Текст книги "Черный бумер"

Автор книги: Андрей Троицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава шестая

После минутной паузы Радченко сказал:

– Ну, я в десанте не служил, в руках такие хреновины не держал. Но в газетах читал, что мы с американцами подписали договор о совместном контроле за такими убойными штуками, ну, типа «Стингеров». Чтобы все кому не лень не сбивали самолеты. Моя специализация – уголовное право. Но никогда ни я, никто из моих знакомых, не вел дел, где фигурировали ПЗРК. Пистолеты и автоматы, – это семечки. Другое дело вот эта муйня. Я знаю два прецедента, где фигурировали такие вещи, людей судили по статье за хранение оружия и боеприпасов. Суды были закрытыми, по телеку репортажей не было, и в газетах ни слова, до сих пор неизвестны даже имена обвиняемых, обстоятельства их задержания и так далее.

– И что с того? – Бобрик хлебнул воды из ведра, присел на дубовую колоду, на которой дядя Леня, когда был трезвым, колол дрова. – За хранение оружия много не напаяют. Если судимостей нет, еще пару лет из срока вычтут.

– Сначала дослушай, – дядя Дима захлопнул крышку ящика. – Я все-таки адвокат по уголовным делам. У меня есть кое-какие источники информации. Помимо официальных. Но, по слухам, тем мужикам накрутили по двадцатке. Без права на амнистию или условно-досрочное освобождение. Просекаешь?

– Не совсем, – Бобрик поежился, хотя вечерним холодком еще не повеяло. – Куда это ты клонишь?

– К хранению оружия подсудимым довесили какую-то очень серьезную статью. Не грабеж, не разбой, даже не убийство. Что-то покруче. Скажем, диверсия или терроризм. И отбывать срок назначили даже не на зоне строго режима, а в крытой туланской тюрьме. Это такое веселое местечко на самом краю земли. Ближайший большой город Иркутск. Но до него семьсот верст. В тех гиблых восточных краях зимой до минут сорока. Летом жара, весной гнус заживо сожрет. Человек, проживший там более пяти лет, – большая редкость, местная достопримечательность. Раз в полгода одно письмо от родных, ни ларьков, ни посылок. Будешь сидеть на подсосе и доходить на бацилистой баланде.

– Меня пока никто не осудил, – Бобрик поскреб ногтями затылок. – Меня даже не арестовали.

– Все хорошее впереди, – усмехнулся Дима Радченко. – Короче, хранение этого набора водопроводчика – тот же самый смертный приговор. Только в рассрочку. И десять лучших адвокатов, которые по карману только самым богатым люди в Москве, тебя не отмажут. Срок не скостят ни на день. Сейчас любой бабе в черном платке, в сумочке которой найдут тротиловую шашку, суют червонец. А в этих ящиках столько тюремного срока, что на десятерых хватит. Теперь понял во что ввязался? Блядская ты жопа.

Элвис в одиночку поднял ящик, затащил его в «Газель»и захлопнул дверцы грузового отсека. Присев на траву, привалился спиной к стене дровяного сарая и, выдернув травинку, стал покусывать сухой стебелек.

– Двенадцать ящиков, – сказал Элвис. – Ни хрен собачий.

– В двух ящиках стрелковое оружие и патроны, – подал голос Бобрик. – Переносных ЗРК ровно десять.

– Я немного смыслю в саперном деле, – сказал Элвис. – Самый простой способ избавиться от этого подарка судьбы – ночью отогнать фургон подальше отсюда и взорвать. Но… Фрагменты ПЗРК, мелкие части, разлетятся в радиусе пятисот метров, не соберешь. И взрывы будут слышны далеко. Можно выкопать большую яму, взорвать «Газель»под землей. Но это тоже так себе вариант, сомнительный.

– А, по-моему, подходящий, – вставил слово Бобрик. – Отличный вариант. Взорвать под землей – самое то.

– Когда захочу узнать твое мнение, сам спрошу, – Элвис плюнул сквозь зубы. – Потребуется много времени и люди. Втроем нам не управиться. Да и все эти раскопки трудно провести, оставшись незамеченными. Кто-то обязательно увидит. За каждой такой ПЗРК охотится военная контрразведка. Место взрыва, разумеется, рано или поздно найдут. А дальше станут его искать исполнителей. И не успокоятся, пока не посадят всех нас. Затопить фургон негде. Даже если начнутся дожди и реки разольются, все равно крыша «Газели»будет видна с берега. Нужно придумать такой вариант, чтобы машина и груз исчезли с концами. Навсегда, будто их и не было. Только так. Дядя Дима, у тебя есть светлые мысли?

– Только одна: бежать отсюда без оглядки, – честно ответил Радченко. – И забыть все это, как сон. Как утренний туман.

– Ты подумай, дядя Дима, – попросил Бобрик. – Подумай, пожалуйста.

Радченко вытащил мобильный телефон, набрал номер и, услышав голос Ларисы Демидовой, сказал в трубку:

– Вы нас не ждите. Все оказалось немного сложнее, чем я думал. Да, да… Я постараюсь. Честное слово. Ну, могла бы и не спрашивать. Разумеется, помогу. Только Лену в Москву заберите. Не оставлять же ее в придорожном пивнаре. У нее есть ключи от квартиры Элвиса. Хорошо. Будем держать связь.

Радченко побродил возле дома, на ходу потирая ладонью небритые щеки и подбородок. Звук выходил приятный, будто рыбацкая лодка шла камышами по реке. Остановившись, он вытащил из кармана заявление Бобрика в прокуратуру, повернул колесико зажигалки и поднес оранжевый огонек к листкам. Когда пламя принялось веселее, бросил бумагу на землю, подождал, когда она догорит, и растер пепел подметкой башмака.

Дядя Дима посмотрел на Бобрика снизу вверх.

– Ну, чего молчишь? Ты пока не на допросе. Рассказывай, только не ту полуправду, что ты наколякал на бумаге. Давай полностью, как было дело.

***

Присев на колоду, Бобрик коротко рассказал о событиях той памятной ночи.

Минут через после того, как они с Петькой, оседлав мотоциклы, газанули подальше от места своей неудачной ночевки, стало ясно, что погони нет и не предвидится. Увидев указатель с названием населенного пункта, промчались еще версту, съехав с дороги, остановились у забора, за которым виднелся вросший в землю дом с темными окнами. На улице огни погашены, вокруг ни души, даже собаки не тявкают. Бобрик вытащил из кофра, расстелил на земле карту автомобильных дорог. Посветил фонарем и ткнул пальцем в бумагу.

Вот место, где они остановились, эта самая деревня. А вот автомобильная трасса, которая ведет к Сергиевому Посаду. Надо рвануть по проселку, напрямик, тогда запросто сэкономим минут десять. А дальше по прямой. Если поторопиться, в Сергиев Посад они прибудут раньше тех парней, которые собирались что-то забрать из подвала. Как-никак у них фургон, груженый тяжелыми ящиками, тачка не слишком шустрая. Только к утру до места докатит, не раньше. Короче, на мотоциклах конкурентов можно обставить в два счета.

«Как ты думаешь, что там? – голос Бобрика сделался глухим и хриплым. – Ну, в этом погребе? – и сам себе ответил. – Деньги Что же еще? И капусты там столько, что…»Что на двух козлов хватит, – продолжил мысль Петька. – И еще останется. Боюсь, что тем парням не очень понравится, что их обчистят". «Мы обчистим не их, – уточнил Бобрик. – Деньги принадлежали тому мужику, которого пытали и грохнули. А искать нас станут по-любому. Мы свидетели убийства, к тому же засветились. Весь вопрос, как мы выйдем из этой истории. Богатыми или голыми. С деньгами легче прятаться».

«А если эти хмыри приедут к тому дому быстрее, чем ты рассчитываешь? – Петька, вспомнив сцену кровавой расправы, передернул плечами. – Тогда и нас с тобой порубят на корм собакам». «Я вот чего думаю: сейчас они трясутся не меньше нашего, – Бобрик спрятал карту и фонарик в кофре. – Человек перед смертью называет своему убийце место, где держит деньги. А разговор слышат чужие люди. Что делает преступник? Садиться на тачку и мчится по адресу? Глупо и даже не смешно. Возможно, там его уже ждет ментовская засада. Это все равно, что себе приговор подписать. Двести процентов: они в тот дом не сунутся. До той поры, пока не убедятся, что гостей из ментуры нет и не было. А на разведку нужно время. День, два… Или целая неделя».

«Если бы все люди жили по законам логики. Но все происходит с точностью до наоборот, – в душе Петьки здравый смысл боролся с молодой дурью, побеждала дурь. – Может, монету бросим? Орел – делаем по-твоему». «Если ты станешь кидаться монетами, я поеду один, – твердо заявил Бобрик. – А ты оставайся с хреном и вступай в профсоюз придурков. Завтра я приеду на новом Харлее и насыплю тебе мелочи, заплатить взносы. Эх, ты… Может быть, это единственный в жизни шанс сорвать крупный бак. И в этот момент ты промочил любимые штанишки».

Вскоре они выскочили на трассу, а через час с четвертью оказались на дальней окраине Сергиева Посада. В конце улицы горел единственный фонарь, вместо асфальта сплошные колдобины. Глухой забор, запертые калитка и ворота, на углу прибита ржавая табличка с названием улицы и номером дома. Значит, они попали по адресу. Бобрик, встав на седло мотоцикла, забрался наверх, прибросил ноги на другую сторону и протянул руку Петьке. Перекладина забора, готового завалиться на сторону, жалобно заскрипела. Спрыгнув вниз, Бобрик выхватил из кармана выкидуху. Щелкнула кнопка, в темноте блеснула обоюдоострая заточка клинка. Не ровен час хозяин дома в свое отсутствие спускал с цепи пса, готового вырвать глотку любому чужаку.

Но слышен только стук сердца и дыхание Петьки, спрятавшегося за березу. Кажется, собака Баскервилей здесь не бегает. В просветах между старыми деревьями темный абрис высокого дома с мансардой. У ворот стоит «жигуленок»с мятыми боками и грузовой фургон «Газель». Постучали в окно, – тишина. Петька, смочив в луже промасленную тряпку, поднялся на крыльцо, приложил ткань к стеклу веранды, долбанул кулаком и через минуту открыл дверь с обратной стороны. Сколько не принюхивайся, не услышишь человеческих запахов, темнота такая, что тусклый свет фонарика не спасает положения. Пришлось врубить верхний свет. Крышки погреба не видно. Пыль, паутина и полное запустение, будто люди не жили здесь годами. Скатали в рулон половик, отодвинули в сторону пожелтевший от времени холодильник. Люк погреба с железной скобой оказался именно здесь, в дальнем углу веранды.

Гудков нашел молоток и два удара сбил с петель хлипкий замок. Перекрестился на удачу, по лестнице спустился вниз и врубил свет. «Чего там?»– крикнул сверху Бобрик. «Целый мешок, как ты и говорил. И еще два ящика, – взволнованным голосом ответил Гудков. – Мешок гнилого лука. В ящиках пустая посуда. Сдадим – хорошие деньги получим. На Харлей наскребем и еще останется. Все как ты обещал». Не долго думая, Бобрик полез следом. Подвал оказался таким глубоким и вместительным, что в нем можно было пересидеть атомную бомбардировку. Стены выложены красным кирпичом, перекрытия из обтесанных бревен, пол залит бетоном. Пахнет сыростью и плесенью, тусклая лампочка предательски мигает, готовая сдохнуть и оставить друзей в кромешной темноте. На деревянных стеллажах пустые банки и бутылки из-под водки с выцветшими этикетками. Под лестницей свалены мешки с полусгнившим луком и еще какой-то дрянью.

***

Бобрик посветил фонариком по углам, отбросив в сторону пустые картонные коробки и сырую мешковину, наклонился. «Здесь, вот оно»– прошептал он и присел на корточки перед составленными один на другой деревянными ящиками армейского образца, в каких хранят снаряды крупного калибра. В эту секунду он явственно услышал шелест новеньких купюр, эта музыка лучше рок-н-ролла. Но играла она недолго, ровно до той секунды, когда Бобрик расстегнул карабинчики замков и поднял крышку верхнего ящика. Жалобно скрипнули петли, в желтом световом круге он увидел несколько пистолетов Макарова в заводской смазке, пулемет двенадцатого калибра и пять-шесть автоматов.

«Помогай», – крикнул он Петьке. В четырех нижних ящиках оказались трубы длиной около метра, серо-желтого цвета, вроде тех, что видели в сарае. «Ты понял, что это такое?»– спросил Петька. «Ясный хрен – оружие, – ответил Бобрик. – Что за оружие и как оно действует, позже разберемся. Значит так: жди здесь, а я наверх. Если „Газель“, которая стоит у ворот, на ходу, вывезем отсюда все это дерьмо». Гудков, настроенный загрести целый воз денег, еще не оправился от разочарования. Он был готов пустить мутную слезинку: «Куда вывезем? И зачем? На кой хрен нам все это упало?»Не задавай мудных вопросов, умник, – огрызнулся Бобрик. – Глубокой ночью я не способен до трех сосчитать. Сначала мы заберем все это, а потом уж сообразим, что делать дальше. И не беспокойся за всю херню".

Он выскочил из подвала, прихватив молоток, добежал до ворот, сбил замок и стал копаться в кофре мотоцикла. Через пару минут вернулся к «Газели», постучал носком башмака по покрышкам, при помощи металлической линейки открыл дверцу. Распатронив приборную панель, вырвал провода из замка зажигания, соединил их. Движок, чихнув, завелся. Бензина полный бак, тачка на ходу. Еще минут пять Бобрик, повесив фонарик на ветку дерева, возился с замком грузового отсека.

Не заглушив мотор, он метнулся к дому, в подвале Петька уже сам перетащил к лестнице ящики. Оставалось поднять их наверх, вынести на двор и закинуть в фургон. Возле веранды нашли широкую доску, по ней закатили в грузовой отсек оба мотоцикла. Бобрик сел за руль, вывел «Газель»на дорогу, дождался, когда Петька управится с воротами. «Мы свет забыли выключить на веранде, – вспомнил Бобрик, когда свернул за угол, а фургон покатился под гору. – Вернемся?»Возвращайся, – равнодушно кивнул Петька. – Раньше я думал, что ты просто упертый чувак. А ты совсем без мозгов. Куда мы премся? В ментовку или сразу на кладбище?".

На трассе остановились возле магазина, открытого днем и ночью, Бобрик вернулся к фургону с пакетом, набитым харчами, решив, что к двоюродному дяде, с которым не виделся пару лет, неудобно приезжать с пустыми руками. Петька, свесив голову на грудь, сопел на пассажирском сидении: все ужасы надежды и обломы прожитого дня переродились в глубокий сон. Он открыл глаза, когда «Газель»уже въехала на сельский двор, створки ворот закрылись, в свете фар стал виден кособокий домик с резными наличниками и какой-то долговязый сутулый мужик в куцем пиджаке, надетом на голое тело. Мужик, хватая Бобрика за плечи, прижимал к себе, тыкался в него мордой, заросшей пегой щетиной, и скалил порченные табаком зубы.

Петька вылез из кабины размять занемевшие ноги и едва уклонился от объятий того небритого мужика, двоюродного дяди Бобрика. От родственника несло свежим перегаром, словно он квасил еще с вечера. Предложение отметить встречу за семейным столом вежливо но твердо отклонили. Бобрик передал родственнику сумку с харчами, расстригав дядю, сроду не получавшего гостинцев, до слез. Отогнал «Газель»за дом, подальше от людских глаз.

Из грузового отсека выкатили мотоциклы и помчались в обратном направлении, уже на шоссе заметили, что близится рассвет: темно-синее небо стало светлеть, луна спряталась, а звезды померили. Дверь поселкового отделения милиции мотоциклистам открыл прапорщик Олег Гуревич. Бобрик выступил вперед и заявил, что он готов сделать заявление особой важности, дело касается тройного убийства, случившегося в нескольких верстах отсюда, в заброшенном сарае.

– Теперь вы все знаете, – сказал Бобрик. – По дороге в ментовку мы Петькой Гудковым взвешивали все варианты. Думали, как поступить. Рассказать ментам об этом оружие или утаить все ночные похождения. Я не валю на Гудкова, как живые перекладывают вину на мертвых вину. Я сам во всем виноват. Но это его идея, промолчать об оружии. Он сказал, мол, на нас еще наедут те парни из сарая. Найдут как пить дать. А у нас их арсенал. Можно будет поторговаться, нас не грохнут до тех пор, пока оружие с нами. Ну, что-то вроде страховки. А я не стал спорить. Тогда мне эта идея показалась разумной. Но Петьку все-таки грохнули. Значит, в наших расчетах была ошибка.

– Пойдемте в дом, – сказал Элвис. – Ключ у тебя?

***

Дима Радченко встал с дивана, отряхнул с джинсов кошачью шерсть. Подошел окну, выходившему на задний двор. С этой позиции хорошо видны «Газель», ровная плоскость забора и часть дровяного сарая: высокое оконце и дверь на завертке. Он отошел от окна, долго разглядывал черно-белые фотографии в самодельных рамках, висевшие на стене, засиженную мухами бумажную икону Казанской Божьей матери. Элвис молча курил, стряхивая пепел в банку из-под килек.

Радченко включил свет, задернул занавески, присев к столу.

– Есть еще один вариант, – сказал Элвис. – Ничего не надо взрывать закапывать или топить. Отгоним фургон в ближайший город, поставим перед местным управлением ФСБ и звякнем дежурному. Мол, проверьте Газель, которая стоит у вас под носом. Так мы избавимся от оружия, но посадим себе на хвост чекистов. Нас, разумеется, будут искать. Но есть шанс, что не найдут.

– Это не вариант, – покачал головой Радченко. – Наклюнулась другая идея. Слушайте сюда.

Радченко, постукивая пальцами по столешнице, изложил свой план. Проблема даже не в том, чтобы избавиться от фургона и груза. Проблема в том, как вытащить Сашку Бобрика живым из этой переделки. Судя по всему, люди, реальные хозяева оружия, пока не догадываются, в чьи руки оно попало. Иначе Петьку Гудкова допросили бы перед смертью, а затем уж нагрянули сюда, в деревню к дяде Лене, чтобы забрать свое добро. О том, сколько стоит вся эта музыка из «Газели», остается только догадываться, возможно, на ПЗРК нашелся покупатель, который дает за них конкретные деньги. Поэтому искать оружие его хозяева будут упорно и настойчиво. Одновременно они сделают все, чтобы найти Бобрика, избавиться от опасного свидетеля.

О Сашке им известно много чего: место работы – автосервис в Жулебино, место жительства – строительное общежитие. Наверняка за сервисом они установили наблюдение, а среди обитателей общаги купили осведомителя. Как только Бобрик появится там или назначит встречу знакомому, чтобы забрать вещи и деньги, его прихлопнут на месте. Но Сашка не ходит на работу уже три дня, у тех парней наверняка кончается терпение, они понимают, что ждать дальше нет смысла. Пора переходить к активным поискам. Можно просчитать, как в шахматной партии, несколько вынужденных ходов, которые совершат Фомин или его люди. Прежде всего, они станут искать родственников Бобрика, съездят в тот городок, где Сашка вырос и откуда приехал в Москву. Разумеется, ткнуться в частный дом, где несколько лет назад жил Бобрик с отцом, потому что деваться Сашке некуда, он наверняка должен вернуться на родину.

Но в том доме давно живут посторонние люди. Фомин, ясно, будет разочарован, он рассчитывал найти концы, а вместо этого одни обломы. И вот тут его ожидает сюрприз. Нынешние обитатели дома передадут гостю письмо, которое для них оставил незнакомый человек. В конвенте листок и несколько слов от Бобрика. Сашка сообщает, что в его руках находится ценный груз, который Фомин ищет. Бобрик готов вернуть все содержимое «Газели»Фомину, если тот сделает ответный дружеский жест. Заплатит наличными сто тысяч баксов и навсегда забудет о существовании Бобрика, не станет его искать. Если Фомин согласен на обмен, пусть звонит по телефону, указанному в конце письма. Если предложение его не заинтересовало… Что ж, тогда Бобрик не получит денег, а Фомину не видать груза.

Контракт на мобильный телефон оформлен по подложному паспорту, владелец которого уже полгода как сыграл в ящик. Поэтому вычислить Бобрика по мобиле не получится. Фомин обязательно позвонит, потому что от такого предложения никто не сумеет отказаться, да и выбора у него не останется. Разумеется, Фомин немного поторгуется, поворчит, наконец, согласится и уточнит условия передачи груза и денег.

Дима Радченко работает в солидной юридической фирме и время от времени, когда нет возможности увидеться с клиентами в офисе или общественных местах, ведет переговоры на съемной квартире в районе Волгоградского проспекта. Хату оплачивает фирма «Саморуков и партнеры». Квартира – обычная девушка с минимальными удобствами и допотопной мебелью, окна выходят на платную автомобильную стоянку, где у Димы есть свое место. На эту стоянку они помещают фургон «Газель». Затем приходят в общественную приемную ФСБ и бросают в ящик для писем анонимку, в которой неизвестный доброжелатель информирует чекистов о месте, где, по его данным, бандиты держат опасное оружие. Гэбэшники устанавливают слежку за стоянкой.

По телефону Бобрик сообщает Фомину адрес стоянки, где находится грузовик и говорит, что часть груза уже находится в «Газели». Так сказать, делает жест доброй воли, нечто вроде подарка, бесплатно, без всяких условий возвращает, скажем, четыре ящика с установками ПЗРК. А за остальные ящики придется заплатить сто штукарей. Когда преступники пытаются забрать свое имущество, их принимают чекисты. За ходом операции можно следить из окна съемной квартиры. Скоро все закончится, и Бобрик сможет жить дальше, не опасаясь ночного звонка в дверь или пули в темном подъезде, потому что хозяева оружия вряд ли выйдут на волю. Это простой план без всяких выкрутасов, поэтому все должно сработать. Чтобы все закруглить, потребуется дней пять или около того. Еще нужны люди, в деле должны принять участие все, кто сегодня в пивной «Водокачка»читал опус Бобрика, включая Эдика Иностранца и Ларису Демидову.

Первое, что надо сделать, сегодня же перевести Бобрика в надежное место, где он пересидит несколько дней. У Элвиса есть хороший знакомый, заместитель директора лесничества, он не откажет в просьбе на время приютить парня на дальнем кордоне в сторожке у реки, место глухое, в полутора сотнях километрах отсюда.

***

– Придется иметь дело с крутыми парнями, – подвел итог Радченко. – Но и мы не лохи. Никакого героизма не требуется. Кто чем займется, договоримся отдельно. Самая опасное – перегнать Газель из этой деревни в Москву. В пути грузовик наверняка тормознут менты. Поэтому нужны хоть какие-то документы. Путевой лист, накладные. Если возникнут сложности – надо сунуть в лапу ментам еще до того момента, когда они попытаются открыть грузовой отсек. Все остальное – семечки.

– Я насчет денег не понял, – сказал Бобрик. – Я думаю, назначать выкуп за груз – это лишнее. Сообщим Фомину, где стоит «Газель», и кранты. Я думаю…

– Тебе думать вредно, – раздраженно махнул рукой Радченко. – Когда ты начинаешь думать, происходит поганка. Поэтому от интеллектуальной работы я тебя освобождаю. А бабки ты должен потребовать, чтобы вся эта бодяга выглядела достоверно. Прикинь, с чего это вдруг ты, рискуя жизнью, уводишь из-под носа Фомина эти ящики? А потом их возвращаешь и спасибо говоришь. Где тут логика и здравый смысл? Ясный хрен, ты хочешь содрать хорошие бабки. В этом случае все становится на свои места: тобой движет шкурный интерес.

– А если он откажется платить? Сто штук это… Многовато.

– По моим прикидам, каждая пусковая установка стоит не меньше ста пятидесяти тысяч. А люди, которым эти штуки нужны для конкретного дела, заплатят вдвое, втрое дороже.

– Было бы больше времени, дядя Дима наверняка придумал что-то совершенно гениальное, – Элвис поднялся на ноги. – Но времени нет. Поэтому принимаем этот вариант. Я прямо сейчас отвезу Бобрика на кордон к своему леснику. Вернусь в Москву, а потом снова на кордон. Заброшу туда Ленку. В моей квартире она не может спать ни днем, ни ночью. Ей кажется, что придет братва из того сортира, откуда я ее вытащил. Меня замочат, а ей отстрелят сиськи.

– А она девочка с фантазиями, – засмеялся Радченко. – Отстрелят сиськи…

– Пусть Ленка несколько дней поживет на природе, – сказал Элвис. – И Бобрику не будет скучно. Сегодня переночую на кордоне, завтра чуть свет перегоню Газель на автомобильную стоянку. А потом на мотоцикле дерну в город, где провел детство и отрочество Боб. Отвезу письмо и прослежу за тем, чтобы оно попало в руки Фомину или как там его.