355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Константинов » Дело о прокурорше в постели (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл) » Текст книги (страница 2)
Дело о прокурорше в постели (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 02:50

Текст книги "Дело о прокурорше в постели (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)"


Автор книги: Андрей Константинов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– А это кто ж такая? – удивляется Глеб.

– Это Зоя.

– Какая Зоя?

– Зоя Залмановна Лившиц.

*

...И мы хохочем. И мы катаемся по дивану и хохочем. И открывается дверь. И входит Оксана. Мы все хохочем. Оксана смотрит на нас с удивлением. Мы, наверно, действительно похожи на идиотов.

А потом... а потом Оксана говорит:

– Звонит какой-то мужчина. Назвался Алексеем. Сказал, что ты поймешь.

Глеб все еще продолжает смеяться.

И я по инерции улыбаюсь... я улыбаюсь. Igni et ferro. А где-то поблескивают бриллианты в запонке безукоризненно вежливого помощника господина Фонарского. Я беру трубку.

– Андрей Дмитриевич, это Алексей. Не забыли?

– Я рад, что вы наконец позвонили, Алексей.

– Скажите, Андрей Дмитриевич, вы проверили те документы, о которых мы говорили в прошлый раз?

– Да, разумеется. Я думаю, есть потребность поговорить подробно. Документы того стоят. Приезжайте, потолкуем, попьем кофейку.

– Андрей, – мой собеседник слегка замялся, – Андрей Дмитриевич, тут такое дело... мне подъехать к вам затруднительно. А если уж говорить откровенно, то и невозможно. Мои обстоятельства сильно изменились, и, к сожалению, не в лучшую сторону.

– Я понял.

Но в тот момент я только думал, что понял. Если бы я знал! Но я еще не знал...

– Я понял. Давайте договоримся, где и когда.

– Спасибо, – ответил Алексей. – Записывайте адрес...

Я чиркнул на листке бумаги адрес. Отметил про себя, что удачно: недалеко от моего дома. Записал. А когда...

– Андрей, очень не хотелось бы откладывать. Сегодня – реально для вас?

– Реально. Часа через полтора-два могу подъехать.

– Очень хорошо. Буду ждать. Не прощаюсь.

Спустя полтора часа я подъехал к огромному девятиэтажному дому в районе "Пяти дураков". Улицы здесь носили такие названия: Ударников, Наставников, Передовиков, Энтузиастов и кого-то там еще... такой вот юмор.

Подъехать прямо к дому не удалось: улица была перекопана. Черный безмолвный экскаватор сиротливо торчал на краю огромной ямы. Я пошел в обход по мерзлым комьям выбранной земли. Яма напоминала могилу неизвестного монстра или ловушку для мамонта. Если зверь попадет в западню, экскаватор выплюнет клуб воняющего соляркой дыма и добьет его ударом зубастого ковша. Огнем и мечом!

В подъезде оказалось относительно чисто, но лифт не работал. На шестой этаж мне пришлось подниматься пешком. Мимо стальных дверей... мимо хлипких фанерных дверей... мимо глазков... мимо изображений поганок... мимо смердящего мусоропровода. По бетонным ступеням – вверх! Черная ловушка на мамонта осталась внизу.

Экскаватор с высоты шестого этажа стал еще больше похож на хищника с занесенной для удара когтистой лапой.

Он ждал добычу...

Дверь в квартиру девяносто шесть оказалась приоткрытой. Это мне сразу не понравилось. Такие расклады мы уже видали в детективах. Мы уже их видали... И все же я нажал на кнопку звонка. Потом нажал второй раз. Потом третий. Потом я толкнул дверь и вошел внутрь. Прихожая выглядела нежилой. Горела голая, без абажура лампочка под потолком и стояли в углу мужские зимние сапоги.

– Алексей! – позвал я. И не узнал собственный голос.

В прихожую выходили четыре двери. За одной из них, с матовым стеклом, горел свет.

– Алексей! – позвал я. И понял, что никто мне не ответит. На улице заворчал движок экскаватора, вспыхнули желтым круглые, без зрачков, глаза. Я взялся за ручку двери. С лязгом упал вниз ковш. Когти стальной лапы опустились на череп мамонта.

Раздался треск и оглушительный рев.

Алексей Горбунов лежал посреди практически пустой комнаты. Голое, без шторы, окно. Старый диван в углу. Телефон на подоконнике и открытая дорожная сумка. Опрокинутый стул... и рядом с ним скорчившийся человек на полу. Мамонт ревел. Ковш снова взлетел вверх и опустился на широкий лоб. Руки и ноги Алексея Горбунова были плотно забинтованы скотчем. А лицо... лицо было похоже на кровавое месиво.

Я опустился на корточки. Я закрыл глаза. Полтора часа назад я разговаривал с ним. Сейчас он страшно улыбался раскрытым ртом с выбитыми зубами.

Мамонт ревел. Лязгал ковш экскаватора. Суворовцы тараканили фанерную лопату для трепанации черепа.

Сейчас я распахну глаза – и все кончится. Все будет хорошо. Все будет тамам {Хорошо (арабско-йеменский диалект)}.

Я открыл глаза. Чуда не произошло. Все осталось муштамам {Нехорошо (арабско-йеменский диалект)}. Тело Алексея Горбунова все так же лежало в темно-красной, остро пахнущей луже посреди комнаты. Рядом с ним валялась пустая синяя пластиковая папка. В такой же он приносил документы на нашу первую встречу в кафе.

Я медленно встал. Я сделал шаг к двери. Подкатывала рвота, пол под ногами слегка покачивался. Плясали в глазах разноцветные искорки. Маленькие яркие лазерные лучи. Сейчас это пройдет, сказал я шепотом и снова закрыл глаза. Прежде чем снова раскрыть их, я сосчитал до десяти, Я досчитал до десяти и раскрыл глаза.

Лучики никуда не исчезли. Они весело плясали в углу пустой комнаты с мертвым человеком посредине. Я заставил себя подойти ближе. Я присел.

Изящная запонка с россыпью мелких бриллиантов испускала благородное свечение... Рев мамонта стих.

Огнем и мечом, синьора Бьянка.

Огнем и мечом!

*

Потом я заставил себя подойти к телефону. Я по памяти набрал номер убойного отдела. А потом сел на корточки в углу и стал ждать... Я ждал приезда оперативников, а бриллиантовые лучики сверкали.

***

Алиби у Семенова было железным.

Бронированным было алиби. Запонка? Ну, с этим еще проще... Трое свидетелей (все – уважаемые, солидные люди) подтвердили, что днем Алексей Горбунов приехал в таможню и набросился на тишайшего Павла Степановича. Был в невменяемом состоянии, хватал за рукав. "Видите? Разорванную петельку видите? А синяк у локтя?"

...И синяк, и разорванная манжета – действительно были. И прямой, открытый взгляд, и незапятнанная репутация... и алиби... Все в порядке было у гражданина Семенова Павла Степановича.

А третий человек из Северо-Западного таможенного управления, господин Фонарский, позвонил мне только спустя неделю.

– Зря вы это затеяли, Андрей Викторович, – сказал он. – Ей-богу зря.

– Что именно? – спросил я равнодушно. Или, по крайней мере, мне хотелось, чтобы голос звучал равнодушно.

– Вашу гнусную провокацию с ксерокопиями. Экспертиза дала заключение о том, что ваша якобы копия – фальшивка. Сожалею, что так в вас ошибся. Вам все понятно?

– Да, мне все понятно, господин Фонарский.

Шир-р-р... покатилась по плацу фанерная лопата. Шир-р-р-р... Мне все понятно.

Огнем и мечом, Бьянка.

Огнем! И мечом!

ДЕЛО ПРОФЕССОРА ЗАСЛОНОВА

Рассказывает Алексей Скрипка

"...Работу в агентстве начал в качестве корреспондента.

В 1998 г. временно (из-за отсутствия в штате АЖР человека, отвечающего за бытовые проблемы) Скрипке А. А. было поручено решение хозяйственных вопросов.

Материально-техническими проблемами агентства занимался с удовольствием. Впоследствии назначен на должность заместителя директора агентства по хозяйственной части.

Рачителен и экономен. По мнению некоторых сотрудников агентства, даже чересчур.

...Имеет несколько завышенную самооценку: считает себя по крайней мере вторым человеком в агентстве. В разговорах подчеркивает, что он – журналист, то есть человек, хорошо разбирающийся в том, чем занимаются в агентстве остальные сотрудники. Впрочем, когда его называют "завхозом", не обижается, но добавляет, что он – как минимум "главный завхоз".

Обязателен. Утро начинает с обхода агентства – помыты ли туалеты, целы ли окна, заполняется ли журнал использования автотранспорта.

...Внешние данные. Больше всех в агентстве похож на бандита – круглая, коротко подстриженная голова, накачанные мышцы...

Коммуникабелен. Что в рассказываемых им историях правда – неизвестно".

Из служебной характеристики

* 1 *

Мне позвонили около шести утра.

Звонил вахтер. Или, как любит называть их Обнорский, – сотрудник службы безопасности агентства. Всего этих сотрудников у нас три – две женщины за пятьдесят и один еще вполне крепкий товарищ, которого как-то привел Коля Повзло и сказал, что это безработный философ, и не помочь ему грех. Вахтеры должны были круглосуточно находиться в агентстве, фиксировать посетителей и реагировать на нештатные ситуации. Вооружены они авторучками. Все они подчиняются мне.

– Алексей Львович, – сказала сотрудник службы безопасности Ядвига Львовна, – извините, что беспокою, но у нас тут авария. В туалете прорвало трубу. Немножко пахнет, и коридор заливает.

– Вызывали аварийную?

– Нет. Я же не знаю...

Я бросил трубку. Толку в нештатных ситуациях от этих вахтеров на грош. Но Обнорский гордится тем, что у него есть своя служба безопасности. Надо будет хотя бы провести среди вахтеров учения на тему "чрезвычайная ситуация и моя роль в ее устранении".

"Пятерка", слава Богу, завелась.

Через двадцать минут я был в агентстве. Вонь стояла ужасная. Потом приехали "аварийка" и дядя Володя, которого вызывали всегда – когда падало напряжение в сети или перегорал чайник в архивном отделе. Впрочем, главной его задачей было поддержание рабочего состояния любимого кресла директора агентства. И аварийщики, и дядя Володя сказали, что трубам в нашем флигеле пришла хана и работы примерно на день, а то и на два.

В случае своевременного финансирования.

Я сказал, что финансирование будет своевременным, хотя и соответствующим реалиям переходного периода, В агентстве я отвечаю за такие ситуации. Меня называют завхозом.

Я на них не обижаюсь. Хотя на самом деле я главный завхоз, то есть заместитель директора агентства по хозяйственной части. Кроме трех вахтеров у меня в подчинении две уборщицы:

Оля, миниатюрная 20-летняя выпускница Университета имени Герцена, и Лида, профессиональная уборщица с 45-летним стажем, встревающая абсолютно во все разговоры, которые ведутся в комнатах, где она делает уборку (при этом, что меня всегда умиляет, Лида имеет свое мнение как по вопросам политики Ельцина, так и по проблемам ведения наружного наблюдения за объектом женского пола). Лиду, отчество которой никто не знает, от меня требовали уволить уже раз сто.

Но я знал, что в ситуации вроде нынешней никакая выпускница пединститута не справится. И вызвал Лиду.

В начале девятого пришел главный расследователь агентства Спозаранник, который всегда зачем-то приходит на работу рано. И тут же скривил лицо от запаха. Я сказал ему:

– Однажды у моего знакомого, кстати, журналиста, тоже прорвало какую-то трубу. Наверное, фановую, потому что от нее немножко пахло. Он не стал ее чинить. Его жена не выдержала и съехала к маме. А он остался. Он говорил, что запах и отсутствие жены напоминают ему отдых на сероводородных источниках. Тогда он писал по заказу какой-то фирмы сценарии рекламных роликов. И что ты думаешь, эти ролики идут в телевизоре по сей день.

– И что было потом?

– Потом, Глеб Егорович, было неинтересно. Вернулась жена с сантехником. И больше вдохновение его не посещало.

Спозаранник сказал, что запах сероводорода на него действует не столь положительно и что он пошел домой, но загубленный рабочий день останется на моей совести. И хорошо бы компенсировать его, Спозаранника, потери из моей зарплаты. Об этой своей идее, сказал Спозаранник, он не замедлит известить шефа на ближайшей планерке.

Потом позвонил Обнорский.

– Леха, – сказал он, – я по дороге в Финляндию. Еду на конгресс расследователей неприсоединившихся стран. Слушай, тут должен подойти один профессор. Он со мной договорился о встрече. По-моему, хочет заказать нам какое-то расследование. Пообщайся с ним, пожалуйста.

* 2 *

Беседовать с профессором в агентстве я не решился. Может, у профессора какая аллергия на запахи?

И мы с ним поехали пить пиво в "Невский Палас".

Профессор мне понравился. Он был еще далеко не стар. Средней упитанности. Одет в хорошо сшитый костюм.

Мне показалось, что особую пикантность внешности профессора придает единственная седая прядь на прочем черном фоне. Кроме того, у него был хороший галстук. Долларов за сто.

А как учили меня некоторые мои знакомые, главное в мужчине – это галстук. Все остальное он может просто не надевать.

Мы заняли столик у окна. Мне показалось, что профессор немного подозрительно смотрит на меня. Утром я надел какие-то выцветшие штаны и футболку с небольшим пятном на животе. Может быть, в сочетании с моей короткой стрижкой и золотой цепочкой на шее это произвело на профессора какое-то ложное впечатление. Но я не стал выяснять – какое. К тому же профессор заговорил:

– Обнорский сказал, что вас зовут Алексей Львович и я могу решить с вами все интересующие меня вопросы. А должность у вас не подскажете какая?

– Фамилия моя Скрипка. Я заместитель директора агентства.

– Вы журналист?

– Я работал журналистом в газетах и на радио. Теперь у меня несколько более широкие функции.

– Откуда у вас такая фамилия? – спросил профессор.

– Говорят, что на самом деле фамилия у моего деда была Виолончель, но потом дед поменял ее на более короткую и демократическую, – сообщил ему я. А вы о себе не расскажете?

– Вот моя карточка.

На простой белой визитке было написано: "Заслонов Виктор Вениаминович. Профессор". Ни телефона, ни адреса, ни названия фирмы.

– А на чем вы специализируетесь? – спросил я.

– Я на многом специализируюсь, – улыбнулся профессор. – Как-то даже участвовал в открытии сто четырнадцатого элемента таблицы Менделеева.

– Так вы химик, – порадовался я. – Вот у меня была приятельница, так она приходила в экстаз от лакмусовых бумажек. Знаете, опускаешь ее в стаканчик, а она уже зелененькая. Моя приятельница таких бумажек изводила в день по сотне...

– Давайте к делу, – зачем-то оборвал меня профессор. – У меня кроме научных интересов есть и коммерческие. Существует некая фирма, которая торгует лесом. Все абсолютно законно. Но недавно в двух городских газетах появились статьи о том, что эта фирма занимается незаконной вырубкой леса, что экология региона страдает от таких предпринимателей, и вообще, что я аферист и мошенник. А у меня контракты с западными партнерами. Им это может не понравиться.

– Так подайте на газеты в суд.

– Это я сделаю обязательно. Но позже. А сейчас я бы хотел узнать, кто заказал постановку этих материалов в газеты. И это я хотел бы сделать с помощью вашего агентства.

– Однажды был такой у нас случай, – решил рассказать я ему историю из практики агентства. – Наш журналист получил пачку фотографий, компрометирующих жену одного городского политика, да вы его, наверное, знаете...

Профессор опять прервал меня. Его явно не интересовали поучительные истории.

– Я понимаю, – сказал он, – что всякая работа стоит денег. И готов оплатить вашему агентству счет, скажем, на сумму десять тысяч долларов. Дайте мне ваши реквизиты.

Я молча написал на бумажке номер нашего счета. Что сказать профессору, я не знал, поскольку названная им сумма явно не соответствовала объему предполагаемой работы.

– Это не единственное задание, – тут же сказал мне профессор. – Просто я хочу, чтобы вы все делали качественно и с учетом перспективы.

– Какие задания последуют в дальнейшем?

– У меня много конкурентов и недоброжелателей. Я не хочу связываться с бандитами. И хотел бы все делать совершенно легально. Мне понадобится рекламная кампания в прессе. Кроме того, за мной следят. Я хотел бы узнать кто?

Неожиданно рядом с нашим столиком оказался немолодой мужчина в старом коротком пальто. Я подумал, как же такого пустили в приличное заведение. Он схватил профессора за лацканы дорого пиджака и стал тихо тянуть на себя. Профессор, как я уже говорил, был в теле, и сил у нападавшего явно не хватало на то, чтобы сдвинуть его с места. Профессор, что меня несколько удивило, не стал кричать: "Помогите, убивают!" Он даже не сопротивлялся. А молча ждал, когда официанты отцепят от него мужчину и выведут его из зала.

– Вы знаете этого человека? – спросил я профессора.

– Да. Это священник. Он спятил и считает, что я виноват в том, что Христа распяли. Хотя никакого отношения к евреям я не имею.

На этом мы расстались. Я пообещал, что уже завтра утром заеду к нему домой и предоставлю отчет о том, что удалось узнать о компромате в прессе.

* 3 *

Работа на профессора показалась мне исключительно легкой. Я заехал в агентство. Запах там стоял уже не тот, что утром. Дядя Володя возился с какой-то трубой. Лида, опершись о любимую швабру, с которой она не расставалась уже лет двадцать, беседовала с Валей Горностаевой о разных проявлениях геноцида русского народа. Горностаевой я сухо кивнул, поскольку беседовать с ней даже о геноциде мне совершенно не хотелось. Несмотря на достаточно яркую внешность, она, пожалуй, единственный человек в агентстве, с которым я не хочу работать.

Она демонстративно не выполняет требования к личному составу, которые я вывесил в каждом кабинете. Например, курит в неположенных местах. Более того, она категорически не желает пользоваться пепельницами и постоянно, как бы по рассеянности, стряхивает пепел на пол.

Я попросил Марину Борисовну, заведующую нашим архивно-аналитическим отделом, найти мне публикации с компроматом на профессора.

Пока надо было разобраться с проблемой закупки бумаги для агентства.

Собственно, проблемой была не закупка бумаги – тут как раз никакой проблемы не было, иди в магазин и покупай сколько хочешь, – а разумные объемы этой закупки. Поскольку агентство в целом и каждый его сотрудник в отдельности готовы ежедневно расходовать бумагу в абсолютно неимоверных количествах. При этом все они утверждают, что для их ручек и их принтеров подходит бумага только особой плотности и качества.

За день агентство готово сожрать и две, и три, и даже пять пачек бумаги. При том, что на выходе продукции у наших журналистов как минимум в десять раз меньше. Куда они девают остальные листочки – совершенная загадка. Я уже неоднократно ставил перед Обнорским вопрос о необходимости ограничить потребности агентства в бумаге, поскольку скоро все наши доходы будут уходить только на бумагу. Шеф в конце концов сказал, чтобы я самостоятельно решил эту проблему.

Проблема решалась просто – я быстро написал инструкцию, в соответствии с которой каждому отделу на неделю будет выдаваться одна пачка "хорошей" бумаги для распечаток и одна пачка "плохой" для заметок. Если не хватит пусть покупают из зарплаты.

Марина Борисовна уже нашла статьи, в которых ругался мой профессор.

Публикации были очень похожи. Там сначала говорилось о заказниках, заповедниках и национальном достоянии. Потом о том, что есть некая фирма "Техлесимпорт", которая это национальное достояние ни в грош не ставит. Затем о том, что директор этого "Техлесимпорта" В. В. Заслонов отказался чего-то там прокомментировать корреспонденту и даже прямо нахамил ему, нарушив при этом пару статей закона о печати. Под конец делались намеки на подозрительную связь моего профессора, то есть Заслонова, с кем-то из чиновников из областной администрации. Статьи были подписаны неким И.Ивановым, что сразу говорило о том, что сделаны они на заказ, автором, решившим скрыть свою настоящую фамилию.

Я в очередной раз удивился щедрости профессора – пусть даже потенциальной. Зачем платить деньги за то, что и так видно. А из напечатанного видно, что у фирмы "Техлесимпорт" есть конкуренты. Какие – сам профессор Заслонов наверняка знает. И эти конкуренты решили немного напакостить профессору и его бизнесу.

Тем не менее для отчета надо было узнать кое-что поподробнее. Я позвонил Михаилу Коровину, ответственному секретарю той газеты, в которой я когда-то работал и которая напечатала столь разоблачительный материал о разбазаривании российского леса.

– Миша, мы тут занимаемся расследованиями в области лесозаготовок. А у вас как раз замечательный материал вышел на эту тему. Не подскажешь, кто его готовил?

Коровин сказал, что у них в редакции никто лесом, к сожалению, не занимается, а публикацию подготовило рекламное агентство "МикС". "МикС" было достаточно известным агентством. Периодически ходили слухи, что оно принадлежит "тамбовцам". Потом говорили – "казанцам". В общем, было понятно, что оно готово работать со всеми, кто дает деньги. Оставалось только выяснить, кто именно заплатил "МикСу" в этот раз.

Но с руководителями "МикСа" отношения у меня были плохие, и звонить я туда не стал. Решил, что пока профессору хватит и имеющейся информации. Вот когда заплатит – займемся его делом плотнее.

* 4 *

Утром я поехал к профессору.

Он жил на Юго-Западе в одном из недавно построенных домов.

Профессор лежал на земле возле своего дома. Я узнал его по седой пряди и позвонил в "скорую". Крови на теле видно не было. Скорее всего, он упал из приоткрытого окна на седьмом этаже, где находилась его квартира.

Ко мне из подъезда вышла старушка.

– Вы не видели, что с ним случилось? – спросил я ее.

– Да упал он из окошка. Минут десять назад.

– А чего ж в милицию не позвонили?

– Так у меня ж телефона нет.

– А видели кого-нибудь тут недавно?

– Да машина долго стояла, а потом уехала.

– Какая машина-то?

– Да черная.

– А еще что видели: выходил кто, входил?

Вроде женщина какая-то выходила. А может, это и вчера было.

"Скорая" и милиция приехали практически одновременно. Врачи убедились, что профессор мертв.

А за меня взялся старший лейтенант.

– Да, – сказал я чистую правду, – была назначена деловая встреча. Приехал – а тут труп.

Мы поднялись в квартиру на седьмом этаже. Она была закрыта изнутри. Замок был цел. Потом дверь взломали, и мы вошли внутрь. В квартире царила какая-то нереальная чистота.

В прихожей, кроме двух пар мужских ботинок, никакой другой обуви я не заметил. В шкафу висели вчерашний профессорский костюм и светлый летний пиджачок.

– Похоже, он здесь жил один, – сказал старший лейтенант.

– Похоже, он здесь вообще не жил, – ответил я.

Окно было приоткрыто. Чтобы установить контакт с милиционером, я решил рассказать ему какой-нибудь забавный случай.

– У меня был знакомый, – сказал я, – который упал в детстве из окна. С тех пор он классно говорит по-английски. Даже не как англичанин, а как шотландец. Но по всем остальным предметам он получал только двойки. Он всегда говорил, что жалеет только о том, что не запомнил, каким именно боком он стукнулся при падении. Он считал, что если бы запомнил, то смог бы писать потом научные работы и получить какое-нибудь звание. Может, даже Нобелевскую премию.

– Это ты к чему? – спросил меня старший лейтенант.

– Да так, для общего развития, – пояснил я. – А что вы думаете по поводу этого? – спросил я и показал на окно.

– По-моему, криминала тут нет, – ответил милиционер.

Я поехал в агентство к своим вахтерам. Дело о десяти тысячах долларов можно было считать закрытым.

* 5 *

Из Финляндии вернулся Обнорский. Вызвал меня к себе. Сказал:

– На счет нашего агентства поступило двести сорок три тысячи рублей. От какого-то "Техлесимпорта". Ты не знаешь, за что?

– Это деньги с того света.

– То есть?

– Ну, профессор пообещал нам десять тысяч долларов авансом. И умер. А деньги в рублях пришли. Когда они, кстати, были отправлены?

– Позавчера.

– Все правильно. За день до смерти.

– Этим надо заняться, – сказал Обнорский, подумав.

– А чего заниматься? Деньги пришли. Клиента нет. Напишем отчет о выполненной работе, и все.

– Нет, – с малопонятной злобой в голосе отрезал Обнорский. – Мы этим займемся.

Как этим заниматься, Обнорский не сказал. Поэтому можно было заняться другими делами.

Например, составить журнал использования автотранспорта сотрудниками агентства. На балансе у нас находились две машины. Но ездили ребята как попало, не следили за уровнем масла и тосола, и этому надо было положить решительный конец.

* 6 *

Обнорский решил устроить совещание. Позвал меня, бывшего опера Зудинцева и нелюбимую мной Горностаеву. Она зачем-то надела жутко короткую юбку. Ноги у нее действительно довольно приличные. Но зачем надевать такие юбки, если не испытываешь никакого интереса к мужчинам?

Обнорский сел в любимое кресло. Кресло заскрипело и закачалось. Я от греха подальше устроился в уголке на диванчике. Как назло, рядом со мной стала дымить своим кубинским зельем Горностаева.

– Финны, – сказал Обнорский, – обеспокоены смертью профессора Заслонова. Они готовы оплатить нам расходы на расследование его смерти.

– А откуда твои финны знают о профессоре? – спросил я.

– Это не мои, а другие финны. У него был с ними договор на поставку леса. И наверное, что-то еще, но они об этом не говорят. Ну давайте, рассказывайте, что мы о Заслонове знаем.

– Знаем мы мало, – доложил я. – Называл себя профессором. Неизвестно, каким и где. Намекал, что химик и даже открывал сто четырнадцатый элемент в таблице Менделеева. Директор "Техлесимпорта". Конкуренты. Слежка. Сумасшедший священник.

– Давайте так, – сказал Обнорский, – Зудинцев займется выяснением всех данных по профессору и попытается узнать в РУВД, как идет расследование по его смерти. Горностаева доработает ситуацию с "МикСом". Скрипка узнает, что там с коммерческой деятельностью профессора. Координировать работу будет он же.

Работать с Зудинцевым было хорошо. Он всегда в срок выполнял задания и пытался докопаться до сути вещей. Кроме того, у подполковника милиции в отставке были приятели практически во всех районных управлениях, которые порой даже с удовольствием – делились с ним информацией. Другое дело Горностаева. Работать с ней я не хотел. Но – пришлось.

Мы вышли с Горностаевой в коридор. Она демонстративно закурила в неположенном месте. Я не стал с ней ругаться.

– У одного моего приятеля, – сказал я ей, – жили кошка и собака. Собака была добрая и умная. А кошка ей постоянно портила жизнь. И вообще никакой пользы хозяину не приносила. Но приятель мой был добрый и кошку не только не бил, но даже подкармливал всякими "Вискасами". А потом наступил финансовый кризис. И "Вискасы" закончились. И что ты думаешь? Собака осталась, а кошка сбежала.

– Я думаю, Алексей Львович, – сказала Горностаева, – что завхоз – он и рождается завхозом, и умирает завхозом. И на могиле ему ставят памятник, на котором выбита инструкция по использованию этого надгробного камня.

– В общем, Горностаева, – ответил я на этот бред, – топай в "МикС". Завтра доложишь.

* 7 *

Я отправился в "Техлесимпорт". Повод у меня был железный необходимость подписания акта приемки-сдачи работ на сумму двести сорок три тысячи рублей.

Этот "Техлесимпорт" оказался не государственным или постгосударственным предприятием, как можно было бы заключить из названия, а недавно образованным обществом с ограниченной ответственностью. Оно занимало две комнаты в здании какого-то НИИ у метро "Академическая".

Бухгалтер – пятидесятилетняя тетушка в толстых очках – ни слова ни говоря поставила мне печать на принесенный мной документ, а когда я спросил ее, что будет делать фирма после смерти профессора, сказала, что не знает. Пока деньги на счету есть. Может, объявятся другие учредители.

– И кто они?

– А я их никогда не видела, – ответила бухгалтер.

* 8 *

Утром следующего дня мы уже кое-что знали о профессоре Заслонове.

Зудинцеву удалось выяснить, что версия самоубийства Заслонова уже не рассматривалась. Прежде чем он выпал из окна, кто-то ударил его по голове тяжелым предметом. Оперативники считали, что этим предметом была мраморная пепельница, которую обнаружили в квартире. Сейчас ее отправили на экспертизу. Впрочем, этот удар пепельницей или чем-то другим не был смертельным. Скорее всего, Заслонов потерял сознание. А потом его выбросили из окна. Из квартиры вроде бы ничего ценного не пропало. В квартире сняли отпечатки пальцев, но кому они принадлежат, пока не выяснили. Жильцы дома говорят, что профессор купил в нем квартиру около полугода назад, но появлялся в ней редко. А если и появлялся, то в основном один. В течение нескольких дней, предшествовавших убийству, соседи видели около дома немолодого мужчину, который кого-то явно ожидал или искал. После убийства его никто не видел. Машину, которая стояла рядом с домом в утро убийства, кроме моей старушки никто больше не видел. А старушка утверждает, что в машине сидели двое мужчин. Марку и номер машины старушка назвать не может.

– Есть еще чудеса с профессором, – продолжал Зудинцев. – Скорее всего, он никакой не профессор.

– Может, он был доктором каких-нибудь непрестижных наук, – предположил я. – Вот у меня был знакомый, который упорно называл себя прапорщиком, хотя на самом деле был только сержантом-сверхсрочником. Когда его спрашивали, зачем он так мелко обманывает окружающих, он отвечал, что, конечно, прапорщик -не Бог весть какое звание, но сержант-сверхсрочник – это что-то еще более неприличное. Самое удивительное, что он не считал, что кого-то обманывает. Вот, говорил он, если бы я называл себя старшим прапорщиком, тогда, наверное, обман имел бы место...

– Не отвлекайся, Алексей, – сказал Зудинцев. – Ладно, проверим все диссертации – докторские и кандидатские.

– А что с его семьей?

– С семьей все хорошо. Он дважды женат. С первой женой жил долго. Потом развелись. И она куда-то уехала. То ли в Иркутск, то ли в Минусинск. От этого брака у него дочь. Она уже большая. Ей двадцать один год. Студентка университета. Недавно вышла замуж. Вторая жена моложе его на двадцать лет. Живет в отдельной квартире в центре. Не работает.

– Что же они, и жили раздельно?

– Вроде да.

Горностаева, поджав губы, тоже выложила мне кучку информации.

– "МикСу", – сообщила она, – заказал подготовку компромата на "Техлесимпорт" некий Рушан из Петрозаводска. Рушан – это молодой и уже очень состоятельный бизнесмен, занимающийся лесом. Говорят, что одновременно он один из лидеров карельского преступного сообщества, которое пытается взять под свой контроль весь экспорт леса на Северо-Западе.

– Кроме того, – продолжила Горностаева, – говорят, что через несколько месяцев у "Техлесимпорта" заканчивается лицензия на вырубку леса. И если раньше у Заслонова была рука где-то среди вице-премьеров областного правительства, то теперь и этой руки уже там нет, и самого профессора нет. В общем, кое для кого все очень удачно складывается.

* 9 *

Неожиданно меня вызвали в ФСБ. Следователь был очень молод.

Я хотел рассказать ему историю о молодом дворнике, у которого украли метлу, но он мне не дал этого сделать.

– Вы были знакомы с Заслоновым?

– Я с ним беседовал один раз.

– О чем?

– Он хотел заказать нам расследование о том, кому выгодно было публиковать в прессе статьи, в которых он подвергался критике.

– Вы выяснили?

– Нам кажется, что это выгодно одному господину в Петрозаводске.

– Говорил ли он с вами о каких-либо химических технологиях?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю