Текст книги "Чародей на том свете"
Автор книги: Андрей Чернецов
Соавторы: Владимир Лещенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
«Мариелена Прекрасная» просто вызвала его к себе, дала пару пощечин, назвала дураком, ишаком и еще менее приятными эпитетами и сообщила, что если в своей дальнейшей карьере сторожа или дворника Кириешко проявит такие же деловые качества, то ей заранее жалко его несчастных работодателей.
Сунув ему под нос записку вице‑премьера и письмо Виттмана, начальница «чертедюжинного» отдела елейным голоском предложила капитану либо выплатить всю сумму иска самому, либо же немедленно написать рапорт об увольнении. Причем еще и с припиской о добровольном аннулировании пенсии, льгот и выслуги, поскольку‑де он, Кириешко, понял, что пятнадцать с лишним лет занимался ненужными вещами и боролся с несуществующими аномальными явлениями.
Чуть не плача про себя, он написал треклятый рапорт.
Затем Протопопова спрятала роковую бумагу в сейф и сообщила, что, может быть, не даст ей ходу и даже порвет на глазах Владилена Авессаломовича. Ибо за четыре часа до возвращения капитана сверху – она многозначительно указала пальцем в потолок кабинета – пришло распоряжение: срочно взять под наблюдение аспиранта ИНКА Даниила Сергеевича Горового и, что особенно подчеркивалось, его пса неустановленной породы, именуемого Упуатом.
Более того, ей намекнули, что дело это особой важности.
И она, взвесив все, решила, что раз Кириешко занимался этим делом, то ему и заканчивать его. По крайней мере, он единственный, кто хоть что‑то знает про фигуранта.
И капитан приступил к выполнению ответственного задания. За полторы недели он собрал достаточно материала, чтобы как минимум задержать объект для дачи подробных показаний.
А потом внезапно началась вся эта непонятная свистопляска, когда едва ли не весь его отдел вместе с кучей коллег из других звеньев родного министерства вдруг перебросили в эту злосчастную Эвенкию, где местные шаманы что‑то такое нашли.
Он запросил было указаний, не стоит ли ему отложить охоту за парнем и его псом и не присоединиться ли к большинству, раз уж все это так важно?
На связь с ним вышла лично Протопопова и непривычно серьезно приказала продолжать наблюдение любой ценой, ибо это может быть не менее существенно.
И вот ему опять предстоит пасти этого чудного парня с его странной собакой. Практически одному, в диких краях, не имея внятного представления как?
И – что не менее важно – зачем?
Глава вторая
КАТАСТРОФА
– Докладывайте!
– Все идет по плану. Ведомые направляются к Объекту.
– Отлично. Проводник не засек хвоста?
– Нет.
– Постарайтесь как можно дольше не обнаруживать своего присутствия. Не забывайте, что Открыватель Путей профессионал.
– Ха, вот уж чего не заметил, так не заметил! Проколоться, как мальчишка. И на чем? Говорящая собака!
– Да, странно. Уж кому, как не Проводнику, знать пункт седьмой «Правил колонизации планет с примитивными формами цивилизаций». Недопустимый промах.
– Вот на нем мы его и подловили.
– И все‑таки примите совет: нельзя недооценивать противника. Причем такого серьезного, как ваш.
– Ладно, учту.
По проспекту 25 Октября, задумчиво озираясь по сторонам, шел элегантно одетый господин средних лет с курчавой гривой, темной кожей и глазами, цвет которых нельзя было разглядеть за стеклами антикварных солнцезащитных очков (настоящий XX век!).
Если бы кому‑то из милиционеров или даже сотрудников МГОП довелось вдруг проверить его документы, то они могли бы узнать, что перед ними житель Неаполя Джованни Кабангида – итальянец, вернее, сын итальянки и нигерийца.
Взбреди в голову особо дотошному сотруднику еще и запросить о нем Глобалпол, он с удивлением узнал бы, что за этим почтенным гостем российской столицы числятся тридцать шесть приводов в полицию за мелкое хулиганство и пьяные дебоши, два развода с женами, которым надоели его побои и вечная нехватка денег, год общественно‑исправительных работ и два церковных покаяния.
Возможно даже, прикинув в уме стоимость костюма от «Версаче и дочерей», золотых турецких часов «Ремикс» и булавки для галстука с лиловым венецианским сапфиром, самый проницательный страж порядка догадался бы, что тут что‑то нечисто и просто так бродяги и пропойцы золотые часы не носят.
Но кому, скажите на милость, пришло бы в голову в тихой благополучной Москве середины XXII века проверять документы у прилично одетого человека, причем явного иностранца?
Да и вообще, если начать заглядывать в паспорта каждого смуглого и темноволосого прохожего, то московской милиции пришлось бы тем только и заниматься, ни на что другое времени бы не осталось.
Однако, если бы этого человека вдруг случайно увидел кто‑то из Посвященных или тех, кто обладает Истинным Зрением, то он бы кинулся прочь, куда глаза глядят. Или пал бы в ноги пришельцу.
…Сет Красноглазый, по прозванию Охотник, нетеру из касты Наивысочайших, особо уполномоченный Совета Девяти, правящих древней расой, и глава тщательно законспирированной шпионской сети на Земле, неторопливо шагал по городу, со спокойным любопытством осматриваясь по сторонам.
То есть, разумеется, истинное тело Сета – почти бессмертное и совершенное, связанное с этим телепатической связью, пребывало сейчас неизмеримо далеко отсюда, в особом саркофаге. Так что можно считать, что на московском проспекте присутствовало воплощение Сета, пусть и своеобразное.
По законам Галактики и приложению номер два «Правил колонизации планет с примитивными формами цивилизаций» нетеру разрешалось использовать лишь пришедшие в полную негодность тела коренных обитателей Земли. Вот, например, эта оболочка поступила в ведение разведслужбы после того, как она почти сутки плавала в водах Адриатического моря с пробитой булыжником головой.
Сколько сил пришлось приложить, чтобы вернуть сию оболочку к жизни и хоть немного закамуфлировать! Как неистовствовал Анубис, когда в его лабораторию доставили этот, как он выразился, «мешок дерьма». Но поработал доктор на славу. Наверное, истосковался по настоящей работе.
Тело было, откровенно говоря, так себе. Диверсионная группа могла бы расстараться для начальства и взять «языка» получше. А теперь ему предстояло изрядно потрудиться.
Ибо назревали действительно нешуточные проблемы.
Во‑первых, наконец‑то объявился сгинувший неизвестно куда пять тысяч лет назад Упуат.
Бывший кандидат в члены прежней Девятки, ответственный за межпространственную связь через Дуат. Один из главных участников давних событий, из‑за которых нетеру вышибли (иного слова не подберешь) с Земли.
Личный враг его, Сета. Который, скорее всего, даже не догадывается об этом, но именно он наиболее ненавистная персона для Сета Красноглазого.
Этот жалкий, наскоро созданный… даже непонятно, как его назвать! Этот позор истинных нетеру. Подумать только, до чего надо было дойти, чтобы включить в число Наивысочайших полукровку, генетического мутанта! Только за одно это тогдашних правителей следовало изгнать! Впрочем, то поколение, допустившее такой позорный, оскорбительный, а главное, нелепый и глупый провал, было низложено и сослано (куда, Сет предпочитал не особо задумываться) вовсе не за это.
Во‑вторых, хвала Дуату, никуда не делся приятель ренегата, этот человечек, оказавшийся таким ловким и живучим.
И вот с ним проблем может быть не меньше, если даже не больше, чем с Открывателем Путей.
Начать с того, что нетеру скоро как пять тысяч лет уже не кураторы Земли, а всего лишь наблюдатели. (И случилось это прискорбное событие не без активного, пусть и не преднамеренного, хотя от этого не легче, содействия этой парочки.) А стало быть, и что‑то сделать с землянином они просто так не в состоянии. За это можно и…
Да, лучше не будем портить себе нервы, тем более у Джованни Кабангиды они и так оставляют желать лучшего.
Кроме того, этот человечек, этот студент‑недоучка, еще и оказался непонятно почему одарен милостью одного из Древних! (Великий Дуат, ДРЕВНИХ!!!) И если с ним что‑то произойдет, а потом вдруг его покровителю захочется узнать, как там поживает его подопечный, то могут произойти крупные неприятности.
Когда информация о появлении этих двоих дошла до разведслужбы нетеру, они связались с акху, деликатно осведомившись, не будут ли те против, если нетеру арестуют одного из своих заблудших братьев?
На что последовал достаточно туманный ответ. Дескать, уважаемые наблюдатели могут, конечно, решать свои внутренние дела как им угодно, но при этом не стоит забывать об «Универсальных законах вселенской этики Разума» и положениях «Правил поведения наблюдателей на чужой планете».
Тьфу! Кто поймет этих акху с их акхучьей логикой!
Вот уже пять тысяч лет они являются кураторами Земли, но до сих пор неясно, что они, собственно, тут делают? Иногда Сету казалось – ничего.
Охотник обнаружил, что, задумавшись, он уже минуты три как стоит перед уличным автоматом по продаже пива и механически водит пальцами по клавишам.
Привычки, засевшие в самых дальних уголках мозга покойного Джованни Кабангиды Красноглазого, время от времени давали о себе знать. Так же, как испорченная печень и оказавшийся на редкость упорным простатит.
Он даже подумал: может быть, пойти навстречу организму, но потом, покачав головой, решительно зашагал дальше. Не время. Так недолго и потенциальному противнику уподобиться. О пагубном пристрастии Проводника к спиртному Сет узнал из его досье.
Тем более что однажды он уже дал волю инстинктам Джованни Кабангиды, и очнулся только на третьи сутки – в полицейском участке за три тысячи километров от дома, с покрытой синяками физиономией и без единой монеты в кармане ставшего лохмотьями дорогого костюма.
И Красноглазый продолжил путь.
Он прошел еще километр по шумным людным улицам и остановился перед зданием центрального столичного аэровокзала.
Именно туда и направлялся Кабангида. То есть Сет. Охотник.
Обычаи нетеру да и сложившиеся правила работы на отсталых планетах не одобряли подобной прямолинейности. По правилам, следовало бы действовать как‑то похитрее, позаковыристей. Добыть фальшивые, но совершенно надежные документы, изменить внешность и, конечно, добираться на перекладных, сменив десяток маршрутов…
Но Сет вовсе не намеревался придерживаться этих древних замшелых установлений, которым, по совести говоря, давно место в самых мрачных глубинах Дуата.
Его предшественники своей хитростью и склонностью к заумным многоходовым комбинациям уже наворотили столько, что древний и благородный род нетеру расхлебывает до сих пор да все не расхлебает.
Нет, на этот раз он последует земной мудрости, гласящей, что все гениальное – просто (даже у дикарей иногда есть чему поучиться).
Он всего лишь купит билет и полетит следующим же рейсом, сразу за объектами своего интереса.
* * *
Несколько замурзанных личностей, облаченных в камуфляжные комбинезоны, рылись в грудах разнообразного барахла, вываленного на неприметной крошечной полянке.
Неподалеку можно было различить замаскированный дерном, ныне разрытым и разбросанным, двустворчатый люк с кремальерами.
Человек проницательный, сопоставив все это, непременно пришел бы к выводу, что перед ним компания так называемых сталкеров, разыскавших древнюю военную базу.
– Комплектующие блоки ЕЦ‑4444 для АСТПУД, конструкции Анисимова, вариант «БИС», – прокомментировал один из них, прочтя название на коробке, вытащенной из одной из куч.
– Экое старье! – буркнул крепкий мужик лет сорока, любовно изучавший содержимое раскуроченного оружейного шкафа – ни много ни мало десяток реактивных карабинов «Дракон».
– В том‑то и ценность, что старье, Сержант. Знаешь, сколько в этом старье золота с платиной?
– Знаю, – подтвердил Сержант. – У нас в училище было несколько установок на этих хреновинах, так всякую поломавшуюся полагалось по акту списывать и сдавать под расписку в утиль… А мои карабинчики все же лучше – каждый не меньше двух штук геоларов потянет.
«И двух лет строгого», – добавил он про себя.
– Ладно вам возиться с этим металлоломом, – вмешалась в разговор единственная присутствующая здесь девица, надо сказать довольно миловидная. – Лучше вот поглядите, что я в сейфе нашла!
Она гордо продемонстрировала товарищам конверт из плотной глянцевой бумаги с надписями, предупреждающими об ужасной секретности и карах за ее нарушение.
– Ну и что, Муха? – скептически усмехнулся один из ее приятелей. – Кому эти секреты нужны? Только свихнувшимся историкам – да и те денег не заплатят.
– Балда! – презрительно бросила Муха. – Это же личная печать царя Потапа! Знаешь, сколько такой документик на Сотбисе потянет?!
Сказав это, она с сомнением покосилась на коллегу и вздохнула:
– Эх, Барбос, что с тебя взять? Барбос ты и есть Барбос!
– Ну, не знаю, – примирительно пожал плечами Барбос. – А мне всякие железки ближе. Тут уже все видно сразу, и толкнуть их можно без проблем. Вот взять хоть это. – Он любовно оглядел блеснувший металлом браслетик. – Настоящие командирские часы. Да еще какие – «Мейд ин ЮССР»! А? В столе валялись. Видать, забыл хозяин, когда базу эвакуировали. А здорово было бы найти атомную бомбу! – мечтательно продолжил Барбос. – Сколько б за нее отвалили! До конца жизни в бабках бы купались!
На его веснушчатом простоватом лице засияла блаженная улыбка. Наверное, представил себе ванну, до краев заполненную дензнаками.
– Слушай, может, еще пошаримся там, внутри? Глядишь, чего путного найдем?
– Сразу видно штатского, – насмешливо прокомментировал Сержант. – Это же резервный командный пункт второго эшелона. Кто ж на таких основное оружие хранит? Тебе надо узловую базу искать – в этих краях таких вроде как три было.
Они замолчали, оглядывая свои трофеи – содержимое кладовых старого подземного бункера, упоминание о котором нашли в архивах бывшего Военного министерства, где работали под видом членов Военно‑Исторического Форума имени Переслегина.
Тем временем сталкер Карлуша, выполнявший в команде функции тягловой силы и по совместительству основной боевой единицы в случаях каких‑то осложнений с коллегами по ремеслу или обывателями, был занят увлекательным делом.
А именно: старательно отвинчивал неприметную боковую панель на здоровенной, почти в рост человека металлической бочке с облупившимися маркировками. Это была их самая большая и тяжелая добыча, которую искатели с превеликим трудом сумели поднять на поверхность, и то лишь благодаря тому, что удалось на какое‑то время запустить дизель‑генератор и подать ток на подъемники.
Панель эту уже пытались вскрыть и Сержант набором своих замечательных отверток, и Барбос‑лазерным паяльником, и Муха – электронными отмычками, и занятые сейчас охотой два других члена команды Тотоша и Кокоша (один использовал кувалду, второй – топор). Но все отступились. А вот Карлуше, на беду, повезло повернуть именно нужный винт, ковырнув его ножом почти наугад.
Панель открылась, и Карлуша тут же сунул туда свой глупый любопытный нос.
– Ой, мужики! – радостно воскликнул он. – А тут какая‑то фигня вроде компьютера маленького.
Успех товарища никого не заинтересовал: что путного можно ожидать от Карлуши?
– Да чего там, – лениво бросил Барбос. – Сдох, наверное, давно.
Любопытный Карлуша наклонился над крошечным монитором, услужливо выдвинувшим клавиатуру. Там замелькали непонятные таблицы и диаграммы, высвечивались вопросы…
Иногда экран начинал мигать и бледнеть. Все‑таки годы брали свое.
Расположившиеся на травке сталкеры лениво наблюдали за возней товарища, которого уже привыкли воспринимать как безвредного дурачка, двуногое вьючное животное.
– А вообще, что это такое? Карлуша нас часом не взорвет, Сержант?
– Бес его знает! – совершенно искренне ответил атаман сталкеров.
– Что‑то не припомню такого в каталогах. Нужно лэптоп доставать и в Сети шариться. Хотя погоди, что‑то знакомое вроде, дай бог памяти… Нет, не помню.
«Нажмите красную кнопку», – сообщила надпись на экранчике.
И Карлуша нажал, даже не подумав – зачем.
«Вы активировали ору…»
Тут старый монитор окончательно сдох, как и предполагал Барбос. Но, к сожалению, прочая электронная начинка продолжала работать.
К великому сожалению, ибо то, в чем опрометчиво решил поковыряться юный полудурок, было не чем иным, как многозарядным переносным зенитным комплексом, носившим многозначительное имя…
– «Молния!» – вдруг выкрикнул Барбос. – Вспомнил, что это за дура. Это же «Молния»! Я ее в каком‑то старом сериале видел! Ну, – нервно зажестикулировал он, – ею же сбили самолет того козла, дона Леонсио, который брат дона Педро…
Все невольно обернулись в сторону древнего, но грозного оружия, над которым вдохновенно трудился самый юный и… выражаясь политкорректно, интеллектуально недостаточный член экспедиции. Над «бочкой», еще секунды назад мертвой, вращалась метелка антенны. Нет, уже не вращалась. Замерев, она оказалась направленной в небеса. Где крошечным серебристым силуэтом неторопливо проплывал авиалайнер.
– Эй, – вскочил Сержант, – ты что… Ты что делаешь, козел?! Уйди на…
Но было уже поздно.
Верхняя крышка контейнера отлетела прочь, отстреленная пиропатронами, а потом одна за другой ушли в небо пять дымных стрел. Туда, где гудел невидимый за лесными вершинами трансконтинентальный лайнер.
– Ой, мама… – жалобно пропищала Муха, не отрывая дико расширившихся глаз от дымящегося тела Карлуши, который, не успев понять, что с ним случилось, так и умер, сгорев в пламени реактивных двигателей.
Потом начали рваться сваленные на полянке боеприпасы, но сталкеров там уже не было. Словно взбесившееся стадо, они неслись к реке, к замаскированному экранолету, стремясь как можно скорее исчезнуть, убежать прочь от этого места. Впереди всех стрелой мчалась Муха, сжимая в зубах заветный пакет с вензелями Его Царского Величества Потапа Первого (и последнего)…
– Внимание! – вдруг торопливым голосом сообщил бортовой компьютер. – Со 134 румба приближаются малоразмерные высокоскоростные объекты неустановленного класса, идентифицировать которые не представляется возможным. Объекты ориентировочно стартовали с поверхности Земли. Идут вне эшелонов, с нарушениями установленных правил полетов. Запрашиваю Центральную диспетчерскую…
«Что за фигня?» – подумал вахтенный пилот, попавший за штурвал лайнера прямо с выпускного курса МАИ.
(Было ему столько же лет, сколько одному из двух сотен его пассажиров – Даниле Горовому.)
– Петрович, – бросил он, не оборачиваясь, – кажется, бортовая система заглючила…
В следующую секунду длань командира корабля буквально вышибла его из кресла, и все дальнейшее он созерцал с пола кабины.
– Это ты заглючил, молокосос!! – выкрикнул вцепившийся в штурвал пилот первого класса Деметрий Диомедович Шкурко. – По нам бьют зенитными ракетами!!
Обычный, даже опытный пилот старой и авторитетной компании «Аэрофлот», наверное, растерялся бы в такой ситуации, но Шкурко был из демобилизованных военных и успел не только поучиться уклоняться от ракет, но даже и встретиться с ними в реальности.
Резко сбросив скорость, он сначала попытался просто увести самолет из конуса захвата сенсоров. Чисто рефлекторно. И хотя тут же понял, что ничего не выйдет, цель слишком крупная, но несколько секунд командир выиграл и за это время успел понять, что нужно делать.
– Экипаж, приготовиться! Сейчас отключим движки, и нас потеряют!
– Ну, с Богом!!
Остановились все двенадцать электромоторов, и воздушный корабль тут же начал скольжение по глиссаде вниз. Ракеты на какое‑то время действительно потеряли цель, озадаченно переводя сенсорные головки с одного остывающего двигателя на другой.
Пожалуй, тут бы все и кончилось, будь это обычный реактивный лайнер, к каким привык пилот Шкурко.
Но это был воздушный корабль нового поколения – лайнер с атомным двигателем, имеющим скверное обыкновение вырабатывать весьма много тепла даже на холостом ходу.
Прошли мгновения, и древние «молнии» безошибочно нащупали самую горячую точку цели, сердце лайнера – коллоидный реактор – и, выстроившись в цепочку, устремились вперед.
– О не‑е‑ет! – простонал второй пилот, оценив ситуацию. – Деметрий, вертай все как было, иначе тут будет один большой летающий Чернобыль!
– Ну, уж не бывать тому! – бросил Шкурко. – «Земля», «Земля», провожу аварийное гашение реактора! «Земля», иду на вынужденную посадку, высылайте помощь.
Салон визжал, орал, кричал, завывал, проклинал все на свете, молясь всевозможным богам – и все это одновременно. Людей швыряло из стороны в сторону, как будто какой‑то великан, развлекаясь, тряс самолет, словно погремушку.
Потом вдруг двигатели замолчали, после пары минут болтанки все замерло, и лишь противная легкость во всем теле и нарастающая тошнота давали понять, что происходит.
Ничего не соображающий Даниил не расслышал, что сказал ему Упуат, в самом начале всей этой катавасии запрыгнувший ему на колени.
– Ты оглох, что ли?! – Волчок слегка тяпнул приятеля за ухо. – Держись за меня и не отпускай. Сейчас буду открывать проход…
Данька инстинктивно вцепился в мохнатого нетеру.
– Готовься, раз… два… О, Сет тебе в задницу!! Какой‑то барьер…
«Мы пропали…» – отстраненно подумал Даня. А потом…
Одна за другой упали вниз ракеты, дотла спалив весь запас топлива.
Но, увы, было уже поздно вновь запускать всю хитрую машинерию лайнера.
Под крыльями проносилась зелень тайги, с каждой секундой ускоряя свой бег. Вот сплошное лесное море уже распалось на тысячи отдельных деревьев, каждое из которых пока еще казалось меньше травинки.
Когда деревья стали уже ясно различимы и прильнувшие в ужасе к иллюминаторам пассажиры даже разглядели под их кронами разбегающихся в разные стороны оленей и кабанов, командир корабля сильно, но плавно подал штурвал на себя, выравнивая машину. Второй пилот одновременно запустил аварийную тормозную систему, и на носу «Ана» вспыхнуло пламя одноразовых реактивных двигателей.
Видимо, лимит несчастий на этот день был исчерпан, и Шкурко таки удалось выровнять аппарат почти идеально, а двигатели сработали, как надо, почти погасив скорость. Так что лайнер произвел, можно сказать, мягкую посадку.
Хлопнули надуваемые мешки безопасности, стискивая обезумевших от ужаса пассажиров.
А потом брюхо Ан‑2000 соприкоснулось с землей.
Тысячетонный воздушный исполин мчался вперед через тайгу, ломая, как травинки, вековые деревья, прокладывая великолепную просеку и распугивая на километры вокруг разнообразное зверье, уже во многих поколениях успевшее отвыкнуть от подобных штучек homo sapiens.
Как красиво это, должно быть, смотрится со стороны! Как невесело быть в такой момент внутри самолета!
Но вот он уже не мчится, а ползет, вот, наконец, останавливается, лишь полсотни метров не доехав до скалистого распадка, столкновение с которым превратило бы машину в груду дымящихся обломков.
Естественно, полопались иллюминаторы и погнулись переборки, часть люков и дверей заклинило; кое‑где загорелась перебитая проводка, но уцелевшие модули пожарной системы быстро погасили огонь.
Несколько пассажиров оказались зажатыми не захотевшими сдуваться мешками безопасности, да еще с одним дородным бельгийским туристом, которого события застигли в туалете второго класса, приключился приступ «медвежьей болезни».
Но дальше уже все пошло как по маслу.
Развернувшиеся надувные желоба, стюардессы, пинками выкидывающие из самолета все еще не пришедших в себя пассажиров, вопли и стоны (не столько боли, сколько страха), грозные крики пилотов: «Всем отойти от машины!!»…
Кириешко растерянно метался среди всхлипывающих и стенающих пассажиров.
Уже в четвертый или пятый раз он пытался найти в толпе поднадзорных парня и пса.
Но их не было.
Не было!!
Неужели студент сбежал? Но как и когда?
Конечно, он мог вновь тронуться умом от пережитого страха и сразу рвануть в тайгу вместе с собакой. (Ищи его теперь свищи в этом лесу!)
Но его бы тогда наверняка заметили члены команды, специально тренирующиеся хватать и урезонивать впавших в таких ситуациях в панику пассажиров. Пусть даже и не поймали бы, но уж тревогу точно подняли б…
Может, все‑таки он его пропустил?
Капитан еще раз пробежал глазами пассажиров.
Толстая тетка с пекинесом… Высокий негр с догом… Тинэйджер с болонкой… Девушка с кошкой… Старик с ручной крысой… Больше людей с животными не было. Проклятье!
Пассажиры загомонили, зашевелились.
Над тайгой появился тяжелый вертолет Центроспаса, а следом – маленький глайдер, на борту которого Кириешко с радостью разглядел логотип родного министерства.
И тут же понял, что будет делать.
Бегом рванулся туда, куда опустился гравилет, в то время как вся толпа, не слушая стюардесс и пилотов, сломя голову понеслась к вертолету.
Заходящему на посадку гравилету было лет тридцать, так что Кириешко не мог сдержать скептической усмешки. «Бриз» или так похожий на него «Коралл» – какой‑то из первых моделей. Но над блистером торчал ствол скорострельной пушки, а на брюхе и бортах имелась навесная пластброня.
Из машины выскочили трое в камуфляже, увешанные оружием.
– Капитан Кириешко, тринадцатый отдел, – рявкнул на них мгопник, не давая опомниться. – Спецоперация по коду «Альфа‑примо»!
Лица местных товарищей дружно вытянулись.
Тут Владилен Авессаломович, мягко говоря, преувеличил – режим «Альфа‑примо» предназначался для совсем уж чрезвычайных ситуаций. Применительно к его отделу – если бы, к примеру, летающая тарелка приземлилась прямо на Красную площадь.
– Имя, звание, должность? – не давая опомниться, пролаял он.
– Подлейтенант Морозов, младший инспектор территориального отдела МГОП, – поедая глазами Кириешко, сообщил старший из них. – Со мной рядовые Филиппов и Цзю. Прибыл для расследования обстоятельств аварии гражданского самолета. – В вашем распоряжении, – невпопад закончил он.
– Отлично! – кивнул Кириешко. – Приступайте к своим обязанностям, а мне нужен ваш гравилет. Нужно срочно слетать кое‑куда.
– Но, простите, я не уполномочен… – робко начал Морозов.
– Так, – с апломбом изогнул бровь Владилен Авессаломович, – вы что, не поняли – действует режим «Альфа‑примо». Вы не забыли, что это такое? Да в конце концов, какое у вас звание, напомните еще раз?
– Подлейтенант, – повторил Морозов.
– Вот, а я капитан!
– Но никто из моих людей не сможет вас сопроводить – у них нет допуска к управлению глайдером! – Местный товарищ сделал последнюю попытку остановить взбесившегося капитана.
– Я сам умею им управлять! – с елейной улыбкой сообщил Кириешко.
Обреченно махнув рукой, подлейтенант протянул ему ключи от машины.
Кириешко шагнул к открытой двери глайдера, задержался на миг возле одного из солдат и небрежно снял с его плеча лазерный карабин «Блиц» – дорогую, но очень эффективную европейскую штучку.
– Да, – уже забравшись в кабину, бросил он, – если тут появится парень с собакой, похожей на волка, немедленно задержите.
– Кого из них, простите? – спросил все еще ошарашенный подлейтенант.
– Обоих.
– А лучшего места для финиша нельзя было выбрать? – спросил Даня, ощущая, как предательски лязгнули зубы.
Ему никто не ответил.
Парень поудобнее примостился в развилке ветвей древней сосны, в самой гуще ее кроны, метрах этак в тридцати над землей.
Его четвероногий спаситель куда‑то запропал.
Последнее, что запечатлелось в Данькином мозгу, перед тем как парень очутился верхом на сосновой ветке, – это сизо‑молочный туман. Совсем как тогда, когда они с Упуатом перемещались из затерянного в пустыне храма Тота в Мемфис. Тропами Дуата.
И жалобный визг волчка:
«Не понимаю! Не понимаю!»…
Ветер, как это и описывают в книгах, величаво шумел, тяжело колыхая деревья, включая и то, где сидел молодой человек. И вниз смотреть совсем не хотелось. Так же, как и думать, каким образом спуститься на грешную землю.
