков, которые стояли у истоков владычества Рима в Италии.
Войны с вольсками, эквами и самнитами, приукрашенные в легендарной традиции, на самом деле носили локальный пограничный характер и решали вопрос о римском господстве в пределах Лация. Иным было длительное противостояние с богатым и мощным этрусским городом-государством Вейи, находившимся в 30 км к северу от Рима. Целью этой борьбы было не только установление контроля над обоими берегами Тибра и соляными разработками в районе его устья, но и открытие Риму пути на север, в Этрурию. Войны с Вейями определяли основное содержание и важнейшее направление римской внешней политики в течение всего долгого V в. до н. э. С событиями Первой Вейской войны, пришедшейся на 479–474 гг. до н. э., связана легенда о патрицианском роде Фабиев, представители которого многие годы занимали в Риме консульские должности. Согласно преданию, Фабии во главе с принадлежавшим к этому роду консулом Цезоном выказали желание встать на защиту отечества и взять на себя все бремя ведения войны с Вейями. В поход выступили почти все члены рода в количестве 306 воинов, за исключением одного оставшегося дома юноши. Патрициев сопровождали многочисленные клиенты[3]3
Клиент (лат. cliens) – в Древнем Риме свободный гражданин, находящийся под покровительством патрона (знатного гражданина) и зависимый от него.
[Закрыть] и друзья-содалы. Разбив на небольшой речушке Кремере, правом притоке Тибра, лагерь, Фабии принялись опустошать сельскохозяйственную округу города Вейи, одновременно защищая римские владения. Однако военная фортуна вскоре изменила отважным римским патрициям – попав в 478 г. до н. э. в хорошо подготовленную этрусками засаду, они были окружены на холме вблизи Кремеры и безжалостно истреблены все до единого. Если бы не оставшийся в Риме юноша, род Фабиев пресекся бы полностью.
Вторая Вейская война, разразившаяся после заключенного в 474 г. до н. э. и продлившегося сорок лет перемирия, пришлась на 30—20-е гг. V в. до н. э. Ее результатом стало подчинение Римом союзного Вейям города Фидены. Решающей же стала третья война с Вейями, длившаяся десять лет, с 406 по 396 г. до н. э., и завершившаяся разрушением вражеского Риму этрусского города. Героем затянувшейся кампании, во время которой римским воинам пришлось вести длительную изнурительную осаду, стал диктатор Марк Фурий Камилл. Согласно преданию, победу принесла реализованная им военная хитрость – сделанный под городской стеной подкоп. Когда работы были окончены, полководец приказал начать штурм города в удаленном от подкопа месте. Это отвлекло основные силы этрусков на отражение приступа и позволило римским воинам ворваться на улицы Вейи и оказаться прямо в храме богини Уны (Юноны). В захваченном этрусском городе началась жесточайшая резня, он подвергся разграблению, все его уцелевшие жители были проданы в рабство, а земли на правом берегу Тибра перешли во владение Рима и были распределены между римскими гражданами, что почти вдвое увеличило подвластную Риму территорию. Это не только открывало римлянам путь на север для покорения Этрурии, но и способствовало преобразованию маленького города-государства в сильную территориальную державу. Важным признаком произошедшей государственной трансформации стало в это время введение оплаты воинской службы, что свидетельствовало о замене временного ополчения регулярным войском. Опираясь на сильную армию и черпая ресурсы с достаточно обширной подвластной территории, город на Тибре мог продолжить внешнюю экспансию с целью подчинения ближайших к Лацию областей Италии.
Не подлежит сомнению, что после покорения Вейи экспансия Рима на север вскоре продолжилась бы, однако на некоторое время завоевательная активность Вечного города была приостановлена галльским нашествием. Согласно свидетельству, приведенному Плинием Старшим в его «Естественной истории», этрусский город Мелп был захвачен галлами в тот же день, когда римляне взяли Вейи (Plin. N. H. III, 125). А несколько лет спустя, в 391 г. до н. э., кельты взяли в осаду этрусский город Клузий, вынудив клузян обратиться за помощью к бывшим южным врагам – римлянам. Из Рима в Клузий были посланы трое представителей рода Фабиев, которым было поручено уладить дело миром, потребовав у захватчиков не нападать на людей, не причинивших им зла. Галлы согласились заключить мир в том случае, если клузяне уступят им часть своих пахотных земель, обосновывая свои притязания правом сильного. Римские послы сочли требование кельтов неприемлемым и даже, нарушив посольский нейтралитет, присоединились к этрусскому войску и приняли участие в битве. Одному из римлян, Квинту Фабию, удалось при этом убить галльского вождя и снять с него доспехи. Опознавшие посла разгневанные кельты прервали переговоры с Клузием и, в свою очередь, отправили посланцев в Рим с требованием выдать на суд и расправу виновных в нарушении посольского нейтралитета Фабиев. Римское правительство отказало галлам, и даже более того – Фабии были избраны консулярными трибунами[4]4
Консулярный трибун, или военный трибун с консульской властью – одна из высших должностей в Древнем Риме.
[Закрыть] на будущий год, что обеспечивало им полную неприкосновенность. Casus belli был налицо, кельты сняли осаду с Клузия и двинули свое громадное семидесятитысячное войско на Рим.
Битва римлян с галлами состоялась 18 июля 390 г. до н. э. у реки Аллии, правого притока Тибра. Консулярные трибуны совершенно не подготовились к бою, не обустроили укрепленный лагерь и непомерно растянули боевой строй, так что в середине он едва смыкался. По свидетельству Тита Ливия, «римляне бежали, не только не пытаясь померяться силами с неприятелем, не только не сразившись с ним и не получив ни одной царапины, но даже и не ответив на его клич. Никто не погиб в сражении, все убитые были поражены в спину, когда началась давка, а толчея затрудняла бегство» (Liv. V, 38, 6–7). Поражение при Аллии было столь страшным, что 18 июля навсегда стало черным днем всеобщего народного траура – «день при Аллии» (dies Alliensis). Лишенный войска Рим был безо всякого сопротивления разграблен и сожжен кельтами, которые не смогли захватить лишь Капитолийский холм, на котором укрылась часть жителей преимущественно из патрицианских родов. Согласно известной легенде, когда галлы попытались под покровом ночи тайно проникнуть на этот укрепленный холм, защитников разбудили поднявшие гогот гуси, посвященные богине Юноне. Первым навстречу врагам бросился бывший консул Марк Манлий, щитом сбив в пропасть поднявшегося на вершину холма кельта. Отброшенные с Капитолия галлы в течение семи месяцев держали осаду, пока римляне не согласились на переговоры и не уплатили богатый выкуп, составивший тысячу фунтов золота.
Разоренный кельтами Рим утратил господство в Лации и потерял южную Этрурию. Восстановление потерянных позиций потребовало от римлян многих сил и длилось до середины IV в. до н. э. На этом пути пришлось действовать как оружием, так и дипломатическим путем, придерживаясь принципа divide et impera («разделяй и властвуй»), заключая сепаратные соглашения с отдельными городами Италии и выводя колонии во враждебные либо потенциально враждебные земли. В Лации Риму удалось вернуть в Латинскую федерацию отпавший крупный город Пренесте с зависимыми от него девятью поселками (в 380 г. до н. э.) и покорить Тибур (в 360 г. до н. э.). Важным прецедентом стало заключение сепаратного договора с Тускулом в 381 г. до н. э., который вследствие этого потерял политическую независимость и превратился в подчиненный Риму муниципий. Тускуланцы получили право римского гражданства, что по факту выводило этот значимый город из состава Латинского союза и существенно усиливало Рим. Наконец, в 358 г. до н. э. был возобновлен прежний договор Рима с латинскими городами, что означало полное восстановление отношений с Латинской лигой, причем, по всей видимости, соглашение было обновлено в угоду городу на Тибре, усилившему, согласно новой редакции договора, свои руководящие позиции.
