Текст книги "Сын Сталина"

Автор книги: Андрей Земляной

Соавторы: Борис Орлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Белов взял протянутую тощую стопочку бумаг, мельком взглянул, затем поинтересовался:

– Вас подвезти? Мы на машине.

– Да мне тут ехать-то…

– Места всем хватит, – Александр, не слушая возражений, качнул головой и посмотрел на Марту:

– Марта?

Та с трудом оторвала взгляд от Славы и невидяще посмотрела на Александра:

– Мой бог. Он так похож…

– Поехали, там разберёмся.

Оставив Славку и Леру осваиваться в квартире, Саша быстро спустился к машине и, подхватив сумку с продуктами, закупленными в продмаге, поднялся наверх. Дверь была не закрыта, и он, сняв обувь, пошёл прямо на кухню и остановился, не дойдя до двери.

– Ja, er ist ein guter. (Он хороший)

– Ещё бы! – подтвердил Славка, которого, судя по дикции, уже чем-то кормили. – Он знаешь, как разбросал бандитов? Я сам видел!

– Diese Gangster? (Настоящие бандиты?) – уточнила Марта, прикрыв рот рукой и округлив глаза.

– Ага. Они у нас в детдоме всем заправляли. А Сашка, он такой… Он их разом.

– Und deine Eltern? (А твои родители?)

– Я маленьким был, – неохотно произнёс Слава, – почти и не помню ничего. Только фамилия была на бумажке записана. Тогда много кто помер.

Вздохнув, Александр шагнул вперёд и словно на шпагу напоролся на острый взгляд Марты. Словно разъярённая медведица, она уже была готова вцепиться в горло всем, кто посмел бы отнять у неё малыша.

– Я тут продуктов принёс, – Белов положил сумку возле двери.

– Sie müssen nicht zaberësh es von mir? (Ты же не заберёшь его от меня?) – Марта спокойно, но твёрдо посмотрела Александру в глаза.

– Lassen Slava entscheidet (Пусть Слава решает), – Белов развёл руками, неожиданно улыбнулся Славке и протянул карточку с двумя номерами телефонов: – Значит, так. Это мой рабочий, а это домашний. Все предупреждены, что если позвонишь ты, меня сразу же позовут. Я через пару дней заеду, и двинемся тебя устраивать в школу, – Александр обнял мальчишку и заглянул ему в глаза. – Теперь всё будет хорошо.

Из подъезда Александр вышел недовольный и собой и ситуацией, которую сам же и спровоцировал.

У него были определённые планы, но как часто бывает, их срочно приходилось пересматривать. Нельзя сказать, что вариант с Мартой ему не нравился, он скорее был недоволен самим фактом нарушения расчётов. Хотя Славке у Марты будет наверняка хорошо. А учитывая, что она плотно сидит в Коминтерне, то и Слава будет недалеко. Сев в машину, он ненадолго задумался. Поскольку учебный день всё равно накрылся, следовало оставшееся время провести продуктивно.

Визит в радиоинститут РККА, который давно откладывался, начался с настырного дядечки у проходной, которому оказалось мало удостоверения ЦК, и пришлось лезть за документом из НКО, который ему от щедрот выдал Ворошилов. Собственно, его подпись и стояла на удостоверении. Лениво посматривая по сторонам, Саша дождался, пока звонки дежурного и взаимные согласования с бюро пропусков достигли наконец начальственного уха, и к нему вышел сам Борис Павлович Асеев, служивший в должности главного инженера института связи. Внимательно просмотрев документы Белова, он пригласил его к себе в кабинет, и через десять минут они уже распивали чай с прихваченными Беловым сладостями и обсуждали последнюю указивку от спецотдела ЦК.

– Да как это вообще возможно?! – кипятился Борис Павлович. – Три килограмма и пять ватт выходной мощности!

Белов усмехнулся:

– Непросто, конечно, но я вот что хотел рассказать. Представьте себе, что у нас на ширине фронта в пятьсот километров всего две танковые дивизии и одна воздушная армия. Но все оснащены надёжно работающей связью и имеют возможность совершить предбоевой марш километров в двести, а потом, не останавливаясь для ремонта, вступить в бой. Если учесть, что это будут достаточно мощные и тяжёлые машины, оснащённые пушкой крупного калибра, то не составит никакого труда парировать любой выпад противоборствующей стороны. Но для этого нужно, чтобы всё поле боя было охвачено связью. Чтобы пехота могла при необходимости связаться с лётчиками, а те могли скорректировать огонь артиллеристов. Радиостанция должна появиться в каждом взводе, а в идеале будет у каждого солдата.

– А это ещё зачем? – удивился Асеев.

– А затем, Борис Павлович, что с увеличением мощности оружия и подвижности передовых частей каждый боец будет представлять собой боевую единицу сам по себе. Но и сейчас, например, снайперская пара уже требует связи; корректировщик артогня без связи – ничто; а разведка без связи – просто группа экстремальных туристов. И станция нижнего уровня должна быть лёгкой, мощной и конечно же надёжной. Такой, чтобы блоки можно было не перепаивать, а менять прямо в полевой мастерской.

– Да, мы уже разрабатываем разъёмы…

– Строго говоря, для инженеров с вашим опытом и квалификацией это должна быть задачка на пару дней, а через месяц уже должно идти внедрение, – мягко заметил Белов. – Времени у нас не так чтобы много, а завод «Красный Сименс», который строится специально под выпуск радиостанций, заработает уже к лету.

– Но мы… – рука Асеева рванула воротничок, вдруг ставший очень тесным. Конечно, волна посадок и процессов вроде пошла на убыль, да и все дела рассматривались теперь публично, но от спокойного холодного взгляда молодого человека так явственно пахнуло Колымой, что инженера буквально бросило в жар.

– Конечно, вы, – Белов пожал плечами и глотнул из чашки. – Больше-то ведь некому. Наши немецкие товарищи рассуждают точно так же, как и вы, и никуда не торопятся. Большой междоусобицы в Европе уже точно не будет, и они сильно расслабились. А вот нам расслабляться категорически не стоит. Волна эпидемий и войн в Северной Африке привели к тому, что количество беженцев возросло в десятки раз. Теперь их в Европе около восьми миллионов, и это совсем не старики и женщины. Догадываетесь, куда их кинут? Вся эта орда вместе с евроотребьем и сочувствующими из числа офицеров британской и американской армий придёт на нашу землю, и вовсе не для того, чтобы поиграть в шашки. Они придут убивать нас, потому что двести пятьдесят миллионов советских людей, как они считают, «отравленных коммунизмом», им вовсе не нужны. На рудниках и в шахтах могут работать и негры. Нам, чтобы вымести этот сброд обратно, нужно будет очень постараться. И я в этом сильно на вас рассчитываю.

Александр открыл папку, с которой пришёл:

– Вот тут намечено несколько основных тем, которые как-то выпали из нашего внимания. Первое – это повышение частоты армейской радиосвязи до двадцати-тридцати мегагерц. Это сразу даст серьёзный выигрыш в дальности даже на пониженных мощностях и уменьшение размеров устройств. Очень важно здесь максимальное сужение полосы у передатчика и приёмника. Так тоже поднимем дальность связи. Кроме того, я предлагаю для особо компактных моделей использовать серебряно-цинковые аккумуляторы. Вопрос в принципе согласован с Госпланом и НКО, завод по изготовлению аккумуляторов и рециркуляции элементов питания, выслуживших срок, запланирован на тридцать седьмой год. Далее по списку – система радиоподавления. Ищем вражескую частоту и давим её паразитным или записанным ранее сигналом. Ну, в общем, здесь всё изложено.

Белов передал папку Асееву и снова взялся за чай, наблюдая, как Борис Павлович медленно проходится по пунктам списка.

Дойдя до последней страницы, он упёрся взглядом в подписи Сталина и Ворошилова и словно испуганная птица метнулся в самое начало документа.

– «Основные направления развития подвижной связи в РККА», – прочитал он вслух и задумчиво перевёл взгляд на Белова: – Значит, это уже директива?

– Понимаете, можно было бы отправить документ обычной почтой, но мне очень важно, чтобы вы понимали, что именно стоит за этими решениями. Не простой взбрык начальственной мысли, а стратегия, которая проистекает из общего плана развития вооружённых сил. Новые танки, самолёты и даже ракеты, новые штатные расписания и решаемые подразделениями задачи – всё это потребует, да и уже требует новой связи. И, кстати, на новых машинах уже предусмотрены не только штатные места под радиостанции, но и специальные генераторы для питания радиосети.

– А форсированные работы по полупроводниковым радиоэлементам?

– Это в обязательном порядке, – Белов вздохнул. – Скажу сразу. Судя по прогнозам наших ведущих физиков, именно полупроводниковые приборы заменят в недалёком будущем радиолампы, и будут они куда мощнее, компактнее и гораздо более экономичными.

– А почему мы об этом ничего не слышали? – обескураженно спросил Асеев.

– Дело в том, Борис Павлович, что в прогнозах, отправляемых в спецотдел ЦК, учёные не связаны ни корпоративной этикой, ни другими сдерживающими факторами. И поэтому они позволяют себе немного помечтать. Теперь дело за вами, товарищ Асеев.

Саша посетил увеличившееся семейство на следующей неделе, и так как это была суббота, утащил Леру погулять, чтобы спокойно и без лишних ушей решить с ней важные вопросы. Центр Москвы чистили от снега довольно качественно, и в тихом сквере, куда Белов привёл Валерию, тоже было убрано.

Они сначала говорили о всяких пустяках, и, кутаясь в подаренный Александром белый, мягкий словно вата полушубок, Лера потихоньку оттаивала от своих переживаний и страхов.

– А чего ты сама-то хочешь? – Белов твёрдо взглянул на девушку. – Варианты я тебе уже расписал, но, может, тебя ни один из них не устраивает?

– Ну отчего же? – Лера улыбнулась. – Университет – это здорово. Поступить туда будет, конечно, не просто, но я уж постараюсь, – она помолчала и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как на аллею с боковой тропинки выкатилась группа сильно поддатых молодых парней, вокруг которых просто клубилось облако перегара, мата и первобытной агрессивности не против кого-то или чего-то, а просто против всего.

Какое-то время Александр хмурился, желая просто переждать, пока толпа пройдёт мимо, но те, завидев одинокую парочку, решили немного развлечься.

– О! Фраерок с курочкой! – куражливо воскликнул один из парней и, рисуясь, пошёл покачивающейся походкой к скамейке. – Ну-ка, что тут у нас? – он протянул руку, желая развернуть лицо Леры к себе, но вместо этого страшно вскрикнул, отдёрнув висящую словно плеть руку.

Движения Белова Лера, вжавшаяся в спинку скамейки, даже не заметила. Просто размытое нечто, и один из хулиганов со сломанной рукой надсадно орёт, баюкая повреждённую конечность у груди.

– Режьте его, братва! – надрывался потерпевший, и Белов, оценив, как парни обходят скамейку, встал и как-то странно шевельнув плечами, шагнул к ним навстречу.

– Последнее предупреждение, – спокойно, но громко и внятно произнёс Александр. – Те, кто не хочет стать инвалидом, могут просто уйти.

Несколько парней вроде чуть сдали назад, но самый высокий и широкоплечий решил всё за них, широко замахнувшись здоровенным кулаком со свинчаткой.

И вновь Лера не увидела ничего, кроме выпученных глаза здоровяка, тело которого словно подломленное падает на колени и через секунду утыкается лицом в снег.

Обманчиво мягкие и скупые движения Белова всегда заканчивались одинаково. Звук удара, хруст и очередное тело валится на обледеневший асфальт. На всё про всё ему потребовалось не более пятнадцати секунд. Убедившись, что все противники лежат и не представляют опасности, он спокойно достал из-за пазухи пистолет, и сделал несколько выстрелов в воздух, расколовших вечернюю тишину сквера.

Через пару минут милицейский патруль уже изучал предъявленное Беловым удостоверение. Почесав в затылке, старшина послал одного из своих бойцов за «скорой».

– Эх, смотри-ка, товарищ старший сержант… – третий патрульный осторожно вытащил из-за пазухи одного из лежащих хулиганов вытертый до белизны «браунинг» и перевёл взгляд на Сашу. – Повезло тебе, товарищ Белов, что не успел он достать оружие.

– Ну, кому повезло, это ещё вопрос, – старшина усмехнулся в усы и вскинул руку к форменной шапке. – Не смею больше вас задерживать, товарищ Белов, и… спасибо.

Лера, видя протянутую руку Александра, встала и, отряхнувшись от нападавшего на плечи лёгкого снега, пошла рядом.

– Так ты не ответила на мой вопрос, – Александр спокойно продолжил беседу. – Сейчас очень важно именно твоё решение, потому что от этого будет зависеть вся твоя дальнейшая жизнь.

А в голове у Леры царил настоящий шторм. Конечно, она допускала правдивость того, что рассказывал маленький Славка, да и своими глазами видела, как в автобус грузили раненых и убитых в той ночной драке, но всё это было как-то далеко. А тут рядом, на расстоянии в пару метров, один человек спокойно и, кажется, даже не запыхавшись, расшвыривает пятерых крепких парней и, словно ничего и не было, терзает её своими дурацкими вопросами.

Маленькая заточка, привезённая Лерой ещё из детского дома, уже скользила в потной ладошке, когда она с трудом разжала пальцы, вытащила руку из кармана и поправила вылезший на лицо локон.

– А я хочу вот как ты… – она остановилась и с вызовом посмотрела на Александра. – Ты же можешь, я знаю.

– Что «как я»? – Белов тоже остановился и усмехнулся. Конечно, девочка впечатлилась быстрой расправой над гопниками, но и характер у неё, насколько он помнил, был совсем не тихий. Даже в детском доме она слыла оторвой и славилась резким и неуживчивым нравом… – Хочешь вставать каждое утро в шесть, а может и в пять, тренироваться до кровавых кругов в глазах и сбитых кулаков, стрелять до синяка во всю руку и учить параллельно воз разных премудростей? Эн то межна фатета!

– ?

– Это арабский, – Белов улыбнулся. – Означает «ты сошла с ума, девочка».

– А что ещё знаешь? – Лера снова пошла вперёд.

– Английский, немецкий, естественно, китайский довольно хорошо, испанский и итальянский слабо, но объясниться смогу. Неплохо стреляю, вожу всё, что двигается, включая то, что ещё пока только в чертежах. Но я сплю по пять-шесть часов в сутки…

– Понимаешь, – Лера на несколько секунд задумалась, подбирая слова, – вот ты тут мне предлагал и университет, и вообще жизнь довольно сытую. Но мне не нужна сытая. – она с вызовом посмотрела на Белова. – Вот ты как стратонавт среди нас. У тебя всё другое. Походка, взгляд, ты даже говоришь совсем по– другому. Спустился на минуточку со своего корабля… А я тоже хочу, как ты. Хочу жить не домохозяйкой, хочу летать. Хочу быть…

– Владычицей морскою, – с улыбкой процитировал Белов, – и чтобы золотая рыбка у тебя на посылках?

– Да!

– Это тяжело, Лера, – Белов аккуратно взял девушку под локоток и повёл по аллее. – Реально тяжело. Я-то уже привык, а вот несколько моих новых родственников периодически заставляют себя перешагивать через собственное «я». Но они занимаются в очень щадящем режиме. А вот тебе, если захочешь во всё это влезть, придётся сначала нагонять сверстников, которые стали заниматься раньше, а потом учиться ещё интенсивнее, хотя часто будет казаться, что дальше некуда. Это настоящий ад, Лера. Да, маленький такой, но настоящий. И от него не убежать, потому что от себя не сбежишь. А всё это время тебя будет греть лишь одно.

– Что? – Валерия, которая всё это время едва дышала, жадно впитывая каждое слово, даже вытянулась вперёд, чтобы услышать.

– Что вы – лучшие. Что лучше вас на всей планете лишь десяток-другой специалистов, и то лишь в узких областях. А вы – лучшие во всём. Конечно, есть ещё и выпускники, и просто ваши инструктора, но они вам не соперники, а коллеги, – Саша поправил шапку на голове Леры и усмехнулся. – И если отступишься, сдашься, то всю жизнь будешь смотреть в небо с тоской о несбывшемся…

Леру забрали от Майеров на второй день. После завтрака, который она помогала готовить Марте, раздался дверной звонок. Марта открыла дверь и отпрянула: на пороге стояли трое в шинелях и фуражках с синими околышами. Немке слегка «поплохело»: после излишне тесного общения с шуцманами и штурмовиками в Германии женщина тяжело переносила общение со стражами порядка, даже если они были советскими. А тут ещё добавилось выражение лица старшего из сотрудников НКВД, а вернее – отсутствие оного. Это лицо было словно высечено из гранита, причем явно наспех. Тяжелые скулы, узкие глаза и губы, мощный подбородок и ничего не выражающие ледяно-холодные глаза.

– Товарищ Майер, – произнес старший, то ли спрашивая, то ли констатируя.

– Я-а… – почти прошептала та.

– Прошу вас ознакомиться, – перешел на немецкий язык старший и протянул Марте лист плотной бумаги.

Марта с трудом сфокусировала взгляд на прыгающем перед глазами документе. Текст на русском и немецком языках гласил, что несовершеннолетняя товарищ Кузнецова Валерия Егоровна поступает в распоряжение ИНО ГУГБ НКВД. Число, подпись, печать.

– Помогите товарищу Кузнецовой собраться, – то ли попросил, то ли приказал каменнолицый, – мы подождем.

Женщина судорожно сглотнула. Ей почему-то было страшно отдавать девочку – пусть своевольную и непокорную, но ставшую уже почти родной этому странному, чтобы не сказать – страшному человеку. Внезапно ее молнией ожгла новая мысль. Она крупно вздрогнула и спросила непослушным языком:

– А Слава? Мальчик Слава?..

На гранитном лице не отразилось никаких эмоций. Старший энкавэдэшник достал из планшета ещё один лист бумаги и протянул Марте:

– Прошу простить. Это вам просили передать из спецотдела ЦК.

Глаза застилали слезы, но немка все же сумела прочесть: «Решением Ленинского районного суда города Москвы право на опеку несовершеннолетнего гражданина Бартеньева Вячеслава Михайловича 1924 г. р. передаётся и закрепляется за гражданками Майер Мартой Генриховной 1897 г. р. и Майер Фридой Адольфовной 1911 г. р.».

– Товарищ Белов просил передать, что вам необходимо пойти и зарегистрировать метрики несовершеннолетнего Бартеньева в домкоме… Тарасов, воды! – старший из энкавэдэшников подхватил стремительно обмякшую Марту. – Фельдман, стул!

Потом пришедшая в себя Марта, обливаясь слезами, собирала Лерины вещички, совала ей в руки кулёк с конфетами, пакет с бутербродами, свёрток с копчёной рыбой и узелок со сливочным маслом, приговаривая: «Деффочка надо кушай… карашо кушай… помни Марта… приходи к мы…» Славка стоял в уголке и делал вид, что ничего особенного не происходит, но при этом яростно шмыгал носом, а глаза его подозрительно блестели. А когда девочка пошла к сотрудникам НКВД, вдруг взвыл в голос, вцепился в неё и, захлебываясь, затараторил:

– Лерка! Ты смотри! Мы тебя найдём! Сашка найдёт. И приедем! Выручим! Ты не забывай нас, а мы!.. – тут его голос сорвался, и продолжать он больше не мог.

Марта с трудом оторвала его от девочки и прижала Славку к себе. А Лера шла как неживая. Ей было очень страшно.

А затем был длинный чёрный автомобиль с зашторенным окнами, обнесённые высоким глухим забором с колючей проволокой поверху здания, приёмный покой, где её внимательно осмотрели врачи и, наконец, большой кабинет, в котором сидели трое. Всё тот же энкавэдэшник с каменным лицом, ещё один сотрудник НКВД с двумя ромбами в петлицах и женщина средних лет с приятным подвижным лицом, одетая в строгий деловой костюм. Они долго беседовали с девочкой, расспрашивали о погибших родителях, о жизни в детских домах, о ребятах, с которыми она познакомилась за последнее время.

– Запомни. На время обучения твоя фамилия – Орлова. Имя можешь оставить прежнее, но старую фамилию на некоторое время придётся забыть.

Потом – обед, куда лучше даже, чем в ресторане на вокзале Калинина, не говоря уже про детский дом, затем переодевание. Вот тут Лера и в самом деле удивилась: ей выдали два комплекта зимней и один комплект летней красноармейской формы, армейское же бельё, сапоги, туфельки с каблуками и без, валенки и спортивные тапочки. А потом…

– Упор лёжа принять! На счет раз – согнуть руки, на счет два – разогнуть! И раз! И два! И раз! И два!.. Держать спину, мокрицы варёные!

Лерка носилась как угорелая по огромному спортивному залу, лазила по канату и шесту, извиваясь как червяк, подтягивалась на перекладине и в конце концов рухнула без сил на мягкие маты. Но преподаватель не обратил на это никакого внимания, наоборот – нагрузки стали ещё больше. Теперь девочку заставили приседать с гантелями в вытянутых вперед руках, потом прыгать, потом…

…В душ Леру буквально внесла крепко сбитая девица, которая сунула её под тугие горячие струи. Девочка безучастно сидела на кафельном полу, ничего не соображая и почти ничего не чувствуя. Девушка-воспитатель дала ей ровно пять минут прийти в себя, а потом растёрла Лерку жёсткой мочалкой так, что та стала аж бордовой. Приятно пахнущее жидкое мыло, горячая вода… Лера чувствовала, как у нее сами собой закрываются глаза.

– А-И-И-И-И-И-И-И!!! – струи внезапно стали ледяными.

Девочка попробовала выскочить, но воспитатель без труда запихнула её обратно. Там уже лилась не холодная вода, а почти кипяток. И снова ледяной душ. И снова горячий…

Когда пытка закончилась, Лера под конвоем воспитательницы отправилась на ужин. Есть ей совсем не хотелось: просто кусок в горло не лез – так измотал её сегодняшний день. Но бдительные воспитатели заставили её съесть полную тарелку бобов с мясом и салом, а потом ткнули ей под самый нос тарелку с двумя пирожными-трубочками и здоровенную чашку какао. Лера не то что объелась, а просто-таки опьянела от еды, и в таком состоянии еле-еле доплелась до кровати, которая стояла не в общей палате, а в трёхместной комнате.

Соседкой оказалась удивительно красивая девица с тонким, породистым лицом и густой гривой ярко-рыжих волос.

– Добрый вечер.

– Угу… – только и смогла выдавить из себя Лерка.

Девушка понимающе усмехнулась:

– Новенькая, – она не спрашивала, а утверждала. – Вещички твои Тётя-Мотя уже занесла. Это вот, – она показала на кровать справа, – моя. Выбирай себе из того, что осталось.

Ноги дрожали и подгибались, и Лере было совершенно всё равно, куда падать. Она рухнула на ближайшую кровать и закрыла глаза, но соседка резко тряхнула её за плечо.

– Эй, давай разденься, а не то завтра два штрафных круга с утра побежишь.

– Плевать, – буркнула Лерка.

– Это сейчас тебе на всё плевать, а вот завтра… – и красавица принялась раздевать засыпающую девочку.

…Следующий день начался с физзарядки, но не такой, как обычно в детдоме, а по полной программе: бег вокруг территории, прыжки в длину и высоту, акробатика… Затем снова душ из горячей и ледяной воды, обильный и очень вкусный завтрак. А после были уроки. Но какие!..

– …Пулемет Максима разбирают так. Поднимаем верхнюю крышку, затем отводим рукоять затвора назад, до упора.

– …Сегодня, товарищи, мы рассмотрим с вами основные виды взрывчатки, используемые в диверсионно-подрывном деле. Вот это, например, пироксилиновая шашка. Можете пустить по рядам – пусть каждый посмотрит. А вот это – тринитротолуол, сокращенно – тол, а вот это динамит. Тоже можно пустить по рядам. Не бойтесь, товарищи, без запала-детонатора они взорваться не могут. Каждое взрывчатое вещество имеет свои характеристики и наилучшим образом приспособлено для выполнения достаточно узкого круга задач.

– …А теперь король всех танцев – вальс. Встаньте друг напротив друга, дама кладет кавалеру левую руку на плечо, а правой надо будет придерживать подол платья. Кавалер обнимает правой рукой даму за талию. Курсант Свенссон, где находится талия?! А вы вообще знаете, что такое талия?! Талия – это там, где пояс! Mon dieu! Comment travailler avec ce matériau?![20]20
  Мой бог! Как работать с таким материалом?! (фр.)


[Закрыть] И-и-и… раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три.

– На прошлом занятии мы с вами изучали помощь при проникающих ранениях. Сегодня рассмотрим контузии. Раскройте тетради и запишите: «Виды контузий».

– …Тема урока: кофе по-варшавски. Для того чтобы приготовить кофе по-варшавски, нужно взять три стакана цельного свежего молока, смолоть кофе, чтобы получились две полные, но не с горкой столовые ложки, три столовых ложки сахара, рюмку коньяку и ваниль на кончике ножа.

– …Внимательно посмотрите на карту одного из районов Лондона. У вас пять минут. Теперь зашторим доску и отвечаем на вопрос: опишите маршрут от Пенни Лейн до Слоун Стрит. Ну вот, хотя бы вы, курсант Сюняев. Не можете? Плохо, садитесь. Кто поможет Сюняеву не заблудиться?

Потом был обед – снова очень вкусный и сытный. После обеда совершенно неожиданно оказался тихий час, а потом – снова спортзал, к которому сегодня добавился ещё и тир. Отдачей тяжеленной трёхлинейки Лерку едва не сбило с ног, но она приспособилась и даже пару раз попала в мишень. Вот только плечо превратилось в один сплошной синяк.

День завершился лыжным кроссом и ужином, после которого до кровати с трудом доползала не только Лера, но и её красавица-соседка, Малика Свержицкая. Вообще-то Свержицкую звали Малгожата, но больно уж долго было выговаривать, и её сокращали все. Кроме преподавателей, разумеется….

Дни слились в одну разноцветную кашу. Лерка бегала, стреляла, плавала, до одурения зубрила морзянку и до потери сознания стучала ключом. Сначала обычным, а по мере освоения перешла на более скоростной – морской ключ. Она сбивала пальцы, запихивая на место неподдающуюся возвратную пружину, ломала ногти, хватая на тренировках партнера за штанину или отворот куртки, засыпала над учебником, даже во сне повторяя неправильные глаголы, причем с истинным северо-английским акцентом, и изучала паспорта разных стран. Но ей это даже нравилось. Жить в этом… месте?.. училище?.. заведении?.. Во всяком случае – не в детском доме, уж это точно! Так вот жить и учиться здесь было совсем не просто, но зато так интересно!

В выходной день шестидневки уроков не было, хотя спортивные занятия никто не отменял. Зато потом показывали кино – тут имелся большой, самый настоящий кинозал. Фильмы были в основном уже звуковые: «Путёвка в жизнь», «Чапаев», «Две встречи». Последние два, правда, потом долго обсуждали на уроках, расписывая, что и как в этих фильмах показано верно, а что – совершенно фантастически.

Кроме советских фильмов, им показывали и заграничные: немецкие, английские, американские. В них лихо скакали ковбои, паля во все стороны из револьверов, крались по прериям и джунглям индейцы, плясали и пели нарисованные мышата. Все это было интересно, забавно и весело.

Весной начались занятия по рукопашному бою с оружием, ориентированию в лесу, потом – занятия по выживанию, и график занятий стал ещё плотнее, ещё напряжённее. Теперь ребятам-«курсантам» удавалось выспаться уже не каждую ночь. Далеко не каждую…

– …Курсант Орлова, подъем! – негромкий голос наставника Матрены мгновенно вырвал Леру из объятий Морфея.

Она резко села в постели и старательно подавила зевок – за зевоту Тетя-Мотя, обычно добрая, могла легко накинуть километра три кросса или десяток-другой выстрелов в зачёт. Уже отработанными до автоматизма движениями девочка принялась быстро одеваться и обуваться, и через несколько мгновений уже неслась вниз по лестнице, на бегу застёгивая гимнастёрку и поправляя ремень. Рядом с ней стремительно летела Малика.

На плац вылетали, точно ошпаренные, курсанты и мгновенно занимали свои места в коротеньком строю. В центре плаца стояла сама начальник спецчасти школы – товарищ Воскресенская[21]21
  Воскресенская Зоя Ивановна (1907–1992) – советская детская писательница и знаменитая разведчица. В РИ уже в 1932 году в возрасте 25 лет возглавила Иностранный отдел постоянного представительства ОГПУ в Ленинграде. Долго и плодотворно сотрудничала с П. А. Судоплатовым. После хрущёвского переворота была уволена из разведки.


[Закрыть]: красивая, молодая, подтянутая. Она демонстративно держала в руках секундомер, который неумолимо отсчитывал убегающие секунды.

Внезапно Зоя Ивановна резко взмахнула рукой:

– Всё, можно дальше не стараться! – И, яростно вышагивая вдоль строя, который так и не стал полным, пояснила звенящим от напряжения голосом: – Вы все убиты. Группа вражеских диверсантов захватила вас тепленькими, не успевшими даже получить оружие. Разойдись!

– Ну, держись, подруга, – прошептала Малика в Леркино ухо, – завтра такое начнётся – Йезус Мария!

И завтра началось…

Уже к обеду взмыленные курсанты больше всего напоминали солдат Великой армии Наполеона после переправы через Березину. Йоська Гроссман едва не рухнул мимо стула, Малика добрую минуту пыталась поймать дрожащей рукой ложку, а Ильдар Сюняев чуть только не упал головой в кастрюлю с ароматным супом. Но кураторы заставили ребят съесть всё, а потом…

– …Вот что, товарищи курсанты. Мне стыдно за вас! – Зоя Ивановна подошла поближе и, казалось, посмотрела каждому в лицо. – Мне стыдно и за себя, и за товарищей инструкторов потому что мы так и не смогли сделать из вас настоящих закалённых бойцов с мировым империализмом. Но в первую очередь виноваты вы сами… – товарищ Воскресенская вдруг оборвала на полуслове свою гневную филиппику и приказала: – За мной в кинозал шагом марш!

Это было необычно и неожиданно. Посещение кинозала в рабочий день! Ребята тихонько гомонили, рассаживаясь по местам. Что им сейчас покажут? Фильм про Чапаева, чтобы потом ещё раз пропесочить как следует на примере героев Гражданской войны? Или фильм про чекистов, а потом ещё раз напомнить, что врагов вокруг много и они не дремлют? Или…

Свет погас резко и неожиданно. На экране замелькали какие-то кресты, белые звездочки, потом промелькнул номер и чья-то подпись внизу, а потом…

Лерка закусила губу, чтобы не закричать: на экране бежал Сашка. Чуть раскачиваясь, как бегут на дальнюю дистанцию, потом вдруг резко ускорился. Следом за ним рванулись двое ребят – его сверстников, за ними – с десяток парней в форме красноармейцев без знаков различия.

Опять спокойный бег и снова рывок, и тут же… Девочка шумно вздохнула: с двух сторон из кустов на Сашку кинулись совсем взрослые парни. Они должны были смять его в секунду, но Белов как-то очень легко раскидал всех, а одного ещё и успел пнуть каблуком в голень, оставив за своей спиной настоящую кучу из сваленных словно поленья тел. И тут же картинка поменялась: Сашка легко, словно кузнечик, прыгал по вкопанным вертикально брёвнышкам. Вот он чуть покачнулся, и по залу пронесся общий вздох – это оказались не вкопанные столбы, а простые поленья, выставленные на дорожке.

Вслед за Беловым побежал ещё какой-то мальчишка – широкоплечий, красивый, с горящими глазами и резкими, чуть напряжёнными движениями. Сидевшая рядом Малика тихо выдохнула:

– Вот же красавец… Дружить бы с таким…

В глубине души Лерка была согласна с этими словами, но тут Сашка.

А Белов уже дрался с каким-то узкоглазым, смуглым мужичком, и весь зал снова вздохнул: они-то хорошо видели, что мужчина бьётся не в полную силу, но вполне серьёзно. Но движения Сашки были такими быстрыми, что все ребята понимали: этот паренёк легко расправился бы с любыми десятью из сидящих в зале.

И вдруг всё переменилось: теперь на экране появился большой светлый зал. И… Сашка, которому сам Калинин пожимает руку. А потом ему жмёт руку… СТАЛИН?!!

Действительно – Сталин. И Сашка чуть улыбается краешками губ, а на груди у него – новенький орден Красной Звезды.