Текст книги "Коррумпированный Петербург"

Автор книги: Андрей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Вторая порция икры массой 8 тонн отправилась в Германию в сентябре. К этому времени коммерсант Саша вынужден был удариться в бега – после похищения «металла под обувью» у работников госбезопасности имелся к нему рад неприятных вопросов. В связи с этим для оформления груза привлекли, как считают работники правоохранительных органов, Олега Борисовича Фотиева (напомним, возглавлявшего тогда группу профилактики правонарушений среди личного состава Санкт-Петербургской таможни). Он якобы озадачил своего бывшего сослуживца, инспектора грузового отдела таможни Виктора Викторовича Бондаренко (ныне из таможни уволенного). Виктор Викторович оформил два комплекта документов на принадлежавший Льву Савенкову груз. Один комплект он оставил себе, другой отдал сопровождающим.

В первом комплекте значилось, что перевозится сливочное масло, во втором декларировался груз с откровенным названием «кавиар» (caviar – по-английски икра). Такой, прямо скажем, нестандартный ход мог прийти в голову разве что бывшему контрразведчику. Да и со сливочным маслом придумано неплохо – если груз задержат, то никто не обвинит Виктора Викторовича в подлоге – он декларировал сливочное масло, а то, что под тем же номером имеются документы на какой-то там кавиар – он и знать не знает, подделка, наверное!

Впрочем, Олег Борисович утверждает, что ничего подобного ни он, ни Виктор Викторович не делали…

Хитрость не помогла. Груз уже ждали работники милиции и МБ (нынешняя ФСБ). На Невельском таможенном посту Великолукской таможни у водителя спросили:

– Что у вас там?

– Кавиар!

– Что это?

– Корм для собак!

Ценители традиционного русского деликатеса наверное бы обиделись. Таможенник же не знал английского языка, но был предупрежден о необходимости задержать груз. Он полез в машину, где вместо диковинного корма обнаружил икру. Или кавиар, что тоже самое.

Льва Витальевича Савенкова задержали 4 октября 1993 года и отправили в следственный изолятор. Столь негуманное к нему отношение было связано не только с контрабандой черной икры. За несколько дней до того на российско-финской границе был задержан автомобиль «Нива», водитель которого, некий Александр Матвеев, по заданию Льва Витальевича пытался вывезти за границу 3 ампулы с 8 граммами редкоземельного металла платиновой группы осмий-187, стоимость которых превышала 100 тысяч американских долларов. Если учесть, что получение такого металла во всем мире исчислялось тогда несколькими десятками граммов в год, случай этот становился почти что историческим.

Сам факт задержания на границе осмия вызвал в прессе бурю эмоций. Страсти разгорелись с особой силой после того, как вышедший из следственного изолятора Александр Матвеев заявил, что его задержание на границе – гнусная провокация КГБ, работники которого заставили его заполнить таможенную декларацию, не вписывая туда осмий. В случае отказа Матвееву, по его собственным словам, пообещали «найти» в его машине наркотики.

Какова доля правды в словах Александра Матвеева, так, по-видимому, и останется тайной, тем более, что сам Матвеев довольно быстро после изменения ему меры пресечения на подписку о невыезде уехал за границу – от греха подальше. Между тем, общая суть его утверждений (без инцидента с наркотиками) косвенно подтверждается.

Задерживать Матвеева поехали работники ФСБ, по основному роду своей деятельности никакого отношения к борьбе с контрабандой не имевшие. Как так вышло, можно только догадываться, но именно вследствие своей неопытности в контрабандных вопросах, они недостаточно грамотно провели задержание. Фактически, они нарушили одно из основных правил, которым руководствуются в задержаниях такого рода опытные оперативники, – не дали возможности таможенникам спокойно и полноценно провести досмотр.

Вот и получилось потом, что Матвеев просто не успел заполнить декларацию, хотя, естественно, собирался сделать это!

Кстати, собственно задержание контрабандного груза – всегда дело тонкое и щекотливое для проводящих это задержание работников правоохранительных органов. Одним из классических примеров такого рода стала довольно распространенная в 1993 году практика контрабандного вывоза цветных металлов в бензобаках грузовых автомобилей. Работники правоохранительных органов вскрывали такие тайники, а контрабандисты заявляли, что прятали металлы не от таможенников, а от бандитов – мало ли на дорогах грабителей! А на таможенном посту они, естественно, собирались, как и положено, задекларировать груз, потому как готовы скорее умереть, чем нарушить закон.

Кстати, Таможенный кодекс разрешает заявлять о вывозе груза непосредственно в момент его вывоза…

Остается загадкой и происхождение злополучного осмия. Сначала газеты взахлеб издевались над неким ученым-самоучкой с уголовным прошлым, получившим уникальный, редчайший изотоп осмия чуть ли не у себя на кухне из подручных средств. А Лев Витальевич Савенков собирался, дескать, поправить финансовое положение всего Санкт-Петербурга только за счет этого кухонного изобретения. Так во всяком случае Лев Витальевич заявлял на допросах и в интервью средствам массовой информации.

Чуть позже мнения разделились. Газеты, вчера еще смачно расписывавшие, какой Лев Савенков прохиндей и контрабандист, стали превозносить его за гражданское мужество и самоотверженность. «Лев Витальевич, – писали газеты, – пал жертвой грязных политических козней КГБ; мы этого не можем допустить, потому как Петербург интеллигентнее и демократичнее Москвы, откуда все эти козни поползли к Льву Витальевичу».

Между тем история Льва Витальевича продолжала радовать благодарных петербургских читателей своими неожиданными поворотами. 6 января 1994 года нашему герою была изменена мера пресечения на подписку о невыезде – после трех с половиной месяцев пребывания в застенках МБ, Лев Витальевич снова оказался на свободе. Случай этот стал первым прецедентом в судебной практике – человека, обвиняемого в покушении на контрабанду в особо крупных размерах и в незаконном хранении огнестрельного оружия (при обыске у Льва Витальевича обнаружили пистолет «вальтер»), никогда раньше не отпускали дожидаться суда среди друзей и любимых женщин.

Особенно трогательно в этой истории звучит то обстоятельство, что свое решение об изменении Льву Витальевичу меры пресечения судья Стуликов аргументировал тем, что мэр Петербурга Анатолий Собчак дал обвиняемому положительную характеристику!

При обыске у Льва Витальевича изъяли не только пистолет. В его двух квартирах на Морской набережной обнаружились: 10 тысяч американских долларов, 2 тысячи немецких марок, более тысячи финских марок, более 3 миллионов рублей, 2 банковские чековые книжки, из которых следовало, что Лев Витальевич имеет текущие счета в банках Бельгии и Германии, 5 цветных телевизоров, 4 видеомагнитофона, 4 магнитолы, 2 видеокамеры и кое-какие другие мелочи. Был высокий чиновник также владельцем автомобилей «мерседес» и «тойота».

Наверняка, все это было нажито честным путем – Лев Витальевич в тот момент являлся владельцем трех фирм в Германии, Бельгии и Канаде. Его же официальный должностной оклад в мэрии составлял 76 тысяч рублей, разве мог столь состоятельный человек жить на такие деньги?

Кстати, изъятый у нашего героя пистолет имеет также весьма любопытную историю, рассказанную самим Львом Витальевичем уже в суде, во время слушания его дела осенью 1996 года.

Оказывается, Льву Витальевичу угрожали всякие сомнительные личности, причем угрожали настолько сильно, что как-то раз избили его водителя. Эта капля, по выражению самого Льва Витальевича, переполнила чашу его терпения, и он написал заявление начальнику питерского ГУВД генералу Крамарову с просьбой разрешить ему ношение боевого оружия. Но милицейский генерал, видимо, недооценил важность происходящего, а потому не спешил разрешить Льву Витальевичу приобрести гранатомет, автомат Калашникова или хотя бы пистолет.

Тогда Лев Витальевич сам купил «Вальтер» и собирался попасть на прием к Крамарову, чтобы, швырнув этот «Вальтер» ему на стол, упасть на колени, разорвать на груди рубаху с галстуком и трагическим голосом произнести: «Вот я, вот пистолет, делайте что хотите, но друг без друга мы не можем!» По предположениям Льва Витальевича, генералу Крамарову сразу стало бы стыдно от того, что не обратил он должного внимания на заявление нашего героя. После этого пристыженный генерал мигом бы выдал Льву Витальевичу разрешение на пользование всеми видами стрелкового оружия, они бы обнялись, поцеловались, дружили б всю жизнь и умерли в один день…

Случилось бы все так на самом деле – не знает никто. Волею судеб Лев Витальевич оказался в камере следственного изолятора, а в начале 1997 года, на момент выхода этой книги – на скамье подсудимых.

Загадочная литовка

Похищение «металла под обувью» и совершенно непонятный пропуск за границу первой партии принадлежавшей Льву Витальевичу икры не могли остаться незамеченными. Работники госбезопасности стали проявлять серьезный интерес к «тамбовским металлистам», в связи с чем моряк Саша вынужден был податься в бега. Но перед этим он познакомил «тамбовцев» с симпатичной молодой литовской коммерсанткой Астой.

Аста – фигура ничуть не менее значительная, чем уже знакомый нам финский коммерсант Кеси. (Мы сознательно не называем их фамилии – люди эти не судимы на территории России, а значит и степень их участия в описываемых событиях всего лишь гипотетична. Все, что мы пишем о них, основано на рассказах работников правоохранительных органов, рассказы эти документально не подтверждены, хотя и отнюдь не безосновательны.) Аста и Кеси в течение практически всего металлического бума были основными покупателями контрабандных российских цветных металлов.

Обоих их «тамбовские металлисты» чрезвычайно уважали и ценили, потому как и Аста, и Кеси постоянно доставляли им сотни тысяч долларов за проданные металлы наличными! У маленького Кеси был для этого оборудован специальный тайник в его личном микроавтобусе. Точно так же, как Кеси начинал свой бизнес с Михаилом Алексеевичем Сергиенко и его «воркутинскими» друзьями, Аста начинала покорять деловую Россию через Сашу с Женей, которые отправляли первые партии профинансированных «казанцами» контрабандных цветных металлов именно ей в Литву.

Летом 1993 года Аста вынуждена была приехать в Петербург, чтобы лично заняться отправкой в Литву контрабандных цветных металлов, потому как, напомним, принадлежавший Саше контрабандный канал перестал функционировать, и хотя у нее оставался Женя, а может быть, и другие поставщики, терять сумасшедший доход от дружбы с «тамбовскими металлистами» она не собиралась. Ее представили лично Толе Кувалде, и с тех пор они вполне успешно сотрудничали.

Впрочем, из этого вовсе не следует, что Толя Кувалда и его подчиненные сильно любили литовскую «металлистку». Скорее наоборот. За глаза они называли ее Крысой, а такую кличку, как известно, хорошему человеку не дадут. А Крысой Асту называли потому, что она мастерски стравливала «тамбовских» авторитетов между собой. Зачем она это делала – неизвестно, но получалось профессионально и отнюдь не безболезненно.

Говорят, однажды с подачи Асты Толя Кувалда и его приближенные заподозрили одного из своих людей в краже крупной сумы денег из сейфа принадлежащей «тамбовским металлистам» фирмы. Заподозрили настолько сильно, что в парня несколько раз стреляли, однако безрезультатно. А однажды дело чуть не дошло до массовой перестрелки, – когда этот авторитет и Толя приехали на «разбиралово» со своими боевиками.

Кстати, существует версия, будто случайная смерть Толи Кувалды от рук деревенского тракториста вовсе не была случайной, а напротив, стала логическим завершением этой истории. Впрочем, может быть, это просто легенда, которых в бандитской среде ходит немало. Так или иначе, Аста – фигура значительно более загадочная и непонятная, чем маленький Кеси, несмотря на то, что занимались они, в общем-то, одним бизнесом.

Практически сразу после ее появления в Петербурге Астой заинтересовался питерский РУОП, работники которого довольно быстро столкнулись с некоторыми странностями в ее поведении. Аста обладала огромными, фантастическими для простого литовского контрабандиста и коммерсанта возможностями. Полная свобода перемещения по всем странам, легкий контакт с преступными группировками, отличные связи с крупными немецкими промышленниками, которые с ее подачи охотно покупали тысячи тонн российских контрабандных цветных металлов – неплохо, не правда ли?

Обаятельная литовка принимала активное участие в разработке сложнейших комбинаций, позволявших «тамбовским металлистам» получать металлы наиболее дешевыми способами. Они охотно принимали ее условия игры и практически никогда не оставались внакладе. Между тем, Аста – не слишком сильно образованная женщина и вовсе не из высшего света литовского общества. Да и сама Литва, тем более в 1992-1993 годах, не та страна, коммерсанты которой пользовались бы столь сильным авторитетом в международных деловых кругах. Кто же она?

Деньги, которые получали «тамбовцы» у Асты за контрабандный цветной металл, вывезенный из России через Прибалтику или Финляндию, шли очень интересным путем. Они сначала попадали в европейские филиалы Литовского национального банка, а оттуда уже различными путями – в Россию. Таким образом, без видимых на то причин, все контрабандные деньги, проходившие через Асту, в той или иной степени оседали в Литовском национальном банке, или, что тоже самое, в бюджете Литвы.

С другой стороны, теперь уже совершенно очевидно, что правительства прибалтийских стран никак не препятствовали использованию прозрачности своих границ с Россией и Белоруссией для контрабанды тех же цветных металлов. Это обеспечивало им рабочие места, это обеспечивало приток денег, интерес западных коммерсантов. В данном случае страны Балтии выступали в качестве своеобразных офшорных зон. На их территориях осуществлялся бизнес с огромными оборотами, плоды же этого бизнеса пожинали совсем другие страны – Германия, Швеция, Голландия. Прибалтам оставался скромный, но стабильный налоговый процент – что-то типа арендной платы за пользование своей территорией.

Понятно, что правительство страны, только что оторвавшейся от Советского Союза, а потому находящейся в тяжелейшем экономическом положении, поставленной перед необходимостью выживания в автономном плавании, заинтересовано в доходах, не требующих никаких затрат. А посему у некоторых работников правоохранительных органов возникло предположение, что таинственная и могущественная Аста – гениальный ход, разработка литовских спецслужб, обеспечивавших таким образом подпитку национальной экономики.

«Тамбовский роман» продолжался у Асты до февраля 1994 года, когда в Невеле, по пути в Белоруссию, сотрудники правоохранительных органов задержали сопровождаемые Астой грузовики с цветными металлами. После этого Толя Кувалда попросил Асту покинуть Россию, потому как ее задержание и отправка в «Кресты» стали лишь вопросом времени. Толя прекрасно понимал это, как понимал и то, что Аста вполне может заложить их всех, что, естественно, Толю и его окружение вовсе не устраивало.

Аста послушалась Толю Кувалду и уехала в Литву, а «тамбовские металлисты» существенно сократили контрабанду цветных металлов сухопутными путями и переключились на еще один контрабандный канал – петербургский Морской порт, контролировавшийся тогда Балтийской таможней. Немалую роль в таком повороте событий сыграло и то обстоятельство, что у нашего старого знакомого маленького Кеси возникли серьезные проблемы с финской полицией, вследствие чего ему пришлось покинуть Финляндию и вновь обосноваться в Таллинне.

Морские ворота

На самом деле «морской канал» начал действовать у «тамбовских металлистов» еще в феврале 1993 года. Но тогда он не был основным, потому как в то время без особых проблем контрабандные металлы отправлялись к Асте и Кеси сухопутным путем. Активно осваивать морской путь «тамбовцы» начали в марте 1994 года по описанным выше причинам. Именно тогда этот канал попал в поле зрения и правоохранительных органов.

А почти год до того работники госбезопасности периодически сталкивались с удивительным явлением. Они отслеживали загрузку цветных металлов на «тамбовских площадках», ехали на границы, чтобы эти металлы перехватить, и там их не обнаруживали! Машины грузились, выезжали с «площадки» вроде бы в сторону границ, и исчезали.

А владельцем этого удивительного «морского канала» был некий Виталик, который в начале 1993 года создал его и успешно использовал, периодически отправляя приобретаемые на «Североникеле» и «Южуралникеле» никель, медь, кобальт и магний на красивых белых пароходах в порты Бельгии и Германии.

Виталик и его помощники использовали «Кавказский транзит» – изготавливали фальшивые документы, из которых следовало, что контейнеры с металлами шли из Таджикистана от некой фирмы с загадочным названием «Алау» и направлялись в Роттердам.

Все документы были заверены фальшивыми печатями Таджикского государственного таможенного комитета и свидетельствовали о том, что принадлежавшие «Алау» грузы в таможенном отношении оформлены безупречно и предназначены для вывоза за границу. Для России такие грузы являлись транзитными, то есть таможенными пошлинами не облагались.

На глазах у водителей «тамбовцы» пломбировали на своих «площадках» контейнеры таджикскими таможенными пломбами, потом вручали водителям международные транспортные накладные и отправляли их в Морской порт. Водители сдавали грузы на склады временного хранения Морского порта, откуда после успешного оформления в Балтийской таможне они отправлялись в Германию, Бельгию или Голландию…

Вообще, оформление груза на любой таможне России сводится к тому, что инспектор грузового отдела этой таможни знакомится с документами своих в данном случае таджикских коллег, и, если документы эти у него сомнений не вызывают, он ставит печать: «Выпуск разрешен». Кроме того, инспектор обязан проинформировать ГТК, в данном случае Таджикистана о том, что такой-то груз благополучно пересек российскую границу.

Первый раз, когда в марте 1993 года наши герои отправили партию металлов в Роттердам, именно так все и произошло. Инспектор грузового отдела Балтийской таможни отправил в ГТК Таджикистана информацию, после чего оттуда пришло гневное письмо. Из него следовало, что никакого металла фирма «Алау» (реально, кстати, в Таджикистане существовавшая) в Роттердам не отправляла и отправлять не собиралась, посему в дальнейшем «принадлежащие» ей грузы необходимо задерживать.

Кроме того, таджикские таможенники уведомили своих петербургских коллег о том, что для профилактики контрабанды меняют таможенные печати на территории всего Таджикистана. После этого работники Балтийской таможни провели расследование произошедшего, которое привело их к выводу, что настоящий отправитель груза теряется гдето в горных ущельях Таджикистана! Как им это удалось – загадка, потому что все металлы, напомним, были чисто российского происхождения.

Эти мелкие неприятности вынудили Виталика взять месячный тайм-аут в своем металлическом бизнесе, чтобы обзавестись таджикскими таможенными печатями нового образца и слегка подкорректировать свои контакты с работниками Балтийской таможни. После этого контейнеры с «принадлежавшими» «Алау» металлами пошли через Морской порт вновь, причем в дальнейшем подлинность сопровождавших их документов у работников Балтийской таможни сомнений не вызывала.

Когда сотрудники ФСБ допрашивали по этому поводу сотрудничавшего с Виталиком инспектора грузового отдела Балтийской таможни, ему показали 11 несоответствий в липовых сопроводительных документах.

– Неужели вы ни одного из них не заметили? – спросили его.

– Отчего же, заметил, – ответил таможенник, – но только сейчас, когда вы показали!

Дальнейшая судьба этого таможенника нам не известна, однако к уголовной ответственности за свои действия он привлечен не был – доказать злой умысел в такой «невнимательности» практически невозможно.

Серьезные проблемы начались у Виталика летом 1995 года, когда ему довелось провести 30 суток в следственном изоляторе. На допросах он отрицал все подряд, даже несмотря на то, что ему демонстрировали аудиозаписи его телефонных переговоров с «тамбовскими металлистами». «Отказняк», впрочем, не помешал Виталику сделать правильные выводы из увиденного и услышанного.

Сразу после выхода на свободу он лег в больницу, где ему сделали операцию на голосовых связках, благодаря чему голос его перестал быть узнаваемым. А во время допросов работники прокуратуры не догадались взять у него образцы голоса. Так что никакая экспертиза не смогла бы доказать, что компрометирующие Виталика переговоры действительно имеют к нему хоть какое-то отношение.

Успокоенный этим обстоятельством Виталик уехал в Эстонию, и дальнейшая его судьба нам не известна. Впрочем, скорее всего бедствовать ему не пришлось. В Петербурге, всего за год функционирования контрабандного канала, Виталик сменил пять иномарок и обзавелся квартирой площадью 100 квадратных метров.

А в начале 1994 года у Виталика случился конфуз. Помимо многих прочих, была у него собственная «площадка» – на пустыре около крематория. По какому-то странному стечению обстоятельств «площадка» эта попала в поле зрения сотрудников Управления по борьбе с экономической преступностью питерского ГУВД. Они думали, что там расположен подпольный завод по производству спиртных напитков, и как-то раз задержали два выехавших оттуда грузовика.

– Что у вас в машинах? – спросами убэповцы.

– Металл, – честно ответили сопровождающие.

– Покажите документы.

– Пожалуйста.

– А вы уверены, что путь из Таджикистана в Роттердам лежит именно через петербургский крематорий? – поинтересовались оперативники.

– Ах, у нас сломались машины, пришлось перегружать контейнеры, – не растерялись «братаны».

К сожалению, никакие документы, свидетельствовавшие о том, что указанные контрабандистами грузовики действительно пересекали российско-таджикскую границу, не нашлись. Так что груз убэповцы задержали и возбудили по этому поводу уголовное дело, которое передали в Северо-Западную транспортную прокуратуру. Чуть позже в Северо-Западную же транспортную прокуратуру попало и уголовное дело, возбужденное сотрудниками ФСБ в отношении Виталика уже по поводу контрабанды цветных металлов. Оба дела слили в одно и благополучно забыли.

В Морском порту Санкт-Петербурга происходила в то время масса других удивительных вещей. Например, однажды в конце 1992 года работники Балтийской таможни задержали там 10 контейнеров с медными трубами. Медь, как известно, является стратегическим сырьем – цветным металлом, из чего следует, что в 1993 году ее вывоз за пределы России был возможен исключительно при условии уплаты таможенной пошлины и наличия у экспортера соответствующей лицензии. В том случае, естественно, если упомянутая медь вывозится именно в виде сырья.

В данном же случае хозяева контейнеров утверждали, что ни о каком вывозе сырья и речи не идет. С их слов выходило, что трубы эти – не что иное, как оборудование для каких-то котлов. В разобранном виде, естественно. В общем, таможенные пошлины с этим грузом были явно несовместимы. Причем в контейнерах ничего, кроме труб, в принципе, и не было. Между тем, даже малообразованный человек, никогда в жизни котлов не видевший, может предположить, что состоит он, скажем так, не из одних только труб!

Отстаивавшие свою точку зрения неудачливые контрабандисты размахивали совершенно немыслимыми чертежами, пытаясь при этом убедить таможенников, что трубы – они только на вид длинные и круглые, а на самом деле вся суть – в монтаже! Грамотный, профессиональный монтаж без всяких проблем превратит их во что угодно, в котел особенно.

Кстати, один такой случай во внешнеторговой деятельности нашего отечества уже был. Как-то раз китайцы купили в Москве лицензию на производство реактивного истребителя. Смонтировали оборудование, начали производство опытного образца, через некоторое время смотрят – получается паровоз. Или не паровоз, но что-то такое без крыльев и с колесами. Пригласили наших специалистов из Миноборонпрома. Они поколдовали немного в китайском истребительно-паровозном цеху, через некоторое время к всеобщему восторгу на испытательной площадке стоял новенький сверхзвуковой истребитель.

«Но как же так?! – воскликнули удивленные китайцы. – Мы все делали, как написано в документации. Почему у вас получилось, а у нас – нет?»

«Все очень просто, – ответили советские специалисты, – вы не заметили последнего пункта. Там написано: „Обработать напильником“!»

Это, наверное, шутка, однако, история повторяется.

В общем, отправили таможенники трубы на экспертизу, в таможенную лабораторию. Но тут, по совершенно непонятным причинам, делом заинтересовалось тогдашнее высшее руководство Северо-Западного таможенного управления (СЗТУ) в лице заместителя начальника управления господина Игнатьева, впоследствии из таможенных органов уволенного. Заключение экспертов после его вмешательства получилось довольно странным. В принципе, теоретически, если трубы эти очень уж много раз изогнуть, – сказано было там, то, может быть, они и станут котлом!

Такой способ контрабанды был во время металлического бума также довольно распространен. Суть его заключалась в том, что контрабандисты вывозили цветные металлы не в качестве сырья, которое облагалось огромными пошлинами, а под видом готовых изделий. Последние же высокими таможенными пошлинами не облагаются, – действующее в стране таможенное законодательство стимулирует выход на мировой рынок отечественных производителей.

Именно поэтому у питерских контрабандистов столь большой популярностью пользовались контактные провода, предназначенные для успешного функционирования трамваев, троллейбусов, а также электропоездов железной дороги. Провода эти срезали километрами и в качестве готовых изделий (с чем трудно спорить!) отправляли по липовым контрактам за границу, где продавали уже известным нам покупателям российских контрабандных металлов как металлический лом.

Так с 1992 по 1996 годы питерские металлисты украли более 30 километров трамвайных и троллейбусных контактных проводов, что создало серьезные проблемы не только работникам «Горэлектротранса», но и обыкновенным пассажирам, периодически оказывавшимся перед необходимостью добираться по утрам от дома до ближайшей станции метро пешком.

А одно из питерских предприятий вывозило за границу весьма внушительных размеров толстые бронзовые плиты. Делалось это под липовый контракт с вымышленной немецкой фирмой, которая якобы заказала эти плиты для оборудования новых вывесок на всех улицах какого-то немецкого города!

В сентябре 1994 года работники некоего малого предприятия «Ленэкс» предъявили в Санкт-Петербургскую таможню документы на экспорт неких металлических частей застежек молний общей массой 20 тонн. При досмотре принадлежавшего «Ленэксу» контейнера работники грузового отдела Санкт-Петербургской таможни имели удовольствие лицезреть эти самые «части застежек молний» лично.

В контейнере стояли, плотно и аккуратно расставленные, 386 ведер из-под краски, до краев заполненные металлическими пластинами желтого цвета, заподозрить в которых «части застежек молний» можно было лишь при очень хорошо развитой фантазии.

Проведенная в лаборатории Северо-Западного таможенного управления экспертиза подтвердила, что в ведрах находится обыкновенный медный лом, то есть стратегическое сырье, экспорт которого облагался таможенными пошлинами, в отличие от экспорта готовой продукции, которой должны были стать «части застежек молний».

Говорят, эти «части» попали в «Ленэкс» с петербургского завода «Металлофурнитура», для которого они были ничем иным, как отходами производства цветных металлов. А чуть позже на территории завода произошел взрыв. Взрывное устройство сработало в машине главного инженера завода, вследствие чего он погиб…

А одна из первых попыток крупной контрабанды такого типа в нашей новейшей истории была предпринята в 1990 году неким господином Полюшкиным. Отсидев 10 лет за предыдущие подвиги, он в 1988-м вышел на свободу, а в 1989-м стал солидным бизнесменом – владельцем фирмы по разведению ценных пород рыб.

Для более успешного развития этого блестящего начинания Полюшкин придумал ноу-хау – тральщик со специальными приспособлениями. В качестве приспособлений использовались мельхиоровые цилиндры, по 20 килограммов каждый. Таких цилиндров было несколько десятков, и стоили они неимоверно дорого.

Предполагалось, что когда тральщик плывет по поверхности океана, цилиндры катятся вслед за ним по дну, поднимая рыбу, и тем самым увеличивая улов! Понятно, что если бы цилиндры были не мельхиоровыми, а, скажем, чугунными, ничего бы не получилось! За это блестящее изобретение Полюшкин получил 13 лет лагерей и умер на четвертом году от туберкулеза.

Говорят, на заре своего творческого пути герой «Воркутинского транзита» Михаил Алексеевич Сергиенко был весьма дружен с господином Полюшкиным. В частности, ноу-хау с мельхиоровыми цилиндрами должно было принести кое-что и Михаилу Алексеевичу, потому как не обошлось без его участия.

Вообще, такой контрабандный механизм был придуман российскими мошенниками довольно давно. Еще в XVII веке русские купцы скупали на шведских мануфактурах медные листы, скатывали их и вывозили в Россию под видом медных труб, добросовестно платя за это положенные таможенные пошлины.

Хитрость заключалась в том, что в то время шведское таможенное законодательство также поощряло выход отечественных промышленников на мировой рынок. Потому таможенные пошлины на вывоз готовых изделий были существенно ниже, чем таможенные пошлины на вывоз стратегического сырья. Понятно также, что медные листы сами по себе стоили дешевле, чем спаянные из них трубы. Так что скручивая эти листы и вывозя их под видом труб, русские купцы выигрывали дважды – на уменьшении пошлин и на дешевизне продукта.

«Контролер» гарантирует качество

Одно из самых основных звеньев любого контрабандного канала – так называемое «окно».

«Окно» – это тот период времени, когда таможенный пост «открыт». А «открыт» он, когда на дежурство заступает купленная смена. Для контрабандистов чрезвычайно важно стабильное поступление цветных металлов, – чтобы ни одно «окно» не пропало зря, надо успеть вовремя.

На каждое из «окон», которыми пользовались «тамбовские металлисты», были завязаны свои эмиссары – представители оптовых покупателей контрабандных российских металлов. В описываемое нами время в Петербурге были собственные эмиссары у Асты, у Кеси и у некоторых других иностранных коммерсантов, проявлявших интерес к российскому металлическому бизнесу. Они сидели в своих офисах в Петербурге и поддерживали постоянную связь с «контролерами» – людьми, обеспечивавшими безупречную работу «окон» на местах. Одним из таких «контролеров» был, кстати, парень на шикарном белом «мицубиси», отвечавший за «окна» на таможенных постах Себежской таможни, который обеспечивал прохождение за границу «металла под обувью» и принадлежавшей Льву Савенкову икры.